Текст книги "Ищи ветра в поле (сборник)"

Глава 2

Возвращалась я в редакцию со смешанными чувствами. С одной стороны, мне казалось, что Обухова не играла, и я была готова поверить в то, что наркотики ей действительно подбросили… Но с другой стороны – майор Степанчиков был прав: кабинет был заперт, вошли мы туда все вместе… Каким же образом в кабинете оказались наркотики? Если допустить, что их туда подкинули, то встает резонный вопрос: кто и как это сделал?

Маринка встретила меня первой. Она уже, видимо, забыла о трагедии, постигшей ее, потому как находилась в приподнятом состоянии духа. Она бодро шныряла по приемной, напевая под нос песню Филиппа Киркорова «Пташечка моя», видимо, чтобы хоть как-то компенсировать потерю своих любимых компакт-дисков.

– Ну что? – непринужденно спросила она у меня. – Как там бизнесменша?

– Посадили ее, – устало сказала я, бросая сумочку в кресло и плюхаясь туда же.

– Да ты что! – лицо Маринки сразу же посерьезнело.

Подхватив кофейник и быстро наполнив две чашки кофе, она подскочила ко мне и протянула одну из них.

– Рассказывай, рассказывай же! – возбужденно затормошила она меня.

– Ох, да что рассказывать! – попробовала отмахнуться я. – Приехали, там милиция… Обыск провели.

– Она мне сразу не понравилась! – высказалась Маринка. – За что ее взяли-то?

– Наркотики, – односложно выдохнула я и достала сигареты.

– Оп-паньки! – торжествующе хлопнула в ладоши Маринка. – Попалась, пташечка! Вот они, бизнесменши хреновы! А какой овечкой прикидывалась, а, Оля?

Маринка вскочила с кресла и радостно закружилась по приемной. Эта история, вне всякого сомнения, привела ее в восторг, и она устремилась в фотолабораторию к Виктору, желая немедленно поделиться с ним приятными новостями. При этом она совсем забыла, что, когда фотограф работает у себя, дверь открывать нельзя. Вслед за Маринкиным движением раздался какой-то неопределенный звук. Видимо, так Виктор выразил свое удивление и недовольство. Затем, увидев, что явилось причиной, он высказался более конкретно:

– Твою мать-то, блин!

Признаться, я никогда не слышала от нашего молчуна столь длинной фразы. Это, согласитесь, был показатель того, какие страсти кипели внутри Виктора в данный момент!

Маринка была ошарашена не менее моего, потому что застыла на пороге лаборатории с открытым ртом на несколько секунд. Затем изумленно протянула:

– Вик-тор!

После чего круто повернулась, обиженно вздернула нос кверху и гордо удалилась на место курьера Ромки, демонстративно включив компьютерную игрушку. Она осталась там сидеть до конца рабочего дня, усердно шмыгая носом так, чтобы было слышно в лаборатории.

Я прошла к Сергею Ивановичу и поинтересовалась, как идут дела. Выяснилось, что Кряжимский уже закончил работу над заполнением подвала, чем несказанно меня порадовал. Впрочем, другого я от него и не ожидала – педантичный трудоголик, патриарх нашей редакции ответственный секретарь Кряжимский всегда относился к работе более чем ответственно, оправдывая в полной мере свою должность.

– А что у вас, Ольга Юрьевна? – полюбопытствовал он в свою очередь.

Я рассказала все как было и вздохнула.

– Ситуация очень неоднозначная, – помолчав, выдал Сергей Иванович. – Как вы намереваетесь поступить? Писать статью в защиту или нет?

– Нечего помогать всяким аферисткам! – крикнула вездесущая Маринка.

Мы одновременно посмотрели в ее сторону, потом друг на друга. Я пожала плечами.

– Не знаю, Сергей Иванович, – призналась я. – И, честно говоря, не хочу сегодня об этом думать. Ну его, это дело! Оно оставило в моей душе неприятный осадок. Давайте лучше поедем ко мне домой и устроим небольшой праздник. А то и у Маринки сегодня настроение на нуле – заодно и ей поднимем тонус.

– Отлично! – влетела Маринка, схватила меня за плечи и закружила по комнате. – Отлично, Оля, отлично! Ты всегда знаешь, что предложить! Испечем торт… Нет, не будем возиться, лучше купим в супермаркете. Скажем, «Киевский»! Или нет, лучше такой, знаете, в форме… – Она остановилась, перебирая пальцами.

– В форме змеи, – подсказала я.

– Что? Какой змеи? – уставилась на меня Маринка, потом, поняв, что я шучу, махнула на меня рукой. – Да нет же, вечно ты выдумываешь! В форме сердечка! Это будет выглядеть очень романтично, правда?

– Правда, – согласилась я.

– И мороженого купим! Сразу две большие коробки! Апельсинового и шоколадного! – загорелись глаза у Маринки.

– Чудесно, только вот кто все это проспонсирует? – скептически спросила я, догадываясь, что у Маринки сейчас нет ни гроша, так как все средства наверняка ушли на ее хмыря.

– А Виктор на что? – резонно заметила Маринка и хмыкнула. – Для мебели, что ли?

В общем, к шести часам мы все вышли из редакции и собрались ехать ко мне домой. Виктор, выслушав Маринкины щебетания по поводу того, что ей хотелось бы отведать, молча перевел взгляд на меня.

– Купи четыре пирожных «Волга», – сказала я ему, и Виктор, кивнув, направился к дверям «Кулинарии». Маринка хотела было что-то возразить, но потом вдруг передумала и стала задумчиво выковыривать носком ботинка бутылочную крышку из-под колеса машины.

Вскоре Виктор вернулся, неся в руках пакет. Мы сели в мою «Ладу» и отправились ко мне домой.

По прибытии квартира моя наполнилась, как это всегда бывает в подобных случаях, шумом, смехом и суетой. Больше всех суеты вносила, конечно же, Маринка, но у меня даже не было сил сердиться на нее.

– Нет, вы только представьте! – разглагольствовала Маринка, слизывая с пальцев белый крем. – Приходит, понимаете, этакая дамочка и начинает рассказывать сказки о том, какая она честная! А сама наркотики держит у себя прямо в кабинете!

– В сущности, ее и в самом деле могли подставить, – рассудительно произнес Сергей Иванович, помешивая ложечкой сахар в чашке.

– Каким образом? – надо признаться, этот вопрос мучил меня больше всего.

– Ну, например, это мог сделать кто-то из работников магазина. Или работниц. Нельзя исключать и недоброжелателей из той же налоговой полиции, которые в свое последнее посещение могли подкинуть пакет.

Я посмотрела на Виктора. Он в качестве согласия с этими предположениями кивнул головой.

– Да что вы говорите! – пренебрежительно махнула рукой Маринка. – Защищаете неизвестно кого! Вернее, совершенно известно…

Она хотела было уже сказать кого именно, но тут раздался звонок в дверь. Я поднялась и пошла открывать. На всякий случай Виктор, привыкший к разного рода неожиданностям, двинулся вслед за мной.

Открыв дверь, я к своему удивлению обнаружила стоявшую на пороге Людмилу Николаевну Обухову. Вид у нее был крайне суровый и деловой.

– Ольга Юрьевна, извините, что я к вам домой, вот так неожиданно… Просто времени крайне мало, – поджав губы, сказала она.

При этом она подозрительно покосилась на Виктора, который монументально красовался сзади меня. Я же в свою очередь весьма скептически восприняла ее явление в мою квартиру, что, видимо, явственно отразилось на моем лице.

– Вы не волнуйтесь, – сразу же поспешила развеять мои опасения Обухова. – Меня отпустили под залог. Да я уверена, что в самом ближайшем времени все разрулится как нельзя лучше. Это же на самом деле не мои наркотики – вы же понимаете. Я сама ни разу не пробовала эту гадость и никому не советую… Да это просто смешно – обвинять меня в подобной мерзости! Мне их подкинули – это совершенно ясно. Только надо выяснить, кто это сделал. И я это в конечном итоге выясню!

Глаза Обуховой горели, щеки ее раскраснелись, а пышная грудь вздымалась при каждом вздохе.

Я, нахмурив брови, напряженно раздумывала. Наконец, внутренне решившись, я сказала:

– Ну что ж, проходите, поговорим.

Обухова тут же разделась и уже намеревалась пройти в комнату, но я остановила ее.

– Лучше поговорим на кухне, – сказала я. – Виктор, скажи Маринке, чтобы принесла нам пару чашек кофе.

Тот, как всегда, кивнул в знак согласия и исчез в комнате. Обухова прошла на кухню и, расположившись на стуле, закурила.

– Я уверена, что все это неспроста, – сказала она. – Я чувствую, что под меня кто-то копает. Налоговая полиция со своими проверками… Ну не могут они так часто приезжать просто так, без всякой, что называется, подоплеки! И эти наркотики – это уже вообще беспредел!

– У вас есть враги? – прервала я ее эмоциональный монолог.

– Я бы сказала, что есть недоброжелатели. В бизнесе по-другому, к сожалению, нельзя. – Она посмотрела на меня с некоторым оттенком назидательности. – Но я не думаю, чтобы те, кого я имею в виду, действовали бы такими методами. Я ни на кого в последнее время не наезжала… Понимаете, – она доверительно склонилась ко мне, – это уже чересчур.

– Но что вы хотите от меня?

– Того же, о чем я говорила вам сегодня утром, – сделав несколько удивленное лицо, ответила Обухова. – Как можно скорее опубликовать статью в мою защиту. Я клянусь, что наркотики мне подбросили! Клянусь вам!

Она приложила руки к груди, выразительно на меня посмотрела и, видимо, заметив в моих глазах недоверие, истово перекрестилась.

– Я понимаю, что все выглядит несколько неубедительно, – начала оправдываться она, – но… Я заплачу вам в два раза больше, чем обещала утром. Повторяю, что я ни в чем не виновата! Это чья-то грязная игра!

– Подобные вещи случались в вашем бизнесе прежде?

– Нет, никогда! – горячо ответила Обухова. – Правда…

– Что?

– Были наезды со стороны неких «братков», но там все понятно, как на ладони… Приехали, изложили свои требования, я поторговалась, и пришли, что называется, к консенсусу. А тут… Нет, так нормальные люди не поступают, – она покачала головой.

– Кого вы называете нормальными людьми?

– Тех, кому нужны деньги, разумеется, – Обухова посмотрела на меня как на идиотку. – В этом же случае вообще непонятно, что нужно этим людям! Непонятно, чего они добиваются…

– Подождите, может быть, еще рано… Требования могут быть выдвинуты… С самой неожиданной стороны.

– А я не хочу ждать! – капризно заявила Обухова. – Не хочу! Поэтому я и пришла к вам. Мне это все надоело, надо покончить с этим раз и навсегда!

– А вы уверены, что статья возымеет то действие, на которое вы рассчитываете? – осторожно спросила я.

– Во всяком случае, я очень на это надеюсь, – так же вкрадчиво ответила Обухова. – Больше обратиться мне не к кому. Не могу же я прийти в милицию с просьбой о помощи! Милиция меня сама сегодня поставила в весьма, извините за выражение, неприглядную позу.

Я согласно кивнула, пытаясь зрительно себе представить, в какую же именно позу поставила сегодня милиция Обухову. От этих размышлений меня оторвала Маринка, которая зашла в кухню с двумя чашками кофе. Она опустилась на табуретку, хотя никто ей этого не предлагал, подперла руками подбородок и приготовилась принять живейшее участие в нашей беседе.

– Так вот я и говорю, – недружелюбно покосившись на Маринку, продолжала Обухова. – У меня на вас вся надежда. Насколько я знаю, у вас серьезное издание, которому вполне можно доверять.

– Несомненно, – важно кивнула Маринка.

Мне, признаться, тоже польстило это высказывание, но я предпочла для солидности промолчать.

– Я думаю, – заявила Маринка, – статья должна располагаться на первой полосе. Вернее, даже занимать всю первую полосу. И название нужно дать какое-нибудь громкое… «Душат честных бизнесменов»! – вытаращив глаза, ликующе воскликнула моя подруга, преисполненная гордости за собственную находчивость.

Обухову же передернуло от столь грозного названия.

– Мы подумаем, Марина, – поспешно охладила я пыл своей секретарши, явно претендовавшей в своих высказываниях на должность главного редактора. – Сейчас дело не в этом. Я думаю о реальной помощи, которую может принести эта статья.

– А ну-ка выйдем на минутку! – дернула меня Маринка за рукав и потащила в коридор.

Там, прижав меня к стенке, она горячо зашептала мне на ухо:

– Оля, да черт с ней, с реальной помощью! Она же тебе бабки предлагает, ты что, не понимаешь? И какая разница, поможет ей эта статья или нет? Наше дело маленькое – дали статеечку – и все! Дальше уж не наша забота!

Признаться, мысль о деньгах и мне показалась весьма заманчивой. И с каких это пор я стала столь меркантильной?

– Ладно, – вздохнула я, отталкиваясь от стены. – Пойдем, а то неудобно, она сидит там одна.

– Ты дашь статью? – в упор спросила Маринка.

– Дам, дам, – успокоила я ее, возвращаясь в кухню.

Обухова нервно курила, в нетерпении ожидая моего решения.

– Людмила Николаевна, я… – начала я, но договорить мне не дал звонок телефона, раздавшийся из сумочки Обуховой.

– Черт! – пробормотала она, открывая сумочку и доставая мобильник. – Везде достанут. Слушаю, – недовольно бросила она в трубку.

По мере того, как она выслушивала то, что ей говорили, лицо ее становилось все мрачнее и мрачнее. Сама же она вставляла в разговор только нетерпеливое «ну» и удивленное «что». Наконец она отключила связь и устало положила трубку на стол. Потом она посмотрела на меня как-то обреченно, помолчала и тихо сказала:

– Вот видите, а вы не верили…

Я тут же поняла, что у Обуховой возникли какие-то новые проблемы.

– Что случилось? – спросила я.

– Снова наркотики? – влезла любопытная Маринка.

– Моего заместителя избили в собственном подъезде, – голос Обуховой дрогнул.

– Это он вам звонил? – уточнила я.

– Да, это произошло всего двадцать минут назад.

– А в милицию он обращался?

– Господи, какая к чертовой матери милиция! – в сердцах воскликнула Обухова, едва не смахнув рукой свой сотовый телефон со стола. – Мы по горло сыты милицией, неужели вы не понимаете, что все это спланировано! Они все там заодно! Я должна немедленно ехать к нему, – заявила она.

– Я еду с вами, – решительно сказала я, поднимаясь из-за стола.

– Может быть, возьмешь с собой Виктора? – обеспокоенно спросила Маринка. – Раз уж такие дела пошли.

– Да, это было бы кстати, – согласилась я. – Пойди позови его.

И Маринка тут же умчалась.

– Виктор, Виктор! – послышался ее возбужденный голос. – Немедленно иди сюда!

Через полминуты я четко изложила нашему фотографу, бывшему «афганцу», сложившуюся ситуацию. На этот раз он даже не кивнул, а сразу же деловито начал одеваться. По своему обыкновению вслух он так ничего и не произнес.

Собравшись, мы вышли на улицу. Я тут же обратила внимание, что шофера за рулем «Ниссана» нет.

– Я сама вожу машину, – с оттенком гордости проговорила Обухова, доставая из сумочки дистанционный пульт управления.

Двери послушно запищали. Мы расселись, и Обухова решительно нажала на педаль газа.

Через пятнадцать минут мы уже подъезжали к кирпичному пятиэтажному дому. Обухова заперла двери автомобиля, и мы стали подниматься по лестнице на четвертый этаж.

Остановившись перед дверью, Обухова резко нажала на звонок. Открыли нам не сразу. Испуганный женский голос поинтересовался, кто это в столь поздний час тревожит покой семьи.

– Да открой же, черт тебя дери! – послышался откуда-то из глубины квартиры недовольный мужской голос. – Это Людмила приехала.

Дверь тут же открылась.

– Ах это вы, Людмила Николаевна! – пытаясь быть любезной, произнесла появившаяся в дверном проеме белокурая женщина в очках.

Она выглядела блекло и невзрачно. Волосы на ее голове были забраны в какой-то бесформенный пучок, и чувствовалось, что ей совершенно необходимо хоть изредка баловать их шампунем против перхоти. Лицо ее было испуганным и растерянным. Собственно, таким же оно было и у ее мужа.

Он лежал на диване, на табуретке перед ним стояла миска с водой, в которой он периодически смачивал ватный тампон и прикладывал его ко лбу и щекам. На лице его, не лишенном привлекательности, виднелись ссадины и кровоподтеки. Было совершенно очевидно, что мужику совсем недавно «начистили фейс».

– Господи, Валера, что ж происходит на белом свете? – запричитала Обухова, кидаясь к дивану и дотрагиваясь до лица раненого.

Виктор, оглядев лежащего на диване Валеру, понимающе хмыкнул.

– Валера, ты не беспокойся, это Ольга Юрьевна Бойкова из газеты, она нам поможет, – заговорила Обухова, поглаживая Валеру по голове.

Жена его при этом демонстративно вышла из комнаты на кухню, где стала греметь кастрюлями.

– Господи! – простонал Валера. – Говорил же я тебе, старая ты… – он запнулся и смущенно взглянул на нас. – Не надо было выпендриваться и кричать на каждом углу, как у нас все зашибись! Вот и накаркала, дура!

– Да что я-то, да что я-то? – захлопотала Обухова, увеличив количество поглаживаний, но Валера раздраженно стряхнул ее руку и, вскочив с дивана, заходил по комнате взад-вперед.

– Ай, ладно! – махнул он рукой. – Что теперь говорить! Надо думать, как выбираться из этого дерьма. Может быть, уехать из города?

– Я думаю, можно свалить на Гавайи! – горя глазами, предложила Обухова. – Вместе, разумеется.

– Глупее ты ничего не могла придумать, – презрительно отмахнулся Валерий.

Из кухни тут же высунулась жена, подозрительно поблескивая стеклами очков. Некоторое время они с Обуховой с заметной ненавистью буравили друг друга глазами, наконец, жена, не выдержав, снова удалилась на кухню.

– Так что делать-то будем? – спросила Обухова, неизвестно к кому обращаясь.

– Надеюсь, что сухари сушить еще рано, – не совсем веря в то, что он сказал, проговорил Валера. – Скажи еще спасибо, что магазин не взорвали, – совсем уж пессимистично закончил он фразу.

Обухова испуганно перекрестилась. Однако фраза Валерия отчасти оказалась пророческой. Спустя несколько секунд вдруг отчаянно задрожали оконные стекла. Мне показалось, что началась гроза, только гром прогремел не сверху, а снизу.

Простояв с полминуты в оцепенении, мы все, не сговариваясь, разом бросились к окну и прилипли к стеклу.

У подъезда ярким заревом полыхал обуховский «Ниссан».

– Боже мо-о-ой! – завыла она, поняв, что ничего уже не исправишь. – За что? За что?

Тут же послышался лай собак и топот ног сбегающихся к подъезду зевак. Я еще подумала, насколько любопытство сильнее благоразумия – ведь не исключено, что через минуту может раздаться новый взрыв.

Обухова вдруг начала сползать по стене. Обессиленно опустившись на пол, она закрыла лицо руками и вдруг затряслась в рыданиях. Слишком много всего свалилось на нее в последнее время, и нервы ее не выдержали.

Из кухни прибежала жена Валерия. Выглянув в окно и поняв, что произошло, она поджала губы в саркастической усмешке. Похоже было, что гибель обуховского «Ниссана» ее не очень расстроила, а скорее даже наоборот.

– Люда, Люда, успокойся! – кричал Валерий, тряся Обухову. – Помогите же кто-нибудь! – он растерянно повернулся к нам. – Кто-нибудь знает, что делать в подобных случаях?

У Обуховой начиналась истерика. Первым среагировал, конечно, Виктор. Он молча подошел к Людмиле Николаевне, приподнял ее голову за подбородок и коротким движением сильно и хлестко ударил по щеке. Обухова сразу захлебнулась последним всхлипом и умолкла.

– Ну вот, – успокоенно сказал Валерий и легонько похлопал Людмилу Николаевну по щеке.

– Идемте вниз! – вдруг резко сказала она, приходя в себя, и стремительно направилась к выходу.

Мы чуть ли не бегом поспешили за ней. На улице уже толпился народ, осматривая то, что осталось от машины. Из толпы слышались реплики, свидетельствовавшие об искреннем и неподдельном возмущении людей.

– Вы только гляньте, что делается! – прижимала руки к груди какая-то пенсионерка.

– И не говори! – качая головой, поддерживала ее другая. – Скоро на улицу будет страшно выходить!

Виктор невозмутимо протолкался сквозь толпу, достал фотоаппарат, который был у него всегда при себе, навел объектив на тлеющий остов автомобиля и сделал несколько снимков, крупным планом сняв номер «Ниссана».

Я же, тоже вспомнив о своей профессии, занялась расспросами свидетелей с тем, чтобы опубликовать в статье их наблюдения. Но увы, ничего особо ценного мне узнать не удалось. Почти все говорили одно и то же: услышали взрыв, вышли на улицу. Поэтому после пятого свидетеля я прекратила это бестолковое занятие. Тем более что в этот момент во двор въехал милицейский «уазик».

Я посчитала, что на сегодня мне общения с правоохранительными органами хватит, и уже решила поскорее свалить с места проишествия, но Обухова словно клещами вцепилась в меня.

– Не оставляйте меня сейчас, Ольга, пожалуйста, – заговорила она. – Я еще не пришла в себя, вот-вот в обморок упаду. А больше мне здесь не на кого положиться.

Я посмотрела на Виктора. Тот лишь пожал плечами, оставив принятие решения на мое усмотрение.

Я даже не знаю, как поступила бы, но тут из «уазика» вылез майор милиции Здоренко, с которым судьба уже не раз сводила меня. Он как всегда был хмур. Увидев меня среди толпы, он, похоже, уже и не удивился моему присутствию, так как привык частенько встречать меня в «горячих точках». Поэтому он только хмыкнул, сразу же подошел именно ко мне и пристально посмотрел в глаза.

– Ну и что на сей раз, папарацца ты моя? – язвительно спросил он.

– Вот, – кивнула я на догорающий автомобиль. – Машину взорвали.

– Твою, что ли? – со скрытой надеждой, как мне показалось, спросил он.

– Нет, – ответила я.

– А чью же тогда? – удивился Здоренко.

– Да вот, – кивнула я на Обухову, – чморят честных бизнесменов, – усмехнулась я, вспомнив употребленное ею выражение. – То наркотики подбросят, то в подъезде изобьют, теперь вот машину взорвали. И все в один день, между прочим. Вы бы разобрались, майор!

– Разберемся! – зыркнул глазами Здоренко и нахмурился еще больше.

Весь следующий час милиция занималась различного рода формальностями: опросом потерпевших и свидетелей и составлением протоколов. Мы с Виктором, как могли, успокоили Обухову и ее заместителя Валеру, и ретировались домой. Мы договорились о том, что завтра Обухова с утра придет в нашу редакцию и мы согласуем текст заказной статьи.