Текст книги "Новеллино"

Новелла XLI
[О мессере Поло Траверсаро]

Мессер Поло Траверсаро[130]130
  Поло Траверсаро – Паоло Траверсари, правитель Равенны (1225–1240), сын Пьера Траверсари, с похвалой упомянутого Данте (Чистилище, XIV, 98).


[Закрыть] был родом из Романьи. Он был в Романье человеком самого благородного рода, а потому господство его было безмятежным.

И было у него трое безмерно гордых рыцарей, которые никого в Романье не считали достойным стать четвертым в их компании. Где бы они ни останавливались, занимали скамейку втроем и больше никого не принимали; никто и не отваживался к ним подсесть, опасаясь их заносчивости. И, хотя Поло Траверсаро имел большую власть, и в других делах они ему подчинялись, но сесть с ними рядом он также не решался, несмотря на то, что они признавали его наилучшим человеком Романьи и скорее, чем кто-либо другой, достойным занять место четвертого.

И что же сделали три рыцаря? Видя, что мессер Поло никак от них не отстает, они велели заложить вход в один из своих домов настолько, чтобы он не смог туда войти. А был он очень толстым, поэтому, чтобы как-нибудь протиснуться, он разделся и вошел в одной рубашке. Те же, услышав, что он входит, улеглись в постели и, сказавшись больными, велели себя укрыть. Мессер Поло, рассчитывая найти их за столом и найдя в постелях, принялся их утешать и расспрашивать о недугах. Сам же отлично все приметил, попрощался и ушел.

Тогда рыцари сказали:

«Теперь с ним не до шуток».

Поехали они туда, где у одного из них был прекрасный замок с рвом и подъемным мостом. И задумали провести там зиму.

И вот однажды приехал туда Поло Траверсаро с большой свитой и уж собрался войти, как те подняли мост. Как ни уговаривал Поло Траверсаро, войти ему не удалось. Пришлось повернуть назад.

Прошла зима, и рыцари возвратились в город. При их появлении мессер Поло не встал, и они остались стоять. Один из них сказал тогда:

«О мессер, где ваша учтивость. Так-то вы встречаете приезжих?»

Мессер Поло ответил: «Простите мне, господа, по я поднимаюсь только ради моста, который поднимается передо мной».

Рыцарей это очень повеселило.

Когда же один из рыцарей умер, оставшиеся отпилили третью часть скамьи, так как считали, что во всей Романье не найдется рыцаря, достойного сидеть на его месте.[131]131
  Бенвенуто из Имолы, комментируя XIV песнь «Чистилища», упомянул о подобном поступке Гвидо дель Дука: узнав о смерти своего друга, Арриго Майпарди, он приказал распилить пополам скамью, на которой они обычно сидели, ибо считал, что теперь не осталось никого достойного этого места.


[Закрыть]

Новелла XLII
[В которой рассказывается прелестнейшая история о Гульельмо ди Бергедан из Прованса][132]132
  Источник сюжета – утраченный французский текст, который лег в основу «Лэ об Иньоресе» (сер. XIII в.) и более поздней «Книги о рыцаре замка Ландри» (XV в.) – детали рассказа в этих памятниках и в «Новеллино» совпадают. Аналогичный анекдот связан и с именем Жана де Мена, автора второй части «Романа о Розе» (Fauchet С. Recueil de l'origine de la langue et poésie française, rhyme et romans. P., 1610, p. 590).


[Закрыть]

Гульельмо ди Бергедан[133]133
  Гульельмо du Бергедан – Гильём де Бергадан (ок. ИЗО – 1140 – ок. 1200), каталонский рыцарь и поэт, чья скандальная слава подтверждается и его жизнеописанием (где, в частности, сказано, что он обесчестил всех жен, дочерей и сестер своих родственников и друзей).


[Закрыть] был благородным провансальским рыцарем во времена графа Раймонда Берлингьери.[134]134
  Раймонд Берлингьери – Раймонд Беренгарий IV, граф Прованса (1178–1181).


[Закрыть] Однажды рыцари стали бахвалиться а Гульельмо похвалился, что не найдется ни одного благородного человека в Провансе, которого он не сумел бы выбить из седла и жену которого не соблазнил бы. И сказал он это в присутствии графа. А граф спросил его: «Это относится и ко мне?»

Гульельмо ответил: «К вам, синьор? Сейчас я вам отвечу».

Велел привести своего оседланного, хорошо взнузданного коня, сунул ногу в стремя, ухватился за луку и, прежде чем сесть в седло, бросил графу: «Вам, синьор, что я сказал, то сказал».

Пришпорил коня и ускакал.

Граф был очень разгневан. А тот не появлялся при дворе. Однажды собрались дамы на званом обеде. Послали за Гульельмо. На обеде была и графиня. Одна из дам спросила: «Скажи-ка нам, Гульельмо, зачем ты так опозорил дам Прованса? Ты ведь за это дорого поплатишься».

А у каждой из присутствующих была припрятана палка. Та, что говорила, сказала: «Видишь, теперь тебе придется умереть из-за своего безрассудства».

И Гульельмо, видя, что застигнут врасплох, сказал: «Об одном прошу вас, дамы, во имя того, что вы больше всего любите, окажите мне перед смертью одну милость».

Дамы ответили: «Проси, если только речь пойдет не о твоем спасении».

Тогда Гульельмо сказал: «Дамы, я прошу во имя любви, чтобы первой меня ударила самая распутная из вас».

Стали они тогда переглядываться, и ни одна не захотела ударить его первой. И таким образом он на этот раз избежал расплаты.

Новелла XLIII
[Рассказывающая о том, как мессер Джаконино Рангони обошелся с одним жонглером]

Однажды мессер Джаконино Рангони,[135]135
  Джаконио Рангони – сын Герардо Рангони из Модены, который, будучи подестой Флоренции, командовал флорентийскими поисками во время битвы при Монтаперти (1200).


[Закрыть] знатный ломбардский рыцарь, сидел за столом, и перед ним стояли два сосуда с тончайшим вином, белым и красным. За этим же столом сидел один жонглер и не осмеливался попросить у него этого вина отведать которого ему очень хотелось. Тогда он поднялся, взял небольшой бокал и стал его усердно мыть. А затем, когда вымыл, протянул и сказал:

«Мессер, посмотрите, как я его вымыл».

Тогда мессер Джаконино крепко схватил рукой графин и сказал:

«Ну и спрячь его куда-нибудь подальше».

Так жонглер и остался ни с чем.

Новелла XLIV
[О вопросе, заданном одному жонглеру][136]136
  Источник сюжета – «Учительная книга клирика» Петра Альфонси (Disciplina clericalis, IV). О Данте аналогичный анекдот рассказывает Петрарка (Rérum memorandarûm, II, 83).


[Закрыть]

Марк Ломбардец[137]137
  Марк Ломбардец (вторая половина XIII п.) – самый известный в Италии представитель профессии uomo di cortç (см. новелла III, прим. 3). Лестные слова о нем были сказаны флорентийским хронистом Джованни Виллани (Cronica, VII, 121), а Дайте доверил ему серьезную роль в «Божественной Комедии»: исследование причин земного зла (Чистилище, XVI).


[Закрыть] отличался благородством и мудростью. Раз случилось ему на Рождество быть в одном городе, где раздавали платья. И ему не досталось ни одного. Там же оказался другой жонглер, который в сравнении с ним был невеждой, но ему достались платья. И вот какое о том было сказано меткое слово. Жонглер спросил Марка:

«Отчего это, Марк, мне досталось семь платьев, а тебе ни одного? А ведь ты гораздо лучше и умнее меня. Какая же тому причина?»

И Марк ответил: «Видно, таких, как ты, больше, чем таких, как я».

Новелла XLV
[Рассказывающая о схватке Ланчалотто у источника][138]138
  Воспроизводит с некоторыми изменениями эпизод «Книги о Ланселоте Озерном» (The Vulgate Version of the Arthurian Romances. Op. cit., III, 1, p. 140–142): в романе Ланселот не открывает своего имени, и выдвинутая в новелле причина поражения его противника там отсутствует. Сходный эпизод имеется и в романе Кретьена де Труа (Le chevalier à ia charrette, ν. 731 ss.).


[Закрыть]

Однажды мессер Ланчалотто сражался у источника с одним саксонским рыцарем, которого звали Алибано.[139]139
  Алибано – в романе это Алибон, сын рыцаря Брода Королевы. Около этого Брода и происходит поединок.


[Закрыть] Сойдя с коней, они ожесточенно бились мечами. Во время передышки один спросил другого, как его зовут. Мессер Ланчалотто ответил: «Коль скоро тебе угодно знать мое имя, узнай, что зовут меня Ланчалотто».

Затем, когда схватка возобновилась, рыцарь, обратившись к Ланчалотто, сказал: «Твое имя меня сильнее поразило, чем твоя рука».

Узнав, что перед ним Ланчалотто, рыцарь устрашился его доблести.

Новелла XLVI
[Рассказывающая о том, как Нарцисс влюбился в свое отражение][140]140
  Рассказ Овидия о Нарциссе (Метаморфозы, III, 339–510) лег в основу многочисленных французских и провансальских переработок: например, «Лэ о Нарциссе» (XII в.) или эпизод романа Робера да Блуа «Флорис и Лириопа». Одной из таких ныне утраченных переработок воспользовался автор «Новеллино». Ср.: Дополнение IV, новелла VIII.


[Закрыть]

Нарцисс был славный и прекрасный, рыцарь. Однажды случилось ему отдыхать возле прекрасного источника, и в воде он увидел свое отражение изумительной красоты. Стал он всматриваться в источник и радоваться, и отражение повторяло его движения, и казалось ему, что отражение это живое, а не тень его. И тогда, охваченный безмерной к нему любовью, он пожелал его коснуться.

Тут вода замутилась, и отражение исчезло. Стал он плакать. Но когда вода прояснилась, он увидел плачущее отражение. Тогда он бросился в источник и утонул.

А было то весной: к источнику на прогулку пришли женщины. Увидев, что прекрасный Нарцисс утонул, они с плачем вытащили его из источника и положили на берегу. Новость об этом дошла до бога любви. И бог любви превратил его в благороднейшее миндальное дерево, зеленое и стройное, которое первым зацветает и пробуждает любовь.

Новелла XLVII
[О том, как один рыцарь добивался любви одной дамы]

Однажды один рыцарь просил даму о любви и, между прочим, сказал, что он любезен, богат и красив безмерно. А о муже ее – что он безобразен, как ей известно. Этот самый муж был тем временем за стеной комнаты. И он сказал так: «Мессер, устраивайте свои дела, но не расстраивайте дела другим».

Урод был мессер Лицио ди Вальбона.[141]141
  Лицио ди Вальбона (вторая половина XIII в.) – видный сторонник партии гвельфов. Упомянут с похвалой Данте (Чистилище, XIV, 97). Вспоминает о нем и Боккаччо (Декамерон, V, V). Сын Данте, Пьетро, комментируя «Божественную Комедию», привел еще один пример его мрачного остроумия: когда Лицио сообщили, что его сын. доблесть которого он ставил невысоко, умер, тот заявил: «Это не новость – он и жив никогда не был, новость – это то, что его похоронили».


[Закрыть] Λ другой рыцарь – мессер Риньери да Кальволи.[142]142
  Риньери да Кальволи (или Кальболи; ум. в 1296) – один из вождей гвельфов в Романье, с 1247 по 1292 г. подеста ряда городов (Фаэнца. Парма, Равенна). Ср.: «А вот Риньер, которым знаменит/Дом Кальболи, где в нисходящем ряде/ Никто его достоинств не хранит» (Данте. Чистилище, XIV, 88–90). Лицио и Риньери на самом деле встречались: первый выступил на стороне второго в борьбе против гибеллинов в Форли в 1279 г.


[Закрыть]

Новелла XLVIII
[Рассказывающая о короле Куррадо, отце Куррадино][143]143
  Аналогичный сюжет встречается в многочисленных средневековых сборниках басон (Romulus, III, XI; Romuleae fabulae, XLVIII; Waller Maps. Romuleae fobulae, L).


[Закрыть]

Рассказывают, что когда король Куррадо,[144]144
  Куррадо – Конрад IV (1228–1254), сын Фридриха II и его преемник на престоле Священной Римской империи (с 1250 г.).


[Закрыть] отец Куррадино,[145]145
  Куррадино – Конрадин, сын Конрада IV, последний представитель швабской династии, казнен в 1268 г. Карлом Анжуйским после поражения при Тальякоццо.


[Закрыть] был мальчиком, при нем находились двенадцать мальчиков его возраста. И если король Куррадо совершал ошибки, учителя, которым он был поручен, били не его, а этих мальчиков, его товарищей. И когда он спрашивал: «За что вы их бьете?», – учителя отвечали: «За твои ошибки».

А он говорил: «Почему же вы бьете не меня, ведь я виноват?»

Учителя отвечали: «Потому что ты – наш господин. А за тебя мы бьем их. Но если у тебя благородное сердце, ты должен страдать тем более, что другие несут наказание за твои провинности».

И поэтому, как говорят, из жалости к своим товарищам король Куррадо очень старался не совершать ошибок.

Новелла XLIX
[О том, как один врач из Тулузы взял себе в жены племянницу тулузского архиепископа][146]146
  Источник, видимо провансальский, утрачен. Анекдот был известен трубадуру Пейре Карденалю (Poesies complètes du troubadour Peire Cardenal. Toulouse, 1957, LXXII1, 1–4).


[Закрыть]

Один врач из Тулузы взял себе в жены благородную даму, племянницу тулузского архиепископа. Привел ее домой. Через два месяца она родила девочку. Врач, казалось, нисколько этим не был огорчен. Напротив того, он утешал жену и приводил ей основания, согласные с природой и доказывающие, что это вполне может быть. Эти его слова и добродушный вид привели к тому, что жена благополучно родила ребенка. Во время родов муле обращался с ней очень почтительно. После родов он сказал ей:

«Мадонна, я почитал вас, как мог: прошу вас, во имя моей любви, чтобы вы теперь вернулись в дом своего отца, а дочь вашу я воспитаю с большим почетом».

Дело получило огласку, и архиепископ прослышал, что врач отослал от себя его племянницу. Послал за ним и, так как был он большим человеком, обратился к нему спесиво, с высокомерными и угрожающими словами. И когда он, наконец, Закончил свою речь, врач ответил ему так:

«Мессер, я избрал вашу племянницу в жены, полагая, что сумею на свои доходы содержать семью; я рассчитывал иметь по одному ребенку в год, не больше. Ио эта женщина стала вынашивать детей за два месяца. Для этого я недостаточно богат. Если дело пойдет так и дальше, разве смогу я их прокормить? И вам не к лицу, чтобы ваша родня жила в нищете. Поэтому прошу вас, сделайте милость и отдайте ее в жены человеку более состоятельному, чем я, и таким образом и вы избежите бесчестия».

Новелла L
[Рассказываются об учителе Франческо, сыне учителя Аккорсо из Болоньи]

Когда учитель Франческо,[147]147
  Учитель Франческо – Франческо д'Аккорсо (в латинизированной форме: Аккурсий; 1225–1293), сын знаменитого правоведа и сам известный юрист. Был прославлен среди современников как скупец и ростовщик. Данте поместил его в третий пояс седьмого круга ада среди содомитов (Ад, XV, 110)


[Закрыть] сын учителя Аккорсо из города Болонья,[148]148
  И Франческо д'Аккорсо и его отец были флорентийцами.


[Закрыть] вернулся из Англии, где прожил много лет,[149]149
  Франческо д’Аккорсо отправился в Англию в 1273 г. по приглашению Эдуарда I и читал курс права в Оксфорде до 1281 г.


[Закрыть] он обратился с жалобой в коммуну Болоньи и сказал так: «Отец семейства покинул из-за бедности родину, оставил сыновей своих и отправился в дальние края. Прожив там некоторое время, он повстречал соотечественников. Побуждаемый любовью к сыновьям своим, спросил о них. Ему ответили: «Мессер, сыновья ваши заработали большие деньги и разбогатели».

И он, услыхав это, принял решение вернуться к себе на родину. Так и поступил. Убедился, что сыновья богаты. Попросил их восстановить его как отца и господина в правах владения имуществом. Но сыновья отказались, говоря: «Отец, это мы все заработали, и тебе тут нечего делать», – и затеяли ссору. Но ведь по закону отец является господином того, что приобрели его сыновья.

И поэтому я прошу коммуну Болоньи передать в мое распоряжение то, что приобрели мои сыновья, иначе говоря мои ученики. Они стали большими людьми и много заработали с тех пор, как я уехал от них. Пусть же, поскольку я вернулся, коммуна Болоньи соблаговолит вернуть мне права отца и господина, как того требует закон об отце семейства».[150]150
  Д'Аккорсо прибегает к методу аналогии, требуя распространить на учителя права, которыми пользуется отец в системе римского законодательства.


[Закрыть]

Новелла LI
[Рассказывающая о том, как одна гасконка упрекнула короля Кипра][151]151
  Аналогичным сюжетом воспользовался Боккаччо (Декамерон, I, 9), почерпнув его из общего с «Новеллино» источника, который до нас не дошел (см. наст. изд., с. 230).


[Закрыть]

Была одна гасконка на Кипре, которую однажды так оскорбили и опозорили, что она не могла этого вынести. Бросилась она к королю Кипра[152]152
  Кипр, завоеванный Ричардом Львиное Сердце, перешел в руки христиан в 1187 г. Героем рассказа Боккаччо является первый король острова, Ги де Лузиньян (1192–1194).


[Закрыть] и сказала: «Мессер, вас оскорбляли десять тысяч раз, а меня однажды. Так научите же меня, как мне перенести одно-единственное оскорбление, ведь вы их переносили множество».

Король устыдился и более не стал терпеть своих обид, а мстил за них.

Новелла LII
[О колоколе, установленном во времена короля Джованни][153]153
  Впервые настоящий сюжет встречается в «Махавамсе», буддистской хронике V в., где царь воздает справедливость корове, которая таким же способом, как в новелле, заявляет об убийстве ее теленка царским сыном. Известен арабский вариант этой истории (Джами ал-Хикапат, XI в.). В «Римских деяниях» (кон. XIII – нач. XIV в.) эта история приписала императору Феодосию (Gesta Romanorum, GV). Ср.: Дополнение IV, новелла XIV.


[Закрыть]

Во времена короля Джованни[154]154
  Король Джованни – Жан де Бриенн (1144–1237), король Иерусалима (1210–1225).


[Закрыть] из Акри[155]155
  Акри – Акка (Птолемаида), город в Сирии, был взят в 1191 г. крестоносцами во главе с Филиппом Августом и Ричардом Львиное Сердце и оставался в руках христиан до 1291 г. – дольше, чем все их остальные владения на Востоке.


[Закрыть] был установлен колокол, в который мог звонить всякий претерпевший обиду. И тогда король созывал мудрецов, назначенных вершить правосудие.

Колокол этот висел давно, от дождей веревка подгнила, так что вместо нее привязали плющ.

А у одного рыцаря из Акри был благородный конь, который состарился и уже не способен был служить. Рыцарь прогнал его, чтобы не кормить, и конь стал бродить повсюду. Конь этот с голоду принялся щипать листья плюща, потянул, и колокол зазвонил. Собрались судьи и увидели коня, который, казалось, требовал правосудия. И они порешили, чтобы рыцарь, которому он служил, когда был молод, кормил его и теперь, состарившегося. Король же принудил его исполнять это под страхом строгого наказания.

Новелла LIII
[Рассказывающая о милости, дарованной императором одному из своих баронов][156]156
  Сюжет новеллы встречается чуть ли пи во всех средневековых сборниках «примеров» (Petrus Alfonsus. Disciplina clericalis, 1, б; Jacopo da Vitry. Sermones feriales et communes, LXXX; Gesta Romano-rum, CLVII; Tractatus de divorsis historiis Romanorum, XLIII). Ближе всего к настоящему варианту он излагается Николой Бозоном, писавшим ок, 1320 г. (Bozon N. Contes moralises. P., 1889, LXIII).


[Закрыть]

Одному из своих баронов император даровал такую милость: брать с калек, проходящих через его владения, дорожную пошлину за каждое заметное увечье. Барон поставил у ворот сборщика пошлины. Как-то раз к воротам подошел одноногий человек.

Сборщик потребовал с него пошлину. Тот отказался и вступил с ним в драку. Сборщик схватил его. Тот стал защищаться, и обнаружилось, что у него недостает одной руки. Тогда, увидев это, сборщик сказал: «Ты мне заплатишь двойную пошлину: за руку и за ногу».

Снова началась драка. У калеки с головы свалилась шапка, и тут оказалось, что он одноглазый. Тогда сборщик говорит: «Ты мне дашь тройную пошлину».

Вцепились они друг другу в волосы, сборщик схватил калеку за голову. А у того парша. Тогда он сказал: «Теперь ты мне заплатишь вчетверо».

Так случилось, что тот, кто без спора мог пройти, уплатив одну пошлину, заплатил вчетверо больше.

Новелла LIV
[О том, как был обвинен приходской священник Порчеллино][157]157
  Похожий сюжет имеется в фаблио «О том, как епископ дал благословение» (Recueil général et complet des fabliaux. P., 1872–1890, II, LXXVII). Аналогичный сюжетный мотив лег в основу двух новелл «Декамерона» (I, 4; IX, 2).


[Закрыть]

Один приходской священник по имени Порчеллино[158]158
  Порчеллино – porcellino (итал.) – «поросенок», скорее всего прозвище.


[Закрыть] во времена епископа Манджадоре[159]159
  Джованни Манджадоре, епископ Флоренции (1251–1274).


[Закрыть] был обвинен перед ним в том, что плохо руководит своими прихожанами из-за любви к женщинам. Епископ, произведя расследование, выяснил, что он во многом провинился, но когда тот находился в доме епископа в ожидании своего отрешения на следующий день, слуги, сочувствуя ему, посоветовали, что делать. На ночь спрятали его под кроватью епископа.

Λ в ту ночь епископ позвал к себе одну свою подружку. И когда, находясь с ней в постели, он пожелал ее коснуться, она не позволила ему этого, говоря: «Много обещаний вы мне давали, но не сдержали ни одного».

Епископ ответил: «Жизнь моя, обещаю тебе и клянусь».

«Нет, – сказала она, – я хочу деньги в руки». Поднялся тогда епископ, чтобы пойти за деньгами и дать их подружке.

Тут священник вылез из-под кровати и говорит:

«Мессер, и меня ловили на том же. Но ведь кто бы мог поступить иначе?»

Епископ устыдился и простил его. Но перед другими священнослужителями строго ему пригрозил.

Новелла LV
[В которой рассказывается об одном жонглере по имени Марк]

К Марку Ломбардцу,[160]160
  Марк Ломбардец – см.: примечание 137


[Закрыть] умнейшему среди людей его ремесла, обратился однажды с вопросом некий почтенный человек, бедный, но заносчивый, который у людей состоятельных втайне брал деньги, но платьев не брал. Был он человек язвительный.[161]161
  Имеется в виду не «язвительность» как черта характера, а особая специализация uomo di corte: mordilore, т. е. тот, кто развлекает публику язвительными остротами. Ср.: «Жил-был во Флоренции некто по имени Чакко…, он избрал себе ремесло не то чтобы искусника (uorno di corte), a скорей остряка (morditore) – Декамерон, IX, 8.


[Закрыть] Звали его Паолино. Полагая, что Марк не сумеет ответить, задал ему такой вопрос:

«Марк, – сказал он, – ведь ты самый умный человек во всей Италии и беден, а просить гнушаешься. Отчего же ты не додумался, как разбогатеть, чтобы и надобности не было просить?»

Марк оглянулся вокруг и говорит: «Никто нас сейчас не видит и не слышит. Тебе-то, скажи, что удалось?»

И насмешник ответил: «Я, как видишь, беден».

И Марк сказал: «Ну, так ты храни мою тайну, а я буду хранить твою».

Новелла LVI
[О том, как один уроженец Марки поехал учиться в Болонью][162]162
  Источник сюжета – «Аттические ночи» Авла Геллия (Nodes Atticae. V, 10), где героями рассказа являются софист Протагор и его ученик Эватл. У Авла Геллия, однако, рассказ имеет продолжение, отсутствующее в «Новеллино». Эватл не остается в долгу и отвечает учителю новым софизмом: «Если судьи выскажутся в мою пользу, то я ничего не буду тебе должен по суду, ибо выиграю процесс; если же дело решится в пользу истца, то я ничего не буду должен тебе по нашему договору, ибо проиграю процесс». Авл Геллий дает в этом рассказе образец антистрефона – ложного умозаключения, которое приводит к двум взаимоисключающим выводам


[Закрыть]

Один уроженец Марки[163]163
  Один уроженец Марки… – Имеется в виду Тревизская Марка.


[Закрыть] поехал учиться в Болонью. Но денег ему не хватило. Стал он плакать. Увидел это один незнакомец, узнал, почему он плачет, и сказал так: «Пусть твое учение пойдет за мой счет, но пообещай, что ты дашь мне тысячу лир из тех денег, которые получишь за первый выигранный процесс».

Кончив учение, школяр вернулся в свои края. А тот человек, желая получить, что ему причиталось, последовал за ним.

Школяр же, боясь, что придется отдать долг, стал тянуть и отказываться от защиты, из-за чего теряли как один, так и другой: один – разум, другой – деньги.

И что ж надумал тот насчет денег? Подал в суд письменное прошение о выплате ему двух тысяч лир и сказал так: «Хочешь – выигрывай, хочешь – проигрывай. Если выиграешь – заплатишь мне свой долг. Если проиграешь, заплатишь в суде по иску».

Тогда, не желая с ним судиться, ученик заплатил ему.

Новелла LVII
[О мадонне Анъезине из Болоньи][164]164
  Франко Саккетти считает Данте автором остроумного ответа данной новеллы (Триста новелл, CXV).


[Закрыть]

Мадонна Аньезина из Болоньи, будучи в обществе дам, собравшихся приятно провести время (они желали узнать, как у одной из них, новобрачной, прошла ее первая ночь), обратилась сперва к самым бесстыдным и спросила, как у них обстояло дело. Одна ответила: «Я схватила его обеими руками». Вторая тоже сказала непристойность.

Наконец она спросила у новобрачной: «А ты как?»

Та ответила, застыдившись и опустив глаза: «Я взяла его только двумя пальчиками».

И мадонна Аньезина в ответ: «А если бы он упал?»

Новелла LVIII
[О мессере Берюоло, придворном]

Один придворный, по имени мессер Берюоло,[165]165
  Берюоло – лицо, носящее такое имя, неоднократно встречается в «Книге острот мессера Ванни Судьи» (Studi dedicati a F. Torraca. Napoli, 1912, p. 429–432).


[Закрыть] жил в Генуе. Как-то раз он побранился с одним слугой. Этот слуга показал ему фигу прямо в лицо и при этом выругался.

Видел это мессер Бранка Дориа.[166]166
  Дориа – знатный генуэзский род. Возможно, персонажем настоящей новеллы является тот самый Бранка Дориа (ум. в 1325), которого Данте заключил, еще при его жизни, в лед Толомеи (Ад, XXXIII, 137).


[Закрыть] Счел недопустимым, подошел к этому придворному. Стал убеждать его, чтобы он ответил и показал фигу тому, кто показал ему.

«Ни за что, – ответил тот. – Одну свою я не покажу и за сотню его».

Новелла LIX
[Рассказывающая об одном дворянине, которого император велел повесить][167]167
  Рассказ на аналогичный сюжет имеется в «Сатириконе» Петрония (111) – так называемый эпизод «матроны Эфесской». В эпоху Средневековья фигурирует в сборниках басен (Romulus, III) и «примеров» (Crane Т. The Exempla or Illustrative Stories from the Sermones Vulgares of Jacques de Vitry, CCXXXII). Однако финальная реплика рыцаря имеет соответствие только в одном тексте – в латинской редакции «Книги о семи мудрецах» (Sitzungsberichte der philosophischen – historischen Abteilung der kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Wien, 1868, 56 Bd., S. III ss.), от которой берут начало итальянские варианты той же книги (Il Libro de'sette sa vi di Roma. Firenze, 1883, p. 24 ss.). Ср.: Андреев Н. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне, № 1352.


[Закрыть]

Однажды император Фридрих велел повесить за какое-то преступление весьма знатного дворянина. И дабы другим было не повадно, велел одному достойному рыцарю под страхом тяжелого наказания следить за тем, чтобы никто не вынул повешенного из петли. Но он не уследил, и повешенного унесли. Боясь поплатиться головой, рыцарь стал думать, как ему быть. И обдумав все, решил в ту ночь отправиться в монастырь, что был неподалеку, и узнать, нет ли там тела только что умершего человека, чтобы подменить им на виселице того, которого унесли.

Оказавшись в ту же ночь на монастырском кладбище, он увидел женщину, всю в слезах, в растерзанных одеждах и с растрепанными волосами, громко причитавшую. Была она так безутешна и так горько оплакивала своего дорогого супруга, почившего в этот день, что рыцарь спросил ее участливо: «Что с вами, мадонна? Отчего вы в таком виде?»

Женщина ответила: «Я так его любила, что никогда мне теперь не утешиться, и я хочу в слезах окончить свои дни».

Тогда рыцарь сказал ей: «Мадонна, какой в этом смысл? Вы хотите умереть здесь с горя? Но ведь пи плачем, ни рыданиями невозможно вернуть к жизни мертвое тело. И потому безумие то, что вы делаете. А лучше сделайте вот что: возьмите меня в мужья, потому что я не женат, и спасите меня от погибели. Я не знаю, как мне быть: по приказу моего господина я сторожил одного повешенного дворянина; родственники похитили его у меня. Научите меня, если можете, как мне спастись, и я стану вашим мужем и возьму вас в жены честь по чести».

Услышав такое предложение, женщина влюбилась в этого рыцаря и сказала: «Я сделаю то, что ты мне прикажешь, во имя любви, которую я к тебе питаю. Давай возьмем моего супруга, вытащим его из могилы и повесим вместо того, похищенного».

Женщина перестала плакать, помогла вытащить мужа из могилы и повесить его за горло.

Рыцарь сказал: «Мадонна, у того не хватало одного зуба во рту, и, боюсь, если придут на него посмотреть, как бы мне не опозориться и даже не поплатиться жизнью».

Она же, услыхав это, выбила у трупа зуб. И если бы понадобилось еще что-нибудь сделать, она бы это сделала.

Тогда рыцарь, увидев, как она обошлась со своим супругом, сказал: «Если вы так почитаете того, кого, как вы уверяли, любили столь сильно, то чего ждать мне?»

С этими словами он ушел от нее и отправился восвояси. А она осталась опозоренная.

Новелла LX
[Рассказывающая о том, как был влюблен Карл Анжуйский]

Когда Карл, благородный король Сицилии и Иерусалима, был еще графом Анжуйским,[168]168
  Карл Анжуйский (1220–1285), брат короля Франции Людовика IX Святого, граф Прованса (с 1246), король Сицилии (с 1265), король Иерусалима (с 1277).


[Закрыть] он всем сердцем любил прекрасную графиню ди Чэти,[169]169
  Чэти – видимо, Сет, порт в Эро (Лангедок).


[Закрыть] а она была влюблена в графа д'Универса.[170]170
  …д'Универса. – Судя по тому, что Карл Анжуйский воевал с Вильгельмом Голландским, имеется в виду Анвер в Бельгии.


[Закрыть]

В это время французский король[171]171
  Людовик IX Святой (1215–1270), король Франции (с 1226), дважды участвовал в крестовых походах, во время второго из них умер от чумы. Был известен своей набожностью, канонизирован католической церковью.


[Закрыть] запретил под страхом смерти и лишения имущества турниры.[172]172
  Людовик IX запретил на два года турниры, получив известия о поражениях христиан в Палестине и Армении (1260).


[Закрыть] Граф Анжуйский, желая помериться силами с графом д'Универса, придумал для этого средство и обратился с великой просьбой к мессеру Алардо ди Валери,[173]173
  Алардо ди Валери – Эрар до Валери, приближенный Карла Анжуйского, организатор его победы над Конрадином при Тальякоццо. Упомянут Данте (Ад, XXVIII, 17–18).


[Закрыть] моля его во имя любви добиться от короля позволения на один-единственный поединок,[174]174
  Карлу король такого разрешения не дал бы: известно, что в своих письмах Людовик IX сетовал на страсть брата к поединкам, возмущающую покой королевства.


[Закрыть] и поведал ему, как сильно он влюблен, и о своем огромном желании сразиться на ристалище с графом д'Универса. Тот спросил, под каким предлогом это сделать. И граф Анжуйский сказал ему вот что: «Король, ведя монашеский образ жизни и зная, как велики ваши достоинства, намерен постричься в монахи и желает побудить вас к тому же. В ответ на это его пожелание вы можете просить о милости допустить один-единственный поединок и тогда, мол, вы поступите, как ему будет угодно».

А мессер Алардо ему и говорит: «Но скажи, граф, что же мне из-за одного турнира лишиться общества рыцарей?»

Граф ему отвечает: «Клянусь честью избавить вас от такой необходимости». И вот как он все устроил.

Мессер Алардо отправился к французскому королю и сказал: «Мессер, когда в день вашего коронования я взялся за оружие, за оружие взялись и все лучшие рыцари мира. Теперь же из любви к вам, желая оставить мирскую жизнь и постричься в монахи, я прошу даровать мне такую великую милость: пусть будет турнир, на котором соберется весь цвет рыцарства, с тем, чтобы день, когда я оставляю мое оружие, был столь же торжественным, как и тот, когда я за него взялся».

И король уступил его просьбе. Был назначен турнир. С одной стороны выступил граф д'Универса, а с другой – граф Анжуйский. Королева[175]175
  Королевой Франции (с 1234) была Маргарита, дочь Раймонда Беренгария IV, графа Прованса.


[Закрыть] с графинями, дамами и девицами знатного рода сидели в ложе. И графиня ди Чэти была среди них. В тот день носил оружие весь цвет рыцарства, как с одной стороны, так и с другой.

После множества поединков граф Анжуйский и граф д'Универса велели освободить арену и верхом на добрых боевых конях, с тяжелыми копьями в руке устремились навстречу друг другу.

И вот случилось так, что конь графа д'Универса с сидящим на нем графом упал посреди арены. Тогда дамы вышли из лоджии и с величайшей нежностью вынесли графа на руках. И графиня Чэти тоже была там. Граф Анжуйский, безмерно сокрушась, воскликнул: «О, я несчастный! Зачем не мой конь упал, как упал он у графа д'Универса. Тогда графиня подошла бы также близко ко мне, как к нему!»

Но окончании турнира граф Анжуйский пошел к королеве и просил се о милости, чтобы она в знак расположения к благородным рыцарям Франции притворилась разгневанной на короля, а затем, помирившись с ним, попросила исполнить ее желание. Просьба же должна быть такая: чтобы король не лишал молодых рыцарей Франции общества столь доблестного рыцаря, каким является мессер Алардо ди Валери.

Королева так и сделала. Поссорилась с королем, а затем в знак примирения попросила исполнить ее желание. И король обещал ей исполнить его. Так мессер Алардо был избавлен от своего обета и остался с прочими благородными рыцарями, участвуя в турнирах и сражениях. И слух о великой его отваге и необычайных подвигах разнесся потом по всему свету.