Текст книги "Сладкое желание"

Глава 6

На следующий день Грасиэла, вернувшись с похорон в свой городской особняк, тяжело вздохнула. Последнее прощание с Эванджелин ее сильно утомило. Взглянув на свое тяжелое платье из черной шелковой ткани, она очень сильно захотела его снять и вообще как-то от него избавиться. Может, даже сжечь его. А почему бы и нет?

На похоронах все было таким же мрачным, как и в предыдущий день прощания с усопшей. Грасиэле пришлось общаться с пожилыми дамами, рассказывающими о тех женщинах, с которыми им когда-то довелось быть знакомыми и которые ушли из жизни, будучи еще молодыми. Один из таких рассказов был про юную баронессу, которая случайно упала со скалы, разыскивая в тумане свою любимую свинку.

Зато, по крайней мере, это мрачное мероприятие позволило Грасиэле избежать расспросов со стороны Мэри-Ребекки относительно событий, произошедших предыдущим вечером. Она видела вопрос в глазах своей подруги и осознавала, что Мэри-Ребекка жаждет ее объяснений, почему она, Грасиэла, вчера вечером исчезла, но не была готова давать такие объяснения. Она, конечно же, могла соврать или же отказаться что-либо говорить по данному поводу, но ей не хотелось этого делать. Она рассчитала все так, чтобы приехать на похороны и уехать после них в одиночестве. При этом она тщательно избегала оказываться наедине с Мэри-Ребеккой. Последняя была ее ближайшей подругой и единственным человеком, которому она могла в чем угодно довериться, а потому, когда наступит подходящий момент, она ей обо всем расскажет, но не сегодня.

– Добрый день, ваша милость.

Миссис Уэйкфилд поприветствовала ее в вестибюле, тут же расплывшись в улыбке. Грасиэла посмотрела снизу вверх на эту статную женщину, которая была на несколько дюймов[5]5
  Один дюйм равен 2,54 сантиметра.


[Закрыть] выше ее.

Экономка жестом велела стоящему у дверей слуге отойти в сторону и сама взяла у Грасиэлы ее плащ, перчатки и шляпку.

– Вы, должно быть, продрогли до мозга костей. Сегодня ужасно холодно – слишком холодно для того, чтобы выходить из дома, ваша милость.

– Да, это верно. Да и весь сегодняшний день был каким-то ужасным, – сказала Грасиэла, направляясь к лестнице и горя желанием побыстрее снять с себя платье и отдохнуть в своей уютной спальне.

Эванджелин ушла из жизни и лежит теперь в земле. От осознания этого на душе у Грасиэлы стало так же холодно, как было холодно за окном в этот зимний день.

А вот вчера вечером Грасиэла чувствовала, что ей тепло, чувствовала, что она жива. Когда Колин усадил ее на колени, она испытала сильное и приятное волнение. Ей тогда показалось, что она буквально может выскочить из кожи. Она каким-нибудь образом попытается снова испытать это чувство. Но только не с Колином. Она найдет кого-нибудь другого. Кого-нибудь более подходящего.

– Его милость в библиотеке. Он приехал больше часа назад.

– Маркус?

Грасиэла замерла, держась одной рукой за балюстраду. Ее сердце лихорадочно заколотилось. Интересно, он приехал сюда по какой-то конкретной причине или чтобы попросту, безо всякого повода повидаться с ней?

На несколько секунд у нее появилось опасение, что лорд Стрикленд все рассказал Маркусу, но затем она решила, что он не стал бы этого делать. Ведь он предпринял огромные усилия, дабы вывести ее из клуба так, чтобы ее пасынок не узнал ее. Стрикленд не стал бы сообщать правду после таких усилий.

– Да, – кивнула миссис Уэйкфилд. – Вы пообщаетесь с ним или же вам хочется отдохнуть?

Грасиэла ответила на этот вопрос после долгой паузы:

– Ну конечно же, я с ним пообщаюсь.

Приподняв юбки, она направилась в библиотеку. Идя по коридору в своих шуршащих иссиня-черных юбках, она чувствовала себя какой-то черной вороной.

Библиотека всегда была для Маркуса его любимым местом в доме, хотя у него имелся другой дом в другом районе города. В этой библиотеке каждый сезон появлялись новые книги: их покупали по его заказу. Их набралось уже впечатляющее количество.

Дверь в библиотеку была приоткрыта. Грасиэла, зайдя, увидела, что ее пасынок сидит, развалившись, на диване перед камином. Он уже снял верхнюю одежду и ослабил галстук, а потому чувствовал себя очень даже комфортно.

– Привет, Маркус. Я очень рада, что…

Она замолкла, когда увидела, что Маркус в библиотеке не один.

В одном из кресел сидел Колин. Он вытянул перед собой ноги и небрежно держал в руке бокал с виски. Однако из его бокала – в отличие от бокала ее пасынка – похоже, не было еще сделано даже и одного глотка.

Увидев Грасиэлу, оба мужчины встали.

Ей вообще-то не следовало бы удивляться тому, что он тоже находится здесь.

Колина можно было частенько застать в компании с Маркусом. Несколько лет назад – они в то время все еще учились в Итонском колледже – Колин неизменно составлял компанию Маркусу, когда тот приезжал домой на выходные дни. Грасиэла всегда испытывала чувство сострадания к этому юноше, который осиротел в раннем возрасте и у которого из родни осталась лишь безразличная по отношению к нему бабушка, предпочитавшая проводить все свое время с другими пожилыми великосветскими дамами в курортном городе Бат, а не уделять внимание своему внуку.

– Лорд Стрикленд, очень приятно вас видеть.

Ее голос прозвучал тихо и как-то неестественно.

– Ваша милость.

Стрикленд наклонил голову, повинуясь правилам этикета. Она поспешно отвела взгляд в сторону, чтобы не смотреть слишком долго и со слишком большим интересом на его губы, с которыми она уже так близко познакомилась.

Маркус подошел к ней и поцеловал ее в щеку.

– Ты хорошо выглядишь, Эла. Я сожалею по поводу того, что случилось с твоей подругой.

Она опустила глаза и стала разглядывать свои руки с таким видом, как будто они вызывали у нее сейчас огромный интерес:

– Да, это ужасная трагедия.

Маркус жестом предложил ей присесть вместе с ним на диван. Она это сделала, а затем тщательно расправила юбки и нацепила на лицо вежливую улыбку. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Колина, но даже не посмотрела в его сторону. Пытаясь вести разговор о том и о сем со своим пасынком, Грасиэла кивала с напускным интересом. И получалось у нее это, по-видимому, довольно хорошо. Во всяком случае, судя по тому, что и как говорил Маркус, он вроде бы ничего необычного не заметил. Впрочем, она не очень-то вслушивалась в его слова.

Она насторожилась только после того, как он обратился к Колину:

– О боже, я не могу поверить, что ты и в самом деле вознамерился это сделать, Стрикленд.

На лице у Маркуса появилось выражение неудовольствия.

Грасиэла поочередно посмотрела на Маркуса и Колина, задержав свой взгляд на последнем чуточку дольше, чем это было бы приемлемо. Колин, должно быть, это почувствовал. Он уставился на Грасиэлу, хотя лицо его при этом не выражало абсолютно ничего.

– Ты еще слишком молод для того, чтобы связать себя брачными узами, – добавил Маркус.

– А мне вот помнится, что ты не так давно вроде бы намеревался связать себя брачными узами с Поппи Фейрчерч, – спокойно ответил Колин, все еще не сводя пристального взгляда с Грасиэлы.

Брачные узы? В мозгу у Грасиэлы зароились мысли. Колин собирается жениться? На ком? Когда?

Это вообще-то не должно было иметь для нее большого значения, но она была вынуждена мысленно признаться себе, что от этого известия в ее груди, в самом сердце, появилось неприятное ощущение – как будто ее кольнули чем-то острым. Он ведь не далее как прошлым вечером целовал ее и предлагал «снять напряжение» у нее между ног. При воспоминании об этом ее лицо зарделось.

Неужели в тот момент он уже собирался на ком-то жениться?

Она знала, что супружеская верность не имела большого значения у аристократов, но раньше ей почему-то казалось, что Колин не такой, что он в этом отношении лучше других. Во всяком случае, до вчерашнего вечера она думала о Колине именно так. Теперь она знала, что он такой же похотливый, как и все остальные мужчины.

– Мое намерение жениться на Поппи Фейрчерч было ошибкой. Последствием моего пребывания в коме. – Маркус помахал рукой. – По всей видимости, просто побочный эффект травмы головы.

Грасиэла едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Она полагала, что ее пасынок сделал предложение Поппи Фейрчерч для того, чтобы досадить своему незаконнорожденному сводному брату. По крайней мере, отчасти из-за этого. Поппи Фейрчерч была милой и привлекательной, и она, несомненно, производила на Маркуса кое-какое впечатление, раз уж он сделал ей предложение. Однако у нее не было ни денег, ни титулов, ни связей. А эти факторы имели значение для такого человека, как ее пасынок. Когда Маркус делал предложение, она, наверное, заподозрила, что он руководствуется какими-то неблаговидными мотивами. Например, он во что бы то ни стало хотел отбить девушку у своего сводного брата, которого ненавидел.

К счастью, Поппи любила Струана Маккензи так же сильно, как он любил ее, и они теперь пребывали в счастливом браке.

Маркус снова перевел взгляд на Грасиэлу и неожиданно спросил:

– Хочешь, я принесу тебе твоей любимой мадеры[6]6
  Мадера – вид крепленого вина.


[Закрыть], Эла?

– Нет, спасибо, не нужно, – сказала она, решив, что ей все равно не удастся почувствовать себя уютно в присутствии Колина. Как это ни печально, но, возможно, ей уже никогда это не удастся. Ей было тяжело выносить его горящий взгляд и осознавать при этом, что он думает сейчас о вчерашнем вечере.

Зашуршав юбками, Грасиэла поднялась с кресла. Оба мужчины тоже встали. Она показала им жестом, чтобы они сели обратно на свои места, и сказала:

– Пожалуйста, отдыхайте здесь столько, сколько захотите. Сегодня был тяжелый день.

– Да, конечно. – Маркус, произнеся эти слова, быстренько обнял ее. – У тебя, видимо, очень тяжело на душе из-за того, что произошло с твоей подругой. Удели время самой себе и ложись спать.

Она внутренне содрогнулась. Такого рода советы обычно дают пожилым родителям. Скоро он, чего доброго, начнет предлагать разминать пищу, чтобы ей было легче ее жевать.

Ее также немножко укололо и то, что Колин стал свидетелем такого к ней обращения со стороны пасынка. Колин, наверное, уже проклинает сам себя за тот свой неуместный разговор с ней и благодарит небеса за то, что она ему отказала.

– Хорошо, – кивнула она в знак согласия. – Поспать – это прекрасная идея.

Пусть он думает, что она старая и немощная.

Грасиэла вышла из библиотеки, так и не удостоив Колина взглядом, хотя ей очень хотелось посмотреть на него. Ей надлежало быть сильной и восстановить соответствующий порядок вещей. Она будет делать вид, что вчера вечером ничего не произошло. В конце концов, она, Грасиэла, очень даже хорошо умела притворяться. В этом она весьма поднаторела, когда в течение нескольких лет притворялась, будто ее брак счастливый. И даже теперь, когда ее муж уже умер, она все еще делала вид, что он был очень хорошим человеком (хотя он таковым отнюдь не был). Она делала это ради Клары и своих пасынка и падчерицы.

Она уже почти подошла к двери своей спальни, когда вдруг услышала позади себя шаги. Оглянувшись через плечо, она увидела, что вслед за ней идет Колин.

Грасиэла остановилась и повернулась к нему. Ее сердце тут же екнуло, и она напряглась.

– Колин… Что вы делаете?

В голосе женщины чувствовалось опасение, и это казалось абсурдным. С чего бы ей бояться его? Однако она знала, что ей следовало опасаться скорее самой себя… и своего превращения в то одинокое и тоскующее существо, которым она была вчера вечером, до того, как его губы прикоснулись к ее губам.

– Я просто хотел убедиться, что у вас все хорошо.

– У меня все хорошо, – поспешно заверила она его, надеясь, что он отвернется и уйдет.

– По вашему виду этого не скажешь.

Лорд Стрикленд стоял прямо перед ней, но держался, слава богу, на достаточно почтительном расстоянии.

Она заставила себя легко рассмеяться:

– Хорошенький комплимент!

Он чуть прищурился, как бы всматриваясь в черты ее лица.

– Вы знаете, что я имею в виду.

Он произнес эти слова очень серьезным тоном.

Попытка Грасиэлы казаться веселой, конечно же, не ввела его в заблуждение.

У нее далеко не все было хорошо с того момента, как она узнала о кончине своей подруги… и особенно с того момента, как она переступила порог «Содома». С того момента, как она столкнулась там лицом к лицу с Колином. С того момента, как они поцеловались, а затем, выйдя из клуба, обменялись довольно резкими словами.

– Сегодня был тяжелый день.

Когда она произносила эти слова, ее голос дрогнул.

Он кивнул:

– Конечно. Это вполне понятно. Но я имею в виду прошлый вечер.

Нет. Пожалуйста, только не это. Ей не хотелось возвращаться к тем событиям сейчас, когда она стояла рядом с ним.

– А что было прошлым вечером? – с напускным безразличием поспешно спросила Грасиэла.

Уж слишком поспешно.

Он наклонил голову:

– Вы так быстро это забыли?

Забыла? Как будто это можно было забыть…

Она бросила взгляд поверх его плеча, опасаясь, что там, за его спиной, сейчас появится Маркус и услышит их разговор.

– Нет, милорд. Я не забыла, но я выкину все это из головы. Да и вам следует поступить так же.

Она подошла на шаг ближе и, понизив голос, так что он стал звучать заговорщически, произнесла:

– То, что произошло между нами… Вы должны обо всем этом забыть.

Она небрежно взмахнула рукой.

– Вы думаете, это так просто? – Он скользил взглядом по ее лицу – так, как будто видел эту женщину в первый раз. Или же видел ее, но уже в совсем другом свете. Она была уверена, что уж вот это-то точно было правдой. Она тоже теперь видела его совсем по-другому. – Забыть вечер, который был настолько насыщен событиями?

Она покачала головой. Насыщен событиями? Она могла бы придумать с десяток более подходящих формулировок.

Его взгляд, обращенный на ее лицо, стал еще более пристальным, а брови сдвинулись.

– Я сомневаюсь, что когда-либо смогу выкинуть это из головы, – заявил Колин.

– Ко мне полностью вернулось чувство здравого смысла. Я сделала соответствующие выводы.

Выводы заключались в том, что она будет искать себе любовника не в «Содоме», а в каком-то другом месте. И что она сотрет из памяти воспоминания о его поцелуе благодаря поцелуям другого мужчины. И сделает это как можно быстрее.

– Значит, больше не будет посещений таких мест, как «Содом», да?

Ее щеки зарделись.

– Можете быть уверены, что их больше не будет.

Она будет попросту осторожнее и хитрее, когда займется поисками любовника.

Он продолжал таращиться на нее каким-то странным напряженным взглядом – так, словно мог читать ее мысли. Его светло-голубые глаза блестели в полутемном коридоре подобно серебру. Именно так, насколько она помнила, они блестели вчера вечером. Грасиэла старалась не дать себе разволноваться под таким его взглядом. Как они вообще могли раньше общаться в легкой и естественной манере? Воздух между ними показался ей каким-то странным. Нелегким. И неестественным.

«Это вопрос времени», – мысленно сказала она себе. Пройдет какое-то время, и все снова станет таким, каким оно было раньше. Вчера вечером произошла какая-то аномалия, которая впоследствии превратится в расплывчатое воспоминание. Кроме того, если ему предстоит вскоре жениться, то он уже не будет встречаться с ней так часто, как раньше. Он будет проводить свое время с женой… и скоро у них появятся дети.

Эта мысль, однако, не утешила ее так, как должна была бы утешить.

Она облизнула губы и спросила:

– Я правильно поняла то, что сказал Маркус? Вы собираетесь жениться?

Лорд Стрикленд ответил не сразу.

– Я еще ни с кем не обручен, – сказал он после небольшой паузы. – Пока еще не обручен. Просто моя бабушка обратила мое внимание на то, что пришло время наполнить детскую комнату нашей семьи.

– Как это будет замечательно для вас… И для вашей семьи.

Эти слова показались ей какими-то камнями, вываливающимися из ее рта.

– Да. Судя по словам моей бабушки, следующим в нашем роду после меня идет какой-то мой троюродный брат, который живет в Америке и ведет там разгульный образ жизни. Ей хотелось бы, чтобы у нее по меньшей мере появились два внука, причем побыстрее.

– То есть два наследника – основной и запасной, – с легкой горечью сказала Грасиэла, зная это английское выражение. – Вам в данном отношении везет, поскольку в этом сезоне, говорят, очень многие красивые юные девушки впервые вышли в свет.

Он вздохнул, не радуясь, по-видимому, мысли о женитьбе, но готовый исполнить свой долг. Он ведь всегда готов исполнить свой долг.

– У меня есть несколько из них на примете. Их мне подсказала, конечно же, моя вечно такая услужливая бабушка.

Грасиэла кивнула:

– Конечно. Я уверена, что у вашей бабушки полно рекомендаций на этот счет, но и я вам с удовольствием подсказала бы. Я знаю нескольких изысканных леди, которые сочли бы для себя за честь назвать вас своим мужем.

Она что, предлагает ему свое содействие в вопросе выбора невесты? Ей, наверное, нужно заткнуть себе сейчас чем-нибудь рот.

Один из уголков его губ приподнялся, и он, усмехнувшись, спросил:

– Вы предлагаете мне свою помощь в выборе невесты?

Голос Колина был таким насмешливым, что у нее опять зарделось лицо. Если принять во внимание то, чем они занимались прошлым вечером, это и вправду было нелепое предложение.

– Ес… если вам вдруг потребуется мой совет, то вы его получите, – сказала Грасиэла, запнувшись. – Друзья помогают друг другу, а мы ведь с вами друзья, не так ли, милорд?

Что за чушь она сейчас несет?

– Да, – торжественно произнес он. – Мы всегда были и будем друзьями, ваша милость.

Они посмотрели друг другу в глаза бесконечно долгим взглядом.

Ей показалось, что она смотрит на незнакомого ей человека, совсем не заслуживающего услышать ту чушь, которую она только что сказала. Перед ней стоял мужчина, который раздевал ее взглядом, чтобы посмотреть, что находится под ее одеждой.

Глава 7

– Я в этом не уверена, Мэри-Ребекка, – прошептала Грасиэла, стараясь, чтобы никто, кроме подруги, не услышал ее.

Две дочери Мэри-Ребекки расположились на сиденьях напротив них, улыбаясь и сияя от охватившего их радостного волнения.

Грасиэла, безусловно, была в этой карете единственным человеком, который не радовался от предвкушения предстоящей вечеринки. Тем не менее она на нее ехала: подруга уговорила ее посетить эту музыкальную вечеринку в доме лорда Нидлинга.

– Эла, пожалуйста, – прошептала в ответ Мэри-Ребекка, внимательно рассматривая свое платье и поправляя вырез так, чтобы атласные бутоны роз, пришитые по краю парчи, были расправлены и как можно более красиво обрамляли обнаженный участок между грудей. – Лорд Нидлинг уже давно является твоим поклонником, и если учесть, что он никогда не интересовался мной, хотя я всячески старалась обратить на себя его внимание… – она с сожалеющим видом выгнула бровь и посмотрела на Грасиэлу, – то тебе следует прибрать его к рукам. Забирай его себе.

– Я должна сказать тебе «спасибо»? – усмехнувшись, прошептала Грасиэла.

Когда она задавала этот вопрос, их карета уже остановилась перед городским особняком виконта. Она не стала говорить, что лорд Нидлинг – взрослый мужчина, а не какая-то вещь, которую можно передавать из рук в руки.

– А-а, ну вот мы и приехали! Пойдемте. – Мэри-Ребекка, произнеся эти слова, жестом указала своим дочерям на дверцу.

– Вообще-то, лично меня он не приглашал, Мэри-Ребекка, – прошептала Грасиэла, когда она и ее подруга, приподняв юбки, стали вылезать из кареты вслед за юными Марианной и Авророй.

Мэри-Ребекка, пыхтя, спрыгнула на землю. Повернувшись к Грасиэле и схватив ее за плечи, она легонько встряхнула подругу и сказала:

– Знаешь, а ведь он очень надеялся, что я привезу тебя. Он всегда про тебя спрашивает. Правда. Если бы ты не была моей подругой, я бы тебя возненавидела. – Она бросила взгляд поверх плеча Грасиэлы. – Марианна! Не надо так суетиться. Веди себя поприличнее, пожалуйста.

Мэри-Ребекка быстрым шагом пошла за своими дочерями вверх по ступенькам, ведущим к парадной двери дома, принадлежащего лорду Нидлингу и расположенного в фешенебельном лондонском районе Мейфэр.

Грасиэла медленно пошла вслед за ними, терзаясь сомнениями. Явиться сюда сегодня вечером без приглашения – это все равно что помахать белым флагом перед Нидлингом в знак того, что ты сдаешься. Она стала взволнованно кусать нижнюю губу. Одно дело – решить подыскать себе подходящего любовника, и совсем другое – практически начать этим заниматься. Она не была уверена в том, что готова это сделать.

«Но ты была готова к этому пару дней назад, когда сидела верхом на коленях у Колина и терлась об него, как кошка, у которой началась течка».

Грасиэла мысленно цыкнула на свой внутренний голос – так, как она уже делала это после того вечера бесчисленное количество раз. Тот эпизод был аномалией, вызванной непристойной атмосферой «Содома». И он не был настоящим – он был искусственным. Да, каким-то выдуманным… По крайней мере, она, Грасиэла, пыталась себя в этом убедить.

От ее внимания, конечно же, не ускользнуло, что лорд Нидлинг бросает на нее томные взгляды, причем уже не один год. Несмотря на то что виконт наглядно демонстрировал свое восхищение ею, он всегда вел себя по отношению к ней исключительно обходительно. Идеальный вариант для флирта. Лорд Нидлинг был вдовцом, и считалось, что он любил свою жену, когда она была жива. Уже одно это высоко поднимало его в глазах Грасиэлы.

Он будет вести себя осторожно. А еще он симпатичный. Возраст его тоже подходящий: он на пять или шесть лет старше ее. Он олицетворял собой все то, что ей следовало бы желать от любовника. Она мысленно произнесла эти ободряющие слова и зашла в дом.

Их проводили в гостиную, где уже были расставлены стулья для музыкальной вечеринки. Будучи отцом трех дочерей, уже достигших брачного возраста, лорд Нидлинг частенько устраивал подобные мероприятия, чтобы продемонстрировать их таланты. Его средняя дочь довольно сильно подружилась с Марианной. Дочери Мэри-Ребекки почти сразу же, отделившись от матери и ее подруги, подошли к Доротее, младшей дочери, которая настраивала свою скрипку в передней части помещения.

– Дамы, добро пожаловать, добро пожаловать, – тепло поприветствовал Мэри-Ребекку и Грасиэлу лорд Нидлинг, нарочито долго задержав свой взгляд на Грасиэле. – Ваша красота озаряет эту комнату светом.

Когда виконт, наклонившись, поцеловав им руки, Мэри-Ребекка бросила на Грасиэлу самодовольный взгляд поверх его наклоненной головы.

– Спасибо за то, что позволяете мне ворваться на вашу музыкальную вечеринку, милорд, – прошептала Грасиэла, все еще немножко чувствуя себя незваной гостьей.

– Глупости! – Его добрые карие глаза весело сверкнули. Не отличаясь высоким ростом, он был хорошо сложен и вел себя самоуверенно. А еще у него была большая копна черных волос с проседью. – Если бы я знал, что вы находитесь в Лондоне, я с удовольствием прислал бы приглашение и вам.

Признаться, Грасиэла сомневалась в этом. Ведь она уже давно ответила отказом на приглашение, которое светилось в его глазах, и после этого он держался от нее на почтительном расстоянии.

Но теперь это изменится. Скоро он осознает, что отныне она благосклонна к нему. В конце концов, именно в этом и заключается цель ее присутствия сегодня в его особняке. Еще до конца этого вечера он поймет, что она изменила свое мнение и что его ухаживание за ней не будет отвергнуто… На нее нахлынула тошнотворная волна, и она стала искать взглядом вокруг себя, где же ей укрыться, если ее и в самом деле стошнит.

Мэри-Ребекка, к счастью, пошла поболтать с миссис Поттингем, сестрой лорда Нидлинга, оставив Грасиэлу наедине с виконтом.

От внимания Грасиэлы не ускользнул, однако, осуждающий взгляд миссис Поттингем. Взгляд этой дамы, похожий на взгляд ястреба, был устремлен на Грасиэлу, которую она осмотрела с головы до пят и обратно. При этом ноздри миссис Поттингем слегка раздувались, как будто она почувствовала запах чего-то кислого…

Рука Грасиэлы скользнула к корсажу. Вырез ее платья был скромным, но она все равно чувствовала себя уязвимой: ее золотистая кожа была открыта в верхней части груди для взглядов светских дам, считавших ее какой-то дефективной. На нее уже далеко не в первый раз смотрели таким вот взглядом. Она знала, что он означал… Она знала, что ее присутствие, ее внешность и даже ее голос с его сильным акцентом вызывали неприязнь у многих.

Она прокашлялась и отвернулась от миссис Поттингем. Если бы она позволяла мнению общества, сложившегося о ней, определять ее поступки, то никогда бы даже не появлялась на публике. Раньше Грасиэле всегда удавалось выдерживать такое отношение к себе. Удастся и сегодня. К счастью, к Кларе, являвшейся дочерью покойного герцога, в светском обществе относились более благосклонно.

– Я с нетерпением жду развлечений, запланированных на сегодняшний вечер, милорд, – сказала Грасиэла. – Насколько я понимаю, ваши дочери довольно искусные музыкантши.

Виконт в ответ тихонько хихикнул. Взяв Грасиэлу за локоть, он подвел ее к стулу в передней части комнаты, тем самым оказываясь вдвоем с ней довольно далеко от остальных гостей, которые толпились в противоположной части гостиной возле стола с яствами.

– Это все враки. К счастью, они обладают красотой своей матери, а потому их музыкальные таланты – не единственное, чем они смогут привлекать к себе мужа.

Грасиэла улыбнулась, решив не высказывать своего мнения о том, что он поступил бы правильно, если бы стал развивать в своих дочерях что-то еще, не полагаясь на одну лишь их красоту в вопросе поиска мужей. Если бы ее покойный муж ценил в ней не только ее внешность, то он, возможно, не был бы так разочарован в ней как в супруге. Но было все совсем иначе. Однако этого мужчину Грасиэла пыталась спровоцировать на ухаживание за ней, а не отпугнуть его. Поэтому она сказала:

– Ваши девочки очень красивые.

– Ваша дочь – тоже. Она весьма похожа на свою мать. Мне жаль, что она не смогла приехать сюда сегодня вечером.

– Она сейчас находится в поместье вместе со своей сестрой. Она уже неплохо сидит в седле и любит ездить на лошади по широким просторам. Но этой зимой она сюда приедет.

– Возможно, тогда мы могли бы свести наших девочек. Ваша дочь близка по возрасту к моей Доротее, не так ли?

Грасиэла кивнула и посмотрела на самую младшую из трех дочерей виконта, сидящую сейчас за фортепьяно.

– Думаю, да.

– Замечательно. У нас с вами много общего, ваша милость.

Он сел на стул, стоящий рядом с ее стулом.

Грасиэла кивнула, хотя в действительности, если не считать воспитания дочери (а в его случае трех дочерей), она не знала, что же между ними может быть общего. По правде говоря, она мало что о нем знала. Однако, вместо того чтобы не согласиться с виконтом, она сказала:

– Да, много.

Встретившись с ним взглядом, Грасиэла смотрела ему в глаза чуточку дольше, чем обычно смотрят в подобных случаях. Это все, на что она в данной ситуации была способна. Когда-то она умела флиртовать, но некоторое время назад утратила это свое умение. Кокетство уже не входило в ее репертуар.

– Жаль, что мы не пришли к пониманию этого раньше, ваша милость. – Произнеся эти слова, он сильно прищурился. – Мы растратили попусту драгоценное время. Время, которое мы могли бы потратить на более приятные занятия.

От его хрипловатого голоса у нее на коже появилось неприятное ощущение. Ей вдруг очень захотелось принять ванну, в которой можно было бы смыть с кожи его взгляд.

Грасиэла выдавила из себя улыбку, мысленно говоря себе, что она попросту ко всему этому еще не привыкла. Она не привыкла обмениваться заигрывающими репликами и остротами.

Он быстро огляделся по сторонам и, слегка наклонившись к ней, произнес:

– Было бы правильно, если бы мы сошлись, Грасиэла.

Она вздрогнула, услышав, что он обратился к ней по имени. Вообще-то, она не предлагала ему перейти на такую манеру общения. Хотя нет, раз она пришла сюда, то, получается, косвенным образом предложила.

Он смотрел на нее, ожидая, какой будет ее реакция. Это был бы, пожалуй, весьма подходящий момент для того, чтобы положить конец подобной фамильярности раз и навсегда и тем самым ликвидировать близкие отношения между ними еще до того, как они формально начались.

Но Грасиэла ничего не ответила.

Его ладонь скользнула к ее ладони, лежащей у нее на коленях, и он слегка коснулся пальцами ее мизинца. Это был очень осторожный поступок, но такое поведение являлось весьма характерным для лорда Нидлинга. Он был осторожным человеком. Отнюдь не самоуверенным и ничуть не агрессивным. Он был не из тех, кто усадит женщину себе на колени и станет целовать ее с такой жадностью, как будто она – последний кусочек пищи на земле, а он – изголодавшийся человек.

Лорд Нидлинг всегда был очень вежливым. И заниматься любовью с ней он, наверное, будет очень вежливо. «Извините, а я могу сделать вот это? И могу ли я вставить это вот сюда, ваша милость?»

Грасиэла поднесла руку к своим губам, чтобы подавить хихиканье. О господи, похоже, она сейчас находится на грани истерики.

Вежливый джентльмен, занимающийся с ней любовью очень вежливо, – это для нее самый безопасный вариант, но мысль об этом смешила ее. Ведь она решила добавить к своей жизни не что-нибудь, а переживания и волнение. Безопасный, скучный любовник был этому прямой противоположностью. Мысль о том, чтобы лечь со своим любовником – в данном случае с лордом Нидлингом – в постель, вроде бы не должна была вызывать у нее неприязнь. Ее цель заключалась в том, чтобы положить конец блеклости тех дней, из которых состояла ее жизнь, – жизнь, которая могла оборваться в любой момент. Ей не хотелось закончить свою жизнь так, как это произошло с Эванджелин, – то есть умереть весьма скоропостижно и унести с собой в загробный мир одни лишь сожаления.

Она снова сосредоточила свое внимание на лорде Нидлинге, напряженно и с надеждой пытаясь найти какое-то подтверждение и хотя бы какие-то признаки того, что он – правильный выбор и что она потом об этом выборе не пожалеет.

Но тут вдруг Форзиция, старшая дочь лорда Нидлинга, находившаяся в противоположном конце гостиной, взволнованно воскликнула:

– Лорд Стрикленд! Вы пришли! Вы пришли! Как замечательно!

Форзиция запрыгала на месте и захлопала в ладоши, как маленькая девочка, хотя ей уже исполнилось восемнадцать лет.

Грасиэла, чувствуя, как сильно заколотилось сердце у нее в груди, посмотрела вслед за Форзицией на лорда Стрикленда.

Зайдя в комнату, он улыбнулся Форзиции, которая устремилась к нему с энергией бросающегося в атаку слона.

Мозг Грасиэлы лихорадочно заработал в попытке понять, что означало появление Стрикленда здесь. И тут до нее дошло. Его присутствие здесь могло означать только одно: он приехал сюда, чтобы заняться ухаживанием. Дочери лорда Нидлинга, по-видимому, были в числе предлагаемых ему его бабушкой кандидаток в невесты.