Текст книги "Элен"

Элен
Тамара Чахмазова

Иллюстратор Ида Львовна Медведева

© Тамара Чахмазова, 2023

© Ида Львовна Медведева, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-4686-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЖИЗНЬ

Она шла по улице, и слёзы катились сами собой. В голове была пустота, глухая и беспросветная, как и её жизнь. Не осознавая своего пути, тело шло в известном только ему направлении. Понять, где она находится сейчас, и вообще, что происходит в её судьбе, молодая женщина даже не пыталась. Мимо неё пробегали люди, суетились и спешили что-то доделать, доносились отрывки фраз о важном и наболевшем. Детский смех, плачь и крики – всё звучало, как гул паровоза, пытаясь разбудить её ото сна и вернуть к жизни, такой простой, обычной и ничем не примечательной, если смотреть со стороны, как у всех, но ЖИЗНИ.

Она продолжала идти, и слёзы не отставали. Сердце пыталось выпрыгнуть из грудной клетки, как синяя птица, на свободу и глотнуть свежего воздуха. Но в самый ответственный момент замирало в оцепенении, давая хозяйке надежду на полное освобождение и облегчение. Однако неведомая сила каждый раз заставляла биться трудолюбивые мышцы, пусть тихо и неритмично, но биться – за жизнь, за продолжение и, может быть, даже за счастье.

Она дошла до моста, оглянувшись, поняла, что местность ей незнакома. Женщина села на скамейку, чтобы перевести дыхание.

Запахи, звуки – были новые, свежие, впрочем, сейчас везде пахло весной, такой долгожданной и дающей веру, которая ей так была необходима. Трели прилетевших птиц доносились с каждого проснувшегося дерева, побуждая горожан и гостей к ожиданию счастья. Только рядом с булочной Андре стоял неизменный запах корицы и запечённых яблок, хрустящих круассанов с ванилью и свежеиспечённой булки к завтраку.

Вспоминая аромат выпечки Андре, молодая особа нашла себя уже уютно лежащей на скамейке, где было тепло и спокойно. Вокруг не было ни души, все разбежались по делам, давая ей возможность поспать. Тёплый воздух и тишина позволили женщине выспаться так, как давно уже не получалось. Сознание провалилось в глубокий сон, дыхание стало еле заметным, и было непонятно, спит человек или успокоился навсегда.

Элен – так звали эту достаточно молодую женщину, которая, потеряв всё в своей жизни, но не растратив привлекательности, спала под открытым весенним небом. У неё растащили богатство, статус, близких и любимых людей – по кусочкам, как коршуны, наживую, без предупреждения и анестезии. Судьба забрала всё, что она холила, собирала по крупицам, чем дорожила и ради чего терпела осуждения и сплетни. С потерей семьи рухнул весь её мир.

Такое уже случалось с ней, но тогда она была окружена друзьями, их заботой и вниманием. Они вернули её, дали новую жизнь, цели и семью. Сейчас Элен в полной мере могла оценить их усилия, любовь, и от этого становилось ещё тяжелей на сердце. Ведь теперь она осталась совершенно одна. В прошлой жизни общество с нетерпением ждало её приглашения на вечера, которые она устраивала у себя дома, где блистала и сияла, как путеводная звезда. Люди приходили посмотреть, послушать, пообсуждать, а затем и подражать ей.

Ради него она порвала отношения с родными, отказалась от самой главной встречи. Её муж подарил ей Вселенную, её собственную и неповторимую. С ним она ощущала полёт, свою значимость, полноценное счастье. Она вдохновляла его, он заполнял собой всю её жизнь. Теперь же нет ничего, кроме скамейки, уличного фонаря и ясного звёздного неба.

А утром её разбудил мокрый, холодный нос собаки, хозяйка которой стояла неподалеку:

– Джули, детка, иди сюда, пойдём гулять, – уговаривала хозяйка свою собаку идти дальше, но та и не собиралась слушаться, а стала ещё более настойчиво тянуться и облизывать солёное от слёз лицо Элен. Осторожно подойдя к скамейке, где, уже пробудившись, лежала Элен, хозяйка Джули вглядывалась и принюхивалась к лежавшему на скамейке человеку, пытаясь понять кто это.

– О, простите, она вас потревожила, – защебетала женщина средних лет, в белом платье и жилетке пудрового цвета.

– Джули, пошли, малышка! Вот негодная девчонка. Простите, простите, – извиняясь, пыталась оттащить собаку от Элен женщина.

Элен открыла глаза, а незнакомка чуть отстранилась, казалось, она совсем не хотела задерживаться, она торопилась быстрее продолжить свою прогулку и уйти подальше от скамейки, не дожидаясь ответа Элен. Окончательно осознав происходящее, Элен села на скамейку, поправила автоматически причёску и платье. Встречи глазами избежать не удалось, и взгляды их поймали друг друга. Собака же ещё больше обрадовалась и стала проситься на руки к Элен. Хозяйка была крайне удивлена поведением питомца и уже без сопротивления села рядом. Разговору придётся состояться, это поняли обе женщины, синхронно тяжело вздохнув, открыто посмотрели друг на друга, тихо хихикнули. Каждая подумала о своём, но интерес появился, как и вопросы.

– О, простите, собака вас всё-таки разбудила.

– Нет, всё отлично, уже давно пора вставать. Я пропустила свой утренний кофе и все предшествующие ему ритуалы, – сказав это, Элен рассмеялась искренне и непринужденно, и, на удивление, соседка по скамейке поддержала её звонким смехом в ответ.

«Я давно так не смеялась», – подумала про себя Элен. «Я пробуждаюсь, я возрождаюсь, и конца сейчас не будет, как это ни странно», – со смешанным чувством горькой радости констатировала молодая женщина. Её когда-то модного фасона и насыщенного чёрного цвета платье из тончайшей шерсти было помято и сильно выцвело, да и за последние дни сильно запылилось, что не могло не смущать Элен в присутствии дамы, одетой с иголочки.

Магдалин – неслучайная незнакомка – была старше Элен, однако её ухоженный вид, богатый наряд, холёное лицо и изнеженные ручки придавали ей свежесть и силы, которых совсем не осталось у Элен. Два года потрясений и невзгод украли её красоту, мягкие руки покрылись мозолями и сморщились от тяжёлой работы, бледное лицо и впалые щеки прибавляли возраст.

Магдалин внимательно слушала собеседницу и замечала каждый её жест и манеру держаться. Построение фраз, интонация выдавали в ней женщину из высшего общества, с превосходным французским и с таким же чувством юмора. По какой-то причине Элен оказалась в сложной жизненной ситуации, вдали от дома и в старом платье, но образ её говорил о былой роскоши и могуществе. Магдалин не могла отвести взгляд от новой знакомой, боясь упустить важное и значительное, что помогло бы ответить на многочисленные вопросы, появляющиеся как грибы после дождя с каждой минутой разговора. «Кто она? Как здесь оказалась? Что с ней произошло? И когда, где и с кем она последний раз пила кофе „со всеми предшествующими ему ритуалами“? Да, что это за ритуалы такие?», мысленно представив возможные процедуры перед утренним кофе и улыбнувшись, Магдалин не сводила глаз со знакомой.

– Я немного заблудилась вчера вечером и так устала, что не было сил возвращаться, – сделав паузу, не желая назвать место своего пребывания домом, Элен подыскивала подходящее слово. – И я решила встретить рассвет здесь, где тихо, свежо и… – не успела закончить фразу, как её прервала собеседница.

– Вы знаете, Элен, моя родня вся разъехалась, и я осталась совсем одна.

Тут собака недоумённо посмотрела на хозяйку.

– Ой, мы с Джули одни, – улыбнувшись и поглаживая собаку, продолжила женщина. – Так вот, если у вас нет срочных дел и есть желание поболтать со мной, то я приглашаю вас погостить у меня столько, сколько вы можете себе позволить. Я-то уже никуда не тороплюсь, я всё сделала в своей жизни, что должна была. И, видимо, делала неплохо, так как переделывать ничего не надо, – вопросительно взглянув на собеседницу, Магдалин ожидала ответа.

Молча встав, в знак принятия приглашения Элен подала женщине руку, и они тронулись в путь.

– Надо зайти к Андре за круассанами и булкой. В это время они уже горячие лежат на витрине, а новая партия греет бока в печи, – Магдалин прибавила шагу.

Элен без всякого стеснения и со свойственным только ей достоинством согласилась на кофе, понимая, что Господь послал ей эту женщину, пусть даже для одной чашечки горячего напитка и круассана. Держа спину и голову в свойственной ей манере, которую узнаешь в толпе, Элен подстроилась под ритм напарницы, и они вместе направились за свежей выпечкой. Магдалин надела поводок на Джули, и троица помчалась к заветным булкам вдоль набережной, болтая о погоде, природе и другой бессмыслице. Однако каждая с большим вниманием прислушивалась к фразам, интонациям и эмоциям своей собеседницы и мысленно составляла психологический портрет, подтверждённый формулами опыта, математическими обстоятельствами и яркими междометиями. Вот она, просто ЖИЗНЬ.

Джули с визгом забежала во двор, оповещая всех вокруг о своём прибытии, бегая по ухоженным лужайкам, где каждый цветочек посажен с глубоким познанием и тонким вкусом.

– Боже! – не сдержав своего восхищения и оглядываясь по сторонам, Элен чуть громче положенного продолжила. – Здесь же каждая клумба цветёт круглый год! Какие великолепные сочетания цветов и ароматов! Я в полном восторге. Кто же такой большой мастер своего дела? – с блеском в глазах и мягкой улыбкой спросила Элен.

Воспоминания о любимых клумбах своего сада заставили немного прослезиться, и всё же, быстро взяв себя в руки, Элен предпочла радоваться настоящему, чем печалиться о том, что невозможно вернуть. Это был знаковый момент для неё. Женщина самостоятельно сделала свой выбор в пользу неизвестности и настоящего, отпустив прошлое, разрешила себе жить и желать.

– О, Элен, ты тоже любишь цветы и разговариваешь с ними? – с неподдельной радостью от того, что новая знакомая может по достоинству оценить проделанный труд, заметила Магдалин.

Во время прогулки по набережной женщины договорились перейти на «ты», обеим было так комфортней.

– Как же можно их не любить, когда они ради красоты, погибая, отдают потрясающий аромат и краски. О Боже, как же я соскучилась по вас, мои дорогие цветочки! – восклицала Элен, оглядывая каждую травинку и окутывая её благодарностью.

На миг очарованная Магдалин застыла на месте, наблюдая за общением Элен с цветами, но спохватившись, что надо быстро устроить комнату и приготовить завтрак, пошла давать распоряжения.

Элен, казалось, напрочь забылась и наслаждалась цветами и укладом всего палисадника. Она порхала от цветка к цветку, одаривая каждый добрым словом. Это был танец цветов, который позволил ей почувствовать лёгкость тела, души и бытия. И только заметив Магдалин на пороге, она взяла себя в руки.

– Элен, я приготовила комнату и сама себя хочу привести в порядок. Давай встретимся через час в саду и устроим поздний завтрак. Заходи, я тебя провожу.

– Отличная идея – завтракать в саду. И погода нас балует, – чувствуя небольшую неловкость, Элен последовала за хозяйкой дома. Она была ей благодарна за понимание и тактичность, которые не позволили Магдалин задавать неловкие вопросы. Ответы ещё были не готовы к огласке.

– Вот твоя комната. Эта была комната моей старшей дочери. Она вышла замуж и теперь редко приезжает, а с ночёвкой так вообще ещё ни разу не оставалась, – улыбнулась Магдалин. – Видимо, всё хорошо у неё, и я рада.

Комната была пастельных тонов, и яркий букет из свежих цветов придавал нужное бодрое настроение. В правом углу на вешалке были вещи – со вкусом подобранный комплект одежды с обувью и головным убором. Дверь в ванную комнату была приоткрыта, и, заметив взгляд Элен, Магдалин поспешила удалиться, тихо закрыв за собой дверь, пошла приводить и себя в порядок. Оставшись одна, Элен стала рассматривать комнату, которая была предназначена для очень молодой девушки. Интерьер был лёгкий, невесомый и в то же время изысканный, с намёком на детскость и незрелость, что читалось в каждой завитушке кресла и прикроватных тумбочек, покрывала и занавеси.

Элен одернула себя и запретила сравнивать с тем, что и как было в её доме. Сжала руки, и боль остановила поток воспоминаний, а сама поторопилась в ванну, где уже набиралась вода, пена звала и манила своими пузырьками. Наспех сняв платье, она окунулась в тёплую ароматную воду и ощутила бесконечное блаженство. Нырнув с головой, она смыла всё, что мешало ей быть здесь и сейчас. Вынырнув и жадно схватив глоток сладкого воздуха, Элен позволила себе просто созерцать и наслаждаться великолепным видом заднего двора…

Времени осталось совсем мало, нельзя заставлять себя ждать. Быстро собравшись и приведя себя в порядок, с чуть влажными волосами, аккуратно собранными в пучок, Элен вышла в сад, где красиво сервированный стол уже ждал её. И тут она почувствовала голод и самое главное – желание есть, а не просто потому, что надо.

Последний приём пищи был в мясной лавке у Сиры, где она мыла полы и прибиралась. Хозяйка была скупа и завистлива. Она понимала, что Элен образованна, умна и была когда-то богаче её. Это всё злило Сиру, так как сама она стремилась стать дамой из высшего общества, но никак не дотягивала, а Элен всем своим существом напоминала ей об этом. Тем самым утончённая женщина в лохмотьях заставляла Сиру злорадствовать и унижать её, чтоб хоть как-то успокоиться. Сира понимала, что быть похожей на Элен, пусть даже на пятьдесят процентов, ей не удастся, и она не упускала возможности обидеть свою работницу. Два года Сира терпела новую уборщицу, но три дня назад, когда она увидела, как Элен помог прохожий – прилично одетый и с золотыми часами на цепочке господин – донести вёдра с мусором до бака, Сира в гневе швырнула ей в лицо часть заработанных денег и выгнала бедную женщину, не желая видеть такое больше никогда. Так Элен оказалась на улице, абсолютно подавленная и растерянная.

Сейчас же аромат свежей выпечки заставил слюнные железы работать, а Элен поторопиться к столу. Магдалин ждала гостью, разливая кофе в чашечки из тончайшего фарфора. Увидев Элен, она немного удивилась тому, как та преобразилась, как посвежела и помолодела, просто приняв душ и поменяв наряд.

– Элен, прекрасно поработала над собой. Тебя не узнать.

– О, да, так увлеклась, что чуть-чуть не упала в голодный обморок.

– Ну, тогда давай больше не затягивать и сядем есть, а то я тоже близка к обмороку.

Женщины рассмеялись и принялись за еду. Каждая отметила для себя искренность и непринужденность в общении, как будто они знали друг друга давно, прошли трудности вместе, и теперь им нечего скрывать, нет нужды притворяться.

– Какая же вкусная булка у Андре! – воскликнула Элен.

– Да, Элен, согласна. Больше таких нигде нет. Я сегодня должна пойти в город по делам, а ты можешь отдыхать. За гостиной есть библиотека, может, найдёшь, что почитать, – Магдалин хотела продолжить, но Элен её перебила.

– Да, я почитаю и посплю. Рассвет был прекрасен, но тело просит мягкой перины, – улыбнувшись, сказала Элен.

Завтрак, переходящий в обед, продолжился в тишине, так как обе были немного уставшие и сильно голодные. После еды Магдалин показала Элен библиотеку и пошла к себе собираться. Гостья наугад взяла книгу и поторопилась в свою комнату. Желания рассматривать книги сейчас у неё не было совсем. Столько эмоций и перемен за последние два дня и три часа, что на книги – её особую любовь – она пока не накопила сил. Быстро сняв с себя одежду, Элен нырнула в кровать и моментально окунулась в мир Морфея, укутавшись одеялом и надеждами, она уже видела сны. Магдалин тем временем отправилась по своим делам.

***

В эти смутные и нестабильные времена Элен провела три месяца в раю для творческих людей. Она набралась сил и поправила своё здоровье, но самое главное – к ней вернулось желание жить. Тёплые беседы за вкусным чаем, утренние прогулки и вечерний променад, живопись и литература, человеческое внимание, понимание и дружба возвратили Элен интерес, позволили принять сложившуюся ситуацию.

Жить только для себя и просто наслаждаться молодая женщина никогда не умела и не получала от этого удовольствия. Она понимала, что всегда жить так, как прошли эти тёплые и ясные дни, она не сможет – не её это. Ей надо было идти дальше и строить самой свою судьбу. Война, ожидаемая, но всё равно страшная, ускорила принятие решения. В госпиталях было много раненых и не хватало персонала. С каждым днём ситуация становилась всё тяжелее и тяжелее. Элен не могла больше оставаться в стороне, нежиться под ласковыми лучами солнца и пить очень вкусный кофе из тончайшего фарфора.

– Магдалин, я не могу больше гостить у тебя. Я должна идти в госпиталь помогать людям, ситуация там с каждым часом усугубляется. Я благодарна тебе за заботу, тепло и понимание. Эти три месяца – самые счастливые за последние годы в моей жизни. Наше общение вернуло мне веру, силы и желания. Я не знаю, как и чем я смогу расплатиться с тобой, знай, ты всегда можешь рассчитывать на меня, – как-то после ужина, сидя в библиотеке, выпалила Элен.

Она давно хотела поговорить с Магдалин, которая за короткое время стала ей по-настоящему близким человеком, но всё не решалась, боясь обидеть хозяйку, да и лишать себя комфорта не хотелось. Однако метания и беспокойства на душе вынудили начать этот нелегкий разговор.

– Да, я давно заметила твои переживания. Хотела сама спросить, но боялась услышать то, что слышу сейчас, – Магдалин внимательно смотрела на собеседницу, пытаясь прочитать истинную причину ухода Элен, но так и не нашла.

Ей с трудом верилось, что такая женщина, как эта, ценящая комфорт, красоту, которая разбирается в драгоценностях, литературе лучше, чем кто-либо, может лишить себя всего этого добровольно. Она видела нестандартность мышления Элен и её жизненные приоритеты, однако поверить было сложно, что помощь другим и выполнение своего внутреннего долга выше, чем безопасность и наслаждение роскошью.

– Ты знаешь, какая сейчас ситуация в госпиталях. Медсестры и врачи сутками не спят, дежурят и всё равно не успевают принимать всех раненых. Я больше не могу оставаться в бездействии, – сердце её колотилось.

Внутри Элен молилась, чтобы Магдалин поняла её намерение и не обиделась. Ей совсем не хотелось ранить человека, который так по-доброму отнёсся к ней в трудную минуту. Выбор – сложная штука, которая всегда причиняла кому-то боль.

– Я не хочу быть неблагодарной в твоих глазах. Единственное, что я могу сделать, – это передать твоё тепло и заботу другим, которые сейчас так остро нуждаются в этом, – Элен говорила быстро, но всё так же мягко, как и всегда.

– Я тебя не держу, Элен. Ты должна делать то, что велит твоё доброе сердце. Только прошу тебя, береги себя. Я очень благодарна Богу за нашу встречу и дружбу. Я желаю тебе счастья. И обещай мне, что когда-нибудь мы ещё выпьем вместе кофе, – с грустной улыбкой ответила Магдалин. – Я соберу вещи, которые могут тебе пригодиться. И не буду спрашивать, когда ты вернёшься, просто знай, мой дом всегда открыт для тебя.

Женщины обнялись и пошли в сад пить чай, вечер был невероятно тёплый, полуденное пекло ушло, оставив воздух ласковым и нежным.

На следующее утро дамы завтракали практически в тишине, слушая печальное пение птиц, которые поддерживали общую обстановку в стране.

– Ты слишком добра ко мне, Магдалин, – беря корзину, полную вещей, тихо проговорила Элен.

– Там два сменных комплекта одежды и разная мелочь для максимально возможного комфорта. Я давно уже приготовила их, ведь я неплохо успела тебя узнать за это время.

Магдалин проводила Элен до калитки, открыла ей дверь. Больше не проронив ни слова, женщины расстались. Со страхом о будущем и надеждой на встречу, они отпускали себя в новую жизнь.

Элен бежала в госпиталь по зову своего сердца. Она всегда его слушала, и никогда он её не подводил. Зайдя в госпиталь, она увидела ожидаемую картину, но привыкнуть к ней она никак не могла. Спросила у сестрички, где кабинет главного врача, и побежала в указанном направлении.

Гюстав Ричмонд – врач, которого обожали, боялись и на которого надеялись, как на Бога. Его солидный возраст только прибавлял ему авторитета, сам же он был полон сил, энергии и энтузиазма, как молодой боец, хватаясь за самые сложные случаи. Он верил в науку и опыт, надеялся на своих проверенных людей и полагался на Всевышнего, выполняя Его волю.

– Вы вообще понимаете, о чём просите? Вы отдаёте себе отчет в том, что говорите? Вы хотите ухаживать за ранеными ребятами, мальчишками, которых отправили на войну, на смерть! Вы знаете, что это такое? Вы действительно готовы всё это видеть, слышать круглыми сутками? Работа сложная и психологически, и физически. Условия труда и проживания не для изнеженных дам. За вами тут никто ухаживать не будет. Вам придётся выносить дерьмо из-под больного и потом ещё мыть его, обрабатывать гниющие раны, выслушивать жалобы, перестать обращать внимание на стоны и крики. Вы готовы? Вам придётся спать в общей комнате со всеми медсёстрами и через ночь дежурить у кровати тяжелобольных на твёрдой узкой кушетке, – тут в кабинет заглянула медсестра, и доктор Гюстав сделал шаг к выходу. – И если вы всё ещё не передумали и решили помогать, то Анна – старшая медсестра, вам всё дальше расскажет, покажет и выдаст одежду. А сейчас я побежал. До свидания! – остановив свой пронзительный взгляд на Элен, доктор Гюстав прочитал её, как открытую книгу за две секунды и быстрым шагом вышел из кабинета походкой молодого человека, в направлении приёмного покоя, откуда доносился шум полной неразберихи.

Анна – молодая, крепкая девушка, оценивающе посмотрела на Элен и жестом пригласила её идти за ней. Быстрый, уверенный шаг выдавал силу характера, настойчивость и даже упорство. Старшая медсестра без лишних слов ввела Элен в курс дела, показала, где что находится, выдала одежду и вышла, оставив Элен одну.

– Элен, как будете готовы, приходите в перевязочную на втором этаже. Я вас там буду ждать, – вернувшись, пробормотала Анна и скрылась в длинном коридоре.

Элен быстро переоделась, уложила вещи в тумбочку и задержалась у зеркала, чтоб прикрепить чепчик. Сердце колотилось, руки были холодные и не слушались её. Она не могла совладать с собой. По непонятной ей причине она переживала и сильно нервничала. Она была сама не своя, не узнавала себя и не могла объяснить свои чувства.

– В таком состоянии как работать? Да что же со мной происходит? Разглядывая свое отражение в зеркале, пыталась себя успокоить Элен. Она начала себя сильно щипать, но это мало помогало. Понимая, что лучше ей не становится, а время бежит, Элен со всей силы топнула правой ногой, развернулась на 180 градусов на каблуках и выбежала из комнаты к лестнице, на второй этаж, где её ждала Анна.

***

– Джон, Джон, это ты? Очнись! Посмотри на меня, пожалуйста! Очнись, Джон! Я прошу, не уходи, не сейчас. Посмотри на меня! – душераздирающе кричала Элен, вытирая лицо раненого мужчины, который был в бессознательном состоянии.

– Он жив? Что с ним, доктор Гюстав? – не помня себя, Элен тащила врача к больному.

– Он контужен, и у него перебит позвоночник, – сухо, без эмоций ответил доктор, схватив Элен за плечи, начал трясти её. – Я оставил вас здесь не для того, чтобы тратить время на ваше успокоение! Мне и без вас есть кого утешать, с кем объясняться. Он не первый и не последний, к сожалению, если выживет, то останется овощем. И не знаешь, что лучше – сейчас ему умереть или после многих страданий! И не надо здесь сцен. Это – госпиталь, не театр. Идите в свою палату и займитесь делом, раз решили быть полезной и напросились сюда, – ледяным голосом еле слышно отчеканил главврач.

Оглядывая всех находящихся строгим взглядом, доктор чётко продолжил раздавать распоряжения персоналу. Затем вышел из приёмного покоя, оставив Элен в недоумении и молчании.

Подойдя к Джону, Элен встретилась с Анной, которая, строго глядя на неё, напомнила:

– Вам было велено покинуть приёмный покой и идти в палаты, ухаживать за больными. Оставьте его и выполняйте указания главного врача. Иначе вам здесь не работать. Вы пришли сюда под руководство доктора Гюстава? Помогать больным? Или решать свои личные проблемы? Я вас предупредила. Здесь есть чем заняться. Людям сейчас не до душещипательных историй, им бы выжить и не сойти сума от боли физической и душевных потерь. Персоналу не хватает сил на больных и себя, им не до ваших страданий. Если пришли помогать, то включайтесь в работу. Не мешайтесь. Если у вас другие намерения, то провожать не буду, выход вы найдёте сами, – Анна сильнее прижала посуду с инструментами к себе и, чеканя шаг, пошла в операционную.

Элен посмотрела на Джона, отложила тряпку, укрыла его простынёй и пошла в палаты. В её голове не переставали появляться всё новые и новые вопросы о Джоне. «Как он здесь оказался? Что с ним произошло? Как его вылечить, поднять на ноги? И насколько был прав доктор, говоря о его ранении? И вспомнит ли он её, любит ли, почему и куда исчез?»

Подходя к большой палате, Элен услышала стоны и почувствовала специфический запах гниющей плоти. Совсем мальчишки, зрелые мужчины и уже старики – все они нуждались в помощи, в заботе и внимании. Она подошла к ближайшему мужчине, который тихо, еле слышно, просил воды, и она напоила его. Напившись, он схватил её за руку и начал орать, что она виновата в его беде.

– Ведьма, сука, что ты тут делаешь? Ты хотела меня отравить! Тебе мало видеть меня прикованным к кровати! Я тебя ненавижу. Из-за тебя я здесь валяюсь, как тряпка! – он орал и так сильно сжал её руку, что она начала краснеть, и синяка уже было не избежать. Элен облила его остатками воды, пыталась освободиться от него, но у больного была нечеловеческая сила. Она тогда наклонилась максимально близко к его лицу, вглядываясь в его безумные глаза, и начала его гладить свободной рукой. Его хватка стала ослабевать, Элен продолжала гладить и шептать ему, что всё будет хорошо. И, наконец, он совсем отпустил её руку и уснул.

Рядом с ним лежал совсем ребёнок, испуганный мальчуган с перебитым носом. Он ёрзал, лежа на кровати.

– Что тебе нужно, дорогой? Что случилось? – мягко спросила она. Он, стесняясь, протянул к ней руку, давая понять, что ему надо встать. Элен помогла ему, и они пошли в туалет.

– Ты сам справишься или тебе помочь? – спросила Элен на входе, когда он преградил ей путь, показывая, что ей туда не надо заходить. Он кивнул.

Мальчишка зашёл, она осталась ждать его снаружи, оглядывая огромную палату. Люди с тяжёлыми ранениями помогали тем, кто не мог вставать, измученные и обессиленные, они ухаживали и поддерживали друг друга, с пустыми глазами и благородными сердцами. «Что-то он долго», – подумала Элен и зашла в уборную. Ни в одной кабинке парнишки не было. Пройдясь по душевым, там она его тоже не нашла. Доносился шум со двора. Она выглянула в окно и увидела, как три медбрата окружили тело мальчишки, которого Элен только что проводила в туалет.

– О, Боже, зачем он это сделал? Как я могла его оставить одного? – не помня себя, Элен уже спускалась по лестнице во двор. На ступеньках она встретила медбратьев, которые несли мальчишку.

– Он жив? – спросила Элен.

– Да, жив, везунчик. Только обе ноги сломал. Может, оно и к лучшему, пока придёт в себя – и ноги зарастут, – сказала Мари – медсестра, которая шла вместе с мужчинами. – Вот только как он попал в туалет, если самостоятельно не мог встать?

– Это я его проводила. Он просился в туалет, – ответила Элен.

– Так его же нельзя одного оставлять, на табличке у кровати всё написано! Он уже не первый раз пытается покончить с собой.

Элен замолчала, ей нечего было сказать. По её невнимательности могло произойти большое горе, и она бы потом не простила себе этого. Очень непрофессионально с её стороны. Этот урок она запомнила на всю жизнь. Мари больше ничего не говорила, и все вместе шли в процедурный кабинет.

Поль – мальчик, который выпрыгнул из окна, был свидетелем изнасилования матери на глазах у его отца, после убили родителей, пока он в шоковом состоянии прятался в шкафу. Для подростка такая травма была нестерпима, и он неоднократно пытался покончить с жизнью, чтобы воссоединиться с родителями. Рядом с ним нельзя было оставлять колющие, режущие предметы и вообще что-либо, чем он мог бы себе навредить.

Элен подходила к раненым одному за другим, меняла перевязки, бельё, кормила, поила – ухаживала за ними целый день, без остановки и поймала себя на мысли, что за всё это время не вспоминала о Джоне ни разу. Глаза слипались от усталости, хотелось есть и принять душ, лечь и уснуть, чего больше хотелось – даже было трудно разобрать. Уже был второй час ночи, когда Анна подошла к ней:

– Элен, тебе надо поесть и лечь спать, – коротко и без эмоций сказала девушка. – Завтра ты в первую смену, не задерживайся, и на кухне тебя ждёт еда.

– Да, спасибо. Я поняла, – так же спокойно ответила Элен. – Я найду дорогу в столовую, благодарю, – заметив, что Анна хотела предложить её провести, Элен опередила девушку.

– Вот и отлично. Поторопись. Завтра рано вставать, и утром всегда много работы. Да и когда их мало, этих дел, – чуть улыбнувшись, Анна пошла в своём направлении.

«Что же с Джоном, как он? Сейчас поем и загляну к нему. Интересно, он меня узнает, когда очнётся? Как отреагирует?» – мечтала она о встрече с Джоном, уже жуя свою порцию еды. Крошки упали на фартук, и Элен увидела, что вся её одежда в пятнах крови, лекарств, еды и гноя. Весь день она не замечала грязи, только сейчас стала рассматривать себя. Подойдя к зеркалу над умывальником, она увидела уставшую, сонную женщину. Но глаза её горели и были полны сил и уверенности. «Странно, как такое может быть?» – подумала Элен. «Кругом разруха, а у меня на душе покой и стабильность, можно даже сказать, радость», – поймала себя на мысли Элен. Она также осознала, что думает по-русски. За все годы иммиграции с ней это случилось первый раз. Пожав плечами, она было собралась искать Джона, но встретила доктора Гюстава в дверях.

– Идите спать, Элен, быстро. Вам сегодня уже рано вставать. Если я вас увижу у Джона, можете собирать вещи и уходить туда, откуда пришли. Вам всё понятно? – взглядом он указал ей на коридор, ведущий в её палату. – Не мешайте ему, Джону сейчас нужен покой, а не бурные переживания. Не будьте такой эгоисткой и подумайте о нём. Дайте солдату шанс выкарабкаться, – отрезвил Элен доктор. Эти слова, как ни странно, успокоили Элен.

– Я всё поняла, доктор, хорошо. У меня только одна просьба к вам – пожалуйста, держите меня в курсе его дел. Я не появлюсь у него до тех пор, пока вы не разрешите, я обещаю. Только можно мне о нём справляться? – умоляла Элен. Доктор Ричмонд одобрительно кивнул и быстро удалился. В комнате Элен приняла душ и, не успев дотронуться до подушки, уснула.