Текст книги "За гранью. Каждый взрослый в душе – маленький, любопытный ребенок, мечтающий заглянуть в запретную комнату"

IV

Отпустив Виталия, я постаралась проанализировать услышанное. Я не первый раз вижу параноидную шизофрению, но этот случай отличался от других. Я вышла из кабинета и пошла по коридору. Навстречу мне шел Семен Маратович. Его улыбка как всегда не сходила с лица, но поравнявшись со мной, он вдруг резко остановился, прислонился к стене и положил ладонь себе на шею. Улыбка медленно сползла с лица. Как в те давние времена, глаза потухли, и он стал рукой трогать родинку на шее. Глубоким, совсем не похожим на свой голос, Семен Маратович произнес:

– Они хотят говорить с тобой. Они слышат тебя. Меня словно холодом обдало. – О чем вы Семен Маратович? Кто хочет говорить со мной?

– Они называют себя Иные, – последовал ответ. Не бойся, страх их только сердит.

Еще несколько секунд Семен Маратович стоял у стену, затем улыбка заняла свое привычное место, он отошел от стены и продолжил свой путь.

– Семен Маратович, о чем вы только что мне говорили? Он остановился, повернулся ко мне и с сияющей улыбкой сказал, – все нравится, кушать дают, и гулять можно. Затем отвернулся и пошел. Я стояла и не понимала, что со мной происходит. О чем говорил Семен Маратович и почему он в точности повторил фразу 25 летней давности? Постояв еще немного, я пошла дальше. Мне необходимо было заполнить некоторые бумаги, а потом можно будет идти домой. Домой! Каждый день я вижу глубоко несчастных, потерянных и никому не нужных людей, у которых нет дома. Все, что они имеют, это койко-место в клинике для душевнобольных. Мне давно уже пришло понимание, как много значит это слово – дом. И хотя семьи у меня нет, все же я с большим желанием иду домой.

Вечером, сидя за столом с кружкой горячего чая, я вспоминала Виталия. Жалость плохое чувство, многие даже считают, что оно унижает, но все-таки, по-человечески, мне было жаль Виталия. По-сути, кем является этот человек? Ведь если принять за правду, то, что он мне рассказал, он уже много лет является заложником чужого разума. Кто же такие, эти существа, которые так безжалостно используют человека? Хотя, что это я? Я же клинический психотерапевт, я знаю, что никаких Иных нет, все это плод больного воображения Виталия. Но даже если это и так. Все равно от этого ему не легче. Ведь для него они существуют. Они реально мешают ему жить, превратив всю его жизнь в сплошную борьбу, и вряд ли он уже способен отличить где, правда, а где вымысел. Вымыв кружку, я поставила ее на полочку, умылась и забралась под теплое одеяло. А теперь пора спать. Это была последняя фраза, прозвучавшая в моей голове. Я провалилась в сон и проспала до самого утра.

V

Открыв глаза, я посмотрела на часы и поняла, что еще достаточно рано, хотя солнце стояло уже довольно высоко. Летние ночи довольно короткие, солнце встает рано. Я сладко потянулась, мне была приятна мысль, что вставать еще не нужно и можно еще поспать. Закутавшись в одеяло, я жуткая мерзляка, и даже летом сплю под теплым одеялом, я постаралась снова уснуть, но тут я вспомнила про Виталия и его рассказ. Ну, все, подумала я, теперь не засну. Прогоняя в голове картинки вчерашнего разговора, я не заметила, как уснула. Во всяком случае, я думаю, что я все-таки спала, и то, что со мной произошло, было все-таки сном. Мысли продолжали копошиться в моей голове и вдруг до меня дошло осознание, что со мной что то не так, я как будто сплю, но, тем не менее, я мысленно озвучиваю свои ощущения.

Тут я почувствовала, что с низу, начиная со стоп, вверх поднимается волна, она проходит по всему и телу и достигает головы, и здесь происходит нечто странное, как будто тумблер включился в моем мозгу, я начинаю видеть с закрытыми глазами, но видеть как то странно. Я поднимаю свою руку, смотрю на нее и вижу, как из пальцев льется энергия. Именно это слово возникает в моей голове – энергия. Руку я вижу как бы схематично, как в компьютерной графике. Мне не страшно, мне очень интересно, и тут у меня возникает желание попытаться силой этой энергии сбросить с себя одеяло, я делаю попытку, сбросить одеяло и тут…. Я вылетела из собственного тела.

Знаете, прямо, как в кино, когда показывают, как душа выходит из тела, так и я взлетела вверх.

Как передать, те ощущения, которые меня охватили в этот момент, не знаю. Восторг, вперемешку с абсолютным счастьем, легкостью. Я поднялась вверх, подлетела к люстре, а потом все кончилось. Я открыла глаза, за пять минут до звонка. Я лежала на кровати, укутанная в одеяло. Мне стало не по себе. Вообще то, когда мы учились, нас предупреждали, что нельзя слишком близко принимать, то, что случается с больными, ибо шизофрения может быть заразна. Смешно, да? Возможно, но… Может быть слово «заразна» не совсем верно, не в том смысле, что передается воздушно-капельным путем, но человек, который все время находится в окружении душевнобольных, вполне может и сам стать таковым.

Нужно быть поосторожней, сказала я сама себе. Не хотелось бы на практике подтвердить не доказанную теорию. Я встала, пошла на кухню, включила чайник и отправилась в душ. Прохладные струйки смахнули с меня остатки сна и непонятное ощущение после случившегося.

VI

Придя на работу, я первым делом произвела обход. Ночь прошла без происшествий, все мои больные были на месте. Сделав все назначения, я села заполнять свои бумаги. В час была назначена встреча с Виталием. Минута в минуту он постучал в мой кабинет.

– Можно? – спросил Виталий.

– Конечно, проходите.

Виталий зашел в кабинет, сегодня его взгляд уже не был таким подозрительным, но, тем не менее, опущенные плечи говорили о подавленном состоянии.

– Ну как вы провели ночь Виталий?

Он пожал плечами: – Как сказать, нормально, если не считать бесконечной трескатни Иных.

– Они снова говорили с вами?

Виталий усмехнулся, – Снова… так они и не прекращали. Они никогда не молчат. Их слишком много, они спорят между собой. Просто я научился отключаться и не слушать их.

– О чем же они спорили сегодня? – спросила я.

Виталий немного подумал и ответил: -невозможно сказать, о чем они спорят. Представьте, что одновременно говорят несколько радио и телевизоров и все на разных каналах и волнах. Сможете вы разобрать, о чем они говорят? Так и в моем случае. Только когда они говорят конкретно со мной, тогда говорят по очереди. Хотя и здесь не бывает без споров. Он посмотрел в сторону, затем отмахнулся и посмотрел на меня. Понимаю, вы мне не верите. Считаете меня больным.

– Виталий, вы не волнуйтесь, я не считаю, что вы фантазируете, хотя конечно, диагноз у вас стоит неутешительный. У нас ведь у врачей как, что нам неизвестно, то значит, не имеет место быть. Рассказывайте дальше, что с вами происходило. Виталий снова задумался, возможно, собирался с мыслями, а может быть прислушивался к голосам, потом очень пристально на меня посмотрел и начал говорить.

– Как вы думаете, выход из тела возможен? Я вздрогнула, довольно странный вопрос, учитывая сегодняшнее происшествие.

– Выход из тела в осознанном состоянии, как в психиатрии это объясняется? Однажды в детстве со мной произошло такое.

Странно, но у меня появилось чувство, что Виталий знает о том, что сегодня со мной произошло. Он очень странно действовал на меня. Казалось, что он перехватывает инициативу в нашей беседе. И вот уже не он, а я пациент. Утреннее происшествие поставило меня в тупик, и мне вдруг очень захотелось рассказать ему об этом. Немного помешкав я решила отступить от принципов и перевести беседу из русла пациент– врач, в доверительную беседу двух равноправных людей.

– Знаете Виталий, я могу вам поверить, потому что и у меня появился опыт выхода из тела. Я рассказала ему об утреннем случае, поделилась своим восторгом, о том, как я управляла собой в этом состоянии, но Виталий остудил мой пыл.

– Думаю, что управлять собой после выхода из тела в астрале, невозможно. Возможен, только настраиваемый выход, так говорят, иные, но практики нет. Когда я выходил из себя, я находился как бы во сне, это еще называют сон в яви, но это было как реальность. Мне стало неловко, что это со мной, ну с какой стати я решила, что могу беседовать с пациентом на равных. Да узнай мой профессор об этом, я бы мигом вылетела с работы. Я взяла себя в руки, посмотрела в свои записи и задала следующий вопрос, который, по моему мнению, должен был поставить все на свои места. Я – врач, он – пациент. Не наоборот.

Скажите Виталий, были ли у вас травмы головы? Знаете, истории знакомы такие случаи, когда травмы головы, ну скажем так, меняли схему работы головного мозга и у людей открывались неординарные способности. И еще вопрос, хотите ли вы избавиться от вашей проблемы? Виталий пожал плечами, затем ответил:

– Насчет нечто в прошлом, что запустило работу моего мозга по другой схеме, – он задумался, затем ответил, – не знаю, можно ли это отнести, но имею контузию, несколько сотрясений и травм головы. Избавиться от этого, даже не знаю, правда, думаю что невозможно, пытался контролировать этот процесс, но не очень-то получилось, хотя сейчас они прислушиваются к моему мнению. Думаю, что сжился с ними, да и просят не предпринимать никаких действий против них, на себе прочувствовал их возможности. Все-таки они есть, более чем реально! Потом он замолчал, как бы подбирая слова.

– Скорее всего, мне нужен собеседник, с кем можно говорить на тему иных, все держать втайне от всех очень сложно. И еще, хочу добавить. Я не употребляю спиртное, абсолютно, наркотики даже не пробовал, включая травки.

Я видела, что Виталий устал, ему было достаточно трудно говорить об этом, да к тому же в течении всего нашего разговора он все время озирался по сторонам, иногда прерывал свой рассказ, как будто к чему то прислушивался, затем снова продолжал говорить.

– Вы устали Виталий? – спросила я. Он кивнул головой и снова посмотрел в сторону. Я спросила:– ваши здесь? Он удивленно взглянул на меня, затем усмехнулся:

– А вы что верите мне? – спросил Виталий.

– Почему нет, – ответила я.

– Да, они здесь, они всегда рядом, никогда не оставляют меня одного. И они контролируют мой рассказ.

– Хорошо Виталий, идите, отдыхайте, завтра мы с вами снова поговорим. Он встал, подошел к двери, открыл ее и молча, вышел в коридор, за которым уже стоял санитар, что бы проводить его в палату.

Когда за ним закрылась дверь, я стала размышлять. Меня давно мучает вопрос, а можно ли шизофрению считать болезнью. Нет, ну что касается здоровья человека, то да, конечно, это заболевание, но если учесть, что мозг это бесконечные возможности, может тогда это нечто другое, чем просто заболевание?

Все-таки я считаю, что шизофрения, это не совсем болезнь. Давайте сначала посмотрим, как ее характеризуют в справочниках:

Шизофрени́я (от др. греч. σχίζω – раскалываю и φρήν – ум, рассудок), ранее лат. Dementia praecox («преждевременное слабоумие») – полиморфное психическое расстройство или группа психических расстройств, связанное с распадом процессов мышления и эмоциональных реакций. Шизофренические расстройства в целом отличаются характерными фундаментальными расстройствами мышления и восприятия, а также неадекватным или сниженным аффектом. Наиболее частыми проявлениями болезни являются слуховые галюцинации, параноидный или фантастический бред, либо дезорганизованность речи и мышления на фоне значительной социальной дисфункции и нарушения работоспособности.

Вот как то так, все очень запутанно и сложно. Мое мнение таково. Что все вышеописанные изменения личности происходят вследствие того, что в головном мозге человека, по причине, каких либо внешних или внутренних воздействий, начинают работать иные функции, которые у нормального человека находятся так сказать «в спячке». Ведь мозг человека уникальная, не изученная не то что не до конца, а даже и на четверть машина, которая содержит всю информацию вселенной. И для того что бы вселенную хотя бы понять, я не говорю уж изучить, необходимо время от времени открывать те или иные спящие функции, которые приоткрывая завесу дают направление, которое способствует очередному открытию. Примером этого служит то, что многие, если не все, великие люди немного были «не в себе». Шизофрения дает возможность видеть мир под другим углом, видеть то, что не могут видеть простые (здоровые) люди.

Шизофрению достаточно сложно диагностировать, если она, конечно, не приняла критический характер. Сделать это возможно только с помощью тестирования. На сегодняшний день не существует стопроцентных методик для диагностики данного заболевания. Это связано как раз таки со сложностью данного заболевания, из за его завуалированности. Причем шизофрению совсем недавно стали квалифицировать, как заболевание.

Наиболее популярный тест, это «Маска». Его можно легко найти на страницах всемирной сети интернета. Смыл теста, заключается в том, что демонстрируется маска, закрепленная на крутящейся стойке и освещенная направленным на нее светом. Как вам известно, маска имеет две стороны, выпуклую и вогнутую. При обычном использовании маски мы без труда определим выпуклость и вогнутость маски, это для нас вполне решаемая задача, но поместив предмет в другую плоскость, изменив свет, человеческий мозг отказывается воспринимать очевидную игру света и тени, и продолжает воспринимать вогнутую сторону маски, как выпуклую. Достаточного объяснения этому нет, скорее всего здесь действуют искажение реальности и самообман, своего рода стереотипы сформированные в течении жизни. Лично я, сколько не пыталась увидеть реальную картину, всякий раз терпела фиаско. Ни разу мне не удалось сломать свои стереотипы. Это радует, значит, я здорова, ибо именно человек страдающий шизофренией эти стереотипы ломает и видит картинку такой какая она и есть, именно выпуклую сторону – выпуклой, вогнутую -вогнутой. Причина, по которой мозг шизофреника отказывается принимать оптическую иллюзию, пока до конца не ясна. Ученые предполагают, что она связанна с неправильным или правильным, но уж точно «нездоровым» способом обработки визуальной информации и распознавания образов.

Мои размышления прервал шум за дверью. Я вышла, что бы узнать, что произошло. В конце коридора увидела, что санитары оттаскивают в разные стороны Петрушу, так называли пациента из 9 палаты и Марину из 12 палаты.

– Что случилось? – спросила я, – вы что, подрались?

Петруша, стал тыкать пальцем в Марину и заикаясь произнес:

– О-о-нна ска-а-заллла, что я ду-у-рак!

Я с укором посмотрела на Марину.

– Марина, ну что это?

– Да?! – парировала Марина, – а он сказал, что я некрасивая. Марина стала приглаживать давно не мытые волосы. На ней был старый рваный халат, который она ни при каких обстоятельствах не хотела снимать. Если это пытались сделать силой, с ней случался истерический припадок, во время которого она рвала на себе волосы и царапала лицо. Для того, что бы снять халат хотя бы для стирки, приходилось вкалывать ей успокоительное, после которого она спала почти 12 часов. В это время халат снимали, стирали, сушили и заново одевали на Марину.

Мыть наших пациентов тоже довольно часто приходится силой. Одна из характерных признаков шизофрении, это потеря социальных навыков и полное пренебрежение к личной гигиене. Думаю, Петруша был не далек от истины, говоря о том, что Марина не красивая. Хотя, как сказать… Марина наша местная поэтесса. Она все время пишет стихи. Одно из них я процитирую.

***

 
Мне страшно. Голова гудит.
Там мечутся слова и просятся уйти.
Пусти нас Соня, в мир пусти,
Но рот мой на замке, а ключ к замку в мозгу.
И как его достать?
Ну помогите ж мне!
Я не хочу немой остаться!
Но страх засовом запер рот.
Слова рождаются, живут и чудеса творят,
В мирах, что в голове я создаю.
И вот в конце концов и умирают.
Что б им жить, их надо в мир во вне пустить.
Но как? Скажите мне,
А вдруг их люди не поймут.
Сквозь рот мой проходя
Изменятся слова, их мир не примет.
Оттолкнет, а вместе с ними и меня.
Как жить? Мне страшно. Голова гудит.
 

Мне кажется, что стихотворение не лишено смысла. Во всех своих произведениях Марина, почему то называет себя Соня. Будь Марина здоровым человеком, можно было бы предположить, что Соня-это псевдоним. Но шизофреники лишены здраво мышления и Соня она, только по ее, одной ей понятной, причине.

– Ребята, – обратилась я к санитарам, – отведите Петрушу в палату, а Марину сейчас я отведу.

– Вот, – сказала Марина, – видишь, меня Ирина Матвеевна ведет, а ты говоришь я не красивая. Гордо подняв голову, Марина в моем сопровождении проследовала в палату, где взяв тетрадку и карандаш, принялась сочинять очередной «шедевр».

Проходя мимо 8 палаты, я заглянула и увидела, что Виталий сидит на кровати и читает книгу. Я хотела зайти в палату, что бы спросить его о самочувствии, но потом решила понаблюдать за ним со стороны. Читал он сосредоточенно, но изредка открывал голову от книги, что-то тихо говорил в сторону, затем снова погружался в чтение. Я простояла около получаса. За это время Виталий несколько раз отрывался от книги и общался, с каким то, только ему видимым, собеседником. О чем они говорили, услышать было не возможно. Скорее всего, обсуждали прочитанное. Постояв немного, я все же решила зайти и спросить, что он читает. Зайдя в палату, я села напротив Виталия и спросила:

– Что читаете? Виталий протянул книгу, и я увидела название. Это была «Божественная комедия» Данте. Если кому не известна эта книга, скажу, что Данте описывает Ад, Чистилище и Рай. Очень сложное для восприятия произведение. Читать его довольно трудно.

– Скажите Виталий, наблюдая за вами, я обратила внимание, что вы несколько раз с кем-то начинали говорить. Кто это и о чем вы говорили? Виталий отложил книгу в сторону.

– Мы обсуждали то, что написал Данте.

– А, вот как. И что же они говорят?

– Говорят, что Данте неправильно их понял. Он пишет о девяти кругах Ада, но их куда больше.

Я немного опешила от столь прямого ответа, но через некоторое время снова задала вопрос.

– Вы хотите сказать, что Данте это, я указала на книгу, не выдумал?

– Конечно, нет, ответил Виталий. Он описывает то, что ему было показано, но в описаниях сделал ошибку.

– Хорошо, – согласилась я, – а что вы еще можете сказать о других писателях, ну допустим, Булгакове, о его произведении «Мастер и Маргарита»? И внезапно озвучила непонятно откуда возникший вопрос.

– А Есенин, был убит или сам ушел? Может ваши Иные смогут ответить на данный вопрос?

– Булгаков? О нем я ничего не знаю, мать тоже его любила, но по сути вопроса у меня нет ответа. Насчет Сергея Есенина, большинство говорит, что его убийство вполне возможно, и не обязательно спецслужбами, он был забияка и задира, мог напороться на кого-то очень горячего. Что-бы не подставиться, спецслужбы все это закамуфлировали. Немного помолчав, я встала с кровати, попрощалась с Виталием и вышла из палаты.

Часы показывали 17:20. Рабочий день подошел к концу и можно идти домой.

VII

Я уже почти собралась, когда зазвонил телефон. Я взяла трубку, звонил Саша, Александр Васильевич, психотерапевт с хорошим стажем. Несмотря на то, что Саша врач с большой буквы, в жизни он совершенно несерьезный человек. В свои, 38 лет, он не женат, и меняет любовниц по нескольку раз в квартал. Сегодня его дежурство, и звонок не предвещал ничего хорошего.

– Привет Ириш, – услышала я в трубку, – выручай, заменить меня надо.

– Нет, Саш, я не могу, у меня дела, – попыталась отвертеться я.

– Ириш, ну ты же друг, ну надо, очень. Потом я тебя выручу.

– Саш, ну имей совесть, за то время, что я тебя выручала, я могу месяц спокойно на диване пролежать. Я уже ненавидела себя, за то, что взяла трубку. Но назад пути у меня уже не было.

Я понимала, что моя мечта о теплой кроватке осталась в прошлом. Настырный Саша не отстанет ни за что. Еще немного поломавшись, для проформы, я согласилась и со вздохом положила трубку. Переоделась в халат и поставила чайник. Все процедуры были выполнены, и если мне повезет я, спокойно проведу ночь. Попив с санитарками чай, мы каждый разошлись по своим местам. Я зашла в свой кабинет и прилегла с книгой на диван.

В отделении было очень тихо, все больные разошлись по своим палатам. На удивление сегодня никто не бормотал и не плакал. Я погрузилась в чтение.

Захватывающий сюжет унес меня в дикие джунгли, и когда я оторвала глаза от книги, и глянула на часы, было двадцать минут одиннадцатого. От приключений меня отвлекли шаги, не быстрые, осторожные. Я встала, открыла дверь и выглянула в коридор. Дверь в палату №8 была приоткрыта, оттуда била полоска света. Интересно, кто это у нас ходит по отделению в столь поздний час. В девять часов уже никого нет, все сидят по своим палатам, тем более удивительными были эти шаги.

Подойдя ближе к двери я заглянула во внутрь и увидела, что на кровати Виталия сидит Света. Эта девочка 19 лет отроду поступила к нам после попытки суицида. Очень замкнутая, неразговорчивая, выросшая в семье, где вечно пьяный отец гонял их с матерью, она не верила никому. И когда ей задали вопрос, зачем она пыталась себя убить, ответила просто, – не хотела жить. Больше ничего мы от нее добиться не могли. Она ни с кем не общалась, ни с больными, ни с медперсоналом. К ней очень редко приходила мать и бабушка. Она целыми днями сидела или лежала на кровати, изредка выходила в общую комнату, где стоял телевизор, и больные устраивали его просмотр. А теперь, она сама пришла в палату к Виталию. Я не стала поднимать шум, а решила понаблюдать, что будет дальше. Прислушавшись, я услышала, что Света рассказывает Виталию о себе.

– Вот вы говорите, что люди живут на земле только однажды. Второго раза не бывает. Но вот какое дело, я, всегда, сколько себя помню, любила танцевать, но так случилось, что там, где я проживала, возможности учиться танцам не было. Когда стала взрослой, пошла работать в местный клуб, собрала детишек и стала с ними готовить танцы. И вот в чем непонятность для меня, у меня, у той, которая никогда не училась танцам, оказались поставлены руки и ноги, как это бывает с теми, кто учился. Мое тело знает все позиции ног и рук, знает, как поставить ноги или руки в том или ином движении, знает, как двигаться, причем мне подвластны и классика и народные танцы. В испанском танце у меня испанские руки, в русском – русские, в классике – классические. Это происходит автоматически. Мне не один раз говорили о том, что по мне сразу видно, что я занималась танцами. Но я никогда ими не занималась. Теоретически я не знаю, как правильно выполнить то или иное движение, но я отключаю мозги, и доверяюсь своему телу, оно само знает, что делать. Порой мне надо объяснить ребенку, как поставить ногу в том или ином движении, вначале я это сделаю, потом смотрю, как стоят руки и ноги, и затем объясняю ребенку, как должно быть. И этот вопрос мучает меня давно. Может у меня предки танцоры и это генетическая память? Или у меня зрительная память развита и я, видя на экране танцы, все это запечатлела, но ведь в любом случае должен быть навык. Вот вы можете мне на этот вопрос ответить?

Виталий внимательно ее слушал, не сводя с нее глаз. После того, как Светлана замолчала, он еще некоторое время сидел, молча, а потом заговорил.

– Все что твориться с вами вполне объяснимо, вероятно у вас есть, что то необъяснимое, экстрасенсорное, значит так или иначе вы связаны с Иными. Пока ваш мозг они не могут контролировать, управлять мыслительным процессом, но отключив свои мысли вы, поддаваясь только эмоциям, делаете то, что практически не можете сделать. Это означает, что к вам подключаются души тех, кто это умеет, и они через ваш мозг управляют движениями. Генетическая память такого уровня не может быть, это сложившиеся стереотип мышления, через книги, мнения и т. д. Плюс ко всему ваше желание танцевать, значит еще и есть свой талант к этому виду искусства. Есть только один способ это проверить, фактически доказать себе то, что я тебе сказал. Немножко поэкспериментируй, над этим, не могу сказать, что все получиться сразу, но получиться, это гарантированно. Что еще вы желали с детства, или потом, то чего не можете делать или практически знать. Вот на этом сосредоточьтесь, и так же отключив свои мозги, попытайтесь сделать. Если Иные действительно связаны с вами, то и это получиться. Другая или другие души, которые знают, как действовать, включаться, и так же через мозг направят ваши движение в нужном направлении. Хочу дать совет, не злоупотреблять данными знаниями, достигнув доказательства вам надо перестать делать такое. А исключительно знания направить на то, что есть, скорее всего, это танцы.

Света улыбнулась, и я впервые увидела, что у нее очень красивая улыбка. Немного смущенно она ответила:

– Ну, вряд ли с танцами получится, я уже не работаю в клубе, да и сама не танцую. Хотя не раз слышала, что если бы я занималась танцами профессионально, то у меня было бы неплохое будущее. Но время уже ушло. Скажите, а телекинез, это тоже только с помощью Иных или этому можно научиться, допустим, как то тренировать мозг. И вообще мозг подвергается тренировке или может выдать только то, что дано от природы. А еще, вот иногда, после критического случая происшедшего с человеком, таким, когда он был между смертью и жизнью, люди начинают понимать или говорить на других языках. Как это можно объяснить. Хочу говорить на английском, выучить не получается, нет практических возможностей, может, посоветуете какой способ?

– Попробуйте гипноз, сказал Виталий, или аудиокнига самоучитель, наденьте наушники на ночь, во время сна мозг принимает информацию напрямую, без помех.

– Понятно, сказала Света. А что такое телекинез, ему можно научиться?

– Эта сфера знаний Иных – ответил Виталий. Обычный вариант ответа: телекинез, это возможность двигать предметы на расстоянии. Маленькими предметами можно двигать силой мысли, спичку или чуть более больший предмет, но на это нужны годы тренировок. Могу от себя добавить, можно учиться самостоятельно долго, но это будет мизер. Если с Иными, то это будет скачок, который будет неподвластен для обычного ума.

Постояв еще немного, я решила прервать беседу по причине позднего времени, что в свою очередь вело за собой нарушение больничного режима и дисциплины. Решительным движением я открыла дверь и вошла в палату.