Текст книги "Я подарю тебе любовь"

Сие останется тайной, известной только Творцу, но то, что Зоя Львовна святая, – это точно!

Основной головной болью и проблемой Лены стал вопрос, с кем оставлять Ваську при ее-то работе, загруженности и постоянных командировках. Родители в тот момент по ряду причин отпадали категорически, на них она не рассчитывала.

Она крутила и так и сяк, подумывая уже отказываться от командировок и даже поменять работу. И о няне или, скажем, домработнице задумывалась. Словом, перебирала все возможные варианты.

А тут, как-то поздно вечером, зашла к ним соседка. Зоя Львовна. Накануне в редакции Лена получила три билета на элитарную выставку мебели. Два для них с Васькой, а третий ей дали в расчете на мужа или бойфренда.

Уж чего в хозяйстве не имелось, так вот этого! Но Лена отказываться не стала, а предложила билет милой соседке, которая уже не раз им с Васькой помогала – то ремонтников запустить-выпустить, то слесарей дождаться или перевозку вещей.

Пойди найди таких соседей в наше время! Обыщешься!

Лена все старалась отблагодарить как-то за помощь и внимание, но Зоя Львовна от подарков отказывалась категорически, настаивая, что это нормальная соседская взаимопомощь.

Лена решила пойти другим путем: небольшие «комплименты» – билеты в кино на премьеру, в театр, вот на выставку.

– Леночка, я зашла спросить, как вы завтра планируете пойти на выставку?

– Заберу Василия Федоровича из школы, привезу домой, вернусь на работу, а часов в шесть заеду за вами обоими, – огласила она расписание дня.

– Леночка, вы меня простите, конечно. Но можно спросить: зачем вам мотаться туда-сюда? Давайте я Васеньку заберу из школы и приведу домой?

– А вам это не трудно? – осторожничала Лена.

– Да что вы! – оптимистично уверила соседка. – Школа в десяти минутах ходьбы. Я с удовольствием прогуляюсь с Васенькой. Он у вас совершенно необыкновенный мальчик!

– Вы меня очень выручите, Зоя Львовна! – от избытка чувств сцепив руки в замок, порадовалась Лена.

На следующий вечер, вернувшись после выставки, они сидели втроем в кухне, делились впечатлениями, гоняли чаи, и неожиданно Зоя Львовна сказала:

– Леночка, вы очень много работаете, и я хотела предложить вам одну идею.

– Работать меньше? – предположил Васька.

– Нет, – мягко улыбнулась Зоя Львовна и погладила его по голове. – Я могла бы забирать Василия Федоровича из школы, приводить домой, кормить обедом и быть с ним до вашего возвращения с работы.

– Зоя Львовна… – даже растерялась от такого фантастичного «подарка» Лена. – Но у вас свои дела, заботы.

– Да что вы, Леночка, какие заботы? – отмахнулась Зоя Львовна. – Я совершенно одинокий человек. У меня никого нет из родственников, только двоюродные племянники, но они живут не в Москве. Мы и с родителями их не были близки, а с ними практически и не общаемся, так, перезваниваемся раз в год, а то и реже. Мне еще далеко до семидесяти, пока не старуха и, слава богу, здорова и хорошо себя чувствую. У меня нет никакой загруженности и особых дел, только хобби, встречи с подругами, прогулки. И, знаете, очень хочется быть еще кому-то полезной, нужной. А вышивать крестиком и вязать я прекрасно смогу и перед вашим телевизором.

Ленка слушала ее зачарованно, открыв рот и никак не могла поверить в возможность такой удачи.

– Я вам зарплату буду платить! – бухнула она первое, что пришло в голову.

– Да господь с вами! – возмутилась Зоя Львовна. – У меня вполне приличная пенсия, я, знаете, отношусь к разряду элитных пенсионеров, да и мой покойный муж был академиком, и я кое-что получаю и за него, как вдова. На жизнь безбедную и даже прихоти мне вполне хватает. Не станем омрачать деньгами хорошие отношения.

– Я не знаю, что сказать! – призналась Ленка, сдерживая слезы. – Я поверить не могу!

– Лена, не плачь! – сурово распорядился Васька. – Зоя Львовна, вы бы нас с Леной, конечно, очень выручили, но просто так это не делается.

– Что значит «просто так»? – удивилась соседка. – А как делается, Васенька?

– Взаимно, – растолковывал он. – Если вы беретесь нам помогать, то и нам должны разрешить помогать вам.

– В чем же? – мудро улыбалась Зоя Львовна.

– А во всем! – постановил Васька. – В жизни! Просто во всем, как родные!

– Хорошо, – кивнула Зоя Львовна, подумав. – Я согласна!

– Мы тоже согласны! – решил за них обоих Васька. – И спасибо вам большое, а то Лена совсем извелась.

Дамы дали волю непрошеным слезам, и так в их жизнь вошла Зоя Львовна. Когда Лена уезжала в командировки, Зоя Львовна перебиралась в их квартиру, чтобы находиться с Василием постоянно. Она не спрашивала о причине Лениной чрезмерной опеки сына, ее страхов и категорического нежелания оставлять его одного хоть на пару часов, принимая все как есть. Зоя Львовна никогда не задавала Лене или Ваське вопросов про личную жизнь или, скажем, про Васькиного отца, не выспрашивала и не любопытствовала. Так же как и о непростом отношении Лены с ее родителями и их непонятной холодности к внуку. Она с Василием ездила летом к ним на дачу погостить, когда приглашали, и даже на несколько недель, но и с ними не вела никаких разговоров об их семейных взаимоотношениях. А родители так и подавно не рвались обсуждать эти темы.

Святая – никаких сомнений!

Поэтому Лена относилась к ней как к близкому члену семьи и могла простить Зое Львовне все что угодно, хотя причин для какого-либо прощения или непонимания не возникало ни разу.

Смотри утверждение первое – святая!

Но сегодняшним вечером Ленка поймала себя на том, что тяготится этим застольным разговором. А еще больше – обсуждением Дениса. Ей хотелось побыть одной, подумать, осмыслить небывалые открытия сегодняшнего дня.

Что она и проделывала с сомнительным успехом ночью, после того как Зоя Львовна ушла, а Васька улегся спать.

Она ждала с нетерпением, с внутренней суетливостью завтрашнего дня, но, возбужденная, никак не могла заснуть, выбралась из кровати и блуждала по темной квартире, то улыбаясь, то хмурясь своим мыслям.

Ну ладно! Честной она быть умеет!

Да, да! Она торопит это вяло ползущее «завтра» не только потому, что ей не терпится осуществить давнишнюю мечту увидеть близко, рассмотреть внимательно работы Арбенина! А уж посетить мастерские и поработать над чем-то вместе – это точно из разряда сказок сказочных про подарки с небес!

И все это распрекрасно, да только ей… ей хотелось снова его увидеть, услышать этот низкий, насыщенный голос, мягко рыкающий, когда он выражает недовольство. И глаза – темно-зеленые, нечитаемые глаза, в которых скрыты все мысли и чувства, только, когда он выговаривал ей в машине, в них что-то там полыхало.

– Ну что, Елена Алексеевна? – шепотом спросила она себя. – Не понравился он тебе, говоришь?

Да, не понравился с первого взгляда и общения казусного! На самом деле угрюмый, закрытый, мрачный! Да сколько угодно! И пожалуйста!

«Это ты перед остальными барышнями имидж бирюка нелюдимого поддерживай, Денис Васильевич! – думала, улыбаясь, Ленка. – А мне, извини, все про тебя твои работы сказали и ты сам!»

Он Арбенин, и этим все сказано!

Ближе к рассвету Ленка решила – нет, пожалуй, что бы там ни вызывали в ней его глаза и сам он, ни в какие более близкие, личностные отношения с ним соваться не стоит! Более того, не рекомендуется! Она может увлечься им всерьез, а расставаться придется неизбежно! Нет, нет! Только профессиональный интерес!

– Вот так! – закрепила голосом решение и пошла спать.

А завтра все тянулось, тянулось, как пережеванная, безвкусная жвачка! Лена уж миллион дел успела переделать на работе, а он все не звонил.

– Невельская, к телефону! – прокричала Маша, младший редактор.

Кстати, недовольно прокричала. Машка тайно недолюбливала Лену поди знай за что, ну вот недолюбливала, да к тому же это был уже пятый с утра звонок Лене, и все на служебный телефон.

Перехватывая у нее трубку, Лена дружелюбно улыбнулась, не добившись взаимности, Машка сунула раздраженно телефон ей в руку и демонстративно отвернулась.

Глупая девочка, что же поделать.

– Да! – додумывая мысль грустную, отозвалась на призыв абонента Лена.

– Вы очень ценный работник, – услышала она знакомый низкий голос, не утрудившийся «здравствованием».

«Эротичный! Вот какой у него тембр! – промелькнула предательская по отношению к ночному решению мысль. – Даже мурашки по спине!»

– Мне мягко, но категорично отказались дать номер вашего сотового телефона, – продолжил обладатель эротичного тембра.

– Любят! – подтвердила Лена его предположения. – Записывайте.

Продиктовала номер мобильного и домашнего телефонов.

– Я смог разгрузить среду, – сообщил господин Арбенин. – Среда вас устроит?

– Да, вполне.

– Вы сможете подъехать за город?

– Смогу. Во сколько?

– Давайте пораньше, скажем часов в двенадцать? Сможете?

– Конечно смогу, Денис Васильевич! – бравурила от душевного подъема Ленка.

– Договорились. Записывайте, я расскажу, как проехать.

Арбенин обстоятельно все объяснял, с деталями и дорожными ориентирами, с расстояниями между ними и даже не забыл упомянуть коварные колдобины на дороге, которые следует объезжать.

– Записали?

– Да.

– Тогда до встречи.

– До свидания, Денис Васильевич.

Ой-ой-ой, как официально!

Ленка показала язык трубке, из которой неслись короткие гудки отбоя, и тут же напомнила себе: «Никаких личностных отношений, Лена!»

Ах да, да, да, никаких!

Денис нервничал, когда ей звонил. Нервничал, и все – и поди пойми почему!

Он потратил полдня на бумажные дела и чиновничьи кабинеты, без этого тоже никуда, что ж поделаешь. Пересмотрел свое расписание, кое-какие дела нетворческие отложил на другое время, перенес недоговоренные окончательно встречи, освободив среду для Елены Алексеевны.

Она ему не понравилась при первой встрече. Ну, не совсем так, как женщина понравилась, и все такое, в том смысле, что «и неплохо бы», и с интересом – в мужском ключе. Не понравилась как личность – уж больно потешалась над ситуацией, язвила потихоньку, посмеивалась скептично. Согласитесь, раздражит любого нормального мужика. Но тогда он не знал, что она Невельская, теперь знал, и это сильно осложняло дело.

«Какое дело? – шумнул он на себя мысленно и сам себе ответил: – Любое!»

Вот так вот! Любое дело это осложняло, потому что он думал о ней. В субботу подумал немного, отвлеченно, оценив женские достоинства и прелести, и перестал. А вчера, в воскресенье, и до настоящего момента – думал, вспоминал, по-всякому и разное.

Ему понравился ее сын. Надо же – Василий Федорович! Но, странное дело, как-то естественно и правильно было обращаться к этому мальчишке по имени-отчеству.

И много еще чего понравилось Денису Арбенину: их дом, единение, взаимная любовь, которую ни мать, ни сын не пытались скрывать, тепло, которое они создавали вдвоем и распространяли вокруг.

Денис периодически тряс головой, стараясь прогнать непрошеные, навязчивые мысли. Зачем? Надумать он все равно ничего не надумает и понять не поймет, пока в голове только вопросы и недомолвки и нет никакой четкой, конкретной мысли.

А подвергать анализу – извините, это, как известно, не про него!

Про дело, которым они собираются совместно с Еленой Невельской заняться, он все решил и настоит на его реализации, убедит ее.

Впрочем, убеждать вряд ли придется, она молодец, профессионал и влюблена в работу, которой занимается. А значит, у них получится. Соберутся, наметят план действий необходимых и сделают.

А там…

– Тьфу ты! – сплюнул от досады Денис, сворачивая на поселковую улицу.

Арбенин соскучился по своему дому за эти дни. Он любил тишину, спокойствие несуетливое, основательность и постарался обустроить свою жизнь именно так. Загнав машину в гараж, закрыл ворота и прошел в дом, привычно погладил ладонью поверхность столика в прихожей – здоровался. Переоделся и отправился пешком в мастерские на окраину поселка, делом изгонять непонятные, суетно-глупые мысли из разума. И так, почитай, три дня бездельничал!

Во вторник вечером он позвонил Лене, на сей раз не забыв поздороваться:

– Добрый вечер.

– Здравствуйте, Денис, – вторила ему нейтральностью тона она.

– Звоню уточнить, не изменились ли ваши планы. Вы приедете завтра?

– Ничего не изменилось, обязательно приеду! – рапортовала по-пионерски Ленка.

– Хорошо. До завтра. Передавайте привет Василию Федоровичу.

– Всенепременно! – дурачилась ершистая барышня Невельская.

Он хмыкнул в ответ, ничего больше не сказал и положил трубку.

– Тебе привет от Дениса Васильевича! – сообщила она Ваське весело.

Васька кивнул и высказался с серьезным видом:

– Он хороший. Не зря ты его так долго ждала.

– Это в каком смысле ждала? – подивилась заявлению Лена.

– В смысле работы, интервью с ним. А ты, Лена, про что?

– Про то же! – поторопилась уверить она.

– Ой ли? – не поверил умный Василий Федорович. – Ты что, влюбилась в него?

А Ленка, отчего-то струхнув, быстренько перенаправила разговор в легкую шутку:

– Конечно! Ты же знаешь, как я влюблена в его работы!

– И при чем здесь это? – не дал сбить себя с панталыку Васька. – Ты в него, в мужчину, влюбилась!

А Ленка распрямилась на стуле, посерьезнела сразу, как страну добровольно мобилизовалась защищать, и решительно отвергла утверждение:

– Нет! – И еще раз, для себя: – Нет!

– Ну и зря! – пожурил Васька. – Мы с Зоей Львовной это обсуждали.

– О господи, что вы такое там обсуждали? – переполошилась она.

– Лен, ты что? – даже слегка обиделся Васька. – Разумеется, я не сказал, что вы еще раз встречались и работали тут за компом. Мы обсуждали, что вы друг другу подходите.

– Это по каким статьям? – немного отпустило ее.

– Ну, у вас общие интересы. Правда, Зоя Львовна про это не знает, это мой аргумент, и это раз! – делился рассуждениями Васька. – Возраст у вас подходящий. Зоя Львовна говорит, когда мужчина старше женщины на семь лет, это самая лучшая разница, и это два. Вы оба не женаты, и это совсем три!

– Все это ерунда, и это четыре! – предприняла попытку закрыть тему Лена.

– Нет, Лена, это не ерунда! – не дал сбить себя с темы Васька. – Поди найди сейчас мужика хорошего! Фиг, обыщешься! А у тебя еще и довесок, то есть я.

– Не смей так говорить! – потребовала Лена. – Ты мое счастье, радость и гордость, а не довесок! И я больше не хочу слушать эту чушь!

– Ну и чего ты расстроилась? – подошел к ней и обнял, успокаивая, Васька.

– Да не знаю! – вздохнула Ленка, прижимая его к себе. – Не знаю!

– Лен, ты, главное, не бойся ничего, и все будет хорошо! Ну, не нравится тебе этот Денис, и ладно! Чего ты?

– И ладно! – согласилась она.

Но почему-то ей захотелось заплакать. Она сдержалась, сильно зажмурилась и крутнула головой, пока Васька не видит, не разрешив себе раскисать.

«Привет!» – махнула ей недавно поселившаяся незваная и непонятная, но плотно обосновавшаяся усталость.

Откуда что взялось? Какая усталость непомерная?

Она ж не мешки ворочает, в конце концов, – работает в свое большое удовольствие!

«А и черт бы с ней! – подумала, отмахиваясь, Ленка. – Само пройдет!»

* * *

Трасса в сторону области утром рабочего дня радовала отсутствием пробок и редкими машинами. Получая удовольствие от такой спокойной, недерганой езды, Елена Алексеевна предалась философским размышлениям.

Как водится, мысль, оттолкнувшись от какого-нибудь воспоминания, странным замысловатым путем углубляется в такие дебри, что только удивляться приходится: «И как меня сюда занесло?»

Вот и ее занесло.

Ленка вспомнила про вчерашний разговор с Васькой, улыбаясь его мудрости недетской, скакнула на то, что ему надо кроссовки новые купить и куртку осеннюю, покружилась вокруг хозяйственных насущных проблем, напомнив, что их бы надо переделать до маячившей впереди командировки. От этой отправной точки – о работе, что «тот абзац придется все-таки полностью переделать, и хорошо бы туда фотки вставить…» – на кодовом слове «фотки» спланировала в предстоящую встречу.

Пугливо, на мягких лапках, обошла сторонкой свое личное, непонятное отношение к господину Арбенину: «Нет, нет, не про это!» – и двинулась дальше: «Вот странное дело, когда заканчивается какой-то этап в жизни, это всегда ужасно болезненно! Мы не хотим, мы привыкли, адаптировались, устроились и смирились с тем, что имеем, а оно начинает рушиться. А мы кричим: «Нет, нет!», хватаемся за распадающееся, стараясь восстановить, собрать как-то, а оно неотвратимо и стремительно рушится, как дом в землетрясение. И мы разочаровываемся до дна души, болеем потерей, чувствуя, что просто умираем от боли! А на руинах, погребая их под собой, вырастает нечто новое, незнакомое и очаровывает нас вновь жизнью. И вот мы уже увлеченно это новое выстраиваем, окучиваем, холим-лелеем, влюбляясь в свою новую жизнь. А иногда, очень редко, это новое очарование приходит, минуя разрушение и боль разочарований, само собой, как Божий подарок!»

– Ах черт! – спохватилась Ленка, в последний момент заметив один из ориентиров, указанный Арбениным. И, нарушая правила, успела перестроиться – спасибо, не было в этот момент едущих сзади! – и повернула на дорогу к нужному поселку. – А не надо бредить за рулем! – поругала себя она.

Инструкции она все выполнила, колдобины добросовестно объехала и теперь медленно катила по улице, выискивая взглядом нужный дом.

Искать и не пришлось, так как высоким «маяком», мимо которого точно не проедешь, у распахнутых ворот на участок стоял Денис Васильевич Арбенин, вышедший самолично ее встречать. Вот такую честь оказал!

Ленка, повинуясь его жесту, заехала в ворота и остановилась перед дверями в гараж. Денис закрыл ворота, подошел к машине, открыл дверцу и протянул ей руку, чтобы помочь выйти:

– Здравствуйте, Лена. Вы точны.

– Пробок не было, повезло! – бодро отозвалась она, оперлась на его руку и выбралась из машины. – Здравствуйте, Денис! – И взяла с заднего сиденья сумку, портфель и ноутбук.

– Я возьму, – распорядился он, забирая у Ленки багаж. – Вы всегда так экипируетесь?

– Да, но я уже привыкла!

И подумала, а не слишком ли она бурлит весельем чрезмерным?

«Да уж, перебор! – оценила она свое нервное поведение. – Сбавь обороты, Лена, ничего уж такого выдающегося не происходит, чтоб фонтанировать!»

Сбавить не удалось, несмотря на уговоры и мысленное поругивание себя, в данный момент не очень любимую за эту бодрость преувеличенную.

– Ну что, за работу! – в том же ключе звенела голосом неуспокоенная Елена Алексеевна.

– Да, – ровно, хладнокровно согласился с предложением господин Арбенин.

Вот! Вот у кого надо поучиться спокойствию!

«Бу-бу-бу-бу», – про себя всякое разное нелицеприятное долдонила Ленка. Ровно до того момента, когда они вошли в дом через большую двустворчатую дверь в прихожую. Ленка сразу же увидела рядом с дверью, у стены невысокий столик, выполненный в стиле позднего классицизма, – и пропала!

Забыв в момент, о чем говорила, и чем была недовольна, и что отвечал ей Арбенин, впрочем, он, кажется, молчал, но и этого она уже не видела, не слышала…

Осторожно, еле касаясь, провела кончиками пальцев по наборной столешнице, присела на корточки, рассматривая и трогая рисунок тонкой резьбы на небольшом бортике, опоясывающем окружность стола. Долго рассматривала затаив дыхание.

Немного передвинулась, проведя пальцами по всей длине причудливо изогнутых передних ножек. И, забывшись окончательно и бесповоротно, встала на колени и нырнула головой под столик, рассматривая его изнанку.

Вынырнула, насмотревшись, села на пятки, не удержалась, еще разок легко провела по бортику и подняла глаза на Арбенина, снизу вверх.

Он стоял все это время, терпеливо ожидая ее, скрестив руки на груди, опершись левым плечом о притолоку у двери.

– Это ваше! – как обвинила в чем, заявила она. – Этой работы ни в одном каталоге нет, и она нигде не выставлялась!

– Это одна из первых моих работ. Я не внес ее в каталог, для себя делал.

– Знаете, Денис, – продолжила обвинения Лена, – у меня есть подозрение, что вы волшебник!

– Не преувеличивайте. Этот столик, например, далеко не лучшая моя работа.

– А у вас нет лучших или худших! – спорила в том же обвинительном ключе Лена, продолжая так и сидеть на согнутых коленках. – Они все великолепны, как законченное музыкальное произведение!

– Идемте-ка кофейку попьем, – предложил он.

Оттолкнулся плечом от стены, сделал шаг к ней и протянул руку. Ленка, взявшись за предложенную ладонь, только сейчас сообразив, что сидит до сих пор далеко не в утонченной позе, торопливо поднялась, смутившись, что нисколько не остудило ее воинственного пыла.

– Столик совершенно уникальный!

– Чем же? – перехватив ее за локоть и мягко, но настойчиво направляя по коридору в сторону кухни, полюбопытствовал Денис.

На самом деле, при всей его внешней отстраненности и спокойствии, ему почему-то было невероятно важно ее мнение, именно ее! И показалось, что если она поймет, почувствует…

Этот столик любимый, знаковый и важный для него. Денис с самого начала, с эскизов и подбора дерева, знал, что делает его для себя, но не в этом дело! Он поставил перед собой некую сверхзадачу – если справится так, что предмет «зазвучит», получится, то станет заниматься производством, не получится «запеть» произведению – останется реставратором.

Справился! И понимал, что великолепно! Любил этот столик.

И – на тебе! Ждет, и с каким-то замиранием, рецензии этой Невельской и даже нервничает, честное слово!

Она замолчала, задумалась, пока Денис вел ее через коридор, оставив стоять посреди кухни, положил все ее сумки в кресло и пошел к столешнице, варить кофе, наблюдая за ней краем глаза.

Елена Алексеевна, увлеченная разбором своих впечатлений, и не заметила, где оказалась, не оборачивалась по сторонам, осматриваясь в незнакомой обстановке, как сделала бы любая женщина.

– Так чем же? – повторил вопрос Денис, усмехнувшись этой ее задумчивости.

– Он очень созвучен с вами, – старалась объяснить свои ощущения Лена, – всем, неяркой цветовой гаммой, линиями. Ну, не знаю! Такая внешняя строгость, классика форм, даже сдержанность и музыкальная ажурность резьбы, деталей – то, что не сразу бросается в глаза, словно он хранит множество тайн и тихо-тихо поет о них, а услышать может не каждый, как ваша визитная карточка, что ли. Я бы назвала его просто: «Арбенин».

У Дениса убежал кофе, так он поразился этому ее видению, словам, которые она подобрала.

А Ленка смутилась ужасно и пнула себя мысленно, очередной раз, все-то она сегодня нехорошая у себя!

«Ты какая-то притыркнутая, Лена! Полезла под стол, уселась посреди холла, теперь еще и речь толканула идиотскую! Поздравляю! Показала себя в лучшем свете, профессионалка хренова! Чего тебя понесло?! «Внешняя строгость»… «множество тайн»… «поет…» Нет, ну не ку-ку?»

Хорошо, он повернулся к ней спиной, вернувшись к плите, повторить процесс заваривания кофе, хоть не так неудобно, и можно перевести дыхание и пережить первые, самые трудные мгновения неловкости!

– Вы с чем кофе пьете? – не поворачиваясь к ней, спросил Арбенин.

– С молоком, без сахара.

– Есть хотите? – так же, спиной к ней.

– Нет, спасибо.

– Присаживайтесь к столу.

Ах ты ж господи, светскость крепчала! Ленка опасливо огляделась по сторонам, осматривая обстановку кухни и стол, предложенный к испитию кофия. Не дай бог, и здесь какие-то его вещи есть! А то она опять обо всем забудет и полезет изучать, окончательно оконфузившись!

Пронесло!

Стол – ну а как же! – тоже был антикварный, конец девятнадцатого века, круглый, на одной массивной ножке, но не арбенинский, и на том спасибо! Хотя… она б и его поизучала с удовольствием, и остальную мебель в кухне, не менее интересную.

Пока возможности не представилось. Перед ней, на столе, появилась чашка с кофе.

Надо о чем-нибудь говорить! И желательно легко и непринужденно. Ага! Ленка маялась, а господин Арбенин никаких комментариев ее пламенной речи не дал, проигнорировал скорее всего, молча пил кофе.

Вот тебе и поработали вместе!

– Скажите что-нибудь, а то мне неудобно! – не выдержала она.

– Я не знаю, что сказать, – поставив чашку на блюдце, отозвался Денис. – Мне понравилась ваша оценка.

– Спасибо, мне полегчало, – язвительно заметила Лена.

Он пожал плечами – что-то вроде «как угодно». Жест такой, зараза, непонятный, не то похвалил, не то безразличие выказал. А Денис предпринял попытку пояснить:

– Я не очень умею и не люблю облекать в слова категорию чувств.

– Да, – кивнула Лена, немного отпуская внутреннее напряжение, – это я уже поняла, Денис Васильевич. Делами у вас куда как лучше получается. Кстати, о деле! – окончательно взбодрилась она. – Мы с вами здесь расположимся?

– Нет. В кабинете. Идемте, – поднимаясь из-за стола, предложил он.

– Надеюсь, по дороге и в самом кабинете мы ваших работ не встретим, – поделилась опасениями Лена. – А то я снова полезу рассматривать.

– Нет, не встретим, – улыбнулся он. – У меня не так уж много в доме своих работ.

– Но они есть, и вы мне их покажете! – в момент загорелась Ленка и спохватилась: – Потом, разумеется. Если можно.

– Можно, – продолжал улыбаться он. – Потом. Разумеется.

– Вы душка! – совсем уж разошлась она.

– Да? В таком случае вы первая, кто это заметил! – рассмеялся искренне Арбенин, чем немало подивил Елену Алексеевну.

Кабинет располагался на первом этаже. Собственно, как Лена узнала позже, на первом этаже располагалась вся хозяйская часть дома – спальня, большая гостиная с камином, за ней малая гостиная с домашним кинотеатром, еще одна спальня, поменьше, библиотека, кабинет, большая кухня-столовая, две ванные комнаты и туалетные, небольшая тренажерная. На втором этаже располагалось гостевое пространство, несколько спален, бильярдная, кабинет с компьютером и всем необходимым, две ванные комнаты, а на третьем, мансардном, одна гостиная с телевизором, книжными шкафами и баром.

Кабинет состоял из великолепной антикварной мебели.

Нет, ну, интересно, а какая еще мебель может быть в доме у краснодеревщика такого уровня? Пластмассовые стулья, что ли?

А что? Может! Нечто вроде «фига работе!», как в том анекдоте: «Пришел домой с завода, а вокруг станки, станки…»

У Ленки чесались руки и мозги заодно, рассмотреть все подробно, потрогать, изучить, но она сдерживала себя, в том числе и размышлениями о «станках».

– Лен, – вернул ее в настоящее Денис, заметив, как она разглядывает интерьер, – посмотрите потом, я же обещал. Садитесь, я покажу, что есть у меня из снимков.

Ленка уселась на предложенный стул, но не смогла удержаться от высказывания – ну не смогла, и все!

– Хорошо, что у вас не чиппендейл. Мне эта кабинетная мебель меньше всех нравится.

– Почему? – полюбопытствовал Артем. – Хорошая мебель, интересная.

– Не знаю, так сложилось. – И, увидев фотографию на мониторе, переключилась: – Опаньки! Вот это да! Это чье?

Денис подсел рядом, принялся объяснять…

Пошла работа! И затянула!

Они попробовали сделать комментарий к одному из предметов, Денис давал определения работ, технические наименования, Лена набрала текст, разместив внизу под картинкой.

– Теперь как-нибудь красиво это сформулируйте, – предложил Денис.

– Да не надо тут ничего формулировать! – с жаром возразила Лена.

– А что, так и оставить? – сомневался он.

– Оставить! Вы же сами, Денис, говорили: нечто вроде энциклопедии, каталога! На фига тут расцвечивать словесными оборотами? Название, стиль, год или приблизительное время изготовления, если возможно, имя автора, размеры, технические параметры и примененные приемы. Лаконично и просто!

– Не знаю, – задумался он.

– Вот вы сами возьмете этот альбом в руки, откроете, – убеждала Ленка, – что бы вы хотели прочитать под снимком? Литературные изыски или четкую информацию?

– Да, вы правы, меня бы интересовала только информация.

– Продолжим? – искрила трудовым воодушевлением Елена Алексеевна.

– А давайте поедим, – тормознул рабочий порыв Денис Васильевич, – времени-то сколько?

– Три, – удивилась Лена, посмотрев на сотовый.

– Именно. И есть хочется. Я вчера что-то готовил.

– Вы еще и готовить умеете? – удивилась она.

– Умею, – не стал скромничать Денис.

Оказалось, готовил он вчера плов. Вкусный.

Ленка взялась помогать накрывать стол, овощи свежие резать. Денис было отказался от помощи, но она, все еще не переключившись с дела на отдых, двинула идею, что диван раннего классицизма надо бы поставить перед софой. И Арбенин, напрочь забыв про свой запрет хозяйничать гостье, окунулся в разговор.

Они продолжили обсуждение за обедом, заспорили о чем-то, и Ленка, желая убедить в своей правоте, быстрой ланью смоталась в кабинет и обратно – он и возразить не успел, принесла и открыла свой ноутбук.

Так и не заметили, как пообедали, помыли посуду – Денис мыл, Лена вытирала полотенцем – и снова оказались в кабинете. И просидели бы – вот сто пудов! – до ночи, увлекшись, но вразумил звонок Василия Федоровича.

– Лен, ты там надолго застряла? – поинтересовался заботливый сын.

– А сколько времени? – спохватилась забывчивая мать.

– Да пять уже. Что, зависли? – понял диспозицию Васька.

– Ага, – призналась Лена. – У тебя как дела?

– Как они у меня могут быть? Хорошо, как обычно.

– Молодец! – порадовалась она.

– Я-то молодец, а ты когда дома будешь?

Лена вопросительно посмотрела на Дениса: когда она дома будет? Не зная предмета разговора, он спросил:

– Что?

– Василий Федорович интересуется, долго мы еще планируем работать.

Денис посмотрел время на экране компьютера, прикинул что-то в уме, уточнил:

– А вам пора?

Ей пора. По-хорошему больше часа ехать, если повезет и пробок не будет, пока они тут закруглятся, договорятся о следующей встрече, обсудят детали, в лучшем случае дома она часов в семь вечера окажется.

Конечно пора.

Денис прочитал в выражении ее лица эти размышления, кивнул понимающе, почувствовав легкое разочарование.

– Мы еще немного поработаем, Василий Федорович. Я скоро буду.

– Да ладно, не спеши уж так, раз надо. Зоя Львовна сегодня специально ходила, взяла для меня диск с научно-популярным фильмом о теории Дарвина.

– Да на кой фиг тебе это надо? – возмутилась антипедагогичная мать.

– Для общего развития, – хохотнул Васька.

– Да тебе ни для общего, ни для частного развития ни за каким чертом не нужна такая тягомотина! Ты и так слишком умный, не знаю, куда деваться!

– Лен, это же научная теория, и ее еще пока никто не отменял. Мы это в школе изучаем, правда, теперь говорят, что это один из возможных вариантов развития человечества. Но про животных там все грамотно.

– Не грузи меня, Васька, – скорчила рожицу Лена. – Что, станете смотреть?

– Нам с Зоей Львовной интересно, тем более что фильм снят на Би-би-си, и съемки там классные.

– Да на здоровье, раз нравится! – благословила Лена. – Я приеду часа через два-три. Постараюсь.