Текст книги "Поток"

Анри

5

Что за черт?!

Я жму по тормозам, так и шею свернуть можно. Вездеход останавливается, я глушу мотор и выглядываю из окна.

Тфу, всего лишь яма. Гребаная пустыня. Уже третий раз напарываюсь, а все равно кишки леденеют. Аж мысли отшибло! Конечно, судя по отчетам беспилотников, никакой жизни здесь нет. Но мало ли? Что если она под землей? Вдруг какая-нибудь тварь возьмёт и затащит меня в пески? Не понимаю этой уверенности. Мы ведь ни черта не знаем об этом мире. Первые колонисты на новой планете. Пионеры чертовы.

Ладно, спокойно.

Я врубаю двигатель и вывожу машину из осыпавшегося кратера. Данные с дрона говорят, что вода совсем близко. Сколько там, десять километров от зоны посадки? Иди мой путь по прямой, уже был бы на месте. А так пришлось наворачивать круги километров на шестьдесят, ещё и с этой черепашьей скоростью.

На небе висит раскаленный медяк незнакомого солнца. За окном мчатся песчаные сопки пустыни. Если бы не атмосфера, хоть и слегка разряженная, эту новую землю можно было бы назвать Марсом. Под колёсами скрипит каменный грунт, сменивший вязкие песчаные сугробы. Когда-нибудь здесь проложат дороги, построят города. А пока… Пока надо хотя бы разведать путь к воде. К счастью, есть дроны, что бы я делал без моих крошек?

Я стучу по навигатору, он барахлит, наверное, дело в пыли. Хотя это может быть старая техника, кто же будет отправлять с колонистами исправную? Это было бы слишком просто. Уверен, если бы ООН не наложило вето на отчуждение прав на новые планеты отдельным государствам и коммерческим компаниям, китайцы или америкосы уже объявили бы этот кусок грунта своим. Может быть, даже поделили бы планету пополам и начали очередную холодную войну, исследуя ее с помощью самого продвинутого оборудования. А мы бы спокойно прели бы себе на Земле. Может, так было бы лучше. Может, Энн осталась бы со мной. Или я с ней.

Передо мной как наяву встаёт ее лицо: смуглая, почти чёрная кожа, яркие, как сияющий оникс, глаза, в которых можно утонуть, как в звездном небе. Я одергиваю себя. Это был ее выбор. Она знала, за кого выходила. Знала, что картограф не сможет спокойно сидеть, понимая, что где-то исследуют новые земли. Неужели Энн думала, что я останусь на Земле, чтобы продолжать рутинные геодезические подряды для застройщиков окраин? Не могу поверить, что она удивилась! «Как я смею ставить на кон наш брак ради какой-то космической авантюры?», – сума сошла! Как я мог отказаться от такого предложения? Соглашусь, я отправил заявку в программу без ее ведома, но разве у меня был выбор? Зачем вообще люди идут в мою профессию? Конечно, все думают, только ради денег. Ради откатов. Но это верхний слой. Кто такие картографы? Это больные люди. И больными нас сделал «Остров сокровищ», «Одиссея капитана Блада», «Истории южных морей» и Хемингуэй на пару с Дойлом. По крайней мере, я такой. Разве можно отказаться от приключения на новой планете, особенно если тебя лично отобрали для участия в программе? Если тебя выбрали из тысяч других больных на всю голову людей!

Энн знала, за кого выходила. Она ведь именно это во мне и любила – мою страсть к приключениям. Просто ей нравилось, что эта страсть была удобной: слетать на Карибы на выходные или отправиться на зиму на Филлипины. Просто потому, что я получил там заказ. Почему нет? Конечно, новая планета – это не Гавайи. Это риск. А ей подавай удобного мужа!

Вдруг в окна ворвался свежий, пахнущий дождем, порыв ветра, и из-за очередного холма показалась узкая полоска моря.

Вот я и добрался!

Навигатор показывает картинку с дрона. Значит, если объехать этот холм с востока, я подберусь к воде. Судя по снимкам, здесь довольно скалистый берег, а эта бухта идеально подойдет для лагеря.

Я выворачиваю руль и съезжаю с горы. Хорошо, что здесь они пологие. Всю дорогу вдоль горизонта были видны зазубренные пики и на Востоке, и на Западе. Энн бы оценила, она была в восторге, когда мы ездили в Саудовскую Аравию и катали там по пустыне. Отличный был контракт. Я так и вижу ее тонкие пальцы, сжимающие камеру. Она снимала все, что видела. Каждый поворот, каждый бархан. И эти ее вечные пленки. Ее красную комнату, где она, ссутулившись, черным силуэтом на фоне неоновой дымки разбирала снимки. Ей бы здесь понравилась. Дура, что не поехала. Ещё и подала на развод.

Из-за поворота выглядывает бухта. Ярко-голубая, сияющая полоса воды, точно ножом, разрезает сухие камни. Невероятно, если бы я не был на Аравийском полуострове и в Африке, не поверил бы, что такое возможно. Грунт под колёсами становится мельче и плотнее. Вездеход послушно ускоряется. Я доезжаю до песчаного пляжа и глушу мотор. Через опущенные окна уже чувствуется насыщенный запах озона. Странно, приближаясь к морскому берегу, ожидаешь унюхать соль и йод. Анализы воды, взятой дроном, показали, что ее состав идентичен обычной земной H2O, только вот без добавок, без микробов и бактерий. Как будто кто-то взял и синтезировал ее.

Я открываю дверь и спрыгиваю в песок. От воды веет прохладой. После часа езды по раскалённой пустыне это кажется раем. Хочется скинуть одежду и с разбегу плюхнуться в воду. Но какой идиот будет так делать? Купаться в море на неизвестной планете? Такой идиот, который первым видит это море! И, само собой, такой идиот, который позаботился заранее взять пробу и проанализировать состав воды в этом конкретном месте. Так что этот идиот – я! И пусть Энн плюнет за это на мою могилу!

Для начала я заглядываю в машину и через панель отправляю дрон подальше. Не хватало, чтобы кто-то из команды потом на меня нажаловался. Вряд ли мой поступок войдёт в историю, как первые слова Гагарина в космосе или первый шаг Армстронга на Луне. Я расстёгиваю молнию и стягиваю комбинезон. Легкий ветер приятно холодит вспотевшее тело. Долой одежду! Я сбрасываю белье прямо на песок и иду к воде. Почему-то не бегу, наверное, все же огонёк здравого смысла во мне еще теплится.

Захожу в воду, она такая тёплая, что даже нет ощущения свежести. Мелко, судя по песку у кромки воды, отлив. Яркий аквамарин виден до самого выхода из бухты. Там цвет резко обрывается в синий – глубина. Бриз легко колышет мелкие волны, отчего по дну разливаются солнечные узоры. Я захожу в воду по пояс и окунаюсь с головой, задерживая дыхание. Надо было захватить из машины маску для подводного плавания. А можно просто открыть глаза. Что я и делаю. Вода такая прозрачная, что все видно, точно на поверхности. И глаза не щиплет. Толщу прорезают яркие лучи света, тонущие в глубине. Я всплываю и откидываюсь на спину. Вода такая плотная, будто соленая. Довольно странно. Я раскидываю руки и вдыхаю ее свежий запах всей грудью. Зря Энн не поехала со мной, ей бы здесь понравилось. Отправлю ей потом эти виды с первым сеансом связи. Или нет. Не буду я ей ничего отправлять. Она же подала на развод!

Надо мной в неправдоподобно голубом небе зависли два спутника этой планеты. Две безымянные луны. Одна побольше, другая поменьше. В разных фазах. Их так хорошо видно даже при свете местного солнца! Это невероятно. Вода мягко ласкает тело. Кажется, можно выдохнуть весь воздух, и все равно не пойти ко дну! Сумасшедшая планета. Думаю, стоит построить здесь дом. Прямо тут, в этой бухте. Судя по всему, здесь минимальный уровень радиации, близко пресная вода, отличная локация для посадки корабля. А какой вид! Энн бы оценила. Но не оценит. Даже если она потом захочет сюда прилететь, я ее не пущу! По праву первого колониста. Пусть задыхается себе на Земле с каким-нибудь новым несчастным и водит его вокруг пальца. Развода я ей не дам. Пусть мучается. Сука.

Я снова опускаюсь под воду и плыву в сторону темной воды. Здесь холоднее, но холодит приятно. Выплыв из бухты, я снова переворачиваюсь на спину и запрокидываю голову. Я один на чужой планете, никого на световые годы вокруг, никого, кроме команды, конечно. Но это не в счёт. Я первый в этом океане. Первый под этим небом, под этим солнцем и этими лунами. Кто-нибудь потом даст имя и планете, и воде, и спутникам. Наверное, Кира, наш историк, она вправе давать имена, это долг ее службы. Но пока все это только мое. Планета имени Анри.

Как всегда, в самый кайфовый момент раздаётся сигнал. Кто-то в команде явно понял, что я уже на месте. Неудивительно, наверняка они следили за дроном. Хорошо, что на вездеходе нет камер, они бы меня спалили.

Пожалуй, сделаю еще один заплыв и вылезу. Подождут.

Я ныряю, открываю глаза и вижу перед собой иссиня-чёрную толщу воды. Она словно вибрирует, словно тянет меня в глубину. Хочется опуститься на дно этой дыры, что там? Вдруг там есть кораллы? Или какая-то подводная жизнь? Я выдыхаю пузырь воздуха и поднимаю голову, чтобы поплыть наверх. Но почему-то поверхность кажется такой далекой. Как я умудрился опуститься так глубоко? Ещё один пузырь вырывается из ноздри. Так! Нужно срочно всплывать. Это должно быть легко, ведь лежать на волнах ничего не стоило. Я отталкиваюсь руками и ногами, но отчего-то вода вдруг становится очень вязкой и одновременно теряет плотность. Я словно в космосе пытаюсь нащупать вакуум. Какой-то бред. Главное без паники!

Я расслабляюсь и позволяю телу всплывать постепенно самому. Воздуха еще много, хотя пузырьки продолжают появляться из уголков рта и из носа. Кажется, я поднимаюсь. Последний воздушный шар вырывается на свободу, и я оказываюсь на поверхности.

Фух, ну я и дебил! Как же можно было так рисковать? Без снаряжения, без страховки вот так нырять в неизвестной локации. Это ведь даже не Земля, а я не фридайвер.

Я гребу к берегу. Наглотался воды, конечно, изрядно. Надеюсь, наш анализ был верным, и она не ядовита. Хотя… Какая разница? Уже не жалко и умереть! Я побывал на другой планете! В другой солнечной системе! Я плавал в океане, в который никто никогда не заходил. Короче, если я и окочурюсь после этого купания, я ни о чем не жалею. И это не назло Энн. Это вообще никак с ней не связано. Пошла бы она со своим разводом!

Выхожу на берег и не торопясь направляюсь к вездеходу, откуда разносится нытье сигнала. По дороге натягиваю комбинезон, прямо на голое тело, к черту белье – такая жара. Дверь машины открыта, коммуникатор лежит на сидении. Я поднимаю его и нажимаю на прием.

– Анри? – доносится хриплый от помех голос капитана нашей посудины. – Анри, прием!

– Да, Морри, я уже здесь.

– Где тебя черти носят? – прокашливает коммуникатор.

– Осматриваюсь, – не соврал.

– Окей, каков твой прогноз? Подходящее место?

– Да, порядок, – лично мне местечко очень нравится. – Загружайте повозки и давите на газ. Высылаю короткий путь, пара ям и несколько холмов, но в целом подъемно. Координаты у вас уже есть.

– Принято, – отвечает Морри и отключается.

Нравится мне этот мужик, четко и по существу. Недаром он у руля. Поддайся мы на уговоры ученых, до сих пор бы выбирали место для посадки.

Солнце жарит нещадно. Нужно обновить защиту, а то рискую схлопотать ожог. Достаю крем с каким-то невиданным уровнем SPF и жирно размазываю по лицу и рукам. Такая жара, что даже вода уже высохла.

Нужно прикинуть место для лагеря, пока они катятся. Часа два у меня есть. Я решаю осмотреть скалы, окружающие бухту, но замечаю, что линия прибоя незаметно подобралась ближе и почти касается колес вездехода.

Только что ведь был отлив!

Я смотрю на зависшие над горизонтом луны. Вот что значит, два спутника. Нам еще предстоит рассчитать циклы активности океана. Но этим займется кто-то другой. Я пока выведу тачку на скалы. Если вода продолжит подниматься, нас, чего доброго, затопит. Наверху, конечно, мы не будем скрыты от ветра, а он здесь довольно сильный. Судя по датчику, к сорока узлам. Зато точно не проснемся утопленниками.

Скала справа от бухты выглядит лучше – есть небольшой отвес, над ним в небо взмывает огрызок массивного камня – под ним и укроемся от ветра. Я бросаю скинутые вещи в вездеход и залезаю за руль, чтобы вывести его наверх. Пена прибоя уже замочила мои босые ноги.

Вовремя я спохватился. А мог бы устроиться в тени и вздремнуть, пока жду. Проснулся бы, а машина плавает брюхом вверх. Значит, все же, не такой уж я и мудак.

Я весело кряхчу и поднимаюсь на плато над бухтой. Вид, конечно, сумасшедший! Надеюсь, ребята погрузят лодку, очень хочется пройтись вдоль берега по этим волнам. Подышать этим странным морским воздухом. Где это видано, несоленый океан?

Через два с лишним часа на горизонте показывается вереница вездеходов. Я уже успел заскучать и настрочил гигантское гневное письмо для Энн, где пишу, что никогда не дам ей развода и предлагаю ей лучше дождаться моей смерти. Как только первая машина подъезжает к уже затопленной бухте, и я вижу погруженную на него радиоаппаратуру, я тут же стираю все написанное. Чего доброго, еще придет в голову его отправить! Нет уж, дудки! Пусть остается в неведении. Так ей и надо.

Машины гуськом взбираются наверх, и первая из них останавливается прямо у моих ног. Дверь открывается и спрыгивает Таня, наш астроном. Она длинная и мускулистая, как какая-нибудь дикая кошка. Признаться, я немного побаиваюсь женщин выше меня ростом. На ней, как и на всех на нас, комбинезон цвета хаки, выгодно подчеркивающий ее тяжелые груди, руки засунуты глубоко в карманы. В зубах у нее, как всегда, торчит тлеющая сигарета. Таня бросает в мою сторону пренебрежительный взгляд из-под очков и, перешагнув через меня, направляется к уступу скалы. Аж мурашки по спине побежали.

– Эй, ты что тут разлегся? – окликает меня биолог Ахмед, вылезая с заднего сиденья. Широкоплечий но невысокий парень, в таком не заподозришь книжного червя.

– Вас жду, – бурчу я. – Что так долго?

– Да вот, – он кивает на караван из двух машин с прицепами, – пока погрузились, пока добрались. Мы же не лихачим, как ты.

– Ну, точно, – я поднимаюсь и протягиваю ему руку.

– Жрать охота, – жалуется он, отвечая на рукопожатие.

– Сейчас что-нибудь сообразим! – к нам подходит Кира, наш психолог и, да, по совместительству историк. Она маленькая, как ребенок, все лицо в веснушках. Ей Богу, Пеппи Длинныйчулок!

– Кок остался на корабле, – грустно вздыхает Ахмед. – Придется есть сухой паек.

– Да ладно тебе, – хлопает его подбежавший геолог Ицхак. Его бледное лицо с высокими залысинами, уже больше похожими на плешь, раскраснелось, по вискам струится пот. – Лапша ж отменная! Я вообще готов питаться только ей!

– Нет, – качает головой биолог. – Я долго на такой диете не протяну.

– Где Морри и его псы? – спрашиваю я, поздоровавшись со всеми.

– Он тоже остался, – Кира указывает взглядом в направлении, откуда они приехали. – Говорит, хочет обследовать линию берега, чтобы удостовериться в безопасности. А корабль считает лучшим местом для базы.

– Если что, сразу тю-тю, – Ицхак делает вид, что следит за взлетающим кораблем.

– Да, зачем спасать интеллектуальный мусор, – смеется в усы Ахмед. – Я бы все-таки перекусил…

– Пойдем, – зовет его Кира, – достанем пайки, поедим, и начнем разбивать лагерь. Не дело работать на голодный желудок!

– А я что говорю! – Ахмед и Ицхак, повеселев, следуют за ней. – Мудрая женщина!

Трое скрываются в багажнике второй машины. Я отряхиваю комбинезон и осматриваюсь: пожалуй, и правда лучше сперва перекусить. А то мозги что-то совсем отказываются работать на такой жаре. Хорошо, что солнце уже садится.

Через десять минут Кира на пару с Ахмедом накрывают импровизированный ужин. Они расстилают пару ковриков и раскладывают для всех палочки и пакеты с лапшой. Посередине громоздится электрический нагреватель. Мы сидим в кружке и ждем, пока закипит вода. Чуть поодаль в машине расположилась Таня, она почему-то избегает компании. Мне кажется, за весь полет она и слова никому не сказала. Нагреватель издает надсадный сигнал, и Ицхак, облизываясь, начинает заливать лапшу водой.

– Надеюсь, получится вырастить тут хоть что-нибудь, – сетует Ахмед, подставляя свой пакет.

– Сможешь посадить помидоры?

– Посадить смогу, – хмыкает биолог. – А вот смогут ли они вырасти, покажет только время!

– Тут же кругом пресная вода, – звонко говорит Кира. – У нас все получится!

Ицхак подходит к вездеходу и протягивает нагреватель Тане. Та заливает свой ужин кипятком, возвращает воду в центр стола, и снова уходит на край скалы.

– Ну чудила! – шепчет Ахмед.

– Может она немая? – пожимает плечами геолог, уплетая лапшу.

– Вовсе нет, – приглушив свой пронзительный голос, сообщает психолог. – Она не чудила и у нее отлично поставленная речь.

– Кто-нибудь хоть раз с ней говорил? – спрашиваю я.

– Я проводила беседу со всеми кандидатами, – кивает Кира, прожевав. – И из всех вас она показала лучшие результаты. Пожалуй, Татьяна была единственной, в ком я не сомневалась.

– Но она же абсолютно некоммуникабельна! Она вообще способна к командной работе?

– Ее конек не общительность, – объясняет Кира. – Она наблюдатель, отчасти индивидуалист. Помните байку о крысиной иерархии? Угнетатель, угнетаемый, индивидуалист и мальчик для битья.

– Что же мы крысы? – прыскает, едва не выплюнув лапшу, Ицхак.

Кира не обращает на него внимания:

– В любом коллективе всегда есть все виды этой иерархии. Татьяна – независимый наблюдатель, она смотрит со стороны на группу, делает свои выводы, но прибегает к коммуникации лишь в крайнем случае.

– Мне казалось, это работа психолога, – улыбаюсь я.

– Психолог-индивидуалист в космическом путешествии – прямой билет на тот свет, – хихикнув, отвечает мне веснушчатая девушка.

– Так зачем же группе независимый участник?

– Чтобы взять ситуацию в свои руки, если все пойдет, – она задумывается, подбирая слово. – Под откос.

Ицхак булькает смехом и в два глотка допивает лапшу.

– Так что не стоит косо на нее смотреть. Татьяна – специалист мирового уровня, как и все мы. У нее гибкий ум, недаром она астроном. Думаю, она найдет нестандартное решение для любой задачи.

– Короче, альтернатива нам, эксплуатируемым, – Ахмед вытирает усы.

– Скорее всем нам, – Кира кивает в сторону корабля. – И эксплуататорам и эксплуатируемым.

– Эй, – Ицхак складывает пустой пакет. – А кто же из нас козел отпущения?

Все весело смеются, разделываясь с остатками лапши.

6

Наутро я просыпаюсь от забравшегося в плохо закрытую палатку навязчивого солнечного луча. Я расстегиваю молнию и выбираюсь наружу. Вчера весь вечер мы монтировали научный модуль, и теперь у массивных камней на скале стоит широкая постройка. Наша лаборатория. Сегодня на закате займемся жилыми камерами.

Я потягиваюсь и щурюсь. Без очков тут можно ослепнуть даже ранним утром. Возле модуля на большом столе биолог и геолог разложили какие-то бумаги и активно тыкают в них пальцами, попивая кофе. Я окликаю их:

– Где взяли?

Ицхак поднимает термос и довольно крутит им.

– Тащи кружку, – озвучивает его Ахмед.

Я беру из палатки чашку и подхожу к коллегам. Они довольно рассматривают какие-то диаграммы и карты.

– Эй, это мое, – указываю я на снимки местности, пока Ицхак наливает мне кофе.

– Да, мы уже час тебя ждем, соня, – шевелит усами Ахмед. – Дело есть.

– Что за дело? – я отпиваю глоток кофе. Редкая дрянь, но лучше, чем ничего.

– Смотри, – биолог указывает на снимки береговой линии недалеко от места лагеря. – Нам кажется, что эти образования похожи на мертвый риф.

– И вы хотите туда нырнуть?

– Хотелось бы, – вытирая пот с бледного лба, отвечает Ицхак.

– А я-то здесь при чем?

– Морри занят своим патрулем, а ты отлично управляешься с дронами. У нас есть подводный бот для сбора кернов. Нужно доставить его на место и опустить в воду. А мы уже дистанционно погрузим его на глубину и возьмем пробу.

– Окей, – я ставлю чашку на карту и складываю руки на груди. – Но я-то вам зачем?

Ученые переглядываются.

– Ты ас по части лодок, – бурчит в усы Ахмед.

– Да с этой лодкой любой управится, – мне становится смешно, мы ведь все проходили подготовку, каждый из нас может управлять любым транспортом, взятым в экспедицию. Кораблем мы, конечно, рулим фигово, но если будет необходимость, даже Кира справится.

Геолог усердно трет лоб, биолог виновато рыщет под ногами взглядом. И я сразу вспоминаю, что Ахмед до смерти боится воды и любое столкновение с этой стихией воспринимает как последнюю пытку перед кончиной.

– А ты-то чего? – я смотрю на Ицхака.

– Ну я бы лучше порулил отсюда, – он поджимает губы.

Ученые хреновы! Я ведь не из команды спасателей. Я обычный картограф, тоже могу сидеть и бумажки перекладывать! Какого черта!

– Вы ребята меня удивляете, – я качаю головой. – Мы, мать вашу, на чужой планете! Первые люди на новой земле! Неужели вам не любопытно? Это же новый океан, сколько тайн он скрывает? Как вы вообще в экспедицию попали?

– Ну… справедливости ради, – откашлялся Ахмед, – я не морской биолог. Если бы на дерево лезть или там по саванне за львами… А вода… Ну, в общем, съездишь?

– Да с тобой все ясно, – я сплевываю горькую слюну после трех глотков паршивого кофе. – Ицхак, ты же геолог! Я читал, что ты известный исследователь пещер, половина из которых были подводными. Нафига тебе рулить отсюда? Неужто тебе не хочется натянуть гидрик и взять ваши керны своими руками, без всяких ботов-идиотов?

Кадык геолога мечется по тонкой белой шее. Он снова утирает пот со лба:

– Хочется, Анри, очень хочется.

– Так что за дела?

– Ты сам ответил на свой вопрос, – он убирает мою чашку с карты. – Это неизвестная планета. Необычный океан. Странный состав воды.

– Дурдом! – неожиданно для самого себя выкрикиваю я.

– Ты не понял, – начинает оправдываться тот. – Мне нужно разгрести массу данных, запустить масс-спектрометр для образцов, которые мы набрали вчера. А ты вроде пока без дела.

– Я не без дела, – говорю я, забрав свою полупустую чашку. – Что бы вы делали без этих карт? Я планировал сегодня запустить птичек вглубь материка, чтобы картографировать дальние местности. У меня работы – целая планета!

– Ну вот и захвати их с собой! – разводит руками Ахмед.

– Единственный человек без дела – это ты, – тыкаю я в него пальцем. – Всем уже понятно, что никакой жизни на этом камне нет!

Биолог вздыхает и нависает над картами, оставив мой выпад без ответа.

– Ладно, – я допиваю кофе. – Что с вами сделаешь, схожу. Лодку-то взяли?

– Да-да, – засуетился Ицхак. – Мы уже и достали! Вон она в бухте.

Я выглядываю из-за модуля и вижу колышущуюся на волнах моторку. Стандартная лодка для таких случаев. Руль впереди, двигатель на корме. Человек пять вплотную влезет.

– Готовьте вашего дроида, – я отворачиваюсь и иду к своему вездеходу, чтобы достать снаряжение. Они сказали, что погружаться не придется, но мало ли что там случится с их ботом. Лучше перестраховаться. А то с фридайвингом у меня не очень.

Через пятнадцать минут я закидываю баллоны и гидрик с маской в лодку и забираюсь в нее сам. Надо мной жужжит тяжелый дрон – он будет следить за мной на всякий случай, заодно расширю карты. Ицхак с Ахмедом погрузили свой бот-батискаф и стоят на берегу. Черт-те что, кажется, они оба чуть старше меня, но как можно быть такими трусами, когда тебе едва стукнуло сорок? Стоят, трут свои лбы и ковыряют ботинками песок. Два дебила. Я машу им рукой и врубаю мотор.

Поехали!

Я не спеша выхожу из бухты. Хотя вода все еще высокая, не хотелось бы напороться на какой-нибудь сюрприз. За скалами в меня сразу прилетает шквал порывистого ветра. Снова не меньше сорока узлов. Может, даже слегка раздуло. Я тыкаю в навигатор, куда парни загрузили координаты. Придется идти против ветра.

На этой мысли все мое тело покрывается мурашками, именно этого я и ждал! Я даже сам не осознавал, как у меня чесались руки, выйти поскорее в море. Зачем припирался с этими дураками? Разве мне нужна здесь компания? К черту компанию! Я сам себе хозяин!

Я расправляю плечи и лихо врезаюсь в первую же волну.

Интересно, может быть, я тоже индивидуалист? Такой же, как Таня. Может, именно поэтому она одновременно так пугает и завораживает меня? Как эта планета. Дикая, непокоренная. Я вспоминаю жилистые руки этой молчаливой женщины. Интересно, сколько ей лет?

Очередная волна обрывает мысль, и я издаю восторженный крик. Я тебя покорю, океан! Теперь ты мой! Лодка прорезает новый гребень, и пенные брызги, словно из открытой бутылки шампанского, обливают меня с ног до головы. Ветер мощными бросками мечет удары, раздавая пощечины и апперкоты. А я кричу, как умалишенный, топя скорость и лавируя на встречных волнах. А ведь они не меньше трех метров. Я все ускоряюсь, хлеща дном лодки пузырящиеся водяные хребты. Воздух пахнет свежестью, на губах вкус родниковой воды.

Не останавливаться! Я гортанно хохочу, и ветер уносит мой смех в лагерь, позлить оставшихся там трусов.

– Хватит! – кричит Энн.

– Да я только разогнался! – она, как всегда, паникует без причины.

– Притормози! – ее голос с отчаянием прорезает плотный, несущийся на нас воздух.

– Еще чуть-чуть! – смеюсь я.

– Мне страшно! – истерично вопит жена. – Остановись, мы перевернемся!

– Не перевернемся, – кричу я за спину. – Эти лодки специально сконструированы для таких условий.

– Пожалуйста, Анри, я боюсь, – хнычет сзади Энн.

– Еще минуту! – я не хочу останавливаться из-за ее капризов. Ей давно пора привыкнуть, сколько раз мы ходили под парусом в шторм, а она все еще боится?

– Анри! – отчаянный крик касается моих ушей.

Тут у меня на спине выступает холодный пот.

– Энн? – я не оборачиваюсь, но притормаживаю.

Ее не может быть здесь. Что это, ветер? Игра моего воображения?

– Фух, – она облегченно вздыхает. – Спасибо, любимый…

Я осторожно оглядываюсь, сглатывая слюну. На корме, практически под мотором, вцепившись в бортовые ремни, сидит моя жена. Ее тело напряжено. На тонких смуглых руках ярко проступают натянутые мышцы. Костяшки пальцев, сжимающих поручни, сверкают сквозь темную кожу.

– Энн…, – шепотом говорю я.

– Волны очень высокие, – она тяжело дышит, ее брови сведены на переносице.

Лодку резко поднимает и опускает на бушующих спинах море. Ветер несет прохладные брызги. Энн промокла до нитки. На ней то самое темно-красное шелковое платье, которое мы купили в последнем отпуске на Майорке. Оно прилипло к телу, и жена выглядит обнаженной.

Это галлюцинации, – думаю я. – А что же еще?

– Мы можем вернуться? – спрашивает Энн, ослабив хватку. – Мне страшно, мне больше не нравится эта идея с морской прогулкой. Завтра обещают штиль, давай перенесем?

– Ее здесь нет, – вслух говорю я.

– Кого? – оглядывается жена. Ее чёрные мокрые волосы тонкими змеями обрамляют лицо.

– Тебя, – отвечаю я и закрываю глаза.

Что там говорили на подготовке? Такое может случиться. Галлюцинации периодически появляются при долгом созерцании монотонных пейзажей. Как там это называется? Сенсорная депривация? Караваны в пустынях видят оазисы, летчики в облаках – НЛО, дальнобойщики – сломанные машины, а моряки – русалок. Это моя русалка.

– Если хочешь, – продолжает Энн, – мы можем завтра зайти дальше, чем планировали. Дойти до лагуны. Но сегодня я не могу, меня трясет…, – ее голос дрожит.

Нельзя подаваться.

Я закрываю и уши. Теперь в темноте и шумящей тишине считаю с десяти до одного. Досчитаю, и она исчезнет.

Десять…

Девять…

Восемь…

Семь…

Шесть…

Пять…

Четыре…

Три…

Два…

Один…

Открываю глаза. Ладони по-прежнему лежат на ушах. Корма пустая. Энн исчезла. Это был глюк.

Я часто дышу, кажется, теперь трясет меня. Я опускаю руку ковшиком за борт и умываюсь, потом пью несколько черпаков. Вода освежает. Надеюсь, пить ее все же неопасно. Вздохнув, я откидываюсь на дно лодки, чтобы усмирить дыхание. Волны как будто становятся меньше. Качает уже не так сильно. Из-за этого у меня подкатывает к горлу, я резко поднимаюсь, и меня выворачивает прямо в чистый океан. Прощай, дрянной кофе.

Дурак я, нужно было позавтракать…

До точки, указанной на координатах, я добираюсь довольно быстро, хотя уже не гоню так, как в начале. Несмотря на встречный ветер и волну, эти двадцать с лишним километров я прохожу минут за тридцать. Дрон-батискаф – довольно громоздкая штуковина. Килограммов сорок. Я включаю его, подтверждаю доступ моим незадачливым коллегам в лагере, поднатуживаюсь и перекатываю его через тугой борт лодки. Он глухо плюхается в воду и сразу идет ко дну. Я аккуратно разматываю толстый кабель. Навигатор начинает плакать, я сажусь за руль и открываю окошко видеосвязи с докторами.

– Эй, как добрался? – появляется бледное, но радостное лицо Ицхака.

– Нормально, – я продолжаю разматывать кабель. – Управляете дроном?

– Так точно! Вот, снизу справа его картинка, – в правом углу действительно отображается изображение с камеры батискафа.

– Глубоко будете погружаться?

– Думаю, метров на двадцать, – рядом возникает усатое лицо Ахмеда. – Но посмотрим, может, увидим что-то интересное раньше.

Мы молча и сосредоточенно следим за передачей. Дрон ярким лучом света рыщет по синим глубинам вдоль отвесной подводной скалы. На отметке в десять метров появляются помехи.

– Что за черт? – хмурюсь я.

– Шнур не пережал? – спрашивает Ицхак.

– Нет, – я машинально осматриваю кабель, перекинутый через борт, заломов нет.

– Может, зацепился за что-то под водой?

Я растягиваю губы в недовольной усмешке:

– Что, хотите отправить меня за ним?

– Да нет, пока все нормально, – поднимает брови геолог, следя за картинкой. Та с каждой секундой покрывается все новыми помехами.

Ужасно не хотелось бы погружаться. После пойманных глюков у меня нет никакого желания испытывать новые уровни депривации.

– Похоже, что придется, – вздыхает Ахмед, когда вместо видео с камеры мы с полминуты пялимся на белый шум.

– Я поднимаю вашего дрона, – мотаю головой я. – Возвращаюсь с ним, а завтра сходим втроём: ты, Ицах, и я. Обещают штиль.

– Кто обещает? – удивляется тот.

– Сейчас погружаться небезопасно, – игнорирую я его вопрос, потому что и сам не знаю на него ответа. Энн пообещала? – Высокая волна, сильный ветер. Одно дело дрон, а человек – совсем другое. В одиночку погружаться даже в штиль так себе затея, а в сорок узлов, считай, смертный приговор.

Оба кивают.

– Резонно, – говорит Ахмед. – В принципе, в штиль я бы и сам скатался.

Я фырчу и резко бросаю:

– Все, возвращаюсь, – и отключаюсь.

Нажимаю на рулетке кабеля подъем, и она начинает сматывать провод, поднимая батискаф. Через несколько минут его желтая металлическая тушка плавает слева от лодки. Я вздыхаю, хватаю его за крюк, упираюсь коленями в борт и тащу на себя. Когда сфера дрона оказывается на дне, я вытираю пот с лица и осматриваю камеру и кабель. Никаких поломок. Все, кажется, в порядке. Может, из-за плотности воды, давление слишком высокое? Странно. Сигнал навигатора вновь нарушает мерный шум ветра.

– Что тебе? – спрашиваю я у появившегося на экране геолога.