Текст книги "Выстрел издалека"

– А что нужно для точной стрельбы с расстояния в две тысячи ярдов или больше? – спросил Говард.

– Во-первых, нужно оружие, которое стреляет кучно, – начал объяснять Кретцер, все еще ковыряя спичкой в зубах. – Многие снайперы во Вьетнаме использовали «Винчестер-70» и патроны «спрингфилд» калибра 0,3 – 0,6, но я лично не стал бы стрелять из такого оружия с тысячи ярдов. Где-то в конце шестидесятых – по-моему, это был 1967 год – снайперы из морской пехоты начали использовать «Ремингтон-700», с оптическим прицелом М-40. Они применяли те же патроны калибра 7,62, что подходят и к винтовке М-14. Однако возникла масса проблем. Во-первых, в полевых условиях винтовка постоянно стукалась о разные предметы, во-вторых, ни ложе, ни ствол не имели маскировки. В конце концов парни из Куантико усовершенствовали снайперскую винтовку. Ложе стали делать из стекловолокна, спрессованного под давлением, ствол – из нержавеющей стали. Калибр увеличили, длину ствола довели до 24 дюймов. И вот что я вам скажу, агент Говард: стреляя из этой винтовки даже с расстояния в полторы тысячи ярдов, вы уложите пули в окружность диаметром не более двенадцати дюймов. Если сможете, конечно! Но для стрельбы на сверхдальние расстояния нужен пулемет М-2 с патронами калибра 0,5, который имеет устойчивую траекторию стрельбы почти на три тысячи ярдов. Как вы сами видите, пули здесь намного больше – они весят семьсот гран, поэтому и инерция у них больше. Вы вполне можете прицельно послать одну из этих малюток на две тысячи ярдов. Если у вас к тому же имеется телескопический прицел с десятикратным увеличением типа «лаймен» или «унертл», вы достигнете высокой точности стрельбы. Может быть, и не такой, как у винтовки М-40А1, но близко к тому. Во всяком случае, в цель вы попадете, а именно это вам и нужно.

Говард кивнул. В его портфеле лежали увеличенные с помощью компьютера фотографии стрелков, действовавших в Аризоне, но перед тем, как показать их Кретцеру, ему хотелось составить собственное мнение о том, как в принципе работают снайперы.

– Бокконелли считает, что только снайперы, прошедшие военную подготовку, способны стрелять с очень большого расстояния.

– И он чертовски прав, – откликнулся Кретцер.

Вытащив спичку изо рта, он внимательно рассмотрел ее измочаленный конец и опять сунул в рот.

– У полиции особого назначения, применяющей оружие в городских условиях, нет достаточного пространства для стрельбы. На войне же чем дальше ты от цели, тем лучше. Тогда враг не сможет ни услышать, ни увидеть тебя.

– Возникают ли какие-нибудь специфические проблемы при стрельбе с дальней дистанции?

– Ну разумеется. Надо учитывать силу тяжести и ветер. При обычной стрельбе эти факторы практически не имеют значения, но для больших расстояний важны так же, как тип оружия и боеприпасов. Я могу объяснить подробнее. Хотите?

Говарду хотелось вначале сбавить цену, на которую претендовал Кретцер, но вместо этого он обратился к бывшему снайперу с просьбой рассказать обо всем максимально подробно. Кретцер водрузил ноги на стол. Его ботинки сверкали, как будто он чистил их все утро.

– Дело в том, что пуля напоминает летящий бейсбольный мяч, – начал он свой рассказ. – Когда он летит, сила тяжести отклоняет его вниз, поэтому, чтобы запустить мяч на большое расстояние, вам нужно бросить его вперед и вверх. Форма движения мяча – парабола, после того как он проходит высшую точку, мяч начинает падать. То же самое и с пулей, ее траектория зависит от начальной скорости, степени потери скорости и расстояния, которое она должна преодолеть. При расстоянии в сто ярдов пуля весом шестьсот пятьдесят гран скорее всего упадет на шесть дюймов ниже цели. Следовательно, для того, чтобы поразить цель, стрелять нужно на шесть дюймов вверх. При этом расстоянии скорость пули упадет с двух тысяч восьмисот футов до двух тысяч шестисот восьмидесяти футов в секунду. При расстоянии в пятьсот ярдов падение пули уже составит около восьмидесяти дюймов – почти семь футов, а скорость ее полета снизится до двух тысяч ста футов в секунду. Таким изменением скорости можно пренебречь.

Говард кивнул. Достав записную книжку, он тщательно записал все цифры, так как знал, что нипочем их не запомнит.

– А теперь представим себе, – продолжал Кретцер, – что вы пытаетесь стрелять с большого расстояния, например, с двух тысяч ярдов. Тогда скорость пули упадет до тысячи футов в секунду, что составит только около одной трети той скорости, с которой пуля вылетела из ствола. Кроме того, падение будет порядка двух тысяч дюймов.

– Две тысячи дюймов? – переспросил пораженный Говард.

Кретцер улыбнулся, польщенный реакцией фэбээровца.

– Угу. Хотите верьте, хотите нет, а это сто шестьдесят семь футов, – сказал он.

– Так вы хотите сказать, что снайперу нужно стрелять на сто шестьдесят семь футов выше цели?

– На самом деле все не так просто. Во-первых, как я уже говорил, пуля летит по параболической траектории. Кроме того, надо учитывать, выше или ниже снайпера находится цель. Но основную проблему я вам изложил. Так вы хотите найти человека, который планирует выстрел с расстояния в две тысячи ярдов?

Говард кивнул. Кретцер удивленно округлил глаза.

– Но ведь для того, чтобы пуля преодолела такую дистанцию, потребуется четыре секунды! – воскликнул он. – Целых четыре! Снайпер должен быть уверен, что цель все это время не сдвинется с места. Даже очень медленное движение объекта легко разрушит планы стрелка.

Кретцер уперся подбородком в сплетенные пальцы.

– Да, это будет выстрел с чертовски дальней дистанции! – мечтательно произнес он, и Говарду показалось, что он завидует.

– Значит, любой снайпер, планирующий такой выстрел, должен вначале попрактиковаться? – спросил Говард.

– Несомненно. Он будет полным идиотом, если не сделает этого. Но не все можно спланировать заранее. Снайперу придется каким-то образом рассчитать скорость ветра в тот момент, когда он выстрелит. Сделать это помогает замеченный им дымок, колебание травы или раскачивание веток деревьев. Существует что-то вроде шкалы Бофора для ветра. Если скорость ветра меньше трех миль в час, вы его не почувствуете, но дым под воздействием такого ветра немного движется. При скорости ветра от трех до пяти миль в час вы ощутите легкое дуновение на своей щеке. Диапазону от пяти до восьми миль сопутствует непрерывное дрожание листвы на деревьях. Ветер, движущийся со скоростью от восьми до двенадцати миль в час, поднимает, в воздух пыль, а ветер до пятнадцати миль в час раскачивает небольшие, деревья. Эти цифры достаточно точны.

Слова срывались с уст Кретцера как пули. Казалось, ему доставляла наслаждение собственная речь. Говард же большинство этих цифр не запомнил.

– Представьте себе, что нужное вам расстояние равно тысяче ярдов. Вы умножаете скорость ветра – скажем, четыре – на десять, то есть на дальность, выраженную в сотнях ярдов. Получается сорок. Это число вы делите на постоянную величину – в данном случае на десять, – что дает вам число угловых минут, которое следует учесть в качестве поправки на ветер. В нашем примере это будет четыре. Вам понятно, что такое угловая минута?

Говард, нахмурясь, покачал головой.

– Угловая минута, или УМ, – это показатель точности стрельбы, – начал свои объяснения Кретцер. – Как правило, если у винтовки УМ составляет единицу, это означает, что при стрельбе на расстояние в сотню ярдов отклонение будет равно одному дюйму. Для снайперских целей нужна как минимум винтовка с одной УМ. Два выстрела, сделанных один за другим, компенсируют одну угловую минуту. При поправке на ветер, равной четырем, нужно произвести восемь выстрелов. По-моему, все довольно просто.

Говард скорбно улыбнулся.

– Да, конечно.

– Тогда, во Вьетнаме, мы или рассчитывали все в уме, или пользовались специальными картами, которые постоянно носили с собой. Сегодня с этими вычислениями прекрасно справится карманный калькулятор.

Говард делал пометки в своей записной книжке.

– Мне кажется, во всем этом есть нечто обесчеловечивающее, – сказал он. – Снайпер настолько погружен в расчеты, что уже не придает значения тому, в какую цель стреляет. Она становится почти абстрактной.

Кретцер энергично кивнул.

– Пожалуй, это так.

– И до какой степени снайпер абстрагируется от цели?

– Я сам убил трех женщин, но это не мешает мне спокойно спать по ночам. Вы удовлетворены? – спросил Кретцер, явно гордясь собственными достижениями.

Говард открыл свой портфель, достал оттуда фотографии и передал их Кретцеру.

– Я хотел бы знать ваше мнение относительно оружия, которое здесь использовалось. А уж если вы узнаете кого-нибудь на этих фотографиях, я буду вашим вечным должником.

Кретцер внимательно изучал снимки.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – наконец сказал он. – Должно быть, съемка велась с чертовски далекого расстояния, да?

– Примерно так, – ответил Говард.

– Все три парня стреляют в одну цель?

– Да.

Кретцер пододвинул одну из фотографий к Говарду.

– Этот стоял дальше всех, правильно?

Говард был поражен. Действительно, изображенный на снимке снайпер находился в двух тысячах ярдов от манекенов.

– Как вы узнали? – поинтересовался он.

Кретцер ухмыльнулся.

– У него в руках полуавтоматическая винтовка «Барретт-82А1». Она имеет короткую отдачу, магазинное питание и воздушное охлаждение. В ней используются пули калибра 0,5. Если мне не изменяет память, максимальная дальность стрельбы у нее составляет больше семи тысяч ярдов, но вести из нее снайперскую стрельбу можно не более чем на две тысячи ярдов. Винтовка американского производства, изготавливается, по-моему, где-то в Виргинии.

– Выглядит она просто фантастически.

– Да. Кажется, ее снимали в фильме «Робот-полицейский». Помните, там террористы взорвали автомобиль одним выстрелом из винтовки? Это и был «барретт». Дьявол, а не винтовка!

– Ее применяют в армии?

– Да, ее используют во всех видах вооруженных сил. Из нее было убито много вражеских солдат с дальнего расстояния – например, в Ираке и Кувейте во время операции «Буря в пустыне». Она в ходу и в Великобритании. По-моему, винтовку используют также во Франции, Италии и Израиле. Я уверен, что в фирме, где ее производят, вам расскажут о ней подробней.

Кретцер взял у Говарда фотографию и опять стал изучать ее.

– В частях морской пехоты есть снайпер по имени Рик Ловелл. Он классный стрелок из «барретта». Я не могу ручаться на все сто процентов, но это может быть Ловелл. Лицо видно не очень отчетливо, но что-то в повороте головы, когда он прицеливается, очень напоминает Ловелла. Это вполне может быть он.

Говард записал названное собеседником имя. Кретцер объяснил ему, где базируются морские десантники.

Именно это подразделение в числе прочих платило отставному морскому пехотинцу за подготовку снайперов.

– А что вы скажете о двух остальных винтовках? Мой тесть считает, что одна из них – «хорсткамп».

Кретцер долго изучал снимки, покусывая нижнюю губу, и наконец передал один Говарду.

– Скажу честно, насчет этой винтовки я не так уверен, как насчет «барретта». Может быть, и «хорсткамп». У нее гораздо более обыкновенный вид, поэтому сказать наверняка трудно. Она используется в некоторых отрядах полиции особого назначения и имеет точность в одну угловую минуту на тысячу ярдов.

Говард кивнул.

– Немецкое оружие, не так ли?

Кретцер покачал головой.

– Их делают в Висконсине. Винтовка была разработана и производится неким Клаусом Хорсткампом. Эти винтовки как бы «шьются на заказ», значит, если это действительно «хорсткамп», найти владельца не составит особого труда – они все наперечет.

Он наклонился к Говарду и опять взял в руки снимок.

– Постойте-ка, – сказал он. – Видите эти канавки?

Он передал фотографию собеседнику и показал на ствол винтовки.

– Как правило, у «хорсткампа» здесь отверстия, а не канавки. Их делают только на снайперском варианте этого оружия.

– А третья винтовка?

– Ничего не могу сказать. Профиль стандартный. Под него подходит добрый десяток моделей.

– О'кей. Две из трех – это даже лучше того, на что я рассчитывал, – признался Говард. – Вы сказали также, что важны и боеприпасы?

Кретцер кивнул.

– Обычные боеприпасы фабричного производства недостаточно хороши для снайперской стрельбы с большого расстояния, поэтому часто снайперы заряжают винтовки своими пулями. Так они чувствуют себя гораздо уверенней. И в «барретте», и в «хорсткампе» используется калибр 0,5 – тот же, что подходит для пулемета «браунинг». Эти пули достать очень легко, и я сомневаюсь, что вы выйдете на след ваших снайперов таким путем.

Говард откинулся на спинку стула и положил записную книжку обратно в карман.

– Надеюсь, я вам помог? – спросил Кретцер.

– Даже очень.

– У вас есть визитная карточка?

– Конечно, – ответил Говард.

Достав портмоне, он вынул визитку и передал Кретцеру. При этом одна из карточек «Счастливого случая» упала на стол.

– Балуетесь игрой, агент Говард, а?

Говард покраснел и поднял карточку.

– Я ненавижу эту игру всем сердцем, – ответил он.

Кретцер помахал визиткой.

– Можно провести платеж через вас? – спросил он.

– Я думаю, да, – ответил Говард. – А вы не могли бы мне сказать хотя бы приблизительно, о какой сумме идет речь?

Кретцер вздохнул.

– Обычно я прошу оплатить целый день, – пояснил он. – Тысяча двести.

– Тысяча двести долларов за день! – Говард не поверил своим ушам.

– Плюс дорожные расходы, – присовокупил Кретцер.

– Боже мой! – воскликнул Говард.

Можно было только догадываться, что скажет Джейк Шелдон по поводу этого счета.

Кретцер взглянул на часы.

– Вообще-то мы разговаривали полчаса. Большую часть суммы я потребую с немцев, а вам пришлю счет на двести долларов, идет?

– Похоже, сделка состоится, – с благодарностью откликнулся Говард.

* * *

Джокер опустил кредитную карточку «Виза» в банковский автомат и набрал свой номер. Взяв триста долларов, он быстро огляделся через плечо, дабы удостовериться в том, что никто не собирается напасть на него, и положил деньги в кошелек. Если когда-нибудь придется встать на путь преступления, решил Джокер, то для начала надо будет побродить с ножом возле банковских автоматов – вот уж поистине рай для грабителей! Машина выплюнула справку. Джокер взял ее и положил в карман. Он все еще не был до конца уверен в том, что ежедневное снятие денег со счета обеспечит его безопасность. Конечно, это даст полковнику возможность узнать, где он находится, но вряд ли поможет, если случится настоящая беда. Интересно, сколько времени понадобилось САС, чтобы обнаружить исчезновение Мэньона? И что проделывала с ним Мэри Хеннесси, пока парни в Херефорде изучали банковские счета?

Джокер направился в «Филбинз», погруженный в глубокое раздумье. Вдруг перед ним возникла чернокожая женщина с маленьким ребенком. Она протягивала руку, прося подаяния. Глаза ее были пусты и безжизненны, а ребенок все время чихал и кашлял. Казалось, попрошайка пребывает в бессознательном состоянии, слегка покачиваясь на каблуках. Джокер отвел глаза и поспешил было прочь, но внезапно его охватило чувство вины. Он вернулся к женщине, отделил десять долларов от только что полученной суммы и подал ей. Исхудавшей, как у скелета, рукой она взяла протянутые деньги и забормотала слова благодарности, глядя в пространство. Никогда в жизни Джокеру не приходилось видеть так много людей, просящих подаяния. Казалось, по улицам Нью-Йорка нельзя пройти и сотни ярдов, чтобы не наткнуться на очередного просителя милостыни. Иногда эти люди стояли с табличками, на которых корявым почерком было написано, что они или бездомны, или умирают от СПИДа. Взывали о помощи женщины с больными детьми и бродяги с собаками. Кое-кто лежал в дверном проеме, раскинув руки, как жертва сердечного приступа. Джокер содрогнулся.

Кабачок «Филбинз» был почти пуст – небольшая передышка между суетой во время ленча и первыми вечерними посетителями. За стойкой бара стоял один Коротышка.

– Как дела, Дамиен? – спросил бармен.

Джокер еще не успел ответить, как тот задал следующий вопрос:

– Как обычно?

Джокер кивнул. Коротышка поставил перед ним двойную порцию «Старого ворчуна».

– Есть какие-нибудь новости?

Джокер покачал головой.

– В паре мест сказали, что, возможно, работа появится на следующей неделе, но пока ничего определенного. Твое здоровье.

Он поднял стакан и отпил половину виски. Как-то Джокер рассказал Коротышке, что ищет работу, и бармен с сочувствием следил за этими поисками. Сейчас Коротышка с видом заговорщика перегнулся через стойку, хотя в баре было всего два посетителя.

– Послушай, Дамиен, я мог бы тебе помочь с работой.

– Это было бы великолепно. Коротышка!

Бармен предупреждающе поднял руку.

– Я ничего не могу обещать, сам понимаешь. Просто сейчас у нас не хватает рабочих рук, да еще один из наших парней собирается обратно в Ирландию. Я могу поговорить с боссом, если хочешь.

– Хочу ли я? – переспросил Джокер. – Да ты просто спасаешь мне жизнь! Но у меня нет вида на жительство...

– А вот это пусть тебя не беспокоит, – сказал Коротышка с озорной ухмылкой. – Половина парней, что приходят сюда выпить, живут в Штатах нелегально. Платить тебе будут наличными и без документов. Никаких имен, никаких вычетов! Усек?

Джокер кивнул, допил свое виски и поставил пустой стакан на стойку. Коротышка налил вторую порцию.

– Но только вот что, Дамиен... Во время работы постарайся умерить свою жажду, ладно?

Джокер усмехнулся и отсалютовал миниатюрному бармену стаканом.

– Разумеется, Коротышка! Как скажешь.

* * *

Келли Армстронг взметнула свое фэбээровское удостоверение к лицу молодой женщины, сидевшей за столом приема посетителей. Над правой грудью женщины была прикреплена табличка, где стояло ее имя – Трейси.

– Вы Трейси Харрисон? – спросила Келли.

– Да, мисс, – с готовностью откликнулась Трейси. – А вы та леди из ФБР, с которой я вчера говорила по телефону?

– Совершенно верно. Мы могли бы где-нибудь побеседовать?

– Да, конечно. Я только попрошу, чтобы меня подменили.

Она вышла и через некоторое время вернулась с мужчиной средних лет, который не понравился Келли с первого взгляда. Мужчина оглядел Келли с ног до головы с тем выражением лица, которое она видела уже тысячу раз: вслед за многими другими он недоумевая, как это девушка с такой внешностью может служить в ФБР.

– Вы действительно из ФБР? – спросил он, блуждая взглядом по ее груди.

– Специальный агент Армстронг, – представилась Келли, протягивая свое удостоверение.

– Никогда не видел такого фэбээровца, – признался мужчина, глядя на ее ноги.

– Абсолютно в этом уверена, – сухо обронила она. – Я хотела бы немного поговорить с мисс Харрисон, если можно.

– А я не могу вам помочь? Я ее начальник.

При этих словах Келли захотелось расхохотаться ему в лицо. В его облике напрочь отсутствовали начальственные черты – мешковатая фигура, бледная дряблая кожа и жирные, зализанные назад волосы. Он напомнил ей булочника-итальянца, который вечно норовил похлопать ее по заднице, когда ей было шесть лет. Она еще не успела ответить, как вмешалась Трейси:

– Это насчет машин, что я выдавала напрокат, Уолли.

Уолли с трудом смог скрыть свое разочарование.

– А могу я поприсутствовать при вашей беседе? – спросил он.

– В этом нет необходимости, – ответила Келли. – Мы будем беседовать с глазу на глаз, мисс Харрисон.

Выходя вслед за Трейси из приемной, Келли пришлось пройти совсем близко от Уолли. На какое-то мгновение она вдруг с ужасом вспомнила сладкий аромат свежеиспеченного хлеба и пирожных и мучной запах, исходивший от жирных рук итальянца, когда он подкручивал кончики своих усов и одновременно ждал, не отвернется ли ее мать – тогда он старался ущипнуть Келли. Она обожгла Уолли сверкающим взглядом, и тот инстинктивно отступил, чтобы дать ей пройти. Келли улыбнулась.

– Благодарю вас, Уолли, – сказала она. – Мы ненадолго.

Светлый и просторный офис выходил единственным окном на автостоянку. Когда обе женщины сели, Келли открыла свой портфель и достала записную книжку.

– Приходили ли сюда сегодня утром судебные следователи? – спросила она.

– Да, – ответила Трейси. – Они здесь все перерыли. Интересно, собираются ли они вернуться и убрать за собой? Все покрыто этим белым порошком, с помощью которого они снимали отпечатки пальцев.

– Я думаю, лучше на какое-то время оставить все как есть, – посоветовала Келли. – Неизвестно, что пригодится при расследовании.

– Именно так сказали и эти люди, но они не знают, долго ли оно продлится.

– Мне очень жаль, – извинилась Келли. – Но поверьте, мы действительно высоко ценим вашу помощь.

Она достала большой белый конверт и вытащила из него увеличенные с помощью компьютера фотографии, переданные ей Коулом Говардом.

– Посмотрите, пожалуйста, на эти снимки. Вы кого-нибудь узнаете?

Очень медленно и внимательно Трейси изучала снимки один за другим. Затем подняла глаза и нахмурилась.

– Они немного не в фокусе, – пожаловалась девушка. – Можно ли сделать снимки четче?

Келли рассмеялась.

– Вы не поверите, Трейси, сколько труда и времени мы потратили, чтобы добиться даже такого качества, – сказала она. – К сожалению, это лучшее, чем мы располагаем.

Трейси отложила в сторону фотографии женщины.

– Это наверняка не она. К нам приходили двое парней.

Затем она пододвинула к Келли снимки рослого стрелка.

– А этот уж очень высокий. Те парни нормального роста и моложе.

На оставшихся трех фотографиях был снят человек, стоявший рядом с женщиной. Трейси внимательно вглядывалась в изображение.

– Похоже, к нам приходил вот этот. Хотя у того были совсем рыжие волосы.

– Цвет волос мог измениться в результате увеличения снимков, – предположила Келли. – А что вы скажете о чертах его лица и фигуре?

– Мне кажется, это один из тех двоих, – нерешительно проговорила Трейси. – Не могу сказать наверняка, но очень похоже.

– Именно у этого человека был акцент?

– Да. Его звали Джастин Дэвис.

– Вы упоминали, что он говорил с шотландским или австралийским акцентом?

– Понимаете, я уже думала над этим после того, как вы позвонили. Я не знаю, что это за акцент. Они все звучат одинаково.

Келли кивнула.

– Я прекрасно понимаю, что вы хотите сказать: вы чувствуете, что выговор отличается от обычного, но не можете объяснить, чем именно.

– Совершенно верно! Вы абсолютно правы, – согласилась Трейси.

– Думаю, нам поможет вот это, – сказала Келли, вынимая из портфеля магнитофон. – Я принесла с собой записи различных акцентов и хочу, чтобы вы их послушали.

* * *

Бонни Ким ожидала Говарда в приемной Исследовательского центра ФБР в Вашингтоне. Она провела его в свою лабораторию, где ее муж сидел за одним из компьютеров, погруженный в вычисления.

– Коул! Рад снова вас видеть! – приветствовал Говарда Энди, стискивая руку агента в сердечном рукопожатии.

– Я и не знал, что вы здесь работаете, – заметил Говард, усаживаясь на стул перед рабочим столом.

– Здесь спокойнее, – объяснила Бонни. – То, что снято на видеопленке, не должно выходить за пределы ФБР.

– Мой профессор совершенно не возражал против того, чтобы я поработал здесь какое-то время, – добавил Энди.

– А он знает, над чем вы работаете? – спросил Говард.

– Я только сказал ему, что ФБР заинтересовалось применением моей компьютерной модели. И еще добавил, что в настоящий момент работа имеет гриф секретности, но в недалеком будущем я смогу на ее основе написать статью.

– Отлично! – обрадовался Говард – Ну и как продвигается исследование?

Энди поправил очки.

– Я почти закончил построение модели со снайперами, – с гордостью объявил он.

Стоя у мужа за спиной, Бонни положила руку ему на плечо.

– Он двое суток не покидал лаборатории, – сообщила она.

Энди улыбнулся и пожал плечами.

– Самым трудным этапом оказалось проведение измерений, – начал он. – Лазерные измерительные приборы, которые вы достали мне в Управлении шоссейных дорог, оказались просто спасением.

Пальцы Энди забегали по клавиатуре. Говард впервые с удивлением заметил, какие у него маленькие, аккуратные руки.

На мониторе компьютера исчезла прежняя картинка и вместо нее появились три желтых кружочка, каждый размером примерно с десятицентовую монету.

– Это снайперы, – начал объяснять Энди. – Чтобы получить на экране максимально достоверную картину, я использую масштаб триста футов к одному дюйму.

Он нажал еще несколько клавиш. В правом верхнем углу монитора возникли четыре синих круга, расположенных в ряд.

– А это цели, – продолжал математик. – При данном способе моделирования я предполагаю, что наша цель – вторая фигура справа. Они расположены так близко друг от друга, что на том расстоянии, с которого мы на них смотрим, не имеет значения, какая именно фигура является целью. Понятно?

– Пока да.

Говард с интересом наблюдал, как тонкие белые линии соединили желтые и синие круги.

– Дальше. Я также предполагаю, что пули летят из винтовок в цель по прямой. Возможно, вам известно, что на самом деле они летят по параболической траектории, но в нашем случае это также не имеет значения. Смотрите!

Энди отодвинулся от экрана. Говард вгляделся в геометрическую фигуру, образованную семью кругами и тремя линиями. Энди улыбнулся и отбросил со лба непослушные волосы.

– Кажется, будто между этой картинкой и тем, что я показывал вам на своем домашнем компьютере, нет большой разницы, да? – спросил он.

– Именно так я сейчас и подумал, – признался Говард.

– Вы не должны забывать о том, что важны не геометрические фигуры и цвета, а расстояния и углы. Схема, которую вы видите сейчас на экране – это абсолютно точное воспроизведение происходившего в пустыне.

Говарду показалось, будто математик пытается объяснить ему, какую трудную работу он проделал. Агент ободряюще улыбнулся:

– Я все понимаю, Энди. И что же дальше?

– Дальше мы должны ввести параметры предполагаемого местонахождения цели, используя тот же масштаб. Вообще-то, последнее не обязательно – мы можем легко изменить масштаб, поскольку он уже заложен в памяти компьютера. Для примера я взял Белый дом и прилегающий к нему район.

Энди достал дискету и вставил в один из дисководов. Компьютер слегка загудел, переписывая информацию на основной жесткий диск.

– Итак, вот как я изобразил Белый дом, – сказал математик.

Его пальцы опять забегали по клавишам. На экране появилось изображение резиденции президента в окружении зеленых газонов.

– Далее я уменьшил картинку до того же масштаба, что мы использовали для схемы размещения снайперов, и добавил дороги и здания, расположенные на расстоянии до двух тысяч ярдов.

Картинка изменилась – она уменьшилась в размерах и стала выглядеть более правдоподобно. Так она походила на рисунок архитектора. Только в этот момент Говард оценил, сколько труда было вложено в модель, и понял, почему Энди двое суток не покидал лабораторию и не был дома.

– А теперь я накладываю схему расстановки снайперов на изображение Белого дома, – продолжал объяснять Энди. – Я поместил все четыре фигуры в Овальный кабинет, но, как я уже говорил вам, это не имеет никакого значения – через минуту вы поймете почему.

Он нажал еще несколько клавиш, и на картинку наложились круги и линии. Энди отвернулся от экрана.

– Посмотрите – как бы мы ни перемещали снайперов вокруг Белого дома, ни при каком местонахождении цели расположение всех снайперов одновременно не совпадает с соседними домами. Я могу категорически утверждать, что они не планируют стрелять в президента в Белом доме.

Говард наблюдал, как круги и линии плавно движутся вокруг здания. Только при одном повороте желтая точка совместилась с изображением здания, но в это время две остальные висели в свободном пространстве.

– Энди, это потрясающе! – воскликнул Говард. – Просто не верится!

Он наклонился к экрану и внимательно изучил картинку. Все верно, никаких сомнений – модель будет работать!

– Много ли времени отняло у вас введение данных об окружающих зданиях?

Энди снял очки и протер глаза. Стоявшая рядом с ним Бонни мягко массировала ему плечи.

– В том-то все и дело, – сказал он. – Для этого понадобились целые сутки непрерывного программирования.

Увидев, как у Говарда вытянулось лицо, он умоляюще протянул к нему руки.

– Я прекрасно знаю, что у нас нет времени. Я попытаюсь ускорить процесс с помощью сканера. Тогда компьютер мог бы сам уменьшать карты и планы зданий до нужного нам масштаба.

– А нельзя ли получить эти материалы непосредственно из Картографического управления? Они наверняка уже давно ввели свои данные в компьютер.

Энди хлопнул себя по лбу.

– Конечно! Как я сразу об этом не подумал! – воскликнул он и, взглянув на часы, объявил:

– Пойду туда прямо сейчас.

– Можете сослаться на меня. Если возникнут какие-нибудь затруднения, попросите их связаться с офисом Джейка Шелдона в Фениксе, – предложил Говард.

– Минутку! – вмешалась Бонни. – А вы уже решили, на каких городах следует сосредоточить внимание?

– Важное замечание, – одобрил Говард. – Совершенно очевидно, что начать нужно с Вашингтона. Я свяжусь с Секретной службой и узнаю, можно ли получить у них расписание президента.

Бонни ласково погладила Энди по голове.

– Но прежде всего ты должен пойти домой и поспать.

Он нетерпеливо отбросил ее руку.

– Не могу – работа слишком важная и срочная. Успею выспаться вечером, после того как поговорю с Картографическим управлением.

* * *

Мэтью Бейли водрузил ноги на стул, стоявший рядом с тем стулом, на котором он сидел. Лениво потягивая пиво, Бейли наблюдал за лодкой, только что высадившей на набережную группу любителей подводного плавания. Они представляли собой смешанную публику: полдюжины молодых людей с прическами военного образца, несколько туристов из восточных стран, вооруженных видеокамерами для подводных съемок, пара средних лет в хорошо подогнанных купальных костюмах, два лысеющих типа с изрядным брюшком – по всей видимости, инструкторы – и потрясающая блондинка в бикини, которое было ей мало на несколько размеров. Ее явно не оставляли равнодушной плотоядные взгляды, которыми ощупывали ее окружающие мужчины.

– Динамистка, – прошептал Бейли себе под нос, однако не блондинка у лодки занимала его мысли. Он думал о Мэри Хеннесси.

Поставив стакан на белый круглый столик, Бейли медленно провел пальцем по его краю. Внизу, на набережной, пловцы полоскали свое снаряжение в большом черном пластмассовом резервуаре. Когда над водой наклонилась блондинка, ее грудь едва не выскочила из бюстгальтера.

– Сука! – проворчал Бейли.

Тыльной стороной ладони он вытер пот с бровей. Жара усиливалась, а его кожа была слишком чувствительна к солнцу. Ему не хотелось расставаться с Мэри Хеннесси, но она настаивала, и у Бейли, как всегда, не хватило духа перечить ей. По ее совету он поехал в Орландо, даже посетил Диснейуорлд, но вскоре ему стало скучно.