Текст книги "Питие молока с духами"
Автор книги: Стефан Пипа
Жанр: Жанр неизвестен
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Чёрные семечки подсолнуха
И был лес – большой-пребольшой. И в том большом-пребольшом лесу жил Хомяк. Простой такой незамысловатый Хомяк со своим главным хомячьим преимуществом – умением набивать щёки питательной едой.
А какая еда хомяку питательная – ясен пень – ядра орехов, косточек, семечек, в общем, зёрна, богатые протеинами, растительными жирами и другими углеводами с микроэлементами да витаминами.
Была у этого Хомяка, конечно, нора, где он жил и запасы свои складировал. Многоуровневая, надо сказать, у Хомяка была нора: с лабиринтами, этажами, переходами, с комнатами всякими, чуланчиками и кабинетами рабочими. Не один год строил Хомяк нору. Не нора, а норище прямо-таки.
Хомяк в своей жизни очень быстро достиг успеха и вершин в своём хомьячином мире. А чего его достигать? Все истины просты: следуй рефлексам, доверяй чутью, держи ухо востро, щёки шире, а хвост пистолетом, сильно не высовывайся, особо не напрягайся, если чего – убегай. И вот, следуя этим принципам, ты уже всё имеешь, чего хомяку желательно. А желательно ему, если по космическим меркам, так вообще микрон микрона. И не жалко же. Вот и обрёл Хомяк всё, к чему нужно было стремиться.
Если в целом, то было у Хомяка всё, как у зверей: нора (описание смотри выше); хомячиха; хомячата, которых год от года всё больше становилось; и еды немеряно. А всё потому, что знал Хомяк, где, что и как. Он даже со своих закромов белкам еду одалживал.
Прожил Хомяк много. Так много, что понравилось ему очень это дело.
Ведь у хомяков как? Они редко своей естественной смертью умирают. Ибо в пищевой цепочке находятся – еда для хищных животных. Такая вот философия. Жри семечки и орешки, колупай косточки, жирок нагуливай, потомство после себя оставь и, будь добр, явись вовремя на обед к сове какой, лисице или к кому там ещё. Только приходи молодым. Старое мясо не такое вкусное. А молодое в самый раз – сочное и мягкое.
Вот. Но Хомяк пережил все катаклизмы и нападения, в зубы хищникам не заглядывал, понимал, как врага избегать, и дожил до седых усов. А потом понял, что как ни крути, а смерти не миновать. Ведь если не съедят, то всё равно сердце возьмёт и остановится. Как ни крути, конец всему.
А жить хотелось. Ведь всё вокруг такое вкусное и приятное. Всё у тебя есть, все тебя уважают. Опять-таки белки в рост орешки, зёрнышки или семечки просят. А было раз, что и заморских злаков вкусить удалось. Рис называется. В общем, жизнь – малина. Но конец неизбежен.
От таких мыслей загрустил Хомяк не на шутку. Всё сидит, думу думает, как бы вот это смерти избежать и вечно жить в своей норе многоуровневой в этом большом пребольшом лесу, добра наживать и орехи жевать.
Грусть-тоска погнала Хомяка промеж зверей. Стал он ходить и самых старых жителей леса выискивать да у них осторожно издалека секреты долголетия выпытывать. Может, кто из них уже знает, как это – жить вечно.
Круг его поисков, ясное дело, был весьма ограничен. К хищным зверям – врагам своим, он не подойдёт, поскольку те возьмут и съедят его, и не побрезгуют.
Оставалось по зайцам, косулям, лосям, оленям, белкам, по другим грызунам ходить и выспрашивать. Да толку мало. Те или не знали, или вид делали, что не знают. В общем, без толку всё. Тоскует Хомяк.
Так тоскует, что даже во время зимней спячки просыпается. Вылезает из норы и по снегу шастает. Прямо-таки Хомяк-Шатун.
И вот однажды, шатаясь зимой по лесу, встретил Хомяк голодную, холодную и потрепанную Белку. Чего это вдруг белка посреди зимы в лесу околачивается? Есть этому своя история, но нету времени её рассказывать, ведь эта сказка про Хомяка.
И вот что-то повело Хомяка. А был он не склонен к благотворительности, но повело его что-то, и завёл он Белку в свою нору, обогрел её да накормил.
Белка смотрит, что на Хомяке морды нет от тоски, и спрашивает его, чего ты, мол, брат, такой грустный, ведь у тебя нора – полная чаша, хомячиха, вон, молодая. К тому времени старую Хомяк уже давно похоронил и взял себе новую.
А Хомяк, так осторожно, а какая, дескать, с того радость, куда всё это, нажитое честным трудом, с собой взять? Вот придёт смерть и не спросит – вжик, и отгрызёт пуповину жизни.
А Белка ему, что ты зря паришься, браток, не нашего это звериного ума дело. Вон люди – у них головы большие, пускай себе о том размышляют, а нам-то зачем туда соваться – в эти высшие материи, математики и прочие квантовые извращения? И вообще ты, Хомяк, просто зажился здесь в лесу и зажрался. Ушёл бы молодым, как все хомяки, и всё в порядке было бы. А так, доконают тебя мысли шальные, и кончишь ты бешеным хомяком. Я уж таких повидала, не хомяков, правда, а белок. Но какая нахрен разница, если бешенство неизлечимо.
Поник головой Хомяк, но на всякий случай уточняет, нет ли из этого другого какого выхода или никак?
Белка, жуя орешки, говорит, что есть, наверное, выход-то, как же без выхода? Но кто ж его знает? Хотя, разве Сыч знает, он вон тысчу лет в лесу живёт, спроси у него.
Обрадовался Хомяк, что вроде есть кто, кто подскажет. Но с другой стороны, страшно так, что аж мороз по шкуре. Ведь Сычу что? Схватил Хомяка и съел. Для него это обыденно.
Что же делать? Понял Хомяк, что не уснуть ему этой зимой. Решил он до весны бодрствовать. И чтобы тоска его не задавила, Белка у него осталась. Так они вдвоём перезимовали, благо у Хомяка запасов полные склады.
Пришла весна. И чего делать? Эх, пошёл Хомяк до Сыча. Пришёл ночью и стучит в дверь. Открыл Сыч и обрадовался, вот, дескать, ужин пришёл. А Хомяк скромничать начал, да чего там, я старый, невкусный. Да и вообще, я по делу пришёл.
Сыч от такого расклада разговора чуть с дупла своего не вывалился и предположил, что Хомяк, идя к нему, наверное, в сосну ударился, и что ему, Сычу, с его хомячьих дел никак не наесться. Дальше засычал Сыч на Хомяка, давай, организуй пожрать чего-то, а то на голодный желудок какие дела?
Задумался Хомяк, где же ему мяса для Сыча раздобыть? У него же, окромя семечек да орешков, отродясь ничего не было. И подумал Хомяк, что вот собираешь всю жизнь, а оно, оказывается, не подходит. Но потом передумал Хомяк свои мысли и придумал.
Набрал Хомяк семечек и зёрнышек полные щеки, пошёл в деревню, где у крестьянина куры жили. Рассыпал Хомяк семечек и зёрнышек, а куры глупые тут же вокруг них собрались, и давай клевать. А Хомяк сыплет по дорожке, а куры за ним зёрнышки собирают.
Вот так они и двигались по направлению к дуплу Сыча. Вначале было у Хомяка целое стадо курей – где-то чуть больше дюжины. Но пока он до Сыча дошёл всех, кроме одной, волки с лисами переловили.
Съел Сыч курицу и взялся Хомяка слушать. Поведал Хомяк о своих тоскливых терзаниях душевных. А Сыч и отвечает, что вечная жизнь в шкуре хомячьей – это эволюционный тупик, что развиваться надо и выше расти.
Хомяк возразил, что расти ему уже некуда, ведь когда он крупнее, то и заметнее для хищников ненасытных.
А Сыч ему, мол, если ты, Хомяк, такой герой тут выискался, то тебе нужно Одну Косточку, чтобы она выросла, а из неё вырастет твоё новое время, и будешь ты уже не хомяк, а кто-то другой. Кто именно – этого никто не знает, даже та Одна Косточка.
Потом Сыч продолжил, что Одна Косточка находится в плоде. А плод, естественно, на дереве. А дерево растёт на горе Олимп, куда зверей не пускают, да и людей тоже. И вот этот плод могут срывать только жители горы Олимп – Олимпийцы. И они его срывают да едят, и даёт им плод божественное устроение жизни: молодость, бессмертие и так далее, и тому подобное.
Загрустил Хомяк так, что на морде чётко читался вопрос, а что же ему, бедному, делать?
Прочёл это вопрос Сыч и сказал, что есть одна хитрость. Прищурился Сыч и рассказал по большому секрету, что раз в четыре года Олимпийцы спускаются с Олимпа и на большой поляне в Западной стороне леса устраивают олимпийские игры.
Объяснил также Сыч доходчиво, что олимпийские игры эти очень похожи на охоту. Потому что Олимпийцы берут с собой палки-стрелялки и стреляют в зверей. Стреляют пульками на смерть вечную, но, внимание! иногда вместо пульки для развлечения ставят Одну Косточку и если в зверя попадут той Одной Косточкой, то зверь тот шанс получает – переходит на высший уровень. Такой вот квест.
И, по разумению Сыча, выход в том, чтобы выждать да в правильный момент подставиться под Одну Косточку. Но тут надо очень осторожным быть, ведь никогда не знаешь, чем они в этот момент стрелять собираются, то ли пулькой, то ли Одной Косточкой.
К тому же, Сыч добавил, дело усложняется ещё и тем, что на олимпийские игры много всякого зверья приходит – не один Хомяк там будет.
Но засомневался Хомяк в правдивости слов Сыча, ведь всё как-то очень странно выходит. И тогда спросил он у Сыча, почему он сам на Олимпийские игры не пошел, а живёт здесь в лесу тысчу лет, и, судя по его виду, ещё тысчу легонько протянет, а всем говорит, что жить долго – это тупик эволюционный.
Тут Сыч на слова эти пасть свою широко раскрыл и Хомяка на его уровень вернул. Объяснил, что Хомяк притаранил одну курицу, да и ту глупую, а хочет взамен за эту подачку всё враз понять. И послал Сыч Хомяка на хер.
И пошёл Хомяк, но не на хер, а на место проведения олимпийских игр – в Западную часть большого-пребольшого леса. Взял он с собою много-много чёрных семечек подсолнуха, построил временную нору и стал там ждать следующего цикла – прибытия Олимпийцев.
Пару лет было тихо. И Хомяк уже почти уверовал, что Сыч обманул его и выдурил у него курицу, пускай и глупую, но всё же на неё вон сколько зёрен было потрачено.
И вдруг в один прекрасный день разверзлись небеса, и приехали Олимпийцы с палками-стрелялками наперевес. А как только они явились, зашуршало всё вокруг, зашевелилось. И понял Хомяк, что зверья и вправду собралось немеряно, всякой твари со всего большого-пребольшого леса пришло. Оказывается, не он один на новый уровень попасть жаждет.
И начались олимпийские игры. Олимпийцы палят со всей дури из своих палок-стрелялок со всех сторон. Звери не знают, то ли пулька летит, то ли Одна Косточка. Ясное дело, в кого пулька попадет, тому увечья телесные. И потому вокруг очень быстро образовалась некая гора трупов животных вперемешку с кровью, мозгами и прочими анатомическими подробностями.
Испугался Хомяк. Со страху давай семечки ещё быстрее поглощать. Уже бедолага и передумал, и даже решил по привычке не высовываться, а переждать, ведь через четыре года снова будут олимпийские игры.
Но решился-таки Хомяк. Эх, была не была. Отряхнул со своей шерсти и лапок шелуху от семечек и как ломанётся со своей временной норы, вскарабкался на какого-то оленя, на самый верхний его рог, и прыгнул.
И тут ему со всего размаху промеж глаз как даст что-то…
В последний момент осознания пожалел себя Хомяк за всё, что оставил в своей норище в большом-пребольшом лесу. И особенно за чёрные семечки подсолнуха пожалел, которые только что кушал.
А потом звёзды посыпались, радуги заиграли и пошли видения всякие. Много видений, так что о всех не расскажешь. Но одно видение как-то особенно прошло сквозь него. Видел Хомяк, что пока Олимпийцы на земле играют в олимпийские игры, сидит Сыч на Олимпе и клювом своим поспешно жрёт что-то, то ли плод какой, то ли печень.
Когда Хомяк пришел в себя, то он был уже не Хомяк. Поэтому нельзя сказать, что он пришёл в себя, хотя, как знать. Но в любом случае вся хомячья его жизнь в большом-пребольшом лесу временно задвинулась в глубокий архив за ненадобностью.
А вот любовь к чёрным семечкам подсолнуха проявилась. Он, то есть уже она, жарила семечки с любовью и солью и возле футбольного стадиона продавала болельщикам, с горочкой насыпая чёрные зёрнышки в конусы из газеты.
Упы
Давным-давно, давнее давнейших времён, и ещё давнее на два дня, случилось так, что много одинаковых людей оказалось в одном месте. Людей было много, но и место было очень большое, так что все себе нормально помещались и перемещались.
А были они не так одинаковы, как две капли воды, что не отличить друг от друга. А так были они одинаковы, что, посмотрев на одного, по его внешнему виду про других сказать можно. Ну, вроде как, смотришь на человека и говоришь, э, да ты из нигеров, браток; или, привет, ускоглазый, или бледнолицый, или краснокожий, или братишка, да ты вообще не с нашей планеты.
Ну а те были с нашей планеты. И с виду они были такие мелкие и коричневые. И много их было в одном большом месте. А место настолько большое, что его страной назвать можно. А можно не назвать. Но назвали.
В общем, народ из этих людей образовался. И никто из них не был против, что они один народ. После всеобщего соглашения, что они один народ, решили люди самоназваться и придумали себе имя Упы. И это круто. А если бы их кто со стороны назвал там, эй, ты, мелкий-коричневый, то это было бы не пафосно. А Упы – это пафосно.
А чего, хорошее имя, короткое, не сложное, две гласные имеет и согласную. И запомнить легко, и отзываться приятно, и отвечать просто, на случай, если кто поинтересуется, вы кто, бродяги? И есть что ответить, что мы – Упы. И не бродяги совсем, даже наоборот – оседлые особи, и вокруг нашего народа…
А вот в этом месте моделирования диалога с чуженародцами непонятно стало. А что, собственно, находится вокруг нашего народа? Как узнать, где наша земля – народная Упынская, а где то, что вокруг нашего народа и, вроде, уже как и не наше?
Собрался весь народ вместе ещё кучнее и давай этот вопрос обговаривать. Да только без толку. Ведь Упынцев так много, а мнений ещё больше, поэтому к всеобщему согласию приходить сложно, практически невозможно.
Тогда решили они среди всех себя избрать самых мудрых, сделать из них Оргкомитет Упынского Народа, и чтоб они вместо всех глубоко думали и хорошие решения принимали.
Самых мудрых, по ходу, оказалось 200 человек. Вначале, конечно, больше было, тысяча. Но многие мудрость симулировали, и их пришлось отсеять. Тех 800 отсеянных назвали квазимудрецами и послали тяжёлые работы работать, чтобы они ума-разума-мудрости да поднабрались.
Приступил Оргкомитет к исполнению своих прямых и косвенных функций. Первым делом определили свою территорию и обнесли её каменным забором, чтобы все понимали, что за забором Упы живут. А чтобы разнопониманий не было, то по всему забору, по всему периметру коротко и ясно написали: «Здесь живут Упы».
И потом пошла у них жизнь своим чередом. Оргкомитет думает – остальной народ работает, все довольны, потому что думать – это тоже работа. И её тоже надо уметь работать.
Но случилось так, что один из мудрых, по имени Чыраян, как-то наелся хлебов. И надо было такому случиться, что хлебы попались ему какие-то не такие, как обычно. Настолько не обычно, что после приема пищи в виде хлебов посетила мудрого мужа Галлюцинация.
Галлюцинация, надо сказать, очень качественная. От реальности совсем не отличить. Хотя, что такое реальность? В общем, Галлюцинация была и назвала она себя Девою Ведевою, Богиней. И рассказала она про то, что Упы есть её родные дети. Но самое главное, что понравилось Чыраяну, так это то, как Дева поведала, что именно он самый-самый мудрый и самый-самый любимый её сын.
Поверил мудрый Чыраян словам Галлюцинации. А мог бы и засомневаться ведь, что это за мамка такая, у которой дети есть, а мужа нету. А если есть, то где? В общем, следовало Чыраяну ещё поспрашивать, уточнить надо было детали во время беседы, и может быть понял бы Чыраян, что всё это шутка.
Но мудрец поверил во всё и решил донести своё верование всему народу.
Сначала собрал он всех остальных 199 мудрецов и объявил о своём около божественном статусе. Все посмеялись с него, конечно. Но сказали, что идея хорошая. Давайте, говорят, каждый год в этот день друг друга дурачить будем, вот повеселимся. Как раз первое апреля было. Назвали они праздник День Дурака, рассказали народу и потом праздновали они праздник этот регулярно раз в год.
Все мудрецы разошлись, а Чыраян задумался, что вот ведь невежды, не понимают. А если до них не доходит, то народу и подавно ничего не докажешь.
Что же делать? Загрустил мудрец и пошёл вина выпить, чтобы легче стало. Ну и опять же, в меню у него хлеба эти особенные имелись. Вкусил он, и снова Дева Ведева перед ним. Ну, то есть Галлюцинация. Но он-то думает, что Богиня. На этот раз Дева говорила, что нужно коллег своих хлебами попотчевать. Ведь это не простые хлеба, а хлеба познания истины. Вот он, Чыраян, вкусил и всё понял. Пускай и они всё поймут.
Это опять шутка была, а мудрец за правду всё принял.
Обрадовался Чыраян, опять всех созвал и говорит, что давайте Новый Год справлять. Вот есть у нас праздник – День Дурака. Один всего лишь. А в году дней-то сколько? А действительно, сколько? Сели мудрецы, посчитали, и вышло у них 365. Вот и отлично. Объявили Новый Год.
Народ себе на улицах гуляет, а мудрецы собрались торжественно в одном зале потрапезничать в честь Прихода Нового Года. А Чыраян подсунул всем хлебов этих особенных. И, кроме Нового Года, пришло мудрецам и что-то ещё.
И вот ждёт Чыраян, что сейчас-то к ним Дева придёт и всё объяснит, и они сразу же начнут ему поклоняться.
Но не тут-то было. Случилось так, что со всеми разные Галлюцинации приключились. И никто из них не понял, что это шутка. Ведь каждому приятно было слышать, что он самый-самый.
Каждый мудрец начал вещать, что он, мол, избранный, и давай своим Богом хвастаться. Всего вместе с Девою получилось 200 Богов. У каждого своё имя и свои взгляды на жизнь.
Погуляли они на такой волне и разошлись.
А утром опять собрались и решили договориться между собой, кто из них главный, а кто не очень. Ведь это важно, народ-то еще в темени незнания, а его просвещать надо, свет на него проливать. А кем просвещать, с какого Бога свет лить?
Ясное дело, каждый хочет самым-самым быть. Поэтому долго они сидели, спорили, забыли даже про народ. Хорошо хоть у народа вопросов пока не возникало, он себе работал и стену в целости поддерживал.
На тридцатый день жарких дискуссий решил Чыраян идти в наступление. Рассказал он всем про хлеба, что они не простые хлеба, а хлеба познания истины. И что ему Дева посоветовала хлебов этих дать другим мудрецам. Так что, по логике вещей, если они и избраны, то теми Богами, что после Девы. Так что, кто первый встал – тому и посох управления паствой.
Звучали доказательства Чыраяна убедительно и аргументированно, да и устали все очень. Признали Деву Ведеву номером один. А дальше начали вспоминать, кто первее других о себе на празднике после хлебов заявлять начал. Так лист иерархии божественной и сложился: кто раньше прозрел, тот и первее в списке.
Потом подумали они, что многовато всё-таки Богов выходит. И решили мудрецы некоторых Богов по схожести объединить в одного, а вокруг него мудрецов собрать. В целом вышло 10 группировок по 10 человек. Но Дева – номер один.
Потом, когда они всё это себе распределили и определили сферы влияниях всех группировок, решили они, что пора теперь народу о Богах этих объявить. А то он, бедный, не знает, кому поклоняться надо, ибо не вкусил хлебов познания истины.
И вот на этом этапе снова дискуссия началась. Давать людям хлебов или нет?
Спорили снова долго и решили всё же давать, но один раз, в самом начале. А потом передумали и решили время от времени народ маленькими кусочками подкармливать. Потому что не поверит, если просто сказать, а приход Божества веру укрепит. А вера, бывает, выветривается. Поэтому уровень поддерживать надо. Но маленькими кусочками.
Пошли они в закрома за хлебами, а хлебов то уж нету. Выжрали всё мудрецы. Ведь эти разговоры да дискуссии сопровождались поеданием хлебов и винопитием. Потому и не мудрено, что хлеба иссякли.
И давай они выяснять, а откуда хлеба такие взялись. А кто делал? И как? Понятно, что кто-то из народа хлебы делает, но кто и где? Долго они шныряли, но выяснили, что откуда и как. Оказалось, что в самом начале пшеница была какая-то неуверенная. Её выращивали возле западной стороны каменного забора, а там тень и, в общем, для свиней выращивали, но кто-то напутал, и сделали из неё муку для людей. А мука из неуверенной пшеницы странная вышла. А из странной муки и хлебы особенные получились – с эффектом Галлюцинаторным.
Разобрались мудрецы во всём, и давай пшеницу в том же месте возле западной стороны каменного забора сеять, потом из неё муку делать, хлебы печь и их дегустировать. По-разному было, иногда даже с летальными исходами. Так что количество мудрецов где-то на треть уменьшилось.
Но в конце концов нашли мудрецы плюс-минус правильную дозу. И вот начали они думать дальше. Исходя из своего опыта, они поняли, что если у них после поедания хлебов у каждого появился свой Бог, то у остального народа то же самое может начаться. А может и не начаться. Но вдруг начнётся?
И тогда смысла нет. Ведь вкусив хлебов, каждый будет считать себя избранным, переизбранным и так до скончания веков.
И решили они тогда прайминг народу сделать. Ну, в начале, перед вкушением хлебов, донести до него нужную информацию, чтобы народу после поедания хлебов в голову нужный меседж пришёл.
И надо было, прежде чем кормить народ хлебами, донести до него нужную информацию про их Пантеон Богов. Но тут трудно самим справиться. Помощники нужны.
И тут вспомнили мудрецы о тех других. Ну тех, 800 человеков, которые мудрецов симулировали. Что их потом квазимудрецами назвали и работать отправили.
Позвали они этих 800 квазимудрецов. Ну, пришло не 800, а меньше, ибо часть их от тяжёлой работы мудрее стала, а часть умерла.
Пришли они, а те говорят, что вот, квазимудрецы, пришёл ваш час. Давайте про наших Богов народу рассказывать. И объявили им, что почём, какая тут иерархия и какая пирамида вырисовывается. А потом хлебов принесли и сказали, мол, кто съест и правильную картинку мироздания увидит, тот молодец, а кто нет, ну, на нет и суда нет.
Вкусили те квазимудрецы хлебов, и большинство, конечно, решило видеть то, что надо. Но были и единицы, которые возмущаться начали. Говорил каждый из них, что это беспредел всё, что я тут избранный и вообще, и всякое такое богохульство да ересь транслировал. А некоторые, что очень странно, вообще сказали, что, мол, спасибо, нам больше ничего и не надо, ибо каждый сам себе сам.
Но мудрецы знали, что делать. Говорят, хорошо, но давайте перепроверим, чтобы уж точно знать и чтоб ваши мнения подтвердились. И дали им снова хлебов, но летальную дозу. И не стало возмущающихся.
Потом объявили мудрецы перепись народа. Чтобы знать, где кого и сколько. Имея точное число народонаселения, мудрецы взяли и назначили своих квазимудрецов десятниками, сотниками и тысячниками над этими людьми, чтобы охватить каждого.
В общем, получилась правильная рабочая пирамида. Сверху Дева Ведева, под ней Боги разного уровня важности, под ними квазимудрецы на разных стадиях: тысячники, сотники, десятники, а под ними народ. Ну, его тоже сегментировали по уровню состоятельности.
Когда рычаги управления были созданы, начали информацию внедрять.
В первую очередь написали книгу на тысячу и одну страницу под гордым названием «Упынская Правда». Там всё толково изложили про бытиё и сознание.
Кроме этого понастроили мудрецы неисчислимое множество пирамид. И расставили они их по всем городам и сёлам. На пирамидах вся иерархия была изображена, чтобы доходчиво для тех, кто книгу на тысячу и одну страницу по скудости ума или из лени не осилит.
Народ как-то опешил вначале, как только знамения нового времени появились в их жизни, и десятники с сотниками да тысячниками в придачу. И так удивлялся народ, что это за хрень такая, и что это с мудрецами приключилось?
Но, прежде чем возмущаться или мудрецов переизбирать, с вопросом начали знакомиться, чтобы знать, как аргументировать, если что.
Пока народ вникал, тут и Новый Год. Пирамиды по всей стране празднично украсили, столы понакрывали, хлебов понапекли столько, чтобы каждый Упынец вкусил.
Вот, думали мудрецы, народ хаванёт хлебов, и меседж, ранее визуализированный в книге и на пирамидах, закрепится. И будет всё по-ихнему.
Но народ на празднике Нового Года не только хлеба кушал, но и другого чего принимал разного всякого. Потом, много же людей было, все же вкусили, и как-то в резонанс все вошли.
В общем, народ разволновался неуправляемо и в волнении своём пришёл в напряжённое движение. Движение же получилось весьма хаотичное, местами даже деструктивное.
И понёсся Упынец в едином порыве вразнос. Затоптал пару десятников и сотников, разнёс всю каменную стену, что вокруг страны ихней, до последнего кирпичика. И разбежался народ кто куда, в разные стороны, по всему миру.
Ясно, что мудрецы не ожидали такого. И понятно, что расстроились очень – вот не пошло дело.
А Чыраян говорит, что опыт, братья, штука полезная, и давайте теперь по-другому работать. Вот народ разбежался, и слава Богу. Кстати, Богов-то у нас много всяких. Так вот, берите-ка вы теперь свои Боги в руки и шагайте народ искать. Собирайте людей в кучки, содействуйте их размножению и рассказывайте про своего Бога. Хотите с хлебами, а хотите – без.
На том и порешили. Определил каждый себе свою территорию и пошёл разбежавшийся народ искать.
И вот с тех пор потому так много народов и Богов всяких.
И тут можно подумать, что Бога нет, а есть лишь одна Галлюцинация от употребления хлебов. И от этого вывода кто-то заволнуется, а кто-то возрадуется. Но не стоит ни волноваться, ни радоваться. Ибо Бог есть, и он не Галлюцинация. Хотя и создал Бог ту пшеницу неуверенную, из которой мука странная, а из той хлебы особенные. Потому что он Бог. А Галлюцинация – это Галлюцинация.
И всё.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
