Текст книги "Виртуальная подружка"

Глава 2

– Ирина! Ну наконец-то! Кажется, мы спасены! По-моему, я нашла то, что надо! Потрясающая тема! Просто фантастика!

Такими словами приветствовала мое появление на телестудии Лера Казаринова. Едва я открыла дверь кабинета, она быстро отставила в сторону мисочку с курагой, в которой тут же очутилась Пашкина рука, ловко спрыгнула со стола и, словно итальянка размахивая руками перед самым моим носом, что совершенно не вязалось с ее внешностью, торопливо пыталась что-то объяснить.

– Если ты не перестанешь частить, словно студентка театрального факультета на экзамене по сценической речи, я ни за что на свете не смогу оценить гениальности твоего открытия.

Эта тирада подействовала на Валерию, как ушат холодной воды. Несколько секунд она растерянно хлопала ресницами, потом виновато улыбнулась, провела рукой по и без того гладко забранным в хвост светлым волосам и уже с удобоваримой скоростью приступила к рассказу:

– Есть у меня подруга. Ну скорее, не подруга – приятельница. В школе учились вместе…

– Понятно. Дальше. – Я повесила плащ и села за свой стол.

– Мы с ней давно не виделись. Я знала только, что она на стажировку в Канаду уезжала, а вчера встретились. Оказывается, Эллочка замуж вышла. Поначалу все было просто замечательно. Она продолжила обучение. У мужа неплохая работа. Деньги в доме есть. Ну и все такое. А потом выяснилось, что ее Сережа – игрок…

– На бирже? – ни к селу ни к городу вставил Паша, запихивая в рот неизвестно какой по счету сухофрукт.

– На картах, – рассеянно ответила Лера. – То есть в карты. Одним словом, он без казино и дня прожить не может. И неизвестно, то ли он всегда такой был, только прикидывался, или уже после свадьбы пристрастился. В общем, теперь все плохо. Целыми вечерами и ночами он там. Проигрывает бешеные деньги, а остановиться не может. Иногда, правда, и выигрывает тоже. Но Эллочке от этого легче не становится. Говорит, уже забыла, как родной муж выглядит. Когда проигрывает, приходит злой, как бобик, орет, вещами кидается. Когда выигрывает, сразу спать брякается… И потом, она все время боится, – почему-то понизив голос, добавила Лера.

– Чего? – не поняла я.

– Того, что однажды он проиграет так много, что не сможет вернуть долг.

– Он же вроде хорошо зарабатывает, – снова встрял Павлик. – А если мужик обеспечивает семью, может он позволить себе невинное развлечение?

– Ничего себе невинное! – возмутилась Лера. – Ты хоть представляешь, какие там крутятся деньги?! И потом, кому это надо, чтобы тебя обеспечивали и при этом полностью игнорировали?

Мне показалось, или в ее голосе действительно прозвучала обида? Интересно, за подругу или за себя? Ох, молодежь, молодежь!

– Ну, девушка, вы уже придираетесь! – дернул головой Пашка. – Вам что, подавай все сразу и побольше?

– Ладно, – решительно пресекла я намечающуюся словесную пикировку. – Все понятно. А мы-то тут при чем?

– Как при чем?! – по-моему, Лера опять обиделась, на этот раз уже на меня. – Конечно, наша программа называется «Женское счастье», но ведь нигде не написано, что мы должны рассказывать только о добившихся успеха и абсолютно довольных своей судьбой дамочках. А тут такая интересная тема – все есть, а счастья нет. Обязательно найдутся сочувствующие, товарки по несчастью, советчики, наконец.

– Да уж, доброхотов, желающих жизни поучить, у нас полстраны, – не могла не согласиться я. – И что, твоя Эллочка согласна принять участие в этой передаче?

– Ой, да она на все согласна, лишь бы мужа вернуть. Эллочка его так любит… Что только она не пробовала! И увлечения ему новые придумывала, и уйти грозилась, даже к экстрасенсам обращалась. Без толку! Говорит, или принимаешь меня таким, какой есть, или поступай как хочешь. А что тут сделаешь? Это же тебе не алкоголизм – не закодируешь.

– Н-да, интересная история, – подумала я. Страшно! Что бы я делала, если бы мой Володя променял меня на зеленое сукно, но он – умничка, ему такая мерзость и в голову не придет. Хотя, помнится, был прецедент, когда это чудо в перьях, желая побыстрее скопить деньги мне на подарок, проиграл на тотализаторе отложенные мной пять тысяч. Но ведь это совсем другое. – В принципе все верно, конечно. Но не знаю, не знаю… А что Галина Сергеевна говорит?

– Ее еще нет, – растерянно пролепетала Лерочка.

– А вот и неправда, деточка, я уже здесь, – энергичной походкой уверенной в себе женщины вошла в комнату наша бесценная мадам режиссер, и опять в новом костюме, сидящем на ней так ладно, что, казалось, она еще лет десять сбросила. – Всем доброго утра! Что я должна сказать? Павлик, ну-ка освободи мне креслице. Давайте скажу!

– Галина Сергеевна, тут Лера идею одну предлагает по спасению нашей безвременно затухающей программы. Нужно ваше мнение.

Паша с выражением лица «злые вы, уйду я от вас» вытряхнул себя из кресла, в котором тут же устроилась Галина Сергеевна, элегантно закинув ногу на ногу. Лера на удивление кратко пересказала ей содержание нашего разговора.

– А что, мне идея нравится! – Оживившись, Галина Сергеевна быстрым жестом поправила прическу на затылке, отчего ее коротко стриженные волосы только встопорщились. – Если мы поможем не распасться молодой семье, это только добавит нам популярности. Нет-нет, мы положительно обязаны обличать мужские пороки, делающие женщину несчастной, и по мере своих возможностей восстанавливать попранную справедливость!

Во время этого маленького выступления мерзавчик Пашка ухмылялся так язвительно, что если бы только его видела Галина Сергеевна, боюсь, уже никаких передач нам не снимать. По крайней мере, выездных сюжетов, так как в студии работали другие операторы.

– По-моему, это не совсем честно, – с сомнением в голосе сказала я. – Ну чем мы можем помочь этой девочке? Вряд ли кто-то из присутствующих в студии сможет дать ей дельный совет. А вот душу разбередят – это точно. Найдутся добренькие, которые скажут, что сама виновата: надо было мужа в узде держать или смотреть, за кого замуж выходишь. Какая-то гадкая спекуляция на чужом горе получается.

– Ах, Ирочка! Dixi et animam levavi, – тоном умудренной опытом воспитательницы ответила Галина Сергеевна. – Ты, как филолог, должна знать латынь. А для этих неучей переведу: «Я рассказал и тем облегчил душу». Может быть, для нее это будет самое полезное? Может быть, ей большего и не надо? А еще вполне вероятно, что общение с другими женщинами даст ей возможность посмотреть на ситуацию со стороны и поможет принять верное решение. Может быть, ей этот Серега и не нужен вовсе вместе со всем его букетом достоинств и недостатков? Тоже, между прочим, выход. К тому же, – она бросила взгляд на Леру, – если я правильно поняла ситуацию, твоя подруга сама хочет попасть на нашу передачу?

Лера быстро кивнула. Помощник режиссера и есть помощник режиссера – даже здесь приходит на помощь.

– Так и хочется вам меня в аморальную авантюру втянуть, – вздохнула я. – Ладно, давайте попробуем. «Рыба» передачи к обеду должна лежать у меня на столе, чтобы я могла согласовать ее с Евгением Ивановичем. Боюсь, это будет не так-то просто.

– Я сама отнесу ему сценарий и постараюсь все уладить, – вызвалась Галина Сергеевна.

– Отлично! – Если за дело брался наш режиссер, можно было не сомневаться, что все вопросы с Евгением Ивановичем будут решены в нашу пользу. – Лера, договаривайся со своей подружкой, на днях мы у нее появимся. Составь список нежелательных для нее вопросов и выясни, о чем бы она хотела, чтобы мы ее спросили. Не забудь вытрясти из Андрея Юрьевича машину, таскаться пешком по городу я отказываюсь. Павел, проверь камеру, чтобы нам не мотаться по нескольку раз туда-сюда. – Последнее наставление, впрочем, было излишним – Пашка, конечно, редкостный лентяй, но рабочий инструмент свой всегда держит в идеальном порядке. – Так, чего мы ждем? Все за работу!

– Ирина Анатольевна! Этот ходячий желудок всю мою курагу съел! – раздался возмущенный голос Леры.

– И вовсе не всю, – искренне обидевшись на такое обвинение, прогундосил Пашка. – Тут еще три штуки осталось.

– Ну да, совестливый остаток, чтобы посуду мыть не заставили.

– Господи! Чем я так прогневила небо, что оно послало на мою голову этот сумасшедший детский сад! – взмолилась я.

Кривила душой, конечно. Команда у меня была что надо! Замечательная команда!

* * *

– По образованию я филолог, учусь на романо-германском отделении Тарасовского государственного университета. Изучаю английский. Дополнительно специализируюсь на преподавании русского как иностранного. Примерно полгода назад вернулась из Канады, где стажировалась… проходила стажировку… ой, а можно сначала…

Элла смущенно заправила волосы за ухо, быстрым движением вложила одну ладошку в другую и зажала их между коленями.

– Конечно, – подбадривающе улыбаясь, ответила я. – И вообще, давайте договоримся: вы на нашего Пашу внимания не обращайте. Он тут походит, поснимает, а мы с вами просто поболтаем о нашем, о женском. А потом вместе посмотрим отснятый материал, и вы сможете выбрать то, что вам понравится. Что забракуете, просто выбросим. Хорошо?

Умничка Пашка тут же деликатно отошел на пару шагов, делая вид, что увлеченно снимает роскошный интерьер гостиной.

– Хорошо, – Эллочка робко кивнула и выдавила ответную улыбку. – Вы извините, я еще ни разу в жизни не снималась на телевидении, немного волнуюсь.

У нее был довольно низкий, чуть глуховатый, но приятный, словно обволакивающий голос. Слова она слегка растягивала, причем на шипящих и свистящих согласных, а некоторые буквы не то чтобы проглатывала, а произносила не полностью, что ли, вернее будто смягчала.

– Вполне понимаю вашу реакцию. Все волнуются. И я тоже. Вы просто забудьте про камеру и расскажите о себе. Начните с того, что вам нравится: ваша специальность, увлечения, любимые книги. Кстати, обстановку в доме вы делали?

– Я, – Эллочка неожиданно расцвела. – Мне всегда это нравилось.

Паша плавно перевел камеру на нашу героиню, встав сбоку от нее, так что Эллочка его даже не заметила. Ну что за лапочка! Наблюдать за его работой одно удовольствие.

– Я еще в школе ходила в студию художественного дизайна. Конструирование мне никогда не нравилось, а вот оформление интерьера – это мое. Я вообще люблю экспериментировать. Поначалу такое вытворяла – вспомнить страшно! Мне казалось, что это называется «необычное цветовое решение», а на самом деле – «полная безвкусица». Со временем я остановилась на одной гамме и теперь экспериментирую с оттенками. Это даже интереснее. Полутона, искусственная тень… Жутко люблю всякие мелочи: вазочки, подсвечники… Пытаюсь подобрать их таким образом, чтобы они идеально вписывались в общую картину и с первого взгляда даже не были заметны. Вот вроде бы стоит что-то на каминной полке, а вроде и нет. Подойдешь ближе, а там что-нибудь совершенно умопомрачительное, изящное. Обожаю китайскую керамику. А в доме ремонт я сделала сразу, как только мы въехали. Ой, тут были такие ужасные обои! Знаете, эдакие с претензией на средневековый гобелен. На полу паркет елочкой, как в административных учреждениях. А я все поделила на зоны и в каждой стараюсь придерживаться одного стиля…

Ну, кажется, пошло! Тьфу-тьфу-тьфу… Эллочка самозабвенно продолжала рассказывать о своих дизайнерских изысках, а я с выражением не вызывающего сомнений интереса на лице кивала головой, Паша снимал.

Все-таки до странного не вязалось с ней это имя – Эллочка. Лерина подружка была девушкой не маленькой, я бы даже сказала крупной. Нет, не толстой, а просто какой-то массивной. Во-первых, в ней было никак не меньше 180 сантиметров роста, прямо хоть на подиум. Во-вторых, у нее все было большое: руки, глаза, рот. Последнее, кстати, ее совершенно не портило. Шикарные, длинные, невозможно-черные волосы обрамляли немного вытянутое лицо с тонкой, бледной и на зависть гладкой кожей. При этом Элла практически не пользовалась косметикой, очевидно, и здесь придерживаясь принципа «чтобы с первого взгляда было незаметно». Да ей и не требовалась никакая косметика. Ее темно-карие глаза, жгуче-черные ресницы, аккуратно выщипанные в тонкую, слегка удивленную дугу брови и пухлые розовые губы и без того прекрасно смотрелись, подчеркнутые таинственной белизной кожи. А вот руки у девушки были страшненькие: широкие, как у мужчины, ладони, длинные, слегка искривленные пальцы с некрасиво выпирающими бугорками суставов и почти совершенно плоские ногти. Может быть, поэтому она их все время старалась спрятать?

Говоря о том, что в доме водятся деньги, Лерочка несколько приуменьшала реальную картину. Боюсь даже представить, сколько стоил сам дом! Миленький такой трехэтажный белый особняк в самом центре города с небольшим приусадебным садиком и коммунальными удобствами на каждом этаже, включающими ванну и душевую кабину; туалет, естественно, отдельно. Да тут только кухня больше, чем вся моя квартира! Ну если не квартира, то гостиная уж точно. Хорошая работа у ее мужа, если он может позволить себе такой дом и ежевечерние походы в казино. Я невольно завистливо вздохнула. Уж точно не и.о. доцента химфака, как мой Володька с его кандидатской степенью. И при таких деньгах быть такой несчастной! Прямо-таки закон сохранения массы в действии.

Уже не стесняясь Паши, Эллочка поведала нам свою печальную историю. Она всегда мечтала о крепкой семье, считала, что рождена для того, чтобы создавать уют в доме, растить детей и заботиться о муже. Образование? Ну его, конечно, надо иметь. Да и мужчинам нравятся образованные женщины, не умные, а такие, чтобы с ними не стыдно было показаться в обществе, чтобы могли поддержать любой разговор, ну и все такое прочее. Поэтому она и пошла на филфак. А карьерный рост – это не для нее. Хорошо, конечно, если есть возможность поездить по свету, посмотреть разные страны, познакомиться с чужой культурой, узнать, как и чем живут другие люди, но это совершенно необязательно. Гораздо важнее хорошая, дружная семья. Она любит своего мужа, который старше ее на десять лет, и с радостью сделает все, чтобы он чувствовал себя по-настоящему счастливым. А муж много работает, старается обеспечить семью, устает. Он интересный человек, внимательный, заботливый, только… только…

– Что здесь происходит?!

Я обернулась на голос и увидела в дверях высокого, коротко стриженного молодого человека в длинном черном кожаном плаще. Ничего себе, молодой человек, даже симпатичный, если бы не болезненно-желтый оттенок лица, темные круги под глазами и нездоровый блеск холодных зеленых глаз.

«Муж объелся груш», – почему-то пронеслось у меня в голове. Прямо-таки шекспировская трагедия.

– Повторяю вопрос: что здесь происходит?

За его спиной бесшумно возникла огромная фигура Кости Шилова, нашего водителя. Возникла и застыла в ожидании, словно предупреждая: «Будет буйствовать, готов способствовать, в смысле не буйству, а угоманиванию».

– Сережа?! – Эллочка отчаянно хлопала ресницами, а ее лицо бледнело прямо на глазах, хотя подумалось, что это просто невозможно. – Извини! Я не знала, что ты придешь…

– Неправильный ответ. Спросить еще раз?

– Сережа, я тебя умоляю, не надо скандала!

– Глупость сказала, и сама это знаешь, поэтому отвечать не буду. Следи за эмоциями.

Я скосила глаза на Пашку – он опустил камеру и осторожно пробирался к двери, обходя врага с тыла, словно боялся, что у него в любой момент потребуют кассету, и был готов с боем или посредством бегства защищать свое сокровище. Но нежданный визитер не обращал на его маневры никакого внимания. Пока…

– Сережа, пожалуйста! – в голосе Эллы звучала такая мольба, что мне захотелось немедленно подойти к ее мужу и от души отхлестать его по щекам. – Я тебе все объясню. Потом…

– Я к себе. Приму душ. Когда спущусь, чтобы в комнате было чисто.

И, даже не удостоив нашу теплую компанию ни кивком, ни взглядом, он направился к лестнице.

Пашка за его спиной стрелой метнулся к двери и ужом просочился мимо Кости на улицу.

Я словно завороженная следила за тем, как этот человек тяжелыми, ровными, уверенными шагами Командора поднимался вверх, минуя ступень за ступенью через абсолютно одинаковые промежутки времени, хоть метроном проверяй. Следом за ним, едва не задевая полами за ступени, волочился плащ, словно сложенные перепончатые крылья раненой гарпии с апокрифической картины средневекового художника.

Еще несколько секунд мы хранили изумленно-подавленное молчание.

– Извините. – Я очнулась от тихого, слегка дрожащего голоса Эллы. – Он с работы. Устал. Я не знаю, как это получилось… Он не должен был прийти в это время…

– Ничего страшного. – Я быстро вскочила. – Мы все прекрасно понимаем – человеку надо отдохнуть. Спасибо вам большое. Я позвоню. Завтра. Всего доброго.

Только в машине я окончательно пришла в себя, чтобы суметь хоть как-то прореагировать на случившееся.

– Слушайте, прямо демоническая личность какая-то!

– Ага. Питон Каа, – повернулся Пашка, сидящий на переднем сиденье. – Еще чуть-чуть, и я сам бы прыгнул к нему в пасть. Вместе с камерой. Надеюсь, хоть она-то встала бы у него поперек горла.

– А я думала, что он нас всех соберет в кучу, как мышат за хвосты, и спустит в один из своих роскошных финских унитазов, – с несвойственной для нее фривольностью выдала Лерочка.

– А потом еще руки в биде вымоет, – добавил Пашка.

– Вот уж никак не предполагала, что Эллочка за такую горгону замуж выйдет. Не-ет, лучше всю жизнь в девках проходить, чем жить с таким психическим Франкенштейном под боком.

– Я, конечно, ожидала чего-то неординарного, хотя и не знаю, как полагается себя вести азартным игрокам, но чтобы такое!.. – Я не на шутку разозлилась из-за оказанного приема. – Да и не похож он на игрока. Мне всегда казалось, что они нервные, дерганые, чуть что – сразу в истерику… Этот кадр просто апологет показательной выдержки. Даже голоса не повысил. А ощущение такое, словно тебя отец родной на вечернем сеансе в заднем ряду с последним уркой за поцелуями застукал. Оно, может, и понятно: возвращается человек с работы, а тут тебе половина тарасовской телестудии по дому шоркается, но должны же быть у человека хоть какие-то понятия об элементарной вежливости и законах гостеприимства? И главное – какая наглая уверенность в том, что все сделают именно так, как он требует. Я сказал, значит, так и будет. Бедняжка твоя подруга, чуть на тот свет со страху не отправилась. Может быть, она что-то напутала? Может быть, он не в казино, а в местном сумасшедшем доме психам непристойные картинки показывает, а за неправильный ответ фонендоскопом по голове лупит? В самый раз для такого типа развлечение.

– Не удивлюсь, если он устроит Эллочке такой разбор полетов, что она не только на передачу, а дальше собственной ванны высовываться не захочет, – грустно проговорила Лера.

– А жаль! – совершенно искренне вздохнула я. – Эта девочка успела вызвать во мне неподдельную симпатию. Ее трогательная забота о домашнем уюте, мечты о тихом женском счастье, ее увлечение и, надо признаться, отменный вкус, с каким она реализовала свои дизайнерские таланты, определенно должны понравиться нашей аудитории. Да и внешность у нее, как говорит Галина Сергеевна, фактурная. Просто знойная женщина – мечта поэта. Для полноты картины ей только полноты форм не хватает. Хотя и так ничего, эдакая Карменсита. Как ты думаешь, она откажется?

– Не знаю, – пожала плечами Лера. – Трудно даже предположить, как она себя поведет при таком-то супружнике.

– Да убить его, сволочь, и дело с концом! – с каким-то юношеским азартом воскликнул Павел.

– Ну знаешь! – такого я от нашего оператора не ожидала. – Мне, конечно, известна пара случаев убийств на почве звездной болезни, но истреблять родного мужа ради того, чтобы попасть к нам на передачу, это было бы уж слишком… Хотя наш рейтинг от этого несомненно возрос бы. Но, боюсь, руководству такой способ завоевания народной любви и всеобщей популярности не придется по вкусу.

– Ладно. Чего там голову ломать. Вы же договорились, что позвоните завтра, вот все и узнаете. Будет день – будет пища, – философски махнул рукой Паша.

Он был прав. Ничего другого нам не оставалось.

* * *

На следующий день, дождавшись полагающегося по этикету удобного для деловых звонков времени, я набрала номер.

– Слушаю вас, – раздался в трубке мягкий низкий голос.

– Элла, доброе утро. Это Ирина Лебедева вас беспокоит. Что вы решили по поводу нашего предложения?

– Ох, я даже не знаю, – ее голос сразу стал грустным. – Конечно, я обещала, да и самой мне очень хочется, но Сереже совершенно не понравилась эта идея. Я не говорила ему об истинных причинах, побоялась, что он разозлится, сказала, что встретила школьную подругу и та предложила сняться в популярной передаче, рассказать о нашей семье… В общем-то, он не выразил категоричного несогласия… Но не знаю, не знаю…

– Мы вчера посмотрели отснятый материал, – заговорщическим тоном змея-искусителя проговорила я, сама удивляясь тому, насколько профессиональные интересы могут побороть элементарную человеческую порядочность. Впрочем, если рассудить по совести, ничего непристойного в моем предложении не было. – Все получилось просто замечательно. Вы сами определенно должны иметь успех, а ваши, как бы это сказать поточнее, сложности должны вызвать сочувствие у публики. Я просто уверена, что найдется немало опытных женщин, у которых будет что вам посоветовать. А если хотите, мы можем пригласить на передачу опытного психолога. Вместе будет гораздо проще справиться с вашей проблемой.

– Я не знаю. – Мне показалось, что в ее голосе промелькнули слезливые нотки. – Я очень хочу, чтобы у нас все было хорошо. Но боюсь, как бы мои действия не оттолкнули Сережу. Последнее время он такой несдержанный и… легкоранимый. – Ничего себе, легкоранимый! Тоже мне, нашла юношу с тонкой душевной организацией! А вот то, что с психикой у него не все в порядке, в этом я даже не сомневаюсь.

– Но вы же не собираетесь поливать его грязью и рассказывать перед камерой, какой он негодяй, – как можно мягче сказала я. – Вы просто хотите посоветоваться, помочь, в первую очередь ему же. Разве не так?

– Так. Но вдруг он подумает, что я хочу все решить за него? Он терпеть не может, когда вмешиваются в его дела.

– Но ведь благополучие семьи – это и ваше дело тоже. И ваша забота, как любящей жены. Неужели он не поймет, что вы беспокоитесь о нем, и не оценит подобного поступка?

На том конце трубки повисло тревожное молчание. Я уже было подумала, что эксцентричный супруг Эллочки опять не вовремя вернулся и бедная девушка не знает, как себя вести, когда раздался ее чуть хрипловатый, но твердый голос:

– Хорошо. Я согласна. Я приеду на передачу. Обязательно приеду.

– Вот и замечательно. Мы ждем вас. И не беспокойтесь – у нас в запасе есть немало способов уберечь вас от бестактных вопросов. Так сказать, маленькие профессиональные хитрости. Все будет хорошо!

– Спасибо.

– Как наши успехи? – раздался у меня за спиной бодрый голос Галины Сергеевны, едва я положила трубку.

– Да вроде неплохо. – В последнее время я стала подозрительно суеверной, поэтому решила ограничиться сдержанно-нейтральной фразой, чтобы, как говорится, не спугнуть удачу.

– Вроде? Или неплохо? – не сдавался наш настырный режиссер. – Я тебя не узнаю, Ирочка. У тебя всегда был полный порядок с конкретикой. А теперь что за метания?

– Простите, Галина Сергеевна, наверное, старею – начинаю верить в приметы и преимущественно в дурные.

– Вот так новости! – Она даже рассмеялась. – Мало нам того, что Павлик после общения с нашим новогодним экстрасенсом время от времени вспоминает о ее пророчествах и начинает носиться по телестудии, словно наскипидаренный, изображая активную деятельность, которая якобы должна способствовать переменам в его печальной судьбе, так теперь еще и ты будешь от черных кошек шарахаться и на старушек с пустыми ведрами кидаться?

– Не буду я на старушек кидаться, – я немного обиделась. – На них попробуй кинься. Это для здоровья опасно, почище Лериных диет.

– Ну вот и славно. А то я уж было подумала, что ты с меня решила начать.

– Помилуйте, Галина Сергеевна! Какая же вы старушка? – искренне возмутилась я. – Потом, у вас и ведра никакого нет.

– Люблю грубую лесть, – расцвела наша чудо-женщина. – Но вообще-то ты права. Дама слегка постбальзаковского возраста – еще не старушка. А, можно сказать, женщина в самом соку. Однако, может быть, все-таки расскажешь, что у нас происходит?

– Да ничего особенного. С Эллой я договорилась. Она, конечно, побаивается своего грозного домостроевца, но на передачу прийти клятвенно обещала. Осталось только выяснить, где носится наш незаменимый оператор. Или у него опять приступ жестокой борьбы с фортуной?

– А вот этого я не знаю, извините, только пришла. – И Галина Сергеевна так обворожительно улыбнулась, что одна мысль о возможности рассердиться на ее опоздание показалась мне святотатственным кощунством.

– Зато я знаю, – раздался от двери веселый голос Леры. – Он в монтажной ребят по подоконникам строит – материал монтирует.

– Чудны дела твои, господи! – в изумлении развела я руками. – И никому для этого не пришлось пригрозить ему какой-нибудь страшной карой за неисправимую лень?! Галина Сергеевна, я заблуждалась. Кажется, я становлюсь не суеверной, а Фомой неверующим.

– Не пришлось, – с какой-то непонятной гордостью, словно речь шла о ее личных выдающихся заслугах, ответила Лера. – Все сам, по собственной инициативе. И вообще он очень доволен. Говорит, что Эллочка жутко киногенична, и обещает сотворить из отснятого материала настоящее произведение искусства.

– Пока своими глазами не увижу – не поверю, – я продолжала разыгрывать из себя Станиславского.

– А я, собственно, за тем и пришла, чтобы отвести вас к Павлику и все показать. Он посоветоваться хочет, какой сюжет за чем должен идти.

– Похвальное рвение и достойная уважения предусмотрительность, – улыбнулась Галина Сергеевна. – Что ж, пойдемте посмотрим, чего он там натворил.