Текст книги "Не люблю поддавки"

Светлана Алешина
Не люблю поддавки

Глава 1

И эта история началась тоже в понедельник. По вторникам у нас обычно все нормально, потому что это второй день недели и мы все успеваем адаптироваться. По средам же в редакции самая напряженка – начинаем верстать номер. По четвергам – как сложилось еще с канувших советских времен – рыбный день, то есть никакой. Вялотекущий. Ну, пятница – понятное дело – последний день перед выходными, и о ней даже думать особо не стоит. О субботе и воскресенье говорить не приходится, и так все ясно – это самые лучшие дни. И я спорить ни с кем не собираюсь по этому поводу. Лучше воскресенья может быть только Новый год и еще мой день рождения, если я не слишком устаю от подготовки к нему.

К сожалению, разговор пойдет не о дне рождения, а о нудных и мерзючих буднях, которые открываются самым поганым днем на свете.

Сегодня, в обычный понедельник, я была в неплохом настроении, наверняка потому, что вчера у нас была хорошая погода. То, что сегодня прохладно и пасмурно, асфальт мокрый, а воздух напоен сыростью, меня уже мало волновало, главное, что вчера было солнечно и я провела все это время с пользой и удовольствием.

Непонятно? Ну это же просто: я вчера ходила на городской пляж. Новый сезон, новый купальник, отсутствие новых забот и, главное, погода классная. Было тепло, солнечно и просто здорово.

Поэтому и сегодня на работе все было хорошо, хорошо до тех пор, пока Маринка не вздумала достать нас всех очередной дурацкой идеей. Загорелось ей переставить мебель в комнате редакции. Она, видите ли, начиталась книжек по фэн-шуй – эта такая китайская геомантия – и теперь решила умилостивить всех китайских духов за наш, разумеется, счет.

После того как мы с ней немного пободались, причем Сергей Иванович очень активно выступил на моей стороне и обозвал Маринкины закидоны злобным суеверием, мешающим жить нормальным людям, Маринка надулась, хоть и внешне успокоилась, но все равно в плавном течении дня наметился маленький бекрень.

Никто и не предполагал, что этот бекрень выльется в большой бенц, что судьба, можно сказать, намекнула: ребята, готовьтесь, приближается буря, шторм, тайфун и цунами, крепите такелаж и пишите завещания.

Не осознала я намека судьбы, о чем вскоре и пожалела.

Даже когда цунами приблизилось, все равно его, родимого, не узнали мы с первого взгляда. А кто бы узнал? Вот сами и попробуйте.

С утра у меня было целых три посетителя, и все трое, как сговорившись, начали монотонно, но весьма настырно пить мою кровь по поводу неверных или оскорбляющих их достоинство публикаций в нашем «Свидетеле».

Сначала пришел какой-то офицер запаса и долго объяснял мне, что австрийский пистолет «глок», прописанный нами в одной статье, создан из современных материалов, с использованием металлокерамики, и по этой причине его трудно определить на таможне с помощью спецприборов. На экране высвечивается что-то непонятное и на пистолет не похожее, а мы написали не так.

После лекции о пистолете этот офицер, поругав нас за несерьезный подход к теме, вызвался стать у нас штатным консультантом по стрелковому оружию.

Маринка долго возмущалась после его ухода. Дело в том, что статью написала именно она и очень гордилась ее военной направленностью.

– Он еще мне будет объяснять, как выглядит «глок»! – шумела она, перекидывая бумажки на своем столе. – Да я сама ему объясню все что угодно, причем очень подробно! Даже то, чего сама не знаю!

Второй посетительницей была бабка, торгующая семечками и сигаретами на рынке. Она указала нам на неправильно написанную уже в другой статье фамилию милиционера-взяточника и пообещала предоставить нам целый список коррупционеров из Кировского РОВД, начиная с дворников и сантехников.

Я долго ее благодарила за активность и лично проводила к выходу, чтобы убедиться, что она ушла. Вернувшись, я строго-настрого запретила Маринке пропускать ко мне эту сестренку Павлика Морозова и только после чашки кофе и сигареты немного успокоилась.

Третьим, уже во второй половине дня, пришел молодой человек лет тридцати, работающий вроде бы шофером, а может быть, и слесарем. Он сказал, что фотографии, сделанные в ночном клубе «Времена года» Виктором и служившие иллюстрацией к моей статье, задевают как достоинство его жены, так и его тоже…

Всем своим посетителям я искренне пообещала опубликовать опровержения в следующих номерах. Так вот, военный и бабка ушли вполне довольные уже тем, что их терпеливо выслушали, а молодой человек покачал головой и только удобнее уселся на стул для посетителей, стоящий напротив моего кресла.

Я не придала значения такой мелочи: ну сидит, ну не согласен, ну мнет в руках газету… Подумаешь!

Я вздохнула и, набравши полные легкие воздуха и полные нервы терпения, достаточно корректно сказала, еще и не догадываясь, что нежданная буря уже на подходе и вот уже сидит передо мною в виде молодого человека самой обыкновенной наружности:

– Я все вам объяснила? У вас еще есть какие-то вопросы ко мне?

– Все, – пробормотал он. – Вы все мне объяснили! – громче произнес он, и я заметила, как лихорадочно зажглись его глаза.

«Мама моя родная, – предчувствуя панику, подумала я, – он псих! Он же псих самый натуральный. Сейчас побьет или убьет».

Не буду скрывать, я немного испугалась и настороженно уставилась на моего гостя, слушая, что он мне говорит.

– Вы мне объяснили все, – заговорил он, вздрагивая всем телом, словно сквозь него пропускали электрический ток малыми порциями, – а теперь давайте-ка я вам сейчас объясню кое-что. Я объясню вам, что ваши извинения мне на х… не нужны! Вы понимаете?

Я кивнула, демонстрируя безусловную понятливость и готовность все понимать и впредь, и осторожно протянула левую руку к селектору. Если Виктор сейчас у себя, то мне достаточно будет нажать кнопку. Виктор сам все услышит и прибежит мне на помощь. Жаль только, что фотолаборатория находится не в соседней комнате…

– Не шевелитесь! – крикнул молодой человек и сильно хлопнул ладонью по столу. Телефон, до этого спокойно стоящий на месте, подпрыгнул от неожиданности и отшатнулся ближе к краю стола, селектор что-то тонко звякнул, а я просто вздрогнула.

– Вы в вашей похабной газетенке, – молодой человек поднял смятый номер газеты, которую до этого вертел в руках, – пишете всякую херь про нормальных людей! Понимаете вы это?! Про нормальных! А люди бывают разные! Не все такие толстокожие суки, как вы, неуважаемая Ольга Юрьевна!

Он сделал паузу и повторил уже издевательским тоном:

– Ольга Юрьевна! Скажите, пожалуйста, какие мы важные! Сколько тебе лет, девочка, что ты расселась тут и вообразила себя главным редактором?! Это от большого ума, что ли? От семи пядей во лбу или от каких-то других способностей?!

– Что вы себе позволяете? – искренне возмутилась я и нажала все-таки кнопку селектора.

Точнее будет сказать, я протянула к кнопке руку, но тут молодой человек ловким движением наподдал по селектору, и он, подскочив, слетел со стола и рухнул на пол рядом с моим креслом.

Звук получился хороший, громкий. Я отшатнулась назад к спинке кресла и замерла, поняв, что передо мною точно псих. Причем псих опасный, буйный и не контролирующий свои поступки.

– Расселась тут за большим столом и думаешь, что уже можешь вершить человеческими судьбами?! – орал мой дорогой гость. – Ты никто, ты ничтожество полное, только имеющее доступ к печатному станку! Из-за твоих глупых статеек люди гибнут, ты понимаешь это или нет?! Люди умирают из-за твоей писанины, сука!

Молодой человек уже изо всех сил колотил кулаками по столу, и я с замиранием сердца наблюдала за дробными подпрыгиваниями телефона. Он тоже скоро должен был лечь на пол рядышком с селектором. А потом, возможно, улеглась бы и я – парнишка попался агрессивный.

Дверь кабинета приотворилась, и заглянула Маринка. Увидев происходящее действо, она ойкнула и тут же исчезла за дверью. Это было подло с ее стороны, но оставалось надеяться, что она не забьется под свой стол от страха, а примет надлежащие меры. В отличие от меня у нее перед носом никто не буйствует.

А парень тем временем расходился все больше. А чем дальше, тем становилось страшнее.

Отвлекшись на секунду на открываемую дверь, он снова повернулся ко мне, смахнул-таки телефон и забарабанил по столу обеими руками:

– Ты, сука, тиснула статейку про ночной клуб, прописала там мою жену…

В этот момент дверь кабинета снова распахнулась и в кабинет вбежал Виктор. Слава богу, Маринка не растерялась, позвала его, а Виктор оказался на месте.

Парень на этот раз не расслышал, что дверь открылась, все его внимание было поглощено моей скромной персоной. И что он нашел во мне такого привлекательного? Нельзя, что ли, было в другом месте поорать? На улице, например!

Парню, видимо, понравился полет селектора и телефона, и он, перегнувшись через столешницу, уже протягивал ко мне свои руки, намереваясь сделать со мной то же самое.

Я вжалась в спинку кресла до самой последней возможности и стала, наверное, плоской, как листик бумаги, а парень все равно продолжал тянуться ко мне…

– Я убью тебя, сука драная! – визгливым фортиссимо заорал он. – Убью тебя, потому что…

В этот момент Виктор и взял его в оборот. Парень сразу и не сообразил, что пора менять объект внимания и переключаться на другого противника, а когда он это сообразил, уже было поздно: обе его руки были завернуты назад, голова опущена к коленям, а чтобы он не лягался, как неразумное вьючное, Виктор еще и приложился раза два по некоторым частям его тела.

Парень вскрикнул еще пару раз и заткнулся.

– Спасибо, Виктор, – пробормотала я, срочно доставая из верхнего ящика стола косметичку. – Еще бы немного, и…

– Я все равно доберусь до тебя, сявка, журналюшка, я все равно доберусь, – хрипел парень, пока Виктор выводил его к двери. – Сдохнешь, сука, как она умерла, сдохнешь! Сдохнешь!

Виктор резкими движениями вытолкал упирающегося парня из кабинета, и сразу же, после того как они вышли, ко мне влетела Маринка.

– Ты цела? – задыхаясь от волнения, крикнула она, обшаривая глазами и меня, и беспорядок на столе и под столом. – Ух, ты! Вот это да!

Я кивнула и почувствовала, что у меня началась нервная дрожь. Крики парня затихали вдали.

В кабинет вошли взволнованные Сергей Иванович и Ромка.

– Все нормально, Ольга Юрьевна? – спросил Сергей Иванович, и я ему кивнула, стараясь изо всех сил сдержаться и не расплакаться.

– Что нормально? Что нормально? – накинулась на них обоих Маринка. – Не видите, что ли, она в шоке?! С ней сейчас истерика случится, и она…

– Тс-с! – сказала я, приложив палец к губам.

Я вовсе не собиралась пошутить, просто поняла, что из всех возможных звуков только это «тс-с» у меня получится достаточно похоже на себя.

– Что? – громко переспросила у меня Маринка и, повернувшись, крикнула присутствующим: – Всем молчать! Она и так переволновалась, дальше некуда!

Хотя, кроме Маринки, никто и не разговаривал, но Сергей Иванович и Ромка поняли, что лучше не спорить, а то вместо одной близкой к истерике дамы они запросто могут получить двух, а это уже многовато даже для таких испытанных кадров, как наши замечательные сотрудники.

Сергей Иванович, оценив обстановку, вышел, а Ромка, как юноша менее умудренный в житейских проблемах, затормозился и на свою беду проявил заботу:

– Может быть, нужно «Скорую» вызвать?

Тут и прорвало, да, слава богу, не меня, а Маринку. Она, как не скажу какое мифологическое существо, бросилась на Ромку.

– Себе вызывай «Скорую», недоумок малолетний! – рявкнула она. – Сказано тебе: иди кофе ставь, значит, ставь, да смотри не ошибись в количестве!

Ромка наконец-то просек, что от него требуется всего лишь убраться отсюда, и как можно быстрее, и его словно ветром сдуло. Он даже дверь притворил за собой.

Увидев, что раздражающих факторов больше нет, Маринка повернулась ко мне.

– Он тебя не ударил? – спросила она.

– Нет, – прошептала я.

– Ну и слава богу, – сказала она, – а то я так перепугалась! Ты и не представляешь, что я почувствовала, как только услышала, как у вас тут что-то ломается. – Маринка наклонилась и подняла с пола телефон. – Это телефон первым упал? Или селектор? Кошмар! Сволочь! А потом, как только я увидала, что здесь происходит, ты не поверишь, у меня, кажется, даже паралич легких случился. Временный! Ни вздохнуть, ни выдохнуть! Ну, думаю, все, абзац нашей Оленьке, и никогда мы ее больше не увидим в целости и сохранности!

Я дрожащей рукой нащупала в ящике стола пачку сигарет и с трудом выбила из нее одну.

Маринка тем временем подняла с пола селектор.

– Совсем ведь разбил вещь, сволочь! Так ты говоришь, что он телефон первым уронил? Так я и думала!

Я, помучив и себя, и зажигалку, прикурила, а Маринка продолжала переживать свои переживания заново:

– А ведь показался нормальным молодым человеком, я даже подумала, что… ну неважно, в общем… а он, ты только посмотри, как разошелся! Ты что-то ему не то сказала, да? Он, наверное, про мусорные баки под окнами дома говорил, да? Они почему-то все звереют насчет этих баков…

Я с наслаждением сделала две затяжки и начала заметно успокаиваться. Маринка тем временем подняла с пола смятую газету, ту самую, которой размахивал у меня перед носом этот «нормальный молодой человек».

– Мусора-то сколько у тебя! – брезгливо произнесла Маринка. – Газета откуда-то взялась. Это он ее принес?

Я кивнула и жестом потребовала газету.

– Да зачем она тебе? – удивилась Маринка и прицелилась, чтобы швырнуть газету в урну. – Она же мятая вся, я тебе лучше новый номер дам, хочешь?

– Дай ее сюда, – медленно сказала я почти нормальным голосом.

– Ну вот, дождалась, – обиделась Маринка и заломила брови, – ты мне еще и грубишь! Да что же это такое! – Она бросила мне газету и, кажется, даже всхлипнула от огорчения, правда, я в этом не уверена. – Я места себе не нахожу, переволновалась вся, я думала, что, пока бегаю за Виктором, тебя уже тут убили два раза, а ты мне грубишь! За что?!

Дверь отворилась, и вошел Виктор. Маринка сразу же оставила меня и бросилась к нему.

– А псих где? – строго спросила она, заглядывая Виктору за спину, как будто вышеназванный псих мог прятаться где-то там.

– В милиции, – кратко по своей привычке ответил Виктор, но Маринку эта краткость не устроила.

– Его увезли или увели? В машину посадили? Он точно не вернется? – высыпала она целый мешок вопросов.

Виктор на все три вопроса ограничился одним кивком, повернулся и вышел.

– Ну вот, – пожаловалась Маринка, – и поговори с таким спартанцем. Сразу и жить захочется.

– Во, блин, ну что за жизнь такая, – Маринка передернула плечами и нервно забарабанила пальцами по столешнице, – живем, как дикари… как…

– Как Робинзон Крузо, – напомнила я.

– Точно! – резко кивнув, сказала Маринка. – Только у него хоть Пятница был, а у нас сегодня что?

– Понедельник, – проворчала я.

– Вот именно!

Я в это время разглядывала, положив перед собой на стол, газету, которую оставил мой нервный посетитель. Несколько фраз из его в общем-то бессвязных и бессмысленных криков не давали мне покоя.

Снова отворилась дверь, и вошел радостно улыбающийся Ромка.

– Ольга Юрьевна, – доложил он, показывая поднос с кофеваркой и чашками, – а вот я кофе свежий принес. Запах-то какой! Правда, здорово?

Ромка прошел к кофейному столику и поставил на него поднос.

Маринка, бросив взгляд на меня, потом на Ромку, поняла, что из меня многого не выжмешь. Она подошла к Ромке и молча оттеснила его от столика.

– Уйди отсюда, испарись! Вечно все делаешь не так, как нужно, подросток наглый!

Ромка послушно отошел на шаг в сторону и встал около зеркала, висящего у стены.

– У меня в столе лежат сушки, – буркнула ему Маринка, – тащи сюда! Можешь и сахарницу с собою прихватить. Без сахара кофе пить как-то неудобно, – ядовито добавила она, и Ромка быстро вышел, опасаясь еще нарваться на ее крики.

– Ну пойдем, Оль, кофейку дербалызнем, – приподнято сказала Маринка, – хватит тебе переживать и дуться. Ты слышала: увезли его в милицию. Дадут за хулиганство суток пятнадцать или в психушку отправят. Там ему самое место. А ведь казался таким нормальным человеком! Я-то сначала думала, что это старая грымза будет мозги компостировать, а получилось, что и ошиблась. Вот так вот: век живи, век учись, а все равно что-нибудь новенькое да увидишь.

Я медленно вышла из-за стола, все еще держа в руках смятый номер газеты.

Вернулся Ромка, и с ним подошел Сергей Иванович.

Посмотрев на меня, Сергей Иванович молча сел на свое привычное место за кофейный столик. Позвали Виктора, уже успевшего удалиться в фотолабораторию, и вся редакция была в сборе и приготовилась к традиционному кофепитию.

– Кто это был? – задала я, наконец, первый здравый вопрос.

– Псих, что ли? – моментально поняла меня Маринка. – Я не помню, но сейчас посмотрю.

Она легко сорвалась с места и устремилась в редакцию. Появилась Маринка почти сразу, держа в руках толстенькую тетрадку с замятыми углами и с фотографией Фредди Меркьюри на обложке. Что у Маринки не отнять, так это, помимо умения варить кофе, еще и сравнительную аккуратность в делах. Например, она всегда тщательно записывала почти всех посетителей, и чем интереснее казался ей человек, тем подробнее она выспрашивала его биографию. Для редакции в этих сведениях проку было мало, а вот для Маринки, наверное, много. Что ее заставляло выписывать все эти подробности, не знаю, но, одним словом, записи она вела и вот сейчас вернулась именно с ними.

– Сейчас все скажу, – Маринка лихорадочно перелистывала тетрадь.

На пол из тетради выпали проездной билет, кажется, за февраль прошлого года, фантик от карамельки и еще какая-то бумажка.

– Все архивы тут с вами порастеряю, – проворчала Маринка, подбирая с пола свое добрище. – Значит, псих у нас был… у нас псих… ага! Кстати! А как тебе этот майор запаса, Оль? Он, между прочим, вдовец, и у него квартира в Солнечном поселке. Двухкомнатная, комнаты смежные.

– Без эмоций, – ответила я.

– Не без эмоций ты, а без романтики, – кольнула меня Маринка, – а мне он даже как-то пришелся… Он такой, как бы это сказать… одним словом, военный, вот!

Маринка перевернула страницу, а тем временем Ромка, устав ждать нашу главноуправляющую кофейным имуществом, начал разливать кофе по чашкам.

– Нашла, наконец, – сказала Маринка, щелкая пальцем по странице, – этот псих зовется в миру Пузанов Николай Николаевич, шофер, работает в СПАТП-3. На чем он шоферит, я так и не узнала, неразговорчивый оказался парень.

– С тобой, – уточнила я.

– Ну да, – охотно подтвердила Маринка, – ты-то сумела его расшевелить, я заметила. Поделишься методом?

– Обязательно, – буркнула я и, взяв чашку с кофе, продолжила просматривать газету, оставленную у меня в кабинете Пузановым.

– Так с чего же он так взбеленился? – спросила напрямик Маринка, сообразив, что нечего ей ждать милости от природы и нужно брать самой.

– Ему не понравилась какая-то статья в этом номере, – сказала я, отпивая кофе, – что-то там про… – я замолчала, вспоминая, – про его жену, он сказал, а вот где же тут про его жену… Пузанов, ты сказала? – переспросила я.

– Ну да, – кивнула Маринка, заглядывая в свою шпаргалку, – Пузанов Николай Ни…

– Так я же знаю эту фамилию, – начала вспоминать я, – он еще про ночной клуб говорил…

Я развернула газету и на обороте первой полосы увидела свою же большую статью про наш с Виктором поход в ночной клуб «Времена года». Репортаж был дополнен двумя большими фотографиями. Я вспомнила, как Виктор ухитрялся фотографировать в мерцающем свете танцевального зала клуба, и пригляделась к одной из фотографий. Здесь была изображена я собственной персоной с одной из постоянных посетительниц, как она мне представилась. Поискав в тексте, нашла нужный мне отрывок.

– Вот что я здесь написала про Пузанову Юлию, – проговорила я и начала негромко вслух зачитывать: – «Я здесь часто бываю, – это ее слова, прервала я саму себя, – мне здесь нравится. Все так классно, ощущение свободы чудесное….» Та-ак, ага, вот дальше: «Муж не знает, что я здесь бываю, а зачем ему знать? Он у меня такая лапочка… Работает посменно, и я скучаю одна дома. А моя фотография будет напечатана? Здорово! Девчонкам покажу»…

Я промолчала и принялась зачитывать дальше, хотя уже вспомнила и свой разговор с Юлей, и подробности своей статьи. Больше ее слов в тексте вроде не было, но я решила на всякий случай пробежать глазами весь текст.

– Ты что замолчала? – спросила Маринка.

– А все, – сказала я, – больше про нее нет ничего. То есть абсолютно.

– Правда, что ли? – не поверила мне Маринка и взяла газету. Пока она изучала текст, я спокойно пила кофе.

– Ольга Юрьевна, – спросил меня Ромка, – так его возмутила именно эта публикация?

– Ну, по крайней мере, я так поняла, – ответила я, – хотя не понятно, в чем тут дело. На что можно обижаться?

– Да, сколько людей, столько и дури в них, – мудро заметила Маринка. – Может быть, его оскорбило, что его назвали лапочкой?

– Так это не я назвала, а его собственная жена, – сказала я.

– А лапочка оказался просто лапой. Лапищей. Псих, одним словом, – подвела итог Маринка, – нечего и думать об этом. Самое место ему на Алтынке у доктора Бамберга, пусть лечится. Вот, представляешь, Оль, такой шофер попадется на дороге, так ведь переедет кого угодно! Или просто врежется и спокойно дальше поедет! Я больше с тобою вместе не езжу! – заявила Маринка.

– Ходить пешком полезно для здоровья, – поддержал Маринкину инициативу Сергей Иванович, – так обычные люди и становятся долгожителями.

– На автобусе будешь ездить, Марин? – спросил ее Ромка.

– А запросто! – лихо ответила Маринка. – И буду нормально себя чувствовать!

– А ведь этот Пузанов в СПАТП работает, – подло напомнил ей Ромка, – сядешь в автобус, а он как раз за рулем окажется. Вот тут-то ты и покатаешься. Подумай!

Маринка подумала и передумала.

– Оля, я пошутила насчет того, что с тобой не буду ездить, – сказала она. – Еще как буду, ведь теперь тебе в любую минуту помощь может понадобиться. Не дай бог, конечно.

– Позвони в это СПАТП, – сказала я.

– Что? – не поняла Маринка и недоуменно наклонила голову набок. – Что мне сделать?

– Позвонить в СПАТП, – повторила я.

– А зачем? – Маринка удивленно посмотрела на Сергея Ивановича, словно ожидая от него подтверждения моим словам или, напротив, совета не делать ничего.

Сергей Иванович срочно наклонился над своей чашкой, и Маринке пришлось слушать меня дальше.

– Представишься, скажешь, что Пузанов, в состоянии аффекта, но совершенно трезвый, приходил к нам и возмущался публикациями, – продиктовала я программу действий.

– Ну, скажу, ну и что? – все еще не понимала Маринка.

– Послушаешь, что скажут в ответ, – сказала я. – А вдруг он там и не работает? Нет там такого. И этот вариант возможен.

Маринка, приоткрыв рот, посмотрела на меня.

– Засланец! – сказал она. – Шпион от конкурентов, я сразу поняла! Прикинулся психом, а сам посмотрел, какие у нас тут замки, где стоит сейф, и… и вообще… и вообще пора переставлять мебель!

– Чтобы запутать врагов? – спросил Сергей Иванович.

– Звони, звони, – подтолкнула я Маринку, – мне интересно.

Маринка встала, подошла к моему столу и сняла телефонную трубку.

– Ты глянь, работает! – удовлетворенно сказала она. – Значит, СПАТП номер три, – повторила она задумчиво и позвонила сначала в справочную, узнала номер телефона приемной директора и уже потом набрала нужный номер.

– Алло, здравствуйте! – официальным тоном произнесла Маринка. – Вас беспокоят из газеты «Свидетель». Старший референт главного редактора Широкова…

Пока она общалась, я налила себе вторую чашку кофе и почувствовала, что мне стало совсем хорошо и спокойно. Если и был шок или что-то подобное, то он уже прошел. Совсем и навсегда.

Маринка объяснила суть проблемы и замолчала, слушая, что ей отвечают. Я оглянулась на нее. Маринка стояла покрасневшая, с вытаращенными глазами и испуганно глядела на меня.

– Извините, спасибо, до свидания, – подавленно сказала она и положила трубку.

– Вот тебе и на, – сказала она, возвращаясь за стол.

– Ты о чем? – настороженно спросила я, подозревая что-то нехорошее.

– Ты представляешь, – сказала Маринка, глядя на меня как-то странно, – мне эта секретарша сказала, что Пузанов у них работает.

– Ну и?

– Ну только его сейчас нет на работе, потому что… – Маринка замялась, – потому что он вчера похоронил жену. Она повесилась и оставила записку, что… ну в общем из-за статьи в нашей газете она это сделала.