Текст книги "Черное кружево, алый закат"

Меж тем на теле Костика не оказалось ни раны, ни следов электрошокера. Тряпица с хлороформом или эфиром тоже маловероятна: она оставляет несколько минут, в которые Костик бы боролся, тогда как у него даже ни один ноготь не сломан…

Стало быть, он пребывал в сознании и не сопротивлялся, – что звучит бредово, прямо скажем.

Перебрав в уме все эти соображения, Алексей решил отбросить домыслы вокруг точечки в сгибе локтя: наверняка Костик просто сдавал кровь на анализ в день смерти. Узнать точнее не представлялось возможным, увы. Как легко было во времена СССР, когда каждый человек прикреплялся к районной поликлинике, и достаточно было установить его адрес, чтобы найти эту поликлинику! Теперь же у нас лепота, полная свобода, каждый лечится там, где позволяют его финансы и вкусы… И ищи-свищи по Москве то медучреждение, где покойный лечился! Без помощи милиции Алексею ее никогда не найти, но помощь эту он отложил из-за Саши.

Яд мог содержаться и в чем-то ином – в напитке, в еде. Интересно, нашли ли в машине что-то такое – бутылку с водой, банку с пивом, остаток бутерброда или иной пищи? Есть ли у милицейских экспертов уже результаты?

Маловероятно. Вот если вдруг судебно-медицинский эксперт установит отравление как причину смерти, тогда они и начнут искать, в какой субстанции содержался яд. Но он пока ничего похожего не установил…

В силу чего на данный момент просматривалось два варианта: либо отрава уже находилась в машине, либо кто-то подсел в машину к Костику и попотчевал его отравой.

Из первой гипотезы вытекало, что отрава предназначалась для Степана Катаева, и это вполне совпало бы с его утверждениями, что Костика убили вместо него! Но тут имелось одно серьезное «но»: автомобиль обнаружили весьма далеко от ресторана, где Костик должен был ожидать конца ужина Степана с Кирой. Стало быть, в дело вмешалась некая посторонняя сила. И детектив не сомневался, что в лице убийцы! То ли убийца его заставил или уговорил отъехать, то ли сам сел за руль и отогнал машину…

Последний вариант Алексею казался маловероятным: Костика нашли на водительском сиденье. Предположить, что убийца его пересадил? Но зачем?

Хотя мог, конечно, для отвода глаз, чтобы следствие не сделало вывод о присутствии второго человека в машине… Да, мог!

Но вернемся к яду. Перемещение машины в пространстве указывало на присутствие другого человека. Поэтому гипотеза, что яд уже был добавлен в какую-нибудь бутылку воды или банку пива, предназначенную для хозяина машины, казалась маловероятной. Иначе зачем убийце было так хлопотать? Дождался бы без лишней суеты, пока Степан употребит отраву…

И все же гипотезу эту следовало отработать до конца. Откуда вытекали новые вопросы к Степану.

Алексей решил их прояснить незамедлительно.

Дверь ему снова открыла Кира, и Степан снова был пьян.

Для «просто друга» она что-то слишком часто оказывалась в квартире президента ассоциации поздними вечерами, отметил детектив, но промолчал.

– Вы ездили на машине Степана не раз, надо полагать, – сказал он, посматривая на разлегшееся с удобством на диване тело вышеозначенного лица. – Скажите, он имеет обыкновение держать в машине бутылки с водой, или банки с пивом, или какую-то еду, хоть чипсы, к примеру?

– У него там малюсенький холодильник есть. В нем всегда и вода, и сок, и пиво – всего понемногу, холодильник-то крошечный! А насчет чипсов… Нет, не видела. Пакетик с фисташками, это да, он их страшно любит.

– Когда вас вызвали на место инцидента… когда вы приехали и увидели мертвого Костика в машине, – там ведь была милиция, так? По правилам, они должны были исследовать все то, что находилось в машине. Возможно, вы обратили внимание на те предметы, которые они извлекали из салона?

– Практически одновременно с нами приехали врачи. Они подтвердили смерть Костика. А милицейские люди, верно, двое из них стали осматривать салон. Третий же привязался к Степе и ко мне с расспросами, поэтому я не смотрела толком, что делали люди в машине… А что?

– Дело в том, Кира, что на теле вашего директора нет никаких ран, что вы и сами заметили, – ответил он, – отсюда весьма высокая вероятность отравления. Если это не банальный инфаркт, конечно, но до вскрытия мы этого не узнаем. В связи с чем я вижу два варианта. Первый: напитки или орешки в машине Степана могли быть отравлены заранее… В том случае, если действительно хотели убить его. Второй: некто подсел в машину к Костику и незаметно добавил яд, скорей всего, в питье, или уже принес с собой заранее отравленный продукт.

– Вы до сих пор сомневаетесь в том, что Костика убили вместо Степы?

– Я обязан рассматривать все возможные варианты.

– Я вас уверяю, метили в Степана!

– Допустим. Только я до сих пор не понял, на чем строится ваша с ним убежденность! Можете мне объяснить?

Кира посмотрела на дремлющего Степана и решилась. По крайней мере, так показалось Алексею.

– Хорошо, я вам расскажу кое-что… Некоторое время назад я слышала разговор… Но мне придется сначала пояснить одну деталь. Я же вижу, как вы смотрите на меня! Вы не верите, что я Степану не любовница, так ведь? Но дело в том, что мы с ним договорились делать вид…

Детектив слушал излияния Киры и гадал: клюква развесистая или все же правда? Крестный, выходит, подбил Киру на то, чтобы она сделалась любовницей Степана – с тем чтобы шпионить за ним! При этом совестливая Кира сказала всю правду-матку вышеозначенной жертве своего грядущего шпионажа. После чего они вполне мирно и полюбовно уговорились делать вид, что стали любовниками!

И все это основывается только на одной фразе, подслушанной Кирой и переданной Степану: «…Кирка будет мне обо всем сообщать. А если что не так, то придется пойти на крайние меры».

Хм… задумался Алексей. На его вкус, фраза была несколько расплывчатой… Могла ли она содержать в себе реальную угрозу?

Наверное. И все же ее расплывчатость напрягала детектива.

– Кира, а почему вы решили, что «крайние меры» означают угрозу для Степана?

– А что же еще? – искренне удивилась она.

– Мало ли. К примеру, какие-то финансовые или юридические операции, несколько рискованные, отложенные на крайний случай.

Кира уставилась на него с таким неподдельным изумлением, что Алексей убедился хотя бы в одном факте, теперь несомненном: она действительно верила, что данные слова несут смертельную угрозу Степану!

Этого, конечно, мало, чтобы сделать вывод о том, что в жертвы был назначен действительно Степан Катаев, но этого хватало, чтобы понять ход их, Киры с Катаевым, мыслей. Он прост:

– сначала Кира приносит Степану фразу крестного: «…Кирка будет мне обо всем сообщать. А если что не так, то придется пойти на крайние меры»;

– затем выходит статья Александры, и Степан слышит от Дранковского: «Ты зря дал это интервью! Теперь жди неприятностей!»;

– и в виде «неприятности» происходит убийство (или смерть по естественным причинам, посмотрим) директора ассоциации, Кости Урепкина!

Катаев увязал эти три обстоятельства между собой… Отлично! Разумеется, не смерть Кости, а тот факт, что Алексей сумел наконец проследить логику Степана. Правильна она, нет ли, но хотя бы честна. Что уже немало.

– Вы мне не верите, да? – обиженно проговорила Кира, видя, что детектив впал в задумчивость.

– Напротив, верю, – откликнулся он. – Но меня смущает одно обстоятельство: Костик уехал от ресторана, хотя должен был ждать вас после вашего ужина. И это неспроста: кто-то подсел к нему в машину, полагаю, и под каким-то предлогом его «увел»… А затем убил.

– Да он просто их перепутал! Машина-то Степина, убийца увидел в ней человека и принял его за хозяина!

– Кира, профессиональный киллер – и даже начинающий киллер! – обязательно располагает фотографией жертвы! Он не может убить человека по признаку его нахождения в машине, а только и исключительно на основании портретика жертвы, который он держит при себе или хотя бы помнит его до малейшей детали! При наличии же фото трудно перепутать Степана с Костей, согласитесь: один плотный и светловолосый, другой чернявый и стройный!

Алексей видел, что ей очень хотелось возразить, но она только глазами сверкнула из-под черно-рыжего чуба – не нашла аргумента. Похоже, ее почему-то устраивает версия, в которой Степан непременно жертва. Хм, и почему бы это? Выслуживается перед президентом? Вроде как важную информацию ему принесла, и Степан это оценил, а тут заявился незваный-нежданный частный детектив и принялся доказывать, что информации этой грош цена? Или тут другая причина?

Детектив тоже молчал. О своих сомнениях он распространяться не хотел. Каждое оброненное им «или» даст новую лазейку вранью и домыслам, ежели правды сказать не хотят!

– А если это был совсем не профессиональный убийца? – сообразила вдруг Кира.

Браво, детка, в твоей странной головке серое вещество водится!

– В таком случае это кто-то из своих. И уж он тем более отличил бы Степана от Кости, – суховато ответил он, желая пресечь дальнейшие расспросы.

– А если и не из своих, и не профессиональный, а просто наняли какого-нибудь придурка, – ну, знаете, как бывает, теща нанимает зятя, к примеру?..

– Тот, кто нанимает «придурка», – тот полноценный дурак. Вы считаете своего крестного дураком?

Кира дернула плечом, словно признавая правоту детектива, а он вновь спросил себя: отчего она столь упорно держится за эту версию? И почему так сверкают ее глазки?

Он посмотрел на Киру повнимательнее. Вид совсем юный, но малое количество лет не является гарантией ни наивности, ни честности, ни порядочности. Алексею случалось знавать и совсем юных убийц…

Степан вдруг зашевелился, потянулся, громко зевнул и сел на диване прямо.

– Опять пришел мозги нам долбать? – поприветствовал он гостя. – Кирюха, воды принеси из холодильника. Детектив, тебе налить?

– Воды?

– Да чего хошь, того и налью. У меня все есть, чего пожелаешь: хоть коньяк отличный, французский, хоть виски десятилетней выдержки, хоть водочка отборная… И даже этот, как его… Сок апельсиновый есть!

Он хохотнул, принял из рук Киры бутылку с водой и шумно стал заглатывать ее прямо из горлышка: бульк, бульк, бульк.

– Так тебе чего налить? – спросил он, напившись.

– Спасибо, ничего.

– Вот что я тебе скажу, – начал Степан. – Киркин крестный, Дранковский с компашкой, – это только я знаю, чем они занимаются, как президент, понял? И то в самых общих чертах. А Костик, он исключительно делами моей «Аськи» ведал.

– Аськи?

– Ну, ассоциации моей. Долго произносить, я ее «Аськой» окрестил. Это не ICQ, не путай!

– Если ты знаешь в самых общих чертах, то какую опасность представляешь для них ты? Объясни-ка мне, что-то я не врубаюсь!

– А такую, детектив, что если их привлекут к ответственности… Ты не понимаешь ничего, ты ж в таких вещах ни бум-бум! А у нас, в бизнесе, практически каждый химичит, так или иначе, кто по-маленькому, кто по-большому, – он снова коротко хохотнул. – И все чувствуют себя безнаказанными. Да чего б не чувствовать, когда безнаказанные и есть! Но тут давеча объявили войну коррупции и всяким левым делам. Мои бы фирмаськи и в ус не дунули, – когда еще до них доберутся, и доберутся ли! Да статья твоей жинки привлекла к нам внимание, не сечешь, что ли?! Из-за нее, этой статьи, фирмаськи могут теперь накрыть. А меня в свидетели: чего, мол, знаешь, Степа Катаев, а ну, расскажи-ка! Так известно же, что лучший свидетель – мертвый свидетель… Сечешь, детектив?

– Секу. Но ты ж утверждаешь, что толком ничего не знаешь!

– Хе, ничего… Если в суде это «ничего» сказать, то им хватит! Понял?

– Понял, как не понять: в твоем лексиконе «ничего» означает «кое-что», такой у тебя русский язык интересный.

– Ты на что намекаешь? Что я по-русски не умею?!

– Что ты, что ты! Напротив, я намекаю, что ты слишком хорошо умеешь… по-русски. А Костик, он как? Тоже ничего не знал?

Степан некоторое время думал, пытаясь вникнуть в вопросы языкознания, обозначенные детективом, но, видимо, счел эту затею пустой.

– Не, Костик в дела фирмасек не вникал, – ответил он, – это не в компетенции директора! Он чисто самой ассоциацией заведовал! И действительно ничего не знал. И кое-что тоже не знал! – внес лексикологическую поправку Степан. – Так что интерес с их стороны к Костику полностью исключается, понял, детектив?

– Ага, – отозвался Алексей. – С их стороны исключается, – сделал он нажим.

– А с чьей еще? Кому он нужен, Костик-то? – искренне удивился Степан.

– Не могу пока сказать. Буду думать. Но, сдается мне, это убийство не имеет никакого отношения к статье Александры.

– Тебе бы только жену свою защитить, а? – произнес Степан.

– Иди в задницу, – миролюбиво огрызнулся детектив. – Протрезвей сначала, а потом разговаривать будем… Кира, он всегда так напивается к ночи?

– Нет, только вчера и сегодня! До этого ни разу!

…Хотелось бы верить, подумал Алексей. Между хроническим алкашом и подвыпившим человеком разница колоссальная! У первого сплошные тараканы в голове, и доверия ему никакого. Тогда как второму, с небольшими скидками, можно и поверить.

– Степан, давай определимся, – произнес он вслух. – Да, я хочу найти убийцу Костика ради того, чтобы отвести обвинения от моей жены. Но при этом я могу немало сделать для тебя… Ты меня слышишь?

Степан уставился на него. Вопреки очевидности, то есть опустошенной на две трети бутылке водки, глаза его казались довольно осмысленными, хоть и сонными, покрасневшими, будто от усталости.

– Слышу, – ответил ему Катаев. – Продолжай!

– Продолжаю. Тебе тоже нужно понять, кто и зачем убил вашего директора, так ведь?

– Ну.

– Нет, не «ну»! В этом деле у нас есть два варианта: либо ты считаешь, что я веду расследование лишь для того, чтобы выручить мою жену… И в таком случае ответ на вопрос об убийце вашего директора ты будешь ждать от милиции!

– А какое у тебя еще есть «либо»? – враждебно спросил Степан.

– Либо ты мне доверяешь – и в этом случае я буду искать ответы не только на свои вопросы, но и на твои.

– Ты денег хочешь?

– Ты всегда такой тупой или только в подпитии? – осведомился Алексей.

– Кир, выгони его отсюда. Он меня обижает!

– Дурак, – сказал детектив.

– Это я – дурак?

– Ну.

– Почему это?

Алексей не удостоил его ответом, и Катаев перевел глаза на девушку.

– Кир, чего он хочет?

Кира повторила Степану слова детектива, малость их упростив.

– И чего ему нужно ответить, по-твоему?

Она посмотрела на Алексея.

– Честное слово, он не часто пьет водку, обычно пиво только… Просто его снесло от смерти Костика…

– Верю, – отозвался Алексей. – Но ответ мне все же нужен.

– Степ, я думаю, что надо принять предложение детектива. Раз он предлагает поработать не только ради своей жены, но и для нас!

– Да какой ему интерес-то?! – отозвался Катаев. – Я ж сказал, что платить не буду!

Алексей вздохнул.

– Мне нужен доступ в твою «Аську», – терпеливо пояснил он, – надо поговорить с людьми, с Дранковским и прочими. Я не могу это делать, как невесть кем уполномоченный сыщик. Будет лучше, если ты объявишь всем, что меня нанял. А платить мне не нужно.

– Ну нет уж, если я тебя нанял, то и заплачу!

Детектив снова вздохнул, призывая на помощь своему терпению всех богов. Иметь дело с бизнесменом сложно: у него свои заморочки по поводу денег. Их посредство обеспечивает большее доверие, с одной стороны, – с другой же стороны, прежде чем с ними расстаться, бизнесмен будет торговаться до посинения; с третьей же – плата дает ему ощущение полной принадлежности ему товара или услуги, – стало быть, контроля. А вот это Алексею совсем ни к чему!

Взвесив все «за» и «против», он решил сменить тактику:

– Хорошо, заплати. Но только в конце. По результату.

– А, вот видишь, ты раскололся! Денег хочешь с меня слупить, а?

– Степ, ты же сам сказал… – попыталась его урезонить Кира.

Некоторое время они препирались, и детектив отошел от этой странной парочки к окну, думая о своем.

– Ладно, – высказался наконец Степан. – Это деловой разговор! Какой у тебя гонорар?

– Большой, – ответил Алексей от окна. – Но ты мне его заплатишь по результату. Когда я найду убийцу.

– А если не найдешь?

– Тогда не заплатишь.

– А чего это ты выделываешься?

– А чтобы ты мне не диктовал условия. Иначе ты почувствуешь себя хозяином и будешь гнуть свое!

– Кир, он умное сказал или глупость сморозил?

Кира расстроенно посмотрела на детектива.

– Степ, я не знаю… Умное, кажется…

– Хрен с тобой, – заключил Степан. – Если чего нароешь дельное, то заплачу. Тогда все чеки и квитанции на накладные расходы представишь!

…Уходя, Алексей думал о глазах Киры. То сверкающие непонятным ему гневом, то расстроенные по непонятным ему причинам, они интриговали детектива. Надо будет добраться до донышка этих черных зрачков и раскопать их секрет!

Дома было непривычно пусто и тихо. Малышей, с учетом сложившихся обстоятельств, забрала бабушка: Саша сама договорилась с мамой по телефону. Роман наверняка согласился бы сидеть с братиком и сестричкой хоть каждую ночь, но просить об этом парня – даже если вынести за скобки их сложные отношения – Алексей просто не имел права. Роман ведь тоже работает, надо совесть иметь!

Детектив заварил чаю, сварганил пару бутербродов и уселся на кухне.

Он еще долго на ней просидел, перебирая в уме версии. Они множились и ветвились в его голове, и ни у одной из них пока не имелось убедительного основания. Намеревались и впрямь устранить Степана и перепутали его с Костиком? Или намеревались убрать именно Костика?

Версия Степана с Кирой выглядела вполне неплохо, особенно с поправкой на то, что «ничего» есть на самом деле «кое-что»…

Нужно встретиться с Дранковским. Хотя о чем с ним говорить, непонятно. «А не вы ли приказали убить Катаева? А не выводите ли вы капиталы из России?» Смешные вопросы, обхохочешься. Но Алексей считал эту встречу необходимой: увидеть его лицо, глаза, жесты. Они нередко говорят о человеке больше слов, куда больше!

Ему нравилось размышлять на полутемной кухне, у распахнутого в светлую июньскую ночь окна, и идти к компьютеру было лень, хотя обычно именно там он делал пометки в специально созданных для этого файлах. Алексей потянулся к полке, взял блокнот, используемый обычно для записей о необходимых покупках, выдрал из него пару исписанных листков и набросал на чистом одну строчку:

«1. Версия Степана. Начать со встречи с Дранковским».

Подумав, он дописал еще фразу: «Проверить его алиби?» – но он заранее знал, что это пустые хлопоты. Такие, как ««Дракошка и компашка», как назвал их Степан, всегда действуют чужими руками.

В этом-то и была основная загвоздка! Яд – это совсем, совсем не почерк киллера!

Но больше всего детектива напрягал этот странный забег Степановой машины, за рулем которой находился Константин Урепкин. Почему он не стал ждать Степана возле ресторана, тем более что сидел Костя не в своей машине? Зачем, с какой стати он уехал?

Если даже предположить некое нервозное состояние директора, в силу которого он вдруг решил покататься, развеяться, то зачем ему парковаться в каком-то дворе?! Что бы ни прихватило Костика – яд ли, инфаркт ли, – но смерть его была внезапной. Хоть криминальная, хоть естественная, но в любом случае внезапная!!! И тогда он бы застрял, замер на полпути, в самом неподходящем месте…

Однако машина была аккуратно заведена во двор и поставлена на свободную стоянку. Сделать это мог только убийца! Которому нужно было приткнуть тачку в укромное местечко, в тихий двор, чтобы она не сразу засветилась!

И тогда выходит, что тело директора, уже бездыханное, убийца пересадил за руль – именно там находился труп, как сказала Кира… Чтобы не навести милицию на мысль о постороннем присутствии в машине…

Алексей прикрыл глаза и попытался представить себе сцену: вот Степан дает Косте ключи и просит подождать в машине… Вот Костя открывает авто… Куда он сядет? На пассажирское сиденье, на водительское?

Видимо, все же на пассажирское. Иначе как мог убийца оказаться за рулем? Возник бы шум, если не драка, прохожие обратили бы внимание, швейцар ресторана услышал бы…

Или это знакомый/знакомая?

Он придвинул к себе блокнот и написал в нем новую строчку: «2. Версия Костика. Главный вопрос: кого Костик мог пустить к себе в машину без опаски?»

Подумав, добавил еще несколько слов: «Друга – члена семьи – любовницу – коллегу – просто знакомого/знакомую».

Или, мало ли, проститутка? То есть, разумеется, не проститутка, а убийца под видом проститутки? Костя, поджидающий Степана, вряд ли бы согласился воспользоваться ее услугами – не время и не место, но зато мог не слишком настороженно отреагировать на ее вторжение в машину. При условии, конечно, что он с проститутками имел время от времени дело…

Алексей поднялся и подошел к окну. Сегодня потеплело, и лето стало наконец похоже на лето. Во дворе что-то буйно-душисто цвело, и небосвод – хоть Москве и незнакомы белые ночи – был светло-прозрачным с краю, с самого подола его синего платья, усыпанного чистыми звездами… Хорошо бы сейчас оказаться рядом с Сашей, бродить ночами у моря в счастливой праздности, потом долго и блаженно спать, чувствуя под рукой ее тело!

Он глубоко вдохнул, радуя обоняние ночными ароматами, как вдруг резко вернулся за стол и, посмотрев на светлую ночь в прямоугольнике окна, словно именно из него струились к нему мысли, он зажег лампу и принялся набрасывать с новой строчки:

«Друг – Степан?

Коллега – Кира?

Член семьи – жена?

ПРОВЕРИТЬ».

Он откинулся на стуле. Вот именно, ПРОВЕРИТЬ! Ведь пока он знает только со слов Киры и Степана, что они сидели до конца ужина, а потом искали исчезнувшую вместе с Костиком машину! А на самом деле и он, и она могли подсесть к Костику. И убить его. И отвести машину на стоянку!

А жена – вдруг она давно ревновала и следила за мужем? Подсела к нему в машину и…

«Опросить работников ресторана. Встретиться с женой Кости. Узнать, была ли у него любовница, имел ли дело с проститутками», – дописал он и отправился в душ.

Официанты были единодушны: эти двое сидели за столиком до упора, пока не расплатились!

Что ж, уже хорошо. Стало быть, Киру и Степана можно вычеркнуть из списка потенциальных убийц.

Детектив заглянул в кухонные листочки, исписанные им вчера, – оставалось еще немало вариантов. Жена, любовница, проститутка и просто знакомый/знакомая… А то и вовсе постороннее лицо. Выбор королевский, бери – не хочу!

Алексей направился к швейцару.

…Нет, никакой суеты вокруг Степановой «Ауди» он не заметил. Ни шума, ни скандала. Если кто и сел в эту машину, то тихонько, полюбовно.

– Где стояла машина, помните?

– Вон там, слева, метрах в тридцати.

Алексей встал рядом со швейцаром, посмотрел в указанном направлении. Расстояние небольшое, повышенные голоса легко услышать… А если не повышенные?

– Вы давно здесь работаете?

– Четыре года.

– Опыт есть, значит. Случается ли, что сюда проститутки наведываются?

– Исключено. У нас приличное заведение! У нас специальный человек есть, который следит за тем, чтобы они не приближались к ресторану!

– Отлично, – порадовался детектив тому, что можно вычеркнуть еще одну строчку из своих записей. – А когда люди разговаривают в тридцати метрах от входа, не на повышенных тонах, но и не тихо, то вам здесь слышно?

– В принципе да, но не надо забывать, что позади меня, из ресторана, идет шум, да и на улице суета: машины ездят туда-сюда…

– А если возглас? Возглас удивления, к примеру?

– Если возглас в машине, то не услышал бы. А если на улице… Хм, знаете что? Кажется, я в той стороне действительно слышал возглас, женский. Но точно сказать не могу, в тот ли вечер это было, извините уж…

М-да, не густо… И все же кое-что: Степана и Киру уже вычеркнул, проститутку (убийцу под видом проститутки) тоже. А теперь можно отмести и «постороннее лицо»: иначе бы вряд ли обошлось тихонько…

И что у нас в остатке?

Детектив посмотрел в свои листочки и расстроился: «в остатке» оказалась еще уйма кандидатов! И жена, и любовница, и знакомый / знакомая…

Алексей решил навестить первым делом жену. Вдову, точнее.

Он вкладывал в этот визит немало надежд, но оказался полный «пшик».

Никто, по ее словам, Косте не угрожал; и никаких «левых» дел или связей она за ним не подозревала, включая любовниц.

Алексей рассматривал ее: невыразительная женщина, из того рода самочек, которые живут только семьей и детьми. Такие не подозревают мужа не потому, что оснований нет, а потому, что так удобнее. Налаженный супругом быт куда дороже самого супруга, поэтому позиция «ничего не подозревать» им просто-напросто выгодна…

– Сказать по правде, у меня есть причины считать, что в машину к вашему мужу подсела женщина… – решил он пойти ва-банк. – Вторжению которой Константин не воспротивился. Отсюда напрашивается вывод, что эта женщина ему была знакома!

– У моего мужа не было любовницы, – устало повторила она.

– Откуда такая уверенность?

Она посмотрела на потолок, словно ища на его белой плоскости подсказку.

– У нас же дети… Он не стал бы меня обманывать!

Дети. Если бы она сказала «он любит меня» – детектив бы ей, возможно, поверил. И то, он знавал семьи, где супруги – он или она – изменяли друг другу, даже любя… Но она сказала «дети». Стало быть, любовница вполне могла существовать.

Однако задавать вопросы такого рода вдове было бессмысленно. Она ничего не знала – потому что знать не хотела. Идеальная жена идеального мужа, аминь!

– Завещание Костя оставил?

Она удивилась:

– Зачем? Мы и так все с детьми наследуем, по закону!

– Его родители тоже.

– Родители?

Ага, вдова не знала законов о наследовании и пребывала в полной уверенности, что все достанется ей и детям! И это мог быть отличный мотив! Устав от амурных похождений мужа, боясь, что однажды он может ее бросить, женщина решила прикрыть свои тылы, убив мужа! Убеждая себя, что она действует в интересах детей…

Но для того чтобы рассматривать подобный вариант всерьез, следовало для начала узнать, как обстояли дела у Кости и с финансами, и с «амурными похождениями». Даже если его вдова производила впечатление совершенно аморфной личности, не способной ни на какие решения (а убийство, как ни крути, это решение!), Алексей предпочитал скорых выводов не делать. Тоскливая скромность и убогая серость нередко таили под собой и расчетливый ум, и холодную злую волю…

– У вас есть права?

– Есть. Но я не вожу в городе.

– А где? – не понял детектив.

– За городом, на даче. Там и машина моя стоит.

– Почему?

– Когда я только начинала, сразу после курсов, я каждый день возвращалась в слезах. То обхамят, то крыло помнут, то какой-нибудь пешеход чуть не под колеса кинется, не говоря уж о собаках! Я однажды чуть не задавила дворнягу… к счастью, затормозила резко, но чего я наслушалась от других водителей, страшно вспомнить!.. После той истории я сказала мужу, что водить в городе не буду. Только в деревне, в местный магазин. Костя со мной согласился, он и сам ненавидел пробки и предпочитал передвигаться на метро или оплачивать такси…

Хм. Вряд ли она лгала: проверить это очень легко. Но тогда факт, что она не водит машину в городе, если не исключал ее из подозреваемых полностью, то значительно ослаблял подобную гипотезу. Человек, не имеющий настоящего опыта вождения именно в Москве, вряд ли пустился бы в такую авантюру!

Тем не менее надо расспросить о ней в «Аське».

В ожидании конца рабочего дня – от Степана он знал, что в «Аське» больше шансов застать нужных людей ближе к вечеру, – заскочил в попавшийся по дороге сетевой ресторан русской кухни, где перекусил. Впрочем, слово «перекусил» являлось чистым эвфемизмом: на самом деле он наелся до отвала блинчиками с мясом да со сметаной, отчего малость разомлел… Но две чашки крепкого кофе быстро вернули его в рабочее состояние.

Он еще сидел в ресторане, прикидывая, как ему провести наилучшим образом разговор с Дранковским, когда зазвонил его мобильный.

– Алексей Андреевич, – проговорил Степан безукоризненно-вежливым тоном, – я объявил всем, что нанял частного детектива, и велел собраться к семи. Все готовы отвечать на твои вопросы.

– «Все» мне не нужны пока. Пусть только секретарша Кости останется и Дранковский.

Секретарша оказалась секретарем. Высокий бледный юноша с мягкими каштановыми волосами, на лице которого была написана безграничная исполнительность и полное отсутствие личных убеждений.

– Константин Павлович со мной не фамильярничал… Так что не могу знать насчет любовниц. Зато с женой он переговаривался по телефону раза два в день. Она звонила и чаще, но Константин Павлович не всегда мог с ней говорить, он очень занят был…

«Не всегда мог» – читай не всегда хотел, подумал детектив.

– Жена его водит машину?

– Насколько я знаю, нет. Они оба предпочитали такси или метро. А что?

– Вы принимали все его звонки? – проигнорировал вопрос секретаря Алексей.

– По стационару да. Ну, а по сотовому он…

– Понятно. Женщины ему, стало быть, не звонили?

– Ну почему же, звонили, по работе.

Детектив всматривался в его бледное лицо и пытался угадать, правду ли говорит ему секретарь или покрывает по привычке босса, хоть уже и покойного.

– Олег, послушайте… Как вы догадываетесь, я не из праздного любопытства интересуюсь! Ведь речь идет о смерти и, скорее всего, об убийстве! Убийцу Константина Павловича надо найти, а? Не беспокойтесь, его супруга ничего не узнает! Так что можете быть со мной откровенны.

Олег метнул в него короткий взгляд.

– Он тут у нас, если честно, многим девушкам нравился… Но Константин Павлович ни с кем на работе… Понимаете, что имею в виду? А как там за пределами работы, я правда не знаю!

Детектив кивнул и, раздосадованный, направился к двери.

– Подождите! – нагнал его голос секретаря. – Я вот что вспомнил… Как-то Константин Павлович меня спросил, как бы я отнесся к одной истории…

Алексей, заинтригованный, вернулся.

– Ему часто попадалась одна девушка по дороге. Он удивлялся, как это она оказывалась в разных местах, и всегда шла ему навстречу, и всегда ему улыбалась… И однажды он ее спросил, что ей от него нужно. Она ему ответила очень странно. Я не помню точно слов, но смысл был такой: «Как же мы можем расстаться, ведь я твоя смерть».

– Своеобразная девушка… И что дальше?

– Ничего, кажется. Во всяком случае, Константин Павлович больше о ней не упоминал.

– Что вы ему на это сказали?

– Что, по моему мнению, она сумасшедшая и нужно было сразу вызвать милицию! Может, она его и убила, как вы думаете?

– Чтобы думать, надо знать, Олег… «Думалка» фактами оперирует, а где они у меня, факты? – патетически воскликнул детектив. – Как выглядела эта девушка, Константин Павлович описал?

– Высокая блондинка. Красивая. Вся в черном, на голове шарф был какой-то или платок, не помню, тоже черный. А, шаль, он сказал, шаль! Только помада красная, яркая.