Текст книги "На деревню дедушке"

Объясняя ситуацию майору, я не спускала глаз с окна своего кабинета. Вроде ничего особенного там не происходило. Пока. Точнее говоря, ничего не было заметно из ряда вон выходящего: ни взрывов, ни пожаров, ни еще какой-нибудь радости. Только открытое окно. И слегка шевелящиеся от ветерка шторы.

– Охрану нужно ставить на весь день, – бубнила мне Маринка под ухом, – а то выгнали, понимаешь, из собственной редакции, и бродим здесь, как две бомжихи. Ты почему не позвонила просто в милицию? Зачем нам нужен этот майор? Время-то идет!

Я сделала Маринке знак замолчать и прислушалась к тому, что мне говорил майор Здоренко.

А говорил он давно ожидаемые слова в давно знакомом обрамлении.

– Ну, в общем, выезжаю со своими ребятами, – вяло сказал майор, – заодно и на тебя посмотрю, редакторша. Но, судя по твоему рассказу, ты, Бойкова, ни хрена не изменилась! И, похоже, тебе это не грозит.

– А как я должна была измениться? – спросила я, но в трубке уже раздалось наглое «пи-пи-пи», и я повесила ее на рычаг.

– Ну что, нахамил? – тут же пододвинулась ко мне Маринка. – Он без этого не может. Солдафон противный!

– Не без этого. А ты как думала? – вяло отозвалась я.

– И я думала так же. Так почему же ты просто не позвонила по ноль-два? Зачем тебе эти словесные упражнения нашего майора, если не сказать похлеще?

– «Ноль-два», говоришь, – повторила я. И еще раз взглянув на окно своего кабинета, направилась к киоску за сигаретами. – У тебя деньги с собою есть?

– Не-а, – ответила Маринка и поплелась за мною следом. – А при чем тут деньги? Не переводи тему, мне же интересно! Я тебя спрашиваю: почему ты просто не вызвала ментов, а предпочла, чтобы на тебя снова наорали?

– Почему? – Я остановилась и резко повернулась лицом к идущей за мною Маринке. Она ойкнула и остановилась.

– Ты что?

– А ты что же хочешь, чтобы завтра по обоим нашим местным телеканалам растрезвонили, что какой-то придурок ввалился в помещение редакции газеты «Свидетель», хитростью выманил оттуда двух дур, работающих там, и заперся в кабинете главного редактора? Мне такая реклама не нравится. Пусть уж лучше сейчас меня пять раз обругает майор Здоренко, но этим все и закончится, чем приедут какие-то незнакомые мальчики и начнут меня пытать своими допросами и бумажками. Теперь понятно, почему я позвонила туда, а не в «ноль-два», как ты предлагаешь?

– Теперь понятно, – ответила Маринка, – только кричать не нужно, ладно?

– А ты не доводи, – отрезала я и снова посмотрела на окно редакции.

Окно было раскрыто, но за ним никого не было видно. Наверное, «наш» маньяк в кепке уже наговорился по телефону и теперь просто раскачивается в моем кресле.

– А я не понял, как вы сами спаслись? – спросил молчавший до сих пор Ромка.

– Потом, – сказала я. – Все объяснения потом. Когда потеплеет, – и скрестила руки на груди. Все-таки на улице стоял ноябрь. Хоть погода и здорово изменилась за последнее время, но ноябрь от этого все равно не стал августом.

– Какой горячий мужчина, – опять пробормотала Маринка, посматривая на мое окно, – ну ничего, скоро ему станет еще горячее. Майор наш хоть и с изрядной долей злобной активности, но шутки понимает плохо. В данном случае это пойдет нам на пользу. Безусловно.

– Посмотрим, – сказала я и схватила Маринку за рукав.

– Ты что? – вздрогнула она и шарахнулась в сторону.

– Смотри!

Из окна моего кабинета показался пока еще не густой, но самый настоящий дым белого цвета.

– Поджог устроил! Вот скотина! – крикнула Маринка и топнула ногой от злости. – Ну что теперь, пожарных вызывать? А у меня зонтик новый в столе лежит!

– Хороший зонтик? – рассеянно спросила я.

– Ну я же тебе показывала! Зонтик-трость, очень элегантный такой, ручка еще бамбуком отделана.

Маринка от досады несколько раз топнула ногами и скомандовала Ромке, чтобы тот заткнул уши. Она собралась всласть поругаться, но тут из-за поворота резко вырулили две «Газели». Почти не сбавляя скорости, они еще раз повернули и остановились перед зданием редакции.

– Это наши! – крикнула я.

Двери «Газелей» распахнулись, и из них выскочил примерно с десяток добрых молодцев в камуфляже. Половина из них кинулась в здание, вторая половина побежала вокруг него.

Из первой «Газели» не спеша выгрузился – по-иному и не скажешь – майор Здоренко. Он поправил на голове фуражку, повертел головой в разные стороны и, засунув руки в карманы кителя, задрал голову вверх и посмотрел на окно моего кабинета.

– Пошли, – сказала я Маринке. – Ромку возьми за руку. А то еще, не дай бог, потеряется.

– Я не потеряюсь! Я – взрослый! – совсем некстати заявил о своих правах Ромка, но с Маринкой это не прошло.

– Молчать, подкидыш! – шикнула она, и Ромка решил больше не возникать. Очень правильное решение, между прочим.

Мы перебежали через дорогу, и майор Здоренко, заметив нас, остановился, выпятив вперед живот, губы и козырек фуражки, и милостиво подождал, когда мы к нему приблизимся.

– Ну что, Бойкова! Говорил я тебе… – начал майор, но не досказал, потому что рация, висевшая у него на плече, пролаяла несколько слов, и майор тут же отвлекся.

– Эвакуируй всех людей из здания! – рыкнул он рации, и она в ответ, что-то каркнув, заткнулась.

Майор, задрав голову, посмотрел на густейший дым, выползающий из окна моего кабинета.

– Документы уничтожает? – деловито спросил он у меня. – Или дымовую шашку поджег? У тебя там много бумажек было, Бойкова?

– Все важные документы у нас на диске компьютера или на дискетах в столе. Или в моем, или в Маринкином, – ответила я. – Жечь их не обязательно.

– Можно просто об коленку поломать, – добавила Маринка. – Или магнитом потереть – я в каком-то журнале читала об этом.

– Значит, просто диверсия, – пробурчал майор и добавил свое любимое: – Не живется тебе и другим жить не даешь, Бойкова.

– Я никому жить не мешаю! – резко ответила я.

– Кроме жуликов, мошенников, в общем, преступников и… другого антиобщественного элемента! – зачастила Маринка, но майор властным движением руки прервал все разговоры.

– Вот вы тут стоите, девушки, вот и стойте, – сказал он. – А мы работать будем!

Несколько человек из отряда майора подбежали к нему и вполголоса начали докладывать про обстановку внутри здания редакции и снаружи. Майор покивал, двоих рубоповцев оставил с собой, еще двоих послал стоять под окнами моего кабинета. Сам же майор, держа в руках рацию, как маршальский жезл, стоял гордо и важно, наверняка ожидая, что сейчас ему принесут скальпы всех его врагов. Ну или как минимум приведут их всех с петлей на шее.

Мы втроем – я, Маринка и Ромка, – проникнувшись важностью момента, робко встали позади майора. Между прочим, не всякому журналисту выпадает возможность поприсутствовать при операции по задержанию особо опасного маньяка.

В том, что он особо опасный, никто из нас не сомневался. Просто потому, что маньяки не опасными не бывают.

Глава 3

Рация, зажатая в кулаке майора, что-то прохрюкала. Я ничего не разобрала, но майор, как видно, понял все и сразу.

– И что? Кого взяли? – прокричал он в рацию. – А где? Работайте, ребятки, работайте дальше!

Закончив разговор, майор неторопливо направился к входу в здание редакции. Двое камуфляжников, как почетный эскорт при вожде племени апачей, потопали за ним, шумно сопя через прорези в своих черных шапочках, натянутых до шеи.

Мы с Маринкой переглянулись и робко двинулись за ними, почему-то стараясь идти с этими вояками почти в ногу. Ромка болтался где-то сзади и презрительно фыркал.

Через несколько шагов, остановившись напротив дверей, майор оглянулся на нас.

– Уже здесь, – проворчал он, словно наше присутствие было чем-то необычным в этих событиях. А кто его позвал? Или это уже не имело значения?

– Ну и черт с вами. Кого-то одного уже взяли, – словно нехотя проговорил майор. – Скоро, возможно, возьмут и второго, если он на крышу не захочет лезть. Тогда его все равно возьмут, но на десять минут позже.

Майор зевнул, явственно показывая, что все происходящее – всего лишь гнетущая рутина, отрывающая его от более важных дел, и шагнул дальше. Но его остановила Маринка, вылезшая с вопросом. Ей, как всегда, хотелось все раньше, чем даже это «все» произойдет.

– А их было двое, да? – спросила она. – Один захватывал помещение, а другой, получается, где-то его страховал? Это называется «стоять на атасе»?

– Так получается, – буркнул майор и пошел дальше. Но Маринка если уж вцепилась, то отставать не желала. Я даже пропустила ее впереди себя. Пусть нарывается, если хочет. Я еще успею.

– А мы видели только одного, – сказала она, надвигаясь сзади на майора. Майор, как мужчина видный, не доходил нам обеим тульей своей фуражки даже до подбородка.

Оглянувшись на Маринку и смерив ее презрительным взглядом сверху вниз – не знаю даже, как у него это получилось, но получилось же, – майор бросил:

– Вообще странно, что вы видели хоть кого-нибудь. Или молчи, Широкова, или я прикажу тебя изолировать на пару суток. Вот поучись у своей подружки: так хорошо молчит, что приятно слушать!

– Да я и молчу, – сразу же заоправдывалась Маринка.

– Конечно, – сказала я.

– Я ведь только спросила, – продолжила Маринка, совершенно не просекая ситуацию, – где был второй? Может быть, там и третий, и четвертый…

– Я сказал: всем молчать! – рявкнул на нее майор. Маринка заткнулась, секунду подумала и протолкнула меня вперед, а сама встала сзади.

Рубоповцы в это время занимались чем-то интересным на втором этаже. Судя по звукам, они вульгарно ломали дверь в редакцию. Дверь была металлическая и сразу поддаваться такой пошлой отмычке, как рубоповский ботинок, не соглашалась.

Мы, предводительствуемые майором, под конвоем двух автоматчиков неторопливо поднялись на второй этаж. Как только я ступила на площадку нашего этажа, я услыхала, как редакционная дверь, натужно застонав, скрипнула и отворилась.

Мы увидели, как в дальнем конце коридора рубоповцы с угрожающими криками ввалились в редакцию.

– Вот так и поступают у нас в отделе с теми, кто не поддается сразу, – важно пробурчал майор.

– Вы про дверь? – робко спросила я у него.

Майор бросил на меня нехороший взгляд и промолчал. Что было странно для него. Я тоже сочла за благо промолчать.

Мы пошли по коридору. В коридоре было пыльно. Пахло дымом. Двое рубоповцев, посторонившись, пропустили нас к двери в редакцию. В этот момент начала хрюкать рация в руке у майора. Теперь я уже и без сурдопереводчика знала, что под раскрытым окном моего кабинета никого не видно: никто не выпрыгнул и не пытался это сделать.

– Ну вот, – сказал нам майор, – объект взят!

– Налетчик? – не выдержала Маринка. – А он сопротивлялся?

– Выстрелов я не слышал, – ответил майор. – Значит, их не было.

Помолчав немного, он равнодушно добавил:

– Ну, может, сломали кому-нибудь руку в трех местах и бросили, как кулек, на пол…

В это время мы подошли к редакции.

Дым и пыль постепенно рассеялись. Я чихнула один раз, Маринка два раза, а Ромка закашлялся. Вот, кстати, еще один довод против того, чтобы не ходить с открытым ртом. Ромка ходил и получил за это.

Дверь в нашу редакцию лежала на полу. Ее открыли в обратную сторону. Это была хорошая металлическая дверь, и очень тяжелая. Я всегда здорово пыхтела, когда отпирала ее. Все хотела попросить Виктора вызвать мастера и что-нибудь сделать с замком. Теперь необходимость в этом отпала. Вместе с дверью. Придется, наверное, менять и замки, и дверь.

Двое омоновцев стояли рядом с пустым проемом. Между ними на полу на животе лежал Виктор, руки за голову.

– Это первый? – спросил майор Здоренко и легонько пнул Виктора носком ботинка в ногу. – Рожа бандитская.

Рубоповцы роботоподобно кивнули и промолчали.

– Чечен? – еще раз спросил майор.

Рубоповцы не пошевелились, и майор, как видно, их прекрасно понял.

– Наш засранец. Все ясно.

Майор бросил быстрый взгляд в дверной проем. Потом он потыкал толстым пальцем в кнопки рации. Она обиженно хрюкнула в ответ. Он удовлетворенно кивнул и снова ткнул Виктора в ногу.

– Ну что, сынок, не хочешь жить честно и спокойно? Вот и приходится на полу валяться мордой в грязь. И это только начало. Попомни мое слово.

– Товарищ майор, – робко прошептала я. – Это…

– Знаешь его? – Майор резко повернулся ко мне и заинтересованно взглянул мне в глаза. – Откуда? Кто такой? Где ты его видела? Ну!

– Конечно, я его знаю, – как можно спокойнее сказала я. – И вы его знаете…

– Это же Виктор, наш фотограф! – вылетела из-за моей спины Маринка. – Вы разве не помните Виктора, товарищ майор? Он еще вас фотографировал, когда вы в первый раз арестовали Ольгу… – Маринка замолчала, поняв, что стала напоминать что-то не совсем приятное для майора.

В тот раз Виктор сделал несколько удачных фотографий со стороны, и меня всего лишь покатали в арестантской машине, но надолго задерживать не стали. Майору было сказано, что эти фотографии пойдут в следующий номер, если он меня не отпустит.

Вот так, собственно, мы с ним и познакомились. Судя по быстро багровеющей физиономии майора, он этого тоже не забыл.

Маринка, сообразив, что ляпнула лишнее, не нашла в себе сил замолчать на середине фразы и вяло закончила:

– Вы еще тогда сами приходили к нам изымать пленку. И тогда мы в первый раз с вами поругались…

Майор откашлялся и, не удостоив Маринку ответом, повернулся к Виктору.

– Кто? Ах, фотограф… – майор сдвинул набок свою фуражку и почесал за ухом.

– Да, и я его помню, – раздумчиво проговорил он и носком ботинка в третий раз дотронулся до ботинка Виктора. – Ну ты что разлегся, сынок? Вставай, полы, наверное, грязные.

Виктор, ловко отжавшись руками об пол, встал на ноги.

Они с майором молча осмотрели друг друга.

– Молодец, – одобрил его майор Здоренко, – надоест тебе тут рядом с этими шебутными девками молчать, приходи ко мне, будешь молчать среди нормальных ребят.

Виктор молча кивнул. Майор, не дождавшись ответа, хмыкнул и, не оглядываясь, твердой походкой вошел в помещение редакции.

Мы с Маринкой довольно-таки робко проследовали за ним.

Первая комната, то есть, собственно, редакция, следов разгрома и побоища на себе почти не несла. Все было как обычно, если не считать двух вещей. На полу было разбросано несколько газет из нашего архива да посередине комнаты стоял один рубоповец с черной маской на голове и с коротким автоматом в руках.

Он стоял настолько неподвижно, что на секунду показался даже статуей. И не мне одной.

Маринка толкнула меня в бок, а я, поняв ее буквально с первого толчка, ответила ей таким же тычком. Не время было сейчас выслушивать ее предложения о мужских статуях, поставленных по углам редакции.

Майор молча прошел в мой кабинет, дверь которого была, слава богу, не сорвана с петель, а открыта по-нормальному.

Мы с Маринкой и с Ромкой, пытаясь не стучать каблуками слишком громко, чтобы не провоцировать майора на новые крики, старались от него не отставать.

Майор вошел в кабинет и неожиданно остановился посередине. Из-за его столь внезапной остановки я не рассчитала и толкнула майора в спину.

– Извините, – проговорила я, отскакивая назад и толкая Маринку.

Маринка такой же вежливой, как и я, себя не показала. Она ткнула меня локтем в бок и прошептала, что я совсем сумасшедшая, психованная… ну и еще несколько пошлых глупостей. Я не обратила на все это внимания. Кто бы говорил!

– Не спеши, Бойкова, поперек батьки в пекло… Я еще сам ничего не понял, – пробормотал майор, поправляя на голове задетую моей рукой фуражку.

Дело было в том, что в моем кабинете тоже находился один рубоповец и больше в нем никого не было.

Около раскрытого окна лежала полуобуглившаяся пачка газет, взятая из-под Маринкиного стола. Она, видимо, и горела. Затушили ее самым профессионально рубоповским методом: сапожищами. Клочки газет лежали везде, где только можно. Сильно пахло гарью.

– А где же задержанный? Не понял! – рыкнул майор своему рубоповцу. – Куда вы его спустили? Или упустили, что ли?

– Никак нет, товарищ майор, – пропыхтел рубоповец, – задержанный остался в коридоре. А больше здесь никого не было!

– Как это не было? – изумился майор и сдвинул фуражку на затылок. – Как это не было? А дверь была заперта?

– Так точно.

– Ну?!

– А за дверью никого не было, – твердо повторил рубоповец.

Майор сдвинул свою фуражку на один бок, потом на другой и, почесав затылок, нажал кнопку на рации.

– Ноль шестой, слышишь меня? – крикнул он.

– Так точно! – хриплым человеческим голосом ответила рация.

– Кого задержал? – спросил майор.

– Никого, товарищ майор.

Майор недоуменно посмотрел на рацию, потом быстрым шагом подошел к открытому окну и выглянул в него.

– Ты, Сидоров? – крикнул майор. – Сними-ка маску! Кто-нибудь выпрыгивал из окна?

– Нет, товарищ майор, – громко ответили снизу.

Майор отвернулся от окна и снова нажал кнопку на рации.

– Ноль третий! – крикнул он.

– Здесь! – каркнула в ответ рация.

– На крышу кто-нибудь вылазил?

– Нет, батя, не вылазил, – с ленцой ответили майору, и тут его наконец-то прорвало.

– Какой я вам, на хер, батя на службе?! Какой я тебе батя, твою мать и всех святых?!! – заорал майор в рацию и с совершенно той же интонацией рявкнул: – Всем отбой! По машинам.

Швырнув свою фуражку на мой стол, майор, засопев, пролез на мое редакторское кресло и уселся в него.

Рубоповец синхронно, как робот, повернулся лицом, пардон, передней частью маски к своему начальнику. Майор махнул ему рукой, и, ни слова не говоря, тот вышел из кабинета.

Нас здесь осталось четверо, но уже через секунду майор повторил тот же жест в сторону Ромки, и тот сообразительно выскочил вслед за рубоповцем.

– Дверь закрой! – крикнул ему майор.

Ромка послушался.

В кабинете было прохладно, но закрывать окно не хотелось: еще не проветрилось, и запах гари был довольно-таки чувствительным.

И зачем этому придурку понадобилось жечь газеты? Или он сначала открыл окно, потому что было жарко, потом решил разжечь костер из-за того, что стало холодно? Чушь, конечно, но ведь он маньяк!

Мы с Маринкой открыли шкаф-гардероб и быстренько накинули на себя верхнюю одежду. Путешествие по свежему воздуху без плащей – испытание не для нас.

– Фу, теперь все пропахнет дымом! – поморщилась Маринка и осторожно взглянула на майора. Майор сидел за моим столом неподвижно и таращился на нас с Маринкой своими рачьими глазами, не мигая. Видя, что он еле сдерживается, мы стали одеваться быстрее.

– Садись, Бойкова, сама знаешь где, – буркнул майор мне, увидев, что я готова его слушать. – Разговор будет. Неприятный для тебя.

Я села на стул для посетителей и с удивлением заметила, какой сейчас я себе кажусь маленькой по сравнению с майором, засевшим в моем кресле.

Мне такое ощущение не понравилось, но делать было нечего. Сейчас в моем кабинете главным был майор, а не я. Обидно, но такова се ля ви.

– Ну а ты, Широкова, решай, с кем тебе быть: с красивыми или с умными, – криво усмехнулся майор, поглядывая на Маринку.

– В смысле? – не поняв, пролепетала Маринка.

– В прямом. Или выходи отсюда и закрывай за собой дверь, или садись рядом с Бойковой. Со своей начальницей.

Маринка не стала думать, она поставила стул рядом с моим и уселась на него.

– Ну и что все это означает, Бойкова? – спросил меня майор, постукивая костяшками пальцев по столешнице. – Тиражи полетели, и ты решила сочинить про себя сенсацию, да, Бойкова? Тебе это боком выйдет! Предупреждаю!

– Вы о чем? – не поняла я.

– А о том! – заорал майор и застучал кулаком по столу. – Я все о том, что ты меня вызвала якобы на помощь, я приехал, а в твоей гребаной богадельне нет никого! Ты что же это творишь? Уже налетчиков себе сочиняешь? «Или, может быть, это был маньяк!» – кривляясь, передразнил он Маринку. – У тебя чердак едет? Или случайно так получилось?

– К нам действительно залез незнакомый мужчина и захлопнул за собой дверь, – стараясь говорить спокойно, произнесла я. – Это правда!

– Да понял я уже, что вам мужики мерещатся! Хоть и не весна сейчас, а все равно: мужики, мужики, мужики! Тьфу! – Майор демонстративно сплюнул на пол и заерзал по моему креслу. – И кресло у тебя неудобное… А может быть, вы сами дверь захлопнули и сочинили эту сказочку?! – снова рявкнул майор. – Почему я вам должен верить?!

– Да потому, что это правда! Как я вам рассказала, так и произошло! – не выдержав, прикрикнула я. – Зачем мне нужно было все это сочинять? Или вы думаете, что я не могла найти другую причину, чтобы пригласить вас сюда?

Маринка хихикнула, майор покраснел еще больше и опустил глаза. Это длилось какое-то жалкое мгновение, но моя победа была налицо. Даже на лице. На лице у майора.

– Ну тогда объясни мне, наивному такому албанцу, – немного хрипловато продолжил майор, – что ему понадобилось в твоей редакции, кроме устройства здесь пионерского костра, и куда он потом испарился? – Голос майора окреп и снова зазвучал как сирена. – Мои люди были везде! По периметру!

– Не знаю, куда он испарился! Но то, что он был здесь, это точно! – упрямо повторила я и незаметно толкнула под столом Маринку. Мне нужна была помощь, и Маринка это поняла.

– Хотите кофе, господин майор? – спросила Маринка. – Вам как: с сахаром или без сахара? А хотите с печеньем?

– Я хочу правду и больше ничего! Некогда мне здесь с вами лясы точить и слушать ваши дурацкие остроты! Ну-ка, Бойкова, давай излагай все с самого начала и не торопясь! А ты, Широкова, закрой окно, не май месяц, и действительно сваргань нам кофейку. Погорячее.

– Не умею, – отрезала Маринка, резко вставая со стула.

– Что ты не умеешь? – не понял майор. – Окна закрывать?

– Кофе варганить! – выпалила Маринка. – Я умею его только варить!

– Я так и сказал! – отрезал майор. – Давай поживей и не отвлекай меня. Я не собираюсь тут ночевать. Даже с вами двумя. Гы-гы!

Майор улыбнулся, настроение у него слегка улучшилось, и он даже догадался снять фуражку и бросить ее рядом с собою на стол.

Маринка, громко вздыхая, как бы намекая этим на непосильную печаль от людской черствости, обрушившуюся на нее, пошла к окну и, закрыв его, вышла из кабинета, оставив дверь открытой.

Мы с майором промолчали, оба поняв, что оставить Маринку в неизвестности относительно того, что происходит в кабинете, значит спровоцировать ее на резкие поступки. Вроде яда в бокал.

Шучу.

Майор внимательно выслушал все, что я ему рассказала, ни разу не перебив меня, после чего задал всего один вопрос:

– И что же у нас тогда пропало?

Я в растерянности огляделась.

– Не знаю.

В это время в кабинет вошла Маринка с подносом.

– Кофе готов, сахар я не клала, вроде все на месте, даже мой зонтик, – проговорила она скороговоркой и посмотрела на сейф, стоящий в углу.

Говоря языком милицейского протокола, «сейф на себе следов попыток проникновения не нес».

– Сейчас трудно сказать, – уклончиво сказала я, пододвигая ближе к себе чашку с кофе, которую Маринка поставила передо мною. – Вот разберемся, посмотрим, может, что-то и определим.

Майор посопел, потом, словно нехотя, взял ложечку, насыпал себе в чашку три ложки сахару и звонко застучал ложкой в чашке.

– Если допустить, что ваш маньяк на самом деле существовал, то, нужно признаться, он скрылся еще до нашего появления. Напустил дыму полное небо и, пока вы рты пораскрывали на него, маньячок-то и свалил. Спокойно и не торопясь… А мальчишку найдете, купите ему конфет. Может быть, своей глупостью он вам жизнь спас.

Майор наклонился над чашкой. Мы с Маринкой переглянулись.

– Слышь, Бойкова, – спросил майор после первого шумного глотка, – а кого ты куснула в своей газетке за последнее время?

– Я думала уже об этом… – начала я, но майор тут же меня прервал:

– Это меня не интересует. Отвечай на мой вопрос. Коротко и ясно.

– Да вроде и никого, – ответила я.

– Никого, – задумчиво повторил майор и снова отхлебнул кофе. – Это, может быть, ничего и не значит, Бойкова… Хм, никого. – Майор еще отпил из бокала. – Знаешь, был у нас в стране такой исторический деятель по фамилии Сталин…

– Конечно, знаю, – влезла Маринка, хотя конкретно ее и не спрашивали. – Про него все знают.

Майор задумчиво посмотрел на Маринку, очевидно, размышляя, выгонять ее или нет. Потом скорее всего решил, что недостаток аудитории не есть хорошо для лектора, и решил не реагировать на Маринкин выпад.

– Так вот, – продолжил майор Здоренко, – один раз, отвечая на вопрос, что такое счастье, товарищ Сталин сказал. – Майор отставил чашку в сторону и полез в карман кителя за сигаретами. Доставая сигареты и прикуривая, он продолжил говорить, но уже с псевдогрузинским акцентом:

– Щасье, слющ, эта кагда ты задумал мест, выждал, падгатовил ее, атамстил, а потом пришел дамой, выпил бутылка краснава вина и лег спат! – Майор сделал паузу и продолжил уже нормальным голосом: – Вполне возможно, что кто-то из ваших недругов, которых вы плодите, как рыба икру мечет, решил выждать и вот теперь расплачивается с вами.

– Сталин был тревожно-ответственным типом, – задумчиво проговорила Маринка, – теперь мне все ясно! Майор презрительно фыркнул носом:

– Ей со Сталиным все ясно! Ты с маньяком сперва разберись, Широкова!

– Вы думаете, что это месть из прошлого? – переспросила я, отвлекая майора от Маринки.

– Это одна версия, – пояснил майор. – И самая здравая. Версия вторая – да, маньяк. И в подтверждение этой версии могу привести телефонный звонок, который тебе был незадолго до нападения вашего маньяка. Тебя предупредили, что будут сюрпризы. Маньяки, они всегда жаждут признания и известности.

– Как и журналисты, – не удержалась Маринка.

– Ну то, что у вас обеих с головками не все ладно, я уже давно заметил, – любезно сообщил майор Здоренко и, отодвинув чашку, начал выбираться из-за стола.

– Значит, так, Бойкова, – начал он свою заключительную речь, – одна по улицам не шляйся, а то уволокут и насильно замуж выдадут, гы-гы. Но это еще полбеды, убить могут.

Майор вышел, натянул на голову фуражку и закончил:

– Найдешь, что пропало, сразу же позвонишь. Поняла?

– Да, – кивнула я.

– Ну пока. Можете не провожать. Журналистки.

Майор ушел. Мы с Маринкой принялись наводить порядок в моем кабинете. Дело это было не очень приятное, но хоть чем-то отвлечься от неприятных мыслей – и то хорошо.

Пока мы занимались наведением чистоты, Виктор дозвонился до известной ему фирмы, оттуда приехали мастера и начали устанавливать нам новую дверь.

Незаметно рабочий день закончился, а мы с Маринкой, Ромкой и с Виктором все сидели за кофейным столиком, отдыхая после трудов праведных в моем кабинете, и переливали из пустого в порожнее.

– Это был псих! – в сто первый раз заявила Маринка. – Псих ненормальный, недоманьяк!

– Почему «недо»? – вяло поинтересовалась я.

– До маньяка он еще не дорос. Никого не убил, не изнасиловал…

– И даже не поцеловал, – вздохнув, закончила я.

Ромка кашлянул, но промолчал.

– А хотя бы и так! Не поцеловал! – напористо выдала Маринка.

– Он все разработал очень хитро и действенно! – заметила я. – Если предположить, что мальчишка тут появился не просто так, как подумал майор Здоренко, а был заранее куплен бубликами-сникерсами, то получается, что в уме маньяку не откажешь.

– Не откажешь, – согласилась Маринка. – Так он же маньяк, как ты не понимаешь! Поэтому и мысли у него маньяческие, дурацкие то есть! Откуда ты знаешь, зачем ему понадобилось забираться в твой кабинет? А может, у него замысел какой коварный был?! А?! Молчишь?! Вот то-то и оно-то!

– Но ведь ничего не пропало! – напомнил Ромка.

– Что и тревожит, – сказала я, – лучше бы спер что-нибудь, хоть бы Маринкину кофеварку. Спокойнее было бы на душе.

– Почему это мою кофеварку? – возмутилась Маринка. – Лучше твой компьютер!

– К слову пришлось, – сказала я. – Когда что-то украдено, тогда все ясно и просто: залез, чтобы украсть! А вот теперь сиди и думай, зачем приходил.

– Чтобы произвести на нас впечатление, – помечтала Маринка.

– Ну произвел, – согласилась я. – Так как бумаги нажег целую кучу, а нам пришлось убирать, то впечатление он произвел хреновое.

– Согласна, – повеликодушничала Маринка.

В этот момент зазвонил мой сотовый телефон.

Я поискала его глазами и не нашла на прежнем месте. Он звонил откуда-то из-под телевизора, как мне показалось. По крайней мере из того угла.

Встав и заглянув туда, я увидала, что он просто лежит на полу и знай себе трезвонит. Так как сотовик лежал почти у самой стены, пришлось встать на колени и потянуться за ним.

– Ты за телефоном, что ли? – спросила меня Маринка. – От меня его туда прячешь? Зря, я им не пользуюсь. У меня на столе стоит нормальный аппарат.

Я не ответила, а Маринка обиделась и надулась, и ритуал кофепития прошел в замечательной тишине. И Виктор, и Ромка, составившие нам компанию, просто воспряли духом в такой прекрасной атмосфере, а мне было не по себе. Я уже раскаивалась, что обидела подругу.

Продолжая молчать, потому что говорить что-либо смысла не было, все равно же Маринка обиделась, я достала телефон, нажала на кнопку и ответила. Это звонил Сергей Иванович.

С телефоном в руках, вернувшись к кофейному столику, я села на табурет.

Сперва Сергей Иванович поинтересовался, вернулась ли я домой, потом, узнав, что мы все еще на работе, немного поохав, сказал:

– Вы знаете, Ольга Юрьевна, со мною произошло какое-то странное происшествие. Даже не знаю, стоит ли вам сейчас о нем рассказывать, может быть, лучше завтра. Я себя немного нехорошо чувствую…

– Что случилось, Сергей Иванович?! – вскричала я. – Вы заболели?

Маринка тут же перестала дуться и вытаращилась на меня. Ромка перестал грызть печенье и сделал то же самое. Виктор просто поднял на меня спокойный взгляд.

– Да нет, не так, – замялся Сергей Иванович, но потом, подумав, что если он сказал «а», то уже никуда не деться и нужно говорить «б», начал сбивчиво излагать: – Вы понимаете, я ведь не попал в администрацию. Мне не повезло, я сел в машину, а водитель оказался маньяком каким-то…

– Маньяком?! – вскричала я. – И что? Что случилось? С вами все нормально?