Текст книги "Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Том VII. Июль"

Память 3 июля

Страдание святого мученика Иакинфа

В царствование императора Траяна[51]51
  Император Траян царствовал с 98 по 117 г.


[Закрыть] в Риме происходило жестокое гонение на христиан. В то время был издан указ, по которому все, находившиеся под властью римского императора, обязывались приносить жертвы богам, не желавшие же сего делать предавались мучениям.

В это время в царских чертогах проживал один превосходнейший юноша, по имени Иакинф, уроженец Кесарии Каппадокийской[52]52
  Каппадокия – малоазийская область.


[Закрыть], имевший двадцать лет от роду. Занимая должность царского постельника, Иакинф всегда находился близ императора. Будучи по вере и по целомудренной жизни истинным христианином, Иакинф в тайне служил Христу Богу, украшаясь чистотою, воздержанием, кротостью и всякими добрыми делами.

Однажды случился какой-то праздник в честь нечестивых идолов; по этому случаю император Траян всенародно приносил жертвы идолам. Прекраснейший же юноша Иакинф не пошел с императором к идольским капищам, но, оставшись во дворце и удалившись в отдельную небольшую комнату, усердно молился здесь единому истинному Богу. Это заметил сверстник Иакинфа, состоявший в том же чине царского постельничего, юноша по имени Уривикий. Подслушавши молитву Иакинфа, Урвикий пошел и донес императору, что Иакинф, нарушая указ императора, молится некоему Иисусу Христу и называет Его Богом.

В это время император Траян вкушал пищу на омерзительном празднестве в присутствии всего народа. Он приказал привести к себе Иакинфа и дал ему идоложертвенное мясо, приказав есть его.

Доблестный воин Христов Иакинф, оградив себя крестным знамением, сказал императору:

– Мне, как христианину, неприлично вкушать оскверненное; я весьма желаю, чтобы и ты, оставив поклонение идолам, бесовское празднество и свои скверные жертвы, познал истинного Бога и Ему единому служил.

Все вкушавшие яства вместе с императором, а также и предстоявшие ему, удивились такой дерзости юноши Иакинфа и воспылали гневом на него; император же сказал ему:

– Иакинф, молодость твоя делает из тебя гордеца, и ты, недостойный, осмеливаешься учить меня не служить отеческим богам, но поклоняться какому-то Христу, которого ни мы не знаем, ни отцы наши не знали!

– Ты не знаешь Его потому, что не достоин познания Его, Бога истинного, сотворившего небо, землю, море и все, что в них, даровавшего людям светила небесные и создавшего по своему образу человека. Ты справедливо говоришь про себя, что не знаешь Того, Которого и отцы твои, будучи чадами гнева, не знали. Я же рожден и воспитан благочестивыми и христолюбивыми родителями и научен поклоняться и служить Богу моему.

Император разгневался на такой ответ святого и приказал своим слугам бить его по устам.

Поспешно набросившись на Христова мученика, слуги стали жестоко бить его не только по устам, но и по ланитам; когда же он упал на землю, его сильно топтали ногами, говоря:

– Как смеешь ты с дерзостью отвечать императору?

Затем император приказал перестать бить мученика; святой, не будучи в силах подняться вследствие жестоких побоев и попирания ногами, лежал на земле. Между тем Траян приказала насильственно вкладывать в уста святому жертвенные яства. Но святой мученик Христов, крепко стиснув свои уста и зубы, не принимал идоложертвенной скверны. Тогда император приказал сковать святого железными оковами, забить его ноги в колодки и заключить в темницу.

На следующий день утром император, продолжая отправлять вместе с народом тот же скверный праздник, приказал выставить на видном месте все орудия мучений и привести для допроса из темницы мученика Иакинфа. Когда последний был приведен, Траян спросил его:

– Юноша! Подчиняешься ли ты нашему повелению или все еще продолжаешь упорствовать? Я предвижу, что твой горделивый разум доведет тебя до жесточайших мучений; лучше послушайся меня, принеси жертву богам, если не хочешь погибнуть в жестоких мучениях!

Мученик Иакинф Римский. Фреска. Ок. 1350 г. Косово. Монастырь Дечаны. Церковь Христа Пантократора

Но раб Христов, пребывая душою и телом твердым как адамант и опираясь на помощь Божию, сказал Траяну:

– Я – христианин, почитаю Христа, поклоняюсь Ему и приношу Ему живую жертву – себя самого. Бесам же твоим я не стану приносить жертву, угрозы твоей не боюсь, ибо я пренебрегаю мучениями, и ты не заставишь меня, раба Христова, принять ваше нечестие; ты не соблазнишь меня к тому, чтобы я из-за маловременной жизни сей оставил жизнь вечную! Делай со мною что хочешь!

Тогда император, преисполнившись гнева, прежде всего приказал в течение долгого времени бить без пощады распростертого на земле святого юношу, а затем, повесив его на месте мучения, приказал терзать плоть его железными когтями. Страдалец, доблестно претерпевая мучения, взывал к императору:

– Я – христианин, я раб Христа и не отвернусь от Него. Ты же, подвергая меня мучениям за Христа, оказываешь мне благодеяние. Придумай еще более жестокие мучения, ибо я желаю еще сильнее пострадать за Христа, Господа моего, до тех пор, пока, – при помощи Владыки моего Христа, Который помогает всем, призывающим пресвятое имя Его, – я не сумею препобедить твоей жестокости моим терпением!

Между тем наступил седьмой час. Народ, находившийся на зрелище, весьма изумлялся терпению мученика. Тогда император приказал снять святого с позорного столба и, связав, снова отвести его в темницу, строго приказав сторожам не давать ему никакой другой, кроме идоложертвенной, пищи и питья, дабы, вынужденный голодом и жаждою, тот вкусил их. Сторожа строго исполняли повеление императора: ежедневно принося пищу и питье от идольских жертв, они предлагали их святому в темнице. Но, приходя затем, на утро следующего дня, они находили все в целости, так как святой мученик не хотел даже смотреть на те идоложертвенные яства, как на гнусную мерзость, и в течение долгих дней оставался без еды и питья, непрестанно молясь Богу; святой увеселялся духом, как бы пребывая на некоем богатом пиршестве, ибо он был питаем благодатью Святого Духа.

Между тем Траян, посылая слуг, спрашивал сторожей: вкушал ли Иакинф пищу и питье, приносимые ему от жертв, или нет? Сторожа отвечали:

– Он даже и перстом не касается того, что приносят ему, но, оставаясь без пищи и пития, радуется и возносит молитвы Богу своему.

Выслушав сие, Траян разгневался на сторожей, предполагая, что кто-нибудь приносил Иакинфу другую пищу, и угрожал сторожам смертью. Но последние клятвенно свидетельствовали, что к святому никто не входил посторонний; они уверяли, что бдительно сторожили темницу, не дозволяя никому даже подходить к ней.

Когда же наступил тридцать восьмой день пребывания мученика в темнице, один из сторожей, по обыкновению своему, вошел в темницу, неся с собой для предложения мученику идоложертвенное. И вот, он увидал в темнице несказанный свет и двух стоявших близ святого мученика ангелов, из которых один покрывал пресветлой одеждой тело святого, а другой возлагал на его голову чудный венец. Увидев сие, сторож весьма испугался и, бросив то, что он нес, побежал к императору и сообщил ему, что видел. Император не поверил рассказанному и, предположив, что все это какие-нибудь обольщения, совершаемые волшебством, решил предать страдальца Христова еще более жестоким мукам.

По прошествии двух дней Траян, воссев на публичном судилище, приказал вывести узника из темницы для мучения, сказав:

– Посмотрю, как поможет ему Христос, освободит ли Он его из моих рук?

Но когда слуги императора вошли в темницу, то нашли юношу скончавшимся о Господе[53]53
  Кончина святого мученика Иакинфа последовала в начале II в.


[Закрыть], увидали также пресветлых ангелов, принявших вид юношей и стоявших кругом тела; они держали в руках своих свечи, в то время как темница переполнилась неизъяснимым светом и благоуханием. Объятые страхом слуги выбежали из темницы и сообщили о виденном императору.

Исполнившись стыда и гнева, император послал множество слуг вынести из темницы тело умершего. Последние, войдя в темницу, ничего другого не увидали здесь, кроме мертвого тела, которое они и вынесли из темницы. Тогда император приказал вынести за город честное тело мученика и бросить его в пустом месте на съедение зверям, псам и птицам; при сем он приказал сторожам находиться неподалеку, дабы тело святого не взяли отсюда тайно христиане.

Так лежало тело святого мученика в течение долгого времени, не испытывая никакого вреда, ибо его охранял ангел Божий.

Однажды ночью одному честному пресвитеру, родственнику мученика, по имени Тимофею, явился ангел и повелел взять тело мученика. Последний, вместе с несколькими верующими из его дома, с наступлением ночи отправился на то пустынное место. Так как никто не препятствовал ему, он взял святое тело мученика, положил его во внутреннем покое своего дома, обвив оное чистою плащаницею с ароматами. Затем пресвитер ежедневно зажигал при ковчеге с телом святого лампадку и кадил фимиамом.

После сего пресвитер Тимофей, прожив несколько лет и приблизившись к своей кончине, вручил мощи святого мученика некоей честной, святой по жизни и почтенной по возрасту, вдове. Последняя, с радостью приняв то бесценное сокровище, хранила его у себя с честью, точно так же ежедневно возжигая кадило и производя каждение; от святых же мощей исходило сильное благоухание и переполняло собою ту храмину. Сия женщина никому ничего не рассказывала относительно мощей святого, так как весь город совершал служение идолам; лишь сама она день и ночь со слезами молилась при мощах мученика Христова.

По истечении же много времени, когда вдова та приблизилась к кончине, случилось кому-то из знатных мужей вследствие головной боли лишиться зрения. Больной не видал света в течение целого года и не мог получить никакой помощи от врачей. Святой мученик Иакинф, явившись ему во сне, сказал:

– Человек! Желаешь ли ты вылечиться от болезни своей и исцелиться от слепоты?

– Кто ты, говорящий мне сие? – спросил больной явившегося.

– Я, – отвечал святой, – врач всяких недугов, раб Христов Иакинф.

– Умоляю тебя, – продолжал больной, – возьми все мое имущество, которым я владею, только дай мне видеть свет, так как, сидя в темноте, я весьма скорблю и страдаю.

– Тебя даром исцелит, – отвечал ему святой Иакинф, – Бог мой, только сделай то, что я прикажу тебе, а именно: отошли на мою родину, в каппадокийский город Кесарию, мое тело, положенное в землю у той вдовы, которая проживает поблизости от тебя; глаза же свои помажь елеем из лампады, горящей при моем ковчеге, тогда ты прозреешь.

Муж тот, поверивши виденному во сне, встал с одра своего, отправился с провожатым в дом вдовицы и сообщил ей о явлении и повелении мученика. Тогда вдовица, приведя сего мужа во внутренний покой, в котором лежало тело святого, дала ему елея из лампады; когда муж тот помазал свои слепотствующие очи тем елеем, он тотчас же прозрел, но замедлил привести в исполнение приказание святого.

По прошествии некоторого времени снова мрак покрыл очи его, и он ослеп. Тогда он вновь, с провожатым, отправился к мощам святого мученика, испрашивая у него исцеления. При входе же в храмину, где почивали мощи святого, он услышал голос, говоривший ему свыше:

– Тот, кто надругался, ныне сам поруган.

Тогда он, упав пред мощами святого, сказал:

– Даруй мне ныне прозрение, угодник Божий, и я немедленно исполню то, что ты мне приказал!

Затем, встав, он снова помазал елеем из лампады очи свои, и снова прозрел, уже вполне и совершенно, ибо отверзлись не только телесные, но и душевные очи его: уверовав во Христа, он был просвещен Святым Крещением.

Упомянутая вдовица к тому времени уже скончалась; тогда новопросвещенный христианин, взяв ковчег с мощами святого и запечатав его, отослал его с надежными людьми в Кесарию Каппадокийскую; при этом он приказал отправленным с ковчегом людям пустить мулов, везших ковчег, одних, когда они приблизятся к городу; там, где они остановятся, должны были быть положены мощи, ибо так приказал святой.

Когда же посланные с мощами верные люди подошли к городу Кесарии и находились близ ворот, называвшихся Севастианскими, то пустили мулов без провожатых. Никем не управляемые, последние подошли к дому, в котором родился мученик. Но к этому времени уже скончались родители его. Тогда все находившиеся в том городе верующие, собравшись, преисполнились великой радости по случаю прибытия к ним мощей мученика; потом с честью положили в том доме святые мощи в мраморном ковчеге, прославляя Господа нашего Иисуса Христа. Христов мученик Иакинф скончался в Риме месяца июля в третий день, томимый голодом и жаждою, но насыщаемый верою, молитвою и благодатью Святого Духа, в то время, когда нечестивыми обладал Траян, а над христианами царствовал Господь наш Иисус Христос, Которому воссылается слава с Отцом и Святым Духом, ныне и в бесконечные веки. Аминь.

Кондак, глас 6:

Древо жизни посреде души своей, веру Твою Христе, стяжавый Твой мученик, едемского рая честнейший быстъ, древо прелести змиевы погубив дерзновенно духом, венчася славою твоею, многомилостиве.

Житие преподобного отца нашего Александра, первоначальника обители неусыпающих

Святой преподобный отец наш Александр родился в Азии. Будучи еще в юных летах, он приходил для образования в Константинополь, где, довольно поучившись, приобрел значительные познания в науках, по достижении же зрелого возраста поступил в военную службу и впоследствии был военачальником. Любил он, на досуге от служебных дел своих, читать книги Божественного Писания, потому что был добродетелен, честен, постоянен, богобоязлив и украшен целомудрием и воздержанием. Прочтя Ветхий и Новый Завет, он углубился своею мыслью в евангельские словеса, реченные пречистыми Христовыми устами: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19:21). Размышляя о сем и твердо веруя в слово Христово, начал он продавать свои имения, которых у него было довольно, при его высоком служебном положении, и полученное за них – раздавать нищим и бедным, а сам возымел уже непременное намерение отречься от мира и от всего мирского и быть подражателем Христу. Слышал он, что в Сирии обитают святые мужи, проводящие богоугодную жизнь в киновиях, и пожелал идти туда. Сложив с себя звание военачальника и оставив друзей своих, дом свой и рабов своих, и отложив всякое попечение о житейском, пошел в Сирию. Достигнув КИНОВИИ, в которой аввою был преподобный Илия, он умолил сего отца принять его в число иночествующей братии. Будучи причтен к лику иночествующих, четыре года прожил он в этой киновии, ревностно исполняя все возлагаемые на него послушания и упражняясь, кроме сего, в посте, деннонощной молитве и в чтении книг. Более всего желал он проникнуть в разумение псалмов Давидовых, желал уразуметь силу каждого стиха в псалмах. В случае недоумений спрашивал он опытных о непонятном и усердно молился Богу, да просветит его разум к пониманию Божественных Писаний, что и получил по благодати Святого Духа, так что впоследствии, при чтении Божия слова, он уже находил полное услаждение и умиление в своем сердце. Видя, что во всех киновиях братия имеют излишнее попечение о пище и одежде, он вспоминал об евангельских Христовых словах, которые возбраняют излишнюю заботу о пище, питии и одежде и даже не велят заботиться и о завтрашнем дне. Он был твердо и непоколебимо уверен, что Благопромыслитель Господь, питающий птиц и одевающий траву сельную, тем более не оставит без Своего попечения работающих Ему людей, что силен Он и пропитать, и одеть их, искали бы они прежде Царствия Божия и правды Его. Одушевленный такими помышлениями, преподобный Александр, взяв имевшееся у него Евангелие, пришел с ним к авве Илии и сказал ему:

– Отче, все ли истинно, что написано в Евангелии?

Услышав такой вопрос, преподобный Илия удивился и в смущении подумал, что вопрошавший его прельщен каким-нибудь неверием от диавола. Не отвечая ничего на вопрос, он сел и склонил главу свою, а в это время пришли к нему братия.

– Братия, – сказал им преподобный Илия, – помолимся о брате нашем Александре, увязшем во вражеские сети.

И, встав, сотворил молитву со слезами, а потом, обратившись к Александру, сказал ему:

– Откуда пришел к тебе такой сомнительный помысл, что ты не веришь написанному во Святом Евангелии?

– Не «не верую» я, отче, – ответил ему Александр, – а только спрашиваю, все ли истинно написанное в Святом Евангелии?

– Воистину, все истинно, – отвечали ему все братия, – и никакого в этом не может быть сомнения.

Тогда сказал им Александр:

– Если все истинно написанное, то почему же мы не исполняем оного?

– Невозможно немощному человеку исполнить всего, – ответили ему братия.

После такого ответа Александр, воспламенившись своим духом и за ничто почитая прежнее житие свое, проведенное не в совершенном исполнении евангельских слов, вознамерился уйти в пустыню, чтобы там удобнее пожить по евангельскому слову. Испросив благословение у преподобного Илии и с любовию простившись с братией, пошел он с упованием на Господа, ничего не имея при себе, кроме Святого Евангелия. Семь лет пробыл он в пустыне, не имея никакого попечения ни о чем земном. Как он питаем был, по благопромышлению Божию, в пустыне, откроется из последующего повествования.

По исполнении семилетнего пребывания в пустыне преподобный Александр узнал, что невдалеке от места, где он находился, есть одно селение, в котором жили служившие бесам идолопоклонники. Возгоревшись по Боге ревностью, пошел в это селение и зажег там идольский храм. Увидевши это, жители сбежались к пылавшему капищу и нашли здесь преподобного Александра. Он не отошел от зажженного им капища, но нарочито ожидал, когда стекутся сюда жители-идолопоклонники, потому что не хотел утаить от них сделанного им. Когда начали спрашивать его о зажжении храма, то он признался и сказал, что он зажег его. Услыхавши это, бросились на него и хотели убить его, но Бог хранил раба Своего. Некоторые из жителей не согласны были на убиение Александра, и посему не допускали устремившихся на него, и настаивали, чтобы виновного в поджоге предать городскому суду. После сего, когда все поуспокоились от своей горячности, святой возвысил свой голос и сказал:

– О люди! Уразумейте ваше заблуждение, познайте истину, избавьте себя от вечного осуждения, я возвещаю вам Царство Небесное.

И начал им, как апостол, проповедовать слово спасения. Некоторые слушали его учение, а другие не хотели внимать его словам и отвели его в городской суд. Градоначальником в том городе был тогда Равул. Он, слушая от уст преподобного преподаваемое Божие учение, долго противоречил ему, стараясь оспорить это учение от своих языческих книг, и устрашал святого угрозами мучений. Наконец, убедившись, что преподобный Александр и нравом своим кроток, и премудр в своих ответах, и что проповедуемое им учение непреодолимо, Равул не сделал ему никакой неприятности. Напротив, Господь так устроил, что сей градоначальник пригласил к себе Александра одного, чтобы вести с ним наедине беседу, и прежде всего спросил:

– Скажи мне правду, на каком основании вы, христиане, так презираете жизнь вашу?

На этот вопрос преподобный ответил Равулу:

– Не так ты говоришь, мы не презираем нашей жизни, но стараемся сохранить себя бессмертными вовеки. Истинная жизнь в том и заключается, чтобы жить вечно, а жить только временно – это не жизнь, а смерть. Эту временную, смертную жизнь мы и презираем ради будущей вечной, бессмертной жизни, потому что писано нам: потерявший душу свою в сем веке, в жизни вечной сбережет ее (Мф. 10:39).

Сказал ему на это Равул:

– А где вы надеетесь быть по прекращении сей земной жизни?

Святой начал проповедовать ему о Царствии Небесном и об уготованных праведным вечных благах. Неверному язычнику, как басня, представлялись сказания святого, но, несмотря на это, ему еще более хотелось слушать новое для него учение, и он спросил еще о начале святой веры. Тогда преподобный, поучая его Богопознанию и раскрывая о благоутробии Божием к людям, начал повествовать о деяниях Господних от самого создания мира, до креста и вольной Христовой смерти, – до воскресения и преславного вознесения на небо. День и ночь продолжалась беседа. Ни пищи, ни питья собеседники не употребили, и даже ко сну не клонило их. Когда была речь о святом Илии пророке, как по его слову заключилось небо и как по его молитве ниспал на жертвы огонь, какого не могли вымолить у своих идолов жрецы Бааловы, Равул, слыша это, смеялся и говорил:

– Все эти ваши христианские басни – выдумки. Советую тебе полезное: принеси вместе с нами жертвы нашим богам; они милостивы и простят тебе то, что ты по неведению прогневал и оскорбил их, сжегши их храм.

Святой сказал:

– Если действительно боги те, которых ты называешь богами, то почему при пророке Илии не послушали жрецов своих, когда они целый день взывали к ним и не свели с неба огня на жертвы? А раб Божий Илия только один и однажды помолился к нашему единому, на небесах живущему Богу (3 Цар. 18:23–39), и тотчас спал с неба огонь, и попалил не только дрова и жертву, но и воду, и камни, и самую землю пожег, а потом спал свыше огонь и на тех пятидесятников, которые хотели схватить пророка, и сжег их с воинами их (4 Цар. 1).

Рассмеялся Равул и сказал:

– Если то действительно было, то и ты, называющий себя рабом Бога твоего, сделай то же. Вот, пред нами множество рогож и хворосту, помолись своему Богу, как и Илия, чтобы сошел огонь с неба и сжег это. Тогда и я скажу, что нет другого Бога, кроме Бога, в Которого веруют христиане.

Святой сказал:

– Сперва ты помолись своим богам, пусть они это сделают.

Равул ответил на это:

– Я не имею ни силы, ни дерзновения пред моими богами, помолись ты своему Богу.

Тогда святой Александр, вспомнив, что, по евангельскому слову, все возможно верующему (Мк. 9:23), с твердою верою и упованием на Бога, встал на молитву и как только, воздевши свои руки, начал молиться, тотчас ниспал с неба огонь на рогожи и хворост и пожег их. Видя это, Равул пришел в великий ужас и боялся, как бы не пал и на него огонь и не сжег его, как пятидесятников при Илии пророке. И воззвал Равул громким голосом, и сказал:

– Воистину, велик Бог христианский!

И хотел об этом чуде рассказать народу, но святой строго запретил ему, чтобы никому не сказывал. И умолчал Равул, затаив это в себе, пока жив был преподобный Александр. После же его кончины он объявил о сем чуде пред епископами и монахами, именем Божиим подтверждая истину своего сказания.

После совершенного преподобным Александром чуда градоначальник Равул целую седмицу был неразлучно со святым Александром для научения в истинах веры и для наставления на истинный путь спасения, а затем просил просветить его и Святым Крещением, так как приближался пресветлый день Святой Пасхи. Но ненавистник человеческого спасения, диавол, захотел воспрепятствовать исполнению этого святого дела и вложил Равулу мысль, чтобы не в городе принять Святое Крещение, а в церкви, которая находилась за городом. Пошли туда в сопровождении многих из граждан с женами их и детьми. Когда же пришли к сей церкви, то увидали здесь страшно беснующуюся девицу. Испугался Равул и сказал:

– Не хочу быть христианином. Эту девицу наказывают боги за то, что она приняла христианскую веру. Боюсь, чтобы и со мной подобного не случилось.

Сказав это, отошел от церкви и хотел возвратиться назад. Святой же удержал его и сказал:

– Зачем поддаешься диавольскому искушению? Эта девица наказывается за свои грехи, по попущению Божию. Она обещалась пред Богом сохранять чистоту девства, но не соблюла своего обещания, и за это страдает от бесов, будучи предана сатане, чтобы душа ее спаслась. А что это истинно, пойди сам к девице и спроси ее.

Равул подошел к беснующейся и от нее самой услышал громогласное признание в грехах, за которые Бог попустил войти в нее сатане и мучить ее. После сего Равул оставил всякое сомнение и просил у святого крещения себе. Когда он крестился и вышел из святой купели, то белая одежда, которая, по обыкновению христианскому, приготовлена была для него к крещению, оказалась вся, сверху донизу, с изображенными на ней красными в кругах, как бы киноварью написанными, крестами. Все удивились такому чуду, а пришедшие сюда за Равулом мужи и жены просили и себе Святого Крещения. Святой же Александр, желая увериться, что воистину они веруют во Христа, сказал им:

– Следует вам доказать вашу веру. Пойдем в город и, если кто из вас имеет в своем доме идолов, пусть вынесет их на середину града и разобьет их на части своими руками, а потом уже сподобится Святого Крещения.

Все согласились исполнить это и, придя в город, вынесли из своих домов великое множество идолов и разбили их на середине города, после чего и просвещен был весь город Святым Крещением. Преподобный оставался на некоторое время в городе и утверждал новокрещенных в святой вере. Когда же увидел, что они утвердились в благочестии и благодарят за это Бога, то сказал Равулу:

– Доселе вы были питаемы млеком, а теперь следует вам питать себя и твердою пищею. Если кто из вас хочет совершенным быть в жизни христианской, пусть послушает Христовых словес. Он говорит: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе сокровище неоскудевающее на небесах» (Лк. 12:33), «ищите Царствия Божия, и это все приложится вам» (Лк. 12:31).

Равул, услышав это, сказал:

– Я не могу быть таким совершенным христианином. Если я все продам и раздам, то кто будет пропитывать многих моих домашних, и как без заботы можно приобрести то, что нужно для жизни? Если ты хочешь уверить меня в этом, покажи мне на деле, чтобы хоть один день мог пропитать меня и всех моих домашних без нашей об этом заботы. Не знаю, как ты сможешь это сделать, когда ты сам нищий и когда у тебя и для своего пропитания ничего нет и на один день. Если же ты в городе сделать этого не сможешь, то что будешь делать в пустыне, когда мы все оставим и пойдем за тобой?

Святой же, имея твердое упование на Бога, решительно сказал:

– Возьми домашних своих и, если хочешь, друзей своих, которых знаешь, и веди их на целый день в какую угодно далекую от людей пустыню; буду и я с вами; хлеба чтобы не было ни у кого из вас, даже самого малого куска, и никакой другой пищи. Если Бог не насытит вас, как прежде израильтян в пустыне, тогда и не будете верить моим словам.

Равул согласился. Когда настало утро, он взял с собою домашних и друзей и пошел в одну непроходимую пустыню вместе с преподобным Александром, желая видеть на деле исполнение его слов. Шли целый день, и уже настал одиннадцатый час, когда они остановились на месте между двух гор, к которым не было ни откуда никакого следа. И начал святой Александр, по обыкновению своему, совершать вечернее пение, а Равул и его спутники, будучи уже изнуряемы голодом, думали, что они будут есть. Когда же окончил святой молитву, то увидели они какого-то идущего к ним простого селянина, который вел за собою скот, тяжело навьюченный большими мешками, висевшими по обеим сторонам, в которых были чистые и теплые хлебы и плоды садовые и огородные. И сказал преподобный Равулу:

– Получите эту пищу, и не будьте неверны, но верны.

С радостью приняли они привезенное, и Равул, удивляясь со своими друзьями, сказал:

– Откуда в этой пустыне появился человек с такой пищей? Мы, шедши целый день, едва могли прийти сюда, сему же следовало только в полночь выйти из дому, чтобы в этот час прийти на это место. Если же он и полночь вышел, то почему эти хлебы и теперь теплы, как будто сейчас вынуты из печи?

Так удивляясь, спросили они пришедшего к ним:

– Откуда и кто послал тебя сюда?

– Меня послал к вам мой Господин, чтобы вы не были голодны, – ответил им пришедший.

Когда же они хотели еще что-то сказать этому человеку, то он тотчас сделался невидим и со всеми пришедшими с ним животными, потому что это был Ангел Божий в образе простого человека. Ужас объял всех, и тогда все поверили словам преподобного, а еще более словесам Христовым, чтобы ни о чем не заботиться работающим Господу, но во всем полагаться на Промысл Божий. Затем, поблагодарив Бога, ели и ночевали тут, а на другой день возвратились в город. После этого чуда можно было понять, чем преподобный Александр питался семь лет во время пребывания своего в пустыне, не имея никакого попечения о житейском. Этим чудом градоначальник Равул сильно укрепился, и без всякого уже колебания возжелал упражняться в богомыслии. Он прежде всего отказался от своей должности, а потом начал продавать свое имение и, по согласию с женой и дочерьми (а сына у него не было), раздавать нищим, оставив только им часть на пропитание. Жена его с дочерьми устроила монастырь и, послуживши в нем Богу всем сердцем, угодила Ему, а Равул, все свое раздав и отпустив на свободу своих рабов, ушел в пустыню, из которой через несколько лет изведен был и поставлен епископом городу Эдессе[54]54
  Город на севере Месопотамии, на реке Евфрате.


[Закрыть]. Довольно лет прожил он в святительском сане и, как свет, просвещал свою паству. Но мы возвратимся к повествованию о преподобном Александре.

Преподобный Александр, видя тот город, который он просветил святою верою, процветающим, по благодати Господней, и преуспевающим, веселился в душе своей, но сердце влекло его опять в пустыню. Граждане желали иметь его у себя епископом и умоляли его об этом. Когда же он не согласился и хотел тайно уйти от них, то они и днем и ночью стерегли у городских ворот, чтобы не упустить своего отца и учителя. Но преподобный, как некогда святой апостол Павел, некоторыми из учеников своих был спущен через стену в корзине (ср. 2 Кор. 11:32) и удалился в пустыню для любезного ему безмолвия. Шел он два дня по пустыне, и на пути оказалось жилище разбойников. Разбойники взяли его и привели к своему начальнику. Преподобный же своими боговдохновенными словами не только укротил свирепого и зверонравного вождя разбойнической шайки, но и довел до умиления жестокое сердце его, так что тот уверовал во Христа и через несколько дней просвещен был Святым Крещением. Совершив над ним крещение, преподобный спросил его:

– Чего просил ты у Бога мысленно пред крещением?

– Просил я, – ответил ему крещеный, – чтобы Господь, по очищении грехов моих в купели крещения, скорее взял от меня душу мою.

– Исполнится то, о чем просил ты, – сказал ему святой.

В восьмой день, когда новокрещенный, после очищения своего в святой купели, омыл грехи еще многими слезами истинного покаяния, он преставился ко Господу. Видев это, и прочие разбойники присоединились к святой вере и, приняв крещение, начали вести свою жизнь с сокрушенным покаянием, а спустя немного времени и самое жилище разбойников обращено было в монастырь, в котором подвизались разбойники, отрекшись от мира, став ревностными иноками. Преподобный несколько времени жил с ними и, учредив иноческие уставы и поставив для них опытного начальника, удалился в глубочайшую пустыню, радуясь о спасении человеческих душ. Два дня шел он и достиг Евфрата. Переправившись через реку, он нашел дерево с весьма обширным внутри дуплом, и эту пустоту в дереве избрал местом для своего пребывания. В дневное время ходил он по горам и по пустынным дебрям, а на ночь приходил к месту своего обиталища. Чем он питался, не нужно спрашивать, когда в пустыне Равулу с его спутниками, как сказано, испросил хлеб у Бога. Обитал он на этом месте долгое время. По Божию внушению, начали приходить к нему братия и селиться при нем, желая подражать равноангельскому житию его. Пребывание здесь преподобного продолжалось двадцать лет. В это время на месте при Евфрате устроилась великая киновия, в которую собралось множество братий. До четырехсот человек было здесь братий из разных стран – из Греции, из Рима, из Сирии и из Египта. Бог собрал такое стадо и вручил его доброму пастырю, преподобному Александру. Но что удивительнее, такое множество братии, при малом попечении о пище и одежде, имело каждый день полное во всем довольство. И они ничего не оставляли на другой день, а раздавали все приходящим к ним нищим и странным. Промысл Божий посылал на всякий день пищу рабам Своим. В это киновии, в первой, учрежден был новый, нигде прежде не бывший, чин неусыпающих. Преподобный Александр сначала установил, чтобы братия ходили в церковь на славословие Божие по семи раз в сутки, по слову пророка, который говорил: «Седмикратно в день прославляю Тебя за суды правды Твоей» (Пс. 118:164). Потом, обратив внимание на другие слова того же пророка: «Блажен муж, который…о законе Его размышляет он день и ночь!» (Пс. 1:1–2), преподобный размышлял, возможно ли на самом деле исполнить человеку пророческое слово, чтобы и днем и ночью неусыпно поучаться в законе Божия славословия. Если бы, говорил он себе, это не было возможно, то Святой Дух не изрек бы сего пророческими устами. И пожелал он учредить в своей киновии такой чин, чтобы в церкви, и днем, и ночью, было непрестанное и неусыпное псалмопение. Если, говорил он, невозможно это по немощи плоти в келии одному человеку, то возможно совершать это в церкви многим, сменяясь по часам. Так он размышлял с собою, но не решался начать такое дело без извещения от Бога. И вспомнив слово Христово: «Просите и дано будет вам; стучите и отворят вам» (Мф. 7:7), начал усердно молить Господа, да явит ему Свое откровение, угодно ли Ему его намерение и будет ли Ему приятен такой чин, чтобы, как всегда ангелы на небесах, так и люди на земле, пребывающие в его киновии в иноческом ангельском чине, в Церкви, которая есть земное небо, днем и ночью псалмопением прославляли бы Бога. О сем преподобный три года, во все ночи, молился, удручая себя многократным лощением.