Текст книги "Доктора вызывали?"

Глава 3

– Я просто уверена, что мы найдем грабителей! – горячо заявила я. – Конечно, они уверены, что очень ловко все обтяпали. Наверняка думают, что после них не осталось никаких следов. Но посмотрите, какая вырисовывается четкая связь: всего четверо подозреваемых, которые владели необходимой информацией, и кто-то из них наверняка был наводчиком. Исполнителей же следует искать среди знакомых этого человека, ясно как день. Скорее всего, они – люди из интеллигентного круга, связанные с электроникой, а не профессиональные преступники. Так что прежде всего нужно заняться этой четверкой – разузнать о них как можно больше. Но действовать следует очень осторожно, чтобы не выдавать наших истинных намерений. Все нужно хорошенько обдумать. Ну а что сумели разведать остальные? Подозреваю, не слишком много?

Мы собрались в редакции в полном составе. За окном по-прежнему лил дождь. Однако на него уже никто не обращал внимания. Мы все находились в некоем трансе, в лихорадке поиска – так случалось всегда, когда подворачивалось настоящее дело.

По лицам коллег легко можно было догадаться: я со своим предположением, что разузнать им удалось немного, была недалека от истины.

Первой отчитывалась Маринка.

– Ой, Оля! – эмоционально начала она. – Заходила я на сайт филателистов. Уму непостижимо, сколько народу сдвинулось на этих дурацких марках! Объявлений о продаже и обмене – море. Надо сутками сидеть, чтобы в них разобраться. Одно могу сказать точно – никаких Траубергов я не обнаружила. Само собой, теперь он поменял адрес. Так что в Интернете наших мошенников искать бесполезно. Если они не законченные идиоты, конечно.

– Очень исчерпывающее объяснение, – отметила я. – А что у тебя, Виктор?

За Виктора, конечно, ответил Ромка, стараясь говорить солидно и веско. У него это получалось не очень – в голосе то и дело прорывались возбужденные нотки.

– Знаете, Ольга Юрьевна, как ни странно, а в городе проживают всего двое Траубергов, – сообщил он. – По крайней мере, официально зарегистрированных. Один – Трауберг Семен Анатольевич, майор внутренних войск, работает в тюремной охране. По понятным причинам увидеть его нам не удалось – он находился на дежурстве. Второй – Трауберг Валентин Исаевич, поет в оперетте. Мы видели его портрет в фойе театра. У него второй подбородок и лысина. Даже если он наденет парик, его трудно будет назвать красивым мужчиной. Хотя не знаю, – запнулся он, – может быть, у женщин другое мнение…

– То же самое, – улыбнулась я. – Мне, например, совсем не нравятся вторые подбородки… Одним словом, как и следовало ожидать, Трауберг – это всего-навсего псевдоним. Как хотите, а я не могу представить себе тюремщика в роли афериста, пользующегося Интернетом. А что насчет Кормильцева, Сергей Иванович? Какие грешки числятся за ним?

Кряжимский был, как всегда, обстоятелен и нетороплив.

– По поводу Кормильцева ничего особенного, – заговорил он. – Биография довольно типичная для нашего времени. До перестройки обыкновенный инженер-химик, потом, когда предприятие, где он трудился, закрылось, какой-то период занимался челночным бизнесом. Скопив капиталец, открыл свой магазин. Видимо, здесь сыграли роль три фактора: врожденная предприимчивость, удачная торговля, в том числе и марками, плюс знакомства. Мне удалось выяснить, что завести собственное дело Кормильцеву помог некий Александр Григорьевич Мороз, в настоящее время крупный чиновник. Его связи очень пригодились.

Сергей Иванович на минуту замолчал, как бы выстраивая собранную информацию, а затем продолжил:

– Никаких неприятностей с правоохранительными органами Кормильцев никогда не имел, характеризуется как положительный, спокойный человек, умеренный во всем. Единственное, что может насторожить, – он платит совсем небольшой налог. То есть он якобы имеет со своей торговли смехотворный доход. Однако и тут к нему не подкопаешься – по документам все сходится. Возможно, если бы налоговая инспекция взялась за него более плотно, что-нибудь, глядишь, и обнаружилось. Но у налоговиков пока нет такого желания. Не исключено, что и здесь сыграла свою роль дружба с Морозом. Вот, пожалуй, и все, Ольга Юрьевна.

– Как говорится, отсутствие плохих новостей – лучшая новость, – прокомментировала я. – Что ж, теперь беремся за тех, чьи фамилии и адреса нам известны, то есть за друзей Кормильцева, оказавшихся в его «черном» списке. Предлагаю поступить следующим образом. Как известно, у Кормильцева похищено ровно двенадцать марок. Этот список я хочу разделить на три части. Трое из нас – каждый со своим списком – отправляются к троим филателистам. Формально – с просьбой помочь. Мы, мол, любители, ищем вот эти марки, нам вас представили как крупного специалиста… и так далее. Но подтекст такой, что на самом деле мы – переодетые оперативники. Тот, кто ни в чем не замечен, попросту высмеет нас и пошлет подальше. Тот же, кто участвовал в похищении, непременно занервничает. Он решит, что милиция уже напала на его след, и побежит советоваться со своими сообщниками. Вот тут и надо будет за ним проследить.

– А если не побежит? – ревниво спросил Ромка.

Кажется, он догадывался, что ему опять светит остаться не у дел, – для переодетого оперативника Ромка был слишком молод.

– Побежит, – уверенно возразил Виктор. – Куда он денется?

– Я тоже так думаю, – поддержал его Кряжимский. – Может, не следует понимать слишком буквально – сразу сорвется и побежит. Но встретиться с сообщниками он захочет обязательно. Наверняка они планируют следующую операцию. Филателист должен будет предупредить подельников.

– Весь вопрос в том, – продолжила я, – насколько ему удастся скрыть волнение. Хотя мне кажется, это будет для него не просто. Люди, не имевшие опыта общения с правоохранительными органами, обычно теряют самообладание очень быстро. Поэтому я так надеюсь на благоприятный исход.

Кряжимский деликатно покашлял и опять подал голос:

– Только прошу, коллеги, не забывать о том, что наши рассуждения – только версия. Не исключено, что никто из этой четверки не имеет к преступлению ни малейшего отношения. Кормильцев вполне мог что-то упустить, и главный организатор попросту не назван.

– Кстати, а почему мы собираемся следить за тремя филателистами? – обиженным басом спросил Ромка. – В списке же их четверо!

– По одной простой причине, – ответила я. – Будет слишком сложно следить за начальником управления сельского хозяйства, коим является Александр Григорьевич Мороз. Можно нарваться на неприятности. К тому же вряд ли он станет рисковать своим высоким положением ради марок. Хотя полной уверенности у меня в этом нет – кто их знает, филателистов? Но, так или иначе, стоит заняться Морозом в последнюю очередь. Другие кандидаты представляются более подозрительными.

– Ну что ж, давайте тогда их обсудим? – предложил Кряжимский. – Судя по тем сведениям, что дал Кормильцев, это люди работающие. Может, стоит навестить кого-то уже сегодня вечером?

– Давайте подумаем. – Я развернула список и зачитала первую кандидатуру: – Еманов Виктор Николаевич, заведующий отделением психиатрической больницы. Живет на улице Пушкина. Этого я, пожалуй, беру на себя. Но навещу я его завтра в больнице – в случае чего будет легко проследить за его передвижениями. Только нужно посмотреть мою машину – она не заводится. Виктор, ты не заглянешь сегодня ко мне?

Виктор молча кивнул, и я продолжила:

– Теперь следующий. Мороз. Александра Григорьевича пока пропускаем. Далее – Пановский Константин Терентьевич, пенсионер. В настоящее время находится на лечении в больнице – во второй клинической, в терапевтическом отделении. Его можно навестить прямо сегодня. Хотя… Я бы хотела, чтобы это сделал Виктор, поэтому, может быть, перенесем на завтра?

Фотограф отрицательно покачал головой.

– Сначала в больницу, – сказал он. – Потом к вам. Ромку для подстраховки.

Услышав, что его все-таки берут на дело, наш курьер едва не подпрыгнул до потолка. Дальше ему совершенно не сиделось, он с трудом удерживал себя на месте и ел глазами своего благодетеля.

– И последний – Титов Анатолий Борисович, заместитель начальника строительства какого-то крупного животноводческого комплекса в тридцати километрах от города. Титова, конечно, предпочтительно ловить дома. Проблема в том, что вряд ли он возвращается рано. Мне хотелось бы, чтобы таким солидным клиентом занялся Сергей Иванович.

– Я не возражаю, – сказал Кряжимский. – Сегодня же постараюсь с ним встретиться.

– Здесь имеется телефон, – заметила я. – Вы сможете предварительно позвонить, чтобы не мотаться зря по городу. Теперь разделим список пропавших марок.

– Позвольте внести предложение, – сказал Кряжимский. – Давайте использовать весь список, целиком. Это для преступника будет лучшим доказательством того, что мы идем по его следам. И вернее побудит его к активным действиям.

– Наверное, вы правы, Сергей Иванович, – согласилась я. – В таком случае просто размножим список.

Так мы и поступили. До конца рабочего дня никто больше не возвращался к этому вопросу, все занимались текущими делами. Один Ромка изнывал от нетерпения – обычная рутина угнетала его.

Наконец настала пора расходиться. Виктор еще раз заверил меня, что через часок заявится посмотреть мою машину, забрал Ромку и уехал в больницу. Все остальные отправились по домам.

Дождь, к счастью, прекратился, но дул пронзительный ветер, отряхивая с деревьев крупные холодные капли. На улице горели фонари, и сумерки от этого казались еще непрогляднее. По случаю часа пик троллейбусы опять были переполнены, но поездка обошлась без скандала – возвращаясь с работы, люди были настроены более благодушно.

По дороге я размышляла, сработает ли наша схема. В теории все выглядело гладко, но я знала, что реальная жизнь любит подбрасывать самые неожиданные сюрпризы. Во всяком случае сегодня вечером мне будет известен результат первой встречи.

Свой визит к психиатру Емакову я не случайно планировала нанести прямо в больнице. Попутно я рассчитывала встретиться там со своим знакомым: он тоже работал врачом-психиатром и очень серьезно занимался проблемами гипнотерапии. Я надеялась, что он сможет внести ясность в непонятную историю с чемоданчиком. Может быть, ему приходилось даже пользоваться подобными приборами.

Вернувшись домой, я приняла душ, переоделась и стала ждать Виктора. Ужинать не стала, ограничившись чашкой неизменного кофе, – все равно гостя придется кормить, рассудила я. Усевшись перед телевизором, я принялась переключать каналы – везде были секс и насилие, а это наводило на самые печальные размышления.

Глава 4

Увы, с машиной все вышло хуже, чем я ожидала. Виктор провозился с ней весь вечер, а потом еще и два часа утром. Своя машина ему тоже понадобилась, потому что пришлось сгонять за запчастями – в общем, в психиатрическую больницу я сумела выбраться только к обеду.

Зато в этом было свое преимущество – я уже имела сведения о том, как завершились встречи с Пановским и Титовым. Впрочем, подробности о Пановском доложил мне в основном Ромка. Накануне Виктор по своему обыкновению ограничился лишь взмахом руки и лаконичной фразой:

– Голый номер!

После этого он занялся моей «Ладой», и мне больше ничего не удалось от него добиться. В изложении же Ромки все выглядело гораздо красочнее.

– Приехали мы в больницу, – рассказывал он. – Я пристроился в холле, будто сам по себе. Мы договорились – если старик после разговора навострит лыжи или бросится куда-нибудь звонить, я это дело засекаю и сообщаю Виктору. Для приличия мы купили, конечно, фруктов, ну, и Виктор попросил вызвать старика из палаты. Дед мне сразу не понравился – сердитый такой и, видно, здорово больной, потому что весь желтый и выглядит неважно. В общем, Виктор вручил ему фрукты, а потом показал список. Мне, мол, рекомендовали вас… Ну, все как договорились. Пановский вначале просто удивился – он все недоверчиво крутил головой и смотрел на Виктора как на тень отца Гамлета. А когда дошло до дела, то есть когда Виктор изложил свое скромное желание, старик прямо взорвался. Он так орал, что сбежалась вся больница.

– Интересно, и что же он орал? – спросила я.

– Он размахивал списком и топал ногами, – ухмыльнулся Ромка. – А кричал примерно следующее. Ах, значит, какой-то идиот вам меня рекомендовал? Так пойдите к нему поскорее, и пусть он засунет эту бумажку себе в задницу! А мне голову морочить не надо, молодой человек. Это собирают годами! Иногда целая жизнь уходит!.. Ну, и так далее. По-моему, даже наш Виктор растерялся. А тут сбежался персонал и начал его стыдить – мол, человек болен, ему вредно волноваться. Виктор извинился и тут же ушел. А старик демонстративно выкинул наши фрукты в урну и удалился в палату. Я специально просидел там еще минут сорок и даже заглянул к старику в палату. Он лежал на кровати, злой как черт, и читал газету. Он явно никуда не собирался. Я пошел к Виктору и все ему доложил. Он отвез меня домой. Вообще-то я предлагал подежурить в больнице хотя бы часов до десяти, но Виктор меня не поддержал.

– И правильно сделал, – заключила я. – В этом не было никакой необходимости. Очень сомнительно, чтобы серьезно больной человек затеял какую-то хитрую комбинацию. Мне представляется, что это дело рук весьма бодрого и активного человека. Да и бурная реакция старика кое о чем говорит – преступник поостерегся бы лишний раз привлекать к себе внимание.

– Не скажите, Ольга Юрьевна, – возразил Ромка. – Он мог так отреагировать специально.

– То есть ты уверен, что болезнь не помешала этому человеку разыграть перед вами актерский этюд? – спросила я. – Что ж, возможно. Поручаю тебе наблюдение за Пановским. Подружись с персоналом, поинтересуйся, навещает ли кто старика, звонит ли он кому, ну и так далее. Обо всем будешь докладывать мне лично, договорились?

– Договорились, – неуверенно пробормотал Ромка, глядя на меня подозрительно.

Моя покладистость застала его врасплох – в глубине души он и сам не очень верил в то, что старик замешан в этом деле. Но отступать было поздно.

Тем временем я спросила Кряжимского, удалось ли ему связаться с Титовым.

– Да, и не только связаться, но даже встретиться, – сказал Сергей Иванович. – Как мы и предполагали, Титов явился домой довольно поздно, в девять часов вечера, но был так любезен, что согласился меня выслушать. Я заявился к нему в десять и был очень хорошо принят. От ужина я отказался, но был вознагражден порцией французского коньяка. Титов оказался весьма самоуверенным, даже жестким человеком, видимо, привыкшим командовать и принимать решения. Я почувствовал это на себе сразу, как только мы перешли к сути дела. После моего звонка Титов уверился, что к нему явится филателист, единомышленник. Этим, наверное, и объяснялось его расположение ко мне. Но первые же фразы выдали меня с головой, а список, который я Титову представил, вызвал у него приступ смеха. Кричать он на меня не кричал и список никуда засовывать не предлагал, но повел себя очень решительно.

– Послушайте, Сергей Иванович! – с сердитым добродушием сказал он мне. – Давайте откровенно – что у вас на уме? На жулика вы не похожи, а между тем складывается впечатление, что вы затеяли какую-то аферу. Признайтесь, вы же ничего не смыслите в марках! Для чего же вам понадобились раритеты, которые стоят бешеных денег?

Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним и намекнуть, что я выполняю задание. Титов оказался крепким орешком.

– Значит, вы или подозреваете меня в чем-то, или пытаетесь через меня выйти на подозреваемого, – заключил он. – И в том, и в другом случае дело очень серьезное. Я готов сотрудничать, мне скрывать нечего, но пусть все будет официально. Вызывайте меня повесткой, и я дам ответы на любые вопросы. Иначе я не согласен.

Что мне оставалось делать? Я пообещал прислать ему повестку и откланялся. Как видите, миссию свою я практически провалил. Если даже Титов имеет отношение к похищению, он ничем этого не обнаружил.

– Да, ловко! – сказала я. – Возможно, он просто хочет выиграть время, чтобы замести следы?

– Может быть, – согласился Кряжимский. – Я два часа дежурил возле его дома – Титов не выходил. Но он ведь мог созвониться с кем-то по телефону.

– Итак, что мы имеем? – подытожила я. – Пока ничего. Двое из списка не выказали ни страха, ни обеспокоенности. Можно сказать, что они не приняли нас всерьез. Представляю, как нас встретит с этим списком господин Мороз!

– У нас еще остается Еманов, – напомнил Кряжимский.

– Только он и остается, – вздохнула я.

Машина моя была наконец реанимирована трудами безотказного Виктора, и я отправилась в психиатрическую больницу. Чтобы попасть в нее, нужно пересечь весь город, и добираться туда на общественном транспорте было бы настоящим испытанием.

День снова выдался пасмурный и ветреный. По небу бесконечной чередой бежали серые тучи, и все время чудилось, что дождь вот-вот возобновится с новой силой. Повсюду на асфальте блестели непросохшие лужи.

До больницы я добралась примерно через полчаса. Здесь, на отшибе, пасмурный день казался еще печальнее, чем в городе. Обветшавшие каменные корпуса, окруженные высокими старыми деревьями, выглядели необитаемыми. Окна были темны, как вода в осенней реке, а дорожки, ведущие от здания к зданию, пустынны.

Я припарковала машину на стоянке и отправилась искать своего приятеля. Оказалось, что он проводит лечебный сеанс с группой пациентов, поэтому мне пришлось ждать в сумрачном холодном коридоре, где по стенам были развешаны плакаты с картинками, призывающими тщательно мыть перед едой руки и овощи. Вероятно, тематика их являлась как бы затихающим эхом жаркого в нынешнем году лета. При этом в наглядной агитации самым деликатным образом не присутствовало ни малейшего намека на профиль больницы.

Наконец, когда я, кажется, уже на всю жизнь запомнила рисунки с плакатов, сеанс закончился, и в коридоре появилась группка тихих, каких-то даже умиротворенных пациентов, которые неторопливо направились по палатам, мирно беседуя. На мой взгляд, они нисколько не походили на психически или душевно больных. В любом городском троллейбусе или автобусе народ выглядит гораздо более нервным.

Следом из кабинета вышел мой знакомый. Вид у него был необыкновенно внушительный и важный – безукоризненно белый накрахмаленный халат, хрустящий от чистоты воротничок рубашки, тщательно повязанный модный галстук и пронзительные серые глаза на строгом породистом лице.

Мой приятель носит грузинскую фамилию, но имеет абсолютно славянскую внешность, и зовут его Александром Александровичем. В свои тридцать пять лет он уже доктор наук и пользуется в своем кругу непререкаемым авторитетом. Больные его просто боготворят.

Заметив меня, он удивился – мы не виделись уже года два.

– Ольга! – воскликнул он. – Вот так сюрприз! Какими судьбами?

– Приехала к тебе.

– Соскучилась или по делу? – подмигнул Александр. – Ну, ясное дело, просто так ты не приедешь! Что же тебе от меня понадобилось?

– Небольшая консультация, – ответила я. – Есть один вопрос, на который у меня самой нет ответа. Вся надежда на тебя.

– Ясно, – сказал Александр. – Только, к сожалению, у меня совсем мало времени. Через двадцать минут еду в город – там у меня тоже консультация. Кстати, могу тебя подбросить!

– Исключено. Я на своей машине, – улыбнулась я. – А кроме того – мне придется здесь задержаться.

– Вот как? – поднял брови Александр. – Уж не маньяк ли скрывается в нашей богадельне?

– А мне всегда казалось, что, кроме маньяков, в психиатрической больнице и быть никого не может… – засмеялась я. – Но дело не в этом. Раз ты торопишься, я сразу перейду к сути. Скажи, Александр, можно привести человека в состояние транса, воздействуя на него каким-то излучением? Например, с электронной трубки телевизора? Так, чтобы он на какое-то время отключился.

Александр удивленно приподнял брови и задумчиво посмотрел на меня.

– Вопрос, конечно, интересный, – медленно произнес он. – Но, должен заметить, еще мало изученный. Я слышал, что существуют некие секретные структуры, в которых занимаются проблемами воздействия на мозг путем передачи визуальных сигналов с экрана телевизора. Но, как ты сама понимаешь, тема эта очень закрытая. Здесь же вырисовываются возможности глобального манипулирования массовым сознанием! Неужели ты напала на что-то подобное? Тогда могу посоветовать одно – займись чем-нибудь другим, Ольга!

– Меня не интересуют глобальные проекты, – возразила я. – А ты, случайно, не слышал, чтобы кто-то занимался чем-то подобным, так сказать, на бытовом уровне?

Александр пожевал губами.

– Так сразу сказать не могу, – отрезал он. – Меня не интересовал этот вопрос. Но я попробую что-нибудь разузнать. Если что-то разнюхаю – сразу позвоню тебе. Номер телефона не изменился?

– Все тот же, – сказала я. – Ну а теоретически такое возможно, как ты считаешь?

– В принципе, думаю, да. Общеизвестен факт, что мелькание электронных точек на экране может спровоцировать приступ у больных эпилепсией. Иногда именно таким образом выявляются случаи скрытой эпилепсии. Ты, наверное, слышала, что в Японии отмечались массовые эпилептиформные припадки среди детей, смотревших современные мульфильмы? Хаотическое мелькание ярких цветных пятен, периодические вспышки на экране каким-то образом влияют на биоритмы мозга, вызывая гипнотическое состояние. Я лично рассматриваю такие эксперименты как цивилизованное варварство… А что, ты сталкивалась с такими случаями?

– Пока не знаю, – уклончиво ответила я. – Все это нуждается в тщательной проверке. Вот если бы ты нашел подтверждение, что у нас в городе кто-то занимался подобными опытами…

– Если кто-то занимался, через пару дней я буду об этом знать. При условии, что разработка велась, как ты выражаешься, на бытовом уровне… Ну, а сейчас, извини, мне надо бежать!

– Еще один вопрос, – остановился я Александра. – Только сугубо между нами. Мне нужно встретиться с Виктором Николаевичем Емановым. Что это за человек?

Александр скупо улыбнулся.

– Авторитетная и колоритная личность! Но не подумай – не в смысле экспериментов. У него отделение больных неврозами, – пояснил Александр. – Никакими биоритмами он заниматься не будет. Зато на бытовом уровне это настоящий гений! Провернуть какую-нибудь интригу, комбинацию – тут ему нет равных. Никто лучше его не сможет найти общий язык с начальством. Да и не только с ним – у Еманова знакомых полгорода. И с каждого он непременно что-нибудь имеет. Собственно, со мной он тоже в неплохих отношениях, ничего не скажу. Я лечил одну его дальнюю родственницу – в этом отношении он больше полагается на профессионалов. За то в награду получил бочонок настоящего деревенского меда, пальчики оближешь. А почему он тебя интересует?

– Извини, пока не могу ничего рассказывать, – объяснила я. – Это не моя тайна, понимаешь? Но уж ты, пожалуйста, никому ни слова, что я тебя спрашивала. Ладно?

– Могила! Ты меня знаешь, – заверил Александр. – Ну, успехов тебе! Я побежал. Жди звонка!

Мы расстались, и я отправилась искать отделение Еманова. Оно находилось в здании, стоявшем в самом дальнем уголке больничного комплекса. Внутри были те же серые коридоры с антидизентерийными плакатами и тихие больные в помятых пижамах.

Зато кабинет заведующего отделением радовал глаз современной отделкой и пышной зеленью ухоженных комнатных растений по стенам. За большим сверкающим столом восседал вальяжный улыбчивый господин в белом халате. У него было продолговатое насмешливое лицо, слегка курчавые русые волосы, поредевшие надо лбом, и живые карие глаза, пристально следившие за каждым движением собеседника.

Когда я, постучав в дверь, вошла, Еманов разговаривал по телефону, небрежно развалясь в кресле и совершая на нем полувращательные движения. Не прерывая разговора, он ободряюще махнул мне рукой и кивком указал на свободное место.

Я скромно присела у стола и стала слушать обрывки телефонного разговора. Он велся в полушутливом тоне, который, видимо, вообще был характерен для Еманова, с какими-то непонятными мне намеками. Должно быть, Виктор Николаевич проворачивал очередную комбинацию.

Разговаривал он долго и с видимым удовольствием, из чего можно было заключить, что я имею дело с человеком весьма общительным и красноречивым. Учитывая те сведения, которые сообщил мне Александр, и в этом случае трудно было рассчитывать на растерянность подозреваемого. Привычный к интригам, Еманов наверняка сумеет быстро сориентироваться в ситуации. Мне следовало быть очень внимательной.

Наконец Еманов положил трубку и с улыбкой обернулся ко мне, в последний раз крутнувшись на кресле. Интонации его сделались дружелюбно-официальными.

– Извините, что заставил ждать. Слушаю вас. Вы по какому вопросу?

Я достала из сумочки заветный листочек и, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно суше, произнесла:

– Вы – Еманов Виктор Николаевич? Меня зовут Ольга Юрьевна. Я к вам по личному вопросу. – На этих словах мой голос сделался стальным, и я посмотрела Еманову прямо в глаза. – Мне рекомендовали вас как специалиста по вопросам филателии. Взгляните, пожалуйста, на этот список. Хотелось бы пополнить свою коллекцию данными марками. Может быть, вы посоветуете, к кому обратиться, чтобы их купить?

Хозяин кабинета с любопытством взглянул на меня и молча взял листок в руки. Затем, не поднимая головы, он углубился в чтение. В такой позе он пребывал достаточно долго, и его первая реакция от меня ускользнула. Впрочем, вторая и третья тоже – Еманов будто впал в оцепенение, изучая не слишком обширный список.

Наконец он пошевелился, поднял на меня глаза и протянул листок обратно. Взгляд его был совершенно серьезен, но губы продолжали улыбаться. Виктор Николаевич изо всех сил старался казаться беспечным, хотя я готова была поклясться, что мой список произвел на него огромное впечатление.

– Итак, что вы мне скажете? – прежним тоном нетерпеливо спросила я.

Еманов откинулся на спинку кресла и скрестил пальцы рук. В его зрачках запрыгали насмешливые искорки.

– Так-так, – неопределенно пробормотал он и внезапно спросил: – Давно увлекаетесь марками, уважаемая Ольга Юрьевна?

– Откровенно говоря, совсем недавно начала, – сказала я. – Но, поверьте, настроена очень серьезно.

– Это я понял, – улыбнулся Еманов. – Я бы даже сказал, что вы берете быка за рога. Это очень редкие марки. Найти их – непростая задача. Но даже если вы их найдете, придется заплатить очень большие деньги.

– Я всегда добиваюсь того, чего хочу, – заявила я. – Просто мне пока трудно ориентироваться. Надеюсь, что вы мне что-нибудь посоветуете.

Еманов не запаниковал, но под моим пристальным взглядом ему в конце концов сделалось неуютно. Он не стал высмеивать мои притязания, как того требовала логика, но нашел довольно нестандартный ход.

– Посоветовать? Ну что ж, пожалуй, я подскажу вам один вариант, – задумчиво проговорил он. – Попробуйте обратиться к одному человечку… Зовут его – Николай Сергеевич Кормильцев. Филателист со стажем и как раз с интересующим вас уклоном. У него могут быть эти марки. Я дам вам телефончик…

Он поспешно вырвал листок из настольного календаря и начеркал на нем несколько цифр. Протягивая его мне, небрежно осведомился:

– Между прочим, а кто дал вам мои координаты, уважаемая Ольга Юрьевна?

Глядя на него в упор, я спокойно ответила:

– Именно Кормильцев и дал, Николай Сергеевич. Вас это удивляет?

Рука Еманова замерла над столом, а потом безжалостно скомкала листок и отправила его в корзину. Виктор Николаевич принужденно рассмеялся и сказал:

– Да, забавно! Этого я никак не ожидал. Значит, вы знакомы с Николаем Сергеевичем? Давно, позвольте узнать?

– Не очень. С тех пор, как увлеклась филателией. Можно сказать, он дал мне толчок. Он как раз и посоветовал начать собирать коллекцию именно с этих марок.

– Странный совет, – кисловато сказал Еманов. – Может быть, Николай Сергеевич просто пошутил?

– Нет, он был очень серьезен, – возразила я.

Еманов выбрался из кресла и, сунув руки в карманы халата, отошел к окну. Несколько секунд он рассматривал хмурый пейзаж, повернувшись ко мне спиной, а потом вдруг крутанулся на каблуках и развел руками.

– Ну и задачу вы мне задали, уважаемая Ольга Юрьевна! – весело воскликнул он. – Честное слово, я в полном затруднении. Очень хочется вам помочь, и не знаю как! В другом случае я бы однозначно отказался, но когда просит такая обаятельная женщина… – Он вернулся к столу, плюхнулся в кресло и посмотрел на меня с тщательно замаскированной неприязнью. – Знаете что? А попробуйте-ка обратиться к одному человечку! Улица Кирпичная, дом восемнадцать, квартира шесть. Запомнили? Его фамилия Черкизов. Андрей Черкизов. Партийная кличка – Лимон. Такой артист – достанет что угодно! Были бы деньги. Но, как я понял, здесь у вас без затруднений?

– Да, у меня имеются средства, – кивнула я. – Значит, вы полагаете, этот человек сумеет мне помочь?

– Если он не сумеет, то, уверяю вас, никто уже не сумеет, – заверил Еманов, делая рот до ушей.

Я поднялась и сказала:

– В таком случае не буду вас больше отвлекать от работы. Однако вы не будете возражать, если я как-нибудь снова навещу вас?

– Всегда к вашим услугам! – горячо произнес Еманов.

Он проводил меня до дверей и все широко улыбался. Я дошла до конца коридора, свернула за угол, а потом, подождав немного, направилась обратно.

Дверь в кабинет я открыла без стука. Еманов, озабоченно ссутулившись, сидел за столом и прижимал к уху телефонную трубку. При моем появлении он вздрогнул, оборвал разговор и повернул в сторону двери лицо, на котором было написано отвращение. Виктору Николаевичу стоило больших трудов сменить это выражение на более пристойное.

– Что-то забыли? – кривя губы в улыбке, спросил он.

– Извините, кажется, на столе остался мой список, – сказала я.

Прикрыв трубку ладонью, Еманов ждал, пока я заберу листок, но потом не выдержал и сказал невидимому собеседнику:

– Я потом перезвоню!

Снова сказав «до свидания», я вышла из кабинета. Можно сказать, что от этой встречи мне удалось получить некоторое удовлетворение. По крайней мере один филателист не сумел сохранить самообладания, а это что-то да значило.