Текст книги "Избранные проповеди в дни Великого поста (сборник)"

Что значит пробудиться от сна греховного

Притча о блудном сыне, которую вы ныне слышали в Евангелии, есть, может быть, живая история не одного из нас, здесь присутствующих. Припомните прошедший пост! Как остепенились мы, как говеть начали, как каялись, получили разрешение и приобщились Святых Христовых Тайн. Ради нашего покаяния и обещания жить исправно Отец Небесный отдал нам присужденную Его благостию часть благодатного достояния нашего. Хорошо было нам в тихом и светлом доме Отца! Но вот настала весна, и начались развлечения и увеселения. Внимание рассеялось, и ревность духа гасла и гасла. Затем следовало падение, сначала, может быть, внезапное; за ним второе, третье и так далее. Душа ожестела; понятия омрачились; чувства и желания огрубели. И к настоящему времени мало ли таких, кои совсем походят на блудного сына, оскудевшего и гибнущего от голода?

Но если подражали мы блудному сыну в падении, поревнуем подражать ему и в восстании. Расточили мы, подобно ему, свое благодатное достояние; поспешим теперь, подобно ему же, снова возвратиться в объятия Отца Небесного, всегда простертые к принятию нас. На то назначен подходящий пост. Притча же о блудном читается ныне затем, чтоб заблаговременно напомнить нам дело поста и предрасположить к построению в уме нашем всего пути восхождения к Господу, от Которого удалились.

Будем же учиться сему у блудного сына. Чем началось обратное шествие блудного к отцу? Тем, что он в себя пришел. Это и для всех – первый шаг в движении от греха к Богу; можно сказать, еще и не шаг, а только начало шествия, точка отправления. Грех погружает душу в сон самозабвения, нечувствия и беспечности. И глубоко спит грешник! Но как спящего надо разбудить, чтоб он встал и пошел, так и грешнику надо быть возбуждену от усыпления греховного, чтоб, пробудившись, увидел он опасность своего положения и взошел до решимости встать и идти ко Господу. Для сей-то цели возбудительные гласы, слышатся отвсюду, окрест нас. И совесть, и слово Божие, и слово отеческое, и чин Святой Церкви, и чин создания Божия, и обстоятельства счастливые, и обстоятельства несчастные – все будит, все говорит грешнику усыпленному: «Восстани, спяй! Восстани, и освятит тя Христос». Что будет говорить нам пост, что великопостное пение и чтение, что самый благовест тогдашний, как не то же слово: «Восстани, спяй, и воскресни от мертвых».

Возбуждает, собственно, Дух Божий, проникая до духа человеческого. Но нам надобно и самим себя тревожить и понуждать, ибо без нас и Дух Божий ничего не произведет в нас. Молись и проси Господа о возбуждении, но и сам не сиди, опустя голову и сложа руки; сам раздражай в себе дух заботы о спасении своем и о славе Божией. Действуй противоположно тому, что сделал с тобою грех. Как туман густой, оседши, скрывает от взоров наших все предметы, так грех кров за покровом налагает на очи ума нашего и скрывает от него все предметы, которые непрестанно видеть он должен и в видении их ходить.

Дух наш создан для Бога и Божественного порядка вещей, в созерцании коего должен пребывать и в нем, как в атмосфере какой, ходить и действовать.

«Бог, в Троице поклоняемый, мир сотворивший и о нем промышляющий, спасает нас в Господе Иисусе Христе, благодатию Святаго Духа, во Святой Своей Церкви, веры ради и жизни по вере, очищая нас в сей жизни; чтоб за малый здешний труд в другой жизни вечным покоем успокоить нас».

Вот Божественный порядок! В сем-то Божественном порядке неисходно должен пребывать вниманием дух наш, чтоб жить и действовать сообразно с ним. Но грех, пришедши, все то исторгает из внимания и увлекает его в порядок вещей, совершенно противоположный, в котором Бог забыт, забыто благодатное Домостроительство, забыты смерть, будущая жизнь и праведное воздаяние. Видятся только предлежащие блага и жизнь чувственная, не чающая конца себе. Вот в этот-то туман нисходит луч благодати Божией, чтоб возбудить грешника, стряхнуть ослепление с очей его и, как бы за руку взявши, извлечь на свет сознания порядка Божия. Но ты, ведущий сей порядок, возьмись и сам тут же действовать. Собери внимание свое и проходи сей порядок – весь, от начала до конца. Помяни, как Бог, все словом сотворив, тебя отличил от всех тварей и образом Своим почтил, как ты пал и Бога прогневал и как наказан изгнанием из рая; как Бог, сжалясь над тобою, обещал послать Спасителя; как пришел Господь и Спаситель и спас тебя крестною смертию Своею, как благодать Святаго Духа даровал и прочее; как все сие ты попрал беспечно-беззаконною жизнию; как со дня на день ожидает тебя смерть, и по смерти суд и воздаяние по делам твоим злым. Пройди весь сей порядок умом твоим или не однажды пройди, а только и делай, что проходи, сколько сил и времени достанет. Когда будешь так делать с усердием, может быть, засеменится в сердце твоем опасение за себя, а там и забота о спасении своем. Это же чувство, родившись, приведет в напряжение ослабшие от нерадения духовные силы твои и родит не помышления только, но и желание перестать наконец валяться во грехе и обратиться ко Господу.

Вот это и есть прийти в себя, или пробудиться от сна греховного: войти вниманием, сознанием и чувством в Божественный порядок и чрез то восчувствовать опасность своего пребывания во грехе, возыметь заботу выйти из него.

Юноша развратившийся что говорил, пришедши в себя? Колико наемник отца моего иждивают хлебы, аз же гладом гиблю! (Лк. 15, 17). Это то же, что: «Как хорошо у отца моего и как худо мне; отбежавшему от отца! Как светел, утешителен и блажен Божественный порядок и жизнь в нем, мне определенная; и как худо мне, живущему во грехе, самовольно исшедшему из того порядка и отчуждавшемуся от него! Какая же нужда мне самому на себя наветовать и Себя губить? Восстав, иду! Брошу грех и начну жить по Богу!»

«Восстав, иду» – это второй шаг в шествии от греха к Богу! В первом грешник приходит только к помышлению и желанию оставить грех, а здесь самым делом решается оставить его. Там только пробудился он от греховного сна, а здесь встает и хочет идти. Кого пробудили, тот может опять заснуть, не встававши. Иного разбудят, а он тотчас опять заснет; опять разбудят, а он опять заснет. Иной пробудится и знает, что надобно встать, но так лежит – не спит и не встает. Все это в разных видах повторяется и в духовной жизни. Пробудится грешник и опять предается сну беспечности, опять пробудится и опять засыпает. Иной чувствует и понуждение оставить грех, но все еще остается в грехе, как бы смелости не имея оторваться от него. Вот почему и после того, как увидена и восчувствована необходимость исправиться и переменить жизнь, не должно думать, что уже все сделано. Нет! Надобно еще возбудить в себе напряженную решимость тотчас же расстаться с грехом и всем порядком греховной жизни и начать жить по всем сознанным условиям богоугодной жизни. И это есть главное дело в обращении к Богу или это-то и есть само обращение. Тут совершается перелом воли, после которого она уже не хочет греха, гнушается им, отвращается от него; и, напротив, напрягается любить и делать одно добро, Богу угодное.

Как совершается сей перелом, трудно определить. Он происходит во святилище духа нашего, сокровенно и потаенно, как сокровенны все зародыши жизни. И тут, как и в первом шаге, все совершает благодать, но опять не без нас. Как и что творит благодать? Ее премудрые устроения кто исследит? А что нам надобно делать, то определим в коротких словах.

Пришла мысль о спасении; восчувствовал ты опасность пребывания во грехе, возымел намерение исправиться – смотри не пропусти сих движений души твоей без внимания! Это есть дар благодати – не презри и не отвергни его. Что внушается тебе сделать, не отлагай того до завтра. Сейчас же войди в себя и начни заботливо рассчитывать и соображать все, что надлежит тебе посему сделать с собою и для себя. Затем начни ходить в том чине, в котором внедряется и возгревается победительное благо; храни пост, ходи в церковь, твори милостыню, прекрати на время житейские дела и заботы, уединись, читай, если можешь, и размышляй, а главное, молись, – молись умом твоим и сердцем и припадай ко Господу, болезненно взывая о помощи одолеть себя. Если будешь делать сие со всею искренностию, добросовестностию и терпением, призрит наконец Господь на искание твое, осенит тебя благодатию Своею, умягчит сердце твое и подаст силы переломить упорство воли твоей. Есть много уз, кои не дают душе восстать и идти ко Господу. Кроме порочных страстей и склонностей, порядок внешней, сложившейся под влиянием греха жизни, привычки, взаимные отношения, страх за жизнь и благосостояние составляют крепкостенную темницу, в которой томится грешная душа! Но все это растаивает от огня благодати Божией. В минуту сию человек все приносит в жертву Богу и на все готов – до положения живота, только бы Бог простил и принял его к Себе, хотя бы последним из всех, работающих в Дому Его. Что говорил блудный, то говорит и всякий, с решимостию обращающийся к Богу: Восстав, иду – и реку Отцу моему: «Отче! Согреших на Небо и пред Тобою, и, уже несмь достоин нарещися сын Твой, сотвори мя, яко единого от наемник Твоих!»

Момент решимости есть главный момент обращения. Что после того следует, уже есть исполнение того, что во время его полагает сделать человек. Если б не дошел до сей решимости юноша, не пошел бы к отцу, а не пошедши, горевал бы только о своей скудости и голодании – и, пожалуй, помирись с своим горьким положением, навсегда остался бы в нем. Но вот помог ему Господь: встал он и пошел к отцу, сказал ему, что задумал сказать, и был милостиво встречен, прощен, одет, обут, насыщен; принят опять в сыновство. И была радость великая во всем доме!

Таков конец решимости блудного возвратиться к отцу. В обращении грешника все, означаемое сим, исполняется тогда, когда он, решившись исправиться, исповедует грехи свои и, получив разрешение от духовного отца и прощение от Господа, причащается Святых, Пречистых и Животворящих Христовых Тайн, во оставление грехов и в Жизнь Вечную. И это есть следствие решимости грешника идти ко Господу, но не есть придаток к делу обращения, а есть необходимое его завершение, есть запечатление того, что образовалось в сердце в минуты решимости. Напоминаю о сем ради того, не подумал бы кто ограничиться одним внутренним обращением Богу, устраняясь от Божественных Таинств. Обращение такое будет ненадежно и не поведет ни к чему доброму. Если кузнец, сделав нож, как следует не закалит его, нож этот остается мягким и ни к чему не гожим. Точно так и человек, решившийся оставить грех и начать работать Господу, если не примет Исповеди и Святого Причастия, не имеет силы и мужества ни на какое добро: бывает вял, пропускает случаи к добру и всегда почти уступает препятствиям. А это значит то же почти, что оставаться в том же положении, как прежде, или остановиться на полдороге. Кто решился, тот встал. Но как, вставши, одеваются и приготовляют себя к делам своим, так решившемуся надобно облечься и вооружиться благодатию Исповеди и Святого Причастия, чтоб с силою, в должном вооружении, выйти на дела богоугождения и спасения. Когда проходит ночь и настанет день, исходит человек на дело свое и на делание свое до вечера (Пс. 103, 23), так, когда проходит ночь греха и воссиявает в душе день благодати о Христе Иисусе, облагодатствованный исходит на дело свое и работает до вечера жизни своей, Господу поспешествующу и благие начинания его утверждающу Своим благоволением и благословением.

Таков, братие, путь обращения от греха к Богу и богоугождению! Восстани же, кто есть спяй, и воскресни от мертвых, и освятит тя Христос! Если затрудняешься теперь, заготовься, по крайней мере, к посту, когда Апостол обратит к тебе слово: Се, ныне время благоприятно! Се, ныне день спасения! (2 Кор. 6, 2). Аминь.

16 февраля 1864 года

О покушениях и уловках врага, ищущего поглотить всякого ревнителя добра и чистоты

Обратив внимание на начало истории блудного, с изумлением видишь, какою малостию началось ниспадение юного, неопытного сына и в какой ров пагубы низвело. Первое желание обставлено такою благовидностью, что ничего худого и пагубного, кажется, от него и ожидать было нельзя. И отец будто не видел беды; верно, и сын не предполагал кончить так, как кончилось. Хорошо, что наконец благодать Божия взыскала погибшего. А то, пробедствовав здесь в горькой доле, и на тот свет перешел бы он не на радость, а на понесение праведного воздаяния за жизнь, худо проведенную и не исправленную покаянием.

Вот так-то совершается и всякое грехопадение и всякого человека ниспадение из доброго состояния в состояние худое, смятенное, страстное. Начинается всегда с малости, и малости благовидной; враг знает, что грех в настоящем своем виде отвратителен, потому прямо и не влечет в него, а начинает издали, всегда почти прикрывая первые свои приражения (нападения) видом добра. Потом уже, мало-помалу, всевает нечистоту помышлений и жар желаний, колебля крепость противящейся ему воли и расслабляя опоры ее, пока не образует скрытного в сердце склонения на грех, после которого уже только случай – и грех делом готов. А там грех за грехом и – повторение горькой участи блудного в падении!

Сие содержа в мысли, конечно, каждый из нас сам собою наложит на себя обязанность строго исполнять заповедь Апостола: трезвитеся и бодрствуйте! (1 Пет. 5, 8). Смотрите в себя и окрест себя и замечайте обходы и покушения врага, ищущего поглотить всякого ревнителя добра и чистоты. Первая уловка врага есть возмущение помыслов. Обычно он вначале всевает один только помысл, так, однако ж, чтоб он коснулся сердца и засел в нем. Как только успеет он в этом, тотчас около сего ничтожного, будто и не всегда худого, помысла собирает целый облак побочных помыслов и затуманивает, таким образом, чистую дотоле и светлую атмосферу души. Этим приготовляет себе враг место и пространство для действия и скоро начинает действовать в сем тумане, уязвляя душу страстными приражениями, которые рану за раною оставляют в душе. Эти раночки потом со всех сторон облегают душу и сливаются наконец в один болезненный струп страстного греховного настроения. Тут то же бывает, как если б кто во тьме тонким острием иглы получал уязвления на теле, одно, другое, третье и так далее по всему телу. Каждое уязвление причиняет боль и оставляет язву, из которой образуется нагноение и струп, а там, струп за струпом, и все тело станет как одна язва и один струп. Так замечайте: в добром состоянии мысли не мятутся, и тут врагу действовать нельзя, затем первое у него дело – возмутить помыслы. Возмущает же он их посредством одного, которого избирает коноводом, судя по характеру и занятиям человека. Как только успеет он засадить такой помысл в сердце, тотчас поднимается буря помышлений; внутренний мир и тишина исчезают. Тут-то подседает враг к сердцу и начинает понемногу возбуждать в нем страстные движения. Это уже второй шаг! Вот и смотри! Заметишь это – остановись, не иди дальше, ибо что дальше – уже очень худо. Смятение помышлений, может быть, и не успеешь заметить, потому что мы бываем поневоле многим заняты; но движение страсти – как не заметить, особенно когда еще цело намерение не поддаваться ей. Если и это для кого затруднительно, укажу более осязательный признак. Замечай: коль скоро, вследствие увлечения одним помыслом, а потом смятения многими, произойдет охлаждение сердца, знай, что в сердце пошли уже уязвления и струпы, хотя они не совсем еще заметны. Охлаждение сердца к богоугождению есть большая половина пути к падению, а иные говорят, что оно есть верное падение.

После сего сами видите, в чем с нашей стороны дело: не допускай первого увлекательного помысла до сердца и не сочетавайся с ним. Отвергнешь первый помысл – разоришь все козни врага и пресечешь ему всякую возможность действовать на тебя и искушать тебя. Отсюда вот какой закон спасения: пришел искусительный помысл – прогони его; опять пришел – опять прогони; пришел другой и третий – и эти гони. Так всякий искусительный помысл гони и отвергай с гневом и досадою на него. И будешь совершенно свободен от падений. Враг все будет искушать, будет злиться на тебя, но, если не перестанешь так действовать, ничего он не сделает тебе. Напротив, если поддаешься первому влечению его, уж он сумеет свернуть тебе голову. Праматерь наша, если б сразу отогнала змия-искусителя, не пала бы. А то – завела с ним речь… дальше и дальше… запуталась в сети врага и пала. Таково же и всякое падение!

Рассказывают об одном великом подвижнике из древних. Жил он в пустыне, один, и до такого дошел совершенства, что Ангел в пищу ему приносил каждый вечер по одному белому хлебу. Враг всеял ему помысл, будто он так уже совершенен, что ему нечего бояться падений и потому слишком строго смотреть за собою. Не поостерегся старец и позволил своему сердцу сочетаться с сим помыслом. Но как только сочетался, начали волноваться его помыслы, начали лезть в голову разные воспоминания лиц, вещей и дел людских; на первый день не так много, потому что он еще отгонял их, – достаточно, однако ж, для того, чтоб омрачить душу его. Отчего, став вечером на молитву, он совершил ее уже не с таким миром и не с таким устремлением сердца к Богу, как прежде. Хоть за это хлеб на трапезе своей нашел он уже не белый, а черный и черствый и был поражен тем, вкусил, однако ж, не доискиваясь причины, и в обычное время лег спать. Тут-то враг налег на него всею тяжестью своего мрака. Шум от мыслей в голове был, как шум от колес мельничных; и движения в теле были, какие и не помнит он, когда случались. И вставал, и ходил, и сидел – ничего не помогало. Так промаялся целую ночь. На другой день душа как разбитая; молитвенное правило совершено неохотно и без усердия; к богомыслию не было расположения; Небо и Небесное закрылись в сознании; мирские же помыслы неотвязно теснились в голове и вызывали разные движения и сочувствия сердца. Старец сам не понимал, что с ним делалось, и оставался все в том же положении до вечера. Зато вечером нашел он на столе уже не хлеб, а иссохшие куски черного хлеба. Ужаснулся, воздохнул, но таким же смущенным лег в постель. Ночь сия была еще мрачнее первой; и день потом – еще смятеннее и расстроеннее. Правило молитвенное совершалось кое-как, без всякого внимания; мысли были заняты совсем не тем, что читал язык. На трапезе нашел он уже только крохи, перемешанные с сором и пылью. Затем ночь – еще ужаснее и смятеннее первых. Кончилось тем, что старец оставил пустыню и устремился в мир.

Видите, какою малостью началось и до чего дошло! Господь не допустил сего старца до конечного падения и устроил ему вразумление, раскаяние и возвращение на прежнее место, как и возвращение блудного сына к отцу. Но этим себя никто из падающих не обнадеживай, а на одно смотри, как зачинались их падения, и сие зачало предотвратить попекись. Их, как и многих других, возвратил Господь опять на добрый путь; а тебя, может быть, предаст в руки падения твоего, не по гневу, а по невозможности пособить тебе, потому что крепко разобьешься. А это ведь – увы и горе, каких не дай Господи испытать никому.

Все сие я веду к тому, чтоб внушить вам, что с греховными помыслами, могущими привести ко греху, как бы ни были они на первый раз незначительны, лучше не иметь никакого соглашения, а сразу отражать их и прогонять; и если уже мало-мало успели они опутать, поспешить разорвать союз с ними без жаления. Уж куда нам пускаться в это море. Праматерь чистая была, а враг тотчас сбил ее с пути; и старец какой был совершенный, а враг в три дня совсем разбил его. Отчего это? Оттого, что не поостереглись на первом шагу. Прогони они врага в первом его приражении, ничего бы не было из того, что они испытали. Так всегда было и будет. Так и между нами бывает. Не увлекайся благовидностями и не слушай врага. Заповеди знаешь? Их и держись и ими измеряй шаги свои; все же другое прочь гони, и безопасен будешь от падений. Кто призирает «на заповеди», не постыдится (см.: Пс. 118, 6). И «юнейший» исправляет путь свой, когда хранит их (см.: Пс. 118, 9). Кто в сердце своем скроет «словеса» заповедей, тот не согрешит (см.: Пс. 118, 11). Пусть «князи» тьмы замышляют ему пагубу, он не боится, ибо погрузился во «свидения» (заповеди) и оправдания Божий (см.: Пс. 118, 23–24). Кто заповеди взыщет, тот ходит «в широте»: не запутаешь его (см.: Пс. 118, 45). Пусть искушения приражаются, но он вспомнит о свидениях и возвратит «ноги свои» на пути правые (Пс. 118, 59). Он готов встретить их и не смущается, ибо навык «хранить» заповеди (Пс. 118, 60). Узы грешных помышлений легко разрывает он, потому что никогда «не забывает Закона» Божия (Пс. 118, 61). Нападки гордых врагов умножаются, он же «всем сердцем» лежит только к заповедям Божиим (Пс. 118, 69). Иногда и «сердце его усыряется как млеко», но он отрезвляет его поучением в Законе Господни (Пс. 118, 70). Враги поджидают, как бы «погубить его», а он «заповедию» умудряется перехитрить их (Пс. 118, 95 и 98). Пусть много «стужающих» ему, но как он «неправду возненавидел, закон же возлюбил», то «мир мног» осеняет его и нет «соблазна» ему (Пс. 118, 157, 163, 165).

Так в начале предложил я вам слово Апостола: «Трезвитеся и бодрствуйте!». Теперь же, в конце, если кто спросит: «Как же быть, когда смущает враг?» – прибавлю: «Светильник ногам и свет стезям» вашим да будет «Закон Божий» (Пс. 118, 105), и никакие смущения не повредят вам. Аминь.

31 января 1865 года