Текст книги "Быть добру. Перед рассветом"

Абдулла

Антон с Медведем ехали в военном внедорожнике в расположение. На месте взрыва уже работали спецы. Из центра спешило подкрепление, вертолёты исследовали местность. У Волка зазвонил телефон.

– Брат, отработал всех, сам цел, ты как? – сказал в трубку голос с сербским акцентом. Это был Деки.

Волк смотрел в глаза обернувшемуся к нему с переднего сиденья майору. В его глазах были вопросы к Коровину: как он оказался на месте взрыва, откуда знал о грузовике, о диверсии, и как выжил в таком взрыве?

– Живой, – ответил Волк и положил трубку, не отводя глаз от сверлящего взгляда майора.

– У вас есть вопросы, товарищ майор?

– Вот всё думаю, откуда в тебе столько удачи, Коровин, твой ангел-хранитель явно старается, – попытался изобразить добродушие майор.

– Он всегда со мной, – ответил Волк и с улыбкой подумал о Колдуне.

Вдруг его сознание помутнело, глаза окутала белая дымка. В дымке показался Колдун. «Корса… прорыв… помоги ей… в августе она уже будет у нас», – услышал Антон и отключился.

Волк открыл глаза. Они до сих пор ехали, значит, в этот раз его беседа длилась недолго. Он не понимал, о ком говорит Колдун, но был уверен, что уже слышал этот позывной. Вот только где слышал – не помнил. У тех, с кем ехал в машине, он спросить явно не мог, поскольку обстановка была напряжённая. Волк понимал, что сейчас с ним будут беседовать, выясняя обстоятельства случившегося. Он был готов, зная, что это займёт немалое время.

Сивоконенко вошёл в кабинет. Сев за рабочий стол, он задумчиво посмотрел в окно.

Война… не щадящая никого, кровожадная, мерзкая, дышащая последними вдохами бойцов, умирающих за идею, за деньги, во имя мести или еще чего-то… У каждого свои причины взять в руки оружие и убивать тех, кто по ту сторону линии фронта. За что мы умираем? И для чего продолжаем жить? Как живут те ребята, кого война покалечила навсегда, оставила без права на нормальную жизнь? Юрий слегка улыбнулся, потому что сам ответил на свой вопрос, вспомнив безногого афганца «Абдуллу».

Но́ги герой донбасской войны потерял в Васильевке, выводя свою роту из-под плотного вражеского огня. Один за одним Абдулла выносил с поля боя своих раненых бойцов под градом снарядов. Вытащив шестерых, он нёс седьмого на себе. Буквально следуя за пятками командира роты, ложились снаряды, но он шёл на полусогнутых, собираясь вновь вернуться за очередным своим бойцом. Но больше в этом бою ему спасти никого не было суждено. Мина взорвалась совсем рядом, раненый боец на руках Абдуллы умер мгновенно, ноги афганца сильно посекло осколками. Уже позже, в госпитале, врачи сделали всё возможное, чтобы сохранить ноги парню, но им это было не под силу. Ампутация.

Насмотревшись на кошмар в своём родном Афганистане в конце 80-х, оказавшись впоследствии сперва в СССР, а потом в разваленной до поры до времени России, Рафи Абдул Джабар поселился в Ростове-на-Дону. В 2014-м он увидел на Украине ту же самую картину, «западную добродетель» по до боли знакомым кровавым лекалам, какую наблюдал в Афганистане, когда его страна стала точкой силового соприкосновения ключевых мировых держав.

– Абдулла, братское сердце, как ты, дорогой? – с улыбкой говорил в телефон Сивоконенко.

– Юрий Викторович, здравствуйте! – ответил Абдулла на дружеский звонок – Всё нормально, бегаю, – пошутил боец.

– Прибегай ко мне, поговорим, – предложил, поддержав шутку, Сивоконенко.

– Через пару часиков заеду, – ответил Абдулла.

– Жду, – Юрий положил трубку.

Не успел он положить смартфон на стол, как тот вновь зазвонил. Номер не определился. Сивоконенко ответил.

– Юрий Викторович, здравствуйте, это Коровин.

– Антон, привет, что случилось? – почувствовав некоторую тревогу в голосе Волка ответил Юрий.

– Юрий Викторович, мне нужна Корса, где я могу её найти?

– Под Горловкой они стоят, – ответил Сивоконенко, – а зачем она тебе? Может, смогу помочь?

– Нет, Юрий Викторович, спасибо, у меня к ней простой обыденный разговор, – решил не втягивать своего доброго товарища Антон, – До связи.

В кабинет Юрия Викторовича постучали знакомым тактом: два-три-четыре-два.

– Заходи, невольник чести, – пригласил через дверь Сивоконенко поэта Скобцова, узнав его по фирменному стуку. Дверь открылась.

У меня сегодня такой день, который не терпит одиночества, поэтому я сегодня с тобой

– Привет, Юра. Я к тебе по делу. У меня сегодня такой день, который не терпит одиночества, поэтому я сегодня с тобой, – сказал с улыбкой стихотворец и поставил перед товарищем бутылку неплохого коньяка.

– Ого, я ещё поработать собирался, – посмотрел в недоумении на поэта Сивоконенко.

– Прости, Юра, так вышло, ты сегодня раньше освободился, – юморил Владимир. Сивоконенко достал стопки.

– Разговаривал с Абдуллой. Скоро подтянется, – уселся обратно в своё кресло Сивоконенко.

– О, наш афганский герой. Наши вроде бодрячком, продвигаются, месят жижу русским сапогом. Налей, Юра.

– Легко, – Сивоконенко наполнил рюмки чайным цветом на четверть.

– Юра, полнее, – возмутился Скобцов.

– Успеется, Володя, мы не спешим.

Друзья выпили за погибших товарищей, соединив рюмки в коротком звоне стекла. Пили, чокаясь, поскольку всегда поднимали, как за живых. Так уж у них повелось.

Скобцов стукнул дном осушенной рюмки об стол. Посмотрел на Юру и отвернулся в окно. Морозное синее небо было абсолютно пустым, прозрачным, идеально чистым, словно красивый дорогой бокал из богемского стекла, по стенкам которого до сих пор не скатилось ни одной винной капли – не единого потека. Поэт начал декламацию.

 
Ещё не сдали рубежей,
Не заметает от дверей
Следы друзей.
 
 
Там, в облаках страны дождей
Ещё не выпасли коней,
Налей, налей.
 
 
Когда к тебе я не вернусь,
Листом кленовым обернусь
Среди аллей.
 
 
Что будет, знаю наизусть,
Сегодня всё-таки напьюсь,
Налей, налей!
 
 
Планета осенью больна
И где-то в осени она,
И ты не с ней.
 
 
Душа надеждою пьяна,
Но это не её вина,
Налей, налей.
 
 
Одна любовь всему цена,
Судьбы осеннего вина
Не пожалей.
 
 
В бокале плещется луна,
Дай мне допить её до дна,
Налей, налей.
 
 
В ночь под конвоем тополей
Дорога в зиму, а над ней
Звезда полей.
 
 
Всё невозвратней и ясней,
Что счастлив был ты только с ней,
Налей, налей.
 
 
Небес пронзительную грусть
И расставанья терпкий вкус,
Крик журавлей
 
 
Запоминаю наизусть,
Пью эту осень, не напьюсь,
 
 
Налей, налей!
 

Сивоконенко смотрел в окно. Ему вспомнилось, как совсем недавно его едва не прибило натовским снарядом. Вспоминал Коровина, который взялся из ниоткуда. Вспоминал его слова про спецроту. Юрий чувствовал, что что-то не так: не плохо, но чего-то он не понимает. Это был простой человеческий интерес.

Его мысли прервал стук в дверь.

– Терминатора вызывали? – в кабинет вошёл Абдулла на новеньких протезах ног.

– Абдулла, здравствуй, – Сивоконенко обнял гостя.

– Всех приветствую, – широко улыбнулся афганец. Он передвигался на протезах немного неуверенно, но всё же это были ноги, какие-никакие, но ноги, которые ему сделали в России.

– Штрафной налью за опоздание, – пошутил Сивоконенко.

– Нет-нет, – ответил Рифа с улыбкой – Я чуть-чуть. Поддержу вас.

– Слушай, Абдула, как тебя вообще занесло в нашу долину смерти? – спросил уже слегка хмельной Скобцов.

– Всю вашу историю я уже видел у себя в Афганистане, – ответил Абдулла, слегка смочив губу хмельным напитком. – Я жил в Ростове-на-Дону. Удивительно, но там была афганская диаспора, в которой я состоял. Ввиду общественной деятельности мы пересекались с другими диаспорами, в том числе и с украинской.

В 2013-м в Украине начинался Майдан, и я буквально сразу, с первых событий, увидел идентичность с началом гражданской войны в Афганистане. Я увидел такую же братоубийственную войну, задорным затейником которой вновь была Америка.

– А что украинская диаспора, ты общался с сними, – спросил Сивоконенко?

– Именно, что общался, Юрий Викторович. На встрече с главой их диаспоры мы обсуждали, что беда близко. Он мне сказал, что если я хочу услышать мнения, вот как раз прибыли ребята: харьковчане, одесситы, из Запорожья несколько человек приехало, – поговори с ними. Это было сразу после одесской трагедии. Тогда на донском левобережье располагалась база беженцев. Мне пацаны говорят, думая, что я военный: помоги нам!

А я ведь отказать не могу, – смеётся Абдулла, – как был – в тапках, штанах и футболке, так и поехал с ними посмотреть, что там у них происходит.

– А почему Абдулла-то? – вступил в разговор поэт.

– Володя, мы когда в расположение батальона «Восток» приехали, ко мне с вопросом:

«Как тебя зовут?»

– Рафи, говорю, ударение делаю на последнюю букву. Дальше диалог.

– Рафик?

– Да нет, Рафи!

– Аааа, Равиль!

– Да нет же, Ра-фи!

– А, мы поняли! Рафит!

– Говорите – Абдулла.

– А-а, ну Абдулла так Абдулла.

– И мне это имя сейчас стало ближе родного, поскольку под ним я прошёл столько испытаний и разных событий с народом республик, что хватит на рассказы внукам и правнукам. К слову, дословно Абдулла переводится как «Раб Божий».

– Ты он и есть, Абдулла, все мы Его рабы, – проговорил Скобцов и вновь начал декламировать:

 
Чёрная, как кошка,
Ночь подкралась разом,
Щурится в окошко
Жёлтым своим глазом.
 
 
Крест или проклятье?
Кровь стучит бессонно,
У щеки распятье
В виде телефона.
 
 
В пачке сигарета,
Вот и впрямь удача!
Выжить до рассвета —
Вот и вся задача.
 
 
Смерть ворвётся в полночь,
Набери мой номер,
Позови на помощь,
Знай, что я не помер.
 
 
Порваны судьбою
Нити звёздной вязи.
У меня с тобою
Нет обратной связи.
 
 
Месяц неба юбку
Твоим знаком вышил.
Поцелую трубку,
Не скажу, как выжил.
 
 
На беду чужую
Ночь глядит плафонно,
До утра дежурю
Я у телефона.
 
 
Вечности ночь больше,
Будет длинный зуммер —
Подожди подольше,
Убедись, что умер.
 

Вдруг тишину поэтического послевкусия нарушил телефонный звонок.

– Юрий Викторович, это Коровин. Заеду к Вам ненадолго?

– Конечно, Антон, жду.

Волк ехал на заднем сиденье военного внедорожника, размышляя о событиях последних часов. Колдун дал новое задание, но детально, как всегда, ничего не объяснил. Назвал только позывной, сказал о каком-то прорыве и о том, что этой некоей Корсе грозит опасность. Антон ехал к Сивоконенко, чтобы тот помог ему добраться к пункту назначения.

После долгих расспросов дотошного майора Волк чувствовал себя лимоном, неоднократно выжатым чересчур экономным поваром. Он понимал, что у майора всё равно остались вопросы, но поскольку Антон с Медведем пытались остановить адский грузовик на пути к штабу, сами пострадали, и угроза всё же была устранена без потерь, Волка отпустили. Однако военная разведка взяла его в оборот, в этом Антон был уверен на сто процентов.

В кабинет Сивоконенко постучались.

– Войдите, – сказал Юрий.

Дверь открылась, в дверном проеме показалась фигура Коровина.

– Здравствуйте, Юрий Викторович!

– Здравствуй, братское сердце, – Сивоконенко встал и по-товарищески обнял Волка. Антон повернулся к Абдулле и Владимиру, – Салют, товарищи!

Присутствующие поздоровались в ответ.

– Юрий Викторович, на два слова, – кивнул Волк на дверь. Они вышли.

– Мне нужно к Корсе, – внимательно посмотрел в глаза Сивоконенко Антон.

– Что случилось, Антон?

– Задание. Не могу сказать. Скажу лишь, что ей нужна моя помощь. Думал, сам доберусь, но с вашей помощью будет быстрее.

Сивоконенко вернулся в кабинет, взял телефон и вновь вышел.

– Где вы, – спросил Юрий в телефон, дождавшись ответа абонента. По лицу было понятно, что ответ звонившего не устроил.

– Поехали, сам отвезу, – сказал Сивоконенко и зашагал по коридору к выходу. Он попрощался с друзьями и вышел. Антон молча пошёл за ним.

Юрий завёл двигатель, который, добродушно фыркнув, словно пёс, узнавший хозяина, приятно заурчал, набирая обороты. В окнах автомобиля городской пейзаж постепенно сменялся загородным. Юрий вёз Волка в сторону Горловки, к штабу Корсы. Они молчали.

– Что вы знаете вообще о Корсе? – прервал молчание Антон.

– О, брат, серьёзная женщина. Много врагов на тот свет отправила. В штабе у неё порядок. Не забалуешь. Она с молодости занимается спортом, потомственный военный в двенадцатом поколении, строгая и справедливая. По профессии она разработчик софта для систем наведения баллистики. Потрясающе разбирается в любом артиллерийском оружии.

Но в то же время она – настоящая женщина, любит растения, дорогие духи. А на досуге любит порыбачить и приготовить уху с горелой щепой на природе. Ольга вообще очень любит природу. У неё есть дочь Алена и сын Сергей. Причём пацана она усыновила. Дочка служит в её подразделении, в медицинском институте учится, хочет быть фельдшером. У них артиллерия – это семейное, – улыбнулся Сивоконенко.

– Ну и в боях, видимо, она себя проявила, раз её называют «легендарной Корсой»?

– Да, Антон, Ольга провела очень много сражений за города и села, да за ту же Горловку, Мариновку, Логвиново. И более того, она воевала в двух котлах – Иловайском и Дебальцевском. Её несколько раз ранило, но она всегда возвращалась после лечения обратно на службу.

– Да, выходит, она для украинцев одна из первостепенных целей, – повернулся к товарищу Волк.

– Да за ней постоянно охотятся, – с небольшим возмущением проговорил Юрий. – Толерантные западные журналисты называют её «Леди Смерть» и «Волчица». Она в начале войны уходила в тыл противника и отжимала у них военную технику. Потом техника становилась на вооружение у нас.

Тем временем в окне внедорожника мелькнул бело-синий весь пробитый осколками указатель «Горловка». Они подъезжали к пункту назначения.

В штабе царила рабочая суета. Повсюду сновали военные, автомобили въезжали и выезжали. На въезде Сивоконенко показал документы, и часовой, козырнув, пропустил автомобиль на территорию. Выйдя из внедорожника, Антон почувствовал, что он добрался в нужное место. Он там, куда послал его Колдун.

– Здравия желаю, Вы ко мне? – к приехавшим вышла худощавая, спортивного телосложения женщина в идеально чистой и отглаженной форме и натёртых до зеркального блеска берцах. Её взгляд был холодным, внимательным, но не злым.

– Ольга, честь имею, – улыбнулся Сивоконенко и слегка приобнял давнюю знакомую.

– Привет, Юрий Викторович, как ты? – немного улыбнувшись ответила Корса. – Это мне пополнение? – кивнула она на стоящего рядом Антона.

– Антон, знакомься, легендарная Корса, – повернулся к Коровину Сивоконенко.

Антон подошёл ближе и протянул руку.

– Волк, очень приятно, – Корса пожала руку Антону и на секунду задержала взгляд. В эту секунду у Антона в голове пронеслись с огромной скоростью события ближайшего будущего Корсы.

«Колдун старается», – подумал Волк.

– Волчица, – улыбнулась Корса и отпустила руку военного.

– С чем пожаловали? – вновь повернулась Ольга к Сивоконенко.

– Привёз тебе вот человека, у него к тебе какие-то дела. Антон, поговорите, я подожду тебя в машине, – сказал Сивоконенко.

– Юрий Викторович, спасибо за помощь, я останусь здесь на какое-то время, – Антон положил руку на плечо Сивоконенко. – Есть дела.

– Хорошо, Антон. Передаю тебя в надёжные руки Корсы, – ответил Сивоконенко. Попрощавшись, Юрий Викторович зашагал к машине.

– Голодный? – спросила Корса Волка.

– Есть такое дело, – улыбнулся Антон.

– Пойдём поедим сначала, потом дела.

Корса повернулась и рукой пригласила Волка следовать за собой.

Кураж демона

Фашист вышел на главной городской площади, рассчитавшись с водителем. Тот пожелал ему хорошего вечера и поехал по своим делам.

Вечерний город был необычайно люден, несмотря на военное время. Горожан можно было понять. Они устали от постоянных обстрелов, устали прятаться, ежесекундно дрожа за свою жизнь и жизни близких людей. Поэтому, надев праздничные наряды, жители города веселились и смеялись, пытаясь хоть как-то расслабиться. Да, это был смех сквозь слёзы, но другого у них не было.

Среди всего этого Фашист чувствовал себя голодной гиеной, набредшей на стадо израненных газелей. Его животная сущность жаждала крови. Горечь неудачи с терактом в российском штабе он планировал утопить в крови гражданских. Ему нужно было нанести боль хотя бы кому-нибудь, чтобы это чувство провала его отпустило. Утвердившись в этой мысли, он зашагал по проспекту, разглядывая гуляющее население.

Заглядывая в окна кафе и ресторанов, где были заняты редкие столики в основном парочками и компаниями людей в военной форме, Фашист выбирал место для своей вакханалии. Что именно он собирался сделать, до конца не понимал, но демон требовал крови, пищи, человеческого горя. Увидев неподалёку небольшой бар, Фашист открыл дверь. Внутри за тремя столиками сидело около десятка человек. За стойкой унылый бармен натирал стаканы. По телевизору шли бесконечные новости. Жижа подошёл к стойке и сел на высокий стул.

– Не густо, – обратился он к бармену, окидывая взглядом зал, – водки налей.

– Сколько? – нехотя спросил бармен, понимая, что клиент не «жирный».

– Соточку, – ответил Фашист.

Бармен налил в стопку дешёвой водки и подвинул гостю. Фашист залпом осушил рюмку, почувствовав, как дешёвое пойло обожгло пищевод. Он вновь повернулся к столикам и подмигнул девушке, сидевшей с подругой в компании троих крепких ребят.

Девушка не ответила взаимностью и поспешила сообщить о неприятном флирте со стороны незнакомца. Ребята синхронно повернулись в сторону Фашиста. Он подмигнул и им. Хмельные крепыши встали из-за стола и подошли к Фашисту.

– Жизнь весёлая или день рождения? – спросил один из них, расправляя широкие плечи.

Нужно признать, что Фашист стал довольно немаленьким, спортивным с виду мужиком. Но

ребята явно были побольше, по всему видно,

занимались серьёзно.

– День рождения, – спокойно ответил Фашист.

– Ну так празднуй, телевизор смотри, головой не верти по сторонам, а то отвалится, – борзо сказал второй.

– Со мной выпейте, ребят, праздник всё-таки, – оскалился Жижа.

– Сам пей, – сказал третий.

– Как скажешь.

Решив, что разговор окончен, компания направилась обратно к своему столику. Ребята шли, улыбаясь спутницам. Внезапно от головы одного из них отлетел кусок черепа с кровавыми брызгами. Он упал вперёд. За ним девушки увидели стоящего незнакомца, направившего огромный пистолет в их сторону. От выстрела двое других мужчин слегка пригнулись, но повернуться не успели. Фашист выстрелил обоим в затылок, и они рухнули замертво.

Девушки за столиком и другие посетители начали кричать в ужасе. Но никто не двигался с места.

– Здесь есть верующие? – крикнул в зал Фашист.

Девушка подняла дрожащую руку.

– Молись! – приказал убийца.

Девушка дрожащими от ужаса губами начала читать «Отче наш». На словах «Избави нас от лукавого…» Фашист выстрелил ей в лоб, с презрением произнеся на польском: «Пся крев». Её голову откинуло назад, и она вместе со стулом откинулась навзничь.

– Ещё есть верующие? – спросил вновь Жижа.

Никто не ответил. Жижа спрятал пистолет, повернулся к бармену и сказал: «Налей». Бледный бармен трясущимися руками, проливая водку мимо рюмки, всё же наполнил её. Фашист выпил рюмку залпом и поманил пальцем бармена, чтобы тот наклонился. Как только тот подался немного вперёд, Фашист с невероятной силой с размаху вставил стопку в глаз бармена так глубоко, что стограммовая стопка вошла в череп бармена полностью, а правый глаз парня оказался внутри стопки. Через секунду Фашист вытащил рюмку обратно и поставил на стол. Внутри лежал окровавленный глаз бармена с окровавленным хвостом глазного нерва. Сам парень лежал замертво под стойкой бара.

– Хорошего вечера, неверующие, – со с звериной улыбкой Фашист обратился к оставшимся живым посетителям кафе. У дверей он остановился, достал из кармана три перемотанных изолентой гранаты Ф-1. Ещё несколько секунд он смотрел на людей, упиваясь их страхом, наполняя энергией внутреннего демона. Затем убийца выдернул чеку и бросил гранаты в центр зала.

Выйдя из кафе и завернув сразу же за угол, Фашист услышал мощный взрыв. В кафе вылетели стёкла.

Внутри лежали одиннадцать бездыханных тел с простреленными головами и посечённые осколками. На столе стояла стопка с человеческим глазом, а под ней лежала потрёпанная и испачканная кровью бармена купюра в пятьдесят гривен.

Завернув за угол, фашист быстро зашагал подальше от места устроенной им вакханалии. Он чувствовал прилив бодрости и сил, демон внутри – ликовал. Выйдя на противоположную улицу, он подошёл к таксисту и, договорившись о цене, сел на заднее сиденье. Машина тронулась с места, увозя преступника всё дальше от места преступления.

Корса

Корса с Волком беседовали за ароматным кофе.

– Зачем ты здесь? – спросила Корса.

– У меня важная информация для вас, – ответил Волк.

– От кого? – внимательно посмотрела на него Ольга.

– Это секретная информация, я из спецроты. Много сказать не могу.

– Говори, что можешь.

– Только примите мои слова всерьёз, – начал Антон. – Через какое-то время вам поступит приказ уничтожить объект противника. Приказ будет невыполним. Практически. Противник будет находиться в два раза дальше, чем сможет достать ваша артиллерия. Как бы вы ни доказывали начальству, что миссия невыполнима, они не уступят. Не смогут. Есть только единственный способ выполнить задачу. Вам нужно будет пересечь линию фронта и проехать на вражескую территорию, вглубь, на двадцать километров. Тогда вы достанете.

– У вас спецрота экстрасенсов, что ли? – удивленно и немного скептически спросила Корса.

– Откуда у вас такая информация?

– Ольга, – Антон положил руку ей на плечо, там, где была татуировка волка, – это можно называть по-разному, но мы с вами делаем одно дело. Посмотрите мне в глаза и убедитесь в этом.

Корса смотрела на Волка. Она почувствовала, как в месте татуировки стало тепло.

– Здесь, на плече, наш с вами символ, – гипнотическим голосом проговорил Антон, – тотем, который даёт нам силы. Он здесь не зря. Мы с вами связаны.

Корса удивлённо смотрела на Волка, ведь он не мог знать о её татуировке, которую она сделала недавно, и тем более, её значение.

– Ольга, есть ещё момент. Отнеситесь к нему максимально серьёзно. Я знаю, что на вашу жизнь покушались не раз, бывало и по нескольку раз в год. Следующее покушение, вероятнее всего, будет в конце июля. Будьте очень осторожны, не рискуйте понапрасну, сохраните себя.

– Волк, ты знаешь, что я птица-феникс? – гордо произнесла Корса. – Сколько раз на больничку попадала, меня ремонтировали, и я возвращалась к своим ребятам. Наше дело правое. С нами Бог. Да и как они без меня будут? И потом, у меня вон дети растут, потом внуков жду. Я буду классной бабушкой: научу внуков лазить через заборы, стрелять из рогатки – всему тому, что умею сама, – улыбнулась Ольга. – Да и мне, наверное, будет что им рассказать, когда сядем вместе на кухне.

Волк смотрел на Корсу, а в его голове вновь и вновь прокручивалась картина, которую ему показал недавно Колдун. Печальная картина. Но Волк не показал это выражением лица.

– Ладно, хватит лирики, – вдруг серьёзно сказала Ольга, вернувшись из просмотра своих грёз о том, как она буде нянчиться с внуками. – Ты говоришь о прорыве на оккупированную украинцами территорию. Как я это сделаю, нас ведь накроют сразу?

– Нужна маскировка под вражескую технику.

– Задача, – сказала Корса задумчиво.

Ольга встала из-за стола. Антон встал следом.

– Мне пора, – сказала Корса и протянула руку. – спасибо за информацию. – Останешься у нас или поедешь?

– Поеду, время не ждёт, – ответил Волк, улыбнувшись.

– Давай, заезжай, если что, – улыбнулась в ответ Корса и слегка хлопнула по плечу Антона.

Антон повернулся и зашагал к выходу. Корса смотрела ему вслед. После беседы с Волком она чувствовала, что их с ним действительно связывает какая-то невидимая нить, словно они были родственниками или давнишними друзьями.

– Волк! – позвала Антона Корса, когда он уже открыл входную дверь.

Антон обернулся.

– Привет экстрасенсам! – улыбнулась Корса и подмигнула.

– Берегите себя, Ольга, – ответил серьёзно Антон и вышел. Корса продолжала стоять, смотря на закрывшуюся дверь.

Связист спешил к Корсе в кабинет со срочными указаниями. Споткнувшись о порог, он, едва удержавшись на ногах, продолжил бежать по коридору. Оказавшись перед дверью командира, боец остановился, поправил форму и протёр ботинки о штаны. Потрогав лицо, он вспомнил, что не побрился. Это был провал. Корса очень строго относилась к внешнему виду бойцов, к чистоте их формы, все должны были быть гладко выбриты и свежи, а берцы и сапоги должны сверкать блеском. И эти правила она прежде всего закрепляла своим примером – командир дивизиона выглядела идеально всегда, даже в военно-полевых условиях. И бойцы равнялись на неё. Беспрекословно.

Постучавшись в дверь, связной дождался приглашения и вошёл. Корса глянула на него мельком.

– Что у тебя?

– Из центра приказ, – отрапортовал боец и положил на стол бумаги.

– Свободен.

– Есть, – выдохнул боец, повернувшись к двери в надежде, что пронесло.

– Стоять, боец! – вдруг сказала командир.

Связной повернулся.

– Почему небритый, времени нет?

– Виноват, товарищ командир, исправлюсь.

Корса внимательно посмотрела на него, без злобы, с каким-то материнским сожалением-любовью.

– И сапоги почисть, – уже теплее сказала Ольга. – Иди.

– Есть, – с особым усердием козырнул боец и вышел.

Корса смотрела документы. По секретной линии раздался звонок. Она ответила.

– Корса, приветствую, получила ЦУ?

– Задачу поняла, но у меня дальности не хватит, – ответила Корса и замерла. Она поняла, что это был тот самый приказ, о котором её недавно предупреждал Волк.

– Должно хватить, работай, – сказал голос на том конце провода.

– Есть, – ответила Корса.

Она сидела и вспоминала слова Волка о маскировке. Вдруг её осенило. Она стремительно вышла из кабинета и, шагая по коридору, громко звала своего помощника. Он оказался перед ней через несколько секунд.

– Собирай все украинские трофейные флаги, о которые вы ноги вытираете, и стирайте. Они должны быть чистыми к утру.

– Не понял, – в недоумении ответил помощник, не поверив своим ушам.

– Соображай быстрее, нам маскировка нужна, – серьезно сказала Корса и, увидев, что до помощника дошло, добавила, смягчив тон, – ну что встал, выполняй.

Помощник развернулся и занялся делом. По всему расположению нашлось несколько украинских флагов, невероятно грязных. В знак неприязни к стране, убивающей своих граждан, детей и стариков, бойцы дивизиона использовали сине-жёлтые полотна в качестве придверных ковриков.

Корса вошла в кабинет своего заместителя.

– Нужно отработать колонну с боеприпасами и топливом. Завтра она подойдёт на сорок километров к линии фронта.

– Как мы это сделаем, у нас дальность – двадцать? – недоумевал зам.

– Мы поедем в гости, – подмигнула Корса.

– Нас накроют, это большой риск! – не унимался заместитель.

– Это ты в Центр можешь позвонить и сказать. И вообще, с каких пор ты обсуждаешь мои приказы? – спросила Корса.

– Виноват. Какие действия?

– Когда выедем за наш последний блокпост, нанесём на наши «бибики» белые полосы, как у укров. Сейчас ребята выстирают украинские флаги, мы их поставим на древках на машины, и да простит нас Бог. Пусть думают, что мы свои. Отработаем и вернёмся. Нас не тронут.

– А если поймут, что мы не укропы? – осмелился спросить зам.

– Значит, умрём за родину, – холодно сказала Корса и вышла из кабинета.

Ранним утром разведка доложила, что вражеская колонна на месте.

Из расположения выехал дивизион Корсы. Это была колонна БМ-21 РЗСО «Град». Впереди на внедорожнике с водителем ехала Корса. Она всегда ездила впереди бойцов, как настоящий командир.

Пройдя последний блокпост, колонна заехала в лесополосу. Бойцы с ведрами белой краски начали быстро прокрашивать белые полосы на «градах» и устанавливать украинские флаги. Бойцы были восхищены планом командира. Оперативно закончив маскировку, колонна двинулась дальше, стараясь не выезжать на большую дорогу. Бойцы молчали, в кабинах тягачей повисло напряжение. Если враг не поверит, что по его территории едет украинская колонна, их уничтожат.

Проехав двадцать километров, колонна Корсы остановилась на удобной поляне. «Грады» выстроились в ряд, корректировщики наводили ракетные установки по заданным координатам.

– Всё готово, – доложил один из бойцов Корсе.

Ольга достала из пачки сигарету, закурила и спокойно сказала: «Работайте».

Сигнальный резко опустил вниз поднятый по готовности орудий вверх красный флажок. Одновременно из всех установок с оглушительным рёвом вырвалось пламя, пронзая которое, снаряды, набирая скорость, направлялись в цель.

Словно тысяча огромных стрел, одновременно выпущенных войском великанов-лучников, снаряды по траектории перевернутой параболы улетали за двадцать километров. Одновременно первый пакет залпов попал в цель. Украинская колонна с боеприпасами и топливом взлетела на воздух, и взрыв огромной силы поразил окрестности.

– Есть попадание, ещё один контрольный, – кричал корректирующий, смотря в оптику.

Артиллерия Корсы с ревом выплюнула очередной пакет зарядов, которые, попав в цель, окончательно сравняли с землёй украинскую колонну, словно её и не существовало.

– Снимаемся и едем на максимуме, не сбавляя скорость, – скомандовала Корса и села в свой автомобиль.

Бойцы максимально быстро свернули расчёт и на всех парах, развернувшись, колонна мчала обратно. Военные успели сбросить украинские флаги с техники, но белые полосы остались. Корса звонила на блокпост, чтобы предупредить, что они возвращаются на раскрашенной белыми полосками технике. Ведь свои могли не узнать их и начать работать по ним. Тягачи с «Градами» ехали со скоростью около ста километров в час, что для такой техники является перегрузкой. Но другого выхода вернуться живыми у дивизиона не было.

Не сбавляя скорость, они подъезжали к блокпосту. Украинцы отправили за ними погоню, сообразив, что это была техника противника. Но уже было поздно. Колонна Корсы вернулась, а украинцы не рискнули продолжать погоню, поскольку для них это грозило смертью.

Задача была выполнена. Уставшие, но бодрые духом бойцы Корсы вернулись в расположение. Корса в очередной раз справилась с, казалось бы, невыполнимой задачей, как справлялась не раз.