Текст книги "Они написали убийство (сборник)"

– Жалкий графоман!

Поскольку он находился лицом к лицу со Степкиным, то последний принял это на свой счет.

– А ты-то что еще тут вякаешь? – возмутился он. – Ты кто вообще такой?

– Евгений Котов, бизнесмен, – гордо представился тот заплетающимся языком.

– Так иди и занимайся бизнесом, а сюда своим рылом не лезь! – грубо отрезал Степкин и взял Евгения за грудки.

Лариса, почувствовав, что муж вляпался в некрасивую историю, поспешила на помощь.

– Господа, господа! Не надо конфликтов! Вы же все-таки интеллигентные люди!

– Мы-то, может быть, и интеллигентные, – зло буркнул Степкин. – А вот всякие там… хм…

– Господа, давайте лучше выпьем! – возник сзади высокий седой мужчина в очках. – И поспорим о том, какая литература сейчас нужна – бульварная или антикварная.

– Ох, бросьте, Александр Владимирович, – снова рубанул рукой воздух Степкин, оборачиваясь к седому. – Вы работаете в сфере ширпотреба и радуетесь! И ваши клиенты, понимаешь, здесь бузу устраивают!

Он снова повернулся и уже был готов показать в направлении Бельмана, но его как ветром сдуло с места. Он уже успел сбегать за двумя молодыми людьми с бэйджами на груди. Они приближались к спорящим.

– Попрошу на выход! – мрачно потребовал один из охранников, подойдя к ссорящимся.

Котов даже не понял, что обращаются к нему. Он был уверен, что все это адресовано Степкину, и радовался в душе, что справедливость восторжествовала. Он уже хотел было помочь молодым людям выдворить лауреата вон, как его самого взяли под белы рученьки и повели к выходу.

– Стыд! Какой стыд! – качая головой, произнес с пафосом Степкин и повернулся к седому.

– Вот и я говорю, давайте лучше выпьем! – улыбнулся седой, которого звали Александром Владимировичем.

К этому предложению вскоре присоединились и Бельман с Макушкиным. Они не особо расстроились, что Евгения выдворили из зала, похлопали Степкина каждый со своей стороны по плечу и в знак примирения предложили выпить. Степкин ради приличия поломался и, шумно выдохнув, сказал:

– Давай!

Через некоторое время они уже сидели вчетвером как лучшие друзья и обсуждали какой-то очень важный вопрос современного литературного процесса.

Лариса, ощутив на себе весь позор только что пережитой сцены, извинилась перед своим новым знакомым и поспешила покинуть зал.

Василий бросил ей вслед фразу: – Я надеюсь, что вы не насовсем уходите. Мне бы хотелось с вами побеседовать.

Лариса ничего не ответила, а устремилась вслед за двумя парнями, которые, несмотря на отчаянное сопротивление Котова, настойчиво вели последнего вниз по лестнице.

– Лошье! – кричал Котов, упираясь ногами в пол как только это было возможно.

Испуганный критик Фатеев семенил следом, пытаясь что-то объяснить и сгладить ситуацию. Наконец парни отпустили Котова, и тот что-то начал горячо доказывать Фатееву. Подоспевшая Лариса не стала вдаваться в подробности этого разговора, а тут же заявила:

– Сейчас же поедешь домой! А я остаюсь здесь, принципиально!

И, вытащив из кармана своего пиджака мобильный телефон, набрала номер. На счастье, Сергей, шофер, которого Котовы держали на случай всяких критических ситуаций, оказался дома. Он сообщил, что сможет быть около театра через пятнадцать минут. Лариса, которая общаться с пьяным мужем абсолютно не хотела, поручила его Фатееву, строго-настрого наказав ему, чтобы Котов не дай бог не встрял еще во что-нибудь и был благополучно погружен в машину. Фатеев закивал и увлек своего старого приятеля куда-то вниз.

– Какие невоспитанные люди эти твои писатели! – донесся до Ларисы возмущенный голос мужа. – Безобразие! Культурные люди пришли культурно отдохнуть! Пойдем лучше выпьем!

«Господи, за что же мне все это!» – подумала Лариса, возвращаясь в банкетный зал.

– Нет, господин Державин категорически прав, – вещал главный лауреат Степкин, держа уже знакомого Ларисе Василия за пуговицу пиджака. – Это нужно сделать! Литературный журнал нужно поднимать. Кстати, Василий может возглавить новую редакцию.

– Да, точно! – с готовностью поддержал его Бельман. – А то этот старый козел Сперанский уже всех окончательно достал. Даже своих старых друзей.

– Таких друзей – за х… и в музей! – задорно выкрикнул представитель пепси-культуры Макушкин.

– Ладно, обо всем поговорим на очередном заседании Союза, – подвел итоги состоявшейся дискуссии Степкин и накинул на плечи черное кашемировое пальто. – Пора и честь знать!

– Вася, ты куда сейчас? – подошла к Василию бойкая девица, которую он назвал Владой.

– В семью, – как-то грустно отозвался Державин и посмотрел на Ларису.

Лицо ее было хмурым, она все еще не могла успокоиться после сцены, устроенной ее муженьком.

– Так ты меня не проводишь? – спросила тем временем Влада у Василия.

– Ты знаешь, сегодня никак не смогу, извини, – положив руку девушке на плечо, мягко ответил он.

– Как? – удивилась и даже растерялась та. – Ты меня покинешь?

– Влада, я действительно не могу тебя проводить, – взяв Владу за руку, постарался убедить ее Державин. – У тебя же здесь свой круг общения, кто-нибудь из этих ребят непременно тебя проводит! Хотя бы вон тот долговязый…

Он глазами показал на прыщавого юнца, который напряженно следил за ними.

– Ну и ладно! – вздернула вдруг нос та. – Обойдусь!

Она резко выдернула свою ладонь из руки Василия и дернулась в сторону. Подбежав к долговязому, она, покачивая бедрами, подцепила его за руку и прошествовала с ним к выходу, не забыв бросить искоса взгляд на Державина.

Тот вздохнул, развел руками и с извиняющейся улыбкой повернулся к Ларисе.

– Мне кажется, вам необходимо прийти в себя, – сказал он. – Хотите, я провожу вас?

– Вы же только что сказали, что торопитесь в семью, – усмехнулась Лариса.

– Мне просто не хотелось находиться в компании Влады, – признался Державин. – А вообще у меня время есть. Кстати, как я уже говорил, у меня есть желание с вами побеседовать.

– О чем? – напрямую спросила Лариса.

– Ну… Да так ли уж важно о чем? – Он улыбнулся. – Просто мне хочется с вами пообщаться, потому что вы мне понравились. Ну что, пойдемте?

– Пойдемте, – согласилась Лариса, и они вышли из зала.

– Вон моя машина, – показал Василий на синюю «девятку», когда они оказались на улице.

– Вообще-то я живу совсем недалеко отсюда, и мы могли бы пройтись пешком, – отозвалась Лариса.

Она с удовольствием вдыхала свежий воздух, показавшийся ей особенно живительным после душной атмосферы банкетного зала. Ей вдруг захотелось развеяться.

– Отлично! – было видно, что Василий очень рад. – Вы позволите? – он согнул свою руку в локте, предлагая ее Ларисе.

Вскоре они не спеша шли по освещенной мягким светом фонарей тихой улице, специально свернув с центральной.

Одет Василий был строго, просто и элегантно. Кремовый плащ поверх серого костюма, черная рубашка и бордовый галстук.

– У вас проблемы со зрением? – спросила Лариса, бросив взгляд на его очки-хамелеоны.

– Нет, мне просто нравится носить эти очки, – ответил Державин. – Моему облику это добавляет интеллигентности. Кроме того, это память об одной девушке…

– Вы расстались?

– Это грустная история, я как-нибудь расскажу ее вам, – ответил он.

– По-моему, вам не очень-то везет в личной жизни, – заметила Лариса, намекая на отношения в его семье, о которых тот вскользь упомянул.

– Да, – согласился Василий. – Порой я и сам этому удивляюсь. Каждый раз, когда, казалось бы, есть все основания для создания нормальных отношений, что-то мешает этому. Так получилось и с моей женой.

– А у вас есть дети? – поинтересовалась Лариса, которой было несколько неудобно спрашивать у малознакомого человека напрямую, какого рода проблемы царят в его семье.

– Нет, – покачал головой Василий. – Думаю, что я еще не готов к роли отца.

– А сколько вам лет, простите?

– Двадцать семь. Но дело не в возрасте, а во внутреннем состоянии. Я считаю, что нам пока не стоит заводить детей. Тем более что… А, ладно! – Он вдруг махнул рукой и замолчал.

Ларисе показалось, что ему хочется чем-то с ней поделиться, но он не решается. Решив не вынуждать его к этому, она перевела разговор на другую тему:

– А вы давно знакомы с этой девушкой, Владой?

– Что? Ах, да! – спохватился Державин, углубившийся в какие-то явно невеселые мысли. – Владу я знаю уже лет пять. Мы познакомились в университетской библиотеке. Она была на первом курсе, я на пятом. Потом, кстати, она бросила университет. Однако считает себя жутко талантливой, – Василий иронически усмехнулся. – Она вращается в литтусовках, но, по моему мнению, как писательница ничего из себя не представляет. Да и пишет-то скорее для себя. И вообще, Влада больше склоняется к неформальной среде.

– Мне показалось, что она на вас обиделась, – заметила Лариса.

– А, ерунда! – махнул рукой Василий. – Я куплю ей грильяж, и мир будет восстановлен. Да хватит о ней, мне бы хотелось побольше узнать о вас. Чем вы занимаетесь, Лариса, если не секрет?

– Я директор ресторана «Чайка». Слышали о таком?

– Вы? Директор ресторана? Такая красивая? – неподдельно удивился Державин.

– И что? – с вызовом произнесла Лариса. – Красивые женщины не могут быть директорами ресторанов?

– Я считаю, что неважно, кем ты работаешь… Главное для меня другое.

– Что?

– Вы мне нравитесь как женщина, – напрямую заявил Василий.

Его голос звучал отрывисто, в нем чувствовалась страсть, и Лариса ощутила на себе за стеклами «хамелеонов» его раздевающий взгляд.

Она призналась себе, что ей это приятно, хотя прозвучало слишком уж откровенно. На счастье, они уже подходили к ее дому, и ей не пришлось отвергать признание Василия.

– Ну, вот мы и пришли, – бодро произнесла она, вынимая из сумочки ключи. – Спасибо вам, что проводили меня, очень интересно было пообщаться.

– Вы не дадите мне свой телефон? – с надеждой спросил Василий.

– Если только рабочий, – помедлив, ответила Лариса, доставая свою визитку.

– Ладно, спасибо. Я позвоню вам…

Произнеся эти слова, Василий засунул визитку в карман плаща и отошел от нее шага на два.

– Привет! – бросил он ей, подняв два пальца вверх. – Я обязательно позвоню…

Глава 2

И он действительно позвонил. Позвонил через три дня после их знакомства.

К этому времени у Ларисы с Котовым окончательно испортились отношения. После вечеринки в банкетном зале оперного театра Евгений запил. Ларисе он объяснял свое поведение тем, что в его тонкую, чувствительную душу буквально наплевали «эти хамы», и ему необходимо восстановить душевное равновесие. И, приезжая вечером домой, откупоривал очередную бутылку, отдавая предпочтение любимому джину «Гордонс». Опустошив ее, Евгений становился совершенно невыносимым: он начинал придираться к Ларисе, упрекать ее в том, что она уделяет ему мало времени и вообще не поддерживает и не понимает.

В такие минуты она искренне жалела о том, что упразднили ЛТП, и старалась допоздна задерживаться на работе, чтобы пореже встречаться с мужем.

«Вот уж помирилась на свою голову!» – сокрушалась Лариса, стараясь с головой окунуться в рутинные рабочие дела и хоть некоторое время не думать о семейных проблемах.

Вот в таком состоянии ее и застал звонок Василия Державина.

– Лариса? – голос его звучал как-то вкрадчиво.

– Да, слушаю.

– Это Державин. Я обещал вам позвонить… – напомнил он.

– Рада вас слышать, – искренне ответила Лариса, но не удержалась и перешла на официальный тон: – Чем обязана?

– Мне бы хотелось с вами встретиться, – заявил он. – И я приглашаю вас к себе домой.

– Домой? А как на это отреагирует ваша жена? – выдержав паузу, спросила Лариса.

– Татьяны нет дома, она в отъезде.

– Но… – Лариса все никак не могла оправиться от недоумения. – Тем более это как-то…

– Да все нормально, – успокоил ее Василий. – Мне просто хочется с вами посидеть, поговорить. В прошлый раз вы мне доставили удовольствие, почтив своим вниманием.

В этот момент зазвонил Ларисин мобильный телефон.

– Одну минуту, – попросила она Державина, переключаясь на другого абонента: – Алло!

– Лара? – голос Евгения Котова был каким-то неуверенным.

«Уже с утра успел нажраться!» – с раздражением подумала Лариса.

– Да, что тебе? – сухо осведомилась она.

– Ты знаешь, солнышко, я сегодня, вероятно, приду поздно, – заявил Котов и после минутной паузы добавил: – А может быть, и вообще не появлюсь. У меня тут, понимаешь, дела образовались важные…

– Понятно! – усмехнулась Лариса. – Смотри, в каталажку не загреми!

После этого напутствия она отключила мобильник и вернулась к разговору с Державиным. Собственно, звонок мужа и повлиял на ее решение. Теперь, когда было абсолютно ясно, что Евгений не придет ночевать по причине «важных дел», о сути которых она догадывалась – Котов всегда любил покутить в обществе девушек легкого поведения, – Лариса подумала: «А почему бы и нет?» – и приняла приглашение Василия.

– Хорошо, я согласна, – сказала она в трубку. – Называйте адрес, я подъеду.

* * *

Василий встретил Ларису на Привокзальной площади. Он стоял возле магазина «Ласточка», держа в руках букет крупных красных тюльпанов. Увидев Ларису, вышедшую из «Вольво», он поспешил ей навстречу и широко улыбнулся. Лариса поблагодарила за цветы, и они поехали к нему домой.

– Я специально решил вас встретить, чтобы вы не плутали в поисках моего дома. Дело в том, что его не так-то просто найти.

Державины жили в частном доме за вокзалом, на склоне холма, который назывался Лысой горой. Он находился в некотором отдалении от других построек, как бы на отшибе. Среди остальных домов он выделялся новыми наличниками и стеклами-хамелеонами, которые микшировали свет. Это новшество евродизайна многим жителям этого района было не по карману. При доме был небольшой садовый участок, соток шесть, на аккуратной зеленой калитке висела табличка «Во дворе злая собака».

Когда Лариса с Василием зашли внутрь, навстречу им выбежала отнюдь не огромная псина наподобие волкодава, а довольно симпатичная зверюшка, больше напоминавшая продукцию фабрики игрушек. Болонка подпрыгивала на задних лапках и что-то весело тявкала, приветствуя хозяина. Она повиливала хвостиком и довольно посапывала черненьким, похожим на пуговку, носиком.

– И это вы называете злой собакой? – иронично поинтересовалась Лариса.

– Табличка осталась от прежних хозяев, и мы решили ее не снимать. Дом этот мы купили два года назад.

Когда Лариса вошла внутрь, она обратила внимание, что все помещение было буквально вычищено до блеска. Во всем облике квартиры чувствовалось то, что обычно называют мещанством. Об этом свидетельствовали салфеточки везде и всюду – веяло добротной брежневской стариной. Фаянсовые статуэтки в виде пастушек дополняли картину. В гостиной висела большая свадебная фотография Василия и Татьяны.

На фотографии жена Василия выглядела довольно мило – высокая блондинка с задорными кудряшками, серые глаза ее светились любовью к мужу.

Короче, она была из тех, на которых женятся. Лариса давно обратила внимание, что утонченные творческие натуры, наподобие Василия, часто выбирают себе жен, являющихся полной противоположностью им самим. На таких женщин они всегда могут надеяться, не обладая сами достаточными деловыми качествами. С такими заботливыми женами они чувствуют себя очень удобно, сидя в кресле с газетой в руках и чашкой кофе.

– Кстати, я не проверил почту, – спохватился Державин.

Он вышел за калитку, оставив Ларису в комнате. Предоставленная себе, она начала осматривать дом.

С потолка свисала большая люстра из цветного стекла с вентилятором. На огромном телевизоре «Самсунг» стояла бронзовая статуя какого-то японского божества. На стене над телевизором в дорогой раме висела репродукция Сикстинской мадонны. На противоположной стене висел плакат с изображением Киркорова и Пугачевой.

В вазочках стояли букеты искусственных цветов. Если бы этих веников было поменьше, это, возможно, как-то еще смотрелось, но у Ларисы сложилось впечатление, что хозяйка дома при всей своей деловитости не знала чувства меры и не имела способности к оформлению собственного жилья.

Лариса стояла в центре комнаты, когда появился Василий. Его вид показался ей несколько озабоченным. В руках он нес какие-то бумаги.

– Простите, я сейчас, одну минуту, – быстро сказал он, проходя в соседнюю комнату.

Через пару минут он вернулся и еще раз извинился перед Ларисой.

– У вас какие-то неприятности? – тихо спросила она.

– С чего вы взяли? – вопросом на вопрос ответил он и как-то деланно засмеялся. – Да нет, все нормально. Все просто замечательно. Давайте лучше выпьем, Лариса.

При этой фразе она сразу же вспомнила Евгения. Но у Василия это предложение прозвучало совсем по-другому.

Они сидели за круглым столом, накрытым белоснежной скатертью, и разговаривали вот уже с час, обо всем сразу и как бы ни о чем. Лариса отметила, что Василий приятный собеседник, хорошо ориентирующийся во многих вопросах.

– А что это за статуэтка? – повернулась она к телевизору.

– Это Бодхисатва, – ответил Василий. – Его культ распространился в Тибете и Монголии. Особо продвинутые мастера буддизма, почти святые, из великого сострадания к окружающим отказывались от нирваны, от ни с чем не сравнимого блаженства. Для того, чтобы другим, близким и дальним своим, погрязшим в грехе и несчастьях, помочь достичь просветления…

– И что же, глядя на эту статую, вы хотите достичь просветления?

– Отнюдь нет, – покачав головой, сказал Державин. – Занимаясь медитацией, ты можешь использовать эту статую как магистральную дорогу к светлым мирам. А медитация – вещь очень тонкая, нужно очистить свой ум и сердце. Только тогда Бодхисатва будет проводником в иные, более светлые миры… Ты хочешь слишком простого пути.

– А мы что, уже перешли на ты? – удивилась Лариса.

– Когда мы находимся рядом с таким величием Востока, на вы можно называть только Бодхисатву, – объяснил молодой человек. – А меня ты можешь спокойно называть на ты.

Василий включил светильник, который наполнил комнату приглушенным, мягким светом, создав атмосферу интима и легкой таинственности. Налив в бокалы шампанское, Василий предложил тост за Ларису.

Она потягивала вино, откинувшись на спинку кресла, и ловила себя на мысли, что эта обстановка ее расслабляет и чувствует она себя удивительно легко и непринужденно.

– Надо же, мне так легко с тобой, словно мы знакомы много лет, – эта фраза Василия прозвучала в унисон Ларисиным мыслям и вывела ее из состояния какой-то неги.

Он внезапно встал, держа в руках бокал, и подошел к ее креслу. Сев на подлокотник, он обнял Ларису за плечи и начал гладить ее шею. Неожиданно для самой себя она почувствовала, что у нее участилось дыхание. Василий, ощутив это, перешел к более решительным действиям. Рука его скользнула ниже.

Однако Лариса мягко, но решительно отстранила его руку. Василий, нисколько не смущаясь, протянул руку к столу, взял оттуда бутылку шампанского и подлил Ларисе в бокал.

– Выпьем за любовь! – с неожиданным пафосом воскликнул он.

– Любовь? Вы думаете, что это возможно после нескольких часов общения? – иронично спросила Лариса.

Василий вздохнул, обошел стол и сел на свое прежнее место. Отхлебнув глоток шампанского, он закурил и сказал:

– Любовь бывает разной. И она отнюдь не такая, какой мы ее порой хотим видеть через призму ханжеской морали. К тому же матушка-природа, увы, не предусмотрела целомудрия. Достаточно знать основы естествознания. Целомудрие противоестественно, это культурный нарост… Другой вопрос, что не надо опускаться до скотства. Для меня, например, чистый секс – это скотство. Нужно любить, и неважно, окажется ли это любовью на один час, на неделю или на всю жизнь! Главное, чтобы была любовь. Пускай самое маленькое, но чувство. Вот мы с тобой видимся второй раз, но я ощущаю флюиды, которые меня неумолимо влекут к тебе…

– Это неудивительно, – усмехнулась Лариса. – К тому же за окном весна – сами понимаете, вы же намекали на естествознание.

Василий в свою очередь тоже ухмыльнулся.

– Понимаешь, культура сделала из самки женщину, а из самца – мужчину, – продолжал вещать он. – А инстинкт размножения люди превратили в удовольствие. Высокие натуры ищут в этом удовольствии любовь, более грубые – простое освобождение от физиологического груза. Но, к сожалению, культура наложила на многих стягивающие обручи ханжества и ненужных условностей… Надеюсь, ты не ханжа?

– Я, конечно, не ханжа, но не с первым же встречным! – ответила с улыбкой Лариса. – К тому же вы все-таки женатый человек!

– Какое это имеет значение, когда речь идет о чувствах? – проникновенно спросил Василий.

– А что, к жене у вас совсем не осталось никаких чувств?

Василий задумался и после некоторой паузы сказал:

– Тут совсем другое дело. Я не могу сказать, что не питаю к ней совсем ничего, но как женщина она мне стала малоинтересна. Ведь каждая женщина – это особый мир, и одна совершенно не похожа на другую.

– А чем занимается ваша жена? – спросила Лариса.

– Моя жена – бизнесмен средней руки, – ответил Василий. – Ездит за рубеж, покупает товары для сбыта на наших рынках. Раньше торговала сама, теперь держит пять точек…

Лариса подняла глаза на Василия и пристально посмотрела на него, пытаясь что-то отыскать в его глазах. Но они были скрыты «хамелеонами».

Тем не менее она заметила на его лице состояние какой-то тревоги. Он вдруг резко залпом выпил шампанское, извинился и вышел на кухню.

«Что за странности с ним происходят?» – подумала Лариса. Может быть, он рассчитывал на то, что она с легкостью отдастся ему, а теперь переживает? Хотя нет… Это выражение тревоги на его лице она заметила уже тогда, когда он вернулся в дом с почтой.

И ее охватило любопытство. Она прошла в соседнюю комнату, которая, по всей видимости, служила Василию рабочим кабинетом. Ее взгляд сразу же упал на бумаги, лежавшие на письменном столе. Именно их и нес в руках Державин.

При других обстоятельствах Лариса бы и не подумала читать чужие бумаги, но поскольку конверт был вскрыт, письмо лежало прямо на столе и текст его бросался в глаза, то она, увидев первые строчки, не могла удержаться…

«Я ВСЕ РАВНО ЕЕ УБЬЮ!!! Убью Татьяну, твою жену! Мне доставит большое удовольствие наблюдать за твоими страданиями. Возможно, даже когда ты будешь читать строки этого письма, я буду где-то неподалеку наблюдать за выражением твоего лица… Конечно, я могла бы просто подстеречь тебя и убить, а потом склониться над твоим мертвым телом и с жадностью и сладострастием слизывать кровь с твоих ран! Но… Я люблю тебя так, как никто никогда не будет любить. Ты для меня самое дорогое и святое, что только может быть на этой грешной земле. Да, я и сама понимаю, что это непонятная, странная и безумная любовь… Мне давно надо было бы позабыть тебя и вычеркнуть из своей жизни, но я ничего не могу с собой поделать! Что ж, до момента истины осталось совсем немного… Готовься и трепещи. НОЧНАЯ КОБРА».

Лариса невольно передернулась, прочтя эти строки. Что это – бред сивой кобылы, глупый розыгрыш или выверты человека, место которому в психбольнице?

– Что ты тут делаешь? – вдруг резко прозвучал за спиной Ларисы голос Василия.

Она от неожиданности вздрогнула. Потом медленно повернулась и посмотрела прямо в лицо Державину.

– Из-за этого ты так расстроился? – спросила она, незаметно для себя переходя с ним на ты.

– Вообще-то тебя это не касается, – отрезал он и выхватил у Ларисы письмо, пытаясь засунуть его обратно в конверт.

– Ты в милицию обращался?

– Нет, я уверен, что это просто глупые шутки.

– Чьи?

– Мало ли кому может прийти в голову такая ерунда? Я же вращаюсь в обществе филологов. А среди них очень много людей с психическими отклонениями. И недоброжелателей у меня очень много. Пойдем лучше обратно в гостиную – там еще, кажется, осталось шампанское…

И, мягко обняв Ларису за плечи, Василий повел ее назад. После того как была выпита очередная порция вина, Лариса вдруг вспомнила, что при первой встрече Державин говорил о том, что его очки-»хамелеоны» являются памятью о какой-то девушке.

– Василий, а ты говорил о какой-то печальной истории, связанной с девушкой. Может быть, это все ее рук дело? – кивнула она в сторону кабинета.

– Эта грустная история случилась еще до жены, – ответил Василий. – Это была моя первая любовь, нам тогда обоим было по шестнадцать. Жил я тогда в Дольске, это в восьмидесяти километрах отсюда. Она жила по соседству, мы учились с ней в одном классе, сидели за одной партой. Словом, типичный школьный роман… Мы с Юлей страстно любили друг друга, но потом я к ней охладел. А она… – Он помедлил. – Ну, словом, она угрожала мне самоубийством.

– И чем же все кончилось?

– Я, конечно, долго не мог ее бросить, я действительно боялся, что она что-нибудь сделает над собой, у нее была слабая нервная система. Я постарался ей внушить мысль о том, что она красивая девушка, которая может еще встретить своего мужчину. Но с психикой у нее было не все в порядке… Ей пришлось даже некоторое время полежать в психушке. Сейчас вроде бы у нее все нормально.

– Так это не может быть она? – Лариса кивнула на письма.

– В принципе я не исключаю подобный вариант, – подумав, сказал Державин. – Но если вдруг даже это и она, то в таком случае угрозы несерьезны.

– Ты уверен?

– Прошло уже восемь лет, – коротко ответил Василий.

– Люди с неустойчивой нервной системой склонны к образованию так называемых сверхценных идей, – заметила Лариса. – Может быть, ты для нее и есть эта самая идея. Это первое письмо, раньше не было ничего подобного?

Василий как-то замешкался, помрачнел еще больше и с неохотой ответил:

– Это уже третье… Черт побери! – неожиданно взорвался он. – Эта «Ночная Кобра», о которой я знать не знаю, описывала с мельчайшими подробностями то, как я провел день, чем, к примеру, завтракал и даже как занимался сексом с женой!

– Может быть, она наблюдает за вами из дома напротив? – высказала свое предположение Лариса. – Вы закрываете шторы?

– Дело в том, что окно спальни выходит на глухую стену. В дом пробраться невозможно, так как края забора покрыты осколками битого стекла.

– Для опытного вора эти примитивные осколки стекла не составляют большой преграды, – возразила Лариса. – Даже мелкие воришки знают, что если использовать специальную обувь или просто уметь лазить по заборам, то можно, совсем не поранившись, проникнуть в дом.

– А я чувствую, что тебя эта история заинтересовала, – Василий поднял на Ларису глаза и посмотрел как-то даже насмешливо.

– Ты знаешь, о чем я сейчас подумала? – не обращая внимания на его насмешливый тон, серьезно спросила Лариса.

– О чем же?

– Что неплохо было бы осмотреть дом. Я хочу сказать, что откуда-то она знает подробности твоего быта, – пояснила Лариса свою мысль.

– Хм… – Василий задумчиво поскреб подбородок, потом решительно взял ее за руку и сказал: – Пошли!

Он провел Ларису в небольшую комнатку. Окна ее действительно выходили на глухую стену. Рядом не было даже дерева, чтобы залезть и подсматривать. Причем окна находились довольно высоко от земли, так что наблюдать со двора, если туда проникнуть, не было никакой возможности.

Лариса осмотрела безвкусно обставленную спальню – ну, в самом деле, не в шкафу же она пряталась! И вдруг взгляд ее неожиданно упал на дырочку в потолке.

– Смотри сюда! – воскликнула она и указала пальцем на потолок.

Василий, нахмурившись, воззрился в указанном направлении. Они оба несколько секунд молча смотрели на щель.

– В самом деле, можно сойти с ума, – сказала наконец Лариса.

Василий неожиданно разразился бранью в адрес Юли.

– Как можно попасть на чердак? – спросила Лариса извергавшего ругательства Василия.

– Через кладовку вверх по лестнице.

– Идем!

Они вышли во двор и вскоре попали на чердак. Кладовая находилась во дворе и была не заперта. Таким образом, человек, попавший во двор, легко мог бы проникнуть на чердак.

Деревянный настил скрипел при каждом их шаге. Лариса прикинула в уме, где может находиться дыра, увиденная ею в спальне.

Вскоре они с Державиным уже склонились над ней. Лариса приникла глазом к аккуратному круглому отверстию и убедилась, что через него легко можно рассмотреть, что происходит в спальне. Рядом с ним валялась какая-то кнопка, которая являлась деталью одежды. Она была явно от чего-то женского, с фирменной надписью «Форестье». Лариса констатировала, что впервые встречает подобное название.

Василий легонько отстранил ее и припал к дырке. Та же в свою очередь заинтересовалась кнопкой. Повертев ее в руках, она положила ее в карман, решив не обращать на нее внимание и без того встревоженного Державина.

Василий же, закончив осмотр, бросил на Ларису загадочный взгляд, и неожиданно в черных зрачках плутоватого донжуана запрыгали веселые чертики. Здесь, в полумраке чердака, Лариса восприняла его желание, еще не высказанное вслух, как нечто пугающее.

Державин на полшага подался вперед, и его рука уверенно потянулась к пряди Ларисиных волос.

– Я только хотел поправить, – глухо отозвался Василий, когда она дернулась в сторону. – Что с тобой?

Не обращая внимания на то, что Лариса явно не была расположена в данный момент к подобным проявлениям, он все ближе придвигался к ней. Как-то спокойно наклонился и поцеловал ее в шею.

– Не надо, Василий. – Она отвела его руку от своего бедра.

Но он еще крепче сжал ее в своих объятиях.

– Не надо! – уже более настойчиво произнесла она, глядя в глаза Державину.

– Почему? – спросил он, продолжая исследовать руками ее тело.

– Я не хочу этого сейчас.

В этот момент она с силой оттолкнула Державина и направилась к выходу с чердака.

Немного погодя они удобно расположились в гостиной и попивали кофе. Она уже более спокойно смотрела на недавние поползновения Державина.

– Это скорее всего просто плод больного воображения, не более того, – вернулась к теме Лариса. – Может быть, эта «кобра» и побывала здесь, на чердаке… Иначе откуда она знает интимные подробности. Просто надо завести более злую собаку, соответствующую надписи на табличке. Насколько я знаю, такие личности, как твоя Юля, только горазды угрожать, а совершить преступление – на это у них кишка тонка.

– А вот я уже так не думаю… – возразил вдруг Василий. – Дело в том, что она побывала в психушке, после того как мы расстались. Я не могу доверять ее психике – мало ли что там может проявиться.

– Когда ты видел ее последний раз? – спросила Лариса.

– Семь лет назад, – спокойно ответил Василий и усмехнулся. – Это было еще в Дольске. Сейчас, как я знаю, она живет в Тарасове, но мы с ней так ни разу и не столкнулись.

– Если она после стольких лет никак не успокоится, значит, с крышей у нее действительно беда, – задумчиво сказала Лариса, отставила чашку с кофе и поднялась с места. – Мне сейчас пора. Но все это необходимо тщательно обдумать.