Текст книги "Beatles, секс-симфония номер один"

Тарас Балашов
Beatles, секс-симфония номер один

На обложке: Москва, вечер. Фото Сергея Саканского, модель Ольга Пуреховская

Кого ты любила, о ком страдала, о ком плакала

Кого ты любила, о ком страдала, о ком плакала на моем плече? Кто этот человек, твой бывший муж, на чьем месте я неожиданно очутился?

Постараюсь создать этот образ. Немолодой мужчина, несколько старше меня и намного старше тебя. Профессия – безработный кинорежиссер. В советское время закончил ВГИК, снял удачный дебют, снял одну полнометражную картину. Долго ходил в непризнанных гениях. В революционные годы чуть не умирал с голоду, затем как-то пристроился – в прокатную компанию, и как бы опять занимается кино, только с другого конца. В искусстве – неудачник. В жизни – вполне преуспевающий мужчина.

Он читал какой-то спецкурс, недолго халтурил преподавателем – в музилище, где ты училась, еще совсем девчонкой. Уж не знаю, как стеклись на твоем небе звезды, но ты влюбилась с первого взгляда в эту царственную осанку, в этот жгучий черный взор, в эту благородную седину.

Надо заметить, что такая серебристая, ухоженная седина вырастает только у самых отъявленных подлецов. Потому что они, подлецы, возможно, гораздо глубже и сильнее страдают, чем мы, грешные. Еще из категории рано седеющих – алкоголики, чья убеленность происходит от частых похмельных мучений, и наркоманы, если, конечно, им удается дожить до седин.

Но девушки не знают об этом. Они думают что седина – это следствие тяжелых жизненных травм, мучительных переживаний, сложной, трагической судьбы – таинственность и загадочность.

Наверное, этот мужчина чрезвычайно умный, чертовски умный, гораздо умнее меня. Иначе почему он считал тебя полной дурой, не находил с тобой тем для общения, стеснялся вводить тебя в свой круг, брал каких-то женщин на стороне – страшных и старых, но, по его мнению, более достойных, чем ты.

Скорее всего, увидев влюбленную красавицу, к тому же – физиологическую девушку, он просто убоялся упустить шанс. Странный какой-то человек, вот бы покопаться в его черепе и душе.

Очевидно, что ты не очень нравилась ему физически, как я не нравился тебе. Наверное, он так же редко смотрел тебе в лицо, как ты – мне. И всегда смотрел на сторону, как ты со мной.

Кончилось тем, что он привел другую женщину и заявил, что намеревается жить втроем, как Лиля Брик. Не вынесла душа поэта, и ты ушла от него. И тут же, почти без всякой паузы, у тебя завелся я, заместитель.

Вся эта жизнь состоит из каких-то концентрических кругов, замкнутых, симметричных друг другу отношений. И все мы просто играем роли, просто играем друг друга. Как будто где-то в другой реальности происходит одна и та же история, а все наши встречи и расставания, все наши счастливые и несчастные любови – только ее отражения.

Я решил убить эту женщину

Я решил убить эту женщину. Ту, которая отобрала у тебя твоего мужа, разрушила твою семью, сделала сиротой твою дочь.

Это был простой и точный расчет. Когда этой женщины не станет, муж снова будет тебе мужем, ты снова вернешься к нему. И больше не будешь так страдать.

Убийство твоей соперницы казалось мне легким делом. Сначала я планировал инсценировать ограбление, потом – изнасилование, потом – и то и другое. Мысль об изнасиловании мучила меня. Именно мучил вопрос: на кого, за какие достоинства променял тебя муж? Что в ней такого, в этой женщине, старой, седой, некрасивой? Во имя чего можно тебя – самое прекрасное, самое дорогое существо на свете – выбросить из дома? Чего такого нет у тебя, что есть у нее?

В общем, я решил распотрошить эту куклу, посмотреть, что у нее внутри, убедиться, что это не я сошел с ума, думая, что на тебе сошелся клином белый свет.

Все эти мысли длились несколько минут, не более чем прочитать слова, об этом рассказывающие. Мыслепреступление… За минуты я успел побыть и убийцей, и сумасшедшим.

Была оттепель в начале марта. Я вышел на балкон и долго рассматривал рябину под моим окном, всю в радостном безумии прозрачных сосулек. Я думал о подарке тебе на праздник. Образ подарка виделся мне родным этой самой застекленной рябине: я хотел принести тебе что-то, имеющее такую же преходящую красоту и столь же быструю смерть. Что-то такое, что вспыхнуло бы на солнце миллионом сверкающих радуг и навсегда исчезло. Как я, как несчастливая любовь моя.

Мало ли у меня было девушек, мал

...

конец ознакомительного фрагмента