Текст книги "Сестрички с Севера"

– Это просто. – Цянь Сяохун закатала рукава, выпятила вперед грудь. – Я потренируюсь разик на ней, а она на мне, и научимся.

– В девять утра начинаете, в два часа ночи заканчиваете. В месяц четыреста юаней. Едой и жильем я вас обеспечиваю. – Женщина спрятала зубы, а потом захлопнула рот, словно с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться.

Цянь Сяохун и Ли Сыцзян быстро переглянулись, стараясь не выдать своего счастья, но задыхались от радости так, что даже глаза выпучили. Они тут же поспешили в гостевой дом.

В. уже выкупили из участка. Судя по всему, заключение под стражу стало для девушек обычным делом, они не рассматривали случившееся как удар, а по-прежнему весело болтали и перешучивались, только ругались сегодня больше обычного. Цянь Сяохун и Ли Сыцзян поспешно поблагодарили девиц А., Б. и В., простились, взяли потрепанные сумки и направились прямиком в салон «Агент 007».

Часть четвертая
СНОВА СТАТЬ «ФЭН ФУ»3434
  Образно о человеке, не умеющем блюсти свое достоинство: Фэн Фу, в прошлом ловец тигров, став большим чиновником, однажды не удержался и поддался старым привычкам, бросившись ловить тигра.


[Закрыть]

1

Цянь Сяохун и Ли Сыцзян между собой прозвали хозяйку Гориллой. Салон назывался «Агент 007», потому что мужа хозяйки звали Чжань Шибан, и это звучало похоже на китайскую версию имени Джеймса Бонда. И сама Горилла, и ее «Джеймс Бонд» принадлежали к народности хакка3535
  Многочисленная субэтническая группа китайцев, проживающих преимущественно на юго-востоке Китая.


[Закрыть]. Это были довольно добродушные люди, их дочь, одного возраста с Цянь Сяохун и Ли Сыцзян, заканчивала школу. Как ни странно, но у них еще был пятилетний сын, видимо, родившийся по недосмотру. Разумеется, это особо Цянь Сяохун и Ли Сыцзян не касалось.

– А-Цин, А-Лин, вот вам новые подружки, девочки, живите дружно! – Горилла взмахнула длинными руками, похожими на обезьяньи лапы, а потом подхватила этими натруженными руками корзины для овощей и отправилась на рынок.

– Хозяйка – очень хорошая тетка.

А-Цин приехала из Гуанси-Чжуанского автономного района, белокожая, но с целой кучей прыщей, а говорила она, томно растягивая звуки. А-Лин примерно двадцать два или двадцать три, довольно хорошенькая. Поскольку она еще и стричь умела, то зарабатывала больше обычных мойщиц, себя им ровней не считала и улыбалась всегда натянуто. К А-Лин постоянно наведывался один тайваньский дедуля. В любой парикмахерской есть массажный кабинет, и салон «Агент 007» не стал исключением. Мыть голову тайваньцу мог кто угодно, а вот массаж он просил делать исключительно А-Лин, они запирались в массажном кабинете и подолгу не выходили.

– У этого тайваньского деда полно денег, он хочет А-Лин, но не хочет ее содержать, скупердяй! Работать на тайваньца не то что на гонконгца, зарплата куда меньше! – Когда А-Цин говорила, то все ее прыщики весело подпрыгивали. – А-Цин мечтает найти себе мужика, чтоб ее содержал. Дел в салоне не особо много, если входит очередная «голова», то надо ее помыть, а потом сделать массаж лица и тела, причем все размеренно, никто вас поторапливать не будет. Наши клиенты, как говорится, с виду люди, а ведут себя как собаки3636
  Образное выражение, означающее, что внешний облик или поведение не соответствует действительности.


[Закрыть], так что лучше подольше делать массаж лица, – говорила А-Цин, как человек бывалый.

– А ты давно приехала? – спросила Цянь Сяохун.

– Два года, – растягивая слоги, ответила А-Цин.

– Два года?

– Ага. Я тоже умею стричь, но не так хорошо, как А-Лин, так что зарплата у меня поменьше, чем у нее, но побольше вашей.

А-Цин рассмеялась, ее зубы напоминали разбухшие в воде рисинки.

– А-Хун, А-Цзян, вы постепенно войдете в курс дела. Но мне все равно кажется: в парикмахерской работать ужасно скучно. Но не на завод же идти, там устаешь сильно, работать нужно посменно, общежитие и еда ужасные, да и зарплата маленькая, – сообщила она кокетливым тоном.

– А-Цин, научи нас делать массаж лица, – попросила Ли Сыцзян.

А-Цин посмотрела на них в зеркало, затем похлопала по креслу:

– Давайте садитесь кто-нибудь.

Ли Сыцзян плюхнулась в кресло, А-Цин повязала ей сухое полотенце на шею, а второе плотно обернула вокруг головы, выдавила из тюбика какое-то средство и намазала Ли Сыцзян на лицо.

– Это очищающее молочко для лица, очень хорошо удаляет грязь, но некоторым клиентам не нравится, – вяло рассказывала А-Цин, аккуратно втирая средство, а Ли Сыцзян почувствовала, как лицу стало холодно. Пальцы А-Цин скользили по коже, словно бы соскабливая это самое молочко. – Смотрите, как нужно! Нанести на все лицо, но следить, чтоб в глаза не попало. Особое внимание уделить так называемому треугольнику.

– Треугольнику? – переспросила Цянь Сяохун.

А-Цин провела пальцами линию от крыльев носа к уголкам губ.

– Вот эта область довольно грязная.

Цянь Сяохун хихикнула, а потом попросилась попробовать, но стоило ей начать, как Ли Сыцзян воскликнула:

– Ты ногтями-то не скреби!

– Сама решила подставить лицо на опыты. Ты что думаешь, я процессом наслаждаюсь что ли?! Ты еще пока у нас не хозяйка салона! – Цянь Сяохун хлопнула подругу по щеке.

– У А-Цин ногти не такие, только что мне было очень приятно! Неудивительно, что все жаждут попасть на массаж лица, я даже не знала, что будет так здорово!

– А-Цин, сделай-ка мне массаж лица! О, две новенькие?

В салон вошел какой-то парень, его лицо было смуглым, словно каштан, в руках он держал мотоциклетный шлем и щеголял в таких потертых джинсах, что штанины местами побелели.

– О, Малыш3737
  В окрестностях Гонконга зачастую к именам и фамилиям прибавляют конечный компонент существительных со значением «детеныш», «малыш», распространенный в южных диалектах и в данном случае не имеющий оттенка пренебрежительности.


[Закрыть] Кунь пожаловал! Это А-Хун, а это А-Цзян, какую выбираешь? – А-Цин явно была хорошо знакома с ним и ворковала, как содержательница борделя.

– Все равно! – Кунь уселся в кресло и протянул расческу.

– А-Цзян, тогда давай ты, малыш Кунь хороший человек.

Кунь и впрямь оказался приятным человеком, стоило Ли Сыцзян встать у него за спиной, он глянул украдкой на девушку в зеркало и тут же прикрыл глаза и откинул голову. Ли Сыцзян, копируя движения А-Цин, обернула вокруг его шеи полотенце, нанесла очищающее молочко и принялась втирать его, как жидкую грязь. У Куня все лицо было в мелких прыщиках, как кожа у жабы, и внутри у девушки все переворачивалось. Ей приходилось упираться парню грудью в затылок, чтобы удобнее было работать, и голова Малыша Куня больно давила Ли Сыцзян на грудь.

– Кунь, ты все так же с утра до ночи ловишь всяких злодеев? – А-Цин уселась на табуретку.

– А то! К концу года еще больше краж да грабежей, все хотят стырить денег да отметить Новый год. – У Куня рот не открывался целиком, поэтому дикция была нечеткой.

– Кунь, а ты чем занимаешься? – поинтересовалась Ли Сыцзян.

– Работаю в поселковом отряде по охране правопорядка.

– А это что, поселок? Тут же полно заводов, домов, разве в поселках не должно быть полей?

– Какие поля? Все давно застроили! Крестьянам ежегодно выплачивают компенсацию за использование земли, кто захочет поля засевать?

Ли Сыцзян выпучила свои маленькие глазки. Внезапно ей показалось, что прыщи под пальцами не такие уж страшные, в них есть даже что-то симпатичное, и продолжила делать массаж с чувством, кропотливее и нежнее. Когда Малыш Кунь уходил, то лицо его уже не напоминало каштан.

Вечером девушки устроились спать в массажном кабинете – это была комната с маленьким окошком, где стояла двухэтажная кровать и воздух был весьма затхлым.

– Ой, Сяохун, чем это пахнет? – У Ли Сыцзян было острое чутье на необычные запахи.

– Ли Сыцзян, ты в прошлой жизни точно была собакой… Да, воздух тут не ахти… Ой! Это же спермой пахнет!

2

А-Лин плакала в массажном кабинете. Ее всхлипывания напоминали стоны во время постельных утех. Из ее горла вырывался прерывистый булькающий звук. У людей зачастую выражение боли и удовольствия подменяют друг друга, к примеру, от счастья льют слезы, а в минуты печали истерично смеются. В одном фильме есть кадр, когда мужчина ублажает женщину, та хмурится, мужчина ошарашенно останавливается и спрашивает, хорошо ей или плохо. Женщина говорит: «Быстрее давай, а то так хорошо, что даже нестерпимо». Здесь нет противоречия, все в нашем теле взаимосвязано, сильная радость может сделать больно, а за чередой неприятностей следует покой. Хорошо А-Лин или плохо, никто не знал, но одно было ясно: тайваньский дедушка изо всех сил старался, несмотря на всю беспомощность, он не мог прочесть, что там в голове у молоденькой девушки, и не мог удовлетворить ее сексуальных желаний. Он долго-долго пыхтел, но не мог ее насытить. А-Лин же просто не хотела работать в парикмахерской, ждала, чтобы дедуля дал ей кругленькую сумму, чтобы открыть кафе. Дедуля наряжался в одежду кричащих цветов, придавая своим присутствием пышности салону, а говорил он, шамкая губами. Стоило ему прийти, как А-Цин начинала плутовато хихикать и говорила:

– Этот старикан как кот, которому не сцапать свежую рыбку. У него не получается довести дело до конца, только понюхал рыбину – и уже сыт.

– Да и хорошо, что не может, у него уже старческие пятна повсюду, с ним спать, наверное, отвратно! – Цянь Сяохун хихикнула, причесывая перед зеркалом осветленные волосы.

– Ли Сыцзян, смотри, чтоб молочко не попало Куню в глаза.

Ли Сыцзян теперь постоянно делала массаж Куню, и они подружились. В свободное от работы время Кунь, или Малыш Кунь, как его все называли, катал Ли Сыцзян, покупал ей что-нибудь вкусненькое. Ее грудь и его затылок уже давно слились в одно целое, личико-яблочко перестало краснеть, девушка осмелела, стала более разговорчивой. Ли Сыцзян нравилось делать ему массаж лица, Куню нравилось сидеть, упершись ей в грудь, и сеансы массажа становились все длиннее и длиннее. А-Цин была девушкой понимающей, знала, когда говорить, а когда лучше промолчать. Когда она молчала, то выражение лица у нее было очень подавленным, словно увядшие листья плавали по поверхности воды. О чем она думала, никто не знал. Однажды после массажа лица Малыш Кунь внезапно сказал:

– Ночью вора ловил, все тело ломит, сделай мне массаж.

А-Цин только дернулась, как Кунь и А-Цзян уже вошли друг за другом в массажный кабинет. В тот момент Цянь Сяохун мыла клиенту голову и в зеркало увидела, как А-Цин смутилась, но тут же проворно развернулась и пошла в туалет.

– А-Цзян, сколько у тебя братьев-сестер? – спросил Кунь.

– Три сестры. Я самая старшая.

Кунь улегся на живот. Ли Сыцзян не умела делать массаж, так что стала просто щипать его за плечи и колотить без разбору по спине. Кунь не жаловался, сосредоточившись на разговоре. После «массажа» спины Кунь перевернулся, Ли Сыцзян сразу и не сообразила, что дальше-то делать. Тут парень схватил ее за руку и произнес:

– А-Цзян, ты мне нравишься.

Ли Сыцзян впервые услышала такие слова от мужчины, ее лицо густо покраснело, губы задвигались, сдерживая ответное «ты мне тоже», хотя слова поднимались внутри, словно волна удовольствия, и едва не слетели с губ, но почему-то она их проглотила.

– А-Цзян, я ведь тебе тоже нравлюсь?

Ли Сыцзян торопливо закивала и начала щипать и мять его руки. Кунь сказал, что у него ноют ноги, и попросил массировать бедра. Ли Сыцзян принялась разминать внутреннюю сторону бедер, и тут Кунь приподнялся и спросил:

– А-Цзян, ты девственница?

Ли Сыцзян опешила, ее лицо тут же погрустнело.

– А-Цзян, я просто так спросил, ты не сердись. Девственница или нет, не важно, я хотел… хотел, чтобы ты меня помассировала… там…

Он говорил со всей серьезностью. А на джинсах тем временем наливался бугорок. Кунь резким движением расстегнул молнию, потом схватил девушку за руку и сунул ее в ширинку.

3

Обладателем головы, которую мыла Цянь Сяохун, был молодой паренек, он уже приходил сюда несколько раз, работал на заводе по соседству. На груди у него постоянно висела карточка с надписью «Главный инженер, Сы Далин». Ему было около двадцати пяти лет, очень симпатичный, он любил потрепаться с Цянь Сяохун. Девушка называла его «инженером». Она смыла мыльную пену с волос инженера, вытерла голову насухо, потом сделала массаж головы, не осмеливаясь надавливать слишком сильно, можно сказать, погладила. Инженер всегда подавал голову вперед, чтобы не касаться груди Цянь Сяохун, отчего деревенела шея.

– Расслабьтесь, откиньтесь немного назад.

Стоило голове инженера коснуться груди Цянь Сяохун, как он тут же закрыл глаза, словно ее грудь была кнопкой электропереключателя.

– Сы – довольно редкая фамилия3838
  Китайцы вообще не жалуют слог «сы», поскольку так звучит слово «смерть».


[Закрыть], настоящая?

– Да, у нас в университете был еще один парень с такой фамилией, мы с ним подружились.

– Какой вы культурный! В университетах все студенты такие? – Цянь Сяохун массировала инженеру плечи, а когда руки замерли, то девушка ощутила, что шея стала горячее и пульс на ней бьется как бешеный.

Инженер Сы не ответил, лишь глубоко вздохнул, открыл глаза и уставился прямо перед собой, встретился взглядом с кокетливыми улыбающимися глазами девушки и тут же перевел разговор на другую тему:

– Ты почему не идешь на завод работать? В парикмахерских девушки могут худому научиться.

Они болтали о том и о сем, а на прощание инженер спросил, не хочет ли она сходить на экскурсию на завод. В парикмахерской дел не было, А-Цзин складывала стопочкой чистые полотенца и зажимы для волос, Ли Сыцзян еще не вышла из массажного кабинета, так что Цянь Сяохун предупредила А-Цин, что выйдет ненадолго, но скоро вернется.

Завод, где работал инженер Сы, напоминал сад. Они сделали круг вокруг большой лужайки, вошли в общежитие и поднялись на третий этаж.

– Пришли.

– Вы живете один?

– Да. Немного не прибрано. Какие книги тебе нравятся? У меня много книг.

Цянь Сяохун тут же подошла к книжной полке и сделала вид, что изучает, потом взяла антологию поэзии эпохи Тан3939
  Эпоха Тан считается золотым веком китайской поэзии.


[Закрыть], покрутила в руках, перевернула туда-сюда и только тогда нашла начало4040
  Книги по классической литературе могут выходить в том виде, в котором их издавали оригинально, то есть нужно читать книгу, начиная сзади, и двигаться по странице справа налево и сверху вниз.


[Закрыть]. К счастью, инженер Сы был занят приготовлением чая и не видел этого, а Цянь Сяохун ощутила себя ужасно невежественной.

– Нравится танская поэзия?

– Ага. – Популярные стихи типа «у самой моей постели легла от луны дорожка»4141
  Перевод А. Гитовича. Строка из стихотворения знаменитого танского поэта Ли Бо «Думы тихой ночью».


[Закрыть] Цянь Сяохун все-таки читала, так что ответила уверенно. – А вы откуда родом? – Цянь Сяохун боялась, что инженер заговорит с ней о поэзии, и поспешно сменила тему.

– Из провинции Чжэцзян. После окончания университета сам решил приехать в Шэньчжэнь, поскольку этот город бросает вызов. А-Хун, ты садись.

Цянь Сяохун примостилась на краешке кровати, инженер Сы тоже присел и протянул ей чашку чая. Когда Цянь Сяохун допила чай, то встала, чтобы поставить чашку на место. Молодые люди двигались очень напряженно.

– Хочешь взглянуть на мой фотоальбом?

– Конечно!

Инженер Сы вытащил толстый фотоальбом, даже слишком толстый, и положил его переплетом в щель между своим правым бедром и левым бедром Цянь Сяохун, распределив вес пополам. Теперь правое его плечо прижималось к левому плечу девушки, они напоминали сиамских близнецов с одной рукой на каждого. Правая рука инженера Сы и левая рука Цянь Сяохун не двигались, словно рядовые в ожидании приказа, они ждали, когда появится главнокомандующий любви. Толстый фотоальбом притянул их головы друг к другу, челка Цянь Сяохун касалась кончика носа инженера Сы и легонько колыхалась от его дыхания.

– Вы такой красивый, красивее всех своих однокурсников.

Сердце заколотилось в глотке, перекрывая кислород, в воздухе словно распылили какое-то одурманивающее средство, отчего у обоих кружилась голова, а сознание постепенно затуманивалось. Цянь Сяохун из последних сил боролась, чтобы пошутить и доказать тем самым себе, что мыслит ясно.

Пальцы его правой руки по очереди нашли пальцы левой руки. Один, второй, третий, четвертый, пятый. Постепенно переместившись, правая рука накрыла левую. Левая едва заметно дернулась, тогда правая тайком применила силу, левая подчинилась, а правая легонько погладила ее. Альбом лежал на бедрах, свободные руки не перелистывали страницы. Левое ухо Цянь Сяохун ощутило дуновение теплого воздуха, язык этого теплого прибоя облизал левое ухо, и оно растворилось в нем, а прибой, бурлящий в ухе, хлынул в сторону губ, растерявшиеся губы, сами не понимая, что творят, слегка приоткрылись и даже заставили голову склониться набок, навстречу этому прибою, который добрался до кончиков губ, замер на полсекунды, а потом накрыл губы целиком. Но в этом не было безумия.

– Не хочу обманывать тебя. Прощу прощения, что поддался порыву.

Губы слегка приоткрылись, прилив отступил.

– Ты должна найти работу получше.

Сы Далин уставился на большую грудь Цянь Сяохун.

4

С женщинами всегда проблемы. Все работницы салона «Агент 007» были не здоровы. Разумеется, речь не о венерических заболеваниях или СПИДе, а о болезнях души, нет, не о сумасшествии, просто каждая из них носила под сердцем свои тревоги, а потому их душевное состояние было немного не таким, как раньше.

А-Лин по-прежнему хотела победить упрямство тайваньского деда и взять приступом эту крепость, чтобы подняться на новую ступеньку. Она постоянно погружалась в свои мысли, а потому работала без усердия. А-Цин жила в постоянной тревоге, и, когда она мыла голову, пена то и дело летела на клиента. Что у нее творилось в душе, никто не ведал. Ли Сыцзян внезапно расцвела, как истинная женщина, и даже двигалась теперь грациозно и изящно. Цянь Сяохун в свободное время листала антологию танской поэзии. Инженер Сы приходил теперь реже, а душа Цянь Сяохун застряла в том дне и в том моменте. Образованные люди – они ведь другие, такой пустяк, а вызвал настоящее бурление чувств. Цянь Сяохун столько раз была с мужчинами, но никогда не испытывала подобного пьянящего чувства. Может, это любовь? Когда инженер Сы потребовал, чтобы Цянь Сяохун нашла себе работу получше, Цянь Сяохун вспомнила, что напрочь забыла о том, что подавала заявление о приеме на фабрику «Счастливая утка».

А сейчас что толку идти узнавать? Цянь Сяохун в сердцах швырнула книгу и сказала:

– Ли Сыцзян, сделай мне массаж, а?

Ли Сыцзян лакомилась вялеными сливами, которые принес Кунь, сосала и грызла их, работая сразу и языком, и губами, терпеливо обсасывала косточку дочиста и только тогда выплевывала ее и совала в рот следующую сливу. Как будто если бы она сделала как-то иначе, то обидела бы Куня. Разумеется, была вероятность, что Ли Сыцзян пробовала на вкус и переваривала свою любовь. Девушка встала за спиной у подруги и начала как попало щипать ее за лицо. Голова Цянь Сяохун коснулась груди Ли Сыцзян, и Цянь Сяохун удивленно воскликнула:

– Ого! Ничего себе, у тебя все налилось! Какой прогресс! Это вяленые сливы так помогают?

Несколько раз в неделю Кунь приезжал на мотоцикле к концу рабочего дня и увозил Ли Сыцзян якобы попить чаю, в итоге чаепитие затягивалось до восьми-девяти утра. Ли Сыцзян легонько шлепнула Цянь Сяохун, а маленькие глазки зажмурились, превратившись в щелочки.

– А сама-то чего несколько дней читаешь книгу? Это тебе инженер Сы дал домашнее задание? Что хорошего в этих танских стихах? Такая толстая книжища! Я раньше и не видела, чтоб книжки с конца начинали читать. А ты, А-Цин? – обратилась она к А-Цин, глядя в зеркало.

А-Цин невесело рассмеялась, а ее прыщи и вовсе помрачнели.

– Сыцзян, некоторые стихи очень даже интересные, хочешь я тебе пару строк прочту?

– Ой, не надо! – Ли Сыцзян с неохотой выплюнула сливовую косточку. – Прибереги чтение для инженера Сы.

– Ли Сыцзян! Не говори мне больше про инженера Сы. Он выпускник университета, а я башки мою! Я не такая дура, чтоб в него влюбиться! – Цянь Сяохун вроде как ругала себя, но послушать, так этот инженер – гнусный тунеядец. При этом левое ухо ее постоянно ощущало тепло, прилив, порыв легкого ветерка. Цянь Сяохун казалось, что левая сторона ее лица с тех пор парализована.

5

В десяти с лишним километрах от салона «Агент 007» находилась гора Фэнхуан, гора Феникса, а на ней – монастырь, где можно возжечь благовония и узнать, что ждет в будущем. Говорили, что если особо ревностно просить, то тебе воздастся. Муж хозяйки разделил сотрудниц салона на две группы и отвез их в этот монастырь. Ли Сыцзян и Цянь Сяохун попали в первую партию, которая поехала на микроавтобусе утром в первый день Нового года. Нужно пару слов сказать о муже хозяйки салона, господине Чжане: низенький и толстый, тонкие губы и узкие глаза, волосы на голове гладко зачесаны назад, с очень невозмутимым лицом. Гора Феникса оказалась не особо высокой, подъем занимал минут сорок, на половине пути господин Чжань возжег благовония, помолился Будде и сходил к местным гадателям узнать свою судьбу. Вид у него был и впрямь ревностный. Ли Сыцзян тоже зажгла палочку, смущенно поклонилась, вставила палочку в треножник, повернулась и ушла. Цянь Сяохун, выпятив грудь, грелась на солнышке и смотрела на происходящее с натянутой улыбкой.

– А-Хун, ты тоже давай. Загадай желание! – поманил ее господин Чжань.

– Желание? Какое желание?

– Ну, любовь, свадьба, здоровье. Что хочешь, то и попроси.

Сердце Сяохун забилось сильнее, и она вошла в храм, повернувшись спиной к солнцу. На полу были расстелены красные коврики, на которые можно вставать на колени. Разумеется, можно и не вставать, но если не вставать, то о какой набожности может идти речь, а без должной ревностности разве осуществится желание? В душе Цянь Сяохун всплыл прекрасный образ инженера Сы, парализованная левая сторона лица снова ощутила прилив тепла, а ноги сами собой подкосились, и колени коснулись коврика на полу. Второй раз в жизни Цянь Сяохун вставала на колени. Первый раз перед тем высоким насильником, а сейчас перед статуей Будды. Внезапно Цянь Сяохун почувствовала, что встать на колени – это все равно что доверить свою голову кому-то. Она закрыла глаза, простояла на коленях секунд десять, пока струйки дыма поднимались в воздух, трижды поклонилась, воткнула свою палочку, но на душе стало только хуже.

– Какое загадала желание? – хихикнула Ли Сыцзян.

– Нельзя вслух произносить, а то не сбудется! – тут же перебил ее господин Чжань.

Цянь Сяохун улыбнулась:

– Секрет! Не скажу!

Все пошли дальше на гору, но поскольку гора была пологой, то это нельзя считать восхождением, скорее просто прогулкой.

– А-Хун, А-Цзян, вы кое о чем не знаете.

Здесь было очень тихо, только птицы время от времени хлопали крыльями и взлетали, испугавшись людей. Господин Чжань шел впереди, и ветер растрепал его прилизанные волосы.

– Что такое, господин Чжань?

– А-Цин в последнее время невеселая, потому что ей нравится Кунь!

– Ой, я заметила неладное, но не осмеливалась уточнить. А-Цин очень уж скрытная!

Цянь Сяохун отломала веточку и помахивала ею, вспоминая выражение лица А-Цин, на котором прыщи заслоняли собой все остальное. Как говорится, шумные гости и хозяина заглушают. Ли Сыцзян перепугалась, словно сделала что-то плохое, и встала на месте, как вкопанная.

– А-Цзян, ты не виновата, что понравилась Куню, но до твоего появления Кунь ухаживал за А-Цин.

– Господин Чжань, мне очень А-Цин нравится. Не удивительно, что она такая смурная. Как же я не додумалась? – Непонятно было, то ли Ли Сыцзян расстроилась, то ли радуется. – Вы поднимайтесь, а я догоню.

Ли Сыцзян уселась на каменную ступеньку. Цянь Сяохун пошла дальше вместе с господином Чжанем. Они миновали несколько гротов, поднялись по нескольким относительно крутым лестницам и добрались до беседки на вершине горы. Лю Цзунъюань4242
  Китайский философ и писатель династии Тан.


[Закрыть] в своем сочинении «Путешествие к горе Сишань» описывал все, что увидел, взойдя на гору Сишань, и это очень напоминало пейзажи перед глазами Цянь Сяохун. Жаль только, Цянь Сяохун не умела так красиво писать. Внутри скопилось сожаление и какое-то невыразимое поэтическое настроение. На восточном склоне, на полпути к вершине, смутно виднелись струйки дыма от возжигаемых благовоний, оранжевые крыши, красные деревянные колонны, цвета были очень сочными. А если посмотреть в другие стороны, то видно лишь горы, которые уходили в облака, словно бесчисленный табун лошадей.

– Ой как красиво, какой чистый воздух! – воскликнула Цянь Сяохун, оглядываясь по сторонам.

Господин Чжань прохаживался, заложив руки за спину, а потом как бы невзначай подошел к девушке и спросил:

– А-Хун, ты уже привыкла?

– Господин Чжань, вы про что?

– Разумеется, про работу в салоне!

– Да! Вы мной недовольны?

– Да нет, что ты… просто… у меня появилась одна мыслишка…

Лицо господина Чжаня посерьезнело, взгляд то и дело падал на грудь девушки. Ветер раздувал штанины господина Чжаня, и он стал похож на шарик.

– Говорите. Обещаю, что я не стану трепаться на каждом углу!

Вид у хозяина был самый что ни на есть деловой, Цянь Сяохун тут же вспомнила про начальника Чжуана с пункта переработки вторсырья, уж больно похожи были эти двое. Может, все мужчины в возрасте любят распускать перья перед молоденькими девочками? Но кого может обмануть посеребренный латунный наконечник копья? Цянь Сяохун видела, что глаза господина Чжаня хоть и превращались постоянно в узкие щелочки, но и щелочек было достаточно, чтобы просочились все его грязные желания.

– Я хочу в другом промышленном районе открыть «шоп».

Цянь Сяохун послышалось нехорошее слово на букву «ж».

– Что открыть?

– Ну, так на гонконгский манер называется маленький магазинчик, где продаются продукты и всякие бытовые принадлежности. В промышленном районе очень прибыльно.

– Прибыльно? Так скорее открывайте, господин Чжань!

– Так я и хочу, вот только присматривать некому…

– Какая досада!

– И вот пришла мне одна мыслишка… – Хозяин сунул в рот сигарету, несколько раз щелкнул зажигалкой, но ветер задувал огонек. А потом господин Чжань выпалил: – А-Хун, загороди меня от ветра, а? – Он начал дымить прямо перед грудью девушки, закашлялся так, что мокрота подступила к горлу, а потом продолжил: – Что я надумал… А-Хун, давай-ка ты будешь за ним присматривать? Сделаю тебя там хозяйкой!

– Ой! Ну вы шутник, господин Чжань! Меня хозяйкой! Не боитесь, что я ваши денежки прикарманю?

– Да если что, я тебе сам все отдам!

В горле у него заклокотало, как у петуха, который хочет курицу и подскакивает на обеих ногах, собираясь на нее вскочить.

– Ну совсем насмешили! Да меня ваша жена убьет!

Начальник Чжань решил, что Цянь Сяохун согласилась и просто обдумывает предложение, нахально ущипнул ее за зад, приговаривая:

– Ты такая аппетитная, просто сил нет! Очень сексуальная!

Цянь Сяохун не успела увернуться, но ругаться было вроде как нехорошо, и она с деланым видом спросила:

– А если хозяйка узнает, не будет скандалить с вами?

– С чего вдруг? У нее есть салон, который приносит немалые деньги, она мне не указ! Ха-ха!

Цянь Сяохун все глаза высмотрела, так ждала, чтобы поскорее появилась Ли Сыцзян, но при этом думала: «А что если подруга заодно с господином Чжанем? Вон он уже за задницу щиплет, а дальше понятное дело: если сегодня его не ублажить, то опять придется собирать вещи и переезжать на новое место».

– Ох, господин Чжань, вы впрямь очень напористый. Давайте я вам анекдот расскажу!

Но Цянь Сяохун не знала никаких анекдотов, только собиралась от балды сочинить что-нибудь, как из-за выступа появилась голова Ли Сыцзян и раздался крик:

– Замучилась в гору лезть! Тут хоть красиво?

За головой показалось и туловище.

– Красиво! Ли Сыцзян, ты где была? Почему так долго?!

6

Кунь по-прежнему просил А-Цин помыть ему голову и сделать массаж. А-Цин дорожила такой возможностью и каждый раз работала с особым усердием. Она чаще молчала и лишь изредка улыбалась, да и то не показывая зубов. Прыщей у нее стало еще больше, они расползлись со щек по всему лицу и освоили новый район на лбу. А-Цин почти отчаялась, и единственным, что еще как-то внушало ей надежду, были визиты Куня, когда он просил ее помыть голову и сделать массаж. Когда она мыла голову Куня, то выглядела веселой, хотя в ее веселости сквозила тоска. Она хранила все чувства глубоко внутри.

Вяленые сливы закончились, а Ли Сыцзян по привычке шевелила губами, глядя, как А-Цин так и сяк разминает Куню голову. Девушка не знала, к кому из них лежит его сердце.

Последние несколько дней клиентов в салоне поубавилось, так что после ухода Куня в салоне остались Цянь Сяохун, Ли Сыцзян и А-Цин и каждая занялась своими делами. А-Лин в конце концов раскрутила старикана, добилась желаемого и сама стала начальницей. Случившееся с А-Лин сильно повлияло на всех девушек. Особенно заметно изменилось настроение А-Цин. Она всегда посмеивалась над тайваньским стариком, однако А-Лин в конце концов стала хозяйкой кафетерия. Разумеется, если бы А-Цин удалось выйти замуж за Куня, то она утерла бы нос А-Лин. Ли Сыцзян думала почти о том же, но кто знает, о чем думал сам Кунь.

Инженер Сы так и не показывался, и Цянь Сяохун поняла, что он прячется от нее. Она один раз ходила к нему, но ее не пустил охранник. Взгляд у охранника был очень язвительным. Разумеется, если бы Цянь Сяохун постаралась, то охранник согласился бы пропустить ее. Вот только девушка совсем упала духом. Ну, придет она к инженеру Сы, а дальше что?! Она каждый день наслаждалась танской поэзией и при этом думала об инженере Сы. Но этой гребаной духовной пищей голод не утолишь, и Цянь Сяохун чувствовала себя полуживой. Так продолжалось уже давно, Цянь Сяохун приняла решение забыть инженера Сы и в результате полюбила танскую поэзию, по поводу и без повода цитировала стихи, чем ужасно веселила Ли Сыцзян.

Ли Сыцзян больше не ночевала в парикмахерской, но лишь Цянь Сяохун знала, что подруга сожительствует с Кунем. Поблизости сдавали по дешевке металлические хибарки. Поговаривали, что летом стены лопаются от жары, а внутри настоящая парная. Цянь Сяохун несколько раз ходила к ним в гости. В комнате не пахло спермой, зато вокруг дома текли сточные воды и расхаживали бомжи. В помещении не было мебели, одну кровать использовали для сна, а на второй лежала одежда и всякие предметы быта, а между ними оставался крошечный кусочек пола, достаточный, чтобы разойтись двум людям. Ли Сыцзян худо-бедно обустроила свое гнездышко.

7

Однажды днем А-Цин прилегла поспать, Цянь Сяохун и Ли Сыцзян лузгали арахис и болтали. И тут в салон ворвались два парня в черных очках.

– Господа, помыть вам голову? – широко улыбнулась Цянь Сяохун и поднялась поприветствовать клиентов.

– Пойдем с нами в участок. – Вошедшие не сняли темных очков, и ни один мускул не дрогнул на их лицах.

– С чего вдруг? У меня есть свидетельство о временном пребывании! – Цянь Сяохун не испугалась, потому что не сделала ничего противозаконного.

– Заткнись! Садись на мотоцикл.

Они под конвоем вывели девушку, усадили ее между собой на мотоцикл «Ямаха» и рванули с места. Ли Сыцзян довольно долго простояла, как деревянный истукан, не понимая, почему схватили только Цянь Сяохун, а ее оставили.

«Ямаха» ехала минут десять, потом Цянь Сяохун выкинули в каком-то дворике, мотоцикл вихрем унесся прочь, а Цянь Сяохун, оцепенев, стояла во дворике. Мужчины и женщины, красивые и безобразные, нарядные и оборванные, взволнованные и бесстрастные – это не пары антонимов, а то, что немедленно бросилось ей в глаза: контраст в лицах и во внешнем виде. В этом бурлящем котле варились не одномастные пельмени, а пестрая солянка. Осмотревшись по сторонам, Цянь Сяохун увидела табличку «Отдел поселковой охраны правопорядка». То самое место, где работает Кунь. На душе сразу стало легче – надо просто пойти в их офис и найти Куня. Тут ворота открылись, во двор с грохотом въехал фургон. Не прошло и десяти минут, как всех их загрузили в кузов, где было темно, как в бочке.