Текст книги "Земные пути"

Тонко скрипнула дверь, в залу скользнула женщина. Не та, что остановила его, и вообще непохожая ни на одну из женщин, прежде виданных Истом. На даме было чёрное глухое платье и белый головной платок. Ист уже знал, что так здесь одеваются монахини, отрёкшиеся от света, ушедшие и от людей, и от магов. В то же время ничто в женщине не подсказывало, что она удалилась от мира. И сразу было видно, что вошла не просто дама, а госпожа, привыкшая повелевать и принимать знаки преклонения. Даже супруга кёнига, высокорожденная принцесса, пленённая им во время набега на Монстрель, выглядела бы рядом с этой женщиной захудалой выскочкой.

– Простите меня, добрый юноша, – порывисто произнесла незнакомка, быстро подходя к Исту. – Но я знала, вы не откажете в помощи гибнущей женщине…

Мгновенный взгляд из-под повязанного по самые брови платка ожёг Иста. Две горячие ладони легли ему на грудь. Ист вздрогнул, старательно напоминая себе, что прекрасная монашка не видит всей двусмысленности ситуации и чувствует под ладонями не обнажённое тело, а скользкий наманский шёлк.

– Я вижу, вы благородный человек, дворянин…

– Я… – запнулся Ист. – Я всего лишь школяр, студент из Соломоник.

– Студент… – Она потупилась. – Скоро вы станете магистром, знаменитым чародеем… может быть, вы уже чародей. Конечно, вам нет дела до погибающей затворницы…

– Что вы… – Ист уже ничего не понимал. – Всё, что в моих силах…

– Спасибо… – шёпот едва коснулся ушей.

– Что я должен сделать для вас?

– Не сейчас. Время ещё не пришло. У нас есть полчаса, вы можете пока отдохнуть и, если захотите, выслушать мою историю. Хотите вина, или вы из тех людей, что не прикасаются ни к вину, ни к женщинам?

– Нет, почему… – Ист не знал, как себя вести. – Но всё же лучше воды, особенно если предстоит что-то серьёзное.

– Линта! – позвала дама. – Принеси нам вина, ты знаешь какого – старого хиосского. И кувшин воды из моего родника.

Безмолвная Линта принесла кувшин и маленькую запечатанную амфору с вином, поставила на стол два рубиновых бокала и исчезла, притворив дверь.

– Как вас зовут? – пристально вглядываясь в глаза, спросила дама.

– Ист, – честно ответил Ист и впервые почувствовал, как в сознании незнакомки мелькнула тень досады. Слишком легко и просто он открыл своё имя.

– Кто вы? – принимая правила игры, спросил Ист.

– Не спрашивайте, – последовал ответ. – Зовите меня просто Роксалана… Это настоящее имя, – добавила она после секундного молчания.

Гранатовое вино медленной струйкой стекало в рубин. Бисеринки пота выступали на ледяном хрустале кувшина. Глаза Роксаланы мерцали чёрным светом. Ист никак не мог избавиться от ощущения, что женщина видит его, как он есть на самом деле – обнажённым.

– Значит, вы из Соломоник? – спросила она, осветившись мимолётной улыбкой. – Я слышала о вашей достопримечательности. Монастырь девственных блудниц. Признаюсь, я не могу в это поверить. Они действительно девственницы все до одной?

– Не знаю, – ответил Ист. – Я не проверял.

Она вновь улыбнулась:

– А вы, мой скромник, умеете отвечать довольно-таки остро…

– Простите.

– Простите и вы мой интерес, но эти… служительницы из храма Нота и Зефира, они ненавидят меня, и мне, конечно, хотелось бы знать о них.

– Я ничем не могу помочь, – признался Ист. – Я ни разу не был на храмовых праздниках. Я вообще не житель Соломоник, я северянин, из Снегарда.

– Сне-егард… – протянула она. – О вас рассказывают легенды. Неукротимые повелители мечей, беспощадные и страшные в бою. Я думала, вы варвары в косматых шкурах, а вы вот какой. – Она вновь провела кончиками пальцев по его груди – и словно десяток крошечных молний разбежался по телу от этого прикосновения. Ист вздрогнул так, что этого нельзя было не заметить.

– Подожди, – невесомо произнесла Роксалана. – Я слышу, он уже идёт; он скоро будет здесь.

– Кто?

– Не знаю. Дракон. Они посылают дракона, чтобы мучить меня. Я не знаю, кто они, но, если можешь, – спаси меня. Он будет здесь через пять минут.

– Дракон? Но ведь их не бывает. Должно быть, это морок.

– Морок, от которого обваливаются стены? Морок, который убил моего брата? Хотя, конечно, он может убить и тебя. Уходи, оставь меня ему. Беги… Линта уже уходит, но она ещё здесь, она тебя проводит. Дракон не тронет тебя, когда ты покинешь мой дом.

– Я никуда не уйду, – покачал головой Ист. – Дракон там или нет, но, прежде чем он доберется до вас, ему придётся встретиться со мной.

– Спасибо… – Мгновенный поцелуй ожёг губы Иста. – Идём, я дам тебе оружие.

Ист хотел сказать, что как раз оружие ему и не нужно, но промолчал. В конце концов, он всегда успеет бросить мешающее железо.

Роксалана быстро поднялась, сделав знак следовать за ней. Ист спустился по крутой лестнице в подвал. Стены здесь были увешаны оружием. Груды доспехов были свалены в углах, копья поленницей сложены у стены, шестопёры подпирали их, чтобы копья не раскатились. Оружие было самых разных видов и фасонов: местное и привезённое из дальних краёв, древнее и относительно новое, парадное и простое, больше напоминающее инструмент ремесленника, заслуженное, побитое во многих боях и ни разу не побывавшее в деле. Должно быть, прежний хозяин дома понимал толк в убийствах и собирал эту коллекцию тщательно и любовно, но теперь, когда дом перешёл в руки женщины, ненужный металл был стащен сюда и как попало рассован по углам.

Роксалана беспомощно улыбнулась и сделала рукой приглашающий жест:

– Я не знаю, как с этим обращаться, но мне говорили, что здесь есть всё, что может понадобиться воину. Я помогу тебе облачиться в доспехи.

– Это как раз и не нужно, – отказался Ист, неодобрительно разглядывая холмы убийственной рухляди. – Если действительно сюда явится нечто вроде дракона, панцирь будет только мешать.

– Как знаешь, – согласилась Роксалана. – Тогда я просто буду молить пресветлую Амриту, чтобы она даровала тебе победу.

Среди ржавеющего хлама Ист выбрал кривой меч тёмного металла. Должно быть, он ковался очень давно, ещё в те времена, когда магия не была вытеснена умением даже в оружейных мастерских. Меч был тяжёл и дурно выкован, он не расслаивался на отдельные полосы металла только благодаря могучему желанию мастера изготовить нечто несокрушимое. Таким мечом удобно рубить камень и разваливать костяные пластины на теле фуэтов – неповоротливых огнедышащих монстров, которых во все времена принимали за истинных драконов. Только такой меч и сможет помочь в предстоящей битве.

– Я возьму его. – Ист крутанул мечом над головой. Взвыл разрубленный воздух.

– Ты настоящий герой. – В голосе красавицы послышалось восхищение. – Но будь осторожен. Это зачарованный меч. Он покорен только храбрецу, стоит сомнению хоть на миг проникнуть в твою душу, и ты не сможешь удержать его.

– Я из рода повелителей мечей! – без тени сомнения ответил Ист.

Снизу донёсся могучий удар, стены дома дрогнули, где-то зазвенело стекло.

– Это он! – Глаза красавицы округлились. – Он уже здесь!

– В подвале? – не поверил Ист. – Откуда дракон в подвале?

– Не знаю, но он пришёл за мной! Не пускай его сюда, ради всего святого!

Стена подземелья пошла трещинами, повалились грубо обтёсанные камни, и в проломе тяжело заворочалась громадная, покрытая свалявшейся шерстью туша.

– Уходи! – крикнул Ист девушке и шагнул навстречу тому, что рвалось сюда из-под земли, раскачивая и грозя обрушить дом. В следующий миг он узнал незваного гостя и едва не рассмеялся от облегчения и обиды. Какой же это дракон?! Сокрушая каменную кладку, в подземелье лез индрик-зверь, старший брат крота, несокрушимый, как скала, и мирный, словно вечер пятницы.

– Ты куда, дурачок? – закричал Ист зверю. – Тебе тут делать нечего, поворачивай назад! Обрушишь дом, а наверху – солнце. Сам же околеешь. Ну, иди, куда лезешь!

Однако зверь то ли не слышал Иста, то ли не мог понять. Он продолжал рушить стену, а потом из пролома вылетел гибкий волосатый хобот и, обвив Иста поперёк туловища, потащил в пролом. Такое могло быть, если на зверя наложено мощное заклятие, заставляющее его действовать против своей натуры. А ещё индрик начинает беситься, если кто-то становится между ним и его самкой.

Исту не было времени раздумывать, что случилось на этот раз. Он чувствовал, как трещат его кости, косо скользнул потолок, камни, о которые сейчас будет раздроблена его голова. И тогда Ист ударил, передав изогнутому мечу всю силу рук, умноженных на полузабытые чары повелителя мечей. Удар, способный рассечь граниты Иттерби, достиг цели; волосатый хобот окрасился кровью, индрик издал тонкий, пронзительный звук и отшвырнул Иста. Любой человек был бы размазан по камням этим броском, но Хийси не напрасно четыре года школил мальчишку – Ист мягко впечатался в камень и через мгновение уже стоял на ногах целый и невредимый.

Индрик, ничуть не укрощённый, втискивался в подвал. Конец пораненного хобота он засунул в пасть и теперь старался выискать достаточно места, чтобы ударить противника загнутыми в дугу изжелта-белыми бивнями. Меч бесполезно валялся в стороне, воронёная сталь расслоилась на десятки изогнутых лепестков, словно карледский ворон распустил свой чудовищный хвост. Меч и сейчас рвался в битву, готов был прыгнуть в руку Исту, но что пользы от этого железного веера? Индрик и не почувствует его прикосновения. Сейчас только солнечный свет может остановить взбесившегося зверя.

– Мамутч! – выкрикнул Ист настоящее, тайное имя противника. – Солнце взошло! Уходи!

Индрик очумело затряс башкой, но продолжал ломить прямо. Его явно гнала сила, превышающая натуру. Ист оказался прижат к стене, он уже ничего не мог сделать, лишь видел налитый кровью глаз и грязно-рыжие космы шерсти.

Оставалось последнее, запретное средство.

– Умри, мамутч, – приказал Ист.

Великан замер, колонны ног подогнулись, индрик тяжело осел на дрогнувшую землю. И, возможно, именно этого толчка не хватало дому: каменная кладка расселась, сверху посыпался мусор, а следом ударил тонкий и оттого особенно яркий луч света. Ещё не остывшая туша зверя начала рассыпаться на отдельные валуны; мёртвый индрик окаменел. Лишь два прижатые Истом к стене бивня остались прежними: тяжёлой, жёлтой от времени кости.

Что за невезение! Ист схватился за голову. Ну что стоило лучу проникнуть в подвал секундой раньше… А теперь подземный великан умер настоящей смертью и никогда не родится вновь. Убитые возвращаются, умершие магической смертью – нет. Отныне и навсегда на Земле станет одним индриком-зверем меньше. А сколько их было всего-то?

Но тут же Ист понял, что у него совершенно нет времени предаваться скорби. Не стоит забывать, что нелепая битва случилась не в известковых кавернах и не в подземных соляных промоинах, где дозволено смело крушить всё подряд. Ведь это подвал дома, который теперь может рухнуть в любую секунду, а там наверху ждёт странная женщина, пославшая его сюда. И, кстати, если перекрытия обвалятся ему на голову, то ему тоже не выжить. Тут город, а не лес, где всё знакомо и привычно. Ист подхватил хитро изломанный меч и поспешил вверх по уцелевшей лестнице.

Удивительным образом наверху разрушений почти не оказалось. Дом, треснувший от крыши до фундамента, стоял как ни в чём не бывало, даже рубиновые бокалы не расплескали своё блахоухающее содержимое. Роксалана замерла в дверях, вцепившись заледенелыми пальцами в косяк. Монашеский плат сполз на плечи, чёрные пряди волос рассыпались по белой ткани.

– Ты жив!.. – выдохнула она. – Ты его прогнал… Ведь он не вернётся?

– Он не вернётся, – успокоил Ист, бросив в угол задребезжавший веер. – Я его убил.

– Ты… ты – герой! – Казалось, Роксалана ничего не говорит, а просто от неё струится волна благодарности и нежного обожания. И, сбитый этой волной, Ист не смог выговорить слова правды, рассказать, что не было никакого дракона, а была лишь чья-то злобная шутка или месть, и в результате ему пришлось погубить редкого и совершенно безобидного зверя.

Ист подошёл ближе, пытаясь успокоить женщину, осторожно провёл ладонью по вздрогнувшей волне волос. Роксалана обхватила его руками, увлекая, отступила в комнату. С неожиданным смятением и радостью вспомнил Ист о призрачной несущественности своего наряда. Чёрное монашеское платье, белый омофор упали на пол, больше уже ничего не скрывая.

* * *

«Спи, мальчик, спи крепко и безмятежно. Спи, а мне надо подумать. Всеблагая Амрита, кого же это занесло в мои сети? Ведь этот мальчик действительно убил индрика за мгновение до того, как я раздвинула стены. И, главное, как он это сделал? Сам Дундар Несокрушимый не смог бы забить обезумевшего индрика голыми руками.

Неужели кто-то из бессмертных решил посмеяться надо мной? Но нет, есть вещи, которые не под силу даже богу. Например, стать мальчиком, впервые познающим женщину. Сколько же тебе лет? Шестнадцать? Вряд ли больше… Но тогда ты самая большая удача, которая может выпасть в этой жизни, и я не зря протянула руку к покрывалу, которое когда-нибудь станет моим саваном.

Спи спокойно, мальчик, тебе ничего здесь не грозит. Безумно и расточительно было бы погубить тебя. Мы с тобой ещё зададим немало работы летописцам, и кто знает, сияющая Амрита, кем в итоге станет твоя покорная служанка.

Но как всё-таки хорош этот мальчик! Как он был уверен, наивный, что его милое колдовство не позволит мне увидеть его таким, какой он есть. Как он бледнел и вздрагивал от моих прикосновений: только ради этого стоило надеть платок.

Спи. Завтра ты уйдёшь отсюда, ничего не потеряв, уйдёшь во всём блеске твоей юности и неведомой мне магии. Но ты вернёшься, потому что прикован ко мне крепчайшей из цепей. Неужели я отпускаю тебя только потому, что живой и целый ты стоишь дороже? Древо проклятия, помоги и просвети…»

* * *

Ист проснулся необычно поздно, когда на улице уже давно кричал, зазывал и торговался день. Комната была пуста, исчезло и большинство богатого убранства. Это казалось невозможным. Ист справедливо гордился чутким сном: в лесу среди ночи он слышал плавный полёт неясыти, а осенью – падение жёлтых берёзовых листьев. Здесь же он проспал, когда из комнаты чуть ли не мебель выносили. И главное – в такую ночь… Как он вообще посмел и умудрился уснуть!

Ист поспешил вскочил, торопливо представил на себе свой мифический наряд, вышел из комнаты. В большом зале царило то же запустение: голые стены, голые столы. Исчез даже ковёр, на котором прежде стояла мебель, и выметенный полынью пол казался лысым.

Линта в прежнем монашеском одеянии сидела у стены и мелкими стежками вышивала на пяльцах бесконечно повторяющийся узор.

– Что случилось?.. Где Роксалана? – бросился к ней Ист.

Линта подняла постный взор и ответила, не разжимая бескровных губ:

– Госпожи нет. Ей пришлось уехать. Она просила позаботиться о вас, если это потребуется. И ещё госпожа велела передать, что будет помнить вас вечно, и как бы ей ни пришлось расплачиваться за вчерашний день, она никогда не пожалеет, что встретила вас. – Линта вновь склонилась над вышиванием.

– Её увезли? Кто?! Где её искать?

– Не знаю. – Линта подняла прозрачные, как лягушачья икра, глаза. – Я всего лишь приживалка. Мне ничего не известно. У госпожи было немало врагов и ещё больше завистников. Так всегда бывает, ежели красивая и богатая женщина вздумает жить своей волей, не имея могучего покровителя. Могло случиться всё, что угодно. Так что успокойтесь, юноша, и идите завтракать.

– Да провались ты со своим завтраком! – заорал Ист. – Ты же была рядом, когда Роксалана исчезла. Вот и рассказывай, что здесь произошло!

– Рано утром, – монотонно начала Линта, – когда госпожа только поднялась, а вы ещё изволили почивать, у дверей появился некий человек. Я его прежде никогда не видела, но госпожа сразу признала его. Госпожа не хотела пускать его в дом, но человек шепнул что-то, и госпожа уже не смела возражать. Она лишь ответила, что сделает всё сама, а человек, она называла его Протт, пусть ждёт на улице. Этот Протт показался мне настоящим мужланом, хотя был богато одет. Он расхохотался и заявил: «Угодно работать – работай. Я зайду через четверть часа». Госпожа собралась, и, когда этот тип явился вновь, она ушла с ним, хотя, видят боги, больше всего на свете ей хотелось бы остаться с вами.

– Почему она не разбудила меня? – помертвелыми губами произнёс Ист. – И как случилось, что я ничего не слышал?

– Не задавайте пустых вопросов, молодой человек. Вчера вы спасли жизнь моей госпоже, сегодня она спасла вашу.

– Хорошо… – Ист оставил в покое приживалку, и она немедленно вернулась к шитью. – Я найду Роксалану сам. А заодно отыщу Протта и тех, кто его послал. Пусть они заранее готовятся к нашей встрече.

Ист обвёл взглядом зал, удивляющий правильной нежилой чистотой и порядком. Лишь около дверей нелепым жестяным веником топорщится испорченный меч. Вряд ли его забыли случайно. Может быть, знак или талисман? Правда, учитель велел не верить талисманам, но этот случай совсем особый.

Ист поднял меч и ощутил тепло, идущее от покалеченного оружия.

– Я ухожу, – произнёс Ист от двери.

– Как будет угодно господину. Но, может быть, всё-таки сначала завтрак?

Глава третья
Святыня двенадцати дружин

Держа меч перед собой, словно букет опасных цветов, Ист пробирался городскими улицами. Даже здесь он издали чуял запах горячего угля и окалины, но прошёл уже чуть не полгорода, а ни одной кузницы на его пути не встретилось. Лишь потом он понял свою ошибку: на самом деле огненные мастерские стояли далеко за стенами возле реки, а запах казался столь силён просто потому, что здесь была не одна кузня, а целая слобода. Если род дер Настов отнёс огненное производство подальше от замка, опасаясь за чистоту магии, то в городе просто-напросто боялись пожара.

Ист беспрепятственно выбрался за ворота. Правда, для этого пришлось отвести глаза страже; воины могли заинтересоваться необычной ношей путника, но с такой простой задачей Ист справился даже здесь.

Среди мастерских Ист выбрал самую захудалую: навес, с трёх сторон прикрытый обмазанными глиной стенами, а спереди открытый на всеобщее обозрение. Позади кузницы скрывалась хибарка, где, вероятно, и жил мастер.

Ист подошёл и, протянув искалеченный меч, произнёс:

– Мне надо поправить эту вещь.

Кузнец провёл заскорузлым пальцем по изогнутому металлу, присвистнул.

– Кто же это его так?

– Сам, – коротко ответил Ист.

– Клинок, если его перекалить, может обломиться при ударе, а если закалка слаба, то при хорошем противнике меч может быть перерублен. А вот чем можно сделать такое? Это не крица, с которой при проковке отслаиваются пластины.

– Я в этом не понимаю, добрый человек. Я всего лишь хотел починить этот меч.

Мастер покачал головой.

– За такую работу я не возьмусь. И никто не возьмётся. Сам посуди, как можно сварить такие тонкие полоски?

– Я хотел бы попытаться сделать это сам.

Кузнец оглядел невысокую фигурку Иста, его не подходящий к работе наряд, задержался взглядом на чистых руках. Потом пожал бугристыми плечами:

– Что ж, баринок, попробуй. Любопытно будет поглядеть.

Ист сунул железный веер в горн, нажал ногой на мех, как только что подсмотрел в соседней кузнице. Сквозь гудение огня он чувствовал, как накаляется древний металл, и знал, что остатки чужого волшебства подскажут ему, когда меч надо будет вытащить на наковальню.

Кузнец исчез в доме, но вскоре появился вместе с древним стариком, должно быть, собственным отцом. Молотобоец – молодой румяный парень – стоял, прислонившись к стене, и явно не собирался помогать.

Ист выхватил меч из огня, кинул на наковальню. Светящиеся лепестки диковинного цветка торчали во все стороны. Ласкающим движением молота Ист заставил полосы сойтись вместе, а потом резко ударил. Кузнец презрительно оттопырил губу, а вот в глазах молотобойца мелькнуло удивление. Он-то знал, сколько весит его молот и каково это – орудовать им одной рукой.

Ист размеренно бил по светящейся полосе. Как и древнего умельца, его меньше всего занимало, то ли он делает и можно ли вытворять с железом такое. Он ковал оружие, которым будет карать врага, посмевшего украсть у него Роксалану. Сыпались искры, размеренно громыхал молот, и под его беспорядочными ударами мечу возвращалась изначальная форма: хищно изогнутая, мечтающая погрузиться в человеческую плоть и отведать живой крови.

Уловив момент, который подсказал сам меч, Ист бросил молот и погрузил завизжавшее лезвие в бочку с уксусом. Взметнулся кислый пар. Ист перехватил меч за ещё горячую рукоять, взмахнул им в воздухе, примеряясь к руке. Меч был хорош. С таким не страшно выходить хоть против самого дер Наста.

Оглянувшись, Ист натолкнулся на дикий взгляд кузнеца. Стоящий рядом старик дрожащей рукой отгонял злые чары. В следующее мгновение кузнец с голыми руками кинулся на Иста.

Когда-то Хийси ради забавы и выучки заставлял подрастающего Иста схватываться врукопашную с парой медведей. Правда, сейчас правая рука оказалась занята, в ней был меч, но Ист обошёлся и так. Крутанув, отправил кузнеца в угол, а следом швырнул насевшего сзади молотобойца.

– Вы что, мужики, сдурели?

– Твоя взяла, паскуда! – просипел кузнец ушибленным горлом. – Чего стал? Зови своих подручных.

– Дедушка, – повернулся Ист к старику. – Хоть ты-то объясни, что они взбеленились?

Старик молча приблизился, топорща седые брови, взглянул в лицо Исту.

– Ты что же, действительно не знаешь, что у тебя в руках?

– Нет, откуда знать, мне он недавно достался.

– Так не стой с ним на виду, – прошамкал старик. – Пройдёт мимо кто из служителей – и тебе конец, и нам заодно.

– Каких служителей, отец, объясни толком?

– Да ты что, вчера из леса вышел? – пророчески хохотнул молотобоец, потирая ушибленное плечо.

– Хочешь говорить – пошли в дом, – предложил старик и, не ожидая согласия, направился к дверям.

История, услышанная Истом, немногим отличалась от тех сказок, что вечерами рассказывали на кухнях всего мира. Хотя одно отличие всё же было: достаточно выйти на улицу и поворотить лицо к восходу, как увидишь червонные купола храма Гунгурда – бога-воителя, водившего в бой двенадцать дружин и сражавшегося враз двенадцатью мечами.

Двенадцать чернёных мечей хранились на алтаре из лилового чароита в глубине храма. Двенадцать жрецов охраняли их день и ночь, не подпуская близко непосвящённых. Так повелось издревна, и ничто не могло изменить раз установленный порядок. И всё же порядок был нарушен. Явившись утром, верховный жрец нашёл храм без охраны, а на алтаре недоставало одного меча. Схваченные служители повинились перед смертью, что были совращены женщиной небывалой красоты и каждый из них покинул в эту ночь храм, ожидая встречи с искусительницей и понадеявшись на остальных.

Однако вместо сладостного свидания, все они проблуждали ночь под дождём, а утром были схвачены и приведены к ответу. Отступников казнили, и с тех пор охрана святилища была поручена жрецам, не способным откликнуться на женские призывы. Алтарь Гунгурда охраняли воины, оскоплённые особо изуверским способом: они сохраняли свою мужскую природу и даже могли бы иметь детей, если бы нож хирурга не запретил им навеки плотское соитие.

Город и вся страна искали дерзкую похитительницу, немало красоток нашли свой конец в подвалах храма, но меч так и не отыскался, на алтаре осталось лишь одиннадцать клинков, помнивших руку бога.

И вот теперь трое рассказчиков дружно утверждали, что в руках Иста находится пропавшая святыня либо же один из оставшихся в храме мечей. Этому Ист легко поверил, поскольку чувствовал небывалую магию меча. Смутило его другое. Таинственная женщина, совратившая разом двенадцать адептов бога-воителя. Это не могла быть Роксалана! Она не способна на такое. И, кроме того, в таком случае меч, добытый столь скверными трудами, не валялся бы в подвале среди всякого хлама. Всё это Ист, горячась и перебивая сам себя, высказал вслух, впрочем, благоразумно не называя имён. Ответом ему были недоумённые взгляды и смешок молотобойца.

– Никто и не говорит, что это совершила твоя девушка, – пояснил кузнец. – Та история давняя, ей уже чуть не пятьсот лет. Столько не живут даже сильные маги, во всяком случае, если на них нет особого проклятия или благословения богов. Я говорю другое: меч был потерян, а теперь он нашёлся. И это не принесёт радости никому, кроме жрецов.

– Я не собираюсь отдавать его жрецам, – заявил Ист. – Я нашёл его, починил и оставлю себе.

В глазах кузнеца полыхнул ужас страшной догадки, и молчавший старик, очевидно, подумал о том же самом, потому что спросил перехваченным голосом:

– Кто ты?

– Я простой человек.

– Простому человеку не под силу держать этот меч и тем более починить его. Если ты рассказал правду, то уходи как можно скорее. Беги из города и страны и никому не показывай меча. Слуги и глаза Гунгурда могут оказаться где угодно. А если ты сам Гунгурд, то… – Старик безнадёжно махнул рукой и опустил голову.

– Мы люди мастеровые, проклятые всеми богами, – ни к кому не обращаясь, произнёс кузнец, – и нам не за что любить богов.

– Я уйду, – пообещал Ист. – Уйду из города и страны. Но сначала мне надо найти человека по имени Протт.

– Его найти нетрудно. Первосвященный Протт ежевечерне служит в храме.

– Когда тебя начнут пытать, – попросил старик, – не говори, что был у нас, и вообще не рассказывай, что меч был сломан. Так тебе же легче будет умирать.

* * *

– Где он?

– Не знаю, госпожа. Он убежал так быстро, что я просто не сумела понять, куда он делся.

– Линта, я оставила тебя специально, чтобы ты проследила за ним. И ты с этим не справилась.

– Я сделала всё, как было нужно. Но он исчез, и я не смогла его найти. Если бы в его кошельке было хотя бы полдинара, я бы сумела его выследить. Запах денег не отбить ничем. Но, госпожа, как искать нищего?..

– Дура! Этот ребенок стоит больше, чем весь твой любезный Норгай! Ты упоминала при нём имя Протта?

– Как вы велели…

– Да, конечно, велела. Но я же не думала, что он останется без присмотра. Воевать с храмом в открытую – дело безнадёжное; это тебе не индрик. Ты хоть понимаешь, что будет, если Ист столкнётся с верховным жрецом раньше, чем мы отыщем его? Понимаешь, что будет с тобой?

– Я ни в чём не виновата!..

– Это ты будешь рассказывать жрецам. А сейчас беги к храму. Стой там, ходи дозором, если угодно – поселись на ступенях, но перехвати его. От этого зависит слишком многое.

– Поздно, госпожа. Я чую запах дыма. В храме пожар.

* * *

Вот и нашёлся Протт – богатый человек с ухватками мужлана. Человек, способный приказывать именем неведомого владыки, перед которым склонила голову гордая Роксалана. И, кто знает, не из храма ли тянется злое чародейство, замутившее голову индрику и пославшее его на смерть.

В любом случае, так просто первосвященный Протт не погибнет. Прежде надо будет как следует порасспросить его. Вряд ли всё делалось ради меча, бездельно валявшегося в подвале. Если бы Протт знал, где находится святыня, он бы просто явился и забрал её. Значит, тут что-то другое. Не стоит сейчас ломать голову над этой загадкой. Скоро жрец Гунгурда сам расскажет обо всём.

Ист с мечом в руках приближался к тёмной громаде храма. Все свои силы он направлял на то, чтобы сохранить невидимым меч. Сейчас ему не нужна бессмысленная бойня, необходимо всего лишь поглядеть вблизи на ненавистного Протта и попытаться разузнать, куда он мог скрыть Роксалану. Вряд ли она в темнице, ведь она уходила сама, пусть и против воли, но не под конвоем. Значит, надо искать встречи с Проттом с глазу на глаз, а там Ист сумеет развязать ему язык. Простодушный лес, у которого учился Ист, порой умудряется в своей простоте изобретать весьма вычурные мучения…

Но все тщательно созидаемые планы рассыпались песком, едва Ист ступил под своды храма. Даже если бы здесь не было природных магов, которых нередко привлекает жреческая стезя, то всё равно само священное место признало бы святыню, отнятую у него столько лет назад.

Металлический гул наполнил воздух, словно великан ударил стопудовым молотом в необъятный бронзовый гонг. Меч, мгновенно потерявший невидимость, засветился, и во тьме храма косыми росчерками полыхнули одиннадцать оставшихся клинков Гунгурда. Только у храмовых клинков свечение казалось голубым, а меч в руках Иста разбрасывал жемчужный свет, яркий, как переливы февральского снега.

Пятьсот лет клинки Гунгурда были мертвы, но теперь, сойдясь вместе, они вновь обрели былую силу. Пятьсот лет никто не слышал удара незримого гонга, и звук этот, казалось, способен был поднять из могил мёртвых служителей.

Навстречу Исту выбежало множество народу. Здесь были купцы и воины, рабы и вольные люди. Но больше всего, конечно, было жрецов, и все до одного, как и положено слугам бога-воителя, при оружии. Впереди всех торопился невысокий плотный человек, которого Ист признал, хотя не видел никогда в жизни, а до сегодняшнего дня и имени его не слышал. И всё же Ист сразу понял, что перед ним первосвященный Протт, маг и верховный жрец, земной предстатель бога Гунгурда.

Теперь оставалось только драться.

* * *

Первосвященный Протт недаром уже восемьдесят лет был верховным жрецом. Другие могли быть растеряны или испуганы, Протт сохранял спокойствие. Кто-то мог не понять, что произошло, Протт понял всё сразу. Иные, даже из числа магов, готовы были поверить, что неведомый герой возвращает храму утерянное сокровище, а может быть, и сам Гунгурд решил посетить своё капище. Протт с ходу признал в пришельце врага и ударил первым.

Витой жезл в руках колдуна изогнулся, словно живой, и, резко выпрямившись, ударил пришельца. Вернее, должен был ударить, потому что в то самое мгновение, когда бронзовый наконечник коснулся груди, Ист ушёл в сторону, и оружие пронзило пустоту.

В свою очередь Ист обрушил рубящий удар на жезл, стараясь обезоружить врага. Удар был не особенно сильный, Ист слишком хорошо помнил, что случилось с клинком в прошлый раз, к тому же он надеялся, что вязкой бронзе хватит и такого, скользящего удара. Однако жезл не был перерублен. Он изогнулся, обвившись вокруг клинка, и дёрнул, стараясь вырвать его. Тут уже пришлось призывать на помощь наследственную магию, иначе меч не удалось бы освободить.

Двенадцать стражей храма, чья мужская сила могла найти выход только в бою, были уже рядом. Железные орудия в их руках – полукопья-полубагры – обещали святотатцу тяжкую смерть. Верховный жрец проворно отскочил за спины слуг и, указывая на Иста, закричал что-то на древнем, непонятном непосвящённым языке.

Двенадцать цельнокованых багров, двенадцать пар мускулистых рук, двенадцать сердец, горящих жаждой убийства. А против – один меч, признавший нового повелителя.