Текст книги "Лунный свет. Позволь мне остаться"

VI – Лотос

В здешних лесах роса не исчезает даже к полудню – серебристой россыпью она искрится на солнце, дожидаясь, когда зверь, птица или редкий путник коснется земли, сбрасывая дрожащие капли с молодых листьев низкорослых кустарников и зеленой травы.

Я бродил нехожеными тропами в молчаливой задумчивости. В некоторых частях леса стояла неестественная тишина – ни мышь, ни еж, ни даже сойка не попались мне, и природа, будто вымершая, в своем одиночестве застыла вне времени.

Я шел к озеру, усыпанному, как покрывалом, белым полотном кувшинок. Каково было мое изумление, когда я встретил у кромки воды графиню.

Она еще не замечала меня – она тянулась к ближайшему цветку, и в наивном упрямстве чуть сдвинутые брови на красивом лице выдали всепоглощающую сосредоточенность.

Ловко балансируя на согнутых ногах над толщей воды, она, все же, добралась до заветной кувшинки и вытянула ее вместе с длинным стеблем. Брызги с листьев пустили по поверхности рябь, а женщина выпрямилась и сделала шаг назад.

Потом она ощутила посторонний дух и повернулась в мою сторону. Она не могла меня увидеть (меня скрывал кустарник в нескольких метрах от озера), но почему-то почувствовала, что она не одна.

Она безмолвно стояла и смотрела туда, где я находился, и мне пришлось выдать свое присутствие.

– Вы не боитесь местных суеверий, – скорее больше для себя, чем для нее, промолвил я вслух, выходя из укрытия.

Цветок, казалось, еще больше ожил в ее пальцах, раскрывая лепестки.

– Я – часть этих суеверий, – хохотнула она, улыбаясь одними губами. – Мне можно ничего не бояться.

Я еще не привык к ее странному юмору – как и тогда, в галерее, она преувеличивала замковые загадки, гротескно преподнося их в стиле готических романов, – но он мне нравился. Я часто сам вдохновлялся мрачными и зловещими мотивами, однако, увы, я не подошел бы на роль главного персонажа-протагониста – скорее, я бы сыграл монстра.

– Наверное, я покажусь вам занудой, – начала она после паузы повисшего между нами молчания, – но я бы не советовала вам гулять по лесу ближе к вечеру.

Да она, верно, следила за мной или, по крайней мере, интересовалась моими передвижениями! Вчера я покидал замок и ходил к охотничьему дому, заброшенному и внезапно покинутому (судя по сохранившейся обстановке и чьих-то будто бы оставленных в спешке вещах), вернувшись только после заката.

Я внимательно посмотрел на нее, но она ничуть не смутилась.

– Все вокруг так настойчиво намекают мне на некую опасность, но никто ни разу конкретно не пояснил, в чем причина.

Я старался говорить спокойно, но внутри уже начинала клокотать обида.

Я настолько ей неприятен, что она никак не оставит мысли выгнать меня из замка? Но пока я гость графа, я не поддамся на странные женские уловки – меня ничем не испугать.

Я останусь до тех пор, пока сам не пожелаю покинуть замок.

Женщина вздохнула, отходя еще дальше от озера, теперь медленно поднимаясь по пологому склону, повернув в мою сторону голову.

– Вы замечали, как безмолвен лес? Местные хищники истребили все живое, оставив после себя пустоту, как после Судного дня. Лес небезопасен… Как, впрочем, и замок, – произнесла она.

Хм, ничего нового.

– Но вы тоже ходите в одиночку здешними тропами, вас не смущают дикие звери? – чуть резче, чем предполагал, поинтересовался я.

– Меня они знают.

Ах да, она же местный вурдалак… Как же я мог забыть.

Я засопел, невольно касаясь пальцами маски в области лба – мне вдруг захотелось уйти и закончить этот бессмысленный разговор.

Почему же все так? Только я начал привыкать к обществу графа (если я вообще могу к чему-то или кому-то привыкнуть), как объявилась эта… женщина, и все сломалось. Одним лишь своим присутствием она портила мое уединение, да еще и эти намеки…

Я сдержанно попрощался и направился в противоположную от нее сторону – лишь бы больше не пересечься в глухом лесу. Она так и продолжила стоять некоторое время с цветком кувшинки в руках, глядя мне вслед.

Я поймал себя на мысли, что если бы ее вдруг настиг хищник – волк или медведь, – я бы ничуть не расстроился.

Вечером все повторилось – и мои витиеватые рассказы (правда, теперь не про восток, а про Индию), и присутствие безучастной графини, и приходящий в восторг хозяин замка. Как я понимал, где заканчивается суровый оценивающий взор владыки и начинается восторг, почти неотличимый от его привычной надменности? Улыбка графа – более походящая на оскал – не спеша выползала на его лицо. Кому-то она показалась бы жуткой, но я, избалованный проявлениями одобрения к деятельности своей персоны, признаться, был польщен.

Я был удивлен, когда в разговор подключилась графиня.

– Пара моих знакомых – Владан понимает, о ком я говорю, – начала она с кривой усмешкой на красивом лице, – утверждают, что побывали на ритуальной церемонии секты поклонников богини Кали. Их похитили странные люди, когда они пытались влезть в какой-то храм… Опоили, лишив сознания на время, но вместо того, чтобы кинуть на жертвенный алтарь, объявили избранными. Кровь, свежерасчлененные тела, чад от благовоний, дикие обнаженные пляски и оргии, агония и прозрение… Как думаете, они просто что-то не то съели, или двух европейских туристов действительно могли избрать для тайного ритуала?

Я на какое-то время лишился дара речи. Видимо, мои повествования настолько размыли ее границы дозволенного, что сейчас, нарушая всякий общепринятый такт, женщина описала возбуждающие картинки. Да она не так проста, как кажется!

– Возможно, они просто переборщили с местными курительными смесями, – хмыкнул я. – Они должны были быть особенными, чтобы их приняли в круг избранных.

Занятно, но то, что она описала в некотором смысле произошло и со мной. Секта тугов и душителей, посвящая новичка в общество гениальных убийц, представляла его перед ликом их матери Кали. Правда, меня никто тогда не похищал – я пришел к ним добровольно; я был, пожалуй, самым специфическим учеником темного братства – не беря во внимание даже мою внешность, – однако, быстро получив необходимые знания и навыки (например, мастерское владение удавкой), я покинул их секту.

Думаю, никому еще это не удавалось, но я смог. В этом моя отличительная черта – я могу все что угодно, если хорошенько захочу.

– Они хвастались татуировкой лотоса на предплечье – небесного цвета и искусной работы. Вы слышали о такой? – вырвала меня из размышлений графиня.

Я приподнял брови, но под маской это было не столь заметно. О да, кажется, я понял, о чем речь.

– Если вы позволите, – я едва уловимо взмахнул рукой, и на столе тут же оказались лист бумаги, перо, маленькая баночка чернил, – я вам нарисую, а вы подтвердите – или опровергните – тот ли это лотос.