Текст книги "Линия"

Методом тыка

«Почему ты всегда такая спокойная и жизнерадостная?» – спросили милую и добрую девочку, внимательную к окружающим ее людям. «Я уже несколько лет на таблетках от депрессии, они помогают мне быть энергичной, много работать и сохранять равновесие духа!» – ответила девочка звонким голосом и отправилась по делам.

Хорошая история! Рита развеселилась:

– Виктор, ты знаешь, что успешный психиатр, я имею в виду с именем и широкой практикой, в какой бы стране он ни работал, – сейчас куда востребованней, чем кардиолог?

– А что, проводились сравнительные исследования? С чего бы это вдруг? – Виктор отвечал машинально, не отрываясь от текста. К Ритиным рассуждениям о повсеместном распространении депрессии он привык, считал ее интерес к этой теме нездоровым любопытством: чем меньше задумываешься о том, как функционирует душа, тем меньше риска слететь с катушек.

Месяц назад они крепко поссорились. Рита взахлеб цитировала нашумевшую книгу знаменитого американца (почему-то с украинской фамилией Япко) «Депрессия заразна», где говорилось о необходимости делиться сокровенными мыслями с членами семьи, а то свихнешься. Виктор считал, что искренность в отношениях – это не лекарство от страха, а само собой разумеющийся момент, часть самих отношений. Они спорили, в конце концов он стал подозревать, что Ритина искренность, пожалуй, чрезмерна. Еще слово – и впору расходиться или уж во всяком случае разъезжаться, возвращаться к исходному варианту. Досемейному.

«А как же Машенька?» – засвербило в мозгу и он ужаснулся. Раньше он никогда не думал о расставании с Ритой. А теперь… Теперь он все чаще находил у себя те самые симптомы, о которых говорила жена. Ему не хотелось рассказывать ей о своих мыслях, настроениях. Его начинал раздражать сам звук ее голоса. Рите не приходит в голову, что их отношения закончились. И не сегодня, постепенно накапливалась пустота. С тех пор как она обсуждает с ним свои рабочие вопросы, он чувствует себя коллегой, случайно оказавшимся по соседству в огромной ньюс-рум. Где-то. Только у них общий ребенок и остальные сотрудники разбежались кто куда, чтобы не мешать.

Виктор вынуждал себя поддерживать беседу, и когда услышал ее ответное: «Никто не сравнивал, конечно, и я не стану утверждать», – то подумал и о том, что вопрос, ранее заданный, благополучно успел забыть.

Из смежной Ритиной комнаты-кабинета доносились ее возгласы, она находилась в состоянии крайнего удивления, но в чем повод для потрясения, Виктор не понимал. Недавно он переводил книгу о современном искусстве, и пришлось изучить всю теминологию нервных расстройств. Время всеобщего съезда по фазе, в нем и живем. Не атомная бомба страшна для человечества, хотя и она тоже… Человек не состоянии справиться с собственной психикой!

Психические расстройства, мнимые и истинные, стали неисчерпаемым источником вдохновения для киношников. В нашумевшем фильме М. Найт Шьямалана «Сплит» (в русском переводе название оставили без изменений, просто написали кириллицей слово, обозначающее в данном случае распад одной личности на множество разных, Виктор такой подход ненавидел всеми фибрами) герой в задушевных беседах с опытной психотерапевтшей признается, что у него не две личины, а двадцать три! (Джеймс Макэвой играет запойно, как в последний раз! Среди орды личностей с разными именами есть женщины и дети, – и хотя временами невозможно избавиться от ощущения, что это запись рядового занятия в актерской школе, Макэвой, безусловно, человек талантливый.) И весь «скованный одним телом» коллектив ждет появления двадцать четвертого важного участника по кличке Зверь.

Почтенная дама-аналитик, выслушивающая весь этот бред, вовсе не намерена упрятывать пациента в спецлечебницу, что вы! «Система и так отобрала у меня многих», – жалуется она другу. Несмотря на шокирующие признания Кевина, докторша провозглашает принцип дружбы с любым обладателем распадающегося сознания. Таблетки, психоанализ – все это бьет в цель без промаха, не так ли? И личности успокаиваются, превращаются в ласковых котят, мирных и безобидных.

Симпатичный модельер уже трех девушек держит взаперти, намереваясь съесть несчастных на обед, а доктор о том и не подозревает. С маниакально-депрессивным психозом в тяжелой форме заигрывать бесполезно, дружить тоже ни к чему. Ученую даму, последовательно ставящую эксперименты на себе, герой Макэвоя убивает. Что и следовало ожидать. И двух девушек зверски разрывает на части. Зверь проснулся и очень голоден, о чем Кевин неоднократно предупреждал душевного доктора, но та в ответ внушала, что это выдумки и Кевин вполне безобидный молодой человек, придумавший свои перевоплощения на почве ранней психической травмы: над ним издевалась мама. Родительские ошибки, как мы теперь знаем, главная причина любых отклонений.

В двух фильмах представлены полярно противоположные формы психических расстройств:

а) безобидная для окружающих смена настроений у милой девушки Лекси;

б) маниакальная одержимость фанатика, нуждающегося в строгой изоляции (в результате жесткой терапии он станет менее интересной личностью, но похищенные им девушки по крайней мере останутся живы).

– Виктор, – снова возбужденный голос Риты из соседней комнаты, – у меня есть правило, помогающее отличить психически больного человека от самого что ни на есть здорового. С того момента, как индивидуум начинает утверждать нечто вроде «Я – Наполеон» и верит в это, он подлежит немедленной госпитализации и содержанию в закрытом лечебном учреждении. Помнит имя свое и не путает время дня – здоров; даже если есть какие-то проблемы – они вполне устранимы: прогулки на свежем воздухе, восьмичасовой сон и регулярные физические упражнения в лучшем виде отрегулируют все разрегулировавшееся. Но главный вопрос: после десятилетий активной практики успешные специалисты сталкиваются с неожиданной проблемой – как сделать так, чтобы человек испытывал сострадание, чтобы он стал гуманнее и отличался от своих примитивных предков умением сопереживать?

– Рит, повышение самооценки не ведет к улучшению персонажа, он просто становится увереннее. И если маньяк становится увереннее, является ли это достижением психиатра? Или все-таки он не должен был с ним работать? – Виктор поневоле вовлекался в лабиринты психологических этюдов на тему, и скрытое пока раздражение нарастало. – Пойми, психические отклонения, рассуждения о них – неиссякаемый источник вдохновения для авторов произведений во всех существующих жанрах и видах искусства. Тема вдохновляющая! Рассказывать об аномальных трансформациях, об одержимых маниакальными идеями людях куда интересней, чем описывать жизнь ничем не примечательного обывателя. Написал Джон Фаулз «Коллекционера» – и тут же прославился. Написал Эдвард Мунк картину «Крик» – и нет равнодушных уже второе столетие. Автопортрет Винсента Ван Гога с перевязанным ухом, отрезанным при загадочных обстоятельствах, у каждого перед глазами. Написан в 1889 году, если помнишь.

– Не помню, но гуглить и я умею! – огрызнулась она.

– Не в это дело. Я продолжу, можно? – Виктор почти ненавидел ее в такие моменты. У нее сомнения, нужны его советы, такой процесс осмысления. Я не собеседник, я невольный соучастник! Впрочем, эгоисткой она была всегда… и отчего бы не поговорить? – Так вот, Ларс фон Триер в своем последнем фильме «Дом, который построил Джек» демонстрирует нам маньяка (была ли у него ранняя травма – не очень понятно), уверенного, что убиение других людей – акт высокого искусства. Хэппенинг. Герой создает инсталляции из трупов, и реализация каждого нового замысла ведет к трудным поискам еще никем не опробованных методов. На психотерапевтические сеансы архитектор по имени Джек (Мэтт Дилон, если ты помнишь) не ходит, понимает, что его действия уголовно наказуемы. Но никто не наказывает! Осуществимо все – и планов у интеллектуального злодея громадье, один другого занятней, процесс убийства значительно интересней, чем проектирование жилища. Да и жилище он в конце концов сооружает из мертвых тел, он нашел материал! Искал и нашел!..

Правда, вдумчивым психотерапевтом для него становится некто Вердж (сам дантовский проводник Вергилий, как понятно из контекста), препроводивший экспериментатора в круг Дантова ада, соответствующий уровню специфического дарования Джека. Больше никому до его художеств и дела не было. Триер мудр, и кроме философских обобщений он успел рассказать и о том, что серийных маньяков, при всем их цинизме, особо никто не ищет. Или традиционно не могут найти. Режиссер по ходу пьесы даже обозначает причину: равнодушие.

Сограждане и соседи на помощь не придут, а полиция занята в основном вечерним патрулированием, не особо тщательным притом. Джеку, таким образом, никто не мешает достигать совершенства и изощренности, беспрестанно оттачивать убойное мастерство. Параллели с маньяками-правителями, уничтожавшими людей миллионами, в фильме проведены с большой аккуратностью, тираны тоже рассматривали злодейство как искусство – напомню, при молчаливом или активном согласии вверенных их заботам народных масс.

Список шедевров можно продолжать, результаты творческих озарений больших мастеров действительно ошарашивают. Да и материал, что лежит в основе, впечатляет! Я вполне в состоянии об этом тебе рассказать…

Но Риту это уже не интересует, да ее вообще не интересует мнение Виктора, как выяснилось. Она увлечена фармакологическими трюками, а главное, будто это так важно, – ее занимает история самой болезни, которую она часами обсуждает по телефону с директором телекомпании, неким Игнатом. «Психотерапевтические сеансы», как называет муж эти странные переговоры жены с неизвестно откуда взявшимся заинтересованным боссом.

Неужели он становится ревнив? Никогда раньше не замечал за собой. Но раньше он женат не был, новый опыт.

Рита вбежала к нему, но не с объятьями, что было бы желанно и правильно, а с информацией, которая взволновала ее, и конечно же, это нечто психиатрическое, будто она исподволь его лечит. Снова рабочие материалы ему озвучивает, только и всего.

– Абсолютно потрясающие вещи, послушай! – и глаза горят, и хорошенькая такая… а снова лекция. Впрочем, отчего он все в штыки, это хорошо, что Рита работой захвачена, не то сама бы сейчас не в собеседнике нуждалась, а в докторе. – Представляешь, как на самом деле все происходило, я всегда думала, откуда столько наименований, кто придумывал неисчислимые фобии, каждое неверное движение, не смейся, имеет определение и только множеством лекарств симптомы можно приглушить, никто даже не обещает, что можно избавиться! Нет, лечитесь всегда, везде, платите, платите, платите! Смотри, всего лишь в апреле 1869 года молодой нью-йоркский врач Бирд – впервые! – в статье для медицинского журнала вывел термин для нового заболевания, обнаруженного у тридцати его пациентов. Болезнь он назвал неврастенией – от греческого «neuro» и «asthenia», «нерв» и «слабость». Бирд доказывал, что неврастения (иногда он использовал синоним «нервное истощение») поражает преимущественно амбициозных представителей среднего и высшего класса. Особенно работников умственного труда, нервная система которых не выдерживает стремительных темпов модернизации. А не так давно и в списке-то не значилось! Есть специальное «Руководство по диагностике и статистическому учету психических расстройств», американский справочник для психиатров. Он стремительно разбухает, все новые и новые неврозы и фобии диагностируются и заносятся в список отклонений, требующих медицинского вмешательства. А как много лекарств! Иногда происходит с точностью до наоборот: вначале возникло лекарство от депрессии, а потом уже подогнали и сам недуг, то есть плохое настроение обрело название. И новое слово обозначило заболевание, нынче так разгулявшееся по планете, что не страдающих от депрессии найти куда сложней, чем болезных. Жертвы депрессии повсеместно расплодились и умножились. «Не хватает серотонина», – такое суждение можно часто услышать от тех, кто читает популярную прессу.

– А ты в своем ток-шоу попробуй скажи, что это глупости, тебя заклюют! Люди готовы принимать любые таблетки, спорить со страждущими о меланхолии небезопасно. Они точно знают, что это тяжелое заболевание, требующее сложного медикаментозного лечения.

– Я же не просто так приняла предложение Игната. Он директор компании, вникает во все мелочи. Он все решает, подчиненные внемлют. Там так смешно у них, очень запутанно! А программа моя – незамысловатое «то, что у всех на устах» с целью развлечения и образования широкой аудитории, как-то так. Эта тема, «собирательно депрессивная» мне очень интересна. Я постоянно слышу жалобы, чуть ли не каждый подвержен страшному недугу. Никто не представляет даже, что усилия воли и аутотренинг никто не отменял. Хотят таблеток! И я хочу – с опорой на достоверные сведения решительно опровергнуть устоявшееся мнение о всемогуществе психотропных лекарств, которые, по мнению большинства, ставят нейроны в головном мозге на нужное место. Но только никто не знает, какой именно нейрон и с каким именно должен меняться местами, чтобы общая гармония восстановилась. В каждой отдельно взятой голове. Игнат говорит, что чем громче скандал в программе, тем она слышней. Ну, это шутка. Но. Рейтинг от скандалов действительно растет. И босс ни в чем меня не ограничивает. Мне кажется, это везение! Я могу рассказывать подробности, а вдруг да услышат. Ты знаешь, телевидение сейчас презирают, но смотрят практически все! Так вот, у «недуга» появилось название, начинается поиск спасительных панацей. Да, я в последнее время углубилась в тему, собрала любопытные сведения о том, как фармацевты рука об руку с психиатрами и психоаналитиками превратили нашу психику в курицу, несущую золотые яйца, и фертильности золотонесушки нет пределов, долгосрочная перспектива для фармацевтических монополий, миллионы и миллиарды во всех существующих валютах тратятся беспокойными и тревожными пациентами на… что?

– А действительно, на что? – оживился Виктор.

– Пациенты и сами не знают. Первые успокоительные таблетки были изобретены как средство от туберкулеза. Но выяснилось, что настроение у обитателей больничных палат улучшалось настолько, что они безо всяких дополнительных причин начинали танцевать от радости. Представляешь? Серьезная наука. Что же конкретно происходит с нейронами головного мозга? когда обратный захват серотонина нужен, а когда противопоказан?.. Науке до сих пор неведомо. Спасительные действующие вещества и их соотношения находят методом тыка. Сработало – прекрасно! А что случится в долгосрочной перспективе с вашей личностью и умственными способностями, не знает никто. И к слову, хочешь историю о синдроме отмены медикаментов? Про то, как именно «опытный врач подберет вам необходимое сочетание лекарств в нужном соотношении», – мы так часто слышим эту фразу! Обратитесь к специалисту, и он разберется. Как бы не так! он тоже будет экспериментировать. Искать решение испытанным научным способом.

– Истории об отмене все одинаковые. Страдания людей, привыкших к таблетке, по утраченной радости бытия. Нет конца описаниям.

– Нет, тут нечто особенное. Да, страдалец и обладатель букета сложных неврозов и фобий, при этом вполне успешный и состоявшийся человек, редактор крупного литературного журнала, счастливый муж и отец, выпускник Гарварда, отметим, а это специальные люди, тонкий привилегированный слой населения. Он пытался соскочить с ингибитора под названием паксил, волшебно помогавшего в течение года. Но распрощаться с потерявшим силу лекарством не получалось, литератор еще семь лет его принимал. А когда под руководством врача, тоже выпускника Гарварда, предпринял отчаянную попытку заменить это средство другими, ему предложили перейти на эффексор и «все перетерпеть», пока сила нового ингибитора не накопится в крови в достаточной степени. Но дело дошло до потери зрения и неконтролируемого мочеиспускания. Постепенно. Только после сбоев в работе мочевого пузыря врач догадался снять эффексор и заменил его на селексу. Зрение восстановилось и мочеиспускание наладилось. Гарвардские специалисты тоже методом тыка действуют, кто бы мог подумать? И что интересно, второй раз пережить кошмар отмены паксила наш обладатель фобий не готов. Теперь он сам формирует коктейли из хорошо известных ему медицинских средств, сообразуясь исключительно с собственным самочувствием и реакцией организма на тот или иной препарат. Ведь страх публичных выступлений никуда не делся – какие медикаменты ни принимай, уничтожить его на корню не получается. Амбициозность свое берет, а будущие неприятности от постоянного приема сильнодействующих средств, легко прогнозируемые, пугают меньше, чем потеря успеха прямо сейчас.

А ведь таблетки не панацея, это издевательство над психикой! одну кнопку нажимаем, что-то активируем, вторую бьем антидепрессантом, как палкой, – и радуемся, что какое-то время живем без срывов. А что будет дальше? Эти способы преступны! Количество пациентов в сумасшедших домах резко сократилось, невротики смешивают коктейли на дому – и мы имеем то, что имеем, общество тихопомешанных; людей, не способных нормально функционировать без разнообразных таблеток-костылей.

Я сама изобрела способ выхода из психологической ямы: аутотренинг обязателен. Простой и всем доступный. По утрам вспоминаешь все хорошее, что с тобой случилось, – не обязательно в хронологической последовательности, мысленно перечисляешь успехи и приятные события, это входит в привычку. И постепенно возвращается способность улыбаться по утрам, как в детстве.

Знаю по опыту, что подобного рода рассказы вызывают раздражение, иронию – но попробуй сам, утренняя психологическая зарядка очень действенна!

Детский сад какой-то, Виктор слушал ее и страшно делалось. Не по себе. Рита действительно верит в то, что говорит? Ему хочется сбежать от нее, уж во всяком случае ему влом обсуждать, кто и какие таблетки принимает. И аутотренинг с утра. Он сам здесь, в Звездограде, потерял почву под ногами и с утра до вечера думает о том, как бы улизнуть во Владивосток. Там родители в беде, отец и мать, им помогать нужно. Он ведь всегда помогал им, а тут женщина, одержимая аутотренингом. И Машеньку ей доверить страшно. Его раздирали внутренние противоречия, он готовился к бегству, и так странно, что Рита этого не чувствовала. Любил ли он ее? Увлечься красивой женщиной, умчаться с ней навстречу любви, что кажется вечной. А потом остаться в круглом одиночестве, у нее своя жизнь, у него своя, и Машенька – единственное, что их объединяет. …Но объединяет ли? Как ее оставишь здесь, Рита ведь понятия не имеет, что с дочкой делать. В детский сад? Такую крошку-матрешку, она там простудится, с коллективом будут проблемы, с воспитателями, мала еще. Да и возить далеко.

А утренние вставания? Машка же не привыкла к обязаловке. Вместе с Ритой мечтали, что растить ее будут без скучного распорядка дня. Свободной и радостной. Несоциальнообязанной. Цветком, который будут поливать бабушка и дедушка, в основном. Теперь они далеко, он впрягся в выращивание несоциальнообязанного цветка – и не тянет. Она бóльшую часть дня в своей комнате сидит, кукол вокруг рассадила, что-то под нос бормочет… Может быть, это и неплохо – самозанятость с малых лет. Не уверен. Андрей Платонов, кстати, остался без матери в пять лет, случай из ряда вон. Ответственность испытывал, воспитывал братьев и сестер, все обошлось. И великим писателем стал, ничто не помешало! Не пример для подражания, время такое было, глухая деревенька, необычный мальчишка, нормально бы рос – не стал бы гением, возможно. Для гениальных писателей правил нет. А может быть, именно в том возрасте он занялся неосознанным психоанализом? Его бы изучать – и не как писателя, а свойства личности Андрея Платонова исследовать, в лупу рассмотреть. Платоновский рассказ об одиноком детстве, детстве-подвиге, шокирует. Виктор плакал, читая…

Нет, вскинулся вдруг, должно же быть решение, он не в силах делать вид, что все в их жизни нормально! Сказать жене о своих настроениях? Но как? Когда все начиналось, Рита сразу стала центром внимания, он согласился с ее исключительностью, повелся. Он повелся, и так повелось. Есть Рита – и все остальные, она живет с завязанными глазами! Либретто оперы про Иоланту… или сама опера. Как мучительно было для зрячей принцессы увидеть реальный мир! Она даже хотела ослепнуть заново.

Рита как ни в чем не бывало продолжает делиться своими открытиями, она до такой степени не понимает, что с ним творится! Говорит о чьих-то психологических сложностях и ни на секунду не врубается, что сложности на самом деле у них, здесь и теперь. И если он заговорит о себе – она не услышит. Способность слышать только себя – ее основное качество, как он сразу этого не понял.

– Виктор, мы подбираем специалистов для участия в сходке под софитами, у меня есть помощница по имени Люся, типичная телевизионщица, в это понятие много чего входит. Быстро реагирует, связи налажены повсюду, люди являются по ее звонку без возражений, чудеса! В общем, новые знакомства, беседы… И впечатление короткое, можно?

Короткое… это моя супруга сильно сказала, лаконичность не ее сестра, – снова зло подумалось Виктору. По-моему, я раздражен каждым ее словом, завелся и не остановить, что с этим делать?..

– Я не так давно говорила с известным психотерапевтом, человеком легким и милым в общении. Он рассказал, что среди его пациентов есть несколько крупных бизнесменов, жалующихся на тревожные предчувствия. Контракт невозможно подписать, руки дрожат от ужаса! Доктор понимающе кивал, прописывал пациентам ксанакс, предупреждая, что больше двух месяцев принимать его не нужно, возможны осложнения. Бизнес налаживался, сон тоже, но руководители компаний продолжали пить лекарство много лет, теперь уже от страха остановиться. Страх возвращения страха. И несмотря на возможные проблемы с печенью, о которых предупреждают в инструкции, продолжали радоваться новому дню с ксанаксом в левом кармане. И прозаком в правом…

Раздался звонок мобильного, Рита ответила пространным монологом о заработках фармакологических компаний, извинилась одними глазами, потом, прикрыв трубку ладонью, прошептала, что разговор неотложный: это об оформлении студии, я хочу, чтобы использовали картину Каррея «Дарованное счастье», где разноцветные горы таблеток как символ времени… и не только это, Виктор, у меня голова крýгом!

Кругом не кругом, но голос зазвучал энергично, смена собеседника и сразу столько новых эмоций, какие у них отношения? – проворчал Виктор в который раз. Одними губами, беззвучно.