Текст книги "Мечты, застрявшие в гнездах"

Мечты, застрявшие в гнездах
Светлана Котт

© Светлана Котт, 2024

ISBN 978-5-0062-9263-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Кто я?

А вы тоже думали, что окончите университет, устроитесь на работу, построите крепкие отношения и будете счастливы? Вот и я в это верила. Добро пожаловать в клуб неудачников, меня зовут Ксюша, и все, о чем я думаю, – поскорее бы это дерьмо закончилось.

Со стороны моя жизнь выглядит вполне сносной. На внешность я симпатичная, в школе не подвергалась буллингу, да и учителя относились ко мне нормально. Имелись прецеденты, но это чепуха. Но два года назад произошла история, которая сильно изменила мою жизнь.

В интернете набирало популярность одно музыкальное шоу «Стань звездой». В те годы я до безумия хотела стать певицей, пробовала выкладывать свои видео в интернет, которые собирали не так уж и много просмотров, поэтому я решила попытать удачу в шоу. Я твердо решила, что хочу связать свою жизнь только с музыкой, поэтому отослала анкету редакторам шоу. И хотя я особо не надеялась на положительный результат, через неделю мне пришел ответ, что они берут меня. Мой парень Антон поддержал меня, помог собрать чемодан, и мы поехали в Москву. Суть шоу заключалась в том, что все участники должны были исполнять песни в экстремальных условиях: например, как-то игроков заставили по очереди петь в клетке, а вокруг разгуливали яростные тигры. Еще из экстремального: испытуемых заставляли засовывать руку к паукам или змеям и в этот момент петь. На основе испытаний жюри выставляли баллы, также участника от исключения из шоу могло спасти зрительское голосование.

Конечно, с одной стороны, мне было безумно страшно оказаться в подобных условиях. Но с другой – это был шанс заявить о себе, а это перекрывало все минусы. Попав на шоу, я столкнулась с множеством трудностей, испытаний, нервных срывов, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло со мной в день перед исключением из проекта.

Один из главных редакторов шоу – Борис, давно положил на меня глаз, но я довольно резко ему отказала несколько раз подряд. Еще бы мне, молодой девчонке, крутить с толстым старым лысым мужиком, которому я в дочери гожусь. Тогда я еще не подозревала, что из-за этого отказа могут быть какие-либо критичные последствия, но я ошибалась. Я продержалась на шоу около месяца, и, так как проект стал популярным ввиду своей экстравагантности, мое лицо стало более-менее узнаваемым. Борис этого и дожидался. На одном из испытаний нам следовало пройти через препятствия, добраться до вышки и сыграть там на инструменте. Вышек было ограниченное количество, те, кто не успевали добраться, получали меньше баллов. Я любила спорт и вызов приняла с радостью, и, к удивлению, добралась до финиша первой. Честно говоря, не ожидала от себя подобного, вообще в тот день я чувствовала себя лучше прежнего, в этом и был подвох. Когда испытание закончилось и жюри должны были объявить баллы, Борис вдруг заявил, что я стала победителем игры нечестно. Я и слова не успела сказать, как меня повели проверять на прием допинга, и результат оказался положительным. Первой моей реакцией был шок, я стала утверждать, что это просто невозможно, а потом догадалась, кто-то мне его подмешал в напитки или еду. Конечно же, я догадалась, кто именно, но никто мне не поверил. Меня смешали с грязью настолько, что было просто-напросто не отмыться. С позором я вылетела из шоу, Борис развернул чуть ли не пиар-компанию, которая порочила мою честь и достоинство, в интернете куча народу желала мне смерти, угрожали, я получала сотни писем ненависти.

В тот период я пыталась выстоять, держалась изо всех сил, но подорванная на шоу нервная система быстро дала о себе знать. Нервный срыв за нервным срывом, мне становилось хуже и хуже, петь уже совсем не хотелось, руки опускались. Я заблокировала комментарии во всех соц. сетях и вообще перестала туда заходить. Честно говоря, я не представляла, как мне выбраться из этого ада, становилось только хуже, и в итоге все переросло в депрессию. Мечты о смерти стали преследовать меня, и, наверное, с каждым днем все становилось бы лишь хуже и хуже. До одного момента. Момента, когда я поняла, что помимо нашей реальности есть совершенно другой мир. И этот мир создан нашими душами.

Глава 2. Я утопаю, и они тонут вместе со мной

Я не знала, что мне теперь делать со своей мечтой – стать певицей, поэтому отложила ее в долгий ящик, устроилась с помощью дяди на работу офисным клерком, чтобы было на что жить. Реальность медленно катилась в пропасть, так еще сегодня на работе был неудачный день, на меня наорал главный бухгалтер из-за ошибки. Признаю, я виновата, но до чего тошно это осознавать, что в последнее время не могу сконцентрироваться, хотя задача моя была предельно проста. В последнее время я стала принимать все особенно близко к сердцу, разревелась прямо на улице, даже в квартиру не успела зайти. Антон задерживался на работе, а я даже не помню, как разделась и рухнула на кровать. А потом заткнула рот подушкой и кричала изо всех сил, считая себя ничтожной, неспособной не допускать ошибок в тех простых задачах, что мне ставят.

Интересно, много ли еще таких, как я? Потерянных, нереализованных. Теперь я понимаю, почему взрослые чаще всего озлобленные и не умеют обращаться с детьми. Разве в мире, который кажется тебе сплошным разочарованием, можно помнить о том, какой яркой была твоя реальность в детстве? Я пока еще помню, но с каждым днем все более смутно, сердце ожесточается, а мелочи перестают радовать. Наивность пропадает. Вот и сейчас я пытаюсь успокоиться, но становится только хуже. Сопли смешиваются со слезами, глаза красные, горло начинает болеть, а в груди раздирающая боль.

В какой-то момент начинаешь задыхаться и превращаешься в животное. Теряешь связь с реальностью, мое тело бьется в конвульсиях, слова превращаются в бессвязное месиво. Рассудок мутнеет, кажется, я схожу с ума, но перед всеми разыгрываю комедию, что это не так. И ничего не помогает выбраться из этого состояния, пока не накричусь. Сморкаюсь в платок, а сухого места на нем уже нет, сопли стекают наружу, я судорожно бегу к шкафу и достаю новый. Скоро и в нем не остается места, нужно накупить мужских платков, которые гораздо больше по размеру.

Мысль о столь несущественной проблеме меня успокаивает. Я начинаю размышлять о платках, смотря в зеркало на заплаканное лицо. После вступаю сама с собой в диалог, говоря об императрице Екатерине II. Мне нравится эта историческая личность, и я начинаю рассказывать самой себе обо всем, что знаю. Интересно, при таких истериках надолго ли еще хватит моего душевного здоровья и нервных клеток? Впрочем, наплевать. Если раньше меня пугала мысль о безумии, то теперь мне нестрашно. Я пришла к заключению, что мир не имеет особого смысла.

Слышу стук двери, это Антон. Не знаю, нужно ли ему показывать свои слезы, но скрыть такое довольно сложно. Я решаю ничего не делать и остаюсь в том же положении. Он заходит в комнату и видит меня морально уничтоженной.

– Что случилось? – спрашивает он и подходит ко мне. Мне хочется рассказать все сдержанно, но не получается. Начинаю снова рыдать и в слезах выдавливаю из себя все. Он обнимает меня, но это слабо помогает. Еще около часа пытаюсь успокоиться, в конце концов получается. Вечером смотрим ютуб, ужинаем и ложимся в кровать. Но у меня никак не получается уснуть. В голову снова лезут негативные мысли, а я даже не пытаюсь их прогнать, лишь подпитываю.

Из-за того, что долго не могу уснуть, теперь хочется в туалет. Приходится вставать, все равно сон так и не приходит. Негативные мысли настолько одолевают, что к горлу снова подступают слезы. Я стараюсь приказать себе заткнуться, но не получается. Делаю глубокий вдох, а после включаю свет в туалете. Почему в такие моменты так отчетливо слышится каждый звук? Обращаешь внимание на каждое даже маленькое шуршание, будто находишься в крутом зарубежном фильме, где режиссер делает на этом акцент.

В туалете стараюсь аккуратно высморкаться, чтобы не разбудить Антона, а сама уже не могу остановиться. Захлебываюсь. Если кто-то спросит причину, я скажу, что не знаю. Еще несколько часов назад она была, а сейчас нет ничего, только тупая боль, которая раздирает тебя изнутри. Не могу выйти из туалета, не могу встать, я засовываю кулак в рот и кусаю, чтобы физическая боль хоть как-то заглушила душевную. Немного помогает, но слабо. Снова тело трясет, перед глазами пробегают серебряные точки. Не хочу, чтобы Антон снова меня такой видел, поэтому рыдаю в тишине.

Связь с реальностью теряется все сильнее, я перестаю различать окружающую обстановку, в глазах темнеет. В голове слышится звук поезда… Неужели и правда схожу с ума? Ведь поезда поблизости быть не может, это однозначно, тогда почему я так отчетливо его слышу? А еще крики, много людей кричат. Я не понимаю. Откуда эти голоса? Прежде со мной никогда такого не происходило, неужели и правда… того. В голове мелькают картинки, по ушам вдруг резко дает ультразвук. Я хватаюсь за голову, вокруг реальность искажается, я будто попала в огромную трубу и лечу в неизвестность.

Быстрее и быстрее.

Чужие крики еще громче, картина меняется с невообразимой скоростью. Я начинаю кричать, мне страшно, но Антон не приходит. Я зову его и пытаюсь подняться, но не получается.

– АНТОН, ПРИДИ КО МНЕ!!!

Вдруг образы становятся более четкими. Поначалу я словно попадаю внутрь шара и вижу все со стороны. Неизвестные мне люди суетятся, в их глазах ужас, они от чего-то убегают. Не могу понять, что их так напугало. Я не понимаю, как могу быть в роли наблюдателя, но вдруг шум становится все ближе ко мне. И вот я уже в центре событий и отчетливо ощущаю здешний воздух и температуру. Не понимаю, что происходит, куда все бегут, где я. Разве люди сходят с ума так быстро и внезапно? Да и непохоже это на галлюцинации, будто я и правда оказалась совсем в другом месте.

– Мы прогневали Бога нашего, оттого он наслал на нас всемирный потоп… – слышатся слова одного проповедника, который стоит на пьедестале, но никто не обращает внимание на мужчину. Неподалеку я замечаю железную дорогу и то, как люди бегут из поезда.

Неожиданно крики становятся громче, я смотрю вниз, холодная вода касается моих разутых ног. Люди в панике мчатся на корабль, раздаются выстрелы. Матросы пытаются отогнать разъяренную толпу. Внезапно один мужчина врезается в меня, а после, презрительно оглядев, бросает в лицо фразу:

– Что стоишь, дура? Беги отсюда, скоро весь мир пойдет ко дну.

Вода становится холоднее, и я отчетливо это ощущаю. Стоять на месте становится опасно, с другой стороны, невозможно, чтобы я была сейчас в реальности. Скорее всего, это просто сон, либо все-таки галлюцинации. В любом случае глупо будет оставаться здесь, нужно выбраться.

В белой сорочке я пытаюсь пробиться к кораблю, вода прибывает все стремительнее. Вот уже она обволакивает мои колени, на корабль пускают лишь избранных по пропускам. Скорее всего, мне не пробиться к ним, но другого варианта нет, нужно пробовать прорваться с толпой, возможно, тогда мне выпадет удача. Хотя глупо рассуждать о спасении, когда совсем недавно хотела умереть. Но происходящее настолько меня поражает, что немного встряхивает мысли и заставляет сделать хоть что-то.

Давка начинается сильнейшая, люди обезумели. Я понимаю, что, если упаду, то не выберусь. Не знаю почему, но обстановка вокруг начинает меня волновать. В голове поселилась мысль, что я тоже должна выжить. Я перестаю задавать вопросы о том, где нахожусь и что происходит. Что-то подсказывает мне, что я обязана выйти отсюда. Но шанс прорваться становился все ниже. Матросы возле корабля принимают последних пассажиров и готовятся к отплыву. Я все сильнее ощущаю, как меня сдавливают со всех сторон. Неожиданно группа парней с пистолетом в руках начинает стрелять прямо по толпе недалеко от меня. От испуга народ расступается, и все застывают в ужасе.

– Дайте пройти! – кричат они. Кто-то хочет наброситься на них, но они тут же направляют пистолет на толпу и добавляют, – Прямо сейчас хочешь сдохнуть?

Эти парни идут передо мной, я засматриваюсь на лицо одного из них, на щеке виднеется шрам. Парень замечает мой пристальный взгляд и презрительно оглядывает. В его глазах читается столько ненависти и злобы, что я не могу задерживать на них свой взгляд и отворачиваюсь. От увиденного я едва ли не теряю сознание, под водой лежит девушка, кажется, она мертва. Ее испуганные глаза смотрят на меня, моля о помощи, но помочь я уже никак не могу. В руке она крепко держит какую-то вещь.

– Какого хрена вы считаете, что раз у вас пропуск, то вы достойны спасения?! – кричит кто-то из толпы. Навстречу ребятам выходит мужчина, я вижу в глазах остальных людей желание наброситься на тех парней, что идут к кораблю. Тот, что со шрамом, понимает это и, не медля, стреляет в мужчину. Я замечаю дрожь в его руках и испуг, он похож на зверя, загнанного в безвыходное положение. Мужчина корчится от боли, и его тело падает. Кто-то из толпы пытается поднять его на ноги, но уже поздно, пуля попала в жизненно важный орган, мужчина скончался, а вода возле него становится красной. В эту секунду всеобщего помешательства я замечаю, как ладонь девушки немного разжимается, и там виднеется пропуск, которым она так и не успела воспользоваться. Без лишних сомнений я тянусь за ним в тот момент, когда всеобщее внимание приковано к мертвому мужчине и парням.

Я крепко сжимаю пропуск и готовлюсь ринуться к кораблю. Но как? Толпа меня не пропустит, скорее убьют еще до того, как я успею добраться. Вода прибывает еще стремительнее, я замечаю, как один мужчина бросается на парней, пытаясь выхватить пистолет. Это мой шанс, я погружаюсь под воду. Холод. Будто миллион игл одновременно врезаются в кожу. Я подплываю к ногам этого мужчины, и мне удается сбить его с толку. Ребята хватают мужчину и хотят его застрелить, но я выплываю наружу и кричу:

– Прошу, не надо его убивать! Оставьте! У меня тоже есть пропуск, возьмите меня с собой. Прошу…

Меня трясет от страха и холода. Я замечаю на себе взгляды разъяренной толпы, которая хочет разорвать меня за одно лишь слово «пропуск». Теперь все зависит от этих парней, станут ли они брать меня с собой за то, что я помогла им. Времени на размышления нет, тот, что со шрамом, внимательно смотрит мне в глаза, а потом на руку. Он замечает мой пропуск и сигналит, чтобы я пошла с ними. Даже не верится, что у меня получилось.

Я следую за этими парнями, которые с помощью оружия заставляют толпу расступиться и не кидаться на них. Мы пробираемся к матросам, которые нас поторапливают:

– Быстрее, корабль уже уплывает через пять минут!

Наши пропуски быстро проверяют и толкают вперед. Толпа вновь пытается прорваться к кораблю, но матросы с ружьями держат оборону. Я ступаю на борт корабля, не понимая, что здесь вообще делаю. Перед тем как потерять сознание, я смотрю на пропуск. Там написано: «Кира Мирова – ученица десятого класса по АПНС (академия приручения необычных существ)». Сразу после этого я отрубаюсь.

Глава 3. Бывают ли настолько яркие… сны?

Конечно же, я тогда решила, что это был сон. Разве могла я подумать иначе? Проснулась наутро, позавтракала и вновь поехала на работу. После тяжелого нервного срыва прошла пара дней, у меня начался подъем в настроении. Интервалы между срывами и подъемом настроения сокращались, если раньше срывы были раз в несколько месяцев, затем следовало нормальное состояние, то сейчас срок сократился до месяца.

– Ксюш, спать идешь? – спросил подошедший Антон.

– Да, скоро, прям десять минут еще.

Я была в приподнятом настроении, слушала пост-рок. В половину одиннадцатого выключила компьютер и легла в кровать. Меня одолели мысли о том, насколько я плоха в качестве хозяйки для Антона. Совсем расклеилась, нет желания даже для себя еду готовить, стала все чаще просто варить макароны и разогревать готовые котлеты, а уборка в квартире стала той еще пыткой. Порой становится стыдно из-за собственного бессилия, но ничего не могу с этим поделать. Благо Антон не привередлив в плане еды или уборки, у меня есть подруги, которым повезло с парнями гораздо меньше.

– Мой сегодня высказал, что я борщ ему недосолила, и добавил, что это большое упущение с моей стороны, – сказала моя подруга Дашка по телефону.

– А ты чего? – спросила я.

– Наорала, сказала, что совсем обнаглел, и скандал устроила.

– Не, ну ладно бы пересолила борщ, тут проблему не исправишь, а тут недосолила. Соли что ли на столе нет? – возмутилась я, дабы поддержать Дашку.

– Согласна, к матери поехала сейчас, видеть его не хочу. Как меня достала эта совместная жизнь, одна бытовуха, прихожу уставшая, как собака, с работы, жрать постоянно готовлю, то борщи, то другие деликатесы, а он на диване валяется. Хоть бы жопу свою хоть раз поднял.

Стоит отметить, что я и борща Антону ни разу не приготовила, и по дому он худо-бедно, но помогает. И после таких разговоров я вновь ложусь в кровать к Антону, который, на удивление, смотрит документалку про Бориса Годунова.

– А помнишь, как мы с тобой в лагере сдружились? А ведь в классе до этого особо не знались, – неожиданно спросила я.

Антон отвлекся от просмотра:

– Такое не забыть, мы с тобой были два идиота, увлеченных историей.

И разговор наш плавно перетек в вечер воспоминаний. Мы обсуждали, как долгое время были друзьями в школе, как Антон первым понял, что влюбился в меня, и как добивался. Раньше мы так много говорили об истории, а сейчас Антону стало не до этого, редко возвращается к теме, в основном смотрит развлекательные видео и все в этом роде. Удивительно, что сегодня он нашел время для Бориса Годунова.

Глава 4. Головная боль

По пути с работы я часто думаю о том, что хочу переехать жить к аборигенам, собирать бананы и бегать с голой грудью. Помечтаю об этом какое-то время, а потом меня переносит в мысли о севере, одиночестве и холоде. Другие скажут: «Да где ты там романтику нашла, там же мерзлота круглый год?». А вы знаете, я даже гуглила профессии с переездом на север, но не нашла ничего подходящего. Наивно было думать, что городская избалованная девчонка подойдет для подобного переезда.

Но скоро от глупых мыслей меня отвлекла банальная головная боль, которая с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее. Поначалу это казалось обыденным, но потом, когда я зашла в дом, боль стала просто невыносимой. Не успев разуться, я ринулась к пакету с таблетками в отчаянном поиске любого лекарства от головы. Ощущение, будто меня били молотком, а еще вены пульсировали, и это отчетливо ощущалось. Потом мне стало страшно, то мне померещился странный парень, то голоса. Под руку попадалось что угодно, но только не те лекарства, что мне были нужны. И вдруг в один момент боль стала такой сильной, что я просто схватилась за голову и согнулась. Меня пронзил ультразвук, а после я потеряла сознание.

Проснулась я уже не в своей комнате, а на корабле, где вокруг меня собралось парочка незнакомых мне людей.

Глава 5. Новая школа

Я очнулась и первое, что почувствовала, это боль в пояснице. Кудрявый парнишка помог мне подняться. На вид ему было лет шестнадцать, он стоял в испачканной рубашке с коротким рукавом, меня позабавили его большие круглые очки, как у Гарри Поттера.

– Сейчас будут проверять пропуски.

Сначала я не поняла, о каком пропуске идет речь, а потом меня осенило. Я начала лазать по карманам и отыскала тот самый документ.

– Похоже на потоп при Ное, – заметила я.

– Есть такое, – задумчиво пробурчал он. Парень пару раз на меня мельком взглянул и, видно, что хотел продолжить разговор на библейскую тему, но пришли проверяющие, и стало не до этого.

– Все, кто не получил отметку на своем пропуске, подойдите к пункту А, Б и В – послышался голос из громкоговорителя. Эта фраза повторялась снова и снова, но я так и стояла на месте, пока кучерявый парень меня не подтолкнул.

– Нам нужно подойти и отметиться, – пояснил он.

– Зачем? – поинтересовалась я.

– Нас определят в каюты и дадут ключи. Ты из какого класса? – спросил он. Я удивилась, неужели я выгляжу как школьница. Вроде никогда не выглядела моложе своих лет.

Тот парень пронзительно смотрел на меня, и я поняла, что мне нужно что-то ответить, пока мы двигались в толпе к пункту А или Б, я не особо понимала.

– Если честно…

Я достала свой пропуск и пыталась вычитать информацию, но кучерявый парень не выдержал и тоже заглянул в него.

– Так ты новенькая из моего класса? О тебе говорил учитель, ты должна была прийти сегодня. Тебя зовут Кира.

Я хотела его поправить и сказать свое настоящее имя, но вовремя спохватилась.

– Да, верно, я еще не совсем ориентируюсь здесь, да и вообще в текущей обстановке. А тебя как зовут?

Он поправил свои круглые очки и ответил:

– Саша.

Наш разговор прервался внезапно взбушевавшейся толпой. Женщина кричала, что не может найти свою дочь. Она умоляла повернуть корабль обратно, двое матросов уверяли, что, если у ее дочери был пропуск, то она, скорее всего, находится на другом таком же корабле:

– Мадам, вам нужно отметиться на одном из пунктов, только так мы сможем опубликовать вас в списках, и ваша дочь сможет вас найти.

На женщину не действовали слова матроса, ее паника не прекращалась. Скоро ей дали успокоительное, и все-таки смогли привести в чувства. Очередь двигалась довольно быстро, и все это время мы с Сашей больше не разговаривали. Я очень боялась спросить что-то лишнее и проговориться, не хватало еще навести на себя подозрения.

– Ваша очередь, – послышался женский голос, адресованный мне. Эта фраза меня напугала, я была уверена, что сейчас меня раскроют и выкинут из корабля. Я неуверенно отдала пропуск и затаила дыхание.

– Где ваша фотография? – безучастно спросила женщина.

– Отклеилась, когда я пыталась сюда пробраться. Один юноша едва не вырвал у меня из рук мой пропуск.

Женщину не удивило мое оправдание. Видимо, похожих случаев здесь было немало. Однако если так, будут ли проверять соответствие пропуска его владельцу. Эта мысль внезапно атаковала меня, и мне стало страшно.

– Нужно будет сделать новое фото, – это все, что она сказала, и поставила какую-то печать на моем пропуске. – Следующий!

Услышав заветную фразу, я тут же схватила документ и пошла как можно дальше отсюда, чтобы ни у кого больше не возникало никаких вопросов. Саша тут же подошел ко мне и глянул на печать в пропуске:

– У тебя номер 57, а у меня 63. Видимо, эти каюты где-то рядом, пошли искать вместе.

Я пошла следом за Сашей, пока тот пытался разузнать у матросов, по какой лестнице нам лучше спуститься. Наконец, мы нашли наши каюты:

– Потом встретимся еще, пока тебе лучше оставаться тут, – сказал Саша. Я молча кивнула головой, и он направился в свою каюту, которая и правда оказалась не так далеко. Все происходящее до сих пор казалось мне слишком реалистичным сном, поэтому я не задавалась подробностями этого мира, а просто делала то, что мне велят. И все же попасть в переделку в своем сне мне не очень-то хотелось.

Я зашла в свою каюту, и у меня тут же возникло дикое желание помыться. Без лишних мыслей я нашла ванную комнату и открыла горячую воду. Странно, что я чувствовала изнеможение так, будто устала в реальном мире, но все же особое значение решила не придавать этому факту. После ванной мне дико захотелось спать, а сон тем временем никак не заканчивался, утром меня разбудили стуком в дверь.

– Кира Мирова, пора на завтрак.

Кто такая Кира Мирова, где ее родители, кем она была? Этот сон слишком затянулся, но вопрос меня заинтересовал. Мне стало интересно, есть ли в этом мире интернет. Я вышла из каюты и уже успела растеряться, куда мне теперь идти. Но тут же заметила, что из каюты вышел Саша, и стало немного спокойнее.

– Судя по твоему виду, ты уже успела запаниковать, куда нужно идти, – произнес он.

– Есть такое, – согласилась я.

– Не заморачивайся, я изучил всю карту этого корабля и где какое помещение. Сейчас нам нужно пройти в нашу классную комнату.

Я молча последовала за ним. Саша двигался довольно уверенно, ощущение, будто он всю ночь изучал карту корабля. Я ни разу в своей жизни не была на настоящем корабле, максимум смотрела все части «Пиратов Карибского моря». Моя любимая сага, вообще обожаю фильмы, связанные с пиратами, морем и приключениями.

– Пришли, – сказал Саша и первым вошел в класс. Там уже сидело около десяти учеников.

– А вот и оставшиеся двое. Представьтесь, – сказал учитель в черной рубашке и квадратных очках.

– Александр Орлов.

– Кира Мирова.

Привыкнуть бы еще, что меня и правда так зовут.

– Кира Мирова, – повторил учитель, – ты ведь новенькая. Расскажи немного о себе.

Все взгляды устремились на меня, и я испугалась. Что говорить? Про Киру я совсем ничего не знала. Сказать про музыку, которую я два года назад забросила? Что ж, деваться некуда:

– Мне нравится петь. И еще я играю на пианино.

Я думала вежливо улыбнуться новым одноклассникам и сесть на свое место, как вдруг учитель сказал:

– Сыграешь или споешь нам что-нибудь?

Для меня это было крайне неожиданно. Я аж потеряла дар речи, уже тысячу раз успела пожалеть, что не придумала какое-нибудь другое любое увлечение. Как назло, в классе стояло пианино, на которое я смотрела с подозрением. Так долго я не решалась сесть за инструмент, думала, что уже и не притронусь вовсе, но сейчас на меня смотрели ребята с учителем, и, чтобы не навести на себя подозрения, пришлось натянуто улыбнуться и сказать:

– Конечно. Сыграю.

Петь я была не готова, но и игра внушала страх. Я несколько секунд смотрела на клавиши, которые навевали на меня панику. Стул, на котором я сидела, постоянно скрипел, я взглянула на учителя, который пристально смотрел на меня и ждал, когда же я начну играть. А мне чертовски хотелось прямо здесь разреветься, но я не могла себе этого позволить, что за впечатление я создам перед всеми? Нет, хотя бы сейчас я должна взять себя в руки и отыграть, раз уж сказала, что это мое увлечение.

Я собрала остатки сил, воли и стала играть. В душе была уверенность, что я допущу тысячу ошибок, но на эмоциях и адреналине не совершила ни одного огреха. Меня всю сковало от страха, я едва могла дышать, пальцы будто одеревенели, но где-то на середине своей композиции я вдруг осознала, что мне нравится играть. В этот момент краткого просветления я словно провалилась во времени и в пространстве. Дыхание сбилось, едва получалось его более-менее выровнять, от волнения пот выступил на ладонях. Еще чуть-чуть, и я бы потеряла сознание, поэтому завершила свою композицию раньше времени и резко вскочила со стула, с ужасом оглянувшись на ребят. Поначалу была тишина, что ввело меня в ужас. Неужели я настолько плохо отыграла? Впрочем, неудивительно с таким-то перерывом. Но потом услышала первые аплодисменты от девушки с короткими красными волосами, ровной челкой и маленькой татуировкой дракона на шее. На ней был надет клетчатый сарафан поверх белой футболки, а на груди висела толстая цепь. Следом за ней зааплодировали остальные, чего я никак не ожидала, оттого совсем растерялась.

– Превосходно, ты можешь садиться на любое свободное место, – сказал учитель.

Его слова привели меня в чувства, и я тут же взглядом стала искать свободное место. Я хотела сесть к Саше за одну парту, но рядом с ним уже занял место какой-то рослый парень. Единственный свободный стул был рядом с еще незнакомым мне юношей. К нему я и направилась.

– Неплохо играешь, – произнес парень, которого я толком не успела разглядеть. Я посмотрела на него внимательнее и заметила на нем синюю клетчатую рубашку, застегнутую на все пуговицы под горло. Потом обратила внимание на прядь черных волос, которая слегка выбивалась из общей прически, однако в остальном этот парень был идеален: прямая осанка, стройная фигура, слегка приподнятый подбородок, пронизывающий взгляд начитанного человека. Меня впечатлили глубина карих глаз и черные изогнутые брови. Черты его лица показались мне довольно привлекательными, гармонично смотрелись тонкие губы, а еще идеально ровный нос, моя подруга точно бы ему обзавидовалась. Повадки этого незнакомца веяли аристократизмом, но лишь в малой доле, в нашем современном мире это выглядело естественно и не выбивалось в качестве надменности и отчужденности от остальных. Его вещи на парте лежали строго по одной траектории, точно перфекционист.

– Спасибо, – сказала я.

– Меня, кстати, Влад зовут. Если тебе интересно, я занимаюсь волонтерством.

Он протянул мне брошюру, я удивилась, что он настолько официально представился. Учитель начал со вступительной речи про крушение и новые условия жизни. Мне стало любопытно взглянуть на брошюру Влада, и я начала ее внимательно изучать. Я ожидала увидеть там кошечек и собак, кучу информации про то, как можно забрать животное из приюта и прочее.

Но когда раскрыла брошюру, я была в шоке от увиденного. Никаких кошек или собак, на фотографиях были мифические животные, а некоторые выглядели настолько необычно, что сложно было понять, кто это вообще есть.

– Также в этом семестре вы перейдете к практике на гиках. Влад, всем гикам удалось спастись при наводнении? – спросил учитель.

Влад открыл затертый блокнот и ответил:

– К счастью, да. Около двадцати процентов помещены на нашем корабле, остальные распределены между пятью другими кораблями.

Я не могла поверить своим глазам. Этот мир поражал меня все больше и больше, и все меньше походил на сон из-за своей реалистичности. Урок продолжался, и я хотела спросить у Влада подробнее про гиков, но начинала понимать, что все дальше и дальше удаляюсь из этого сна. Пока, наконец, не осознала, что просыпаюсь.

Но, черт, как же мне хотелось там остаться, и как же меня бесила долбанная реальность.