Текст книги "Бойся, я с тобой. Страшная книга о роковых и неотразимых"

Изуверским газлайтингом занимается и герой моего детектива «Няка»: он намеренно раскармливает жертву, заменяя ее вещи на аналогичные, но больше размером. При этом уверяет, что девушка не поправилась, что ей это только кажется.

Газлайтит жену и Генрих фон Айзенштайн в «Летучей мыши», убеждая ее, что ездил на охоту не с госпожой Эммой Шульц, а с собакой Шульца по кличке Эмма. Подтекст такой: «Конечно же, ты права, я изменяю тебе направо и налево, но сейчас я докажу, что все это – исключительно твои фантазии и ты просто ревнивая истеричка».

Очень «творческий» газлайтинг увидела недавно в сериале «Отель «Элеон». Группа сотрудников ресторана решает напугать своего беззаветно преданного алкоголю и тусовкам молодого управляющего. Когда Павел Аркадьевич в очередной раз появляется в подпитии, они начинают с ним разговаривать на тарабарском языке. Сначала один, потом другой, третий…

Я привела гротескные примеры газлайтингов. Хищники обычно газлайтят проще: убеждают нас в том, что мы неправильно видим и понимаем ситуацию из-за усталости, предменструального синдрома, вспышек на солнце, личностных проблем, «недотрахита», негативного жизненного опыта. И жертва действительно признает, что она не совсем в порядке, у нее «шалят нервишки», «едет крыша», и она сдается на милость «победителя», ведь он, в отличие от нее, воспринимает мир адекватно. Потому что не «бесится», не «истерит» и не плачет, как она – «на ровном месте».

Цель газлайтинга – убедить жертву в том, что она искаженно воспринимает реальность, «запутать в трех соснах», сбить с толку. Одну из техник газлайтинга – «запуск дурочки» – демонстрирует Аркадий Райкин в известной миниатюре[19]19
  Из телеспектакля «Люди и манекены».


[Закрыть]. Вас внимательно выслушивают и якобы принимают сказанное к сведению, но… бездействуют или делают строго наоборот. Когда вы спрашиваете, что происходит, вам говорят: «Ах, это чудовищное недоразумение, я-то думал, что ты имела в виду другое, а ты вон о чем… в следующий раз буду знать».

Но в следующий раз происходит то же самое – только уже по другому поводу. А вы слушаете и думаете: то ли вы разучились доносить до людей свои пожелания, то ли человек действительно недопонял…

То, что вас дурачат – вы поймете далеко не сразу. И то в лучшем случае. Некоторые не выходят из-под действия газлайтинга всю жизнь, даже будучи утилизованными в разобранном виде.

Распространенный вид газлайтинга – «Ты все неправильно поняла, глупышка» («Как ты могла так обо мне подумать?!»). Вот как это сделал Вальмон, когда мадам де Турвель оповестила его о разрыве после того, как встретила его с куртизанкой:

«Мне только что вручили, сударыня, ваше письмо. Я содрогнулся, прочтя его, и у меня едва хватает сил написать ответ. Какого же вы обо мне ужасного мнения! Ах, конечно, я совершал проступки такие, каких не прощу себе всю жизнь, даже если бы вы покрыли их своей снисходительностью. Но насколько же всегда было чуждо моей душе то, в чем вы меня упрекаете! Как, это я унижаю, оскорбляю вас, я, который чтит вас не меньше, чем любит?

Вас ввели в заблуждение внешние обстоятельства, и я не отрицаю, что они могли быть против меня. А вы поверили! Значит, вы не только сочли меня способным на такую гнусность и безумие, но у вас даже возникла мысль, что жертвой его вы стали из-за своей доброты ко мне! Ах, если вы себя считаете до такой степени униженной любовью, то до чего же я низок в ваших глазах!»

Если вы останетесь с мучителем после Ледяного душа, то от цикла к циклу все больше будете уверяться в том, что черное – бело, кривое – прямо, да и вообще во всем, что внушит вам ваш «повелитель». С помощью газлайтинга хищник с большим успехом убедит вас, что вы жалки, глупы, бездарны, никчемны, что вам без него не выжить. Этот вид газлайтинга используется на этапах Закручивания гаек и особенно Соковыжималки.

Но самый главный газлайтинг, из-под действия которого так трудно выйти, состоит в том, что мы верим в то, что агрессор нас любит, уважает, ценит, что он нам только добра желает… Просто вот так уж своеобразно!

Ну а теперь о сахарном шоу. Устраивая Ледяной душ, в большинстве случаев хищник не рассчитывает потерять жертву. И если она реагирует резко негативно и даже порывается уйти, неотразимый пугается и пытается ее удержать. Каким может быть сахарное шоу?

Вариант первый. «Прости, небесное созданье»

Агрессор признает, что каким-то образом накосячил, но он «не хотел причинить боль», «все шло от чистого сердца», его «мучает чувство вины» за то, что он «обидел такого светлого человечка». С эмоциональным напором он пытается аргументировать вам свой поступок, и один его аргумент звучит бредовее другого:

«Когда Вадим объявил мне первый бойкот, я не стала ему названивать. Он выдержал два дня и начал звонить мне сам. Но я не брала трубку и не отвечала на СМС.

Тогда он прислал письмо, в котором умолял, чтобы я взяла трубку, т. к. ему надо со мной объясниться. Когда я взяла трубку, то услышала бессвязный, но напористый лепет, что я не так все поняла. Я прервала его и спросила, с чем было связано его пропадание. В ответ услышала абсурдное: «Это оттого, что ты где-то рядом, но не со мной! Потому что я хочу быть с такой девушкой, как ты!»

Подобное сахарное шоу предпринимает и нарциссичная героиня Гамсуна:

«И вот неожиданность. Передо мной на тропинке стоит Эдварда. Она промокла до нитки, но она улыбается.

– Ну вот! – думаю я, и меня охватывает злость, я изо всех сил сжимаю ружье и, не обращая никакого внимания на ее улыбку, иду ей навстречу.

– Добрый день! – кричит она первая.

Я сначала подхожу еще на несколько шагов и только тогда говорю:

– Привет вам, дева красоты!

Ее передергивает от этой игривости. Ах, я сам не соображал, что говорю! Она улыбается робко и смотрит на меня.

– Вы были в горах? – спрашивает она. – Так, значит, вы промокли. Вот у меня платок, возьмите, он мне не нужен… Нет! Вы не хотите меня знать. – И она опускает глаза и качает головой.

– Платок? – отвечаю я и морщусь от злобы и удивления. – Да вот у меня куртка, не хотите ли? Она мне не нужна, я все равно отдам ее первому встречному, так что берите, не стесняйтесь. Любая рыбачка с радостью ее возьмет.

Я стаскиваю с себя куртку.

– Бога ради, скорее наденьте куртку! – кричит она. – Зачем вы, зачем? Неужто вы так на меня сердитесь? О господи, наденьте же куртку, вы промокнете насквозь.

Я натянул куртку.

– Глан, я хотела вам сказать одну вещь…

Я обрываю ее:

– Смею ли просить вас передать поклон герцогу? (Эдварда уже попыталась столкнуть Глана с двумя «соперниками». – Т.Т.)

Мы глядим друг на друга. Я готов оборвать ее снова, как только она раскроет рот. Наконец у нее страдальчески передергивается лицо, я отвожу глаза и говорю:

– Откровенно говоря, гоните-ка вы принца, мой вам совет, йомфру Эдварда. Он не для вас. Поверьте, он все эти дни прикидывает, брать ли вас в жены или не брать, что для вас не так уж лестно.

– Нет, не надо об этом говорить, ладно? Глан, я думала о вас, вы готовы снять с себя куртку и промокнуть ради другого человека, я к вам пришла…

Я пожимаю плечами и продолжаю свое:

– Взамен предлагаю вам доктора. Чем не хорош? Мужчина во цвете лет, блестящий ум. Советую вам подумать.

– Выслушайте меня. Всего минуту…

– Эзоп, мой пес, ждет меня в сторожке. – Я снял картуз, поклонился и опять сказал: – Привет вам, дева красоты.

И я пошел. Тогда она кричит, кричит в голос:

– Нет, не разрывай мне сердце! Я пришла к тебе, я ждала тебя тут и улыбалась, когда тебя увидела. Вчера я чуть рассудка не лишилась, я думала все об одном, мне было так плохо, я думала только о тебе. С часу я ждала тебя тут, я стояла под деревом и увидела, как ты идешь, ты был точно бог. Я смотрела, как ты идешь, я видела твою походку, твою бороду и твои плечи, как я любила все в тебе… Но тебе не терпится, ты хочешь уйти, поскорее уйти, я не нужна тебе, ты на меня не глядишь…

Я стоял. Когда она умолкла, я снова пошел. Я слишком намучился, и я улыбался, я одеревенел».

(Глан не ведется на сахарное шоу, и Эдварда объявляет ему настоящую войну.)

Вариант второй. «Вернись – или я умру»

В этом случае агрессор давит на жалость. Вот сахарное шоу, которым Сент-Экзюпери вернул Консуэло после того, как сорвал бракосочетание. Женщина покинула Буэнос-Айрес, а когда прибыла в Париж, ее вызвали на телефонные переговоры:

«– Дорогая, я отплываю первым же рейсом, чтобы догнать вас, чтобы жениться на вас. Я сойду на берег в Испании, чтобы увидеть вас поскорее. Сейчас же выезжайте в Испанию».

Такие разговоры повторялись изо дня в день. Тонио опять прикинулся бедненьким: слуга не просыхает, рис недоварен, белье украдено, литературные дела заброшены, а его матушка плачет от горя, потому что видит его в отчаянии. На этом Консуэло сломалась и выехала навстречу любимому.

Мастером сахарных шоу был и Сергей Есенин.

«Ты скажешь, что я влюблённая дура, но я говорю, положа руку на сердце, что не встречала я в жизни такой мягкости, кротости и доброты. Мне иногда плакать хочется, когда я смотрю на него. Ведь он совсем ребёнок, наивный и трогательный. И поэтому, когда он после грехопаденья – пьянства – кладёт голову мне на руки и говорит, что он без меня погибнет, то я даже сердиться не могу, а глажу его больную головку и плачу, плачу», – пишет матери третья официальная жена Есенина – Софья Толстая.

Распространенный вариант давления на жалость – агрессор сетует на ухудшение самочувствия из-за вашей «строптивости». Да что там ухудшение. Он просто при смерти! Подтекст такой: «Если тебе не наплевать на мое здоровье, ты прекратишь предъявлять мне претензии и вернешься».

Иногда хищник действует еще агрессивнее, обвиняя вас в том, что вы намеренно довели его до такого состояния. Обычно это блюдо подается под соусом «смерти моей хочешь?». Таким образом, идет намеренное переворачивание ситуации: жертвой предстает он, а агрессором – вы.

«После того, как Вадим объявил мне о параллельной «обожающей его умнице и красавице», я двое суток прожила в аду. Я впервые в жизни узнала, что такое сердечная боль, которую не смогла снять никакими таблетками. Аппетита не было вообще. Эмоции, энергетика – на нуле, что для меня было чем-то новым. Я ощущала себя высосанной неведомым вампиром.

Вадим звонил мне, пытался убедить, что отношения с той женщиной – «не то, о чем можно переживать», что «есть только мы», а потом перешел в наступление: «Вот как мне обходится моя честность! Лучше бы я и дальше молчал, и у нас все было бы хорошо! Больше не говори мне об открытости и откровенности, я сразу тебе отвечу: пошла она на хер, эта твоя правда!»

Я жестоко страдала, но отказывалась признавать себя тем, кем он пытался меня выставить – чуть ли не истеричкой, раздувшей из мухи слона и не оценившей его кристальной честности. Я пыталась оправдать его разумом, но весь организм словно бунтовал против этого чудовищного обмана, который Вадим сервировал под соусом правды. Я впервые всерьез задумалась о разрыве отношений.

Но на ночь глядя мне пришла агрессивно-жалостная СМС: «Ты высосала из меня всю кровь, у меня от этих разборок подскочила температура, я еле передвигаю ноги». Меня пронзила острая жалость к Вадиму. И я ответила: «Давай простим друг друга за все и пожелаем друг другу спокойной ночи. Может, тогда у меня хоть на минуту перестанет болеть сердце». Конечно же, он меня «простил»!»

Вариант третий. «Я больше так не буду»

В этом случае агрессор приносит вам лицемерные извинения, которые, тем не менее, видятся вам искренним раскаянием. Он «честно» говорит о своей «сложной натуре», «тяжелом характере», о том, что «почему-то всегда сам все портит», о своих «тараканах», о том, что его мучает чувство вины перед вами, но если вы его примете обратно, он возьмет себя в руки и ничего подобного больше не повторится. Ведь вы так дороги, так нужны ему, и потерять вас для него ну просто смерти подобно!

«Все выходные я провела, лежа ничком на постели. Понедельник тоже прошел как в тумане, а вечером пришла СМС от Пети. «Прости меня. Если сможешь». Я не знала, что ответить. Через час – еще СМС: «Я дурак. Прости меня, пожалуйста!» И третья: «А ты меня правда любишь?» Тут моё сердце не выдержало, и я написала в ответ: «Да». «Я тебя тоже люблю! Но я заболел. Лежу с температурой. Напишу тебе завтра. Спокойной ночи!» Я выпила двойную дозу валокордина и уснула».

…Многих интересует: насколько искренне сахарное шоу? Неужели это только продуманная, насквозь лживая игра? И да, и нет.

Будучи отвергнутым, нарцисс испытывает нарциссический стыд: если его бросили – значит, он и в самом деле ничтожество, каковым он себя ощущает без подкачки нарцресурса. Чем скорее он вернет вас, тем быстрее преодолеет так называемый пробел величия и вынырнет из ямы ничтожности.

Кроме того, нарцисс не хочет вас терять как дилера нарцресурса. Этот запасливый хищник не разбрасывается «кормушками». Подробнее об «устройстве» деструктивных людей, их эмоциях и мотивах я расскажу в одной из следующих книг.

Особенно чувствительны к отвержению пограничники. Они обрушивают на ускользающего партнера буквально шквал извинений, признаний в лучших чувствах, перемежаемых оскорблениями, проклятиями и угрозами… Все это сменяется ежечасно, а то и ежеминутно, вас забрасывают сообщениями, названивают, являются лично.

Что касается сахарного шоу в исполнении социопата, то оно, скорее всего, осознается им как игра, тактический маневр. Социопат знает, что недополучил от вас каких-то ништяков и посему не намерен вас отпускать.

Кроме того, любое проявление силы и своеволия со стороны жертвы разрушает заявленную социопатом иерархию в вашей паре. А если вы «брыкаетесь», то социопат с тревогой понимает, что его власть над вами иллюзорна, что не он единолично решает, что и как у вас будет, не он руководит вашими действиями. А это для него – удар по грандиозности, утрата так называемого всемогущего контроля. Говоря простым языком, социопату нестерпимо осознавать, что не он самый сильный, главный и крутой, что есть то, что ему неподвластно. И ему как можно скорее надо вернуть себе ощущение власти над вами.

Одной читательнице «посчастливилось» наблюдать, что на самом деле чувствует социопат, исполняя сахарное шоу. При ней он пытался вернуть параллельную жертву:

«Она позвонила с двухчасовой истерикой; он пытался её успокоить – видимо, фразами, почерпнутыми откуда-то, какие и должны означать настоящую любовь – что она смысл его жизни, и если она уйдёт, это будет крах всего… Но глаза его были при этом совершенно пустые и даже скучающие».

Об истинных чувствах психопатов, твердящих нам о любви, пишет и Хаэр:

«Дайан Даунз в своей книге, где была изложена ее собственная точка зрения на убийство троих детей, охарактеризовала свои случайные связи с множеством мужчин как не затрагивающие ее чувств и мотивированные только сексом. В письмах к знакомому почтальону Роберту Берталуччини (Берту) она «клялась в вечной любви и преданности и обещала, что никто другой никогда не притронется ко мне. Так я играла с мужчинами. И лучше всего мне это удавалось с Бертом».

После того, как Дайан застрелила своих детей, она завела роман с Джейсоном Рэддингом. «Берт был в прошлом, а Джейсон – в настоящем. Я писала Берту письма, в которых говорила, как сильно я его люблю и что он – мой единственный мужчина. Когда он перестал на них отвечать, я начала складывать их в блокнот. Каждый вечер я писала новое вступление. Один-два абзаца, максимум страницу. По смыслу все они были одинаковыми, разными были только слова: «Я люблю тебя, Берт, почему ты не со мной, ты нужен мне, ты мой единственный». Я делала себе коктейль и, погрузившись в горячую ванну, писала пустые слова о любви к Берту. А через несколько минут в дверь стучал Джейсон. Я сбегала по лестнице, чтобы открыть ему, и забывала о Берте».

Подобным образом ведет себя и Вальмон, когда мадам де Турвель решается бежать от него (еще до «падения») и стойко игнорирует его письма, возвращая их нераспечатанными. Тем не менее он неустанно их шлет, просто извлекая их из старых конвертов и помещая в новые!

…Редкая жертва выстаивает против первого сахарного шоу. Она принимает всхлипывания агрессора за чистую монету, она верит, что человек осознал свою неправоту, раскаялся, что все это было доведенным до драмы недоразумением и недавний кошмар никогда не повторится.

Хотя – на секундочку! – всхлипывая и хватая нас за руки, агрессор не спешит принести нам настоящие извинения. Он делает это формально, даже если использует вариант сахарного шоу «Я больше так не буду». Почему, разъясняет Хотчкис:

«Они боятся, что признание вины или зависимости выставит на всеобщее обозрение нечто неприемлемо постыдное. Таким образом, нарциссические личности или избегают искренних извинений и сердечной благодарности, раскаяния и признательности, или они к этому просто неспособны».

«Как любой человек с серьезными проблемами, мучители старательно прячут свое истинное лицо, – пишет Ланди Банкрофт. – Один из способов избежать ответственности – это заставить вас поверить, что проблема в вас, или, по крайней мере, в вас обоих. Он затаскивает вас в лабиринт, и все ваши отношения превращаются в поиски выхода в обход ловушек, зеркал и неожиданных поворотов. Он хочет озадачить вас, занять вас разгадыванием его скрытых посылов, как если бы он был прекрасной, но сломанной шкатулкой, к которой только нужно подобрать правильные ключики и детальки, и она заиграет волшебную музыку. Настоящая же его цель, хотя он никогда не признается в этом даже себе, – заставить вас ломать голову, чтобы вы не дай бог не заметили логики в его поведении, сознательных действий за внешним сумасшествием.

Мужчина-мучитель меньше всего заинтересован в том, чтобы вы докопались до сути его проблем. Он будет бесконечно водить вас за нос причинами и поводами, в то же время изо всех сил навешивая на вас обвинения и заставляя вас сомневаться в самой себе».

Все еще считаете, что сможете выяснить у своего неотразимого причины его «загадочного» поведения? Дерзайте. Только сначала прочитайте, чем увенчались попытки Сушковой добиться от Лермонтова объяснения его внезапного охлаждения. Итак, после отправки анонимного письма он пару раз являлся к Сушковым с визитом – ему, естественно, было отказано. Он прекрасно знал, что так и будет – с этой целью и направлял письмо таким образом, чтобы устроить семейный скандал.

«Дня через три после анонимного письма Мишель опять приехал, его не велели принимать: он настаивал, шумел в лакейской, говорил, что не уедет, не повидавшись со мной, и велел доложить об этом».

Это было не более чем спектаклем, но Сушкова тогда сочла, что ее с любимым разлучают некие злые силы. Но пару недель спустя Екатерина встретила Лермонтова на балу, и он… прошел мимо нее!

«Я не хотела верить своим глазам и подумала, что он действительно проглядел меня. Кончив танцевать, я села на самое видное место и стала пожирать его глазами, он и не смотрит в мою сторону; глаза наши встретились, я улыбнулась – он отворотился.

Что было со мной, я не знаю и не могу передать всей горечи моих ощущений; голова пошла кругом, сердце замерло, в ушах зашумело, я предчувствовала что-то недоброе, я готова была заплакать.

Я на несколько минут ушла в уборную, чтобы там свободно вздохнуть, за мной последовали мои милые бальные приятельницы Лиза Б. и Сашенька Ж.

– Что с тобой? Что с вами обоими сделалось? – приставали они ко мне.

– Не знаю, – отвечала я и зарыдала перед ними».

Но Сушкова не теряла надежды, что Лермонтов разъяснит ей причины своего охлаждения.

«Когда в фигуре названий (элемент танца. – Т.Т.) Лермонтов подошел ко мне с двумя товарищами и, зло улыбаясь и холодно смотря на меня, сказал: «Haine, mepris et vengeance» («Ненависть, презрение и месть»), – я, конечно, выбрала vengeance как благороднейшее из этих ужасных чувств.

– Вы несправедливы и жестоки, – сказала я ему.

– Я теперь такой же, как был всегда.

– Неужели вы всегда меня ненавидели, презирали? За что вам мстить мне?

– Вы ошибаетесь, я не переменился, да и к чему было меняться; напыщенные роли тяжелы и не под силу мне; я действовал откровенно, но вы так охраняемы родными, так недоступны, так изучили теорию любить с их дозволения, что мне нечего делать, когда меня не принимают.

– Неужели вы сомневаетесь в моей любви?

– Благодарю за такую любовь!»

Классика жанра: агрессор намеренно переворачивает все с ног на голову, а жертва недоуменно ловит ртом воздух.

Словом, оставьте надежду: конструктивно выяснить отношения с такими людьми невозможно. Они заинтересованы в обратном – еще больше запутать ситуацию, нагромоздив один абсурд на другой. Поэтому, что бы вы ни сказали, они все тут же извратят. Чем трезвее и логичнее ваши доводы, чем интеллигентнее манера общения, тем больше будет яриться хищник.

«Все смягчающие обстоятельства в отношении источника злобы принимаются извращенным человеком как средства обесценить его собственное страдание, – пишет Иригуайен. – Таким образом, его злость увеличивается по мере того, как все больше смягчающих обстоятельств предстают его вниманию».

«Если нарцисс чувствует себя ущемленным, если его недооценивают, критикуют, ловят на ошибках, унижают в играх или других ситуациях, то это обычно вызывает у него чувство возмущения и гнева, вне зависимости от того, дает ли он им волю и вообще отдает ли он себе в них отчет, – пишет Эрих Фромм. – Насколько интенсивной может быть эта агрессивная реакция, можно судить хотя бы по тому, что человек, ущемленный в своем нарциссизме, никогда в жизни не простит обидчика, ибо он испытывает такую жажду мести, которая ни в какое сравнение не идет с реакцией на любой другой ущерб – физическую травму или имущественные потери».

Надо быть дальновидным, теоретически подкованным и (или) бывалым человеком, чтобы бросить неотразимого на стадии Обольщения или Проб пера. Но вот Ледяной душ должен красноречиво дать вам понять, что пора сматывать удочки.

«Если этот момент пропущен, то дальше у вас нет возможности противостоять полноценно, потому что чувство вины навешивается сразу таким грузом, что все силы уходят на то, чтобы его уменьшить», – рассуждает читательница.

…Итак, маска сброшена. Истинный лик неотразимого оказался не так уж лучезарен – вы видите ледяной взгляд, презрительно наморщенную переносицу и искривленные в хищной усмешке губы.

Неужели все еще не страшно? Тогда приготовьтесь к тому, что на следующем этапе вас призовут занять свое место у хозяйской ноги и служить за кусочек сахарку, но все чаще и чаще – без оного.

«Сметь свое суждение иметь», свободно выражать чувства, задавать вопросы и получать ответы, иметь свои интересы – это тоже отойдет для вас в область преданий. Как и быть любимыми.