Текст книги "Туман (сборник)"

Глава 4
Склад. Проблема с генератором. Что случилось с носильщиком

Билли, мгновенно вернувшись к двухлетнему возрасту, расплакался громко и истерично, хрипло, сквозь слезы требуя маму. На верхней губе у него появились сопли, и я повел его по одному из средних проходов, обняв за плечи и пытаясь успокоить. Мы остановились у длинного белого холодильника с мясом, расположенного вдоль всей задней стены магазина. Мистер Маквей, мясник, еще стоял за прилавком. Мы просто кивнули друг другу, поскольку в данных обстоятельствах ничто другое не казалось уместным.

Я сел на пол, посадил Билли на колени, прижав лицом к себе, стал успокаивать его и что-то ему говорить. Я говорил всю неправду, которую родители обычно держат про запас для тяжелых случаев, ту самую неправду, которая так убедительно звучит для ребенка, и говорил ее совершенно убежденно.

– Это не простой туман, – сказал Билли, взглянув на меня потемневшими и полными слез глазами. – Да, папа?

– Да, я думаю, это не простой туман. – Здесь я лгать не хотел.

Дети сражаются с потрясениями не так, как взрослые. Они пытаются сжиться с ними, может быть, потому что лет до тринадцати они и так живут в состоянии полуперманентного шока. Билли начал дремать. Я продолжал держать его, опасаясь, что он может снова проснуться, но вскоре он заснул по-настоящему. Возможно, он не спал часть предыдущей ночи, когда мы легли втроем в первый раз с тех пор, как он вышел из младенческого возраста. А возможно – при этой мысли я почувствовал, как внутри у меня пронесся маленький холодный вихрь, – возможно, он предчувствовал что-то еще.

Убедившись, что он крепко заснул, я положил его на пол и пошел искать, чем бы его укрыть. Почти все оставшиеся в магазине до сих пор стояли у витрин, вглядываясь в плотный покров тумана. Нортон собрал небольшую группу слушателей и продолжал вещать, или по крайней мере честно пытался. Бад Браун твердо стоял на посту, но Олли Викс уже покинул свое место у кассы. Несколько человек с испуганными лицами еще бродили в проходах, словно призраки.

Через большую двойную дверь между рефрижераторным шкафом для мяса и охладителем пива я прошел в складское помещение, где за фанерной перегородкой ровно гудел генератор. Что-то здесь было не так. Слишком сильно пахло дизельным выхлопом. Я двинулся к перегородке, стараясь дышать неглубоко, потом расстегнул рубашку, задрал ее и закрыл нос и рот скомканной тканью.

Узкий длинный склад скудно освещали два ряда аварийных лампочек. Повсюду стояли штабеля коробок: пачки отбеливателя с одной стороны, ящики с безалкогольными напитками с другой, дальше упаковки макарон с мясом и коробки с кетчупом. Одна из них упала, и сквозь картон сочилось что-то красное.

Я открыл задвижку на дверце генераторного отсека и прошел внутрь. Машину окутывали подвижные маслянистые клубы голубого дыма. Выхлопная труба выходила на улицу через отверстие в стене, и, очевидно, что-то закрывало ее снаружи. Генератор приводился в действие простым выключателем. Я щелкнул рычажком: генератор чихнул, полыхнул дымом, закашлялся и умолк, издав напоследок серию затихающих маленьких хлопков, напомнивших мне упрямую бензопилу Нортона.

Аварийное освещение погасло, и, оставшись в темноте, я испугался и тут же потерял ориентацию. Мое собственное дыхание напоминало мне звук ветра, шуршащего в соломе. Выходя из отсека, я ударился носом о хлипкую фанерную дверь, и сердце у меня екнуло.

На входных дверях, ведущих на склад, имелись окошки, но по какой-то причине их закрасили черной краской, отчего темнота была почти полной. Я сбился с пути и наткнулся на штабель коробок с отбеливателем. Коробки посыпались на пол. Одна из них пролетела у самого моего лица, и, невольно шагнув назад, я споткнулся о другую, которая упала позади меня. Я растянулся на полу и так сильно ударился головой, что в полной темноте передо мной засверкали яркие звезды. Хорошенькое представление!

Некоторое время я просто лежал, ругая самого себя, и потирал ушибленное место, призывая себя успокоиться, подняться осторожно и выходить на свет, к Билли. Пытался себя уверить, что ничего мягкого и склизкого, собирающегося обвить мою ногу или заползти на руку, в темноте нет. Говорил себе, что, если я не проявлю выдержку, дело кончится тем, что я начну метаться в панике, сшибая все подряд и создавая себе все новые и новые препятствия.

Я осторожно встал, пытаясь нащупать взглядом карандашную линию света между створками двери, и наконец нашел еле заметную царапину на полотне тьмы. Двинулся туда и замер, услышав какой-то звук.

Мягкий скользящий звук. Он прекратился, потом снова возник с легким осторожным ударом. Внутри у меня все обмерло, словно я волшебным образом вновь стал четырехлетним ребенком. Звук доносился не из магазина, а откуда-то из-за спины. Снаружи. Оттуда, где туман. Что-то скользило и скребло там по шлакобетону. Пытаясь, может быть, пробраться внутрь.

А может быть, оно уже внутри и тянется ко мне. Может быть, спустя мгновение я почувствую, как это что-то ползет по моему ботинку. Или хватает меня за шею.

Снова раздался шорох. Теперь я был уверен, что это снаружи. Но легче не стало. Я заставлял свои ноги двигаться, но они не подчинялись. Потом звук изменился, и что-то проскребло в темноте.

Сердце у меня подскочило, и я бросился вперед к тонкой вертикальной линии света, ударил двери вытянутыми руками и вылетел в помещение магазина.

Несколько человек стояли у дверей, среди них Олли Викс. Они испуганно отскочили назад, и Олли схватился за сердце.

– Дэвид! – произнес он испуганно. – Боже… Ты что, хочешь лишить меня десяти лет… – Тут он увидел мое лицо. – Что с тобой?

– Ты слышал? – спросил я, и мой голос даже мне показался странным – высоким и визгливым. – Вы ничего не слышали?

Они, конечно, ничего не слышали. Сюда они пришли посмотреть, почему не работает генератор. Пока Олли все это мне объяснял, появился носильщик с охапкой батареечных фонариков и с любопытством поглядел сначала на Олли, потом на меня.

– Я отключил генератор, – сказал я и объяснил почему.

– А что ты слышал? – спросил один из мужчин, работавший в городском управлении дорог. Звали его Джим… Фамилию я тогда не вспомнил.

– Не знаю. Какой-то скребущий звук. Скользящий. Не хотел бы я снова его услышать.

– Нервы, – прокомментировал еще один мужчина из тех, что подошли вместе с Олли.

– Нет. Нервы тут ни при чем.

– А ты слышал этот звук до того, как погас свет?

– Нет. После. Но… – Добавить мне было нечего. Я видел, как они смотрят на меня. Им не хотелось ни плохих новостей, ни чего-то пугающего, ни даже необычного. Всего этого уже случилось достаточно. Только Олли смотрел так, словно поверил мне.

– Надо пойти снова его включить, – сказал носильщик, раздавая фонарики.

Олли взял фонарик и посмотрел на него с сомнением. Носильщик предложил один и мне, окинув меня чуть презрительным взглядом. На вид ему было лет восемнадцать. После секунды раздумий я взял фонарик: мне все равно нужно было найти что-нибудь, чем можно укрыть Билли.

Олли распахнул двери и застопорил их, чтобы хоть немного света попадало в помещение склада, и я увидел разбросанные по полу коробки с отбеливателем около приоткрытой двери в генераторный отсек.

Джим принюхался и сказал:

– Пожалуй, действительно запах слишком сильный. Видимо, ты сделал то, что надо.

Лучи фонариков запрыгали и заплясали по коробкам с консервами, туалетной бумагой и банками кормежки для собак. В лучах клубился дым, который заблокированная выхлопная труба вернула в помещение склада. Носильщик повел фонариком вправо, в сторону широкой загрузочной двери.

Олли и еще двое зашли в генераторный отсек. Пятна света от их фонариков причудливо метались туда-сюда, напоминая мне что-то из приключенческих рассказов для мальчишек. Еще когда я учился в колледже, мне доводилось иллюстрировать множество подобных историй. Пираты, в полночь закапывающие кровавое золото, или сумасшедший профессор и его ассистент, крадущие тело для экспериментов… По стенам прыгали изогнутые чудовищные тени от бегающих и пересекающихся лучей. Остывая, генератор изредка неравномерно пощелкивал.

Носильщик пошел к загрузочной двери, направив перед собой луч фонарика.

– Я не стал бы туда выходить, – сказал я.

– Я знаю, что ты бы не стал.

– Попробуй теперь, Олли, – сказал один из мужчин.

Генератор чихнул и заревел.

– Черт! Выключай! Фу, зараза, какая вонь!

Генератор снова заглох.

Носильщик вернулся от двери, как раз когда остальные выбрались из генераторного отсека.

– Там в самом деле что-то заткнуло выхлоп, – сказал один из мужчин.

– Вот что, – предложил носильщик. Глаза его блестели в лучах фонариков, а на лице появилось бесшабашное выражение, которое я столько раз использовал для фронтисписов тех самых приключенческих историй. – Вы его включите ровно настолько, чтобы можно было открыть вон ту загрузочную дверь. Я выскочу на улицу и уберу, что там мешается.

– Норм, я не уверен, что это хорошая идея, – с сомнением произнес Олли.

– А что, эта дверь открывается электромотором? – спросил Джим.

– Точно, – ответил Олли. – Но я думаю, это неразумно…

– Все нормально, – сказал второй мужчина, сдвигая на затылок свою бейсбольную шапочку. – Я справлюсь.

– Вы не понимаете… – снова сказал Олли. – Я в самом деле не думаю, что кому-то…

– Не волнуйся, – презрительно перебил его второй мужчина.

Тут возмутился носильщик Норм:

– Послушайте, это была моя идея.

И они вдруг принялись спорить, кто пойдет наружу, вместо того чтобы решить, стоит ли это делать вообще. Ведь никто из них не слышал этого отвратительного скользящего звука.

– Прекратите! – сказал я громко.

Все обернулись ко мне.

– Вы, похоже, еще не поняли, что это не обычный туман. И упорно не хотите понять. С тех пор, как он появился, никто не заходил в магазин. Если вы откроете эту дверь и что-нибудь заползет…

– Что заползет? – спросил Норм с типичным для восемнадцатилетнего бравым презрением.

– То, что издавало эти звуки, которые я слышал.

– Мистер Дрэйтон, – сказал Джим. – Простите, но я совсем не убежден, что вы что-то слышали. Я знаю, что вы известный художник со связями в Нью-Йорке, Голливуде и все такое, но это, на мой взгляд, не делает вас отличным от всех остальных людей. Я так понимаю, вы оказались тут в темноте и, видимо, э-э-э… малость струхнули.

– Может быть, – сказал я. – А может быть, если вам так хочется наружу, вам следовало прежде всего проводить ту леди до дома, где у нее остались дети.

Непонимание ситуации этими людьми одновременно злило меня и пугало еще больше. Глаза у них горели, как бывает у некоторых мужчин, когда они стреляют крыс на городской свалке.

– Эй, – сказал приятель Джима. – Когда нам понадобится ваш совет, мы сами спросим.

Олли нерешительно предложил:

– Генератор на самом деле не так уж и нужен. Продукты в холодильных шкафах могут пролежать двенадцать часов или даже больше, если нужно, без всякого…

– О’кей, парень, вперед, – сказал Джим, не обращая на Олли никакого внимания. – Я включу генератор, а ты быстро поднимай дверь, пока здесь снова не завоняло дымом. Мы с Майроном будем у выхлопной трубы, так что крикни, когда освободишь ее.

– О’кей, – ответил Норм возбужденно и двинулся к двери.

– Это какое-то сумасшествие, – сказал я. – Вы позволили женщине идти одной…

– Я что-то не заметил, чтобы ты сам сильно рвался ее провожать.

– …а теперь собираетесь позволить этому мальчишке рисковать жизнью из-за генератора, который даже не нужен.

– Заткнешься ты или нет? – крикнул Норм.

– Послушайте, мистер Дрэйтон, – проговорил Джим, и на губах его заиграла холодная улыбка. – Вот что я вам посоветую: если вы захотите сказать что-нибудь еще, лучше пересчитайте сначала свои зубы, а то мне надоело слушать этот понос.

Олли испуганно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Они все просто сошли с ума. На какое-то время их оставило ощущение реальности. Они были напуганы и сбиты с толку, а тут перед ними стояла чисто механическая проблема: генератор. Эту проблему они в состоянии решить, что поможет им стать менее беспомощными и растерянными. Следовательно, они будут ее решать.

Джим и его дружок Майрон сочли, что я сдался, и направились в генераторный отсек.

– Ты готов, Норм? – спросил Джим.

Норм кивнул, потом понял, что его кивок никто не увидел, и ответил:

– Да.

– Норм, – сказал я. – Не валяй дурака.

– Это ошибка, – добавил Олли.

Норм посмотрел на нас, и лицо его вдруг перестало выглядеть на восемнадцать лет. Оно стало лицом маленького ребенка. Его кадык судорожно дернулся, и я понял, что он до смерти напуган. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, видимо, отказаться, но в этот момент снова взревел генератор, и, когда он загудел ровно, Норм нажал кнопку справа от двери. Дверь медленно, со скрежетом поползла вверх по двум стальным направляющим. Когда заработал генератор, включилось аварийное освещение, но теперь лампы снова засветились вполсилы, из-за того что мотор, поднимающий дверь, съедал какую-то часть мощности.

Тени отползли назад и растаяли. Склад начал наполняться мягким белым светом, словно в пасмурный зимний день, и я снова почувствовал этот странный едкий запах.

Дверь поднялась на два фута, потом на четыре, и в открывшемся проеме я увидел прямоугольную бетонную площадку, очерченную желтыми полосами, которые уже в трех футах от стены исчезали в невероятно плотном тумане.

– Оппа! – крикнул Норм.

Языки тумана, белые и прозрачные, словно взвешенное в воздухе кружево, поползли внутрь вместе с холодным воздухом. Все утро было прохладным, особенно по сравнению с тремя последними неделями удушающей жары, но это летняя прохлада. Теперь же стало по-настоящему холодно. Как в марте. Я вздрогнул и вспомнил про Стефф.

Генератор заглох, и как раз в тот момент, когда Норм, пригнувшись, нырнул в проем под дверью, Джим вышел из-за загородки. Он увидел. И я. И Олли.

Над дальним краем бетонной разгрузочной площадки прозмеилось щупальце и схватило Норма за ногу. У меня отвисла челюсть. Олли от неожиданности издал какой-то странный горловой звук. Щупальце было толщиной около фута в том месте, где оно обернулось вокруг ноги Норма под коленом, и, может быть, четыре-пять футов там, где его уже скрывал туман. Серое сверху и почти телесно-розового цвета на внутренней стороне, где рядами располагались присоски – они двигались и шевелились, словно сотни маленьких сморщенных ртов. Норм посмотрел вниз и увидел, что его держит. Глаза его расширились от ужаса.

– Уберите это от меня! Эй, снимите это! Боже, уберите эту чертову штуку!

– О Господи! – простонал Джим.

Норм ухватился за нижнюю кромку двери и подтянул себя назад. Щупальце чуть вздулось, как мускулы на руке, когда ее сгибают, и отдернуло Норма обратно, ударив головой о гофрированную поверхность стальной двери. Потом оно напряглось еще раз и вытянуло Норма до половины на улицу. Рубашка его зацепилась за нижний край двери, и ее вытащило из брюк. Норм снова рванулся и подтянул себя назад, словно спортсмен на перекладине.

– Помогите же мне! – всхлипывая, просил он. – Эй, вы, помогите мне! Пожалуйста!

– Иисус, Мария, Иосиф… – пробормотал Майрон, увидев, что творится, когда он вышел из генераторного отсека.

Я стоял ближе всех. Схватив Норма за пояс, я дернул изо всех сил, откачнувшись назад на каблуках. Секунду мы действительно двигались назад, но только секунду. Это было все равно что тянуть круглую резинку или конфету-тянучку. Щупальце подалось, но не отпустило. Из тумана выплыли еще три щупальца и потянулись к нам. Одно ухватило болтающийся красный фирменный фартук Норма и рывком содрало его. Когда щупальце скрылось в тумане, крепко сжимая эту красную тряпку, я вдруг вспомнил, что говорила моя мать, когда мы с братом начинали выпрашивать у нее что-нибудь, что она не хотела нам покупать – конфеты, комикс или игрушку. Она говорила: «Нужна она тебе как курице флаг». Я вспомнил об этом, когда увидел, как щупальце машет в тумане красным фартуком Норма, и рассмеялся. Только мой смех и крики Норма звучали почти одинаково. Может быть, никто, кроме меня, и не понял, что я смеялся.

Другие два щупальца слепо скользили взад-вперед по разгрузочной площадке, издавая тот самый скребущий звук, что я слышал раньше. Затем одно из них наткнулось на левое бедро Норма и скользнуло вокруг, задев меня за руку. Оно было теплое, пульсирующее и гладкое. Наверное, если бы оно вцепилось в меня своими присосками, я бы тоже оказался на улице. Но щупальце меня не тронуло, схватив только Норма. Третье обвило кольцами его другую лодыжку, и теперь все три тянули Норма наружу.

– Помогите мне! – закричал я. – Олли! Кто-нибудь! Помогите!

Никто не подошел. Не знаю, что они там делали, но на помощь мне никто не пришел.

Я взглянул вниз и увидел, как щупальце, обвившееся вокруг пояса Норма, въедается в кожу. Присоски в полном смысле слова поедали Норма в том месте, где рубашка выбилась у него из-под брюк. Красная, как сорванный фартук, кровь начала сочиться из проеденной пульсирующим щупальцем полосы кожи.

Я ударился головой о нижний край наполовину поднятой двери, и ноги Норма снова оказались на улице. Одна кроссовка Норма соскочила с ноги; из тумана тут же появилось новое щупальце, крепко схватило его концом и снова скрылось в тумане. Побелевшие пальцы Норма цеплялись за нижний край двери мертвой хваткой. Он больше не кричал, только голова болталась из стороны в сторону да дико метались длинные черные волосы.

Из тумана появились новые ползущие щупальца, сначала дюжина, потом целый лес. Большинство из них – маленькие, но несколько было просто гигантских, толщиной, может быть, с облепленное мхом дерево, что еще утром лежало поперек дороги у нашего участка, с карамельно-розовыми присосками величиной с крышку люка. Одно такое огромное щупальце с грохотом ударилось о бетон платформы и поползло в нашу сторону, словно слепой червь. Я снова дернул изо всех сил, и щупальце, державшее правую ногу Норма, чуть соскользнуло, но не больше. И перед тем, как оно снова плотно обхватило его, я увидел, что оно тоже въедается в кожу.

Одно из щупалец коснулось моей щеки и зависло, дрожа, в воздухе, словно раздумывая. Я вспомнил о Билли, уснувшем у длинного белого мясного рефрижератора мистера Маквея, и о том, зачем сюда пришел. Если одна из этих штук вцепится в меня, некому будет заботиться о нем, кроме, может быть, Нортона…

Я отпустил Норма и упал на четвереньки. Щупальце скользнуло слева от меня, как бы перешагивая на присосках, потом тронуло руку Норма, замерло на секунду и обвило его кольцами.

Норм выглядел теперь как фрагмент из кошмарного сна со змеями. Щупальца опутали его почти целиком и вились уже вокруг меня. Я неуклюже отпрыгнул в сторону, упал на плечо и откатился. Джим, Олли и Майрон все еще стояли неподалеку, словно застывшие восковые фигуры из музея мадам Тюссо, с бледными лицами и блестящими глазами. Джим и Майрон замерли по обеим сторонам двери в генераторный отсек.

– Включайте генератор! – закричал я.

Никто не двинулся с места. Они не отрываясь, словно загипнотизированные, продолжали смотреть в проем загрузочной двери.

Я пошарил по полу, схватил первое, что попалось под руку (коробка отбеливателя «Снежный»), и швырнул в Джима. Попал ему в живот, прямо над пряжкой ремня, и он, охнув, схватился за ушибленное место. Какое-то подобие нормальности вернулось в его взгляд.

– Включай этот чертов генератор! – заорал я так громко, что заболело в горле.

Он не двинулся с места и принялся оправдываться, решив, видимо, что теперь, когда какая-то сумасшедшая тварь вылезла из тумана и почти съела Норма живьем, наступило время выяснять, кто в этом повинен.

– Я не виноват, – визгливо заговорил он. – Я не знал… Откуда я, черт побери, мог знать? Ты сказал, что слышал что-то, но я не понял, что ты имеешь в виду… Надо было лучше объяснить. Я думал… Не знаю… Может, птица какая…

Олли, опомнившись, оттолкнул его плечом в сторону и бросился в генераторный отсек. Джим споткнулся о коробку с отбеливателем и упал, как я тогда в темноте.

– Я не виноват, – повторил он.

Его рыжая челка сбилась на лоб. Щеки стали белыми, словно сыр, а в глазах застыл ужас маленького ребенка. Секунду спустя генератор кашлянул и заревел.

Я повернулся к загрузочной двери. Норма почти не было видно, но он все еще упорно цеплялся одной рукой. Щупальца буквально кишели вокруг него, а на бетон падали капли крови величиной с десятицентовую монету. Голова его все еще болталась из стороны в сторону, а глаза, глядящие в туман, лезли из орбит от ужаса. Новые щупальца подползли ко входу и забрались внутрь помещения. Около кнопки, включающей дверной механизм, их оказалось так много, что туда страшно было подойти. Одно из них обвило поллитровую бутылку пепси и унесло с собой. Другое скользнуло вокруг картонной коробки и сдавило ее. Картон лопнул, и из коробки фонтаном взметнулись рулоны туалетной бумаги, упакованные в целлофан, попадали на пол, раскатились. Щупальца расхватали их мгновенно.

Одно из самых больших заползло дальше других, чуть приподнялось кончиком от пола, словно принюхиваясь, и двинулось в сторону Майрона. Тот, бешено вращая глазами, отпрыгнул, и из безвольных губ вырвался истошный визг.

Я поискал глазами что-нибудь длинное, чем можно дотянуться до кнопки на стене над ищущими щупальцами, потом заметил прислоненную к штабелю ящиков с пивом швабру.

Норм не выдержал и, разжав пальцы свободной руки, упал на бетонную платформу, лихорадочно пытаясь уцепиться за что-нибудь еще. Взгляды наши на секунду встретились: глаза его горели, но я видел, что он понимает, какой конец его ждет. И спустя мгновение клубок щупалец, подпрыгивая и перекатываясь, потянул Норма в туман. Он издал последний полузадушенный крик и исчез.

Я нажал кнопку рукояткой швабры, мотор взвыл, и дверь заскользила вниз. Коснулась сначала самого толстого щупальца, того, что ползло в направлении Майрона, сдавила его кожу, или что у них там; потом прорезала. Из пореза брызнула черная жижа. Щупальце бешено забилось, заметалось по складу, словно огромный неприличной толщины кнут. Потом вдруг сплющилось, скользнуло под дверь и исчезло. Остальные тоже начали отползать.

Одно из них тянуло за собой пятифунтовую упаковку собачьих консервов и никак не хотело ее оставлять. Опускающаяся дверь разрубила его надвое и с тяжелым стуком встала на место. Отрубленный кусок щупальца конвульсивно сжался, раздавив пачку, и по складу во все стороны разлетелись коричневые куски собачьего концентрата. Щупальце забилось на полу, словно рыба, выброшенная на берег. Оно сжималось и раскручивалось, но с каждым разом все медленнее, до тех пор, пока не замерло совсем. Я ткнул его рукояткой швабры, и трехфутовый кусок щупальца хищно сжался вокруг нее, потом обмяк и упал среди рулонов туалетной бумаги, собачьей кормежки и пакетов с отбеливателем.

Все стихло, только генератор продолжал гудеть, и плакал за фанерной перегородкой Олли. Через открытую дверь я видел, что он сидит на стуле, закрыв лицо руками.

Затем я осознал, что слышу еще какой-то звук. Мягкое скользящее шуршание, которое слышал раньше, только теперь оно стало в десять раз сильнее. Кишащие щупальца за загрузочной дверью пытались проникнуть внутрь.

Майрон сделал несколько шагов в мою сторону.

– Послушай… – начал он. – Ты должен понять…

Я ударил его кулаком в лицо, и от неожиданности он даже не попытался защититься. Удар пришелся под нос, верхнюю губу расплющило о зубы, и из разбитой губы потекла кровь.

– Ты убил его! – закричал я. – Ты хорошо видел, что произошло? Ты видел, что ты наделал?

И я принялся бить его, нанося удары и левой, и правой, но не так, как учили меня когда-то в секции бокса в колледже, а просто наотмашь. Он отступал, отбивая часть ударов и принимая другие в оцепенении, вызванном, может быть, отрешенностью и чувством вины. От этого я злился еще больше. Я расквасил ему нос и посадил синяк под глазом, который, почернев, должен смотреться просто великолепно. Я ударил его в челюсть, после чего его глаза затуманились и потеряли осмысленное выражение.

– Послушай… – продолжал твердить он. – Послушай, ну послушай же…

Я ударил его в живот, и он, резко выдохнув, замолчал. Не знаю, как долго я лупил бы его, но тут кто-то схватил меня за руки. Я вырвался и обернулся, надеясь, что это Джим. Ему мне тоже хотелось врезать.

Но это оказался не Джим, а Олли. С круглым смертельно-бледным лицом и темными кругами под глазами, еще влажными от слез.

– Не надо, Дэвид, – сказал он. – Не бей его больше. Это ничего не изменит.

Джим с ошарашенным пустым лицом стоял неподалеку. Я пнул ногой коробку с чем-то в его сторону. Она ударилась о его ботинок и отскочила.

– Ты и твой приятель – безмозглое дерьмо, – сказал я.

– Хватит, Дэвид, – сказал Олли устало. – Успокойся.

– Вы, два дурака, убили этого парня.

Джим смотрел себе под ноги. Майрон сидел на полу, держась за свой «пивной» живот. Я тяжело дышал, кровь стучала в висках, и меня била дрожь. Я сел на пару картонных коробок, уронив голову между колен, и обхватил руками лодыжки. Какое-то время я сидел не двигаясь, чувствуя, что я или потеряю сознание, или меня стошнит, или еще что-нибудь.

Потом это ощущение стало проходить, и я поглядел на Олли. Его розоватое кольцо блестело в тусклом свете аварийных ламп сдержанным огнем.

– Ладно, – тупо сказал я. – Все.

– Хорошо, – сказал Олли. – Надо подумать, что делать дальше.

В помещении снова запахло дизельным выхлопом.

– Выключить генератор для начала.

– Да, и давайте сматываться отсюда, – добавил Майрон, глядя на меня виновато. – Мне жаль, что так получилось с этим парнем. Но ты должен понять…

– Ничего не хочу понимать. Вы с приятелем идите обратно в магазин, но ждите нас прямо тут, у пивного охладителя. И никому ничего не говорить. Пока.

Они пошли, не споря, и, прижавшись друг к другу, протиснулись в дверь. Олли заглушил генератор, и за секунду до того, как свет погас, я увидел брошенную на ящик с пустыми бутылками стеганую тряпку вроде тех, что грузчики обычно подкладывают под хрупкие предметы, и прихватил ее с собой.

Шаркая ногами и на что-то натыкаясь, Олли выбрался из генераторного отсека. Как большинство людей с лишним весом, он дышал тяжело и чуть с присвистом.

– Дэвид? – Его голос немного дрожал. – Ты еще здесь?

– Здесь, Олли. Осторожнее, тут кругом эти коробки с отбеливателем.

Я наводил его голосом, и через полминуты или около того он протянул в темноте руку и схватил меня за плечо, судорожно, с облегчением вздохнув.

– Черт. Давай выбираться отсюда. Здесь темно и… паршиво.

– Да уж, – сказал я. – Но подожди минуту. Я хотел поговорить с тобой, только без этих двух идиотов.

– Дэйв, они ведь не заставляли его. Ты должен это помнить.

– Норм – мальчишка, а эти двое – взрослые люди. Но ладно, хватит об этом. Нам придется рассказать им, Олли. Людям в магазине.

– Если будет паника… – с сомнением проговорил Олли.

– Может, будет, может, нет. Но по крайней мере они дважды подумают, прежде чем выходить на улицу, чего как раз и хотят большинство из них. Почти у всех дома кто-то остался. У меня тоже. Надо заставить их понять, чем они рискуют, выходя наружу.

– Ладно, – сказал он, крепко сжимая мою руку. – Только я не перестаю себя спрашивать… Все эти щупальца – как у осьминога или… Дэвид, чьи они? Чьи могут быть такие щупальца?

– Не знаю. Но я не хочу, чтобы те двое разболтали все сами. Тогда точно начнется паника. Пошли.

Я осмотрелся и через несколько секунд нашел тонкую вертикальную линию света между двумя половинками двери. Мы двинулись вперед, скользя ногами по полу, чтобы не споткнуться о разбросанные коробки. Олли продолжал держаться за мою руку. Только в этот момент я сообразил, что мы потеряли все наши фонарики. Уже у самой двери Олли сказал растерянно:

– То, что мы видели… Это невозможно, Дэвид. Ты ведь согласен? Даже если бы, скажем, грузовик из Бостонского океанариума вывалил позади магазина какое-нибудь чудовище вроде тех, что описаны в «Двадцать тысяч лье под водой», оно бы умерло. Просто умерло.

– Да, – сказал я. – Согласен.

– Так что же случилось, а? Что произошло? И что это за чертовщина?

– Олли, я не знаю, – ответил я, и мы вернулись в магазин.