Текст книги "Молитвы Серафиму Саровскому"

Молитвы Серафиму Саровскому
Составитель Лагутина Т.В.

Молитвы подобраны из канонических молитвословов

Житие преподобного Серафима Саровского

Однажды пришел к Серафиму Саровскому игумен Высокогорской пустыни. Прощаясь с ним, преподобный старец сказал: «Поминай моих родителей Исидора и Агафию». Память об отце и матери преподобный старец чтил до последних дней своей жизни. Поэтому и рассказ о его жизни следует начать именно с них, добрых его родителей.

Отец святого Серафима Саровского, Исидор Мошнин, был строителем-подрядчиком, а мать, Агафия, овдовев, продолжила дело мужа. Родился и жил Исидор Мошнин в Курске. Принадлежал он к зажиточному купеческому сословию, которому не был чужд технический прогресс и которое, постоянно совершенствуя свое производство, способствовало созиданию русского национального достояния. Главным делом жизни Исидора Мошнина было строительство. Он возводил здания самого разного назначения, каменные дома и даже церкви. Причем кирпич для строительства производил на собственных кирпичных заводах. Последнее и лучшее сооружение, за которое взялся курский строитель, – большая церковь во имя преподобного Сергия Радонежского в городе Курске. Однако за 10 лет благочестивый купец успел полностью выстроить только нижний храм святого Сергия, а в 1762 году умер. Верхний храм возводила уже жена Исидора, Агафия. Строительство ансамбля закончили в 1778 году. Тогда же святой Серафим был принят в Саровский монастырь. И это не единственное совпадение в жизни преподобного, связанное с храмом, выстроенным его родителями. В год смерти праведного старца – 1833-м – храм стал кафедральным собором города Курска.

Назвать Агафию Мошнину подрядчицей в техническом смысле этого слова, безусловно, нельзя. Однако она очень умело контролировала ход работ и сумела достроить храм в сравнительно короткое время. С этим святым сооружением, когда оно было еще на стадии возведения, связан первый знаменательный эпизод в жизни святого Серафима. Как-то раз Агафия взяла с собой на стройку семилетнего сына Прохора (таково имя, данное преподобному при крещении) и взошла с ним на самую верхушку колокольни. Прохор, будучи ребенком непоседливым, подошел к краю площадки, чтобы оттуда посмотреть вниз, потерял равновесие и упал на землю. Высота колокольни довольно большая, и ребенок неминуемо должен был умереть или страшно покалечиться. Но, когда мать, обезумев от страха, сбежала с колокольни, то увидела Прохора, стоявшего на ногах, целого и невредимого. Благодарность к Создателю, сохранившему сына живым, переполнила сердце благочестивой женщины.

Через несколько лет с Прохором случился еще один удивительный случай, который заставил мать задуматься об особенном промысле Божием в отношении ее сына. В возрасте 10 лет мальчик, отличавшийся крепким телосложением, отменным здоровьем и привлекательной внешностью, тяжело заболел, и Агафия вновь, как 3 года назад, стала опасаться за жизнь своего любимого чада. Состояние больного все ухудшалось, и казалось, что надежды на его выздоровление нет, но в самый тяжелый момент мальчику во сне явилась Божия Матерь и пообещала прийти к нему, чтобы исцелить его. Что было делать верующей матери? Только надеяться на обещанное чудесное избавление от недуга.

В то время в Курске часто устраивали крестные ходы с иконой Знамения Божией Матери. Вот и в этот день по улице мимо дома Мошниных шел крестный ход. Вдруг ни с того ни с сего полил сильный дождь, и шествие свернуло во двор к Агафии, чтобы укрыться там под навесом. Увидев это, Агафия, памятуя об обещании Божией Матери, поспешила вынести больного сына во двор и приложила его к чудотворной иконе. С этого момента Прохору стало лучше, и через несколько дней он совершенно выздоровел. Рука Божия второй раз отвела смерть от сына Агафии. Эти дивные знамения впоследствии укрепили сердце матери, когда подошло время отдавать любимого сына на служение Богу.

После чудесного исцеления жизнь Прохора потекла спокойно, и особых событий в ней до поры до времени не случалось. Он выучился считать, писать и читать по-русски и по-славянски. Причем в грамоте и счете преуспел настолько, что его старший брат Алексей, занимавшийся торговлей, с ранних лет брал Прохора в лавку, где мальчик постигал азы торгового дела. «Мы, бывало, – вспоминал старец Серафим, – торговали товаром, который нам больше барыша дает!» Впоследствии преподобный Серафим часто использовал торговые термины, чтобы с их по мощью разъяснять высшие духовные истины: «Стяжевайте (то есть приобретайте) благодать Духа Святого и всеми другими Христа ради добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больший прибыток дают. Собирайте капитал благодатных избытков благости Божией, кладите их в ломбард вечный Божий из процентов невещественных, и не по четыре или по шести на сто, но посту на один рубль духовный, но даже еще того в бесчисленное число раз больше. Примерно: дает вам более благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь; много дает Духа Божиего пост, поститесь; более дает милостыня, милостыню творите… Так и извольте торговать духовно добродетелью…».

В отрочестве ничто не препятствовало духовному развитию любопытному и смекалистому подростку. Мать никогда не была против ни чтения духовных книг, ни посещения церковных служб, даже очень ранних, ни дружбы с почитаемым в Курске юродивым. Друзья Прохора, а их у подростка было немало, так же, как и он, стремились к духовной жизни. Впоследствии четверо из них стали иноками.

В возрасте 16 лет Прохор уже избрал тот жизненный путь, по которому он намеревался следовать далее. Юноша решил посвятить себя монашескому подвигу и просил на то благословение матери. В те времена родительское благословение для ребенка имело очень большое значение – оно являлось торжественным и святым знаком Божия благоволения. Прохор поклонился матушке в ноги, и она благословила его большим медным крестом, который он принял из рук ее. До самой смерти святой Серафим носил этот крест на груди поверх одежды, демонстрируя тем самым духовную связь с матерью, а также силу родительского благословения.

Жителям Курска была хорошо известна Саровская пустынь (пустынью в те времена назывались окрестности монастыря, где могли селиться отшельники-пустынники), где пребывали в монашестве несколько курян, например иеромонах Пахомий, в миру Борис Назарович Леонов, который стал игуменом в Сарове за год до поступления туда Прохора и хорошо знал его родителей, Исидора и Агафию.

Задумав поступить именно в Саров, юный Прохор пожелал получить на то подтверждение свыше. Для этого он отправился в Киево-Печерскую лавру, считавшуюся в те трудные для монашества времена главной духовной святыней России. В этом походе Прохора сопровождали четверо его друзей из курских купцов. Молодые люди решили проделать весь путь пешком, хотя от Курска до Киева было около 500 верст.

В Киеве юные паломники стали обходить все святые места древней лавры. В так называемой Китаевской обители в то время жил затворник Досифей, славившийся даром прозорливости. К нему-то и направился Прохор за наставлением. Вот что ответил затворник на просьбу юноши: «Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо. Место сие тебе будет во спасение, с помощью Господа. Тут скончаешь ты и земное странствие свое. Только старайся стяжать непрестанную память о Боге чрез непрестанное призывание имени Божия, так: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!». В этом да будет все твое внимание и обучение: ходя и сидя, делая и в церкви стоя, везде, на всяком месте, входя и исходя, сие непрестанное вопияние да будет и в устах и в сердце твоем; с ним найдешь покой, приобретешь чистоту духовную и телесную, и вселится в тебя Дух Святой, источник всяких благ, и управит жизнь твою во святыне… В Сарове настоятель Пахомий – богоугодной жизни; он последователь наших Антония и Феодосия!».

В этом ответе ясно говорится о духовном единстве православной монашеской традиции и угадывается жизненный путь Прохора, ведущий к его высшему достижению: «и вселится в тебя Дух Святой…».

Восприняв по вере и без сомнений слова святого затворника Досифея, Прохор вернулся в Курск, где прожил еще около полутора лет. Он по-прежнему ходил в лавку брата, но торговлей больше не занимался, а рассказывал посетителям о святых киевских местах и читал им духовные книги. Так, мирно, как в свое время преподобный Сергий Радонежский, молодой Прохор готовился покинуть родной дом.

В Саровскую обитель игумен Пахомий принял Прохора 20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Там в течение 8 лет преподобный Серафим был келейником у казначея, иеромонаха Иосифа, работал в хлебне, просфорне, столярне, причем столяром молодой послушник стал отменным, за что его даже стали звать Прохор-столяр. Затем он работал будильщиком, пономарем, сплавлял лес и заготавливал дрова. Вот что говорил святой Серафим об этих годах: «Вот и я, как поступил в монастырь-то… на клиросе тоже был, и какой веселый-то был… бывало, как ни приду на клиросто, братья устанут, ну и уныние нападает на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не придут. Все соберутся, я и веселю их, они и усталости не чувствуют… ведь веселость не грех… она отгоняет усталость, да от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет, оно все приводит с собою…».

Среди остальных послушников Прохор выделялся тем, что с самого начала своей иноческой жизни предавался посильному чтению духовных книг. В. Н. Ильин, агиограф (автор, описывающий жизнь и деяния святого), отмечал, что «острая, исключительная память и неустанное прилежание помогли ему овладеть Священным Писанием, святоотеческой житийной литературой и аскетической в небывалых размерах. Про него можно сказать, что он был как бы упитан святой письменностью».

С первых дней своего пребывания в монастыре Прохор показал себя исключительным подвижником: в среду и пятницу не принимал пищи, а в другие дни ел всего лишь раз в день; спал очень мало – часа три, исполняя неукоснительно трудное правило святого Пахомия Великого. В чаще Саровского леса жили пустынники, день и ночь предававшиеся молитве, и Прохор получил благословение от старца Иосифа уходить туда для уединенной молитвы в свободное от послушаний время.

На втором году своего послушничества Прохор тяжело заболел. Его болезнь длилась 3 года. Врачи никак не могли поставить диагноз, хотя склонялись к тому, что это водянка: тело Прохора распухло, он практически не мог двигаться, все время лежал. По истечении трех лет, как и во время первой своей серьезной болезни, молодой послушник оказался на грани жизни и смерти. День и ночь не отходили от его постели игумен Пахомий и казначей Исаия. Состояние больного усугублялось еще тем, что он наотрез отказался от врачебной помощи, всецело положившись на волю Божию.

В храме отслужили Божественную литургию, больного приобщили, после чего он вдруг почувствовал себя лучше и пошел на поправку. Только перед самой смертью святой Серафим поведал о том, что, причастившись, он увидел осиянную Фаворским светом Божию Матерь, которая подошла к нему в сопровождении апостолов Петра и Иоанна. Указывая на Прохора, Она сказала Иоанну: «Сей – нашего рода!», положила правую руку ему на голову, а жезлом коснулась правого бедра. В месте прикосновения вскоре открылась большая рана, через которую вытекла скопившаяся в теле вода. След от этой раны остался у святого на всю жизнь. Известен случай, когда в подтверждение совершенного чуда святой Серафим давал матери Капитолине, церковнице основанной им общины, вложить свой кулак в углубление от раны, как некогда Христос давал Фоме вложить руку в ребро Свое.

Обращение Божией Матери к молодому послушнику, бывшему в монастыре всего лишь 2 года, говорит об особой миссии, которую Она намеревалась возложить на него. В дальнейшем станет ясно, что важная миссия заключалась в создании Дивеевской женской обители. Сам святой Серафим называл себя «служкой» Божией Матери. Он часто повторял, что без Ее указания он не совершает ничего – все делает Она.

Богородица в третий раз спасла Прохора от смерти и указала ему не только на уже пройденный им путь, но и на высоту его дальнейших подвигов: ему предстояло осуществить великое послушание, вынести тяжелый крест и утвердиться в высшем девственном целомудрии. Так Божия Матерь, опекая с самого начала молодого послушника, готовила Себе смиренного и мудрого исполнителя Своих велений.

Когда Прохор полностью излечился от болезни, игумен Пахомий послал его собирать деньги на постройку в Саровском монастыре больничной церкви. Сбор денег считался одним из самых сложных и тяжелых послушаний, однако Прохор с благодарностью принял его и отправился по близлежащим городам.

Придя в Курск, преподобный с прискорбием узнал, что его мать умерла. Брат Алексей пожертвовал на постройку Саровской церкви немалую сумму. Когда Прохор вернулся в Саров, то в знак благодарности за исцеление он взялся за сооружение престола из кипарисового дерева, предназначенного для нижнего этажа больничного храма.

В 1786 году в жизни 27-летнего Прохора произошло еще одно знаменательное событие: он принял монашеский постриг с именем Серафима и в том же году был посвящен в сан диакона. Диаконом он оставался в течение 6 лет.

Первое указание свыше отцу Серафиму на великое дело – строительство Дивеевской женской обители – было неразрывно связано с призванием некоей Агафии Семеновны, вдовы полковника Мельгунова, богатой помещицы Ярославской области, имевшей до 700 душ крепостных крестьян.

Рано овдовев, Агафия решила окончить свой жизненный путь в известном Флоровском монастыре города Киева, где и постриглась под именем Александра. Однако вскоре после пострига явилась ей Божия Матерь и указала идти на север и быть основательницей великой в будущем обители. Александра, скрыв по совету киево-печерских старцев свое монашеское звание, отправилась в долгие странствия и в конце концов остановилась неподалеку от села Дивеева, в 12 верстах от Сарова. На первый взгляд это село совсем не подходило для женской обители – населяли его разгульные шахтеры, работавшие на железных приисках. В округе место считалось опасным. Однако именно на это село указала Царица Небесная, явившись во второй раз матери Александре.

Первое, что сделала матушка, – познакомилась с саровскими старцами: предшественником отца Пахомия, святой жизни игуменом Ефремом, затем с самим отцом Пахомием, отцом Исаией, отцом Иосифом и другими. Они и помогли матери Александре создать небольшую женскую общину в Дивееве, после того как там на ее средства была выстроена приходская церковь на месте явления ей Богоматери.

В дальнейшем мать Александра в свою очередь оказала содействие саровским игуменам в завершении строительства храма в честь Успения в самой пустыни, пожертвовав немалые деньги. В 1789 году мать Александра скончалась, поручив свою только что созданную общину заботам отца Пахомия, который, будучи уже старым и немощным, переложил заботу о дивеевских сиротах на 30-летнего отца Серафима.

К этому времени отец Серафим отслужил 3 года диаконом, еще через 3 года ему предстояло стать иереем, после чего в течение 36 лет проходить различные подвиги, уединившись в Саровской пустыни. Лишь в конце жизни, за 7 лет до кончины, по указанию вновь явившейся ему Богоматери, он приступил к созданию новой великой обители в Дивееве, той самой, будущее которой предсказала матери Александре Мельгуновой Сама Царица Небесная.

Будучи диаконом, отец Серафим пережил еще одно великое видение, данное ему в Страстной четверг за литургией. «Сердце мое таяло, как воск, от неизреченной радости», – говорил он о своих чувствах, пережитых в момент чудесного явления. Произнеся во время службы: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны…» – и подняв орарь, диакон Серафим вдруг словно окаменел. Его ввели в алтарь, где около 3 часов он находился в необычном состоянии, которое можно сравнить с трансом. Потом отец Серафим рассказал игумену Пахомию, что ему явился Сам Господь, окруженный всеми ангельскими чинами, «будто бы роем пчелиным». Христос, идя по воздуху от западных врат, дошел до амвона, благословил служащих и молящихся, самого отца Серафима и, сияя неописуемым Фаворским светом, вошел в Свой образ на иконостасе.

Игумен Пахомий, отдававший должное не обыкновенной духовной одаренности младшего сына своих давних друзей, Исидора и Агафии, не спешил проводить его по ступеням духовного роста: 8 лет Серафим был послушником, 7 лет диаконом и только на 34-м году жизни рукоположен в сан иерея. Опытный игумен Пахомий знал, что мудрость даже самой одаренной души достигается не сразу, человек меняется не вдруг, но врастает в божественную жизнь путем долгого и смиренного подвига.

В 1793 году в Тамбове епископ Тамбовский рукоположил диакона Серафима в сан иерея, и новопоставленный ревностно приступил к исполнению своих обязанностей. В течение долгого времени он вел службы каждый день, оставаясь на ногах практически беспрерывно. В результате ноги у отца Серафима опухли и покрылись ранами, и он вынужден был отказаться от ведения служб.

В 1794 году в Сарове скончался любимый всеми игумен Пахомий, под началом которого протекала иноческая жизнь отца Серафима. Грустно было последнему расставаться со своим наставником. Желая облегчить ему прощание с земной жизнью, отец Серафим обещал исполнить завет об охранении Дивеевской общины.

Вскоре после смерти отца Пахомия из-за болезни ног святой Серафим удалился в «дальнюю пустыньку», уединенный деревянный домик в нескольких верстах от Сарова. Здесь, в лесу, началась его отшельническая жизнь, которая продолжалась 15 лет.

Домик, а скорее, келья отца Серафима находилась на холме. У подножия холма протекала речка Саровка. Вокруг кельи имелся небольшой огород, окруженный забором. Тропинки, ведущие к келье, были завалены ветками и бревнами, чтобы никто не мог до нее добраться, особенно женщины, которых, по указанию свыше, отец Серафим не считал возможным принимать в лесной глуши.

Среди векового Саровского леса, населенного дикими зверями, начался новый подвиг отца Серафима – подвиг отшельничества: он страдал от холода, однообразной и скудной пищи (почти 3 года питался одной травой «сниткой», которую отваривал вместе с корнями) и комаров (когда он рубил деревья или колол дрова, все тело его покрывалось кровавыми пятнами от их укусов).

Целью аскетического подвига последователя древних христианских пустынников служила постоянная сердечная обращенность к Богу. Днем и ночью отец Серафим не снимал с себя тяжелые железные кресты, клал по тысяче поклонов подряд, ежедневно справлял церковные службы, читал Священное Писание, ночному же отдыху уделял не более 3 часов.

Новый Саровский подвижник никогда не расставался с Евангелием, которое всегда носил в суме за спиной. Ум должен «как бы плавать в Законе Господнем», учил отец Серафим, ибо слово Божие есть истинная пища разума. Питаясь ею, ум начинает различать, что есть добро и что есть зло. Просвещение ума сопровождается прозорливостью, для которой необходимо молчание, предоставляющее свободный путь мыслям Божественным. И только так человеческий ум достигает высшего познания.

Бродя по лесу, отец Серафим следовал земному пути Христа от Вифлеема до Назарета, от Назарета до Иордана и Иерусалима – так отшельник назвал ближайшие к своей пустыньке места. По воскресеньям и праздникам отец Серафим приходил в Саровский монастырь, присутствовал на ранней литургии в больничной церкви, после чего принимал монахов, приходивших к нему за духовным наставлением. «В пребывание его в пустыни вся братия была его учениками», – вспоминали саровские старцы.

Восхождение на пути к святости сопровождалось у отца Серафима удивительными испытаниями, так называемыми страхованиями. Однажды во время молитвы в лесной келье он вдруг услышал страшный звериный рев, потом невидимая толпа с шумом выломала дверь кельи и бросила в комнату громадное полено, которое смогли потом вынести только 8 человек. В другой раз стены кельи развалились, и в нее ворвались воющие звери. В третий раз святому Серафиму явился гроб, из которого встал мертвец. Иногда злые силы поднимали Серафима на воздух и со страшной силой ударяли об пол… Нападения темных сил были опасны для жизни отшельника, и, не будь в нем особой благодати, охранявшей его, он бы погиб, телесно или духовно.

На смену страхований в духовную жизнь отца Серафима вошло новое тяжкое искушение – глубокое уныние. Хульные помыслы, недопустимые для молитвенника, стали преследовать и мучить его. Тогда отшельник нашел в лесу большой гранитный камень и по ночам стал на нем молиться. И длился этот подвиг тысячу ночей. Поднимая руки к небу, отец Серафим непрестанно взывал: «Боже, милостив буди ми грешному!». Дневные молитвы он совершал на другом камне – у себя в келье для сохранения тайны. Три года молился святой, переходя с одного камня на другой, три года вел непрестанную битву. Позже святой Серафим признался, что в молитвах своих ощущал он особую Божию помощью, «иначе сил человеческих недостало бы!». Постепенно сердце его наполнилось умилением, и вера и надежда на Бога восторжествовали в нем. Однако след от подвига остался на теле молитвенника: ноги его снова опухли и болели до конца жизни.

Претерпев мученичество душевное, святой Серафим должен был испытать и мученичество телесное. Вслед за святыми Борисом и Глебом, его справедливо можно назвать страстотерпцем. Вот что написано в летописи Дивеевского монастыря о случае, происшедшем с отшельником 12 сентября 1804 года: «Подошли к старцу три неизвестные ему человека, одетые по-крестьянски. Отец Серафим в это время рубил дрова в лесу. Крестьяне, нагло приступив к нему, требовали денег, говоря: «К тебе ходят мирские люди и деньги носят». Старец сказал: «Я ни от кого ничего не беру». Но они не поверили. Тогда один из пришедших кинулся на него сзади, хотел свалить его на землю, но вместо того сам упал. От этой неловкости злодеи несколько оробели, однако же не хотели отступить от своего намерения. Отец Серафим имел большую физическую силу и, вооруженный топором, мог бы обороняться. Эта мысль и мелькнула было мгновенно в его уме. Но он вспомнил слова Спасителя «Вси приемшии нож, ножем погибнут», не захотел сопротивляться, спокойно опустил на землю топор и сказал кротко, сложивши крестообразно руки на груди: «Делайте, что вам надобно». Тогда один из крестьян, поднявши с земли топор, обухом так крепко ударил отца Серафима в голову, что у него изо рта и ушей хлынула кровь. Старец упал на землю и пришел в беспамятство. Злодеи тащили его к сеням кельи, по дороге яростно продолжая бить, как звероловную добычу, кто обухом, кто деревом, кто своими руками и ногами, даже поговаривали и о том, не бросить ли старца в реку?.. А как увидели, что он уже был точно мертвый, то веревками связали ему руки и ноги и, положив в сенях, сами бросились в келью, воображая найти в ней несметные богатства. В убогом жилище они очень скоро все перебрали, пересмотрели, разломали печь, пол разобрали, искали, искали и ничего для себя не нашли: видели только у него святую икону, да попалось несколько картошек. Тогда страх напал на них, и они в ужасе убежали. Между тем отец Серафим от жестоких смертных ударов едва мог прийти в чувство, кое-как развязал себя и, проведши ночь в келье в страданиях, на другой день с большим трудом, однако же сам пришел в обитель во время самой литургии. Вид его был ужасен (он был весь покрыт кровью). Братья, увидев его, ужаснулись и спрашивали, что с ним случилось. Ни слова не отвечая, отец Серафим просил прийти к себе настоятеля, отца Исаию, а также и монастырского духовника, которым в подробности рассказал все случившееся.

Врачи, вызванные лишь на седьмой день, нашли его в следующем состоянии: голова у него была проломлена, ребра перебиты, грудь оттоптана, все тело покрыто смертельными ранами; лицо и руки избиты, вышиблено несколько зубов… Удивлялись врачи, как это старец мог остаться в живых после таких побоев».

Первую неделю святой Серафим не мог ни есть, ни пить, ни спать от нестерпимой боли. На восьмой день он наконец уснул и во сне увидел стоящую у его постели Божию Матерь, а за Нею святых апостолов Петра и Иоанна. «Что вы трудитесь?» – сказала Царица Небесная, обращаясь к врачам, лечившим Серафима. Потом, глядя на старца, повторила: «Сей от рода нашего». Проснувшись, отец Серафим отказался от всякой медицинской помощи, к вечеру ему стало лучше, и он поел немного хлеба и квашеной капусты.

Выздоровление отца Серафима продолжалось долгие 5 месяцев, после которых он испросил благословения у игумена Исаии вернуться на молитву в лес…

Злодеев, которые покушались на отца Серафима, хотели отдать под суд, но старец категорически воспротивился этому, пригрозив, что иначе он уйдет из Саровской пустыни навсегда. Злодеев простили, но вскоре те были наказаны Самим Богом – во время пожара сгорели их избы. Оставшиеся без жилья разбойники пришли в келью святого Серафима, которую недавно громили, пали ему в ноги и со слезами раскаялись в своем преступлении.

В лице отца Исаии, ставшего игуменом после кончины отца Пахомия, святой Серафим приобрел духовника, верного друга и собеседника. Время от времени отец Исаия навещал отшельника в его дальней пустыньке. В последний год своей жизни игумен отправлялся туда в маленькой тележке, которую везли братья, и оба старца укреплялись духовной беседой и единением сердец.

Старец Исаия умер в 1807 году. В третий раз отцу Серафиму предложили стать игуменом Саровским, но он снова отказался. Тогда игуменом избрали иеромонаха Нифонта, который питал неприязнь к отцу Серафиму. Эта неприязнь, основанная на зависти, порождала мелочное вредительство, клевету и постоянное оспаривание дела создания Дивеевской общины. Такое отношение со стороны нового игумена побудило отца Серафима на три года принять новый подвиг – подвиг молчальничества. Встретив кого-либо из братии, преподобный падал лицом к земле и не вставал до тех пор, пока встречный не проходил мимо.

В это время отцу Серафиму было 50 лет, но выглядел он гораздо старше: после нападения на него злодеев спина осталась сильно согбенной, при ходьбе приходилось опираться на палку или мотыжку, но ноги все равно болели нестерпимо. Старцу пришлось прибегнуть к услугам монастырской трапезной: раз в неделю послушник приносил ему хлеб и капусту.

В связи со слабым здоровьем отца Серафима в монастыре подняли вопрос о его причащении и предложили ему вернуться жить в монастырь. Старец принял это предложение и 8 мая 1810 года, после 15-летнего пребывания в пустыни, вернулся в Саров. С благословения отца игумена он затворился в своей келье, покрыл лицо покрывалом, ни с кем не разговаривал, голос его слышали только тогда, когда он молился или читал вслух Писание. Так начался период его еще одного тяжкого подвига – затвора.

Келья старца не отапливалась, кусок бревна служил ему стулом, мешки с песком и камнями – ложем. Питался он овсяной кашей на воде и рубленой капустой. Свет исходил от лампады, неугасимо горевшей перед иконой Божией Матери. К молитвенному правилу старец прибавил еженедельное прочтение всего Нового Завета. Причащался он тоже в келье, после ранней литургии, по праздникам и воскресеньям.

Строгий затвор продолжался целых 5 лет и окончился в 1815 году, после чего Божиим Промыслом отец Серафим был направлен на путь служения людям. К старцу стали приходить посетители, сам же он из кельи не выходил. В Саровском монастыре кельи отстояли друг от друга на некотором расстоянии, и у каждой были свои маленькие сени. У отца Серафима там стоял выдолбленный им самим гроб, который напоминал ему и всем приходящим о том, что земное пребывание есть лишь странствие к горнему Царству.

Келья отца Серафима была ярко озарена множеством свечей, горевших перед иконой Божией Матери «Умиление». Каждая из них была знаком усиленной молитвы духовного отца за просивших его помощи. Вот почему посетители приносили старцу целые пучки свечей. От них в келье стояла страшная жара.

Одевался отец Серафим в белый балахон, поверх которого спадала черная полумантия. По воскресеньям и праздникам он надевал епитрахиль и поручи, свидетельствующие о его священническом сане. Посетителей старец, как правило, встречал словами: «Радость моя!». Причем чаще всего это приветствие он адресовал людям, подавленным горем, искушением или болезнью. С особой лаской обращался преподобный с детьми, называя их «сокровищами». А пасхальное приветствие «Христос воскресе!», не сходившее с его уст, напоминало верующим о конечном торжестве Христа и восстановлении падшего естества. При прощании отец Серафим наделял посетителей сухариками, наказывая разделить их с близкими. Этими сухариками, а также водой, которую старец тоже давал своим гостям, многие исцелялись от болезней.

Чтобы рассказать о создании отцом Серафимом так называемой Мельничной Дивеевской общины, необходимо вернуться к времени кончины основательницы первой Дивеевской общины матери Александры. После ее смерти в общине остались три сестры. Через 7 лет инокинь было уже 52, но официального статуса община не имела. Саровские монахи пользовались умением сестер шить, вязать и стирать, за что поставляли им раз в день пищу из своей трапезной.

В 1789 году сестры выбрали новую настоятельницу, Ксению Михайловну Кочеулову, которую преподобный Серафим чтил как крепкую и усердную молитвенницу, но зачастую называл «терпугом (теркой) духовным» или «бичом духовным». При ней в общине наступили суровые времена: 40 сестер не выдержали и оставили обитель. Однако на их место прибывали другие, и к 1825 году число насельниц достигло 50.

Обитательницы общины свято чтили память матери Александры. На ее могиле, находившейся за алтарем Казанской церкви, вне храма, часто происходили чудесные явления: то виден был свет свечей, то слышался колокольный звон, то раздавалось чудное благоухание. Некоторым посетителям могилы матери Александры преподобный Серафим говорил: «Тут матушка Агафья Семеновна в мощах почивает! Она святая была! Я и сам доныне ее стопы лобызаю!».

Говоря о создании святым Серафимом новой Дивеевской общины, нельзя не упомянуть имена Михаила и Елены Мантуровых, брата и сестры, дворян Ардатовского уезда, к которому относилась и сама Саровская пустынь. Елена и Михаил рано остались без родителей, но так и жили в родовом имении. Михаил стал военным, службу проходил в Лифляндии, где женился на Анне Эрнц, лютеранке. В Лифляндии он тяжело заболел и был вынужден вернуться в свое имение, находившееся в 40 верстах от Сарова. Врачи признали болезнь неизлечимой.