Текст книги "Джарег"

Стивен Браст
Джарег

ПРОЛОГ

Есть некое сходство, если мне будет дозволено прибегнуть к незамысловатой метафоре, между ощущением ледяного ветра и ощущением лезвия кинжала, когда таковые касаются затылка. Если постараться, я могу вызвать воспоминания как о том, так и о другом. Ледяной ветер неизменно оказывается более приятным. Вот, скажем…

Мне одиннадцать лет, я убираю грязную посуду в ресторане отца. Вечер выдался спокойным, в зале всего лишь несколько посетителей. Небольшая компания только что освободила один из столов, и я направился к нему.

В углу устроилась парочка – он и она. Оба, естественно, драгейриане. Люди редко к нам заходили; возможно, потому, что мы тоже были людьми, и они не хотели это подчеркивать – не знаю. Мой отец и сам избегал иметь дело с выходцами с Востока.

У дальней стены сидели трое. Драгейриане. Я отметил, что посетители, вставшие из-за столика, который я убирал, не оставили чаевых. И тут услышал восклицание у себя за спиной.

Обернувшись, я заметил, как драгейрианин из троицы, что занимала дальний стол, уронил голову в тарелку, где лежала нога лиорна с красным перцем. Отец разрешил мне приготовить соус, и в первый момент – вот глупость! – я испугался, что сделал что-нибудь не так.

Двое других быстро встали – казалось, они совсем не обеспокоены тем, что случилось с их приятелем – и направились к двери. Тут я сообразил, что платить наши гости не собираются. Я поискал глазами отца, но он ушел на кухню.

Потом я снова взглянул на стол, размышляя над тем, что сделать прежде – помочь задыхающемуся типу или попытаться перехватить двух других, которые уходили, не заплатив по счету.

И вдруг я увидел кровь.

Рукоять кинжала торчала из горла парня, лицо которого покоилось на тарелке рядом с ногой лиорна. До меня постепенно начало доходить, что здесь произошло, и я решил – нет, пожалуй, не стоит требовать у покидающих нас джентльменов плату за ужин.

Они не бежали, даже не торопились. Просто быстро и спокойно прошли мимо меня к двери. Я не шевелился. Мне кажется, и не дышал. Помню, как вдруг отчетливо ощутил биение собственного сердца.

Неожиданно я понял, что один из них остановился у меня за спиной. Я замер на месте, мысленно вознося молитву Вирре, Богине Демонов.

В следующее мгновение что-то холодное и твердое коснулось моего затылка. Я был так напуган, что даже не вздрогнул, просто не мог. Мне хотелось закрыть глаза, но у меня ничего не получилось, я стоял и смотрел прямо перед собой. Только сейчас я заметил, что за мной наблюдает драгейрианская девушка. Она начала медленно подниматься со своего места. Спутник девушки протянул руку, видимо, хотел остановить, но она стряхнула ее.

Я услышал тихий ласковый голос у своего уха:

– Ты ничего не видел. Ясно?

С высоты моего нынешнего опыта могу совершенно уверенно сказать, что мне не угрожала настоящая опасность – если бы у того типа возникло желание меня прикончить, он бы уже сделал это. Однако я был молод и дрожал от страха. Я понимал, что мне следует кивнуть, но не мог. Драгейрианская девушка была уже почти рядом с нами – вероятно, стоявший у меня за спиной негодяй ее увидел, потому что лезвие кинжала исчезло, а в следующее мгновение послышались удаляющиеся шаги.

Меня отчаянно трясло. Высокая драгейрианка мягко положила руку мне на плечо, и у нее на лице появилось сочувствие. Никогда прежде ни один драгейрианин так на меня не смотрел – в некотором смысле ощущение оказалось не менее жутким, чем пережитое несколько минут назад. Мне страшно захотелось спрятать голову у нее на груди, но я сдержался. Тут только я услышал, что она говорит со мной, пытается успокоить.

– Не волнуйся, они уже ушли. Ничего больше не случится. Не беспокойся, с тобой все будет в порядке…

Из соседней комнаты выскочил отец.

– Влад, – позвал он, – что здесь происходит? Почему…

И застыл на месте – увидел тело. Его стошнило, и мне стало за него стыдно. Рука на моем плече напряглась. Я почувствовал, что перестал дрожать, и посмотрел на стоящую передо мной девушку.

Девушка? Судить о ее возрасте мне было трудно. Впрочем, поскольку она являлась драгейрианкой, ей могло быть от ста до тысячи лет. В одежде преобладали серые и черные цвета, из чего следовало, что она принадлежит к Дому Джарега. Ее спутник, который направился к нам, тоже был джарегом. Троица, еще недавно сидевшая в углу, принадлежала к тому же Дому. В этом не было ничего особенного: в основном наш ресторанчик посещали джареги да изредка теклы (каждый Дом драгейриан носит имя одного из местных животных).

Спутник девушки остановился у нее за спиной,

– Тебя зовут Влад? – спросила она.

Я кивнул.

– А меня – Кайра.

Я снова только кивнул. Она улыбнулась мне, а потом повернулась к своему спутнику. Они расплатились по счету и ушли. А я принялся убирать за умершим – и моим отцом.

«Кайра, – подумал я, – я тебя не забуду».

Когда спустя некоторое время явилась стража, я был на кухне и слышал отца, заявившего, что никто не видел, как произошло убийство, поскольку все находились на кухне. Однако я не забыл ощущение от прикосновения лезвия кинжала к затылку.

И еще одно мгновение.

Мне только-только исполнилось шестнадцать, я шагал через джунгли, раскинувшиеся к западу от Адриланки. До города оставалось больше ста миль, наступила ночь. Я наслаждался ощущением одиночества и чувством легкого страха, размышляя о возможности встречи с диким тсером, лиорном или даже, да охранит меня Вирра, с драконом.

Земля у меня под ногами то хрустела, то хлюпала. Я не пытался двигаться тихо; наоборот, надеялся, что шум моих шагов отпугнет любого опасного зверя. Теперь я бы не стал вести себя подобным образом.

Я поднял голову, но небо над Драгейрианской Империей затянула сплошная пелена туч. Мой дедушка говорил, что на нашей родине, на Востоке, не бывает такого оранжево-красного неба, а по ночам можно увидеть звезды. И я смотрел на них его глазами. Он открывал мне свой разум, обучая колдовству. Именно желание познать все тайны колдовства и привели меня в возрасте шестнадцати лет в джунгли.

Небо давало достаточно света, и я видел землю под ногами. Я не обращал внимания на царапины, которые оставляла на лице и руках листва. Тошнота, появившаяся после того, как я телепортировался сюда, постепенно проходила.

Получилось весьма забавно: я использовал драгейрианскую магию, чтобы перенестись туда, где должен был проходить очередной этап моего обучения колдовству. Я поправил заплечный мешок и остановился на поляне.

Пожалуй, эта вполне подойдет, решил я. Круглое открытое пространство футов на сорок густо заросло травой. Я обошел прогалину, напрягая глаза и стараясь все как следует разглядеть. Не хватает только наткнуться на сеть креоты.

Но поляна была пуста. Я остановился и опустил мешок на землю. Достал маленькую жаровню, мешок с углями, черную свечу, палочку благовоний, мертвую теклу и несколько сухих листьев растения горинт, которое считается священным в некоторых религиозных культах Востока.

Я тщательно растер листья в порошок, потом обошел поляну и рассыпал порошок по ее границе.

Вернулся в центр. Уселся и довольно долго выполнял ритуал расслабления каждой мышцы, пока почти не вошел в транс. А когда тело сумело избавиться от напряжения, разуму ничего не оставалось, как последовать за ним. И тогда я начал медленно, по одному, укладывать угли в жаровню. Сначала некоторое время держал их в руках, стараясь ощутить форму и фактуру, так что мои ладони быстро перепачкались в саже.

Во время колдовства любая мелочь превращается в своего рода церемонию. Еще до того, как начинаются настоящие заклинания, все следует самым тщательным образом подготовить. Конечно, можно сосредоточиться на желаемом результате и надеяться на успех. Однако шансы в этом случае не слишком велики. Когда ведешь себя как положено, колдовство почему-то приносит куда большее удовлетворение, чем магия.

Уложив угли в жаровню, я добавил к ним благовония. Взяв свечу, долго и пристально смотрел на фитиль, приказывая ему зажечься. Естественно, я мог использовать огниво или магию, но мне хотелось создать у себя нужное настроение.

Мне кажется, джунгли – весьма подходящее место для занятий колдовством. Прошло всего несколько минут, и фитиль задымился, а вскоре возник маленький язычок пламени. Я обрадовался, что совсем не почувствовал утомления, которое сопровождает любое серьезное заклинание. Еще недавно я так слабел после зажигания свечи, что мне не хватало сил даже на псионическое общение.

Я учусь, дедушка.

Потом я поджег угли при помощи свечи и мысленно приказал огню разгореться поярче. Когда пламя весело заплясало на углях, я поставил свечу на землю. Тонкий аромат благовоний коснулся ноздрей, и я закрыл глаза. Порошок из листьев горинта помешает случайному животному проникнуть на поляну и отвлечь меня. Я ждал.

Спустя некоторое время – не знаю, сколько прошло – я открыл глаза. Угли мягко светились. Благовония напоили воздух сладостным ароматом. Звуки джунглей не проникали на поляну сквозь густой кустарник. Я был готов.

Пристально посмотрел на тлеющие угли, стараясь дышать ровнее, и начал произносить заклинание – очень медленно, как меня учили. Я бросал каждое слово, посылая его в джунгли так, чтобы оно проникло как можно дальше. «Это старое заклинание, – говорил дед, – его используют на Востоке вот уже тысячу лет, не меняя ни единого звука».

Я старательно выговаривал каждое слово, позволяя языку и небу ощутить его во всей полноте, заставляя мозг оценить каждую посланную мысль. Покидая меня, они оставляли след в моем мозгу, точно сами по себе являлись живыми существами.

Последние отзвуки заклинания медленно умирали в ночных джунглях, забирая с собой часть моего сознания.

Теперь я и в самом деле почувствовал страшную усталость. Как и всегда после сотворения заклинания такой силы, мне приходилось бороться с неотвратимым желанием впасть в глубокий транс. Я старался дышать ровно и глубоко. Как во сне, поднял мертвую теклу и отнес к краю поляны, где мог бы видеть ее со своего места в центре. И принялся ждать. Мне показалось, что прошло всего несколько минут, когда неподалеку послышался шелест крыльев. Открыв глаза, я увидел, как на землю рядом с мертвой теклой опустился джарег. Он смотрел на меня.

Некоторое время мы разглядывали друг друга, а потом он осторожно придвинулся к текле и отведал кусочек моего дара. Для особи женского пола джарег был среднего размера, для самца – довольно крупным. Если заклинание сработало, значит, прилетела самка. Размах крыльев джарега равнялся расстоянию от моего плеча до запястья – чуть меньше, чем от змееподобной головы до кончика хвоста. Раздвоенный язык каждый раз касался тела грызуна, словно пробуя следующий кусочек мяса. Потом джарег откусывал, медленно жевал и проглатывал очередную порцию угощения. И все время внимательно за мной наблюдал.

Когда джарег почти закончил трапезу, я начал готовиться к псионическому контакту. Меня переполняли надежды.

Вскоре контакт возник. Я почувствовал короткую вопросительную мысль и позволил ей вырасти. Она стала различимой.

– Что ты хочешь? – «услышал»я с поразительной четкостью.

Вот теперь мне предстоит настоящее испытание. Если джарег явился в результате заклинания, то это самка с гнездом полным яиц, и мое предложение не вызовет у нее приступа безумной ярости. Если же мимо пролетал самец и заметил мертвую теклу, у меня могут возникнуть серьезные проблемы. Я прихватил с собой кое-какие травы, чтобы защититься от яда джарега, однако никто заранее не знает, каким будет результат.

– Мать, – подумал я, стараясь, чтобы моя мысль была максимально ясной, – я хотел бы получить одно из твоих яиц.

Она не бросилась на меня, и я не ощутил не удивления, ни разгорающейся ярости. Хорошо. Мое заклинание привело ее сюда, и она по крайней мере готова торговаться. Я почувствовал, как во мне растет возбуждение, но отчаянным усилием воли подавил его. И полностью сосредоточился на сидящей передо мной самке джарега. Теперь все зависело от того, что джарег думает обо мне.

– Что, – спросила она, – ты можешь ему предложить?

– Долгую жизнь, – ответил я. – И свежее красное мясо без борьбы, и еще свою дружбу.

Она немного подумала, а потом сказала:

– А что ты попросишь взамен?

– Я попрошу помощи в моих трудах, которую способен оказать мне твой ребенок. Я попрошу поделиться со мной мудростью, и я попрошу его дружбы.

Некоторое время ничего не происходило. Она стояла рядом с остатками теклы и смотрела на меня. А потом проговорила:

– Я подойду к тебе.

И подошла. У нее были длинные и острые когти, которые больше подходили для бега, чем для схватки. После сытной трапезы часто оказывается, что джарег слишком тяжел, чтобы взлететь в воздух, поэтому ему приходится убегать, спасаясь от своих врагов.

Самка остановилась рядом и посмотрела мне в глаза. У меня возникло очень необычное ощущение: в маленьких змеиных глазках светился разум, я общался почти на человеческом уровне с существом, чей мозг не превышал фаланги моего пальца. Я довольно долго не осознавал неестественности этой ситуации.

Спустя некоторое время самка «заговорила»:

– Подожди здесь.

Потом повернулась и распростерла свои крылья летучей мыши. Ей пришлось пробежать несколько шагов, прежде чем она сумела взлететь. Я остался один.

Один…

Я размышлял о том, что сказал бы мой отец, будь он жив. Конечно, не одобрил бы моих действий, считая колдовство слишком «восточным» занятием, в то время как сам он старался быть настоящим драгейрианином.

Отец умер, когда мне исполнилось четырнадцать. Я не знал матери, хотя отец изредка что-то бормотал насчет «ведьмы», на которой женился. Незадолго до смерти он безрассудно потратил все, что сумел заработать за сорок лет владения рестораном, в попытке стать настоящим драгейрианином – купил себе титул. Так мы получили гражданство и оказались связанными с Имперской Державой. Теперь мы могли прибегать к магии – мой отец всячески это приветствовал. Он нашел волшебницу Левой Руки Дома Джарега, и она согласилась давать мне уроки. Кроме того, отец запретил мне заниматься колдовством. Потом он отыскал старого воина, который обучал меня драгейрианскому стилю фехтования на мечах. Отрабатывать восточную манеру отец не позволял.

Но дед еще был жив. Однажды я сказал ему, что, когда вырасту, буду слишком невысоким и слабым и не смогу стать хорошим мечником-драгейрианином, а магия и вовсе меня не интересует. Ни словом не осудив отца, он начал учить меня фехтованию и колдовству.

Умирая, мой отец был доволен, что я научился телепортировать себя. Он не знал, что после телепортации мне всегда становится худо. Он не знал, как часто мне приходилось при помощи колдовства скрывать синяки, полученные от юных драгейрианских подонков, которые подлавливали меня и избивали, давая понять, что они думают о пришедших с Востока слабаках с неуместными претензиями. И он наверняка не знал, что Кайра учит двигаться бесшумно и проходить сквозь толпу так, чтобы никто не обратил на тебя внимания. Мне это не раз помогало. Взяв толстую палку, я находил своих мучителей по одному и оставлял им на память несколько сломанных костей.

Не знаю. Может быть, изучай я магию более старательно, то сумел бы спасти отца. Не знаю.

После его смерти мне стало легче находить время для занятий колдовством и фехтованием, хотя и прибавилось работы по содержанию ресторана. Постепенно я становился хорошим колдуном. Более того, наступил день, когда дед наконец сказал, что ему больше нечему меня учить, и объяснил, как предпринять следующий самостоятельный шаг. Который заключался, естественно…

Громко хлопая крыльями, самка джарега вернулась на поляну. На этот раз она подлетела прямо ко мне и приземлилась у моих ног. В когтях она сжимала маленькое яйцо. Потом показала его мне.

Я заставил себя успокоиться. Получилось!.. Протянул правую руку, предварительно удостоверившись, что она не дрожит. Яйцо упало на ладонь. Меня поразило, что оно было теплым, легко и удобно помещалось в ладони. Я осторожно спрятал яйцо во внутренний карман кожаной куртки, рядом с сердцем.

– Спасибо тебе, мать, – мысленно поблагодарил я самку. – Пусть твоя жизнь будет долгой, пища обильной, и пусть у тебя родится много детей.

– А тебе, – отвечала она, – долгой жизни и хорошей охоты.

– Я не охотник, – возразил я.

– Ты им станешь, – сказала она.

А потом отвернулась, распростерла крылья и улетела с поляны.

В последующую неделю я дважды чуть не раздавил яйцо, которое по-прежнему носил на груди. В первый раз мне пришлось подраться с двумя подонками из Дома Орка. Во второй – я нечаянно прижал к груди коробку со специями, когда работал в ресторане.

Эти эпизоды меня потрясли, и я решил, что более не должен подвергать яйцо опасности. Чтобы защититься от неприятностей первого рода, я стал вести себя более дипломатично. А стараясь избавиться от проблем второго – продал ресторан.

Научиться вести себя дипломатично оказалось делом довольно сложным. Мои естественные наклонности этому совсем не способствовали и приходилось постоянно за собой следить. Однако со временем я обнаружил, что могу быть очень вежливым с драгейрианином, который поносит меня самыми последними словами. Порой мне кажется, что именно это, с таким трудом приобретенное качество помогло мне в дальнейшем добиться успеха.

Продажа заведения, принадлежавшего нам с отцом, принесла мне облегчение. Я управлял рестораном с того момента, как умер отец. Дела шли успешно, мне вполне хватало на жизнь, но я почему-то никогда не представлял себя в роли ресторатора.

Однако передо мной тут же встал новый вопрос: чем я намерен зарабатывать на жизнь – сейчас и в будущем. Дед предложил мне партнерство в своем колдовском деле, но я прекрасно знал, что ему самому едва удается сводить концы с концами. Кроме того, Кайра была готова научить меня азам своей профессии, но ворам с Востока редко удается получить хорошие деньги у скупщиков краденого. К тому же дед воровство не одобрял.

Я расстался с рестораном и некоторое время жил на вырученные деньги. Не стану рассказывать, сколько мне удалось за него получить; я был еще слишком молод. Мне пришлось переехать в другой дом, потому что мои комнаты находились над рестораном и их тоже купили.

Я достал себе оружие – довольно легкую рапиру, сделанную по моему заказу оружейником из Дома Джарега. Тот самым бесстыдным образом завысил цену. Рапира была достаточно прочной, чтобы отражать удары тяжелого драгейрианского меча, и легкой для ответных выпадов, направленных на то, чтобы застать врасплох драгейрианского мечника, которые, как правило, действуют всегда по одной и той же схеме: атака – защита – атака.

Так и не решив ни одной из проблем, я сосредоточил все свое внимание на яйце джарега.

Месяца через два после продажи семейного бизнеса я сидел за карточным столом, ставил понемногу – в это заведение пускали выходцев с Востока. Впрочем, той ночью я был здесь единственным человеком. Играли за четырьмя столами.

За соседним вдруг начали говорить на повышенных тонах, и я уже собрался повернуться, но в этот момент что-то ударило в мой стул. Мной овладела паника, потому что я чуть не раздавил яйцо о край стола, и я вскочил на ноги. Паника мгновенно перешла в ярость, и, не раздумывая, я схватил свой стул и разбил его о голову типа, упавшего на меня. Он рухнул как подкошенный и остался неподвижно лежать на полу. Парень, толкнувший его, посмотрел на меня так, словно не знал, что со мной делать – благодарить или прикончить. Я по-прежнему держал в руке ножку от стула. Подняв ее, ждал, на что он решится. Затем чья-то рука легла мне на плечо, и я почувствовал уже знакомое холодное прикосновение стали к затылку.

– Нам совсем не нужны драки, подонок, – произнес голос у моего правого уха.

Адреналин кипел у меня в крови, и я чуть было не обернулся, чтобы влепить ублюдку по роже, не обращая внимания на нож, который он держал возле моей шеи. Но работа над собой, которую я проводил последнее время, принесла плоды, и я услышал свой спокойный голос:

– Приношу свои извинения. Уверяю вас, это больше не повторится. – Я опустил правую руку и бросил на пол ножку от стула.

Не было никакого резона объяснять ему, что произошло, если он сам не видел. И еще меньше, если наблюдал за нами. Когда возникают неприятности, в которых замешан человек с Востока, всем известно, кто виноват.

Я стоял неподвижно.

Прошло несколько мгновений, и я почувствовал, что нож убрали.

– Ты прав, – произнес тот же голос, – это не повторится. Уходи отсюда и больше никогда не возвращайся.

Я молча кивнул. Оставил деньги на столе, за которым сидел, и вышел, не оборачиваясь.

По дороге домой я постарался осмыслить происшедшее и ощутил тревогу. Мне не следовало бить того парня. Я позволил страху овладеть собой и действовал не раздумывая. Так поступать нельзя.

Когда я поднимался по ступенькам в свой дом, мои мысли обратились все к тому же вопросу: что делать дальше? Я оставил на игровом столе мелочи почти на золотой империал, половину недельной платы за мое жилье. Создавалось впечатление, что я умею лишь колдовать да колотить драгейриан по голове. Вряд ли на эти таланты найдется спрос.

Я вошел в комнату и устроился на диване. Достал яйцо, подержал его на ладони, стараясь успокоиться, – и насторожился. На яйце виднелась небольшая трещинка. Вероятно, она появилась, когда я ударился о стол, хотя мне показалось, что неприятностей удалось избежать.

Именно в это мгновение, в шестнадцать лет, я узнал, что такое настоящий гнев. Меня опалила вспышка белого пламени, я вспомнил лицо драгейрианина, толкнувшего на меня своего напарника и погубившего мое яйцо. Я понял, что способен на убийство. Оставалось только найти ублюдка и прикончить его. Он мертвец – я твердо решил, что ему не уйти от ответа. Я вскочил и направился к двери, не выпуская из рук яйца…

И снова остановился.

Что-то было не так. У меня возникло совершено незнакомое ощущение – оно упорно пробивалось сквозь барьер моей ярости. В чем дело? Я бросил взгляд на яйцо и с облегчением все понял.

Не осознавая, что произошло, я вошел в псионическую связь с существом, находящимся в яйце. Я ощущал его присутствие – значит, мой джарег жив.

Гнев исчез так же быстро, как и появился, меня била дрожь. Я встал посередине комнаты и осторожно опустил яйцо на пол.

От существа, сидевшего внутри, исходило одно ощущение; упорство. Оно стремилось к одной цели. Никогда еще мне не приходилось сталкиваться с такой настойчивостью. Как столь крошечное существо может обладать такой удивительной волей?

Я отступил на шаг – вероятно, мне хотелось дать ему «побольше воздуха»– и принялся молча наблюдать.

Послышался слабый звук: «тук-тук», трещина увеличилась. А потом, совершенно неожиданно, яйцо раскололось; в осколках скорлупы лежала уродливая маленькая рептилия. Крылья плотно прижаты к телу, глаза закрыты. Каждое крылышко размером с мой большой палец.

Оно… Оно? Он, вдруг осознал я. Он попробовал пошевелиться – ничего не получилось. Предпринял новую попытку, и его опять постигла неудача. Я понял, что должен что-то сделать, только вот не знал – что?

Глаза джарега открылись, но он не мог их сфокусировать. Голова лежала на полу, потом слегка дернулась.

Я почувствовал, что от него исходит неуверенность и слабый страх. И постарался передать ему тепло, ощущение защищенности и все такое прочее. Медленно приблизился к нему и протянул руки.

К моему удивлению, он заметил мое движение. Очевидно, джарег не связал мысли, которые получал от меня, с моим приближением, потому что испугался и одновременно постарался отодвинуться. Ничего не вышло. Тогда я осторожно взял его на руки. И получил в награду первую четкую мысль и первый укус джарега. Укус был слишком слабым – как и яд, – чтобы хоть как-то воздействовать на меня, но детеныш определенно владел своими клыками. А мысль оказалась удивительно ясной.

– Мама? – спросил он.

Верно. Мама. Я немного подумал, а потом решил ответить.

– Нет, папа, – сказал я ему.

– Мама, – согласился он.

Джарег прекратил сопротивление и принялся устраиваться у меня на ладони. Тут только я понял, что он ужасно устал – да и я тоже. Кроме того, мы оба проголодались.

С испугом я сообразил, что не знаю, чем его следует кормить. Я носил его с собой, прекрасно понимая: рано или поздно он вылупится из яйца, но мне как-то в голову не приходило, что он окажется настоящим, живым джарегом.

Я отнес его на кухню и начал рыскать по полкам. Ну-ка, посмотрим… Молоко.

Я умудрился достать одной рукой блюдечко и вылить в него немного молока. Потом аккуратно опустил рядом с ним джарега так, что его голова оказалась внутри блюдца.

Птенец немного полакал, похоже, у него не возникло никаких проблем, поэтому я поискал еще и в конце концов нашел кусочек крыла ястреба. Положил крылышко на блюдце. Джарег практически сразу его обнаружил, оторвал крошечку – у него уже имелись отличные зубы – и принялся жевать. Он жевал почти три минуты, но когда проглотил, все прошло как надо. Только после этого я слегка расслабился.

Теперь, когда мой джарег насытился, я увидел, что он совершенно обессилел, и отнес его к дивану. Улегся и положил детеныша себе на живот. Я задремал. Нам снились приятные сны.

На следующий день, около полудня, кто-то постучался в мою дверь. Распахнув ее, я сразу узнал своего незваного гостя. Это был тот самый тип, что приказал мне больше никогда не приходить в его заведение – именно он держал нож возле моего затылка, чтобы я его правильно понял.

Я всегда был человеком любопытным, потому сразу предложил ему войти.

– Благодарю, – сказал он. – Меня зовут Найлар.

– Пожалуйста, садитесь, господин Найлар. Я Влад Талтош. Вина?

– Спасибо, нет. Я совсем ненадолго.

– Как хотите.

Я показал ему на стул, а сам присел на диван. Взял на руки джарега. Найлар приподнял брови, но ничего не сказал.

– Что я могу для вас сделать? – поинтересовался я.

– Выяснилось, что вчера я ошибся, когда обвинил тебя в возникших неприятностях, – ответил он.

Что? Драгейрианин просит прощения у выходца с Востока? Может быть, наступил конец света? Во всяком случае, на моей памяти такого еще не случалось. Я был шестнадцатилетним человеком, а он – драгейрианином, которому, наверное, исполнилась тысяча лет.

– Вы очень добры, – наконец сумел выдавить я из себя. Он не обратил на мои слова ни малейшего внимания.

– Кроме того, мне понравилось, как ты себя вел, – добавил он.

Ему понравилось? Мне – нет. Что здесь происходит?

– Я хочу сказать, – продолжал гость, – мне пригодился бы человек вроде тебя, если ты согласишься на меня работать. Насколько я понимаю, в данный момент ты особенно ничем не занят, и… – Он пожал плечами.

Мне хотелось задать ему тысячу вопросов, но я не знал, с чего начать, поэтому сказал:

– При всем моем уважении к вам, я не совсем понимаю, что мог бы для вас делать.

Найлар снова пожал плечами.

– Во-первых, предотвращать эпизоды вроде вчерашнего. Во-вторых, периодически возникают проблемы взимания долгов. Ну и тому подобное. Обычно у меня двое помощников, но один из них на прошлой неделе стал жертвой несчастного случая, и потому в данный момент мне требуется новый работник.

Что-то в том, как он произнес слова «несчастный случай», показалось мне странным, однако я не стал тратить время на догадки.

– Со всем уважением, господин Найлар, но мне кажется, выходец с Востока не сможет произвести должного впечатления на драгейрианина. Не знаю, как я…

– Я уверен, тут никаких проблем не возникнет, – перебил он меня. – У нас есть общая приятельница, и она заверила меня, что ты прекрасно справишься. Так уж получилось, что я перед ней в долгу, и она попросила взять тебя на работу.

Она? Тут не могло быть никаких сомнений. Кайра в очередной раз позаботилась обо мне, да помогут ей боги во всех начинаниях. Неожиданно ситуация прояснилась.

– Я буду платить тебе, – продолжал Найлар, – четыре империала в неделю, плюс десять процентов от долгов, которые ты сможешь собрать. Точнее, половину от этой суммы, поскольку вы будете работать в паре со вторым моим помощником.

Вот это да! Четыре золотых в неделю? Больше, чем я выручал, когда владел рестораном! И еще комиссионные, даже если придется делить их…

– А вы уверены, что ваш помощник не станет возражать против напарника с Востока?

Глаза посетителя сузились.

– Это моя проблема, – сказал он. – По правде говоря, я уже побеседовал с Крейгаром, он не против. Я кивнул.

– Я должен обдумать ваше предложение.

– Конечно. Ты знаешь, где меня найти.

Я еще раз кивнул и проводил его до двери, вежливо поблагодарив за оказанную честь. Когда дверь за моим гостем закрылась, я посмотрел на джарега.

– Ну, – спросил я, – что ты по этому поводу думаешь?

Джарег ничего не сказал, впрочем, я и не ждал от него ответа. Я присел, чтобы поразмыслить относительно своего будущего: вопрос решен или только отложен? И пришел к выводу, что в данный момент должен разобраться с гораздо более серьезной проблемой: какое имя дать своему джарегу?

Я назвал его «Лойош». Он звал меня «мама». Я тренировал его, а он меня кусал. Постепенно, в течение нескольких месяцев, я обзавелся иммунитетом к его яду. Чтобы выработать хотя бы частичный иммунитет к его чувству юмора, мне понадобилось несколько лет.

Когда я приступил к работе, Лойош мне помогал. Сначала чуть-чуть, а потом весьма значительно. В конце концов, кто обращает внимание на летающего по городу джарега? А сам джарег – уж поверьте мне – замечает многое.

Время шло, и я постепенно повышал свое мастерство, мой статус рос, появлялись друзья и накапливался опыт.

И, как предсказывала мать Лойоша, я стал охотником.