Текст книги "Зловещие предсказания"

Глава 4

На следующий день Оливер исчез перед обеденным перерывом. Я ждала за фортепиано и неохотно отрабатывала гаммы. Жаль, что из фортепиано нельзя выжать сарказм, я бы, наверное, только так и играла.

Немного погодя он вернулся с улыбкой до ушей.

– Арчи пообещал нас провести, – сообщил он.

– Так чего же мы ждём? – Я спрыгнула со стула. – Пойдём!

Он озадаченно посмотрел на меня.

– Некоторым из нас приходится работать, Вайолет.

– Я не работаю, потому что мне не разрешают, – обиделась я, слишком резко хлопнув крышкой пианино, отчего Скелет подпрыгнул. – Поэтому и создаю себе рабочее место. Слушай, попроси папу отпустить тебя после обеда.

Оливер вздохнул.

– Ладно. Знаю, что пока никто не появлялся, – шмыгнул он носом. – Кроме того, с отцом тебе страшно повезло. Большинство хозяев за один только вопрос задали бы мне трёпку.

Папа и впрямь относился к нему по-доброму, но, по-моему, тут примешивалось чувство вины и ужас. Отец винил себя в том, что Оливера чуть не похоронили заживо, когда он просто потерял сознание.

Оливер пошёл отпрашиваться, а я побежала к задней двери искать Скелета. К счастью, мама и Мэдди были заняты наверху, и допросить меня о намерениях было некому.

Вернулся счастливый, но немного взволнованный Оливер.

– Твой отец отпустит меня через пару часов, – сообщил он. – Погоди. – Он остановился и потрепал Скелета по голове. – Ты берёшь с собой собаку?

– Конечно, – ответила я. – У Скелета в деле важная роль.

– Разве театры не для модной публики? Вряд ли его пустят.

– Я что-нибудь придумаю, – заметила я, убирая в карман поводок.

Конечно, придумаю. Вот только свыкнусь с мыслью, что мы идём в театр.

Когда Оливер освободился и ему разрешили уйти, мы направились в контору. Эрнесто, как обычно, сидел за столом. Он поднял голову и облегчённо вздохнул, увидев, что Скелет на поводке и не собирается на него прыгать.

– Добрый день, мисс Вайолет.

– Добрый день, Эрнесто, – ответила я. – Папа поручил нам кое-куда сходить.

– Хорошо, хорошо, – запинаясь, ответил он, не спуская со Скелета глаз – веки у него при этом подёргивались. – Тогда до встречи.

Я не ожидала, что мы так легко отделаемся, но предполагала, что Эрнесто больше беспокоила собака, чем наши планы.

– Вперёд, – заявила я, как только мы вышли из конторы. – В театр!

* * *

Греческий театр располагался довольно далеко, за Семью Воротами, в Хэвишеме, рядом с крупными, богатыми магазинами. Я сто раз проходила мимо, но внутри не бывала. Он казался величественным, словно дворец.

Рассмотрев его поближе, я заметила, что на самом деле вид у здания жалкий.

Высокие белые колонны и изысканный античный декор фасада покрылись трещинами. Буква «р» в конце огромной вывески покосилась, а окна не мешало бы помыть.

Нижний этаж здания был увешан афишами, изображавшими даму с распущенными волосами в необычном гламурном одеянии – длинном летящем платье.

Афиши гласили:

Я зачитала афишу вслух для Оливера, который медленно водил по строкам пальцем. Скелет молча уставился на стену – наверное, удивился, чего это мы всполошились.

– Вот это да! – воскликнул Оливер, засовывая руки в карманы. – С ума сойти!

– Да ну, – ответила я. – Все афиши такие. Вечно врут. Если не самое лучшее, то уж непременно самое захватывающее зрелище в мире.

Надо самим глянуть, из-за чего такая шумиха.

– Арчи ждёт нас у чёрного хода для актёров, – сообщил Оливер. – Пошли.

Мы обошли здание. Чары рассеялись, и сзади вместо изысканного древнегреческого храма обнаружилась грязно-серая каменная кладка и наспех добавленные пристройки. Я заметила крохотную красную дверь, из которой нам махал рыжеволосый мальчишка в униформе.

– Привет, Арч, – поздоровался Оливер.

Лицо мальчишки расплылось в довольной ухмылке.

– Добро пожаловать! Сюда! Все сюда!

– Кто все? Нас всего двое, – заметила я. – И собака.

Скелет гавкнул и сел.

Арчи моргнул.

– Ол, а про собаку уговора не было.

Оливер пожал плечами.

– Извини. Она настояла.

– Ладно.

Мальчишка взлохматил нечёсаную рыжую копну волос.

– Мистер Анастос собак любит. Может, и не будет возражать. Только давайте быстро, пока швейцар ушёл обедать.

Скелет высунул язык и запыхтел от нетерпения. Наверное, хороший знак.

В этот момент я вспомнила о приличиях.

– Гм, ладно. Я Вайолет Вейл. Из частного сыскного бюро Вейл.

Покопавшись в кармане, я вложила ему в ладонь одну из своих визиток.

– Вы, вероятно, обо мне слышали.

– Оливер сказал, что вы с ним друзья, мисс, – радостно сообщил мальчишка. – А вы важная персона. Входите же! Я покажу вам всё. Даже как открывается занавес, то есть за какие тянуть верёвки.

Он засмеялся над собственной шуткой, а мы молча уставились на него.

– Сюда!

Он взмахнул рукой, приглашая войти. Скелет рвался вперёд, его тянуло неизведанное место с новыми разнообразными запахами.

Арчи повёл нас тёмными сырыми коридорами. В конце одного из них обнаружилась запертая дверь, которую он быстро открыл, достав из кармана ключ, и мы оказались в красивом коридоре с плюшевыми коврами. Вскоре мы подошли к лестнице, что вела к двустворчатым дверям со стеклянным верхом. Он распахнул одну половину.

– Прошу!

– Боже мой! – ахнула я.

Оливер тихо присвистнул.

– Друзья мои, добро пожаловать в Греческий театр! Самый роскошный в мире! – широко раскинув руки, крикнул Арчи.

Росточком он не выдался, но недостаток вполне возмещался энтузиазмом.

Мы вошли в пустое фойе театра. Такого я ещё не видела.

Всё пространство было покрыто красным плюшевым ковром, над которым вздымались к потолку блестящие белые мраморные колонны, украшенные античными сюжетами. А ещё там стояли два канделябра: свечи не горели, но стекло блестело. Посреди фойе возвышался огромный бар, украшенный красными и жёлтыми цветами, за которым вытирал бокалы унылый бармен. На нас он не обратил внимания.

Чем пристальнее я присматривалась, тем больше недостатков бросалось в глаза. Ковёр местами вылинял и протёрся. У греческой статуи откололся нос. Кроме того, на потолке в углу виднелся огромный подтёк – видимо, когда-то прорвало водопровод.

– Арчи? – позвал кто-то.

Лицо мальчишки сразу просветлело и в то же время покраснело.

В фойе на инвалидной коляске въехала девочка примерно моего возраста. Коляску толкал парнишка постарше, наверное, ровесник Оливера. Оба были очень красивы: кареглазые, с чёрными локонами – у девочки подлиннее, у парня покороче.

– Добрый день, сэр, мэм, – кланяясь, поздоровался Арчи.

Интересно, почему он так себя ведёт? Они чуть старше него.

– Чем могу служить сегодня? Арчи Пенниворт к вашим услугам!

– Доброе утро, Арчи, – дружелюбно поздоровался брюнет.

Они подъехали поближе, и девочка огляделась.

– Гм, ну латунь могла бы блестеть поярче.

Я сжала поводок. Скелет отчаянно хотел прыгнуть на незнакомцев.

Арчи вдруг вытянулся по стойке смирно, как солдат.

– Слушаюсь, мисс Анастос! Будет сделано, мисс! Будете смотреться как в зеркало!

Девочка и глазом не моргнула, пока он не выскочил за дверь, через которую мы вошли, и лишь потом засмеялась.

– Ну что ты его мучаешь, Элени, – заступился старший брат. – Он уже не знает, как всем угодить. Особенно тебе.

На этой ноте он, кажется, заметил нас.

– Привет, – поздоровался он. – Что-то вы рановато…

Я, как ни странно, потеряла дар речи.

– Я… ну… мы не…

– Мы тут ведём одно расследование, – пришёл на выручку Оливер. – Я Оливер. Это Вайолет. Собаку зовут Скелет. Он хороший помощник.

– Приятно познакомиться, – ответил парень, пожимая нам руки. – Я Нико, а это моя сестра Элени. Театр принадлежит нашим родителям. Чем мы можем вам помочь?

Скелет его не раздражал, он даже почесал его за ухом. Пёс заёрзал и радостно завилял хвостом.

Элени слегка помахала рукой, потом, не скрывая любопытства, наклонилась вперёд:

– И что вы расследуете? Мы ведь ровесники?

Я слишком поздно спохватилась, что Оливеру, наверное, не стоило выкладывать правду. Но, по правде сказать, помощь этой парочки может оказаться крайне полезной. Они имели в театре некоторую власть, которая может очень пригодиться.

И по необъяснимой причине я доверяла Нико и Элени. Мне хотелось с ними подружиться. Может, оттого, что я редко встречалась с одногодками, но было в этом стремлении что-то ещё. Меня к ним тянуло, да и Скелет им доверял, что, на мой взгляд, было немаловажно, так что правда вышла наружу.

– Я расследовала убийство в районе Семи Ворот. Наверное, читали в газетах…

Брат с сестрой вытаращили глаза и переглянулись. Я попала в точку.

Оливер показал на себя и Скелета.

– А они мне помогали, – торопливо добавила я. – И по горячим следам я открыла сыскное бюро. Клиент попросил меня расследовать таинственное дело, в котором упоминалась леди Афина. Мы надеялись посмотреть, что происходит, и, может, даже попасть на представление, – с надеждой добавила я.

– Тайна, да? – оживлённо загорелась Элени. – Обожаю тайны.

Нико улыбнулся, и у его карих глаз появились морщинки.

– Долго ждать не придётся, – сообщил он. – Леди Афина сегодня выступает. Пойдёмте, мы покажем вам театр…

Глава 5

Мы проследовали за парой к огромной железной клетке.

– Ах! – воскликнула я. – Лифт! Никогда не ездила.

В Хэвишеме было несколько крупных торговых центров с лифтами, и я видела их в наши редкие походы по магазинам, но мама называла их дьявольским изобретением и отказывалась пользоваться. На складе траурных принадлежностей Харпера, где мы покупали большую часть одежды, к её счастью, лифта не было.

– Первый раз такой вижу, – сообщил Оливер, барабаня пальцами по металлу, пока Скелет с любопытством обнюхивал кабину. – Новый?

– Да, – подтвердил Нико.

Он с гордостью взглянул на лифт, закрывая металлические ворота.

– Мы недавно установили лифт для Элени. Блестящая идея.

– Всё для меня, – театрально вздохнула Элени, гладя подлокотники кресла. – Я раньше спортом занималась, бегом по пересечённой местности, знаете? Если бы не тот ужасный крокодил…

Нико бросил на неё взгляд, а она лукаво сверкнула глазами.

– Мне жаль Нико, ему приходится везде меня возить.

– Ну, сам виноват, – шутливо ответил он и, вкатив кресло в лифт, развернул Элени к нам лицом. – В конце концов, крокодил был мой.

Я заглянула в чёрно-белую кабину, сомневаясь, хватит ли места для четверых и собаки, но Нико махнул, приглашая нас войти.

– Не беспокойтесь – поместимся.

Я заметила дырку в полу, через которую виднелась чернота – длинный обрыв до дна. Скелет, не обращая внимания на моё замешательство, вырвался вперёд и положил голову на колени Элени, на оборки синей юбки. Она хихикнула и погладила его по голове. Я встала рядом с Нико, ощущая тепло его руки и чувствуя себя неловко от такой близости.

Оливер всё ещё стоял в коридоре.

– Ненавижу тесноту, – сообщил он, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну что ты как маленький. Всё будет хорошо.

Я протянула руку и втащила его в лифт.

– Пожалуйста, закройте двери, – попросил Нико.

Оливер с сомнением захлопнул металлические ворота, и двери лифта закрылись. Нико усмехнулся и нажал на кнопку на боковой стене. Кабина вздрогнула и поехала вверх.

Сердце у меня ёкнуло. Оливер позеленел, а Скелет заскулил. Всё-таки непривычное ощущение. Только Нико, явно развеселившись, с усмешкой смотрел на меня.

Когда мы доехали, кабина затряслась и остановилась. Оливер открыл двери и, спотыкаясь, вышел на толстый ковёр, словно страдающий от морской болезни моряк, с облегчением ступивший на твёрдую землю. Мы вышли следом. Скелет радостно вилял хвостом.

– Ко всему привыкаешь, – заметила Элени. – Но это просто спасение. Теперь намного легче передвигаться по театру. Я могу немного пройти с палкой, но эти лестницы… упасть – не встать.

Надеюсь, её не нужно понимать буквально.

Следуя за ними, мы подошли ещё к одному буфету слева и широко распахнутым двустворчатым дверям справа.

– Зрительный зал, – небрежно обронил Нико, словно о каком-то пустяке.

На самом деле всё было наоборот – зал поражал с первого взгляда.

Для начала он был огромен. Мы вошли сзади, и перед нами простирались вниз ряды красных, обитых плюшем кресел, нетерпеливо ожидающих зрителей.

В центре свисал огромный красный с золотом занавес, за которым эхом отражались голоса суетящихся рабочих сцены. По бокам сцену украшали деревянные панно с невероятно красивой окрашенной резьбой.

На кремовом фоне виднелись славные сцены древнегреческой мифологии, знакомые мне из книг: Икар и Дедал с восковыми крыльями, главный из богов-олимпийцев Зевс, извергающий молнии, Персефона, держащая гранат, которым Аид связал её с царством мёртвых.

Кое-где сохранились оттенки золотистой и небесно-голубой краски. По сравнению с остальным декором здесь его обновили недавно. В некоторых местах у карнизов откололись края или истёрлись спинки кресел, но панно обрело приличный вид.

Оливер благоговейно озирался вокруг. Даже Скелет удивился.

– Оливер, закрой рот, галка залетит, – поддразнила я, хотя сама обалдела не меньше.

– Никогда не был в театре, – приглушённым голосом сообщил он, словно мы стояли в соборе. – Боже мой! Это великолепно!

– Спасибо, – поблагодарила его довольная Элени. – Мама с папой трудились не покладая рук. Здание-то старое, сами понимаете. Нужен ремонт.

Я взглянула наверх. Тыльную часть зала окаймляли три возносящихся в небеса балкона. Интересно бы постоять там, под потолком, где только низкий латунный барьер не даёт тебе улететь вниз. А посредине с потолка, сверкая бесчисленными подвесками, свисала огромная люстра, равной которой я не встречала.

– В жизни не видел ничего подобного, – тем же зачарованным тоном произнёс Оливер.

Я улыбнулась и погладила кресло перед собой, мягкий, пушистый бархат. Можно сесть в него и посмотреть представление. От этой мысли по спине побежали мурашки.

– Нико, что ты говорил раньше… – начала я. – Про представление. Мы сможем увидеть леди Афину? Вряд ли у меня хватит денег на билеты…

– Они всё равно распроданы, – пожал плечами он. – Но… у нас есть ложа, для семьи. – Он показал на один из небольших балкончиков перед сценой. – Вы можете сесть там.

Вот теперь я уж точно остолбенела. Оливер толкнул меня локтем.

– Вайолет, челюсть не потеряй, – поддразнил он меня в ответ.

– Мм, ну-у, – запнулась я. – Как-то неудобно…

– Я настаиваю, – сказал Нико.

– Спасибо, – облегчённо ответила я. – Чудесно. Надеюсь, узнаем что-нибудь полезное для дела.

– Не за что, – радушно улыбнулся он.

Я сдерживала Скелета, который срочно рвался обнюхать проход. У меня были вопросы к брату с сестрой.

– А что леди Афина обычно делает на представлении? – спросила я, передавая собачий поводок Оливеру, чтобы вооружиться блокнотом и карандашом.

– А-а! – потирая ладони, оживился Нико. – Это что-то невероятное. У неё есть древний дух Ахилл, и она тайно с ним беседует. Он предсказывает будущее.

– Гм, – задумалась я.

Что-то не верилось. Духи не слишком разговорчивы, и я по опыту знала, что знаний о будущем у них нет. Как раз наоборот: они чаще вспоминают о прошлом, о своей жизни, хотя иногда наблюдают за событиями.

– Она, наверное, сильный медиум, – осторожно заметила я.

– Змея подколодная, вот она кто, – фыркнула Элени.

– Она вам не нравится? – спросил Оливер.

Элени сложила руки на груди.

– Нет. Самовлюблённая фифа. Сегодня днём запустила в Арчи тарелкой с огуречными сэндвичами. Огурцы, видите ли, не так тонко нарезаны и расстроят её космическое равновесие.

Она закатила глаза.

– Перестань, она актриса, и этим всё сказано, – добродушно заметил Нико. – И довольно успешная. Знаете, сколько хорошего она сделала для театра.

– Мне не хватает настоящих спектаклей, – вздохнула Элени. Она взглянула на нас с Оливером. – Я хочу писать пьесы. Как Шекспир.

Глаза у неё мечтательно блеснули.

– Убийства, тайны, драки, комедии, трагедии… Всё это бывает в пьесах.

– А что произошло с пьесами? – спросил Оливер.

– Сейчас у нас в программе только эти новшества, – печально сообщила она. – Очевидно, публике больше ничего не нужно. Каждый вечер на сцене леди Афина, ну если повезёт – пантомима или балет. А спектаклей настоящих не ставили давно.

– Вы написали пьесу? – зачарованно спросила я.

Я бы тоже хотела писать книги и в душе воображала, как пишу готические романы, но никогда не пробовала.

– Она написала несколько пьес, – сообщил Нико. – Блестящих, на самом деле.

– Ой, что ты, – смущённо улыбнулась она и покраснела. – Несколько недель назад я показала папе последнюю пьесу под названием «Зеркальное убийство». Мне показалось, что пьеса удалась. Он пожал плечами и сказал, что места в программе нет.

Огонёк в её глазах погас.

Мне стало её жаль. Мне ли не знать, как обидно, когда твои мечты ни во что не ставят. Но теперь в шляпе сыщика – которой нет, но ничто не мешает приобрести – я заметила, что Элени не любит леди Афину. У меня складывалось впечатление, что доверять медиуму не стоит, и вполне вероятно, что она мошенница.

Но если так, откуда у неё сведения об ожерелье мисс Ли? Я погладила золотое колье в кармане. Нам ещё так много нужно узнать.

– Когда начнётся представление? – спросила я.

Нико взглянул на часы.

– Через полчаса начнут впускать публику.

Оливер засуетился.

– Нам нужно вернуться к ужину, Вайолет. Твоя мама рассердится.

Я прикусила губу в приступе угрызений совести. Он прав. Но для расследования дела так важно увидеть представление своими глазами.

К тому же меня разбирало любопытство. И не в этом ли волнующем событии я мечтала участвовать, часами выполняя скучную домашнюю работу и вышивая.

Скелет подошёл поближе и ткнулся головой мне в бок. Тут меня осенило.

– Вот что! Придётся поработать, приятель, – сказала я.

Вырвав страничку из блокнота, я торопливо нацарапала записку:

«Мамочка и папочка,

не сердитесь, но у нас с Оливером очень важное дело в Греческом театре.

К ночи будем, честное слово.

Ваша Вайолет».

– Отнесёшь домой, – приказала я Скелету. – Понятно?

Сложив записку, я прикрепила её к ошейнику. Пёс гавкнул и завилял хвостом, что я приняла за согласие.

– А он сумеет? – спросила Элени. – Какой умный пёс!

– Будем надеяться. – Я погладила Скелета по голове. – Дорогу он знает.

Неожиданно за моей спиной появился Арчи с тряпкой в руке, напугав меня до смерти.

– Хотите, отведу собаку на улицу, мисс? – весело сказал он.

– Да, пожалуйста, – попросила я, передавая поводок.

– Пойдём, друг, – позвал Арчи. – Посмотрим, может, у Ирвина найдётся для тебя что-нибудь вкусное на дорожку!

Оба вышли из зала через заднюю дверь. Если в начале встречи Арчи встретил собаку с опаской, то теперь казалось, что они лучшие друзья.

– Подождём у буфета, – пригласил Нико. – Места удобные, и я закажу для нас напитки.

– Напитки? – спросила я, сразу почувствовав себя не в своей тарелке.

Неужели он про спиртное? Отец разрешал нам на Рождество ромовый пунш, но не более.

– Да, стаканчик виски не повредит, – заявил он, но я сразу заметила насмешливый тон. – Вообще-то я подумал про лимонад. Угощаю.

– Бесплатно? – в свою очередь удивился Оливер.

Нико пожал плечами.

– Нам это ничего не стоит. Ирвин всегда угощает.

Я задумалась, отчего вдруг они так расщедрились. Неужто от одиночества? Кто-кто, а я их понимала. Стыдно признаться, но мне так не хватало друзей, что я подружилась с мальчишкой, бродившим в дождь по кладбищу, который не так давно воскрес из мёртвых.

– Да вы не беспокойтесь, – подтвердила Элени, взмахнув рукой. – Вы наши гости, и мы давно не болтали с ровесниками. – Она прикрыла рот ладонью и добавила сценическим шёпотом: – А если удастся вызнать какие сплетни о леди Афине, я буду в восторге.

Нико закатил глаза.

– Ты просто невыносима, сестрица. И это вместо благодарности.

– Братец, сердцу не прикажешь, – ответила она и показала ему язык.

Я улыбнулась обоим. Мне очень хотелось произвести на них впечатление, а значит, нужно непременно разгадать эту невероятную тайну.

Глава 6

Мы болтали с Элени и Нико, потягивая сладкую шипучку. Чудесный напиток пощипывал язык и даже слегка пьянил.

– Вкуснотища! Никогда не пил ничего подобного, – признался Оливер.

– Ты ещё не пробовал мамину баранину в горшочках, – возразила Элени. – Или долму. Она заворачивает мясной фарш в виноградные листья. Вообще мамину стряпню!

Брат с сестрой рассказали нам историю театра, начиная со строительства много лет назад, когда возникла мода на возрождение классицизма, до упадка. Как родители с первого взгляда влюбились в театр, напоминавший об их греческих корнях, и выкупили его (довольно дёшево, по словам Элени), чтобы вернуть былую славу. Они пережили трудные времена, но, благодаря популярности леди Афины, дела пошли на лад.

– Хотя могло бы быть и лучше, – настаивала Элени, совершенно не по-девичьи хлопнув по столу рукой, – если бы разрешили поставить мои пьесы…

Она замолчала, потому что фойе заполнили первые зрители. Наверное, открыли двери. Толпа роилась вокруг нас, собираясь у буфета. Добродушный гул доносился до нашего столика.

– Прошу прощения, – протискиваясь мимо коляски Элени, буркнула дама средних лет с огромным турнюром под бесконечными складками зелёного платья. Она задержалась у столика и вытаращилась на Элени, выставив вперёд острый нос.

– Бедняжечка, – жеманно произнесла она, – что же с тобой приключилось?

– Бубонная чума, – печально ответила Элени. – Очень заразная. Хотите, покажу?

И начала закатывать рукав.

Лицо дамы исказилось от ужаса, и она с шумом шарахнулась от столика. Элени и Нико расхохотались.

– И что, часто задают такие вопросы? – поинтересовалась я. – С ума сойти можно.

– Да. Иногда, не потрудившись спросить, двигают кресло, будто я просто мебель! – воскликнула Элени. – Выручает смех – лучшее лекарство. – Она усмехнулась.

– Ерунда, – ответил Нико, – коли так, ты бы давно вылечилась, когда лучший в мире мим Пьетро в номере «Воздушная прогулка» свалился в оркестровую яму.

Она захихикала.

– Мы хохотали до слёз. С ним, кстати, ничего не случилось, – быстро спохватилась она. – Акробаты оставили там мат.

– Николаос, Элени? – раздался сзади тёплый весёлый голос. – Кто это, дети?

– Я же просил называть меня «Нико», – пробормотал Нико, шутливо закатывая глаза.

– Мамочка, – просияла Элени, – это Вайолет и Оливер. Пришли посмотреть шоу. Мы показываем им театр.

Я повернулась к женщине, вылитой Элени, только старше – с ослепительной улыбкой, с волнистыми, заплетёнными в косу густыми тёмными волосами, такими же карими глазами, только с морщинками в уголках. На ней было тёмно-красное платье с замысловатым жемчужным узором по краю юбки и рукавов, настолько красивое, что я позавидовала, поскольку сама почти всегда носила чёрное.

– Рада познакомиться, – улыбнулась она, – этой парочке давно пора подружиться с ровесниками. Я Мария Анастос. Добро пожаловать в Греческий театр!

Она прошлась вокруг столика, поправила воротничок Нико и, наклонившись, два раза чмокнула Элени в щёку.

– Ты хорошо себя чувствуешь, agapi mou[2]2
  Любовь моя (греч.). – Примеч. пер.


[Закрыть]? – спросила она, и та кивнула. – Надо бежать, а то шоу не состоится!

И мама Нико и Элени скрылась в толпе.

Нико улыбнулся и снова искусно смял воротничок.

– Это мама. Она здесь всем заправляет. Любит искусство. Папа предпочитает следить за зданием. Театр – его страсть. Он, наверное, за сценой.

Шум вокруг нарастал. Я увидела, как открываются двери в ложи, а взволнованная толпа покидает буфет и входит в зал.

– Пойдёмте, – позвал Нико. – Я отведу вас в ложу.

* * *

Нико открыл ключом дверь, и мы увидели, что ложа была на удивление маленькой. Внутри было только два кресла с красной бархатной обивкой.

– Ой, – удивилась я, стараясь не показать разочарования, – а где же сядете вы?

Мне не хотелось, чтобы брат и сестра Анастосы нас покинули. Конечно, я должна была сосредоточиться на расследовании дела, но в тот момент меня захлестнули дружеские чувства.

– О нас не беспокойтесь, – ответил Нико, помахав свободной рукой, вторую он держал на коляске Элени. – Мы ведь тут живём, помните? И шоу леди Афины видели не раз.

– Насмотрелись уже, – резко, но с оттенком горечи заметила Элени. – Встретимся после спектакля, если вы не умчитесь домой.

Оливер заглянул внутрь.

– Что, можно заходить, не возражаете?

Он стряхивал с куртки невидимые пылинки, хотя Мэдди недавно привела её в порядок.

– Ну конечно, – ответил Нико.

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарила я, хотя была не против их компании.

Мы с Оливером вошли в ложу и заняли свои места.

– Зал битком набит, – заметил он.

Помещение быстро заполнялось, и шум разговоров не смолкал.

Мы сидели внизу, у самой сцены, хотя её закрывал огромный занавес с золотистой каймой.

– Люди, похоже, по-настоящему верят этой леди Афине, – задумчиво сказала я, разглядывая беседующих зрителей. – А может, им просто нравится спектакль.

– Как ты думаешь… будет страшно? – спросил Оливер, и я заметила, что он дрожит.

– Нам остаётся только надеяться, – ухмыльнулась я и радостно потёрла ладони.

Двери в конце зала захлопнулись, и свет погас. Послышались вздохи и чей-то визг. Оливер озадаченно вертел головой. На мгновение и мне показалось, что произошёл какой-то сбой, но, когда я повернулась к сцене, занавес торжественно открылся.

– Не волнуйся, дорогая, – послышался хриплый мужской голос где-то поблизости. – Это так задумано.

– Но никто теперь не увидит моего платья! – пожаловалась дама.

Я подавила смешок. Похоже, в Греческий театр люди ходили не только посмотреть представление, но и себя показать в высшем свете.

Когда занавес полностью раскрылся, послышались отдалённые раскаты грома, и по бокам сцены взвились струйки дыма, щекотавшего нос резким запахом. Из нашей ложи мы видели за кулисами рабочих сцены, они были одеты в чёрное и передвигались, будто тени. Атмосфера была жуткой, и по спине у меня сразу пробежал холодок.

Раздался удар грома, и неожиданно на сцене появился высокий мужчина, словно луной освещённый прожектором. Он был в цилиндре и во фраке, носил тёмную бородку и немного напоминал моего отца, но с более угловатым, заострённым лицом и полными тайн глазами.

– Дамы и господа, – рокочущим голосом объявил он, – приветствую вас в этот чудесный вечер на потрясающем спектакле. Он унесёт вас за пределы возможного.

Мужчина помолчал, и я с удивлением заметила, что публика притихла, внимая каждому слову.

– Сегодня, друзья мои, вы станете свидетелями того, как леди Афина, ведомая духами древних, открывает завесу и разгадывает тайны.

– А духи уже там? – нервно зашептал мне на ухо Оливер.

Я прикрыла глаза и потянулась, ощупывая пространство. Оно казалось тихим и чёрным: ни свечения призраков, ни шёпота, ни холодного дыхания на шее. Я покачала головой. Если леди Афина на самом деле умеет вызывать духов, то пока ещё они не появились.

– Должен предупредить, – продолжил таинственный незнакомец на сцене. – Леди Афина никогда не ошибается. Попомните моё слово: она самая могущественная прорицательница со времён Дельфийского оракула. И эта мощь выводит её за границы всего живого: она беседует с умершими. Таким образом, друзья мои, мы преодолеем пласты времени, узнаем, что нас ждёт в будущем. Это очень опасно. Страшно!

Мне не нравилось, что он называет нас друзьями.

Что-то в нём было явно отталкивающее.

– Итак, – сказал он, – только один из вас получит сегодня предсказание. Но как вы узнаете, – он улыбнулся, словно удав, заглатывающий кролика, – слава о леди Афине опережает события. Она говорит только правду. Предсказанное непременно сбывается.

В зале послышался шёпот, который я приняла за удивление и согласие. Кажется, рассказ о сбывшемся пророчестве, который поведала мне мисс Ли, – не обман. Люди на самом деле ей верили. Хотя это только одно предсказание…

Я тут же решила вызваться добровольцем. Подберусь к ней поближе и пойму, что происходит. И, надо признаться, хотелось узнать, что ждёт меня в будущем.

Послышался шум дождя, и запахло дымом. Мужчина порывисто огляделся по сторонам и снова посмотрел на публику.

– Да, – заявил он привычным тоном, – сейчас появится моя госпожа. Оставьте своё остроумие при себе. Граница… в мир духов… скоро откроется.

Он повернулся, на этот раз небрежно, и исчез в дыму на заднем плане.

И снова стало темно.

Оркестр заиграл тревожную мелодию.

Громыхнул гром, и – хотите верьте, хотите нет – с небес, в свете прожектора, с вытянутыми к публике руками спустилась женщина. Она в дыму подлетела к сцене. Когда дым немного развеялся, я различила окружавшие её декорации.

На сцене стояло что-то вроде гардероба из тёмного ореха, стол, покрытый бархатной скатертью и два стула. На столе в сияющей бронзовой подставке элегантно смотрелся хрустальный шар.

А ещё сбоку сияло зеркало в золочёной оправе, довольно длинное и узкое, повёрнутое от всех, кроме одного из сидящих на стуле – очевидно, что смотреть в него могла только леди Афина. Хотя нам с наших мест тоже было видно часть зеркала.

Да, посмотреть было на что, несомненно!

Она словно сошла с картины с античным сюжетом. Длинные медвяные локоны волнами струились по свободному летящему белому платью с замысловатым узором синего бисера вокруг горловины и по пояску вокруг талии. Синяя бисерная змейка обвивала руку.

Когда она коснулась босыми ногами сцены, публика затаила дыхание.

Она смотрела в центр зала, а потом стала смотреть вдаль.

– Добрый вечер, – тихо сказала она с едва уловимым акцентом. Наверное, греческим, но он был не похож на певучий голос миссис Анастос. – Я, леди Афина, приветствую всех, живых и мёртвых.

Она медленно опустилась в одно из кресел.

– Ну, кто готов испытать судьбу?

«Вот оно, – подумала я. – Лови удачу».

И вскочила, как и все до единого зрители в зале.