Текст книги "Что оставит нам Путин? 4 сценария для России"

Чем русские удивляют китайцев

В России издавна с повышенным вниманием и ревностью относятся к мнению европейцев о русских. А оно всегда было очень неоднозначным.

Один из самых известных подходов – так называемая «пеленочная теория» британского антрополога Джеффри Горера. Он полагал, что в основе русского характера лежит манера тугого пеленания младенцев, которых лишь ненадолго освобождают, чтобы поиграть, помыть, переодеть. Ребенок стремится максимально использовать короткое время свободы. В итоге формируется личность, склонная к ярким вспышкам маниакальной активности и длительным периодам депрессивной пассивности. Этот же паттерн поведения Горер наложил и на общественную жизнь России: долготерпение, сменяющееся революциями.

Теория Горера родилась на волне послевоенного интереса к России, в дальнейшем ее неоднократно пытались обогатить и облагородить. В целом на Западе сложился взгляд на русских как на сильных, но недисциплинированных людей, нуждающихся в подчинении авторитету, эмоционально-нестабильных, теплых и человечных, зависимых от социального окружения.

Естественно, западные исследователи, сознательно или бессознательно, сравнивают «русский тип» с европейским или американским. Взгляд с других позиций дает несколько иной результат. С учетом случившегося недавно политического разворота России в сторону Китая, интересно посмотреть, как русских воспринимают в Поднебесной.

Одна из любопытных работ на эту тему – статья аспирантки Хэйлуцзянского университета Харбина Цзинь Хуа «Русский национальный характер глазами китайцев», написанная на основании социологических опросов, мнений китайских ученых и собственных наблюдений автора. Статья получилась не только о национальном характере, но и о некоторых особенностях социальной жизни в России.

Сначала Цзинь Хуа приводит данные соцопросов, проводившихся среди китайцев во время Года России в Китае (2007 г.). В частности, на вопрос «Считаете ли вы Россию близкой и дружественной для себя страной?» ответы распределились следующим образом: 6,24 % – «очень близкой и дружественной»; 36,47 % – «близкой и дружественной»; 46,9 % – «обычной, не более близкой и дружественной, чем другие»; 4,1 % – «не близкой и не дружественной»; 1,75 % – «совершенно не близкой и не дружественной»; 4,54 % – «затрудняюсь ответить».

Интересны причины, по которым часть опрошенных выбрали ответы «не близкой и не дружественной» – это «агрессия царской России в отношении Китая» (имеется в виду подавление антиевропейских восстаний в Китае объединенными силами Европы, России, США и Японии в начале XX века), «потенциальная опасность России для Китая», «отсутствие возможности бизнеса по определенным правилам», «презрение к китайцам со стороны русских», «неэффективность, с которой русские занимаются делами».

Можно предполагать, что в нынешних геополитических условиях результаты опросов показали бы более дружественное расположение китайцев к русским.

В то же время, отмечает Цзинь Хуа, многие китайцы чувствуют, что русские относятся к ним более «пренебрежительно», чем, например, к европейцам. Возможно, это отчасти связано с тем, что в Россию из Китая приезжало много низкоквалифицированных и малокультурных рабочих и мелких торговцев, оказавших сильное влияние на формирование образа китайца. И еще одно наблюдение Цзинь Хуа: русские относятся к иностранцам во многом так, как те сами позволяют. Не сумели китайские «первопроходцы» себя поставить высоко – вот теперь и приходится пожинать плоды…

Кстати, в отношении русских и китайцев к европейцам Цзинь Хуа отмечает некие общие черты: «Известно, что русские, как и китайцы, считают себя самым лучшим народом в мире. Слишком долгое время культура России, как и Китая, была традиционной, противопоставленной Западу, развивавшему собственные ценности. Отсюда как русское, так и китайское чувство превосходства перед западными людьми; как русские, так и китайцы считают западных людей, например, американцев, якобы «тупыми». Но обе цивилизации, как российская, так и китайская, каждая в свое время, были вынуждены прибегнуть к западным ценностям, западным технологиям, западным вещам, западным обычаям. Поэтому западная цивилизация приобрела как в глазах русских, так и в глазах китайцев новое содержание: западные люди из «еретиков» или «варваров» вдруг превратились в мудрых учителей. Как в сознании русских, так и в сознании китайцев существует диссонанс: «с одной стороны они хуже нас, но с другой стороны они лучше развиты, и мы учимся у них».

Цзинь Хуа пишет, что в России существует куда большая разница между взглядами и поведением «простого народа» и интеллигенции, чем в Китае. Российская интеллигенция, по ее мнению, – это люди, которые не имеют предрассудков и предубеждений, высококультурные и приятные во всех отношениях.

Тем не менее, она выделяет некоторые общие черты русского характера.

На первый план Цзинь Хуа выносит «громадные скрытые творческие силы и природные способности». Некоторые китайцы даже воспринимают это как источник опасности. «Сталкиваясь с трудностями или с несправедливостью, русские обычно не отступают, но могут вступить в спор и в борьбу, упорно настаивая на своем. Если китайцам требуются для этого усилия, то русские берут силу откуда-то изнутри себя и могут моментально превратиться в настоящих воинов. Все мы помним пример Павла Корчагина. Примерно так же русские ведут себя и в жизни».

Еще одна бросающаяся в глаза китайцам особенность россиян – эмоциональность. Цзинь Хуа цитирует китайского исследователя Жан Цзе: «Во время общения со многими русскими, у нас, в конечном счете, сложилось впечатление, что их эмоциональность содержит в себе великий подъем и великий упадок, великую радость и великую скорбь. И это породило у нас всевозможные недоумения. Как возможно, что эти русские в процессе беседы с вами способны то поднять крик, то внезапно сбавить тон? Как с ними договориться о деле, ведь они говорят то одно, то другое? Как сделать, чтобы они завершали дела в условленное время, для них это так трудно?»

Отмечая, что китайцы работают больше, чем русские, Цзинь Хуа высказывает мнение, что при этом русские работают лучше.

В целом можно сделать вывод, что китайцы видят в русских некий скрытый потенциал, природа которого носит не совсем понятный для них характер. Впрочем, истоки этого потенциала загадочны и для самих жителей России…

Другой аспект – «глубокий мессианский комплекс». Китайцы считают, что по сравнению с ними русские более религиозны, их национальный характер во многом сформирован на основе православия.

Удивление у китайцев вызывает отношение в России к преступному миру. Криминальная субкультура, которая занимает существенное место, например, в русских песнях, для китайцев явление совершенно непривычное. Как и череда бесконечных криминальных новостей, сюжетов, художественных фильмов. «Центральные новости российского телевидения подробно сообщают о гибели знаменитых воров, причем даже раньше, чем новости из правительства. Когда мы едем в Россию, нас подробно инструктируют о том, чтобы мы не выходили на улицу в темное время суток. Почти в каждом русском магазине сидит охранник в военной форме, иногда с оружием. В истории Китая тоже были периоды, когда наблюдалась высокая преступность, но это было время очень низкого уровня жизни. Теперь же, когда уровень жизни китайцев растет, воров становится меньше. Уровень жизни в России не ниже, чем в Китае, но на снижение преступности этот факт почему-то не влияет», – пишет Цзинь Хуа.

Вообще, Россия для китайцев – страна, в которой надо быть очень осторожными. В Китае даже существует термин «три страха» (сань па), которые поджидают их в России, – это полиция, пограничный контроль и скинхеды.

Как отмечает Цзинь Хуа, русская полиция гораздо жестче китайской и зачастую предвзято относится к гражданам Китая. «Мне и моим китайским коллегам в России не раз приходилось сталкиваться с этим, когда у нас русские полицейские без повода проверяли документы. Были случаи, когда с одного моего коллеги полицейские пытались взять большой штраф за то, что он перешел улицу в неположенном месте, но его спасло хорошее знание русского языка. А с другого, знавшего язык хуже, взяли штраф за то, что выбросил сигарету мимо урны, хотя сами русские постоянно так делают. Это все ужасно. Но, с другой стороны, в России, к счастью, отсутствуют некоторые специфические китайские преступления, например, воровство детей. Мы с коллегами, будучи в гостях у русских друзей, были удивлены, что они отпускают своего шестилетнего ребенка без присмотра гулять на улицу».

В сфере торговли Цзинь Хуа тоже видит различия: дешевый китайский товар зачастую продать не удается – низкая цена для россиян показатель невысокого качества, а русские в этом плане более требовательны, чем китайцы. В процессе торговли русские, по мнению китайцев, ведут себя жестче и требуют от продавца максимальных уступок, порой в грубой форме. Агрессивное стремление сбить цену китайцы расценивают как свидетельство жадности.

При этом они признают, что в личном общении россияне способны быть очень щедрыми. «Русские при знакомстве далеко не сразу пригласят вас в гости, но если пригласят – они покажут феноменальное гостеприимство», – отмечает Цзинь Хуа.

Китайцы, в отличие от европейцев, считают русских чистоплотными. «Очень чисто в общественных местах, например, в общежитиях. Если, по мнению русских, вы мусорите или выглядите неопрятно, они тут же начинают смотреть на вас косо и предосудительно, а иногда бесцеремонно говорят вам об этом».

Еще, по мнению китайцев, русские очень демократичны. «Аспиранты разговаривают со своими научными руководителями на равных и могут с ними горячо спорить. Народ имеет возможность общаться с руководством очень близко. Однажды мы принимали участие в торжественной церемонии возложения цветов в День памяти и скорби, который отмечается в России 22 июня (дата начала Великой Отечественной войны). После церемонии мы увидели, как простые люди окружили одного человека и каждый мог долго с ним беседовать на равных. Наши русские коллеги сказали нам, что этот человек – мэр Владивостока».

Подводя итог, Цзинь Хуа определяет русский характер как, с одной стороны, твердый и суровый, а с другой – веселый и озорной. По ее мнению, россиянам присущ «комплекс льда и снега»: любовь к зимним видам спорта и забавам на морозе свидетельствует о способности предаваться веселью, забыв про холод, ветер и прочие невзгоды.

«Всех порвем!»

Если посмотреть, что пишут о России и Путине западные медиа, то сложится образ жесткого агрессора, следующего худшим образцам XX века. «Тоталитаристская страна», возглавляемая «диктатором», не дает свободолюбивым и цивилизованным украинцам воссоединиться с матерью-Европой. Например, «Евроньюс» недавно показывал расстрел украинскими военными портрета Путина, на котором президент РФ был представлен в образе Гитлера…

Российские СМИ, в свою очередь, рассуждают о том, что европейские лидеры «кинули» нашего президента, отказавшись вместе с ним быть гарантами мирного разрешения ситуации на Украине. И более широко – о том, что Запад обещал не сдвигать границы НАТО на восток, но вероломно обманул, воспользовавшись периодом слабости России.

Таким образом, создаются две совершенно несовпадающие реальности. В одной – наглая агрессивная Россия и белый пушистый Запад, в другой – лицемерный подлый Запад и прямая, немного наивная Россия. При этом если среди россиян есть достаточно большой процент читающих англоязычные медиа, то на Западе количество тех, кто знает русский, ничтожно мало. Для формирования стереоскопического зрения просто недостаточно данных.

Наряду с нарастанием противоречия в информационных потоках идет и другой процесс – противопоставление символов и знаков, зачастую затрагивающих более глубокие эмоциональные струны нашей души.

В России сейчас наблюдается всплеск спроса на патриотическую продукцию. Наиболее яркий пример – футболки с изображением Путина и соответствующими лозунгами. В Москве они распродаются влет. Интересно, что среди покупателей подобной продукции оказался и Микки Рурк. Позже вокруг этого приобретения развилась целая история: российские СМИ сообщили, что с актером связались вежливые люди из Госдепа и дружески посоветовали футболки с Путиным не носить. Правда, пресс-служба Совбеза США на просьбу ИТАР-ТАСС прокомментировать публикацию о том, будто власти США рекомендовали звездам Голливуда Микки Рурку и Стивену Сигалу не слишком афишировать свою симпатию к России, ответила: «У правительства Соединенных Штатов имеются более безотлагательные заботы в сфере национальной безопасности, чем то, какие майки могут носить г-н Рурк и г-н Сигал».

В Петербурге тоже есть магазин с патриотическими футболками. Большая часть из них выполнена в рамках концепта «президента уважаем, к его врагам относимся с иронией». Но некоторые принты коробят своей беззастенчивой агрессией и восславлением, называя вещи своими именами, самодурства.

Я послала нескольким экспертам фотографии футболок с подобными надписями и попросила ответить на несколько вопросов:

1. Как вы относитесь к появлению такого сорта продукции – считаете ли, что таким образом можно разрядить накопленную в обществе агрессию, или, напротив, это лишь усиливает агрессивность?

2. Считаете ли вы, что изображение Путина, бьющего ногой в лицо Обаму (пусть и на ринге), допустимо размещать на футболках?

3. Должен ли каким-то образом ограничиваться «патриотический полет фантазии», когда речь идет о массово тиражируемых товарах, или это вопрос исключительно моральных стандартов авторов продукции и общества в целом?

Андрей Столяров, писатель, культуролог, председатель экспертного клуба «Росбалта»:

«1. В России сейчас идет тревожный процесс превращения «другого» в «чужого». «Другой» – это такой же, как мы, но с иным образом жизни, с иной культурой. С «другим» можно договариваться и сотрудничать. А вот «чужой» – это враг, с ним ни сотрудничать, ни договариваться нельзя. С «врагом» следует сражаться не на жизнь, а на смерть. Процесс этот самоподдерживающийся, и наиболее опасное в нем – что он довольно быстро приобретает крайние формы. В человеческой культуре существует однозначный запрет на убийство. А чтобы этот запрет снять, чтобы со спокойной совестью «уничтожить врага», «враг» подвергается процедуре «расчеловечивания». Он превращается в монстра, которому не место среди людей. Так появляются, с одной стороны, «хунта», «укрофашисты», «майдауны», а с другой – «ватники», «оккупанты», «клятые москали». Каждая сторона сражается за высокие идеалы, и каждая искренне убеждена, что уничтожить монстров – это ее нравственный долг.

2. В ситуации внешнего вызова – а таковой для России являются санкции Запада – в нации всегда акцентируется маскулинность: демонстрируется желание «дать по рукам», «стереть в порошок», «наступить на горло врагу». «Лорду – в морду!» – один из лозунгов раннего советского времени. Это пробуждение первобытных инстинктов – когда умение убивать было залогом выживания племени. Можно также вспомнить, что самцы многих животных при ритуальных схватках сначала «надуваются» и рычат, чтобы набраться храбрости и запугать противника. Правда, с тех пор были разработаны механизмы переговоров, договоров и компромиссов, но при низкой цивилизационной культуре нынешних властных элит – как на Западе, так и в России – вновь начинают преобладать чисто биологические реакции. Мы в этом смысле ничем не отличаемся от американцев. Они в свое время тоже выпускали трусы, на задней части которых был изображен портрет Саддама Хусейна. Непримиримые враги, как правило, уподобляются друг другу.

3. В автократических государствах моральные нормы задает не общество, а элиты. Народ делает то же, что и лидер страны – только более откровенно, в понятиях низовой народной культуры. Если лидер нации – Гитлер, значит в стране будет множество маленьких гитлеров. Если лидер нации – Сталин, значит – множество маленьких сталиных. При «суверенной демократии», разумеется, ситуация не столь однозначна, и все же именно лидер страны накладывает сейчас отпечаток на сознание нации. Что он в данную минуту провозглашает, то и есть для очень значительного большинства «моральный стандарт». А пресса и рекламно-ориентированный бизнес лишь растиражируют этот стандарт по всей стране».

Зинаида Сикевич, социолог, профессор СПбГУ:

«1. Если иметь в виду футболки с Путиным, то это говорит о следующем: а) на них есть спрос, и рынок его удовлетворяет (вспомним матрешки с советскими вождями, которые покупают иностранцы); б) президент популярен как никто, что признается даже на Западе. Можно говорить о росте уровня позитивной национальной самоидентификации, а то, что люди ее связывают с именем Путина, – это их выбор. По-моему, такое восприятие главы государства лучше, чем отношение к Олланду, над которым потешается большинство французов.

2. Вопрос о допустимости чего-то – это давняя дискуссия. На мой взгляд, допустимо все то, что не запрещено законом. А дальше – дело вкуса и в какой-то мере идеологической позиции. Думаю, что футболки с изображением Путина, отправляющего в нокаут Обаму, пользовались бы популярностью и в Европе, а может быть, и в США. Сегодня многие, и не только у нас, воспринимают Россию как победителя, несмотря на все санкции.

3. Слишком долго Россия находилась в несвойственном ей униженном состоянии. Преодоление этого синдрома национального унижения, которое большинством, кстати, не осознавалось, а ощущалось почти бессознательно, привело к некой державной эйфории, что для русского самосознания более естественно, чем стыдиться собственной страны. Путин для немалого числа людей – персонификация страны. Безусловно, это эффект Крыма, нравится это кому-то или нет. Отсюда – в целом бесшабашное отношение к санкциям и «боление» за Новороссию, которое выразилось во всевозрастающем интересе к политике молодежи, прежде совершенно аполитичной. Недавно перед лекцией несколько студентов спросили меня: «Вы слышали, наши взяли Иловайск?». И это «наши» особых комментариев не требует. В то же время другие студенты доверяют исключительно западным СМИ. Но первых – больше. Плохо то, что сегодня идейный раскол в российском обществе растет как на дрожжах. Причем он принимает не по-европейски непримиримый «клокочущий» характер, из-за Украины ссорятся близкие люди. Мне почему-то все время вспоминается Булгаков с его «Белой гвардией». А футболки? Думаю, если бы не было «Убей москаля!», то не было бы и Путина в камуфляже».

Инга Бурикова, политический психолог:

«1. Мне знакомы патриотические дизайнеры и индивидуальные предприниматели, которые занимаются разработкой таких футболок. Это люди с горящими глазами, которые в силу своей немасштабности практически не получают прибыли и работают пока за идею. Мало кто из них имеет серьезную государственную поддержку.

Присланные фотографии – не самый лучший пример патриотических футболок. Очевидно невысокое качество креатива (а может быть, часть этих футболок создана как раз для того, чтобы снизить привлекательность патриотического тренда – кто знает?). Я не считаю, что задача такой продукции – канализировать агрессию или ее спровоцировать. Скорее, это призыв к тому, чтобы быть модным, а не скучным. Патриотизм из учебников не интересен, патриотизм с легкой долей скандальности – моден и популярен. Поэтому тренд быть сильным и побеждать (модно, интересно, необычно) рассчитан на повышение покупательской активности и желанию эту футболку носить.

Классический пример насаждения патриотизма и любви к чужой стране – это мировое движение Union Jacks, которое продвигает по всему миру любовь к британскому флагу. Встаньте на улице любого города и посчитайте, сколько людей с модным британским принтом вы увидите за 10–15 минут? Еще год-два назад жители кавказских республик, граждане Таджикистана и Узбекистана, приезжая в Москву и Петербург, скромно надевали футболки с российскими символами или символами местных футбольных клубов. Теперь даже эти категории жителей крупных городов все чаще стали выбирать принт британского флага. Не стоит ли на этом фоне подумать о борьбе за любовь к России? О моде на свою страну? Наверное, да. Не лишним будет сказать, что патриотические дизайнеры делают пока первые шаги и, может быть, пока где-то неловкие. Однако целесообразность повышения моды на патриотические мысли и на патриотическую одежду очевидна. Если кто-то выбирает британский принт, пусть другие выберут российский. Отличие пока в цене (быть патриотом дорого) и качестве (принт британского флага мягко и незаметно проникает в душу, российский пока «врубается топором»)

2. Путин – Обама. Если вбить эти два слова в поисковике картинок в Интернете, то можно найти довольно много карикатур борьбы данных персонажей. Причем эта тема не нова. В общественном мнении целенаправленно и педантично противопоставляют президентов, делают их смешными – это тоже мода. Широко тиражируется в Интернете подборка обложек журналов с изображением Путина с 2003 года. Вот подборка обложек на крымскую и украинскую темы. Что более политкорректно – какая-то футболка или целенаправленное создание образа сильного и неадекватного врага (типа Хуссейна, Сталина, Гитлера, Каддафи) в СМИ? Это такая политика. Обратите внимание, что на одной из картинок образы западных лидеров «подыгрывают» Путину – они такие милые, маленькие и беспомощные против «великого зазнавшегося диктатора». Присланное фото футболки тоже удивительным образом вписывается скорее в данный тренд, не наш.

3. В данном конкретном случае я не вижу ни опасности, ни разжигания вражды, ни отсутствия политкорректности. Где-то есть «дурной вкус» создателей, но не более того. По правилам рынка, полет фантазии определяется потребительским спросом. Считаю, что создавать патриотические футболки можно и нужно. Другое дело, что нужно помочь патриотам-дизайнерам в тонкости подачи патриотического тренда. Нужно и мысль сохранить, и сделать это тонко и красиво».

Действительно, как справедливо отметили эксперты, технология публичного унижения и высмеивания врага характерна для западной культуры. Вспомним хотя бы грандиозный скандал, разразившийся по поводу оскорбительных карикатур на пророка Мухаммеда, опубликованных датской газетой в 2005 году. Афганский Талибан обещал за убийство авторов карикатур 100 кг золота, по многим странам прокатились протесты и погромы. Или не менее скандальную историю, связанную с публикацией книги Салмана Рушди «Сатанинские стихи», в которой религиозные лидеры исламского мира увидели оскорбительное переложение Корана. В ходе беспорядков, возникших из-за публикации книги, погибли десятки человек, а в 2012 году сумма вознаграждения за убийство автора (предлагаемого одним из иранских фондов) была поднята до $3,3 млн…

Эти сюжеты демонстрируют настоящее, а не декларируемое отношение к иной культуре, иным системам ценностям, иным нормам жизни, иному видению реальности. И, пожалуй, это тот опыт, который России у Запада перенимать не следует…