Текст книги "Невидимый свет"

Глава 5

Гость пристроился на крыльце рядом с Бобом и Джулией.

– Пожалуйста, принеси ему чего-нибудь попить, – попросил Боб жену. – Он хочет написать книгу о моем отце.

– Чем вас угостить? Лимонадом? Кока-колой? Спиртного у нас нет.

– Я алкоголик, – объяснил Боб. – Поэтому мы не держим в доме крепких напитков.

– Кока-колы, пожалуйста, – сказал парень.

Боб разглядывал его. Кто он? Посланец царства мертвых? Как смеет он говорить ему об отце? Боб испытывал странное волнение. Не страх, нет. Смятение, неуверенность в себе. Хотя парень на вид был вполне безобидный. Очки в тонкой металлической оправе придавали его лицу несколько растерянное, даже робкое выражение. Такое же выражение Боб видел на лицах ребят, которых ему приходилось вести в бой. Почему я? Почему другие? Почему?

Джулия принесла банку кока-колы и бокал со льдом. Банка оказалась холодная, поэтому он, отставив бокал, стал пить прямо из нее.

– Рассказывай, – скомандовал Боб.

– Меня зовут Рассел Пьюти. Вернее, Рассел Пьюти-младший. Мне двадцать два. Два года проучился в Принстонском университете, потом бросил. Фамилия Пьюти вам о чем-нибудь говорит?

– Пока нет, – ответил Боб.

– Мой отец – Рассел Пьюти-старший. Его называют Бадом. Три года назад он еще служил в оклахомской дорожной полиции, сержантом. Крепкий, мировой мужик. Порядочный. Все его очень любили. Одно время даже прославился. О нем в журналах писали. И фильм хотят снять – как о человеке долга, чести и все в таком роде.

– Что-то не припоминаю. Должно быть, это как-то мимо меня прошло.

– Может, с фильмом и не получилось, – продолжал парень. – С отцом больше не общаюсь… так что не знаю точно. Дело было так: в июне 1994 года некто по имени Лэймар Пай и с ним еще двое бежали из оклахомской тюрьмы Макалестер. Лэймар был опасный преступник, властный, жестокий, несговорчивый, очень умный и агрессивный. Он наделал много шуму на юго-западе Оклахомы. Там о нем до сих пор помнят. Грабежи, убийства, похищение людей, драки. Так уж получилось, что он и мой отец… в общем, судьба свела их. Лэймар устроил отцу засаду, ранил его, правда, легко, а вот напарника его убил. Отец воспринял это как личное оскорбление. Он дважды его выслеживал. Между ними три раза были перестрелки. Отец убил его двоюродного брата, затем женщину, которая путалась с Паем, и наконец самого Пая. Сначала разворотил ему пулей лицо, потом добил выстрелом в голову.

– Храбрец, – заметил Боб.

– Ну да, – произнес Расс таким тоном, словно сомневался в верности вынесенного суждения. – Он получил тяжелое ранение. У него было прострелено легкое, сломана ключица, поврежден нерв, в результате чего парализовало правую руку. Но он выздоровел, и в один прекрасный день сказал матери: «Я люблю тебя, всегда буду любить, но прощай». И ушел. Покинул ее без сожаления. Поселился в небольшом домике на другом конце города, возле аэропорта. Он полюбил другую женщину, сошелся с ней. Это жена его напарника. Она намного моложе его, примерно моего возраста.

– Простите, Расс, – перебила Джулия, – к чему вы ведете? Какое это имеет отношение к моему мужу?

– Я вот все думаю, сколько горя причинил нам Лэймар Пай. И нам еще повезло. Мы остались живы. Лэймар Пай натворил много бед, прежде чем отцу удалось прикончить его. Двоих он убил при побеге из тюрьмы; убил Теда Пеппера, напарника моего отца; избил фермера и его жену, женщина вскоре умерла; похитил молодую женщину и затерроризировал ее; убил во время ограбления семь человек. А нам повезло. Лэймар Пай упрятал в могилу одиннадцать человек. За три месяца. Но Лэймар отомстил и моей семье. Он разрушил ее. Как ни крути, а он спровоцировал отца бросить мою мать, устроил для него такую возможность. Она чуть не умерла с горя. Честно признаюсь: я теперь ненавижу отца. Они столько лет прожили вместе. Как он мог так жестоко обойтись с ней? Лэймар уничтожил бы семью Пьюти в любом случае, – даже если бы все ее представители пережили его. Действуй он оружием, и то не добился бы большего.

Расс замолчал и глотнул из банки. Теперь уже все вокруг погрузилось во тьму.

– Меня заело любопытство. Откуда взялся этот Лэймар Пай? Что питает его злость, ненависть, жестокость? Почему он стал извергом? Вот я и подумал: это материал для книги. Для замечательной книги. Которая расскажет не только о том, как мой отец поймал Лэймара Пая, но также о том, как появляются на свет лэймары паи.

– Расс, мы так и не… – опять перебила его Джулия.

– Дорогая, дай парню закончить, – остановил жену Боб. – Я понимаю, к чему он клонит.

– Я знал, что вы догадаетесь, – сказал Расс. – Так вот, я связался с начальством тюрьмы Макалестер, я ведь журналист, работаю в газете «Дейли оклахомен», которая издается в Оклахома-Сити, являюсь помощником редактора рубрики «Стиль жизни» и получил доступ к его досье и оставшимся после него вещам. Я нашел его дело, заведенное в исправительной школе, данные о его приводах в полицию и судимостях, его тюремные документы, а еще – вот это.

Расс вытащил из бумажника листок с газетным текстом и вручил Бобу.

– Что это, милый? – спросила Джулия.

Боб сразу же узнал текст и содрогнулся. Это была статья из арканзасской «Газетт» за 24 июля 1955 года.

«ОТВАЖНЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ УБИВАЕТ ДВУХ ПРЕСТУПНИКОВ И ПОГИБАЕТ» – гласил заголовок.

«Вчера вечером на шоссе №71, к югу от Форт-Смита, произошла перестрелка между сотрудником полиции штата и двумя преступниками, подозреваемыми в совершении нескольких убийств. Преступники убиты, полицейский скончался от полученных огнестрельных ранений.

Погибшими оказались 45-летний сержант полиции Эрл Ли Суэггер из Полк-Каунти, награжденный Почетной медалью Конгресса за участие в боевых действиях на Тихом океане, а также Джим М. Пай, 23-летний уроженец Форт-Смита, и его двоюродный брат Буфорд Пай по прозвищу Буб, 20-летний житель Полк-Каунти».

Боб пробежал глазами статью о событиях, произошедших много лет назад, и передал ее жене. Та начала читать, а он сказал:

– Видишь, этот Лэймар Пай, убивавший народ в Оклахоме, сын… моя догадка верна?

– Да, – ответил Расс.

– …сын человека, который убил моего отца.

– Теперь вы понимаете… – начал Расс.

– Кстати, – сухо заметил Боб, – тогда газеты были немногим лучше нынешних. «Газетт» издается в Литл-Роке, где вообще ничего не знают о Западном Арканзасе. Они исказили факты. Написали, что перестрелка произошла к северу от Форт-Смита, хотя на самом деле – к югу. Вот поэтому я им и не доверяю.

– Ну, – произнес Расс, чуть растерявшись, – э… да, ошибки случаются. Э… но видите ли, если я соберусь написать книгу о Лэймаре Пае, о его преступлениях, о том, откуда он такой взялся, я должен буду начать рассказ с событий, произошедших вечером 23 июля 1955 года. Все началось в тот вечер: жизнь Лэймара, как она отразилась на окружающих. Значит ли это, что всему виной гены: яблоко от яблони недалеко падает? Возможно Джим Пай был преступником, убийцей; его сын тоже вырос преступником и убийцей. И другая пара: Эрл Суэггер – герой войны, человек чести, и его сын – герой войны, человек чести.

– Да, мой отец был благородным человеком, – согласился Боб. – А я просто служил в морской пехоте.

– Но ведь все началось в тот вечер. Все: ваша жизнь, жизнь Лэймара, то, что сделали вы, что сделал Лэймар. То, что случилось с людьми в Оклахоме, с людьми, которые никогда не слышали про Джима Пая…

– Он – Джимми Пай, – поправил Боб. – Его звали Джимми.

– Да, пусть так. Как бы то ни было, эти люди стали жертвами злости, которую Джимми передал по наследству своему сыну. Книга могла бы получиться потрясающая. Жаль только, что никто из настоящих писателей не заметил этой связи. А я заметил, и напишу об этом. Книга будет называться «Американцы». В ней я расскажу о Джимме Пае и Эрле Суэггере, а также о сыне Джимми, Лэймаре, и бедняге полицейском по имени Бад Пьюти, который убил его. Это же такие невероятные параллели. Два преступника, отец и сын, только что вышли из тюрьмы. Два сержанта полиции. Два жестоких ограбления. Опасные, жуткие перестрелки, схватки не на жизнь, а на смерть. Это… это потрясающая книга.

Боб лишь взглянул на парня.

– Там ничего не будет сказано о событиях 1992 года, о том, что произошло с вами, об обложках журналов «Тайм», «Ньюсуик» и так далее, – продолжал Расс. – Я не хочу писать о Вьетнаме. Я напишу о том, как сын унаследовал от отца особенность, привычку к насилию, а два служителя закона преградили им дорогу, сказав: «Все, хватит, со злом должно быть покончено, сейчас, здесь, на этом месте». Ваш отец поплатился за это жизнью, у моего после этого вся жизнь пошла наперекосяк.

Боб не верил, чтобы тот или другой сержант в те долгие страшные ночи говорили себе: «Все, хватит, со злом должно быть покончено, сейчас, здесь, на этом месте». Так только в кино говорят. А его отец и отец Расса, скорей всего, думали: «Господи, не дай мне умереть сегодня». Подобные сцены в кино никогда не бывают правдивыми.

– Боб, – промолвила Джулия. – Отцу нужно отдать должное. Это было бы замечательно. Он заслужил, чтобы его помнили и чтили, даже теперь, сорок лет спустя.

– Что нужно от меня? – спросил Боб.

– Ну… главным образом, ваше благословение. И кое-какая помощь, по мелочам. Я надеялся, что вы согласитесь рассказать мне о своем отце. Думал, может, вы поделитесь воспоминаниями о нем. Не только о том вечере и его последствиях, а вообще. Мне интересно, какой он был человек. Я также подумал, что, возможно, у вас сохранились кое-какие материалы: фотоальбомы, статьи, письма. То, что помогло бы мне воссоздать события и его образ.

– Угу, – уклончиво протянул Боб.

– Ну и наконец я надеялся, что вы посодействуете в получении информации от других. Знаю, как неохотно люди откровенничают с незнакомцем, особенно если этот незнакомец молод и не их земляк, хотя Лотон, штат Оклахома, где я родился, довольно близко от Блу-Ай и Форт-Смита. Вот если бы вы позвонили или дали рекомендательное письмо. Ведь все это будут устные воспоминания. Все материалы судебного разбирательства, а также представленные на нем вещественные доказательства погибли во время пожара в 1994 году. Они хранились в пристройке к зданию суда Полк-Каунти, которая сгорела дотла. Огонь уничтожил все – и отчеты об операции, и медицинские заключения. Из газет я знаю, что произошло, но хотелось бы поговорить с людьми. Я даже писал арканзасскому конгрессмену и обоим сенаторам, а также некоторым другим влиятельным лицам, – просил помочь мне получить доступ к информации. В ответ же получил типичные отписки. А вот с помощью Боба Ли Суэггера…

Расс замолчал. Его красноречие иссякло.

– Вот. Это все, что я хотел сказать. Э… может быть, вы поразмыслите над моим предложением? Подумайте, ладно? Я не торгаш. Ничем не торгую. Это не мое призвание. Я не хочу причинять вам неудобства…

– Так, – перебил его Боб, – теперь выслушай меня. Я мог бы солгать тебе, сказать, что хорошо, я подумаю, а сам стал бы мурыжить тебя. Но я говорю честно и прямо: «Нет».

– Боб…

– Джулия, нет. Позволь мне самому решать. Я не могу согласиться. И хватит об этом. Я похоронил отца и пошел своей дорогой. Я не могу наговаривать на магнитофон… такие вещи… О них нельзя писать. Это… это чудовищно.

Расс не отчаялся, не утратил рассудительности.

– Да, – произнес он. – По крайней мере, вы верны себе. Только позвольте еще добавить. Я ведь постарался бы воздать должное вашему отцу, почтить его память. Для меня он – герой. Он оставался верен своей семье. Я понимаю, возвращаться в прошлое больно. А главное, ради чего? Чтобы помочь парню, которого вы впервые видите, написать книгу? Ладно. Пусть так. Но я все-таки постараюсь осуществить задуманное. Я вроде как связал себя обязательствами. Я ведь уволился с работы и намерен все свое время посвятить книге. Ну что ж… прошу прощения. Очень благодарен, что согласились выслушать меня. Ценю вашу прямоту.

– Удачи тебе, Расс. Ты, кажется, хороший парень. И отец твой, должно быть, настоящий мужик. Жаль, что он обидел вас.

– Да. Ну, мне, пожалуй, пора.

Расс поднялся и неуверенно протянул Бобу руку. Тот пожал ее, и гость, спустившись с крыльца, зашагал к своему грузовичку.

– Боб, – промолвила Джулия. – Ты уверен…

Боб повернулся, и она разглядела в его лице нечто такое, чего прежде никогда не видела. Страх.

– Я не могу возвращаться туда, – объяснил он. – Я не в состоянии вновь пережить тот кошмар. Я едва перенес то горе. А мать не выдержала. Пусть прошлое остается в прошлом.

Глава 6

– О Боже, Джимми! – проговорила она.

Доносившийся издалека голос зазвучал отчетливее, когда Эрл приблизился к аппарату. Он различал знакомые интонации речи парня, который вырос на его глазах.

– Лапочка, о Господи, мне так жаль, – говорил Джимми. – Я тут такого натворил, Бог мой. Даже не знаю, как получилось.

Эрл неуклюже топтался возле Эди, злясь на свою беспомощность. Как защитить ее от Джимми?

– Джимми, прошу тебя, не убивай больше никого.

– Никого, клянусь.

Эрла душил гнев. Что делать? Как поступить? Он всегда был уверен в себе, действовал решительно в любой ситуации – на охоте, на войне, на службе, – когда надо было найти выход из затруднительного положения. А сейчас растерян, словно безмозглый идиот. Эрл, не позволяя гневу затмить рассудок, заставлял себя думать, думать.

Данный случай фактически можно расценить как побег из тюрьмы, а полиция почти всегда в таких ситуациях первым делом подключает подслушивающие устройства к телефонам людей, к которым предположительно попытается обратиться беглец, и, как только тот вступит в контакт с кем-то из них, устраивает облаву. Но успел ли департамент это сделать? Ограбление произошло около полудня. Сейчас четыре. Прошли считанные часы. Нет, вряд ли успели подключиться.

А вот Бетти Хилл! Эта телефонистка, как правило, слушает чужие разговоры, соединяя абонентов Полк-Каунти. Вполне вероятно, что она подключилась и сейчас. А если так, то кому она позвонит? Шерифу? Может, даже ему, Эрлу!

– Выясни, где он находится, – почти беззвучно, одними губами, попросил он Эди.

– Джимми, Боже мой, где ты?

– В одном магазине, неподалеку от Малбери. Звоню из автомата. Он тут в тихом закутке, так что нас никто не видит. Мы бросили две машины и угнали еще одну.

– О, Джимми. Тебя поймают!

– Милая, слушай. Со мной все кончено. Мне придется отвечать. Я – конченый человек. Мне крышка. Ты свободна. Я люблю тебя, но отныне ты не должна связывать со мной свою жизнь. Лапочка, я преступил черту. Возврата нет.

– О, Джимми, Джим…

– Слушай, нужно помочь Бубу. Он делал только то, что я ему велел. Он сейчас сидит в машине и скулит, призывая маму. Не хочу, чтобы меня упрекали, будто Буб погиб по моей вине или из-за меня попал в тюрьму.

– Джимми, я…

– Лапочка, найди мистера Эрла. Мистер Эрл сообразит, что делать.

– Дорогой, он здесь.

– Слава тебе, Господи! Дай его сюда!

Эрл взял трубку.

– Джимми…

– Эрл, только не надо объяснять мне, что я натворил. А то я сам не знаю, Господи.

– Что, черт побери, произошло?

– Я хотел раздобыть немного денег, уехать в Лос-Анджелес, стать знаменитым артистом. Не по мне гнуть спину на лесопилке, жить из милости в доме богатой леди.

Эрл сокрушенно качал головой.

– Теперь у меня большие неприятности, – говорил Джимми, – и я должен все уладить. Должен спасти Буба. Можешь устроить для меня сделку?

– Лучше сдайся властям.

– Так вот, Эрл, мои условия таковы. Я признаюсь в совершении убийств, и власти, если им так нравится, могут изжарить меня. А они, думаю, не откажутся. В обмен на мое признание Буба должны судить только за соучастие в ограблении, в крайнем случае, за совершение непредумышленного убийства. Пусть дадут ему не больше года. Учти, он должен отбывать наказание не в тюряге строгого режима, а в каком-нибудь исправительно-трудовом учреждении, где его никто не будет допекать.

– Я не могу ничего обещать, пока не поговорю с прокурором Себастьян-Каунти. Самое лучшее для тебя – сдаться первому представителю закона, которого ты увидишь, и признаться во всех убийствах. Я позвоню Сэму Винсенту и…

– Нет! – закричал Джимми. – Черт побери, мистер Эрл, эти ребята разорвут меня в клочки. У них автоматы, пулеметы, дробовики, собаки. Ведь я убил полицейского. Они жаждут крови. Стоит мне выйти с поднятыми руками, как я, видит Бог, тут же стану трупом, рядом с которым будет стоять, самодовольно улыбаясь в объективы, какой-нибудь легавый. И бедняге Бубу тоже не поздоровится!

Джимми, конечно, прав, рассудил Эрл. Слишком много горячих голов. Он вспомнил идиота Бадди Тилла и его автомат с диском на полсотни патронов. Уж этот-то готов начать пальбу в любую минуту, лишь бы только прославиться на весь штат. Как же, герой, поймал Джимми Пая! Джимми наверняка будет убит, а вместе с ним, пожалуй, и бедняга Буб, а то и невинные граждане, которые случайно окажутся рядом. Черт побери, Джимми, ну и кашу ты заварил!

– Мистер Эрл, я сдамся вам! Сможете заковать нас обоих в наручники. А после, умоляю, позвольте мне минуту-две побыть с Эди, последний раз побыть с ней. Обещайте, что вызовите Сэма и поможете Бубу. Я понимаю, что требую слишком много, но прошу вас, мистер Эрл, пожалуйста. Я верю, вы не откажетесь помочь.

– Как, черт побери, ты собираешься добираться сюда?

– Это не проблема. До темноты мы никуда не тронемся, а проселочные дороги я знаю как свои пять пальцев.

– Джимми, больше никто не должен погибнуть! Тебе это ясно? Поклянись.

– Клянусь, Эрл. Обещаю. Я все продумал. Жди меня в одиннадцать. Клянусь, больше никто не пострадает.

Эрл помрачнел. Ему это совсем не нравилось. Джимми преступил черту; ему нельзя давать поблажки. Он способен обмануть. «Не теряй хладнокровия, – твердил себе Эрл. – Живи по своим законам. Существуют определенные правила, вот и действуй в соответствии с ними!»

Но ведь Ланни Пай, отец Джимми, просил его, Эрла, присмотреть за сыном, просил помочь мальчику. Разве от этого можно отмахнуться? Он дал ему слово на Иводзиме. Как же он забудет про свое обещание? Гори она огнем, его сердобольная душа.

– Чуть ниже Уолдрона, примерно в десяти-двенадцати милях, есть кукурузное поле, – сказал Джимми. – Справа от дороги №71.

– С какой стороны от Боулза?

– Со стороны Форт-Смита. Сразу же за Боулзом. По правую руку, как будете ехать. За горами.

Последние десять лет своей жизни Эрл провел на шоссе №71.

– Понял.

– Через кукурузное поле – дорога. Буду ждать на ней, заеду вглубь ярдов на сто.

– Нет, я буду там первым, Джимми. Хочу увидеть, как вы подъезжаете. Направлю на вас фонарь. Вы выйдете из машины с поднятыми руками, ты и Буб, оба. Покажете мне свое оружие и бросите его на землю.

– Хорошо, мистер Эрл. Это по-честному. В одиннадцать.

– В одиннадцать. Если на тебя наткнутся раньше, сдашься, понятно? Больше никто не должен пострадать!

– Передай Эди, что я люблю ее.

– Она будет ждать в городе. Мы доставим вас в Блу-Ай. Я ни на шаг от тебя не отойду. Джимми повесил трубку.

– Да, натворил дел, а теперь будто бы пытается кое-что исправить, – подытожил Суэггер.

Он взглянул на Эди, застывшую у окна, за которым на удалении вырисовывалась фигура Бадди Тилла. Тот стоял, прислонившись к крылу своей машины, и вертел в зубах длинный стебелек.

Эрл снял трубку и дважды нажал на рычаг.

– Коммутатор!

– Бетти, это Эрл. Звоню из дома Лонгэкров.

– Ну ты даешь, Эрл. Как заводной бегаешь.

– Что слышно?

– Цветные колготятся из-за бедной девочки. Не слезают с телефонов. Подолгу болтают. Джимми Пая тоже вспоминают. Правда, цветным до него нет дела. Их волнуют только собственные проблемы, впрочем, как и всех остальных.

– А об Эди и мисс Конни что-нибудь говорят?

– Народ обсуждает, что они будут делать, когда Джимми поймают. Сочувствуют, очень сочувствуют. И языками чешут. Кстати, тебе тоже достается, Эрл.

– Мне?

– Эрл, ты отменный мужик, но у тебя, на их взгляд, есть одна неприятная черта. Они считают, что ты слишком задрал нос с тех пор, как президент Трумэн повесил тебе на шею ленту. Говорят также, что если бы ты был пожестче с Джимми, он не вырос бы преступником. Говорят еще… сказать, Эрл?

– Почему же нет, выкладывай.

– Говорят, это послужит для тебя уроком, собьет спесь. Якобы ты пытался устроить сказочную жизнь для Джимми и бедной девушки, которая вряд ли любит его так сильно, как ты всех уверял. Вы с мисс Конни сочинили про них сказку, не зная, как обстоят дела на самом деле.

– И как же обстоят дела?

– Паи – отребье. И такими останутся. А отребье нельзя подпускать к приличным людям, как нельзя смешивать белое и черное. Эти вещи не стыкуются, и вот они последствия – налицо. Ты, Эрл, умный мужик, но иногда ведешь себя, как старый слепой дурак.

– Хорошо, Бетти. Спасибо.

Суэггер повесил трубку. Нового он не узнал. Ничего такого, о чем бы он не подозревал или не догадывался. Важно другое: если бы Бетти слышала его разговор с Джимми, она не сумела бы так искренне разыграть перед ним спектакль. Значит, она все это время была занята подслушиванием чужих сплетен. Эрл вздохнул свободнее. Если шериф и его автоматчики появятся, когда Джимми будет вылезать из машины, произойдет катастрофа.

Эди сидела и смотрела в окно. Эрл подошел к ней.

– Ну, как ты?

Она с улыбкой накрыла рукой его ладонь.

– Нормально, мистер Эрл. Все хорошо.

– Кое-кто говорит, будто мы с мисс Конни пытались устроить ваше с Джимми счастье без вашего ведома. Я об этом даже не задумывался. Если так, прошу прощения. Я хотел помочь. Но иногда помощь оказывается медвежьей услугой.

– Мистер Эрл, вы действовали из лучших побуждений.

– Я поклялся Ланни Паю, что помогу его сыну. И старался помочь. Но зашел слишком далеко.

– Джимми уже не ребенок, мистер Эрл. Ему двадцать три года. И у него своя голова на плечах. Но не спорю, он обладает даром убеждения, умеет втереться в доверие. Я купилась на его посулы, потому что желала этого. Я даже рада, что так все кончилось. Жать только, что люди пострадали. А у нас теперь появилась возможность все начать сначала.

– Что ж, довольно разумный взгляд. Ладно, значит, ты ничего? Тогда я пошел. Мне до вечера еще кое-где побывать надо. Я…

– Эрл!

– Да…

Он испытал неловкость. Эди впервые обратилась к нему просто по имени.

– Эрл, я на твоем месте призвала бы на помощь коллег и приказала бы пристрелить Джимми, как собаку, при малейшем подозрительном движении. И Буба тоже. Эрл, я ему не верю. Ни на грош.

– Эди, я должен дать парню шанс. К тому же не доверяю я своим людям. Они способны устроить пальбу без дела. Я все улажу, вот увидишь.

– Эрл, мисс Конни сказала бы, что твое слово ничего не значит для убийцы. Ты обязан в первую очередь позаботиться о себе.

– Нет, это единственно верный путь, – возразил Эрл. – Так подсказывает мне сердце. Мы как надо разберемся с Джимми, а затем отыщем убийцу чернокожей девушки.

В глазах Эди засветился огонек, которого он прежде никогда не замечал. Она смотрела на него с нескрываемым восхищением.

– Эрл, мисс Конни говорит, что ни один человек не тащит на своих плечах столько забот, сколько тащишь ты. И это дело ты раскрутишь. Откуда берутся такие мужчины, как ты? Почему мне вовремя такой не встретился?!

– Такие растут на деревьях, пачками. Ты еще молода. Еще встретишь немало хороших людей. У тебя впереди замечательная жизнь.

Он не помнил, чтобы она когда-нибудь смотрела на него так, как сейчас, в конце этого долгого тревожного дня.

Мягкий свет освещает ее красивое серьезное лицо. Она еще так молода. Он никогда прежде не позволял себе смотреть на нее. Чужая дочь, чужая жена. Самая красивая девушка во всем округе. Ну и что? Он женат на хорошей женщине, растит сына. У него столько забот и нескончаемых обязанностей – невпроворот.

– Эрл, – прошептала она.

«Забудь, – твердил он про себя. – Упрячь все это подальше и… забудь».