Текст книги "Быстрый мир: медленный человек"

ЧЕЛОВЕК ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ

В тот день они увидели мамонта. Огромное животное с длинной шерстью медленно шло по берегу. Невероятность картины подкреплялась тем, что шел он абсолютно беззвучно. Или просто от землянки не было слышно шагов?

– Ты тоже это видишь?

– Мефодий, это мамонт. Здесь недалеко их целое стадо живёт, – Дмитрий Сергеевич затянулся сигаретой, – ты, что ли, их не встречал?

– Они же вымерли!

– Мефодий, они не вымерли сами. В нашем мире их уничтожил человек. Здесь я когда-то помог им освоить сельское хозяйство, и история пошла несколько иначе. На них охотятся, конечно, но, в целом, их популяция не сильно от этого страдает.

Весна пришла в Береговую Пустошь. Пару дней назад Мефодий со Стариком конструировали систему гидроизоляции для погреба:

– Я его осенью строил, потом морозы вдарили. Как раз на весну это отложил.

Пели птицы, лёд на Ладоге вскрылся, шумели ручьи, пригревало солнце.

Раны Мефодия зажили, но отправляться до островов, где жили люди запада по снегу было не лучшим решением. Гораздо практичнее – переждать холода в землянке, попивая чаек и играя в нарды под музыку прошлого века.

– Скажи, – как-то спросил Дмитрий Сергеевич, – а почему ты только сейчас решил идти к Вечным. Ты четыре с половиной года бродил по этим землям и ни разу не попытался вытащить своих друзей.

– Я разумный человек. Одному внаглую идти сначала на роботов, потом воевать с дронами и прорываться во дворец очень похоже на изощренное самоубийство со спецэффектами. Встретив тебя, я предположил, что наверняка ты, как человек, строивший периметр, знаешь, какие лазейки в нем есть. Я оказался прав.

Они много говорили, вечерами сидя у камина. Мефодий сыпал байками про войну и секретные миссии, а Дмитрий Сергеевич делился историями об устройстве своего изменившего мир детища и забавными случаями из жизни дочки:

– Рите было лет пять или шесть. Она залезла в шкаф, а дверца защелкнулась. Мы с женой искали ее, а она молча сидела в углу под старыми пальто, а потом и вовсе уснула. Я нашел ее там, спросил, слышала ли она, что мы ее звали. Рита ответила, что слышала, но не отвечала, поскольку боялась, что мы будем ругаться. А потом добавила, что в шкафу не так уж и плохо, и если туда поставить горшок, то можно жить целую вечность.

– Ага, она почти права. Я как-то жил в съемной квартире-студии. Очень похоже на шкаф.

– В своих домах я никогда не проектировал студий. Мне кажется, что студии нужны художникам, которые настолько увлечены работой и настолько бедны, что едят прямо рядом с мольбертом.

– Вот и я о том же. Но многие считают, что лучше жить в огромной кухне, но своей. Кто вообще придумал, что в кухне можно заниматься чем-то, кроме готовки. Никогда не любил кухонных посиделок. Окурки в стеклянной банке, залитый чем-то стол, какой-нибудь крикун с гитарой и капающий кран.

– Как ты живописно парой предложений описал целую картину. Писать не пробовал?

– Хотел когда-то, но все, что я могу описать, боюсь, что под грифом «совершенно секретно» до сих пор.

В тот день, когда по берегу прошел мамонт, Мефодий собрал рюкзак, почистил автомат, рассовал по карманам военной куртки магазины и остриг волосы. Машинкой пройтись помог Дмитрий Сергеевич, а потом уже сам сбрил бороду и усы.

– Ты почти не изменился с тех времён.

– Ты о чем?

– Да, вот, – Дмитрий Сергеевич положил перед собой на стол старую газету, – я одну оставил восточному главе, а еще экземплярчик припрятал для себя.

– Слушай, а почему всё-таки тут ни слова о Рите?

– Во-первых, она не публичная личность. Гибель Максима и Гали невозможно было скрыть, да и журналистов не особо интересовала какая-то случайная девочка. Во-вторых, подсуетились депутат Сергей Пантелеевич и Шеф. Да и мне самому не хотелось привлекать к себе внимание. Ну и, конечно, если бы поднялся шум из-за того, что какая-то девчонка смогла незамеченной попасть в гримерку, то могли начаться показательные проверки дворца, а этого не нужно было никому вообще. Через несколько дней мы запускали энергетический контур, а лишние экспертные глаза могли бы увидеть, что дворец не так прост, как кажется.

– Он, случайно, летать не умеет?

– Нет, до таких разработок мы ещё не дошли.

– Понятненько, – Мефодий попытался погладить несуществующую бороду, – Тьфу, ты, как непривычно.

– Знаешь, я бы рекомендовал тебе всё-таки взять лук или арбалет. С автоматом ты слишком уж выделяешься на фоне местного электората.

– Дойду до обжитых мест, прикопаю его. А так пока опасно. Волки, медведи, мамонты…

Мефодий думал о том, чтобы доехать до куда-нибудь на старенькой «Ниве», припрятанной в лесу Дмитрием Сергеевичем, но быстро отказался от этой идеи. Если с местными проблем бы особых не было, то беспилотники Вечных точно создали бы их, а что из всего этого бы вышло, сложно предугадать. Если предположить, что Вечные активно работают над торможением этого мира, может и до ковровых бомбардировок дойти.

Когда-то с Гошей Носковым они были на задании в одной из непризнанных азиатских республик. Необходимо было обесточить систему локаторов. Их заметили, когда они ехали по дороге. Неизвестно, как в их скромном синем «Форде» распознали угрозу, но так случилось. Что их засекли, они поняли, когда над автомобилем пролетел вертолет. Ни одного выстрела не прозвучало, а это значило, что у пилота не было цели их уничтожить. Это было плохо. Если с одним вертолетом ещё был шанс справиться, стреляя по нему с земли, то с возможной ордой боевых истребителей – вряд ли.

Вертолет, пролетев над ними, заложил крюк над джунглями и исчез из поля зрения. Пытаться уехать на машине не было никакого смысла – дорога вела прямо еще километров пятьдесят. По сторонам джунгли, до ближайшего селения час езды.

Выйдя из машины, Гоша и Мефодий затолкали ее в лес и, навалив каких-то веток и листьев, засели под корневищами огромного дерева.

Первые взрывы послышались через несколько минут. Откуда-то справа, потом слева, потом ещё одна вспышка где-то совсем близко. В этой ситуации осталось одно – сидеть и ждать, накроет тебя бомбой или нет. Гоша вцепился в автомат и что-то зашептал.

– Молишься?

– …он уважать себя заставил, и лучше выдумать не смог, его пример… – Гоша не услышал вопроса, – другим наука, но, боже мой, какая скука…

– Оригинально, – Мефодий даже позавидовал. Он, вот, в такой ситуации не мог вспомнить вообще ничего.

Летов когда-то спел о том, что не бывает атеистов в окопах под огнем. Интересно, что бы он сказал на все это.

Ухнуло где-то совсем рядом, а потом вдруг со всей неистовой силой ливанул дождь. Взрывы зазвучали интенсивнее, но дальше, справа упала выдернутая взрывной волной пальма, а вода стала заливать укрытие диверсантов.

– Да, сильная мантра, – смахнув с лица капли, усмехнулся Мефодий и выглянул из укрытия. Лес рядом выглядел побитым. Кое-где что-то дымилось. Пара стволов повалились на откинутую взрывом машину. Где-то вверху шумели самолёты, но, судя по всему, они удалялись.

Миссия была провалена, но они были живы. То ли Пушкин спас, то ли ещё что.

Выбирались из леса они трое суток. Чуть не погибли, нарвавшись на каких-то повстанцев, которые, услышав шум, выкосили здоровенный кусок джунглей из пулеметов. Спутниковой связи не было – все, что могло обеспечить связь, погибло вместе с машиной. Когда они добрались до города и кое-как дозвонились до жутко законспирированного полковника, полковник еле сдержался, чтобы не перейти на неуставной язык:

– Да вы, ж, ек-макарек, в рубашках родились. Вы, чего, еж-внедреж, бессмертные что ли? Мы, блин-вазелин, уже похоронили вас!

– Это все Онегин.

– Какой, в жилу, Онегин? Ты там с Носковым же, нет?

– Я-то с Носковым, но без молодого повесы мы бы не справились.

– Ты там кукухой поехал, что ли? Рапорт и к медикам, и никаких но! Ты и так буйный, а сейчас вообще сильно пугаешь!

Со Стариком Мефодий не стал долго прощаться. Все эти напутствия и махания платочками на перроне были не в его стиле. Его всегда бесило, когда кто-нибудь кого-нибудь провожал на вокзале, сажал в поезд, а потом стоял снаружи и что-то кричал сквозь закрытое окно, размахивая руками и строя скорбные мины. Или, того хуже, звоня по телефону человеку в вагон:

– Сема, не забудь бабе Ире варенье передать, и звони, как приедешь! Звони из Рязани, позвони из Тамбова, не забудь написать из Усть-Коломяжска и Волчехренска, слышишь?

Дмитрий Сергеевич по-отечески обнял Мефодия и тот, сухо сказав «До встречи» и закинув автомат на плечо, пошел в сторону леса.

Весна! Запах талой земли и щебетание птиц. Снег ещё кое-где лежит, но в этих грязных ошметках зимы никак уже не опознать следы величественного и неотвратимого Русского Мороза. Хотя, русский ли он в этих местах и в эту эпоху?

Под ногами то хлюпало, то шуршало сухим ломким звуком засохшей травы. Где-то справа журчал ручей, где-то за деревьями слева тянулось оттаявшее и успевшее высохнуть шоссе. Пока выходить на асфальт не стоило – кто знает, вдруг сверху его увидят. Увидят и задумаются, что мог забыть человек в камуфляже в этой покинутой людьми и простирающейся вне интересов каких-либо племен окраине.

Солнце прыгало в ветках, тревожа переливами редкие капли, зависшие на них. Кое-где распускались листья, летали бабочки. Кое-где разлагался умерший снег…