Текст книги "Третья пуля"

Глава 10

Мужчина был одет в мешковатые рабочие штаны из рубчатого вельвета, столь распространенные в Восточной Европе и России, клетчатую рубашку навыпуск и красную куртку из какого-то чудесного китайского материала со сломанной молнией. Его голову венчала надвинутая на глаза вязаная шапочка. Никакого багажа, хотя всякий не лишенный наблюдательности человек заметил бы выпуклость на его бедре, а наиболее сведущие и проницательные распознали бы изящные очертания ГШ-18. Но никто не обращал на мужчину внимания. Он выглядел слишком заурядно и совершенно терялся в густой московской толпе.

Широкие скулы выдавали в нем мадьяра или татарина. У него были густые седые волосы. Он старался не обнажать белоснежные зубы, так как догадывался, что русские рабочие вряд ли пользуются полосками «Крест Уайт Страйп». Ноги обуты в контрафактные красно-белые кроссовки «Найк», изготовленные в Малайзии. Шел он, как и все пролетарии на свете: опустив голову и засунув руки в карманы – вроде бы и не вполне бездомный, но неприкаянный, без прошлого и будущего. Он перебрался в скромный отель, расположенный вдали от гламурной новой Москвы, средоточия бьющей через край ночной жизни, столицы «БМВ» и «Порше», аванпоста «Армани». Четыре дня он просидел в номере, питаясь главным образом из ларьков на ближайшей станции метро, где незнание русского языка не создавало проблем, а щетина на лице и взъерошенные волосы не привлекали внимания. За это время его зубы пожелтели, а из ноздрей выросли отвратительные пучки волос.

В этом путешествии в мир теней его сопровождал неизменный спутник: Ли Харви Освальд. Убийца не оставлял его в одиночестве ни на минуту и являлся в сновидениях. Свэггер не мог отделаться от мыслей о нем. Даже когда проваливался в глубокий сон, ему казалось, будто тот тычет его в ребра и что-то шепчет на ухо. В действительности он слышал собственное бессознательное бормотание.

Итак, Свэггер лежал с открытыми глазами в номере паршивого русского отеля и слушал, как хорошо знакомый голос повторяет одно и то же слово: время.

Часы показывали 4.17 утра.

Сон не шел. Голос звучал все громче, хотя он понимал, что бормотание исходит из его собственного рта.

Время. Именно в том, что касается времени, большинство конспирологических версий демонстрируют свою несостоятельность. Слишком мало прошло времени с вечера 19 ноября, когда стал известен маршрут кортежа президента, до середины дня 22 ноября, когда прогремел роковой выстрел – всего шестьдесят шесть часов. В этот короткий период должно произойти множество событий. Те, кто верил в заговор, могли приписать столь быстрое развитие этих событий только искусным интригам в правительственных кругах. Кто-то в «недрах правительства», в невидимом, но чрезвычайно влиятельном департаменте, сумел все спланировать и организовать заранее: нужно только отыскать Освальда, обработать его, найти ему такую работу, чтобы рабочее место находилось вблизи маршрута, и навязать этот маршрут окружению Кеннеди. Поскольку только ЦРУ получало деньги на осуществление подобных операций на высокопрофессиональном уровне, почти всегда подозрения высказывались в его адрес. Так как сотрудники ЦРУ и ФБР имели раньше дело с Освальдом, их участие в заговоре представлялось вполне естественным. Но все это не выдерживало серьезной критики.

Непреложные факты полностью исключали версию интриг в недрах правительства. Все происходило так, как должно было происходить: по воле случая, по прихоти судьбы.

Свэггер чувствовал, что нащупал кончик нити. Он решил вернуться к началу: каким образом Ли Харви Освальд оказался в Техасском книгохранилище 22 ноября 1963 года? Свэггер вспомнил Познера и Баглиози. Первый непреложный факт, от которого невозможно отмахнуться, заключался в том, что Освальд устроился на работу в Книгохранилище до того, как стало известно о визите Кеннеди в конкретный день. Было лишь известно, что президент совершит в политических целях поездку по Техасу осенью. Поэтому идея «внедрения» Освальда в Техасское книгохранилище с самого начала выглядела абсурдной. Зачем внедрять его в какое бы то ни было здание Далласа, если никто не знал точного маршрута кортежа президента? Это просто смешно. И данная версия выглядит еще более нелепо в свете того, что произошло в действительности.

Он устроился на работу точно так же, как и большинство людей. Кто-то, кому стало известно, что он ищет работу, узнал о вакансии и сообщил ему. Освальд пришел в учреждение, о котором никогда прежде не слышал, получил одну из самых низких должностей – фактически должность рабочего склада – и на следующее утро, в среду 16 октября, приступил к работе с тарифом доллар с четвертью в час. Могли ли устроить туда будущего убийцу и жертву сотрудники ЦРУ либо военно-промышленного комплекса? Вряд ли. Устроила его туда Рут Пэйн, очень приличная девушка из квакерской семьи, которая свела знакомство с Мариной Освальд, прониклась симпатией к ней и пыталась помочь ей, помогая ее мужу, к коему большой симпатии не испытывала. А также Рой Трали, инспектор Книгохранилища, который всегда набирал заведомо временных людей, прекрасно понимая, что эта пыльная, утомительная, низкооплачиваемая работа, требовавшая исключительно физической силы, не может оставаться сколько-нибудь привлекательной слишком долгое время. В самом деле, в ведении Трали находился еще один объект, в пригороде, но он, исключительно по собственной прихоти, оставил Освальда в Далласе. С помощью какого секретного метода агент Рут Пэйн узнала, что у Трали имеется вакансия? Она случайно услышала, что сын соседа только что устроился к нему!

Свэггер поднялся с постели и принялся ходить взад-вперед по комнате. Бормотание становилось все громче.

В конце той недели Белый дом объявил о поездке, которая должна состояться осенью. Но подготовка началась лишь спустя некоторое время. Нужно было выработать повестку дня, составить график, согласовать его с техасскими чиновниками и с секретариатом вице-президента. Все это требовало времени, и только 16 ноября для ланча президента, за которым он должен был выступить с речью в 13.00, выбрали «Даллас Трейд Март». 17 ноября в Даллас прибыла передовая группа сотрудников спецслужб, чтобы приступить к осуществлению мероприятий по подготовке визита. 19 ноября два сотрудника спецслужб и два офицера далласской полиции проехали по нескольким маршрутам от Лав-Филд, куда президент должен прибыть 22 ноября, до «Трейд Март», и остановили выбор на том из них, который пролегал по Мейн-стрит, далее по Хьюстон-стрит до поворота налево на Элм-стрит, затем до выезда на Стеммонс-фривэй.

В лучшем случае «крот-заговорщик» из недр правительства мог сообщить команде киллеров о выбранном маршруте вечером 17 ноября. Но, вероятнее всего, они узнали о нем только утром следующего дня, когда соответствующее сообщение появилось в «Даллас морнинг ньюс». Поскольку Освальд имел обыкновение читать вчерашние газеты, он узнал о маршруте только 21 ноября, за день до приезда Кеннеди.

Свэггер решил выдвинуть контраргументы и посмотреть, что из этого получится. Если бы действительно заговор с целью убийства Кеннеди существовал задолго до появления на сцене Освальда, рассуждал он, в распоряжении заговорщиков оставалось бы максимум тридцать шесть часов – с вечера 19-го до середины дня 22-го – для того, чтобы сделать следующее:

– найти Освальда и уговорить его произвести выстрел с седьмого этажа здания Книгохранилища;

– определиться, какую винтовку он будет использовать;

– разработать метод баллистической «фальсификации» винтовки, которая, как выяснится в будущем, и почти через пятьдесят лет не утратила своих высочайших боевых качеств;

– найти альтернативного стрелка, способного произвести выстрел в голову президента, который впоследствии все, кто знал Освальда, сочли выходящим за рамки его скромных возможностей;

– найти альтернативную площадку для стрельбы, угол которой по отношению к цели был бы достаточно близким к углу «снайперского гнезда» Освальда, дабы не открылась фальсификация;

– обеспечить незаметное проникновение альтернативного стрелка на другую площадку и его исчезновение оттуда.

Неожиданно в голову Бобу пришла мысль, и он удивился, что она не появилась раньше: винтовка должна иметь глушитель, дабы не выдать звуком выстрела существование и местонахождение второго стрелка. Раздобыть глушитель не так-то просто. Во-первых, он принадлежит к предметам класса III, подлежащим контролю в соответствии с федеральными правилами, как, к примеру, пулемет. В принципе, как и в случае с пулеметами, профессиональные государственные шпионские агентства и тайные организации имеют доступ к ним, но для того, чтобы достать глушитель, испытать его на эффективность и выяснить, какое воздействие он оказывает на точность выстрела, требуется время, а его у предполагаемых заговорщиков явно не хватало. Кроме того, поиск глушителя привлек бы внимание и вызвал бы пересуды. Если бы около 20 ноября 1963 года кто-то начал разыскивать глушитель, это непременно стало бы известно полиции. Еще одна загадка.

Бах! Бах! Бах!

Он вздрогнул от неожиданности и огляделся. Оказалось, что это стучал в стену постоялец из соседнего номера. При этом он кричал, по всей вероятности, что-нибудь вроде: «Заткнись, засранец!»

Намек Свэггер понял. Он выключил свет, лег в кровать и наконец был вознагражден крепким сном. Но перед этим ему пришлось присовокупить к своему умственному багажу еще одно заключение: это лучшая команда, какую только можно собрать для осуществления такой операции.

Вечером пятого дня он вышел из отеля, прогулялся до ближайшей станции метро, спустился вниз и отправился в другой район Москвы.

Когда Боб добрался до блошиного рынка, стало уже довольно поздно. Туристы почти разошлись, торговцы начинали собирать товар и закрывать палатки. Это пространство размерами в полтора квадратных километра представляло собой настоящий лабиринт. Деревянные строения и палатки создавали впечатление чего-то временного, ставшего постоянным. Посреди на небольшой площади высилась церковь с позолоченным куполом в форме луковицы. Здесь шла бойкая торговля матрешками – деревянными фигурками с последовательно уменьшающимися размерами, вставляемыми друг в друга. Ставшие во всем мире символом России, они в каждой лавке были представлены в широчайшем ассортименте. Некоторые из них являли собой комплект деревянных кукол с логотипами команд Национальной футбольной лиги. Популярностью здесь также пользовались изделия из керамики, часы – особенно русская модель для дайверов с откручивающимся колпачком, пристегивающиеся цепочкой к футляру, защищающему головку для завода. А также бижутерия, всевозможные безделушки, имитации икон, фотоальбомы, коллекции медалей и значков, среди которых можно отыскать медаль истребителя танков с тремя полосками, означающими, что ее обладатель подбил три «Тигра»[28]28
  Фантазия автора.


[Закрыть].

Свэггер неспешно прогуливался вдоль торговых рядов, проверяя, не ведется ли за ним слежка. Убедившись в том, что никто его не преследует, он отыскал лавку, торговавшую товарами военного назначения – касками, штыками, шинелями, кителями, обувью. Он указал пальцем на груду касок и сказал, обращаясь к владельцу магазина:

– Я беру шесть штук.

Владелец магазина оторвался от газеты, несколько секунд смотрел на него, а затем произнес по-английски:

– Боже мой, Свэггер!

То, что он говорил по-английски, неудивительно, поскольку основные доходы этот рынок получал от туристов, и если торговец хотел зарабатывать на жизнь, ему приходилось учить языки.

– Мне нужно видеть Стронского.

Вокруг никого не было, если не считать пожилую женщину, опускавшую чуть поодаль ставень своей лавки, уставленной матрешками.

– Приятель, вам известно, что вы самый разыскиваемый человек в этом городе? Взгляните-ка вот на это.

Порывшись в лежавшем на прилавке хламе, он вытащил кусок бумаги, на котором Свэггер увидел свой портрет без бороды и шапки, похожий на диснеевскую карикатуру.

– Мои глаза посажены не так близко друг к другу, – сказал он и в тот же момент поразился тому, насколько они – кто бы это ни был – оперативно сработали. Как им стало известно? Чувствовалась рука настоящих профессионалов. Неужели опять красный Джеймс Бонд?

Он почувствовал, как уровень его озабоченности поднялся на шесть градусов.

– Откуда это у вас?

– Такие бумажки распространили повсюду четыре дня назад с инструкцией задержать вас.

– Странно. Три дня назад я шел по улице и встретился глазами с полицейским. Не знаю, почему, но у меня возникло ощущение, будто мы виделись с ним прежде, и он хочет продолжить знакомство. Мне кажется, пришло время взорвать этот город. Последние четыре дня я просидел в грязном номере грязного отеля на грязной окраине, выходя только вечерами, чтобы купить еды и что-нибудь из одежды.

– И вот вы здесь. Человек из подполья. Вы могли бы стать Раскольниковым, притаившимся в темной аллее с топором в руке. Кто заметил бы вас, если не принимать во внимание небеса?

– Где Стронский?

– Вы никогда не узнаете, где он. Снайпер умеет скрываться.

– Да, я знаю об этом.

– Мы поможем вам исчезнуть.

Несколько раз его перевозили из одного убогого места в другое в темное время суток друзья Стронского, которые не представлялись и не давали ему никаких инструкций. Некоторые из них говорили по-английски, большинство же – нет. Однажды Боб ночевал в борделе, и ему всю ночь не давали спать парочки, занимавшиеся за стеной любовью. В другой раз в соседнем помещении располагалась прачечная, и в комнате стояла невыносимая жара. Затем был подвал ресторана быстрого питания «Стар Дог», где кормили имитацией американских хот-догов. Свэггер попробовал, и ему понравилось.

Всегда одно и то же: вечером в определенное время появлялся новый человек и без лишних слов отвозил его на автомобиле в очередную жуткую дыру, где тот проводил следующие двадцать два часа. Сельский дом, гараж в пригороде, еще один бордель, задняя комната ломбарда… Свэггеру казалось, что это продолжается уже несколько недель, хотя в действительности не прошло и одной. Когда нечем заняться, время тянется медленно. Сильно нервничавший и недосыпавший Боб осознавал, что находится там, где не следует находиться человеку, что он является объектом охоты в стране, языка которой не знает, в которой совершенно не ориентируется, культура которой ему совершенно непонятна. Кроме того, он понимал, что слишком стар для всего этого. Но он должен сдержать слово и завершить начатое. Одержимый честью? Нет. Просто целеустремленный.

Его кормили, и никто не просил у него денег, а когда он предлагал их, все как один отказывались.

На седьмой день его подвезли к бару и сказали «комната четыре». Он вошел в заполненное пьющими людьми заведение, прошел через тонувший в сумерках и клубах табачного дыма зал, нашел дверь с цифрой «4» на табличке и открыл ее. За ней оказался Стронский.

– Друг мой, как хорошо, что вы живы! На вас открыта настоящая охота.

– А вам известно, кто на меня охотится?

– Могущественный враг, кто бы он ни был. Измайловские пользуются большими привилегиями со стороны государства и в значительной степени контролируют полицейский аппарат. Вы никогда не знаете, кто из полицейских – ваш друг, честный, порядочный парень, а кто – ставленник измайловских, который тут же позвонит киллерам и направит их по вашему следу. Наша главная задача – вытащить вас отсюда. Поэтому вас и перевозят с места на место в ожидании, когда у охотников притупится нюх и потеряет остроту зрение.

Свэггер понимающе кивнул:

– Хорошая стратегия.

– А сейчас нужно идти. Сегодня вы отдохнете, а завтра вас спрячут в трейлер, отправляющийся далеко на северо-запад от Москвы. Это будет долгое путешествие, друг мой, свыше тысячи километров. Потом вас переправят через финскую границу – у меня и там имеются друзья. Вы окажетесь в Финляндии, потом в Швеции, фактически дома, и будете с теплотой вспоминать матушку-Россию.

– Нет, – сказал Свэггер.

– Нет? Что такое, черт возьми! Если вы из-за денег, вам ничего не придется платить. Это бизнес. Я помогаю вам, и сколько бы мне это ни стоило в краткосрочной перспективе, люди узнают, что Стронскому можно доверять и на него можно положиться. Это моя долгосрочная перспектива. Я привел вас на Лубянку, я вытащу вас из России. Все будут говорить: обратитесь к Стронскому, и вы будете иметь то, что вам нужно. Этому человеку можно доверять. Для моего бизнеса это деньги, хранящиеся в банке.

– Я еще не закончил здесь свои дела. Мне нужно уточнить последнюю деталь, и до тех пор я не уеду отсюда.

– Свэггер, вы сошли с ума? Эти измайловские ребята готовы убить вас. Успокоятся они еще не скоро. Рано или поздно кто-нибудь увидит вас, позвонит им, и ваша песенка спета. Для них не имеет значения, где находится их жертва – в шикарном ресторане, парке, детском доме. Они придут, и вы будете лежать на полу, истекая кровью. Вам это нужно?

– Мне это не нужно, но я не могу уехать, не доведя дело до конца.

– Черт возьми, Свэггер, нельзя быть таким упрямцем.

– Мне нужно еще раз побывать на Лубянке.

– Боже правый! Именно там они вас и ждут в первую очередь. Вы будете стотысячным человеком, убитым там, но первым снайпером. Вы хотите открыть этот счет?

– Разумеется, нет. Но я не имею в виду, что пойду туда сам. Туда пойдет мой представитель. После того как он проверит кое-что, я уеду отсюда.

На лице Стронского было написано разочарование.

– Свэггер, возвращайтесь домой. Доверьте это дело мне. Я все узнаю и сообщу вам. Едва ли это стоит жизни.

– Нет. Я должен проинструктировать человека, который отправится туда. Мне нужно поговорить с ним, задать ему ряд вопросов, чтобы быть уверенным в нем, чтобы у меня не было никаких сомнений. На эту роль подходит только один человек. Это вы, Стронский.

– Бог мой, вы хотите, чтобы и я лишился жизни из-за того, что произошло пятьдесят лет назад?! Это просто какое-то безумие!

– Я должен доверять этому человеку. Я доверяю Стронскому. Мы встретимся с вами в каком-нибудь безопасном месте в Москве и все обсудим.

Боб действительно доверял Стронскому. Кроме того, уже в достаточной степени зная этого человека, он чувствовал, что его лицо может сказать ему больше, нежели лицо незнакомца.

– Деньги. Вы помните, какую цену заламывает это дерьмо? И это еще после торговли…

– Это меня не волнует.

– Никогда не думал, что когда-нибудь встречу человека, которого не волнуют деньги.

– Может быть, это обойдется не так дорого. На этот раз вы будете один, и не в большом зале, а в другой комнате, посвященной контрразведке, расположенной на другом этаже.

– Если я сделаю это, вы уедете домой?

– Я пойду в американское посольство и обращусь к морским пехотинцам. Они с легкостью отправят меня домой. Никакой финской границы. Я слишком стар, чтобы лазить по снегу.

Стронский с сомнением покачал головой.

– Мы встретимся с вами на публике, где-нибудь в районе американского посольства, – сказал Свэггер, – все обсудим, пожмем друг другу руки, и я войду в здание посольства. Они наведут обо мне справки в Соединенных Штатах, ФБР даст добро, и я исчезну отсюда. Такой вариант вас устраивает?

– Почему вы решили, что я сумею сделать это? Я снайпер, а не профессор. Эта ваша Кэти, она толковая и отыщет то, что вам нужно. А я? Предположим, я не смогу найти это.

– Уверен, что сможете.

– Что это такое?

– Во всех службах раз в несколько лет устраиваются проверки. Мне нужно знать, в каких масштабах проверялось советское посольство в Мехико в 1963 году, в особенности помещения, где работали агенты КГБ. Там велась какая-то игра. Микрофоны, установленные по всему зданию, в самых неожиданных местах. Глаз Сталина, борода Ленина, писсуар в мужском туалете… Это здание, как и многие другие по всему миру, являлось гигантским радиопередатчиком, вещавшим двадцать четыре часа в сутки, а целая армия слушателей записывала все это на бумагу и на магнитофонную пленку. Никаких секретов там не было – по крайней мере, когда не использовалась криптография, – и, по всей вероятности, это продолжалось не очень долго. Мне нужно подтверждение того, что ничто из сказанного Освальдом сотрудникам КГБ не носило приватного характера. Другими словами, что все, сказанное им, известно также и другим.

– Кажется, я знаю, о ком вы говорите, – сказал Стронский.

– Да. Красному Джеймсу Бонду совсем не обязательно быть красным. Он мог быть слушателем. И кого он слушал? Он мог работать на ЦРУ.