Текст книги "Девочка-дракон с шоколадным сердцем"

Стефани Бёрджис
Девочка-дракон с шоколадным сердцем

© Stephanie Burgis Samphire 2017

© Freya Hartas 2017

© Fischer Verlag GmbH, Frankfurt am Main, 2017

© Ю. Капустюк, перевод на русский язык, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Посвящается Джейми Сэмфайру

Я люблю тебя даже больше, чем шоколад!

Глава 1

Не могу сказать, что я когда-нибудь задумывалась о том, каково это – быть человеком. Зато мой дедушка Гренат всегда повторял: «Безопаснее не разговаривать со своей едой», а, как известно каждому дракону, люди – самая опасная разновидность пищи из всех существующих на свете.

Я – дракон молодой, и всё, что я успела повидать человечьего, – это драгоценности и книги. Украшения были прелестны, а вот книги меня жутко раздражали. Пустая трата чернил! Как я ни старалась и ни щурилась, у меня никогда не получалось продвинуться дальше первых глав непонятного, корявого текста. В последний раз, когда я пыталась это сделать, я так расстроилась, что превратила в пепел три книги, злобно полыхнув на них огнем.

– У тебя что, совсем нет возвышенных чувств? – спросил мой брат, увидев, что я натворила. Яшма собирался стать философом и всегда старался сохранять спокойствие, но когда увидел прямо передо мной дымящуюся кучу, его хвост угрожающе зашевелился, так что золотые монеты взлетели в воздух и осыпались дождем на дно пещеры.

– Только подумай, – сказал он, – каждая из этих книг написана существом, мозг которого размером с половину твоей передней лапы. Но, видимо, даже у них больше терпения, чем у тебя!

– Правда? – мне нравилось поддразнивать нашего благородного Яшму и выводить его из себя, и теперь, покончив со своими бумажными врагами, я была готова повеселиться. С тайным восторгом расправив чешуйки, я выпрямилась и сказала: – Думаю, у того, кто любит проводить время за чтением муравьиных каракулей, у самого мозг размером с муравья.

– Арр-г!

На радость мне Яшма устрашающе и яростно заревел, бросился вперёд и приземлился прямёхонько туда, где всего мгновение назад сидела я. Не будь я к этому готова, брат утопил бы меня в рыхлой горе бриллиантов и изумрудов, и мои ещё мягкие чешуйки могли бы сильно помяться. Но вместо меня туда угодил Яшма, а я весело запрыгнула ему на спину, ткнув его мордой в груду камней.

– Дети! – Мама приподняла голову, лежавшую на передней лапе, и страдальчески фыркнула, взметнув ещё целое облако монет. – Тут кое-кто пытается поспать после долгой и утомительной охоты!

– Я бы помогла вам охотиться, – сказала я, спрыгивая с Яшмы, – если бы вы разрешили мне пойти с вами.

– Твоя чешуя ещё не достаточно твёрдая даже для того, чтобы выдержать укус волка. – Огромная голова матери опустилась обратно к блестящим золотисто-голубым лапам. – Не говоря уже о пуле или волшебном заклинании, – устало добавила она. – Может быть, лет через тридцать, когда ты повзрослеешь и будешь готова летать…

– Я не могу ждать еще тридцать лет! – взревела я. Мой крик эхом разнёсся по пещере, и где-то в дальних тоннелях нашего жилища дедушка и две моих тети заворчали спросонья, но я не обращала на них внимания. – Я не могу вечно сидеть в этой горе, как в клетке, никуда не ходить, ничего не делать…

– Яшма использует свои мирные годы, чтобы изучать философию. – Мамин голос звучал уже не устало; он стал холодным и жёстким, как алмаз. Её шея вытягивалась надо мной всё выше и выше, а огромные золотистые глаза сузились до двух опасных щелочек и смотрели в упор на меня, её непокорную дочь. – Другие драконы тоже нашли себе увлечения и занимаются литературой, историей или математикой. Скажи мне, Авантюрина: тебе уже удалось найти своё увлечение?

Я стиснула зубы и заскрежетала когтями под кучей золота у моих ног.

– Уроки – это скучно. Я хочу исследовать и…

– И как, скажи на милость, ты собираешься общаться с существами, которых будешь встречать во время своих исследований? – сладким голосом спросила мама. – Или в изучении языков ты продвинулась дальше, чем я думаю?

Яшма тихонько захихикал у меня за спиной. Качнувшись, я обернулась и выдохнула в него клубом дыма. Брат даже не шелохнулся, его глаза светились от удовольствия.

– Я уже умею говорить на шести языках, – пробормотала я, повернувшись к маме.

Но поднять голову и посмотреть ей в глаза я не решалась.

– Сестра в твоём возрасте, – сказала мама, – говорила и писала на двадцати языках.

– Гм-м…

Я не осмеливалась фыркнуть в маму дымом. Но я бы с радостью направила его на Цитрину, если бы она была с нами здесь, в тесноте, а не жила далеко в идеальном, неповторимом, единственном в своём роде гигантском дворце. Цитрина сочиняла эпические поэмы, наполнявшие других драконов благоговением, и каждый, кто проходил мимо, кланялся ей, как королеве.

Никто не мог сравниться с моей старшей сестрой. Даже пытаться не стоило.

Я чувствовала, что мамин взгляд стал ещё жёстче, будто она прочла мои мысли.

– Язык, – сказала она, цитируя одного из любимых философов Яшмы, – это величайшая сила драконов, которая во много раз превосходит силу зубов и когтей.

– Знаю, – пробормотала я.

– Действительно ли ты это знаешь, Авантюрина? – Изогнув длинную шею, она опустила голову и посмотрела мне в глаза. – Храбрость – это одно, а безрассудство – другое. Ты можешь считать себя свирепым зверем, но за пределами этой горы тебе не прожить ни дня. Так что пора поблагодарить судьбу за то, что о тебе заботятся родственники, которые старше и мудрее.

Спустя две минуты мама уже забылась глубоким сном, наполнив пещеру тяжёлым свистом. Она дышала так спокойно и ровно, будто никакой ссоры не было и в помине.

– Ни дня? – прошептал Яшма, как только мама крепко уснула. Он стряхнул последние прицепившиеся к спине драгоценные камни и усмехнулся, показав все свои зубы. – Скорее – ни одного часа. А зная тебя – даже не более получаса.

Я сердито посмотрела на него, расправив крылья.

– Я могу отлично о себе позаботиться. Я крупнее и свирепее любого в этих горах.

– Но умнее ли? – фыркнул он. – Готов поспорить на всё золото в этой пещере, что даже волки превзойдут тебя в философских спорах. А ещё они, скорее всего, не поджигают вещи каждый раз, когда проигрывают!

– Ох-хох! – закружилась я, щёлкая хвостом. Но выхода не было. Пещера была слишком узкой, и с каждой секундой стены, казалось, сдвигались еще больше. Они теснились и давили на меня, стало трудно дышать.

И они хотят, чтобы я ещё тридцать лет торчала в этой горе и выслушивала родственников, отчитывающих меня за скуку?

Никогда.

В это мгновение я поняла, что нужно делать.

Но, что бы обо мне ни думали родные, я была не глупа. Я дождалась, пока Яшма перестал, наконец, дразнить меня и удобно улёгся с одной из своих человечьих книг – той, что я не спалила. Это был философский трактат, так что я не сомневалась, что в безопасности.

– Пойду прогуляюсь по тоннелям, – сказала я после того, как он перевернул когтем несколько страниц.

– М-м-м, – промычал Яшма, не поднимая головы. – Авантюрина, послушай только: один парень считает, что с моральной точки зрения нельзя есть мясо. И рыбу! Он не хочет причинять вред ни одному живому существу, поэтому ест только растения. Разве это не удивительно?

– Удивительно? Он умрёт с голоду! – Я испуганно заморгала. – Я же тебе говорила, что у этих людей вместо мозгов одни камни!

Но брат меня даже не слышал. Дым тоненькой струйкой умиротворённо струился из его ноздрей, и он, урча от удовольствия, поднёс крошечную книжечку ещё ближе к глазам.

Я перешагнула через его хвост и двинулась навстречу свободе.

Грохочущий храп отдавался эхом в длинных тоннелях пещеры, где спали дедушка Гренат, тётя Турмалина и тётя Изумруда. К счастью, в это время дня, когда солнце в зените, тихий, немного шаркающий звук моих шагов никого бы не разбудил. Припав брюхом к земле, я протискивалась вверх по боковому тоннелю, который обнаружила два года назад. Для взрослых он был слишком узок, и они им не пользовались. На самом верху, прикрытый огромным валуном размером с мою голову, находился секретный вход в гору. Это было моё самое любимое место на свете.

Конечно, я уже давным-давно показала его Яшме, но сам он сюда никогда не приходил – только если я тащила его силой. Куда больше ему нравилось лежать с книжкой, свернувшись калачиком в пещере, или, аккуратно опуская в чернила длинный коготь, царапать бесконечные многословные трактаты.

Я любила бывать здесь одна. Я отталкивала валун, высовывала наружу кончик морды и так глубоко вдыхала свежий воздух, что в носу начинало покалывать, а потом смотрела, как над головой проносятся облака. Уходить дальше я никогда не осмеливалась, но здесь могла лежать часами, мечтая о том дне, когда мне наконец позволят расправить крылья и взмыть в бескрайнее небо.

Сегодня впервые в жизни я не собиралась ограничиваться мечтами.

Я хотела показать Яшме – и маме, – как хорошо я умею о себе позаботиться. Тогда у взрослых больше не будет повода держать меня взаперти.

С переполняющим меня волнением я плотнее прижала крылья к телу и рванулась навстречу миру и свободе.

Выбраться из норы оказалось труднее, чем я предполагала. Плечи застряли в отверстии, и от усилия я едва не взревела. Чтобы не закричать, мне пришлось прикусить губу и проглотить дым. Наконец я смогла освободиться – хоп! – вылетев как пробка из бутылки, упала на землю и заскулила от боли. Сложенные крылья так сильно поцарапались об острые камни, что в серебристо-малиновой чешуе появились рваные раны.

Что сказала мама? «Твоя чешуя ещё не достаточно твёрдая даже для того, чтобы выдержать укус волка…»

Я заскрежетала зубами и с трудом поднялась на все четыре лапы, держа крылья наполовину сложенными. Я вздрагивала от каждого дуновения ветерка, но боль прошла.

Пытаться летать я сегодня не стану. Ничего страшного. Чтобы поймать добычу, мне летать не нужно.

Впервые в жизни надо мной раскинулся купол свободного голубого неба, и я тоже была свободна. У меня за спиной возвышалась зубчатая вершина горы. Передо мной простиралась поросшая лесом равнина. А между ними, спрятанные где-то в мятых предгорьях, бежали узкие каменистые тропы, которыми звери и люди ходили по своим ежедневным делам.

Ведомая запахом пищи, я стала спускаться по склону горы.

Глава 2

Охотиться оказалось труднее, чем я думала.

Спускающуюся по склону тропинку покрывала твёрдая, неровная земля, и мелкий гравий летел из-под каждого моего шага. Как бы медленно и аккуратно я ни ставила лапу, эти коварные камушки всё равно летели вперед, как шпионы, спешившие предупредить всех о моём приходе. Проведя на склоне горы около двух часов, я была готова сжечь его дотла, а мой желудок ворчал громче меня.

Снова и снова я слышала голоса птиц, которые просили, прямо-таки умоляли их съесть. Один раз я учуяла аромат восхитительных теплокровных животных, проскользнувших вниз по тропинке всего в пятнадцати метрах от меня. Так близко! Но когда я побежала, пытаясь застать их врасплох, ручеёк из камней впереди меня превратился в поток; я поскользнулась, упала и укатилась в заросли колючих ёлок. Когда я наконец добралась до нужного места, добыча давным-давно скрылась.

Это было так нечестно, просто невыносимо. Я разочарованно покачала головой. Но не могла позволить себе даже рыкнуть – из опасения, что услышат родные.

Наверное, к этому времени в нашей горе все уже проснулись. Конечно, им не придёт в голову сразу бросаться на мои поиски. Прежде я частенько уходила исследовать дальние тоннели. Но если я вскоре не вернусь, они забеспокоятся, и если найдут меня прежде, чем мне удастся поймать хотя бы кого-то, меня больше никогда не выпустят из пещеры.

Ни в коем случае нельзя возвращаться с пустыми лапами!

Вдруг я услышала тонкий мужской голосок. Он пел.

Моей добычей станет человек.

Ноздри вспыхнули, все чувства обострились, и я ощутила запах тёплого, аппетитного млекопитающего, к которому примешивался аромат горящей сосны.

Он развёл огонь. Он сидит на месте.

Он поёт.

Он меня не услышит!

Мышцы напряглись, задние лапы приготовились к прыжку. Но прыгать я не стала. Даже я не была настолько безрассудна.

Может, я и не любила человечьи книги так сильно, как Яшма, зато внимательно слушала рассказы дедушки.

Вдруг у этого человека был мушкет?[1]1
  Старинное ручное огнестрельное оружие.


[Закрыть] Или меч?

Люди – самая опасная добыча драконов. Даже мама нечасто охотилась на них в одиночку. Дедушка учил нас не приближаться к ним, когда мы одни, и выбирать более безопасную пищу. А ведь у дедушки чешуя была такой крепкой, что могла бы выдержать и удар клинка, и пулю.

Я оглядела царапины на моих ноющих крыльях и расстроенно заворчала. Здравый смысл прижимал меня к земле, как булыжник, а пустой желудок гнал вперед.

Но потом…

Ох. Я вдруг представила себе глаза Яшмы, когда я принесу в пещеру человека. По моей чешуе пробежали мурашки. Я сама. Одна!

Даже маме придётся признать, что я готова позаботиться о себе во внешнем мире. Нет лучшего способа проявить себя. Я должна это сделать!

Глубоко вздохнув, я прижалась к земле. Брюхом я задевала грязь и камни, подкрадываясь вперёд. Человек продолжал петь, и по мере приближения я стала различать слова. Он пел на знакомом мне языке:

И вьётся дорога, и вьётся дорога, и нет ей конца…

Ха! В мире нет дорог, которые бы не заканчивались где-нибудь.

Я же говорила Яшме, что у людей вместо мозгов камни!

Наконец я увидела свою добычу. Он облюбовал уютную впадину в склоне горы, с трёх сторон окружённую валунами и колючими елями. В центре неё он развёл костер и теперь сидел у огня на корточках, спиной ко мне. Напряжённо вглядываясь сквозь деревья, я затаила дыхание и крепко сжала пасть, чтобы от волнения горячий дым не вырвался наружу и не спугнул его.

Ни мушкета, ни меча у него не было. Слава богу. И он не был одним из тех редких, опасных людей, которые пользовались магией – худшей разновидностью человечьего обмана: те обычно одеты в причудливые чёрные мантии, в которых выглядят так, словно у них нет ног. Дедушка нарисовал одного из них для меня и Яшмы и заставил нас пообещать, что мы никогда не подойдём близко к такому существу – по крайней мере, пока не пройдёт сто лет с тех пор, как наша чешуя затвердеет. Однако этот человек был одет в безобидные фиолетово-розовые лохмотья, сквозь которые проглядывали тощие конечности.

Чтобы его поймать, следовало действовать быстро. Так быстро, чтобы он не успел выхватить меч или лук и стрелы из огромной сумки, лежавшей рядом с ним… или топор… или…

Я крупнее и яростнее его, сурово напомнила я себе. Я – самый страшный зверь на этой горе.

Вдруг он начал поворачиваться в мою сторону.

Сейчас! Я открыла пасть в беззвучном рёве и прыгнула.

– Ай-ай! – вскричал человек и выронил в кастрюлю то, что держал в руках. Он попятился, споткнулся о камень и упал на бок. Я победоносно бросилась к нему.

И тоже закричала, потому что мои и без того израненные крылья поцарапались о еловые ветки.

– Ай!

Я не достигла цели, и, страдая от боли и крепко прижимая крылья к туловищу, тяжело приземлилась рядом с костром.

– Ай, ай, ай.

Ой. Когда человек раскрыл глаза, я поняла, что произнесла это вслух.

– Арр-г! – Я вскочила и обнажила все пятьдесят зубов. Так-то лучше. Человек в ужасе заморгал, на его лице засверкали капельки пота. Он раскрыл рот, но не издал ни звука.

Возвышаясь над ним, я приготовилась к прыжку.

И в этот момент я почуяла его.

Соблазнительный, сладкий, диковинный аромат. Глубокий, благоухающий и струящийся прямо у меня под носом.

Я молниеносно повернула длинную шею к огню.

– Что это?

– Ч-ч-что? – Не сводя с меня глаз, человек отшатнулся ещё на шаг назад.

Мне было всё равно. Ещё успею его поймать, потом. Всё, что интересовало меня в ту минуту, – это кастрюля, которую он подвесил над огнём; кастрюля, аромат из которой расплывался во все стороны и щекотал и будоражил все мои чувства. Я захлёбывалась слюной. Это должно стать моим!

В кастрюле кипела обычная вода, но в ней виднелись коричневые завитки-усики, которые постепенно растворялись, и вода от этого становилась всё темнее и гуще.

– Что в этой кастрюле? – спросила я.

– В кастрюле? – Он застыл на месте. – Шоколад.

– Шоколад? – Я никогда не слышала о шоколаде. Яшма о нём не рассказывал, а ведь он читал все трактаты человечьих философов, которые только попадались ему в лапы. Как только могли эти философы радоваться, поедая растения, когда можно было полакомиться чем-то настолько дивным?

Я опустила морду к кастрюле так низко, насколько это было возможно, чтобы кастрюля не перевернулась. И втянула носом воздух.

О, небеса.

Волна желания накрыла меня с головой.

– Это шоколад?

До сих пор я хотела только мяса – любого: опалённого, сырого, слегка поджаренного. Я считала, что вкуснее ничего и быть не может. Но теперь…

Неужели такие же чувства Яшма испытывал к философии?

Я должна была узнать, каков шоколад на вкус. Я не проживу ни секунды, если не попробую! Я согнула шею, потянулась вперед и…

– Подожди! – вскричал человек.

Я в недоумении отшатнулась.

– Ты только что сказал мне «подожди»? – Мои израненные крылья яростно задёргались, и я в упор посмотрела на него. Он был ничтожно мал и слаб, и он не подпускал меня к моему шоколаду?

– Значит, вначале мне придётся съесть тебя, – печально сказала я.

– Нет! – Он заметался передо мной, высоко подняв руки. – Я просто хотел сказать, что шоколад ещё не готов. Я готовлю горячий шоколад. Я не успел всё перемешать. Я даже пряности не добавил!

Прищурившись, я посмотрела на него.

– Хочешь сказать, что он станет ещё вкуснее?

– Тебе ведь никогда ещё не приходилось пробовать горячий шоколад, верно? – спросил он.

– Ну, – сказала я, и вспомнила, как дедушка предостерегал меня от хитрых людей. – Может, и приходилось, – слукавила я. – Никогда не знаешь наверняка.

Он помедлил. Потом наклонился и поднял с земли деревянную ложку. Его руки дрожали.

– Поверь мне, – сказал он. – Тебе стоит немного подождать.

Не успела я ответить, как он отвернулся и принялся помешивать в кастрюле ложкой.

В ожидании я присела, внимательно наблюдая за ним.

Его лицо было напряжено и сосредоточено, и он начал насвистывать себе под нос мелодию, иногда напевая слова. Он что, снова затянул эту глупую песню? Ритм был немного другим, но кому придёт в голову слушать эту человечью чепуху? Только не мне. Я даже не старалась разобрать слова.

Хотя как только он опустил руку в карман, я одним когтем схватила его за плечо.

– Никаких мечей!

– Я… я… – Он дрожал всем телом. – Это не меч, – наконец вымолвил он. – Смотри. – Он достал из кармана мешочек. – Это корица.

Корица? Я подозрительно наклонилась к мешочку. Если он хочет меня отравить…

– Я сам съем немного, – сказал он. – Смотри. – Он опустил в мешочек дрожащий палец, зачерпнул несколько оранжево-коричневых крупинок и проглотил их. – Видишь?

Лучше того – я чувствовала. Открытый мешочек издавал чудесный аромат.

– Добавь это в кастрюлю, – приказала я. Мне хотелось понюхать эту смесь. Я уже не сомневалась, что сочетание корицы с шоколадом окажется восхитительным.

Тяжело дыша, он бросил в кастрюлю несколько крупинок.

О, я была права. Новый аромат оказался даже лучше предыдущего.

Я подумала, что мне совсем не захочется тащить его к семье, чтобы его там съели. Куда приятнее было бы держать этого человека в качестве домашнего питомца, чтобы он варил мне горячий шоколад каждый раз, как я этого захочу.

Он стал бы трудолюбивым домашним питомцем. Помешивая горячий шоколад, он продолжал насвистывать себе под нос забавный ритмичный напев. Его тело было напряжено и сосредоточенно. Наверное, я стала прислушиваться внимательнее, пытаясь уловить слова, но разве меня когда-нибудь интересовало то, что говорят люди? Кроме того, я была поглощена тем, что вдыхала сладкие запахи из кастрюли. Будь моя воля, я бы закуталась в этот аромат и часами наслаждалась им. Горячий шоколад. Вот сокровище, достойное дракона!

Я решила, что посмотрю позже, нет ли в его поклаже ещё шоколада. Я уже знала, что захочу горячего шоколада снова. И побольше.

Наконец он поднял на меня глаза и улыбнулся нервно и нерешительно.

– Готово, – сказал он. – Могу налить его в чашку или…

Я фыркнула в него дымом, едва не задевшим его лица.

– Неужели ты думаешь, что я смогу пить из ваших крошечных человечьих чашек?

– Думаю, нет, – сказал он. – Тогда пей прямо из кастрюли. – Он обернул лохмотьями свою уязвимую человечью руку, защищая её от жара, и поднял кастрюлю за длинную ручку.

– Осторожно, горячо.

Протягивая лапу, я посмотрела на него с презрением.

– Я – дракон.

Обхватив маленькую кастрюльку когтями, я сжала её как самый драгоценный камень на свете, осторожно поднесла к губам и, закрыв глаза, стала маленькими глотками пить роскошную обжигающую жидкость.

Ох-х-х!

Оказавшись на вершине блаженства, я даже пошатнулась от удовольствия.

Шоколад, шоколад, шоколад…

Ах-х-х!

Вдруг внутри меня всё взорвалось, а в глазах потемнело.