Текст книги "Эдуард Стрельцов. Честная биография"

О выборе профессии и роли Гершковича

Еще раз хочу вернуться к теме выбора профессии… Обсуждали на семейном совете: куда мне пойти, чем заняться? Мама мечтала, чтобы я пошел по ее стопам. Мой строгий родитель предложил более приемлемый вариант. Мол, попробуй поступить в Институт физкультуры. Только не в Малаховский: там военной кафедры не было. В армию можно «загреметь». А лучше сдать экзамены в ГЦОЛИФК – Государственный центральный ордена Ленина институт физической культуры, ныне – Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодежи и туризма. Ближе к дому, и кафедра имелась. Поступил туда сразу.

Но отец, как я говорил, не задавался целью непременно «слепить» из меня футболиста. В жизни есть немало других интересных профессий, не связанных с популярной игрой. Для него, и для меня, в том числе, не явилось трагедией мое несостоявшееся футбольное настоящее и будущее. Он же понимал, что его талант – может, один на миллионы! И что в сыне он не сможет повториться. В этом смысле, действительно, «природа на мне отдохнула». Что мне теперь, повеситься?

Как я уже упоминал, отец никогда не ругал меня за ошибки на футбольном поле. Никогда! Вел себя сдержанно, терпимо, очевидного негатива от моих, подчас неправильных действий, не выказывал. Великий игрок снисходительно относился к изъянам в игре других людей, тем более юных. Видимо, сознавал, что нетерпимость, проявление злости могут привести к обратному эффекту: ребенок утратит интерес к футболу.

Он как профессионал, скорее, анализировал, нежели критиковал. Учил думать на поле. Что, например, в конкретном эпизоде можно найти более интересное продолжение, и тому подобное. В общем, «за уши» в большой футбол не тянул. Протеже из него никакой, совсем был иного склада человек.

А вопросы с трудоустройством возникли после того, как я вернулся из Украины домой. Помог друг нашей семьи, партнер отца по «Торпедо» Михаил Данилович Гершкович. Он сыграл и до сих пор играет важнейшую роль в моей жизни. Стрельцов ему очень доверял – и на футбольном поле, и за его пределами, в обыденной жизни.

Так вот, Михаил Данилович порекомендовал меня в отдел спортподготовки Главного Управления внутренних дел (ГУВД) Москвы. И я стал курировать столичный футбол в системе милиции. Представьте, люди в погонах в свободное от работы время тоже с удовольствием гоняют мяч по полю. Было по-настоящему интересно: все-таки, футбол – моя стихия тоже, гены отца никуда не делись.

Ездил по всей Москве, пропагандировал любимый вид спорта среди сотрудников ГУВД. Практически в каждом районе создавались команды, которые участвовали в местных соревнованиях, а лучшие из лучших – в городских. Во всех районах обзавелся друзьями на почве футбола – игра нас действительно объединила. Решал важные организационные моменты. Например, приглашал обслуживать матчи знакомых мне арбитров. Все относились с пониманием. Футбольные поединки, пусть и на уровне милиционеров-любителей, немыслимы без арбитража. Чемпионат ГУВД до сих пор проводится. Популярная игра стала неотъемлемой частью спортивной жизни моих коллег. Позднее я перешел на работу в Таганский райотдел муниципальной милиции.

…Мои с Гершковичем чувства к отцу во многом схожи. Он считал Эдуарда Стрельцова наставником в его будущей карьере футболиста, да и я как сын считал себя его учеником. Михаил Данилович сам неоднократно говорил, причем искренне, что признателен ему за потрясающие уроки на футбольном поле. Данилыч проникся к нему глубокой любовью как к близкому товарищу, другу, наставнику, да и просто человеку.

Вообще наши семьи жили близко друг от друга. Это еще больше сближало. Часто в гости друг к другу ездили – во времена моего детства, юности. Конечно, много говорили о футболе, обсуждали современных спортсменов, тренеров… Когда отец попал в больницу на Каширке, то Гершкович помогал доставать нужные лекарства и подключать лучших врачей.

Михаил Данилович помогает нашей семье и сегодня – где советом, где делами. Ненавязчиво, конечно. Что двигает им? Да просто глубокие чувства к отцу, это, видимо, непреходяще. Спасибо ему!

Об отношениях со своим сыном

Подержать на руках крошечного внука – моего сына – отец успел. А погулять с ним, держась за маленькую ручку, и в футбольчик сыграть, – нет. Он, как вы помните, умер в июле 1990-го, а Эдик, названный в честь деда, родился в 1989-м. Такова судьба. Успели поездить с грудным ребеночком к моим родителям, которые жили в районе «Курской». Бабушка с дедушкой радовались от души, общаясь с малышом.

Сегодня мои отношения с повзрослевшим сыном складываются примерно, как в свое время – у папы со мной. Иногда Эдик приходит ко мне с вопросами, решение которых кардинально не влияет на его судьбу. Мы оба это понимаем. Но все равно мне самому предстоит думать и решать, как поступить в том или ином случае. Его жизнь мне дорога. Но я исподволь формирую у него независимое мышление.

Что его, прежде всего, волнует? Как и многих из нас – профессиональная работа, нюансы взаимоотношений с людьми, перспективы роста, личные проблемы. В тонкостях занятий Эдика не разбираюсь. Совсем. Обсуждаем стратегические задачи на ближайшее будущее. «Пап, может, мне уйти из компании, как думаешь?» Советовал не торопиться. Совет, кстати, возымел благотворное действие. Усилия нашего Эдуарда заметило руководство – повысило в должности. Сын благодарил за мудрую подсказку.

…Конечно, семья Стрельцовых – футбольная. К игре я тоже неравнодушен, сам поиграл, хоть и недолго, на достаточно высоком уровне. Все-таки окончил ДЮСШ, где азам футбола научили, выступал, опять же непродолжительно, в дубле «Торпедо». Но полноценной футбольной династии не получилось.

Пытался сына приобщить к игре. Привел в родное нам «Торпедо», но поздно. Сейчас чуть ли не с пяти-шести лет берут в специализированные детско-юношеские школы. А мы с женой привели Эдика в ДЮСШ «Торпедо» в 8 лет – поздновато. Поэтому что-то у него получалось, а что-то не очень. Но тренер хотел видеть в моем сыне второго великого Эдуарда Стрельцова. Требовал с него по-взрослому. А он не понимал, что от него хотят. И тренер в сердцах, с огорчением бросал обидные фразы типа «позоришь дедушку». Эдик от подобных методов обучения и воспитания, случалось, плакал. Занятия футболом превратились в пытку. Как говаривал наш знаменитый комментатор, «такой футбол нам не нужен». И чтобы не травмировать психику сына, мы прекратили ходить на тренировки.

Причины страшного диагноза: «зона» и упущенное время

Проблемы со здоровьем у отца начались в декабре 1989-го. В тот промозглый, холодный вечер он вернулся домой продрогшим. Было видно, что его могучее здоровье сдает. Папа тренировал торпедовских детей на улице, и разумеется простудился. На следующее утро температура поднялась выше 38 градусов. Спустя пару дней, не долечившись, отец помчался к любимым пацанам, которые с кем-то проводили официальный матч. Разве мог тренер бросить их на произвол судьбы?! Эдуард Анатольевич переживал за дело. И мамы дома, к большому сожалению, не оказалось, поэтому некому было удержать отца в постели. Итог печальный. Спустя сутки после игр и тренировок юных торпедовцев, которыми отец руководил, его забирает «скорая». В ЗИЛовскую больницу, с якобы двусторонним воспалением легких.

На новый, 1990-й, год папу отпустили домой. Не на больничной же койке встречать семейный праздник. Чуть позже он прошел необходимые в подобных случаях медицинские процедуры. В том числе сделали рентген. На снимке врачи увидели темное пятнышко. Оказалось, рак легких.

Мама, конечно, сопровождала своего мужа на все процедуры. Разве могло быть иначе? В холле первого этажа ЗИЛовской больницы она – дело случая – встретила знакомого ей доктора. Рассказала о проблемах с легкими. Врач окинул взглядом рядом стоявшего пациента. Затем отозвал маму в сторону и предложил привезти Эдуарда Анатольевича на Каширку – на углубленное обследование.

Увы, подтвердился страшный диагноз – рак легких. Потеряно было драгоценное время, когда еще можно было спасти близкого человека. Хотя сомневаюсь, конечно. Если бы его своевременно направили на Каширку, может, спасли бы. Но, повторюсь, потерянные дни, недели, месяцы решили судьбу отца.

Сначала лечение на Каширке шло неплохо. Отец находился там с января по апрель 1990-го. Домой даже отпустили, он выглядел довольным. Даже, представьте, отправился в поездку с командой ветеранов! Партнеры буквально уговаривали его не выходить на поле, поберечь себя. Вероятно, знали, насколько все серьезно обстоит с его здоровьем. И боялись, что игрой в футбол папа невольно усугубит свое состояние. Но разве убедишь такого бойца мяч не гонять?!

Для него же это не просто профессия или забава – образ жизни. «Нет, друзья мои, буду играть», – заявил он друзьям-партнерам. Разочаровывать болельщиков не хотел, они ведь шли на него, чтобы насладиться игрой мастера, фирменными передачами пяточкой. И внешних признаков неизлечимой болезни в его облике в тот момент вовсе не читалось.

Я с мамой тоже духом воспрял. Но радовались мы недолго. Близкий человек стал угасать буквально на глазах. Все, кто мог и хотел, приехали в онкоцентр на его день рождения. Прежде всего, самые близкие: мама, я, бабушка Софья Фроловна. Папа старался оградить ее от переживаний, маму просил лишний раз не огорчать пожилого человека, не привозить ее на Каширку. Но разве материнское сердце выдержит разлуку с сыном, зная, что он в беде? Софья Фроловна, как бы тяжело ей ни приходилось, виду не показывала.

Мы ежедневно навещали отца, потому что от больничной еды он категорически отказывался. Мама дома готовила его любимые блюда. Мне на работе давали служебную машину, я забирал маму с бабушкой, и – вперед. Кормили его, поили, поддерживали морально.

Теперь о том, что предшествовало дню рождения. 15–16 июля отец испытывал нестерпимые боли, начались, я так понял, необратимые процессы. О выздоровлении речи не шло. По его желанию только я мог остаться наедине с ним для общения. Не желал перед другими проявлять слабость.

Мама незадолго до того обронила: «Игорь, готовься к худшему. Нашего Эдика стали облучать. Надежды больше нет». Облучали, чтобы метастазы не расползались. Но было поздно. Продолжали колоть, чтобы боль заглушить. Тщетно.

Отец под капельницей лежал. Вдруг говорит: «Игорь, поехали домой, надоело мне тут находиться. Включим телевизор, кино посмотрим, вместе побудем». Стал срывать медицинское оборудование, которое ему порядком осточертело. Я срочно за доктором побежал. Возвращаемся в палату. Отец держал в руках спортивные треники, всерьез намеревался домой ехать.

18 июля совсем плохо стало, делали переливание крови. День 20-го прошел относительно спокойно. 21-го приехали поздравить с днем рождения ветераны футбола, народу мелькало в палате видимо-невидимо. Наверное, от всей этой возбужденной вокруг него атмосферы именниник растерялся. Устал, перенервничал. Снова уколы применили.

Мама весь день была на Каширке. Мне утром надо было на работу явиться – нельзя совсем пренебрегать профессиональными обязанностями. Хотя коллеги, руководство с пониманием отнеслись к ситуации.

Со слов мамы, лечащий доктор готовил нас к худшему. Начались симптомы удушья – предвестник скорой кончины. Иногда жалею, что не выполнил последнюю волю отца, не отвез его тогда домой. Он чувствовал, что умирает. Ему очень хотелось напоследок взглянуть на родной дом. Мысленно проститься. Корю себя.

Умирая, он сказал маме: «Мне не в чем себя упрекнуть. Я ни в чем не виноват». В такие минуты не врут. Я мог бы назвать имя и фамилию истинного преступника, из-за которого Эдуард Стрельцов попал в тюрьму, где стал терять здоровье. Но слово дал не делать этого. Надеюсь, кто-то из ныне здравствующих друзей отца все же озвучит фамилию мерзавца, оставшегося в «тени». Он смог уйти от справедливого возмездия. За него невинный человек срок отбывал.

Около четырех утра 22 июля 1990 года папы не стало…

Кстати, часто журналисты меня спрашивают о судьбе «наследства» знаменитого футболиста Эдуарда Стрельцова. Падкие на сомнительные сенсации, они раздули эту избитую тему до невообразимых масштабов. Не вдаваясь в суть вопроса, мололи всякую чушь на страницах своих «желтых» изданий. А на самом деле, у «русского Пеле» ничего не было, кроме медалей, трехкомнатной квартиры и автомобиля. Поэтому эпопею вокруг мифического наследства моего отца на этом можно завершить. Раз и навсегда.

Размышления внука: если бы был жив дед…

О природной скромности

– Мой дед был очень скромным, во всяком случае, по рассказам отца и бабушки, – делится внук и тезка Эдуарда Анатольевича Стрельцова. – «Звездной болезнью» не страдал. Если не знать, что он знаменитый футболист, то по манере поведения не отличишь от обычного человека.

Он не любил быть в центре внимания. Всячески избегал возможной шумихи вокруг своего имени. Опять же по причине природной скромности.

Кроме того, вновь полагаясь на мнения близко знавших его людей, дед обладал очень ценным качеством: умел слушать собеседников. Не навязывал авторитетного мнения, не вступал в дискуссии. Просто внимал разговору. Не выпячивал себя, оставаясь как бы в «тени». Никакого притворства – так был устроен.

Болельщики всегда восхищались не только его потрясающей игрой, но и его человечностью, сердечностью, отзывчивостью, добротой. Это не забывается.

Об уникальной игре

Дед, по мнению очевидцев и знатоков игры, был неповторим на поле. Смотрю эпизоды матчей с его участием – и убеждаюсь в их правоте.

Манера его игры очень своеобразная. Некоторые болельщики его ругали: мол, стоит на поле, ничего не делает. Этакий лентяй! Он-то точно знал, когда ускориться, а когда бездействовать – усыпить защитника, «взорваться», получить мяч или «отклеиться» от противника, вырваться на футбольные просторы и завершить усилия всей команды, забив гол!

Сейчас, по-моему, слишком много индивидуализма на поле, отчего страдают командные действия. Признаться, мне интереснее футбол периода Стрельцова, его партнеров…

Об отце

Мой отец – Игорь Эдуардович – никогда не кичился тем, что он сын знаменитого форварда. Но всегда буквально «болел» футболом, особенно при жизни деда. И сейчас не сказал бы, что папа потерял интерес к игре. Матчи минувшего чемпионата мира, по возможности, вместе смотрели. За нашу сборную переживали.

…Будучи мальчиком, затем юношей мой отец – Игорь Эдуардович – пытался позаимствовать финты, всякие футбольные тонкости у своего знаменитого отца. Тот щедро делился накопленным опытом, открывал мир большого футбола. С помощью деда папа осваивал азы популярной игры.

Но разве можно осуждать папу, что он не достиг вершин Эдуарда Анатольевича?! Повторюсь, дед был уникальный спортсмен, и до его уровня, получается, никто не дотянулся, не только мой отец.

У папы не вышло с большим футболом. Но все равно он получал удовольствие от игры. Иначе зачем мяч гонять? Он не забросил футбол, когда профессиональная карьера не сложилась. Продолжил выступать за команды в структурах ГУВД Москвы.

В общем, жизнь наша буквально пронизана популярной игрой. Отец, кстати, становился лучшим бомбардиром любительских соревнований. Он, подобно дедушке, тоже форвард. Можно сказать, неплохо «стариной тряхнул» во время милицейских баталий на футбольном поле.

О народном признании

Однажды отец с дедом поздно домой возвращались. Решили такси поймать. Сели на заднее сиденье «легковушки». Таксист не подозревал, что среди его попутчиков находится знаменитый футболист.

Приехали к дому, водитель решил блеснуть эрудицией: «А знаете, кто в этом доме живет? Сам Эдик Стрельцов, форвард «Торпедо» и сборной СССР». Дед спокойно заметил: «Мы в курсе».

Стал расплачиваться, протянул таксисту купюру. Конечно, водитель-болельщик сразу узнал дедушку в лицо. На секунду даже дар речи потерял. Как Эдуард Анатольевич ни убеждал таксиста, тот деньги за поездку не взял. Все-таки кумир его сердца. Магия имени сыграла роль.

О встречах ветеранов

Мой папа до сих пор общается с ныне здравствующими ветеранами «Торпедо» и сборной СССР. С ними дед выступал, делил радости и горести большого футбола. Отец видится с Михаилом Даниловичем Гершковичем, Анзором Амберковичем Кавазашвили, Григорием Владимировичем Янецом, другими прославленными игроками. Встречи с близкими по духу людьми проходят на массовых мероприятиях, посвященных моему деду. По столь торжественным случаям приезжают не только одноклубники деда, но и партнеры советской сборной, друзья-соперники из разных клубов. Все они отдают должное уникальному мастерству очень близкого нам человека, тепло о нем вспоминают.

По мере возможности прихожу и я пообщаться с этими замечательными людьми, чтобы окунуться в атмосферу того времени. Оно по-своему замечательное, хотя бы потому, что играли в футбол с дедом его друзья.

Еще как играли! Очевидцы событий восхищаются той ажурной, техничной, вдохновенной манерой. Думаю, сейчас близко нет мастеров подобного уровня, сторонников изысканного футбольного стиля.

В 2017-м любимому деду исполнилось бы 80 лет. На стадионе «Торпедо», названном в его честь, проводился матч ветеранов. Играли торпедовцы против друзей-соперников из сборной Союза. В основном компанию составили спартаковцы. Зрелище чудесное, трогающее душу. Итоговый счет не помню, по-моему, ничья. Сама атмосфера – незабываемая, потрясающая.

О поездках на кладбище

Не забываю ухаживать за могилой деда на Ваганькове. Правда, приезжаю на кладбище не так часто, как хотелось бы. Иногда вместе с отцом на кладбище ездим.

О своей жизни

В отличие от деда и отца, я не нашел своего места в футболе, чтобы продолжить славные семейные традиции на поле. Как и многие пацаны, гонял мяч во дворе. Мог, кстати, на всех позициях играть, даже в воротах стоять. Словом, универсал.

В матчах, к сожалению, поучаствовать не довелось. Мне и некоторым моим ровесникам лишь тренировочную зону предоставляли.

Занятия спортом, несмотря на постигшие разочарования, не бросил. Например, начал профессионально плавать, и показывал весьма неплохие результаты. Но и здесь долго не продержался. Не самоцель. Видимо, подсознательно руководствовался олимпийским принципом: «Главное не победа, а участие».

В плане клубных пристрастий сохраняю, пожалуй, нейтралитет. Ратую за умную, красивую игру, и не важно, в чьем исполнении. С удовольствием смотрю по интернету матчи Российской профессиональной лиги. К примеру, встречи с участием ведущих клубов – ЦСКА, «Спартака», «Зенита» по-своему интересны.

…Увы, давно мячик не пинал в компании друзей. Надеюсь вспомнить былые времена, позвать знакомых пацанов. Сыграть, наконец, в футбол. Молодой ведь еще. Правда, иные интересы появились, заботы пришли. Семейные. Женился недавно. Знакомые спрашивают: назовем ли первенца в честь деда? Об этом с женой еще не думали. Рано говорить. Посмотрим, обсудим. Неизвестно еще, кто первым родится – мальчик или девочка?

…С родителями у нас теплые отношения, видимся почти каждую неделю. То они к нам в гости заедут, то мы к ним. Очень дружно живем и доверительно общаемся.

Смотрели с отцом матчи минувшего чемпионата мира в России. Папа все-таки чаще игру по телеку наблюдает, иногда посещает встречи «Торпедо» в российском первенстве. Так что полагаюсь на его экспертное мнение в оценках игровых эпизодов. Он, что называется, в «теме».

Супруга моя тоже составила компанию во время просмотра поединков чемпионата мира. Не ко всем играм, правда, проявляла интерес. В целом к спорту она равнодушна. Не футбол, другие виды ее увлекают…

А я работаю в далекой от мира футбола отрасли – инженером-электронщиком. Монтирую аппаратуру. Совмещаю в себе навыки ремонтника и специалиста системы администрирования.

Еще на раннем этапе состоялся разговор о возможном трудоустройстве в одну из спортивных структур. Конечно, проблемы, интересы спорта мне небезразличны. Поработать, например, в большом футболе очень даже любопытно, полезно, престижно. В институте нам преподавали, в частности, такую дисциплину, как бухгалтерский учет. Мой преподаватель трудился в штате фирмы, связанной с большим спортом. Видимо, рассмотрел во мне задатки супербухгалтера – с возможностью привлечь способного студента к своей деятельности. Но по окончании вуза меня сразу призвали в армию. Внук, не внук знаменитого Стрельцова, значения не имело. В блатных я никогда не значился. «Косить» от службы не собирался. Чем-то предосудительным казалось, даже трусостью попахивало. Служил в Ивановской области. По выходным в футбол удавалось сыграть. С удовольствием в баталиях участвовал. Навыки игры весьма пригодились, помню, партнеры довольны остались.

…До сих пор храню, как семейную реликвию, подарок дедушки. Он через отца прислал мне симпатичного плюшевого львенка. Память о деде живет.