Текст книги "Шопоголик и бэби"

Я застываю с разинутым ртом. Как будто в сказку попала. Стены сплошь покрыты росписью: зеленые холмы, голубое небо, лес и плюшевые мишки, устроившие пикник на опушке. В глубине комнаты – кроватка в форме крепости, рядом – красный деревянный поезд на рельсах. В вагоны можно забраться, на скамейках в них рассажены игрушки.

Меня охватывает нестерпимое желание. Хочу мальчика. Как я хочу мальчика!

– А рядом комната моей дочери, – продолжает Фабиа.

С трудом вытаскиваю себя из мальчишеской детской, иду за Фабией через лестничную площадку, переступаю порог – и невольно ахаю.

Впервые вижу такую красоту. Мечта любой девочки! Здесь стены расписаны эльфами и феями, воздушные белые занавески подхвачены пышными бантами из лиловой тафты. А колыбелька вся в оборочках, вышитых английской гладью, как у маленькой принцессы.

Боже. Теперь мне хочется девочку.

И мальчика тоже. Почему нельзя родить сразу двоих?

– Что скажете? – поворачивается ко мне Фабиа.

Повисает пауза. У меня ком в горле, как я хочу эти детские. Никогда в жизни ни о чем так не мечтала! Весь дом хочу. Чтобы жить здесь, встречать первое семейное Рождество, украшать высокую елку на черно-белом мраморном полу в холле, вывешивать чулочки для подарков над камином…

– Очень мило, – наконец выговариваю я, слегка пожав плечами. – По-моему, да.

– Ну что ж, – Фабиа затягивается сигаретой, – пойдем осмотрим остальное.

Переходя из комнаты в комнату, я не чую под собой ног. Мы нашли свой дом. Наконец-то нашли.

– Давай же! – шепчу я Люку, пока мы изучаем водонагреватель. – Скажи ей, что мы согласны!

– Бекки, сбавь обороты. – Он посмеивается. – Так переговоры не ведут. Мы еще не все осмотрели.

Но я же вижу: ему здесь тоже очень нравится. У Люка разгорелись глаза, в холле он начинает расспрашивать про здешних соседей.

– Ну что ж, спасибо, – наконец произносит он, пожимая Фабии руку. – Мы свяжемся с вами через агентство.

Он что, железный? Почему до сих пор не схватился за чековую книжку?

– Большое вам спасибо, – добавляю я и уже собираюсь обменяться рукопожатием с Фабией, как в замке парадной двери лязгает ключ. Входит загорелый мужчина лет пятидесяти, в джинсах, кожаном пиджаке и со стильной папкой вроде тех, какие носят дизайнеры.

– Привет, – говорит он и обводит нас взглядом, как будто не может решить, знаком с нами или нет. – Как жизнь?

– Дорогой, это супруги Брэндон, – объясняет Фабиа. – Они осматривали дом.

Он хмурится.

– А-а. От Хэмптонов? Если бы я знал, что они придут, позвонил бы. Десять минут назад я уже принял предложение. От другого агента.

Меня пронзает ужас. Что-что он сделал?

– Мы тоже согласны! – вырывается у меня. – Цена нас устраивает!

Хозяин пожимает плечами и снимает пиджак.

– Сожалею, но дом уже продан. Тем американцам, которые приходили утром, – поясняет он Фабии.

Нет. Нет. Мы никому не отдадим дом нашей мечты!

– Люк, сделай же что-нибудь! – Я изо всех сил стараюсь сохранить спокойствие. – Предложи купить дом! Скорее!

– Так он вам нравится? – удивляется Фабиа. – Мне казалось, вы остались недовольны.

– Мы просто притворялись! – чуть не плачу я, плюнув на сдержанность. – Люк, я так и знала: надо было хоть что-нибудь сказать! Мы в восторге от дома! Я без ума от детских! Мы хотим заключить сделку!

– И готовы заплатить сверх указанной стоимости, – подхватывает Люк, выступая вперед. – Мы можем заключить сделку с максимальной быстротой: завтра же наш юрист свяжется с вашим…

– Послушайте, я же сказал – дом продан, – в изнеможении закатывая глаза, перебивает муж Фабии. – Мне надо выпить. Удачи вам в поисках. – Он удаляется в кухню и хлопает там дверцей холодильника.

– Мне очень жаль, – пожимает плечами Фабиа и ведет нас к двери.

– А как же… – беспомощно начинаю я.

– Ничего страшного. Если сделка не состоится, пожалуйста, известите нас. – Люк учтиво улыбается хозяйке, и мы медленно выходим навстречу вечеру.

Лето заканчивается, листья уже подсыхают. В окна дома напротив бьют лучи заходящего солнца.

Еще совсем недавно я представляла, как буду жить на этой улице. Возить по ней коляску, приветливо махать рукой соседям…

– Не может быть… – срывающимся голосом шепчу я.

– Подумаешь, дом. – Люк обнимает меня за поникшие плечи. – Найдем другой, еще лучше.

– Не найдем. Такого дома нам ни за что не найти. Лучше просто не бывает!

Взявшись за чугунную калитку, я замираю. Не могу я сдаться просто так. Я не какая-нибудь размазня.

– Подожди здесь, – говорю я Люку и круто поворачиваюсь на каблуках. Проношусь по дорожке, взбегаю на крыльцо и успеваю втиснуть ногу между косяком и дверью, чтобы Фабиа не захлопнула ее. – Послушайте, – торопливо начинаю я, – пожалуйста, послушайте. Фабиа, нам очень-очень нравится ваш дом. Мы заплатим сколько вы скажете.

– Мой муж уже заключил сделку, – пятится она. – Ничем не могу вам помочь.

– А вы его отговорите! Скажите, как мне вас убедить?

– Слушайте, это не я решаю, – вздыхает она. – Не могли бы вы убрать ногу?

– Я на все согласна! – кричу я в отчаянии. – Я куплю вам что угодно! Я работаю в модном магазине, могу достать потрясающие вещи…

Я осекаюсь. Фабиа все еще смотрит на мою ногу, втиснутую в щель. Потом переводит взгляд на другую.

Нет, она заинтересовалась не моими ногами, а моими ковбойскими сапожками от Арчи Суонна – на шнуровке, из искусственно состаренной телячьей кожи. Арчи – последняя сенсация в мире обувной моды, эти сапожки на прошлой неделе были в «Вог», в рубрике «Предмет желания». Фабиа посматривала на них с тех пор, как мы вошли в дом.

Фабиа глядит мне в глаза.

– Ничего сапожки, – говорит она. На миг я теряю дар речи.

«Сдержанность, Бекки, главное, сдержанность».

– Я за ними целый год охотилась, – наконец произношу я и понимаю, что ступаю по тонкому льду. – Таких нигде не найти.

– Я записана в очередь за ними в «Харви Николе», – не сдается Фабиа.

– Ну разве что… – небрежно отзываюсь я. – Но вам все равно не достанется. Изготовлено всего пятьдесят пар, и все они уже разобраны. Уж я-то знаю, я консультант по шопингу.

Чистейший блеф. Но если повезет, он сработает. От моих сапожек у Фабии прямо слюнки текут.

– Бекки! – окликает меня Люк и направляется к нам. – Что там?

– Люк! – Я поднимаю руку. – Стой на месте!

Чувствую себя Оби-Ваном Кеноби, который велит Люку Скайуокеру не влезать в разборки: рано еще, сущность Силы он пока не постиг.

Стряхиваю с ноги левый сапожок, ставлю его на коврик у порога – он напоминает миниатюрный тотемный столб.

– Он ваш, – объявляю я, – если вы согласны принять наше предложение. Второй получите после подписания договора.

– Позвоните в агентство завтра, – предлагает Фабиа, задыхаясь от волнения. – Мужа я как-нибудь уболтаю. Дом ваш.

Получилось! Не может быть!

Прихрамывая, бегу от крыльца к Люку. Одна нога в сапоге, другая в чулке. Я кидаюсь к мужу на шею:

– Ура! Я добыла нам дом!

– Какой еще… Что ты сказала? И почему ты босиком?

А, это просто… итог переговоров, – беззаботно объясняю я и оглядываюсь. Фабиа уже сбросила золотистую балетку и сунула обтянутую джинсовой штаниной ногу в сапожок. И теперь вертит мыском, глядя на него как завороженная. – Если утром позвонишь в агентство, то убедишься, что хозяева согласны. Ждать следующего утра нам не приходится. Телефон Люка звонит меньше чем через два часа, когда мы едем к маме.

– Да? – произносит Люк в телефонный наушник. – Да… Вот как?

Я строю ему гримасы, мне не терпится узнать, в чем дело, но Люк не сводит глаз с дороги, и это здорово раздражает. Наконец он отключается и поворачивается ко мне с едва заметной улыбкой.

– Он наш.

– Й-есть! – ликующе визжу я. – Говорила же я тебе!

– Они переселяются в Нью-Йорк и хотят разделаться с продажей как можно скорее. Я пообещал завершить оформление к декабрю.

– И тогда к Рождеству у нас будет и ребенок, и роскошный новый дом! – Я радостно обхватываю себя обеими руками. – Вот здорово!

Лицо моего мужа сияет.

– Отличные новости. И все благодаря тебе.

– Ничего особенного, – скромничаю я. – Подумаешь, правильно провела переговоры. – Достаю мобильник и уже собираюсь отправить Сьюзи СМСку с хорошим известием, как вдруг телефон звонит сам. – Алло! – радостно говорю я.

– Миссис Брэндон? Вас беспокоит Маргарет из офиса Венеции Картер.

– Ox… – Метнув взгляд в сторону Люка, я напрягаюсь. – Э-э… привет.

– Мы хотели сообщить вам, что в расписании мисс Картер все-таки возникло окно. Если вы не передумали, мисс Картер будет рада видеть вас и вашего мужа в четверг, в три часа дня.

– Ясно. – От волнения я слегка задыхаюсь. – М-м… да, конечно, я обязательно приду! Огромное вам спасибо!

– Не за что. Всего хорошего, миссис Брэндон.

Меня примет Венеция Картер! Я буду вращаться среди знаменитостей и наслаждаться холистическим тайским массажем!

Осталось только уговорить Люка.

– Кто звонил? – спрашивает он, включая радио. Хмурясь, вглядывается в цифровой дисплей и жмет пару кнопок.

– Мне? – Телефон выскальзывает из рук прямо как нарочно; приходится наклоняться за ним.

Бояться нечего. Люк в чудесном настроении – ведь дом достался нам, и вообще все хорошо. Просто объясню ему, в чем дело, и точка. А если начнет возражать, напомню, что я взрослая зрелая женщина, а значит, вправе сама выбирать, где буду получать медицинское обслуживание. Вот именно.

– Э-э… Люк. – Раскрасневшись, я выпрямляюсь. – Это насчет мистера Мозгли.

– Да? – Люк поворачивает за угол. – Кстати, я пообещал маме пригласить к нам на ужин доктора и Дэвида.

На ужин? Господи, сплошные осложнения. Надо поскорее во всем признаться.

– Люк, послушай. – Надо подождать, когда он пристроится в хвост за грузовиком и сбавит скорость. – Я тут серьезно подумала и провела исследования…

Звучит солидно, даже если все исследования – это чтение раздела «Голливудские тенденции деторождения» на сайте «Знаменитые мамочки».

– Видишь ли… – я сглатываю слюну, – мне хотелось бы наблюдаться у Венеции Картер.

Люк раздраженно вздыхает.

– Бекки, не будем больше об этом. Мы ведь договорились…

– А она уже согласилась принять меня, – поспешно продолжаю я, – мы и встречу назначили. Все улажено.

– Какую встречу? – Люк тормозит у светофора и поворачивается ко мне.

– Речь о моем теле! – возмущенно напоминаю я. – Я имею право доверить его кому хочу!

– Бекки, нам посчастливилось попасть к одному из самых выдающихся гинекологов страны, а тебя тянет к какой-то никому не известной…

– Сколько раз можно повторять: ее все знают! – вскипаю я. – Она голливудская знаменитость! Она идет в ногу со временем, в курсе современных тенденций, организует замечательные роды в воду с цветами лотоса…

– С цветами лотоса? Очередная шарлатанка. – Люк зло вдавливает педаль газа. – Ни за что не стану рисковать твоим здоровьем и ребенком…

– Венеция не шарлатанка!

Напрасно я ляпнула про лотос. Ясно же было, что Люк не проникнется. Надо пойти другим путем.

– Дорогой, послушай… Ты же сам всегда говоришь, что людям нужно давать шанс.

– Ничего подобного. – Люк непрошибаем.

– Значит, пора попробовать! – раздражаюсь я.

Мы стоим перед «зеброй», по которой женщина толкает очень красивую коляску – зеленую, обтекаемую, как ракета, на высоких колесах. Ух ты. Надо бы и нам завести такую. Я щурюсь, пытаясь разглядеть логотип.

Удивительно: до сих пор я вообще не замечала коляски. А теперь высматриваю их повсюду, даже в разгар ссоры с мужем.

Нет, просто серьезного разговора. А никакой не ссоры.

Пожалуй, лучше зайти с другой стороны.

– Знаешь, Люк, у меня в книге сказано, что беременная женщина должна доверять своим инстинктам. А мне инстинкты настойчиво советуют: «Иди к Венеции Картер». Это зов самой природы!

Люк молчит. Никак не пойму, почему он хмурится: то ли так пристально смотрит на дорогу, то ли сердится на мои слова.

– Можно сходить к ней один раз, на пробу – примирительно предлагаю я. – Только на один прием, и все. Если она нам не понравится этим и ограничимся.

Мы уже подъехали к дому моих родителей. Над дверью красуется огромный серебристый транспарант. Пока мы паркуемся, на капот приземляется сбежавший шарик, надутый гелием, на нем надпись «С шестидесятилетием, Джейн!»

– И потом, наш новый дом – моя заслуга, – не удержавшись, добавляю я. Хотя и понимаю, что дом здесь ни при чем.

Люк останавливает машину возле фургона с крупными буквами «Торжества в Оксшотте» на боку и наконец поворачивается ко мне.

– Уговорила, Бекки. – Он вздыхает. – Посмотрим, что это за птица.

4.

Сказать, что моя мама заранее рада будущему внуку, – значит ничего не сказать. Едва мы выходим из машины, мама бросается к нам со всех ног. По случаю праздника на голове у нее парадная укладка, щеки разрумянились от волнения.

– Бекки! А как мой маленький внучек?

Меня она даже взглядом не удостаивает – все внимание достается животику.

– Ой, он подрос! Ты меня слышишь? – Она наклоняется. – Это я, твоя бабушка!

– Здравствуйте, Джейн, – вежливо приветствует маму Люк. – Нам можно войти?

– Ну конечно! – спохватывается мама и ведет нас в дом. – Входите! Присядь, Бекки, отдохни! Выпей чаю. Грэхем!

– Иду! – По лестнице спускается папа. – Бекки! – Он крепко обнимает меня. – Пойдем сядем. Сьюзи с детьми уже здесь…

– Уже! – восторгаюсь я.

Сто лет не видела Сьюзи. Вхожу следом за родителями в гостиную и вижу мою подружку: она сидит на диване рядом с Дженис, соседкой моих родителей. Светлые волосы Сьюзи собраны в узел, она кормит грудью одного из близнецов. Дженис смущенно ерзает, изо всех сил старается не глазеть на молодую мамочку.

– Бекки! – оживляется Сьюзи. – Боже, как ты классно выглядишь!

– Сьюзи! – На радостях я сжимаю ее в объятиях, но так, чтобы не придушить ребенка. – Ну как ты? Как малютка Клемми? – Я целую белокурую головку.

– Это Уилфрид, – розовеет Сьюзи.

Вот ведь. Вечно я их путаю. Вдобавок у Сьюзи бзик: вбила себе в голову, что Уилфрид похож на девочку. (И правда, похож. Особенно в кружавчиках.)

– А где остальные? – спешу я сменить тему.

– С Тарки.

Сьюзи смотрит в сторону окна. Проследив направление ее взгляда, вижу, что муж моей подруги, Таркин, возит моего крестника Эрни в садовой тачке вокруг праздничного шатра. Клементина приторочена к папиной груди.

– Еще! – Пронзительный визг Эрни приглушен оконным стеклом. – Папа, еще!

– Учись, Люк, – вот твое будущее, – усмехаюсь я.

– Угу-м… – Вскинув брови, Люк извлекает из кармана коммуникатор. – Почту надо отправить. Я сбегаю наверх, ладно?

Он покидает комнату, а я плюхаюсь на мягкий стул рядом со Сьюзи.

– Хотите новость? Мы уже почти купили самый лучший дом в мире! Вот он! – Достаю из сумочки подробное описание дома и торжественно вручаю маме. Мама восхищена.

– Какая прелесть, дорогая! Особняк?

– М-м-м… нет. Но зато он…

– А место для машины есть? – интересуется папа, заглядывая в описание поверх маминого плеча.

– Вообще-то нет, но…

– Грэхем, ну зачем им ставить машину возле дома? – вмешивается мама. – Они ведь в Лондоне живут! Там на каждом углу такси.

– Хочешь сказать, лондонцы и за руль не садятся? – иронизирует папа. – Думаешь, во всей столице не найдется человека, который сам водит машину?

– Ни за что не рискнула бы сесть за руль в Лондоне, – Дженис передергивается. – Знаете, они сначала дождутся, когда притормозишь у светофора… а потом как подрежут!

– Они? – раздраженно переспрашивает папа. – Это еще кто?

– Мраморные полы! О, дорогая! – Мама отрывается от описания дома и кривит губы. – А как же малыш будет учиться ходить? Придется застелить мрамор коврами. Какими-нибудь пестренькими берберскими, чтобы практичные были и немаркие.

Проще согласиться.

– А теперь – вторая новость, – громко объявляю я, стараясь направить разговор в прежнюю колею, и выдерживаю эффектную паузу. – Мы решили сменить врача. Теперь я наблюдаюсь у Венеции Картер.

– У Венеции Картер? – От удивления Сьюзи перестает разглядывать Уилфрида. – Серьезно?

Ха, я знала, что Сьюзи слышала про Венецию.

– Абсолютно. – Я сияю от гордости. – Нам только что сообщили, что у нее освободилось место. Правда, здорово?

Мама переводит взгляд с меня на Сьюзи.

– Значит, эта Картер хороший врач?

– Ее называют врачом элитной категории. – Сьюзи умело прикладывает Уилфрида к плечу. – Я читала про нее в «Харперс». Говорят, она бесподобна!

Врач элитной категории! Значит, я – элита!

– Она принимает всех супермоделей и кинозвезд, – не удержавшись, хвастаюсь я. – Устраивает для них званые чаепития, раздает дизайнерские подарочки и все такое. И я перезнакомлюсь со всеми!

– Бекки, у вас же был прекрасный врач, – тревожится папа. – Стоило ли менять его?

– Папа, Венеция Картер совсем из другой лиги! – невольно. раздражаюсь я. – Она лучшая из лучших. Я едва уговорила ее выкроить для нас время.

– Ну что ж, дорогая, когда прославишься – про нас не забывай, – говорит мама.

– Ни за что! Кстати, мы же сделали снимки на УЗИ! – Я лезу в сумочку, вынимаю рулончик снимков и вручаю маме.

– Вы только посмотрите! – ахает она, впиваясь взглядом в белесые пятна. – Грэхем, гляди, это же наш первый внучек! Точная копия моей мамы!

– Твоей? – недоверчиво переспрашивает папа и отнимает у нее снимки. – Ты ослепла, что ли?

– Бекки, я тут связала несколько вещичек для малыша, – робко начинает Дженис. – Теплые кофточки… шарфик… еще набор зверюшек для Ноева ковчега – только не по паре, а по три штуки, на случай, если потеряются.

– Дженис, как мило, – растроганно говорю я.

– Мне это в радость, дорогая! Обожаю вязать. Правда, я надеялась, что у Тома и Люси будут… – Дженис умолкает, но по-прежнему широко улыбается. – Увы, не судьба.

– Как дела у Тома? – осторожно спрашиваю я.

Том – сын Дженис. Мы с ним почти ровесники, три года назад у него состоялась шумная и пышная свадьба. А потом все пошло наперекосяк. Жена Тома, Люси, сделала татуировку и сбежала с парнем, который жил в трейлере, а Том, похоже, слегка тронулся и затеял строительство беседки в саду у родителей.

– О, у Тома все прекрасно! Почти не вылезает из своей беседки. Мы таскаем ему еду на подносах, – устало добавляет Дженис. – Том говорит, что пишет книгу.

– А, вот оно что! – ободряюще отзываюсь я. – О чем?

Дженис чуть не поперхнулась.

– О положении общества. Кажется.

Во время паузы все мы перевариваем эту новость.

– И в каком положении общество, по мнению Тома? – наконец интересуется Сьюзи.

– Так себе, – шепчет Дженис.

– Дженис, дорогая, выпей еще чаю. – Мама сочувственно похлопывает соседку по руке. – Или, может, хересу?

– Лучше хересу, – поразмыслив, решает Дженис. – Я сама налью.

Она направляется прямиком к бару, а мама отставляет чашку.

– Так ты привезла каталоги, Бекки? – спрашивает она.

– Вот они. – Я тянусь за туго набитым пакетом, который мы прихватили с собой. – Здесь у меня «Цветущие и прекрасные», «Торговая компания "Все для самых маленьких"», «Маленькая белая компания»…

– А я привезла «Жожо маман бебе», – подхватывает Сьюзи. – Вместе с «Итальянским кашемиром для малышей».

– И я собрала все, что у меня есть. – Мама кивает на стопку каталогов на подставке для журналов. – «Стильный бэби» видели?

Бутуз на обложке одет в клоунский костюмчик.

– О-о! – стонет от восторга Сьюзи. – Никогда не попадался!

– Вот ты его и бери, – распоряжаюсь я. – Я возьму «Пти анфан», а ты, мама, – «Роскошное детство».

Со счастливым вздохом мы дружно принимаемся листать каталоги, где на каждой странице – младенчики на развивающих ковриках, в хорошеньких маечках, в стильных рюкзачках-кенгуру. Да ради одних этих шикарных вещей стоило завести ребенка!

– Буду загибать уголки там, где увижу что-нибудь интересное, – деловито решает мама.

– И я тоже.

Не свожу глаз с разворота, на котором все малыши наряжены зверятами. Обязательно купим нашему ребенку костюмчик белого медвежонка. Загибаю уголок, переворачиваю страницу и вижу изумительные миниатюрные лыжные костюмчики. А эти крошечные шапочки с помпончиками!

– Люк, надо бы нам как можно раньше поставить маленького на лыжи, – заявляю я, как только Люк входит в комнату. – Это так способствует развитию!

– На лыжи? – Он явно растерян. – Бекки, а я думал, ты терпеть не можешь лыжи.

Это правда: лыжи я ненавижу.

Но ведь можно же просто ездить куда-нибудь в Валь-д'Изер, красиво одеваться, а про лыжи и не вспоминать.

– Бекки, – прерывает мои мысли мама, – только взгляни на эту кроватку! Встроенный климат-контроль, воспроизведение колыбельных с цветомузыкой, убаюкивающая вибрация!

– Ух ты! – Я в восхищении изучаю снимок. – Невероятно! Сколько стоит?

– Модель люкс – тысяча двести фунтов, – объявляет мама, сверившись с описанием.

– Тысяча двести? – Люк едва не прыскает чаем. – Детская кроватка? Вы шутите?

– Это же новейшая разработка, – возражает Сьюзи. – С применением технологий НАСА.

– При чем тут НАСА? – недоверчиво фыркает Люк. – Нам что, ребенка в космос запускать?

– Ты не хочешь, чтобы у него было все самое лучшее? – спрашиваю я мужа и обращаюсь к Дженис: – А вам нравится?

Но Дженис меня не слышит: она перебирает снимки с УЗИ и промокает глаза скомканным платочком.

– Дженис… что с вами?

– Прости, дорогая. – Соседка шумно сморкается и залпом выпивает херес. – Джейн, можно мне еще стаканчик?

– Конечно, Дженис, не стесняйся, – ободряюще отзывается мама. – Бедняжечка, – шепотом добавляет она, обращаясь ко мне и Сьюзи, – она так мечтает о внуках. Но Том носу не кажет из этой своей беседки. А если и выходит оттуда… – Мама понижает голос: – Представляете, он уже несколько месяцев не стригся! А про бритье и не вспоминает! Говорила я ей: не будет следить за собой – ни одна порядочная девушка на него не польстится!

Но… (Ее прерывает звонок в дверь.) Наверное, банкетная компания. Я же просила их зайти через кухню! Папа встает:

– Я открою.

Мы снова углубляемся в каталоги.

– Как думаете, купить нам сиденье и подставку для ванной? – Я вглядываюсь в снимок. – И заодно надувную дорожную ванночку?

– Вот это возьми. – Сьюзи показывает мне картинку со стеганым слингом – такой повязкой, чтобы носить младенца спереди или на спине. – Классная штука. Уилфи из своего вылезать не желает.

– Непременно возьму! Загни уголок.

– Многовато уголков набирается. – Мама задумчиво смотрит на каталог. – Может, лучше будем загибать те страницы, на которых нет ничего интересного?

– Почему бы тогда уж не заказать все, что есть? А пару-тройку вещей, которые не понравятся, вернем обратно, – предлагает Люк.

А ведь это мысль…

Стоп. Он издевается. Ха-ха, очень смешно. Я уже почти придумала шпильку поострее, когда из холла слышится папин голос:

– Проходи, Джесс. Ты как раз к чаю.

Джесс приехала!

Боже мой, Джесс уже здесь!

– Быстро прячем каталоги! – шиплю я и нервно запихиваю свой за диванную подушку. – Вы что, Джесс не знаете?

– А вдруг она тоже захочет посмотреть? – возражает мама.

Мама никак не поймет, насколько Джесс зациклилась на бережливости. Она считает, что у Джесс просто «такой период», как у Сьюзи, когда та вдруг заделалась строгой вегетарианкой. И продержалась целых три недели – пока не извелась и не решила подправить впалые щеки бутербродом с грудинкой.

– Вряд ли, – отвечает Сьюзи, которая однажды гостила у Джесс и знает ее привычки.

Выхватив у мамы «Стильного бэби», Сьюзи запихивает его под переносное креслице Уилфрида – за секунду до того, как в дверях возникают папа и Джесс.

– Привет, Джесс! – жизнерадостно начинаю я и в изумлении умолкаю.

Мы не виделись месяца два, и за это время она изменилась так, что не узнать! Загорела, похудела, а в шортах-карго ее крепкие ноги кажутся еще длиннее. Стриженые волосы выгорели на солнце, зеленая тенниска без рукавов будто нарочно подобрана к ореховым глазам.

– Привет! – произносит она, сваливая на пол рюкзак. – Здравствуйте, тетя Джейн. Ну как ты, Бекки?

– Прекрасно! – Изо всех сил стараюсь не глазеть на нее, но ничего не выходит. – Потрясающе выглядишь! Загар сногсшибательный!

Да?.. – Джесс окидывает себя равнодушным взглядом и лезет в рюкзак. – Я привезла кукурузного печенья. Его делают на севере Гватемалы, в местном кооперативе. – Она вручает маме коробку из грубого картона, и мама озадаченно вертит ее в руках.

– Очень мило, дорогая, – наконец говорит мама и ставит коробку рядом с чайником. – Садись, попробуй кексиков в глазури!

– О-о. – Джесс устраивается на кушетке и улыбается малышу Сьюзи. – Да это же Кле… – Она осекается, заметив, что за спиной Сьюзи я одними губами выговариваю: «Уилфи!»

– Что, извини? – переспрашивает Сьюзи.

– Хотела узнать, где Клементина. Как вырос Уилфи! Невероятно!

Пока Сьюзи отвечает, я улыбаюсь Джесс поверх чашки. Боже мой, кто бы мог подумать? Мы с сестрой и моей лучшей подругой весело щебечем за чаем!

А ведь еще совсем недавно я была уверена, что потеряла обеих навсегда. Джесс – потому что мы крепко рассорились и наговорили друг другу столько гадостей, что до сих пор совестно вспоминать. А со Сьюзи мы едва не расстались потому, что у нее завелась новая подружка Лулу, которая разъезжала верхом, растила четверых детей и мнила себя самой-самой. Никак не пойму, что Сьюзи в ней нашла. Но во всем остальном мы со Сьюзи давние единомышленницы.

– Тебе я тоже кое-что привезла, Бекки. – Джесс опять ныряет в рюкзак и выкапывает со дна груду каких-то грязных тряпок.

Вскрикнув, Дженис отодвигается подальше.

– Дорогая, что это?

– Мы с Бекки будем делать гигиенические салфетки для малыша, – объясняет Джесс.

– Делать салфетки? – недоуменно переспрашивает мама. – Но зачем, дорогая, их в «Бутсе» полно – три фунта за две упаковки.

– Вид у них какой-то… будто ими уже кто-то вытирался, – рискует высказаться Дженис.

У Джесс уже готов ответ:

– Надо только прокипятить их и вымочить в мыльном растворе с маслом. Такие салфетки гораздо экологичнее. И не раздражают детскую кожу. К тому же их можно использовать повторно. В итоге экономится кругленькая сумма.

– Э-э… улет, – бормочу я и боязливо ворошу пальцем тряпки, на одной из которых виднеется клеймо «Королевская тюрьма Уондсуорт». Корзина с мерзкими старыми тряпками в детскую моего малыша попадет только через мой труп. Но Джесс так и пышет энтузиазмом, ужасно не хочется обижать ее.

– А еще я помогу тебе сшить слинг, – обещает она. – Из старых джинсов Люка. Это очень просто.

– Блестящая мысль! – На Люка смотреть я не отваживаюсь.

– Она у меня не единственная, – сообщает Джесс и усаживается лицом ко мне. – Тебе незачем соглашаться сразу, просто пообещай подумать.

– Ладно, – нервничая, киваю я. – Выкладывай.

– Ты готова рассказать всю правду?

– Всю правду? О чем?

– О том, как ты преодолела свою болезненную зависимость от магазинов и склонность к транжирству. – Джесс подается вперед, лицо у нее по-сестрински участливое. – Моя подруга – психолог-консультант, я рассказала ей о тебе и о том, как сильно ты изменилась. Она считает, что ты сможешь стать примером для пациентов из ее группы, страдающих той же зависимостью.

Чувствую, как мои щеки наливаются свекольным румянцем.

– Давай, Бекки, – прерывает молчание Сьюзи и наступает мне на ногу. – Покажи им всем!

– Я не прочь послушать, – заявляет Люк. – Когда это будет?

– Намечается просто встреча в неформальной обстановке, – продолжает объяснять Джесс. – Поговорим, как хорошие знакомые, о том, как противостоять давлению общества потребления. Особенно теперь, когда ты беременна. – Она сокрушенно качает головой. – Ведь это же уму непостижимо, сколько всякого барахла родители накупают детям.

– Эти каталоги – вселенское зло, – мрачно поддерживает Люк.

– Ну, что скажешь, Бекки? – Настойчивости Джесс не занимать.

Я слабо прокашливаюсь.

– Даже не знаю… Не уверена, что…

– Да ты не стесняйся! – Джесс пересаживается ко мне на диван. – Я искренне горжусь тобой, Бекки. И ты тоже должна собой гордиться. – Она вдруг хмурится и начинает ерзать. – На чем это я сижу? Что там такое? – Сунув руку под подушку, Джесс вытаскивает из-под себя два глянцевых каталога. Уголки загнуты чуть ли не на каждой странице.

Черт. И ведь обязательно заглянет в «Роскошное детство», а там на обложке малыш, с ног до головы упакованный в одежки от Ральфа Лорана и с бутылочкой от Диора, восседает в миниатюрном «роллс-ройсе».

– Бекки эту макулатуру в упор не видит, – поспешно заверяет Сьюзи. – Эти каталоги вообще не ее, а мои. Я их привезла.

Обожаю Сьюзи.

Джесс листает «Роскошное детство» и морщится:

– Отвратительно. Ну скажите, зачем ребенку надувная ванночка? Или дизайнерская колыбелька?

– И правда – зачем? – в тон ей подхватываю я. – Кошмар. Хотя, признаться, кое-что я бы купила…

– Джесс, дорогая, ты только взгляни! – решает прийти мне на помощь мама. – Бекки уже подыскала для малыша бесподобную кроватку! – Она судорожно листает каталоги. – Да где же она?.. Там и цветомузыка, и вибрация…

Я цепенею от ужаса.

Только бы мама не вздумала показать Джесс кроватку за тысячу с лишним фунтов.

– А, вот она! – Мама открывает «Стильного бэби».

– Джесс кроватками не интересуется. – Я пытаюсь перехватить каталог, но Джесс оказывается проворнее.

– На какой странице? – спрашивает она.

– Мам!

На этот незнакомый голос оглядываемся мы все. В дверях стоит хмурый тип – нечесаный, длинногривый, заросший щетиной. Кто этот тощий дылда с замусоленной книжонкой в мятой обложке, понятия не имею…

Минутку. Неужели… Том?

Вот те раз. Еле-еле узнала. Значит, насчет бритья мама не обманула: за бритву он не брался неделю, а то и больше.

– Папе надо помочь с фокусами, – без предисловий говорит он Дженис. – Кажется, кролик в шляпе застрял или что-то в этом роде.

– Ах ты господи! – Дженис отставляет чашку. – Побегу я. Том, детка, поздоровайся со всеми.

– Всем привет. – Том окидывает комнату беглым хмурым взглядом.

– Ты ведь знаком со Сьюзи, подругой Бекки? – щебечет Дженис. – А с ее сестрой Джесс?

– Привет, Том! – бодро произносит Сьюзи.

– Привет, – вторит Джесс.

Я нервно посматриваю на нее и морально готовлюсь к нотации: мол, намерение потратить тысячу фунтов на детскую кроватку – примета нашего порочного, декадентского времени. Но к моему изумлению, в каталог Джесс даже не смотрит – уронила его на колени и уставилась на Тома.

И Том прямо-таки ест ее глазами.

Джесс переводит взгляд на книгу в руках Тома.

– Это «Общество потребления» Бодрийяра?

– Да. Читала?

– Бодрийяра – да, но другую книгу. «Система вещей».

– Она у меня тоже есть! – Том делает шаг в направлении дивана. – И как тебе?

Пауза.

– По-моему, его концепция симулякров и симуляции довольно интересна. – Джесс теребит серебряный кулон-горошину от Тиффани, который я ей подарила.

Раньше с Джесс такого не случалось. Бог мой, да она кокетничает с Томом!

– Я пытаюсь скоррелировать разрушение гиперреальностей с моим тезисом об энтропии постмодернистского капитализма, – кивает Том.

Отпад! Оба симпатичные, оба явно заинтересовались друг другом и вроде по-английски говорят, а никто, кроме них, ни слова не понимает. Точь-в-точь сериал «Однажды в Калифорнии», только прямо в маминой гостиной!