Текст книги "Тибетские заметки. Книга для сложных времен"

Глава 3

Начался мой обет молчания. Я не должна была разговаривать, но при этом обязана делать практики, в том числе и с камешком. Который, кстати, очень боялась потерять.

Вечером, когда я возвращалась домой, меня преследовало странное чувство, мне было неспокойно. На середине дороги меня встретила Ши.

Как же я была ей рада!

Она потерлась о мои колени, я погладила ее, и остаток пути мы проделали вместе. Ночью она снова улеглась у меня в ногах, а наутро проводила меня до ворот монастыря.

Утро в монастыре начиналось с пения мантр на рассвете. Можно было их петь или просто слушать, но присутствовать нужно было обязательно. После этого завтрак. Монахи обычно ели цампу – кашу из ячменной муки с добавлением молока дри (самка яка) и масла из него же. Некоторые предпочитали овощи и рис, приготовленные в печке. После еды можно было выпить травяной чай или напиток с молоком дри. Мой Наставник предложил мне травяной чай. Но я должна была не просто выпить его, а сделать практику. Смотреть на пиалу с чаем и не думать ни о чем, кроме чая. До тех пор, пока не остынет чашка. Обычно это занимало минут двадцать.

Казалось бы, что тут сложного? Просто думай о чае. Но «просто» у меня не получалось даже близко. Огромное количество мыслей носилось в голове, как серферы на океанских волнах.

Немного попрактиковавшись с чаем, я отправилась за водой. Для меня было важно принести воду, которая пойдет на пользу растениям. Это был дополнительный стимул улыбаться.

Мысленно подводя итоги дня, я осознала, что обет молчания оказался совсем не таким, как я ожидала. Мне казалось, что я просто перестану разговаривать на какое-то время. Но на деле кроме молчания как такового мне нужно было каждый день приносить один кувшин воды, поливать ею любое растение в саду, концентрироваться на чае как минимум четыре раза в день, отдавать боль камню и промывать его в воде, слушать мантры. В общем, свободного времени не было совсем.

К концу второго дня я решила попробовать отдать боль камню. Нашла подходящее место около ручья и попыталась это сделать. Сначала я ничего не чувствовала, потом внезапно расплакалась. Точнее, громко разрыдалась. Неожиданно ко мне подошла Ши. Я прижала ее к себе. Она была большая, теплая, и от нее почему-то пахло хвоей. Мои слезы капали на ее шерсть. Я стала гладить Ши и почти сразу успокоилась. Потом промыла камень в проточной воде и снова надела его себе на шею.

Домой мы шли вместе. Ши выглядела очень довольной, она как будто понимала что-то, чего еще не знала я. Оглядываясь назад, я думаю, что так и было. Ши совершенно точно понимала то, что я сама осознала гораздо позже. Эти инсайты изменили впоследствии всю мою жизнь.

Утром мне очень не хотелось просыпаться, но я понимала, что надо. Я встала, сделав над собой большое усилие. Печка давно остыла, и в комнате было холодно. Когда я вышла в гостиную (я позволю себе так назвать это помещение, по формальным признакам оно соответствовало названию), меня уже ждал горячий тибетский чай. Хозяева дома знали, что я взяла обет молчания, и, обладая природным чувством такта, не говорили со мной, только улыбались, кивали головой в знак приветствия и готовили для меня чай утром и вечером. Это было очень приятно.

Перед мантрами можно было пить только воду или чай. Холодной воды мне не хотелось совсем, а вот чай пришелся как нельзя кстати.

Надо сказать несколько слов об этом напитке. В европейском понимании это вообще не чай. Он соленый, с молоком и маслом дри или Леди яг (так ее называют местные) и невероятно согревающий.

Выпив чай, я отправилась в монастырь. Ши снова шла рядом до самых ворот. По непонятной для меня причине в ворота она не пыталась заходить. Провожала меня, разворачивалась и шла дальше по своим собачьим делам, несомненно, очень важным.

Слушая мантры, я ощущала вибрации и потихоньку запоминала слова. Во время завтрака едва притронулась к еде – аппетита не было совсем. Попробовала сконцентрироваться на чае. Две чашки подряд остыли у меня в ладонях, но никакого результата не было. Мысли, мысли, мысли… Какое-то бесчисленное множество мыслей скакало в моей голове, выпрыгивая, как чертики из множества табакерок одновременно. Но я не сдавалась. Я снова и снова пыталась думать только о чае. Потом, махнув рукой на неудачные попытки концентрации, взяла кувшин и пошла за водой.

На обратном пути мне встретился монах. Он улыбнулся мне, и в этот момент я осознала, что снова не улыбаюсь. Пришлось опять вернуться к ручью. В первые дни мне удавалось принести воду в монастырь примерно с десятой попытки. У меня уже установился своеобразный ритуал. Я трогала землю, находила куст, который давно не поливали, благодарила его и выливала под него всю принесенную воду. Осознавая, что вода, которую я столько раз меняла, прежде чем донести до куста, принесет ему пользу.

А еще благодарила друзей, которые перед отъездом подарили мне безумно удобные и теплые горные ботинки. Мысли об этом и благодарность друзьям помогали мне улыбаться.

День тянулся долго, концентрация давалась мне сложно, мантры запоминались с большим трудом. Радовала только одна мысль – о том, что вечером я снова увижу Ши, поглажу ее, а она будет смотреть на меня своими умными, блестящими, черными, как угольки, глазами.

В деревню я возвращалась вместе с одним из монахов. Я очень переживала, что он начнет со мной разговаривать, и даже показала ему свой камешек на красной веревочке. Он улыбнулся и кивнул головой. Мы шли молча, и в этом молчании было что-то очень хорошее. То, что не выразишь никакими словами.

Дома меня снова ждал горячий чай. Ши смотрела на меня, и в глазах ее читался вопрос: «Где ты ходишь? Я уже давно жду, и чай остывает!»

Печку растопили, и в моих «апартаментах» стало тепло и уютно. Хозяева принесли мне дополнительный плед, на случай если ночью похолодает. С помощью знаков спросили, не мешает ли мне Ши. Я отрицательно покачала головой.

Ши уже привычно улеглась на плед у меня в ногах. Честно говоря, она согревала в миллион раз лучше любого пледа.

Глава 4

Шла вторая неделя в монастыре. Я понемногу начала различать слова мантр и уже мысленно пыталась повторять их про себя. Однажды во время пения я почувствовала едва заметное тепло в районе позвоночника. Ощущение было странное, но довольно приятное.

Я сделала еще несколько попыток отдать боль камню. Все они снова и снова завершались моими слезами. Легче мне от этого не становилось, но я все равно продолжала.

Очень хорошо помню то утро, когда начались первые изменения. Было холодно, совершенно не хотелось вставать, и только пряный аромат травяного чая заставил сбросить остатки сна и вылезти из постели.

Я вышла в гостиную и с удовольствием взяла в руки большую керамическую кружку, на которой было нарисовано солнце. Смесь из высушенных трав, залитых кипятком, оказалась очень вкусной. Я вдруг осознала, что пью этот напиток с удовольствием. Впервые за долгое время. Это был существенный шаг на пути к новой жизни – после двух недель молчания, хождения по десять раз в день за водой, мантр и упражнений на концентрацию я снова чувствовала вкус.

По дороге в монастырь я поймала себя на мысли, что начинаю улыбаться. Снова. Как в прошлой жизни.

После утренних мантр я налила себе чай, чтобы поработать над концентрацией. И у меня получилось! Я думала о чае недолго, всего около минуты, но я смогла это сделать! С этого момента уверенность в том, что я справлюсь, уже не покидала меня. Я подумала, как бы мама обрадовалась, если бы узнала о моих успехах. В голове зазвучал ее мягкий, ласковый голос: «Я тебя люблю, как от Земли до Луны, вокруг звезд и обратно!» Мы с ней прочитали эту фразу в какой-то книжке, и мне она очень понравилась. Мама часто говорила так, когда я была маленькой, и продолжала повторять, когда я уже выросла. Я обнимала ее, а она гладила меня по голове. У нее были изящные руки, аристократические, с красивым маникюром. Я помнила аромат ее духов. Мы всегда были подругами. У меня не было от нее секретов. Я рассказывала ей все. Но больше уже не расскажу. А она не обнимет меня. И не засмеется. Никогда…

Никогда. Какое страшное слово! Оно похоже на скрежет заржавевшего металла.

Никогда больше не будет наших семейных праздников, не будет стихов, песен, веселья. Бабушка с дедушкой не сядут за стол. Папа с мамой не будут танцевать. Всего этого больше нет. Их нельзя вернуть. И некем их заменить.

Мне казалось, что черная дыра в сердце не затянется никогда.

Я ушла к ручью. Больше часа отдавала камню свою боль. Боль была не только душевная, но и физическая. Сердце буквально разрывалось на куски. Я не могла дышать.

Внезапно в голове зазвучали бабушкины слова: «Ты должна жить, ты должна стать счастливой. Девочка моя, ты слышишь? Ты все сможешь, ты сильная! Живи, обязательно живи счастливо. А мы будем сверху смотреть на тебя». Она действительно произнесла эти слова, когда была в больнице. Я тогда уснула у ее кровати. Утром ее не стало.

А за полгода до этого умер дедушка. У нас с ним был свой особый мир, в который мы никого больше не пускали. Дедушка привил мне любовь к литературе и живописи, мы ходили в театры и музеи, часами обсуждали книги и картины, читали друг другу стихи. Наш с дедушкой мир умер вместе с ним.

За полтора года я потеряла дедушку, бабушку и маму. Все сразу потеряло смысл – моя любимая работа, моя карьера. Зачем все это? Зачем, если я уже не смогу свозить маму в кругосветное путешествие, о котором она мечтала? Зачем, если я не смогу сходить с дедушкой в музей?

У меня остался папа. Он старался как мог меня поддержать, но у него не было сил даже на то, чтобы выстоять самому. Папа так любил маму, что его не стало вместе с ней. Мама была смыслом его жизни, источником радости. Его мир рухнул, и он так и не смог выбраться из-под обломков.

Воспоминания обрушились на меня лавиной. Я перестала их контролировать. Только сильнее сжимала камень в руках. Потом опустила его в воду. Вода была ледяная, но я не чувствовала холода.

Вообще ничего не чувствовала, кроме пронизывающей насквозь боли. Боль сжимала сердце. За последние месяцы я уже сроднилась с моей болью, но где-то в глубине души чувствовала, как отчаянно хочу научиться жить без нее.

Я отдавала боль камню и снова опускала его в ручей. Бесконечно много раз. И вдруг почувствовала, как что-то во мне начало меняться…

Надев на шею камешек, я вернулась в монастырь, взяла кувшин и пошла за водой. Снова нахлынули воспоминания. Мне восемь лет. Я учусь прыгать с трамплина на лыжах, но ничего не получается.

– Сколько раз ты попробовала прыгнуть? – спрашивает меня папа.

– Около десяти, – говорю я.

– Если ты попробуешь сто раз и у тебя все еще не будет получаться – вот тогда можешь больше не прыгать, – говорит папа.

У меня тогда получилось, причем не с сотого раза, а гораздо быстрее. Но папин совет я запомнила на всю жизнь, и он часто помогал мне не сдаваться и идти к цели.

Почему я именно сейчас вспомнила папины слова?

Какая у меня сейчас цель? Исцелить душевную боль и научиться жить заново. Знаю-знаю, шансов мало, точнее, один на миллион. Но он все-таки есть. Я ведь неслучайно оказалась в этом особенном месте рядом с просветленными людьми, обладающими древними секретами. Значит, надо пробовать!

В тот день мне впервые не пришлось возвращаться к ручью. Всю дорогу до монастыря я шла и улыбалась. Мой любимый куст, который я поливала чаще других, ждал меня. Ну или мне так показалось…

В тот день меня впервые попросили подмести двор. Я согласилась с удовольствием. Мне казалось, что я не просто мету дорожки, но и заодно выметаю все негативные мысли из своей головы.

«Все! Хватит! Не хочу больше боли!»

Перед обедом снова были мантры. Я повторяла их снова и снова. И вдруг словно впала в транс. Мое дыхание стало спокойным. Я увидела себя через много лет. Я стояла на морском берегу и была счастлива. Сейчас я уже знаю, что видение было неслучайным, ведь именно этот самый берег я вижу теперь из окна каждое утро. А в тот день я поняла, что все изменилось. Я буду жить дальше и сделаю все, чтобы вернуть себе себя.

Когда я возвращалась домой, дул сильный ветер. Он пронизывал меня насквозь, но мне было все равно. Еще одно испытание на прочность. Ну и пусть! Я сильная, я выдержу. В мыслях я снова и снова возвращалась на тот берег моря, который увидела во время пения мантр. От этого становилось тепло внутри.

На пороге дома меня уже встречала Ши. Я кивнула и улыбнулась хозяевам дома, они протянули мне кружку горячего чая с молоком Леди яг и медом диких пчел. Это было восхитительно вкусно. За время пребывания в монастыре мои вкусовые рецепторы обострились и я стала различать тонкие нотки вкуса, которые не чувствовала раньше.

Стоп! Мед. У меня же на него в детстве была сильная аллергия, и я всю жизнь считала, что мед мне нельзя! А теперь получается, что никакой аллергии нет?! Я же не первый раз пью здесь чай с медом. И все в порядке.

Мысль о том, что у меня больше нет аллергии, меня несказанно обрадовала.

Несмотря на то, что обет молчания длился уже почти две недели, у меня ни разу не возникло желания с кем-нибудь поговорить. Наоборот, хотелось сохранить все свои ощущения внутри. Я уютно устроилась в кровати, от печки исходило приятное тепло, чай согревал изнутри. Ши сидела рядом, я гладила ее. Мне было хорошо! У меня появилась надежда… С этой мыслью я уснула.

Утром я проснулась чуть раньше, и у меня было время, чтобы насладиться чаем, перед тем как вновь идти в монастырь слушать мантры. Я уже начала различать их слова и даже пела про себя вместе с монахами. Тепло, которое пришло ко мне несколько дней назад во время пения, теперь чувствовалось почти постоянно, пока звучали мантры.

В течение следующей недели я довела концентрацию внимания на чае до пяти минут. Это было потрясающее ощущение чистоты сознания. Чувство сродни легкому приятному морскому бризу. Раньше я ничего подобного никогда не чувствовала.

Я продолжала ежедневно ходить за водой, поливать растения и улыбалась уже почти без усилий. Я мела двор, выметая негативные мысли из себя. Каждый день я отдавала боль своему камешку и с благодарностью промывала его в воде. К концу недели у меня появилось ощущение, что лимит слез почти исчерпан, стала появляться легкость, которая постепенно накапливалась внутри. Но тогда я еще не знала, что самое интересное ожидает меня впереди.

Глава 5

Прошло уже больше двух недель с момента моего обета молчания, но желание разговаривать так и не появилось. Я понимала, что, если оно не появится к концу недели, надо будет попробовать продлить обет еще на какое-то время.

Надо сказать, что мое эмоциональное состояние улучшалось с каждым днем. Я ежедневно отдавала боль камню, но плакать мне уже не хотелось, и боль в груди прошла.

Ши часто по утрам провожала меня до монастыря, а по вечерам проводила со мной время у печки, положив голову мне на колени. Сейчас я понимаю, что именно она дала мне ту эмпатию, в которой я тогда так нуждалась. В тот непростой период мне не хотелось слов, мне нужно было только молчание и душевное тепло. Ее искренность и понимающий взгляд заполнили пустоту, которая была у меня внутри.

Безусловная Любовь – огромная сила. Именно ее мне и дарила Ши. Разумеется, монахи научили меня многому, но Ши вернула мне Любовь.

Я привыкла рано вставать по утрам. Вкусный горячий чай был той самой мотивацией, которая делала ранние подъемы приятными. Я убедилась, что негативные мотивации, понукания и насилие над собой не работают. Мне нужно ощущать, что меня ждет впереди что-то хорошее, радостное и приятное.

Я продолжала петь мантры, уже отчетливо разбирая слова. Мне нравилось это делать. И я чувствовала, что наполняюсь не только теплом, но и энергией и жизненной силой.

На двадцатый день своего молчания мы с Ши отправились к ручью. Я попробовала отдать камню свою боль, но вдруг осознала, что отдавать мне больше нечего. Боли не было. Это было потрясающее чувство. Мне больше не больно!

Я все помнила, я не стерла из памяти ни один из эпизодов своей прошлой жизни, но это были всего лишь воспоминания, а не болевые точки, которых стоит лишь коснуться – и я рыдаю навзрыд. И с той минуты вспоминаться стали только самые счастливые моменты. Как будто моя память переориентировалась с боли на радость.

Очень довольная, я прижала к себе Ши. Мне вдруг захотелось сказать ей вслух, какая она умница и как я ее люблю. Это был прорыв. Я не хотела больше молчать. Хотела делиться своими эмоциями. А значит, пришла пора двигаться дальше.

На следующий день молчание давалось мне с большим трудом. Мне хотелось разговаривать с Ши, хвалить ее. Я поняла, что пришло время снимать камешек с шеи. У нас с Наставником была такая договоренность. Как только я пойму, что молчать больше не могу, просто снимаю свой камешек. Это будет означать, что обет закончен. Я решила, что подожду до завтра, но наутро, дотронувшись до шеи, поняла, что камешка там больше нет. Веревочка разорвалась сама собой именно в тот момент, когда я поняла, что мой обет закончен. Это была какая-то мистика, но тем не менее все произошло именно так. Камешка на шее больше не было, а значит, я все правильно решила. Это знак!

Придя утром в монастырь, я поздоровалась с монахами, они улыбались мне. Было ощущение, что я нахожусь именно там, где и должна быть в данный момент.

– В тебе больше нет боли, – сказал мой Наставник. – Ты готова к общению с миром, можешь уезжать из монастыря. Или, если решишь, оставайся здесь, тебе еще многому надо научиться.

Конечно, я решила остаться. У меня была масса вопросов, на которые я хотела найти ответ. Например, как эти люди сохраняют здоровье, молодость и жизнелюбие? Почему рядом с ними всегда так хорошо себя чувствуешь, как будто каждый из них – это маленькое солнышко? Впрочем, тогда я даже не представляла, сколько тайн мне еще предстоит для себя открыть.

Дома меня уже ждала Ши. Она стояла на пороге, и ее взгляд говорил, что она меня уже заждалась. Я села на колени перед ней, обняла ее и сказала, как я ее люблю. Весь вечер я что-то ей рассказывала, она внимательно слушала и смотрела на меня с интересом, а потом вдруг закрыла лапой глаза.

Это было забавно. Как будто она хотела сказать: «Я устала, хватит на сегодня, давай спать!» И мы уснули. В ту ночь я впервые спала не просыпаясь, и мне снился восхитительный сон, словно я летаю над морем.

Я не могла даже предположить тогда, насколько вещим окажется этот сон…

Глава 6

Началось мое обучение в монастыре. Это был незабываемый мистический опыт, который навсегда изменил мое отношение к жизни.

В первый день учебы я шла по дороге к монастырским воротам и улыбалась. Несмотря на то, что вокруг меня была темнота, а в лицо дул ледяной ветер, мне не было ни холодно, ни страшно. Меня словно что-то согревало изнутри. Я знала, что скоро взойдет солнце, станет тепло и с каждым днем будет становиться все теплее. Словно весна начиналась не только в природе, но и в моем сердце.

Начав говорить после обета молчания, я словно пробовала слова на вкус. Я стала ощущать ту мощную силу, которую они несли в себе. На первом уроке Наставник предложил мне почувствовать цвет слов, которые я произношу. Какого цвета слова любви? Какой оттенок имеют слова благодарности, похвалы и других позитивных эмоций? Отличаются ли они цветом от злых и грубых, обидных слов, слов ненависти и боли?

– Я должна придумать цвета слов? – переспросила я.

– Нет, не придумать, а почувствовать, – загадочно ответил Наставник. – Люди слишком много думают, вместо того чтобы чувствовать.

Поначалу эта задача показалась для меня непосильной. Я человек с западным мышлением. Я привыкла думать. Целый день я представляла себе цвета разных слов и понятий и изо всех сил пыталась их почувствовать. Теперь к упражнениям на концентрацию внимания и мантрам прибавились еще и мысли о цветах слов. Странно звучит, да? Думаю, как минимум парочка знакомых психиатров сильно заинтересовалась бы таким ходом моих мыслей…

Но к счастью, в монастырях нет психиатров. По крайней мере, тех, что могут предложить комфортабельную палату с мягкими стенами в уютной больничке.

После нескольких дней тренировки я смогла почувствовать едва различимые цвета слов. Даже не слов, а их смысловой нагрузки, их энергии. Слова любви были золотистыми, слова благодарности – желтыми, похвала имела оранжевый оттенок, радость – бирюзовый. Вдохновение и развитие были зеленого цвета, слова, связанные с мистикой, – фиолетовыми, а с исцелением – синими. А вот все негативные слова были серыми или черными. У них не было ярких цветов.

Но сколько бы я ни пыталась представить эти слова и их цвет четко – у меня это никак не получалось. Я пошла к Наставнику, чтобы рассказать о своих «исследованиях».

– Ты мне расскажешь об этом завтра днем. А пока у меня для тебя новое задание. Тебе нужно будет сходить в деревню и забрать там два пледа, которые для монастыря связала мастерица. По дороге смотри на людей, которые тебе встретятся, слушай их разговоры и попытайся почувствовать цвет их слов.

Я очень удивилась. Как я проверю себя? Как пойму, о чем они говорят: о любви, благодарности или о злости и разочаровании? Я не говорю на их языке.

– Это все не имеет значения. Прекрати думать и начни чувствовать! – сказал мне Наставник.

Я была заинтригована. Вечером, придя домой, я рассказала Ши о том, что произошло со мной за день, она слушала меня, смотрела с пониманием, а потом снова закрыла лапой глаза, давая понять, что разговоры разговорами, но пора и честь знать, то есть ложиться спать.

Наутро в монастыре я пыталась почувствовать, о чем говорят между собой монахи. Они говорили очень мало, и энергия их слов была в основном золотистой или желтой. В общем, сплошная любовь и благодарность. Никакого шанса проверить остальные версии.

Принеся свой традиционный утренний кувшин с водой и полив куст, я отправилась в деревню. Женщина, которая связала пледы, отдала их мне и тепло улыбнулась. Она что-то сказала, и ее слова были золотистыми. По крайней мере, мне так показалось.

Я прекрасно понимаю, что для большинства людей, живущих в привычном западном социуме, мои мысли кажутся какой-то дикостью. Как слова могут иметь цвет? Но поверьте мне, они действительно разноцветные. В тот день я встретила нескольких местных жителей. Те, что улыбались во время разговора, произносили в основном желтые и фиолетовые слова. Из этого я сделала вывод, что люди в тех местах верят в мистику. А те, что были грустными или выглядели напряженными, говорили что-то серое. Для меня все это было очень странно и непривычно.

Вернувшись в монастырь, я наконец-то рассказала Наставнику о той мыслительной работе, которую проделала за день. Он слушал, улыбался и, наконец, произнес: «Well done». Его слова были золотистыми и немного оранжевыми.

– Я правильно увидела цвета слов? – спросила я.

– Не существует никакого «правильно». У каждого свое восприятие, – объяснил он.

Я была рада, что мне удалось что-то почувствовать. Меня вдохновила похвала Наставника. И я с нетерпением ждала следующего дня. Какое задание будет следующим? Чему я смогу научиться? Как перестроится мое сознание?