Текст книги "Эгоист"

Эгоист
Стейси Вегас

Глава 1

Трехэтажный особняк Шона Престона светился праздничной иллюминацией. В десять вечера намечался фейерверк. Лента дорогих автомобилей растянулась почти на километр. Сотни гостей ожидали скорого прибытия Эль Монро – новомодной попсовой певички.

Свое пятое бракосочетание Шон Престон решил отмечать с размахом. Впрочем, и четырем предыдущим все светские газеты и журналы выделили первые полосы.

Постоянные вспышки мне порядком надоели. Они выбирали самый неподходящий момент, чтобы запечатлеть молодоженов и гостей. Чем курьезнее снимки, тем лучше.

Я выбрала момент, когда толпа гостей отправилась встречать Монро. По слухам, девица любила пафос и преклонение. Для меня это будет спасением – я затеряюсь в десятках комнат, а потом найду тихий уголок в саду. На таком огромном участке и в доме, как у Престона, легко остаться незамеченной.

Хотя пока мне не удалось и это. Церемония знакомства с друзьями и родственниками моего нового отчима оказалась сущей пыткой. Я улыбалась, кивала, отвечала, жала руки и даже смеялась. Но как же мне было неуютно! Я едва знаю этих людей, а они болтают со мной, будто мы знакомы много лет. И смотрят так оценивающе…

Мама, казалось, не замечала меня. Она порхала между гостей, одаряя их ослепительной улыбкой. Обнимала Шона и смачно впивалась в него поцелуем прямо перед камерами репортеров.

– Софи, идем, я познакомлю тебя со своим сыном! – Шон поманил меня к себе. – В этой суете я не успел вас представить!

Шон подвел ко мне высокого парня лет двадцати. Он смотрел на меня в упор, без тени улыбки или радушия. Прямой взгляд черных глаз был исключительно оценивающий.

– Это Софи, твоя сводная сестричка, а это Кристофер.

Кристофер смерил меня презрительно-насмешливым взглядом. Я смутилась, но постаралась встретить его взгляд достойно, в свою очередь принявшись изучать его. Темно-каштановые волосы растрепаны. Сложно понять, от небрежности или этот беспорядок – результат работы стилиста, но он удивительно идет парню. Делает его более мужественным, более живым. Только смокинг в дополнение к этим живописным лохмам кажется не вполне уместным.

Слегка ассиметричное лицо красиво. Он не смазлив, как мальчики с обложки, и не миловиден, как некоторые школьники. Это настоящая, зрелая красота. Дикая, необузданная. Опасная. С таким точно не соскучишься, но я подобных знакомств избегала: никогда не знаешь, куда они могут тебя завести.

Черные глаза смотрели в упор, угрюмо и нагло. При этом держался он довольно раскованно, не прятал руки, не отводил глаза. Его угрюмость явно не была результатом стеснительности, скорее, выдавала тяжелый характер.

Вот этот-то взгляд и смутил меня больше всего. Он будил во мне странные, противоречивые чувства. Желание бежать от него подальше – самое разумное, что можно было себе представить. И в то же время абсолютно противоестественное влечение. Необъяснимую тягу прикоснуться к нему, позволить и ему касаться своего тела…

Я поспешно опустила глаза. Надеюсь, они не выдали моих чувств, а то мама не раз говорила, что я недостаточно кокетлива. Что любой может читать меня как раскрытую книгу. Лучше уж я послушаюсь первого голоса, советующего избегать этого опасного парня. И уже следующее мгновение доказало мне, что я права.

– Ну что, сестричка, познакомимся поближе? – Кристофер приобнял меня за плечи. Руки сильные, железная хватка. Кажется, именно такие объятия выдают надежного мужчину. Но не в этом случае. Сейчас мне хотелось поскорее вырваться из этого стального кольца и улизнуть куда-нибудь.

Мне совсем не понравились интонации его голоса. Вспомнились мамины слова: «Мальчишке с детства было позволено все. Теперь это жутко избалованный и циничный тип. Мне стоило больших усилий завоевать хоть кроху его уважения».

– Эй, полегче! – отец предостерегающе посмотрел на сына. Но тот лишь улыбнулся.

– Не то что, папа? Лишишь меня наследства? – он насмешливо окинул отца взглядом. – Я лишь хотел показать Софи все укромные местечки нашего домика. Ведь она теперь здесь хозяйка! – сын будто оправдывался, но его голос был полон желчи.

Назревала ссора, и я осторожно освободилась из кольца сильных рук, а потом как можно более незаметно покинула отца и сына. Если первый был довольно мил, то второй просто отъявленный хам.

Я забрела в очередную пустую комнату. Конечно, она была не пустая – обставлена со вкусом и дорого. Но в ней никто не жил. В этом доме полно таких комнат.

Я села на диван, но в этом дорогущем вечернем платье было ужасно неудобно. Быстрее бы снять его – и вообще, быстрее бы кончился этот вечер!

Внезапно дверь отворилась и вошла мама.

– Софи, ну что же ты! Зачем ты спряталась?

– Я не спряталась, устала просто… – Мне совсем не хотелось портить маме ее праздник.

– Глупышка, это твой шанс!

– На что, мама?

Мама возвела глаза с наращенными ресницами к потолку.

– Дорогая, тебе девятнадцать лет. Нельзя быть такой наивной! Когда умер твой отец, нам пришлось очень тяжело. Но я сделала все, чтобы выбраться из той дыры, в которой мы прозябали.

«Дыры»! Это так она говорит про наш тихий, утопающий в зелени городок. Где по утрам булочник стучит в окно, чтобы сообщить – хлеб уже в печи, где стоит наш крошечный домик, выкрашенный синей и белой краской, где к речке бежит крутая тропинка, а внизу уютный пляж… Дыра! Там все были так счастливы! Вернее, мы с папой. Маме вечно хотелось другого. Шума, блеска большого города. Поэтому когда папа умер, она через месяц собрала вещи и уехала. А я осталась с тетей Эн. Доучилась в школе, поступила в колледж. Работала у тети, в ее цветочной лавочке.

Мама вернулась внезапно. К дому подкатил красный новенький кабриолет, и из него вышла мама. Я не сразу ее узнала: она сделала несколько пластических операций, помолодела и изменилась.

С порога объявила, что выходит замуж и теперь наша жизнь улажена. Тогда я спросила, что значит «улажена»? Она засмеялась и сказала, что теперь мне не надо работать, я буду учиться в престижном университете, и самое главное – в мегаполисе полно успешных молодых людей.

Все это случилось неделю назад. Из воспоминаний меня вытянула мама:

– Посмотри на себя – она подвела меня к зеркалу. – Ты красавица! Точеная фигурка, а волосы!

Мать провела рукой по моим волосам. Она будто бы и правда любовалась мной. Но при этом смотрела оценивающе. Будто я была товаром, который она хотела бы продать.

– Глаза у тебя папины, огромные и синие, а кожа как у меня. Белоснежка! С такими данными тебе суждено иметь состоятельного мужа и не прозябать, как я, всю молодость в глуши.

Я сделала шаг назад, вывернувшись из ее объятий. Точно. Товар. Вот как она меня воспринимает!

– Я слышала, как тобой восхищались. Мистер Томпсон сравнил тебя с Мареной!

Мне стало смешно:

– Мама, кто такая Марена?

– Я не знаю… Но наверняка она красавица! Так что вперед, дорогая! Здесь масса достойных людей.

Я отстраненно слушала маму. Она едва знакома с этими людьми, откуда ей известно про их достоинства и недостатки?

На улице раздались восторженные крики, и мама встрепенулась:

– Монро приехала. Детка, пошли со мной!

Следующие полчаса я толкалась в толпе, не зная, как бы мне опять незаметно исчезнуть. Но мама вновь обнаружила меня. Она подвела полного, не опрятного мужчину. Первое, что я почувствовала, был этот жуткий запах пота. Я инстинктивно отшатнулась.

– Дорогая, удели минутку мистеру Дину! – и мама растворилась в толпе.

– Добрый вечер, прекрасная Софи! – мужчина галантно поклонился, заграбастав мою руку в свою. Я не успела опомниться, как он стал покрывать мою ладонь мелкими и жадными поцелуями.

Это было так неожиданно, что на мгновение я растерялась. Но потом омерзение взяло верх. Одни его потные, липкие руки могли внушить стойкое отвращение. А уж то, что он касался моей кожи своими губами… Бррр! Я силилась вырвать руку, но он был сильнее. Толстяк отпустил меня сам.

– Не пугайтесь! Все мои модели знают, что я испытываю страсть к женским рукам. А ваши ручки – это нечто особенное! Я смотрю на них весь вечер. Когда вы придете в мою студию и мы пообщаемся поближе, вы поймете: я совсем не страшный. Донни Дин – к вашим услугам в любое время дня и особенно ночи! – он облизнул свои толстые губы и вновь вперил взгляд в мои руки.

– Извините, я совсем не фотогенична, – пробормотала я и выбежала на балкон.

То, что на балконе стоял мужчина, я заметила не сразу. Ощущение мерзости от общения с Дином не проходило, и я не знала, куда себя деть.

– А у тебя другая тактика, я смотрю, – насмешливый голос раздался над моим ухом. Я обернулась и увидела Кристофера, который подошел ко мне сзади. Он прижался ко мне вплотную, а две руки положил на перила – деваться мне было некуда.

– Я не понимаю вас… тебя, то есть.

– Да ладно… Мамочка у тебя бойкая, а ты у нас вся такая невинная скромница. За неделю, что ты здесь, я не видел тебя в клубах и кафе – сидела как мышка в своей комнате.

– Пусти меня – твердо сказала я, внутри замирая от страха.

– Да ладно, куда? К Дину? Презабавный тип. Специализируется на эротическом фото. У меня есть коллекция его работ. Хочешь, покажу?

От Кристофера пахло алкоголем, краем глаза я заметила, что он закрыл дверь на балкон – мы были совершенно одни. Чувство опасности усилилось, еще немного – и оно перерастет в настоящую панику. И в то же время я чувствовала необъяснимое притяжение. Наверное, то же самое ощущает мотылек, летящий на пламя свечи.

– Пусти меня сейчас же! – я стала толкать своего «брата», но он даже не шелохнулся. Силы были неравны.

– Конечно, я тебя пущу. Там полон зал богатеньких олухов, которых надо окрутить – так беги, не теряй времени! – эти слова он прошептал мне прямо на ухо, потираясь щетиной о мою щеку. Я выбежала с балкона с одним желанием – быстро собрать вещи и уехать из этого дома.

Но вместо этого я опять нашла пустую комнату и разрыдалась. Столько гадостей я не слышала за всю свою жизнь! Причем возразить на них было нечего. Не буду же я распинаться перед этим избалованным мальчишкой, доказывая, что это маме, а не мне, потребовалось срочно «пристроить» меня!

Мне вдруг вспомнились слова мамы: «хоть кроху его уважения». Да кто они такие, чтобы оскорблять Софи Брентон? Я дочь своего отца и не позволю, чтобы со мной так обращались. Я вытерла слезы, подправила макияж и вышла к гостям.

Первым, кого я увидела, был Кристофер, он похлопывал по плечу Дина. Они смеялись.

Я подошла и взяла бокал шампанского. Отпила немного, посмотрела на Кристофера. Он заметил меня и с улыбкой подошел ко мне:

– Сестренка, вот уж не ожидал так скоро тебя увидеть! Мне показалось, я чем-то расстроил тебя. Ты плакала? – его голос был полон насмешливого участия.

– Тебе показалось. Я и правда была на балконе, но там был ужасный запах, и я ушла. Скажите, тут давно чистили бассейны? Запах гнили стоит по всему дому!

Кристофер с удивлением поднял бровь. Видно не ожидал, что я дам ему отпор.

– Знаете, сейчас такая ленивая и наглая прислуга, что все время занята не тем, чем надо. Вот однажды мы наняли горничную, так она вместо мытья унитазов стала флиртовать с моим отцом. Представляете? – Кристофер отпил шампанское и зло прищурился, глядя на меня.

Это же он о моей матери! Внутри все закипало. Но я ответила ему в тон:

– Какой ужас! Говорят, состоятельные люди вообще имеют слабость к обслуживающему персоналу! – я с деланной грустью покачала головой.

Но, думаю, «братик» хорошо меня понял. Третья и четвертая жена Шона были работница с заправки и официантка из кафе быстрого обслуживания соответственно.

Кристофер усмехнулся.

– Знаете, эта горничная была столь нагла, что притащила в дом еще и свою дочь. Видно, чтобы продать ее подороже.

Потом была вспышка. Моя чудная рука, которую так воспевал Дин, словно зажила своей жизнью и помимо моей воли с яростью плеснула Кристоферу в лицо полный бокал шампанского, а затем швырнула хрусталь на пол.

Я, задыхаясь от негодования, расталкивая гостей, выбралась в сад и в изнеможении опустилась на скамью. Отвратительный вечер!

Глава 2

Вечер свадьбы стал одним из самых отвратительных в моей жизни. Я пряталась по углам от гостей, которых позабавила моя выходка с шампанским, от матери, которая была в шоке от моего поведения, от Шона, который отругал Кристофера, и, конечно, от самого Кристофера.

Ну и что мне делать дальше? Объявить, что я уезжаю, и собрать чемоданы? Восседать за столом гордо и молчаливо, показывая всем видом – теперь я тоже имею право находиться здесь? Начать язвить и доводить Кристофера?

Голова шла кругом от этих вопросов, которые так внезапно поставила передо мной жизнь. Сложись все иначе, я бы, наверно, не терзала б себя такими мыслями. Была бы столь же уверенна и смела, как те девушки, что весь вечер не отходили от Кристофера и других мужчин. Но мама тоже отнюдь не робкого десятка, раз очутилась в этом доме на правах жены миллионера. Только вот я совсем, совсем не в нее.

Я наблюдала из комнаты на третьем этаже, как отъезжают машины с гостями. Собраться с силами и выйти на несколько минут к гостям я так и не сумела. Впрочем, не думаю, что они расстроились оттого, что не удалось со мной попрощаться.

В комнату постучали. Это была мама:

– София, мне нужно поговорить с тобой…

Ох, мама назвала меня полным именем, а не Софи. Значит, она недовольна мной. А это слезы, причитания, упреки.

– Давай завтра… – попыталась отсрочить неизбежное я. – Я устала…

– Я жду тебя в гостиной. Гости разъехались, спускайся.

В гостиной кроме мамы оказались еще Шон и Кристофер. Хозяин дома сидел в кресле, нервно покачивая ногой. Кристофер стоял рядом. Увидев меня, он робко улыбнулся и отвел глаза в сторону. Между отцом и сыном чувствовалось напряжение.

Мама встала за креслом, на котором сидел Шон, и вперила в меня взгляд, полный печали и укора.

– Раз все собрались, пора обсудить сегодняшний вечер, – Шон обвел нас озабоченным взглядом.

– Сегодня было значимое событие для нас с Оливией. Мы стали семьей, но и вы – он указал на нас с Кристофером, – тоже. Я не требую от вас родственной любви и преданности.

– Но – он поднял палец вверх – уважение друг к другу у вас быть обязано. – Я заметила, как при этих словах по губам Кристофера пробежала и исчезла ядовитая усмешка.

– То, что произошло сегодня – абсолютно не допустимо. Я понимаю…

Мама, которая до этого лишь кивала головой в знак полного согласия, решила тоже приложить руку к примирению.

– Шон, ты слишком мягок. Облить шампанским едва знакомого человека, собственного брата, пусть даже и сводного, да на свадьбе родной матери – это верх распущенности! – Мама была возмущена больше «пострадавшей» стороны и хотела, чтобы ее негодование видели все.

– Софи, детка! Я разве этому тебя учила? – она вопросительно посмотрела на меня.

Я молчала. Что я могла ответить? Рассказать, как этот наглец хамил мне? Тем более, сейчас он выглядел подозрительно тихим и виноватым. Ни дерзкого взгляда, ни грубых слов – ничего. Стоит, опустив голову, и лишь изредка пробегает по собравшимся быстрым, цепким взглядом.

– Оливия, я знаю своего сына. Он может вывести из себя кого угодно. Поэтому…

– Поэтому я принимаю всю вину на себя, – вкрадчиво произнес Кристофер, поднимая голову. – Всему виной алкоголь. Я действительно перебрал… и вел себя как свинья, – он с досадой махнул рукой.

– Мне больше нечего сказать в свое оправдание. Единственное – прошу прекрасную Софи простить своего непутевого братца. Я сказал совершенно непозволительные вещи, – он закусил губу и вопросительно посмотрел на меня. К его просительно-извиняющемуся взгляду присоединились полные надежды взоры Шона и мамы.

Растерянность охватила меня. Я ожидала от Кристофера полного отрицания своей вины и продолжения насмешек. Но он признал свое недопустимое поведение, просит прощения с таким искренним сожалением…

Если сейчас я буду продолжать дуться, я выставлю себя просто в глупейшем виде. Кристофер, видимо, из тех, кто не умеет сдерживаться, а потом искренне сожалеет о том, что натворил. В конце концов, мы же взрослые люди. А мой отец всегда говорил, что прощение – это самый великий талант человека. Нехорошо начинать новую жизнь со ссоры. Но та усмешка… Она никак не вязалась с образом кающегося грешника. Но выбора у меня не было.

Я кивнула Кристоферу и улыбнулась ему. А он в ответ подарил мне такую радостную и искреннюю улыбку, что на секунду подумалось – сводный брат неплохой человек. Мама и Шон испустили вздох облегчения: ссора исчерпала себя…

– Я совершила глупый поступок и признаю это. Надеюсь, мы оба больше не будем позволять себе таких выходок, – я посмотрела на Кристофера, и тот утвердительно закивал головой, выражая полную готовность соблюдать правила приличия.

Мама с энтузиазмом воскликнула:

– Давайте завершим этот день первым настоящим семейным объятием! – Мы все обнялись.

– Это только начало, прекрасная Софи, – он коснулся языком мочки уха. Потом резко отпрянул и с радушной улыбкой пожал руку отцу, не глядя на меня.

Шон с Оливией удалились, пожелав нам спокойной ночи. Кристофер тоже направился к выходу, но потом вдруг круто развернулся, оглядел меня с ног до головы. Усмехнулся и вышел.

А я осталась одна с сердцем, полным страха и тревог. Я до сих пор ощущала на себе крепкие – слишком крепкие! – объятия Кристофера. В голове набатным колоколом звенели слова, которые он страстно прошептал мне на ухо:

Как легко и просто я попала в ловушку, которую для меня приготовил Кристофер. Что же ждет меня дальше?

Глава 3

Я брела по бесконечным коридорам, не зная, где находится моя комната. Чтобы изучить планировку этого дома, надо потратить не один день… Но будут ли они у меня, да и нужно ли мне это. Слова Кристофера не оставляли сомнений: он не даст мне житья. И когда ждать следующего нападения, я не знала.

А больше всего пугало то, что я даже не могла представить, как отреагирую на его следующую выходку. То, как он обнял меня, его вкрадчивый шепот, прикосновение языка к мочке… Это пугало и отталкивало. Но разве на пару мгновений мое тело не начало млеть от странного, до сих пор не знакомого мне блаженства?

Я вспомнила, как к моей руке прикасались губы Донни Дина. Там я чувствовала только омерзение. Словно по обнаженной коже ползла толстая, липкая жаба. С Кристофером – совсем другое дело. Его прикосновения были мне… приятны. И это настораживало больше всего.

Внезапно появилась мама, подхватила меня под руку и вызвалась проводить меня до моей комнаты. Да уж, она-то тут освоилась прочно.

– Софи, крошка! Как я рада, что ты проявила благоразумие, и примирение свершилось! – она плотнее прижала меня к себе, выказывая свое полное удовлетворение.

Я лишь вяло улыбнулась ей в ответ. Свершилось, конечно!

– Знаешь, Кристофер, конечно, далеко не паинька. И с Шоном у них напряженные отношения… Да ладно, это их дело. Главное, чтобы между вами не было… недоразумений.

Я кивала головой и этим окончательно успокоила маму. Мир и дружба! Но как-то будет на самом деле!

– Спокойной ночи, Софи!

– И тебе, мама!

В комнате было прохладно и царил полумрак. Я без сил опустилась в кресло. Как хорошо побыть одной! Тишина, мерцает ночник, легкий аромат цветов. В этом доме принято ставить в комнаты букеты живых цветов. Хорошее правило, оно мне нравится. Что-то же должно нравиться в этом доме!

Я сняла платье и бережно повесила его в шкаф. Его прислал мне Шон в первый же день приезда. Подарок был щедрым – работа известного кутюрье.

А теперь – скорее принять ванну. Я бросила в воду пару горстей лепестков роз – красиво! Не знаю, сколько продолжалось мое блаженство. По телу струилась прохладная вода, кружили в танце белые, розовые и красные лепестки цветов – покой!

Жаль, он мнимый. И завтра снова предстоит встретить Кристофера. Хотя мама говорила, что он часто отсутствует дома. Может, мне повезет, и его не будет хотя бы пару дней! Слова, которые он ядовито прошептал мне на ухо, не выходили из головы – за что можно так ненавидеть едва знакомого человека! Или для него это просто забавная игра «доведи провинциалку»?

Я вздохнула и выбралась из ванны. Заботливая Мари, горничная, обслуживающая этаж, повесила белое и пушистое полотенце. Я закуталась в него и, довольная, вышла из ванны. Сейчас попью ромашковый чай с медом и лягу спать. Наверное, Мари уже принесла его.

В приятном полумраке я не торопясь встала перед зеркалом и распустила косу, скрученную на голове. Длинные, слегка вьющиеся пряди послушно проскальзывали через зубчики расчески. Тетя Энн права – расчесывание волос успокаивает. Я потянулась к кнопке вызова прислуги, как вдруг из полумрака раздался голос:

– Твой ромашковый чай уже на столе.

Я вздрогнула, расческа выпала из рук. Резко обернулась – в кресле я увидела очертания мужской фигуры. Это был Кристофер! Кристофер в моей комнате! – Резким движением я включила верхний свет. Передо мной, вальяжно развалившись, сидел мой сводный брат. Несколько секунд мы вызывающе смотрели друг на друга. Он снял смокинг и уже не был похож на светского хлыща. Белая футболка оттеняла смуглую кожу, мягкие каштановые волосы небрежно спадали на лоб.

– Что ты здесь делаешь? – я была напугана и возмущена одновременно. – Неужели даже в своей комнате я не могу рассчитывать на покой!

Он молчал и с ироничной улыбкой продолжал смотреть на меня.

– Что тебе от меня надо? – мне казалось, что я сурово отчеканила слова. Но он лишь залился громким смехом. Видимо, я смотрелась не очень угрожающе.

– Да ничего, детка. Я просто перепутал комнаты! – он поднял руки вверх, словно доказывая жестом – чистая случайность, никаких злых умыслов.

Но его смех разозлил меня. Смешно! Ему смешно доводить меня, издеваться! Нет тут никакой ненависти. Я для него просто мышонок, маленький и глупый. Который гулял в саду, а потом вдруг забрел в дом, где живет разбалованный кот – любимчик хозяев. И теперь этот наглый котяра, который маялся от лени, нашел себе забаву – терзать мышонка. Нет уж, такой номер со мной не пройдет.

Видимо, он заметил, как изменился мой взгляд. Встал и сунул руки в карманы джинсов:

– Я уже ухожу! – но его слова шли вразрез с действиями – он подходил ко мне все ближе и ближе. Впиваясь черными глазами в мое лицо, волосы, фигуру. Невольно я сделала шаг назад, потом еще один. В голове проносились сумбурные обрывки мыслей. Что он задумал?

Вдруг Кристофер резко вытащил руку из карманов и с силой потянул за полотенце, в которое я укуталась.

Мягкая ткань легко проскользнула по обнаженному телу и упала на пол. Я стояла перед ним полностью обнаженная и беззащитная. Долю секунды мы стояли друг против друга.

Я чувствовала, как жар стыда опаляет тело, мне казалось, если я сделаю хоть малейшее движение, мой позор будет окончательным. Поэтому я стояла перед своим мучителем, не делая попыток прикрыть абсолютную наготу. Кристофер стоял в полушаге от меня. Секунду он шарил по моему телу глазами, а потом, вдруг осознав немыслимую дерзость своего поступка, резко опустил глаза. Мотнул головой, словно отгоняя наваждение, и быстрым шагом направился к двери.

Я, не отрываясь, смотрела ему вслед. На пороге он обернулся и вновь бросил на меня взгляд. В нем я прочитала вполне оформившееся желание – завладеть мною. Дверь бесшумно захлопнулась, и я осталась одна.

Медленно, словно во сне, я подняла полотенце и накинула на плечи. За шампанское он расплатился со мной сполна. А его последний взгляд предвещал еще большие неприятности.

Но разве к стыду и гневу не примешивалась толика возбуждения? Я помотала головой, неосознанно копируя его жест. Похоже, не только ему требовалось избавиться от наваждения!