Текст книги "Запчасти для невесты"

Татьяна Луганцева
Запчасти для невесты

Глава 1

– Здрасте! Вот и я! – улыбнулся, показав все свои редкие желтые зубы, толстяк с красным лицом, присаживаясь за столик в кафе к длинноногой шатенке лет тридцати. – Вован! – представился мужчина, надрывно кашлянув в сторону. – А вы Ася?

– Да, – еле слышно прошелестела одними губами женщина.

– Я опоздал, – довольно добавил мужчина, поглядывая на ноги женщины.

– Ничего страшного… – сжалась Ася.

– А вы ничего, почти такая же, как мне и описывали.

– Спасибо, – ответила Ася, сглатывая ком в горле и проклиная день четырнадцатое марта. Именно в этот день состоялся тот знаменательный разговор Аси со своей лучшей подругой Яной.

– Я решила заняться устройством твоей личной жизни, – самодовольно улыбаясь, радостно сообщила Яна.

Ася побледнела.

– Только не это! Прошу тебя! Пока ты свою жизнь устраивала с несчастным Ричардом, трупов было предостаточно! Теперь хоть успокойся! Я разберусь как-нибудь сама!

Ася не на шутку испугалась, и не напрасно, так как знала: если что-то втемяшивалось в голову подруги, то она не отступала, пока не выполняла задуманное. После этой просьбы Аси Яна клятвенно пообещала выкинуть из головы все мысли о ее сватовстве. Но также после этого дня Яна слишком часто стала ходить с подругой в театры, в кино, в кафе и рестораны, все время обращая внимание Аси на мужчин, окружающих их.

– Вон посмотри на того мужчину в сером костюме за соседним столиком! Очень интеллигентное лицо, – показывала Яна подруге на потенциального жениха в ресторане.

– Это тот, который пускает слюни, глядя на коленки молоденькой официантки, пока его супруга прихорашивается в дамской комнате? – уточняла подруга.

– Смотри, вот тот мужчина пришел в театр один, – продолжала свои изыскания Яна.

– Я его знаю. Его друг – гомосексуалист, с которым он жил десять лет, попал в тюрьму за разбой. Я защищала его в суде.

– На все-то у тебя есть ответ! – возмущалась Яна.

– Может быть, Яна, уже хватит стараться для меня? Может, мне сразу идти на вечер «Для тех, кому за тридцать»?

– Зачем на вечер? – делала удивленные глаза Яна. – Мы тебе и без вечера найдем жениха!

Ася тяжело вздыхала, и Яна перестала водить подругу по различным мероприятиям. После этого Асе домой начались непонятные телефонные звонки приятными, интимными мужскими голосами по какому-то объявлению. На шестой раз Ася не выдержала:

– Послушайте, высокий зеленоглазый брюнет (так представился звонивший), по какому объявлению вы звоните?

– Стройная, молодая шатенка ищет мужчину своей мечты для серьезных отношений…

– Да вы что?! – удивилась Ася и, вспомнив Яну, добавила: – А стройная длинноволосая блондинка, то есть Яна, видимо, совсем потеряла совесть.

– В объявлении было сказано, что вы рассматриваете все кандидатуры, – не унимался зеленоглазый брюнет.

– Считайте, что уже рассмотрела. Я люблю полных блондинов с длинной бородой коньячного цвета и васильковыми глазами! – ответила Ася и бросила трубку.

Сразу же она набрала номер сотового телефона подруги.

– Не знаешь, кто дал брачное объявление за меня?

– Нет, – ответила Яна не раздумывая, но и не удивляясь сему факту.

Ася даже явственно представила себе ее честные голубые глаза.

– Наверное, кто-то глупо пошутил! – съехидничала Ася.

– Точно, пошутил! – быстро согласилась Яна. – Приходи сегодня вечером ко мне в гости.

Ася попалась и на эту удочку. Она вошла в дом Яны, в котором та проживала с годовалым сыном Вовой, гражданским мужем Ричардом и домоправительницей Агриппиной Павловной. В столовой был накрыт праздничный ужин на белоснежной скатерти с начищенными столовыми приборами из серебра. Асю встретили галантный Ричард и сияющая, словно медный таз, Яна.

– По какому поводу торжество? – насторожилась Ася.

– Просто ужин друзей.

Когда все расположились за большим овальным столом, ничто не предвещало бурю. Пока не раздался звонок во входную дверь и домоправительница не ввела в столовую мужчину в клетчатом пиджаке и с глупой улыбкой на лице. Ася вопросительно посмотрела на него и хозяев дома.

– Это мой брат, – засуетилась Яна.

– Брат? – удивилась Ася, хорошо знавшая Яну уже двадцать семь лет.

– Ну, брат, деверь, шурин, племянник… какая разница! В общем, дальний родственник!

– Видимо, очень дальний… – констатировала Ася и широко улыбнулась мнущемуся в дверях родственнику. – Присаживайтесь. Не робейте! Я, видимо, тот человек, с которым вы должны были познакомиться.

Мужчина плюхнулся напротив Аси и облизнул губы. Его голодные глаза шарили по тарелкам на столе с обилием предложенных закусок и остановились на бутылке дорогого коньяка.

– Хотите выпить? – спросила Ася, отправляя в рот очередную маслину.

– Да! – горячо ответил мужчина.

Ася налила ему целый бокал коньяка. Ричард с Яной не знали, куда деться от стыда. Жених махнул стакан не глядя, не закусывая, только занюхивая своим рукавом. Руки его затряслись, а лицо раскраснелось.

– Еще? – живо поинтересовалась Ася.

– Да! – подтвердил свою готовность «жених».

Так проходила их содержательная беседа, прерываемая жадным поглощением горячительного напитка кандидатом в мужья. Вскоре мужчина, который так и не успел представиться, упал лицом в тарелку, вытеснив из нее на белоснежную скатерть мясной соус и гарнир в виде цветной капусты. Ася притворно захныкала, обращаясь к подруге:

– Ну, что такое? Такая душка! Мы только познакомились, а котик больше не хочет со мной общаться?

Она вытерла пухлые губы салфеткой и встала.

– Спасибо за ужин. Спасибо за заботу. Мне все очень понравилось, но я не люблю мужчин в клетчатых пиджаках. Вот такая я привередливая!

Ася направилась на выход, а Яна побежала за ней следом с криком:

– Ася, извини! Я не знала, что так получится! Мне рекомендовали его как порядочного, непьющего человека… художника…

Ася встряхнула головой, освободившись от воспоминаний. И вот теперь она сидит в кафе с очередным дегенератом. А ведь это Яна попросила ее срочно приехать на встречу с человеком, которому якобы нужна ее помощь как адвоката. Яне в просьбе она отказать не могла. За это Ася и расплачивалась. Типчик напротив уже почти согласился жениться на ней, правда, при двух условиях. Первое. Она должна предоставить ему отчет о своих заработках. Второе. Она должна оплатить счет в кафе, так как сейчас «он не при деньгах».

– Я очень тронута вашим предложением, Вован… – вполне искренне ответила Ася, – но боюсь, я не настолько состоятельная женщина, чтобы позволить себе роскошь иметь такого мужчину, как вы. Кто вы по профессии?

– Я изготовляю памятники на кладбище из гранита и мрамора, – пояснил он.

Ася вышла из кафе, вдохнув свежий весенний ветер.

«Яне, видимо, сказали, что это порядочный мужчина, ну как минимум скульптор или архитектор, – подумала она. – Все началось после того, как я имела неосторожность сказать, что мое сердце свободно, что я не испытываю страстных чувств по отношению к своему приятелю Михаилу. Какая же я дуреха! Зная неугомонный темперамент подруги, я должна была быть осторожней. Я должна была понимать, что ей в данный момент заняться нечем и она сможет полностью переключиться на устройство моей личной жизни».

Глава 2

Ася была готова броситься за свою подругу Яну, попавшую в беду, и в огонь и в воду. Она с детства росла ответственной и серьезной девочкой. Многие окружающие люди удивлялись их дружбе с Яной.

– Что такая собранная девочка может иметь общего с этой неуравновешенной, экстравагантной особой?

Ася всегда хотела сделать хорошую карьеру. Этим она и занялась после окончания школы. После отличной учебы в институте Ася защитила кандидатскую диссертацию и начала успешно работать адвокатом. У Аси периодически возникали короткие романы с мужчинами, которые, как правило, ничем не заканчивались. Одни были женаты, другие опасались ее ума, а также привычки говорить правду в лицо. Ничего серьезного не было до встречи с синеглазым красавцем Борисом, капитаном речного флота, от которого Ася в первый раз под тридцать лет потеряла голову и родила дочь, но не смогла простить гнусный факт из его биографии, а именно: групповое изнасилование ее двоюродной сестры. Они расстались, сестра Аси умерла при родах, и она, не сомневаясь ни на секунду в правильности своего поступка, удочерила ее дочь. Так и осталась Ася гордой и независимой, без мужа, с двумя маленькими дочками на руках.

В ее жизни был мужчина, жаждущий разделить и жизнь, и любовь вместе с ней, им был Михаил – бывший муж ее двоюродной сестры, околпаченный ею так же, как и Ася своим мужем Борисом. Михаил старался изо всех сил помогать Асе и ее дочкам, прилично зарабатывал в фирме, занимаясь переводами с трех языков, не пил, обладал приятной внешностью и добрым характером, но все равно не смог разжечь ответный огонь в сердце Аси.

Как-то, сидя на кухне с Асей, Яна не выдержала и спросила подругу:

– Почему ты не ответишь Мише взаимностью и не заживешь вместе с ним нормальной жизнью? Ты же видишь, как он старается угодить тебе, как он любит тебя?! Мишка – классный мужчина!

– Нормальной жизни у меня, кажется, никогда не будет больше, – грустно ответила Ася.

– Ты все еще любишь Бориса?!

– Боже упаси! Я больше никого не люблю, кроме детей, конечно…

– Так вот и подумай о них! – продолжала убеждать подругу Яна.

– Вот, вот, существует такое мнение, что если женщина остается одна с ребенком, не дай бог с двумя, или совсем плохо – с тремя… то она обязана лить слезы радости, если хоть кто-то обратит на нее внимание и предложит пойти под венец, соглашаться тут же, не спрашивая себя, а нужно ли это лично ей. А про словосочетание «выйти замуж по любви» такая женщина должна забыть, так как кругом полно молодых женщин и девушек и без детей.

– Извини, я не хотела тебя обидеть, – успокоила подругу Яна, – потом одна ты не останешься никогда, я всегда с тобой!

– Нет, это ты меня извини… нервная я стала. Все это время вы с Ричардом здорово мне помогали. – Ася помыла большую гроздь винограда и, выложив ее в вазу, поставила перед Яной: – Угощайся.

– Просто Миша такой хороший человек, – снова запела старую песню Яна.

– Очень хороший, и я отношусь к нему как к другу или брату.

– Но ведь у вас были близкие, далеко не братские отношения? – ехидно спросила Яна, отправляя в рот виноградинку.

Ася пожала плечами.

– Мы живые люди.

– Этим ты ранишь его еще больше.

– Я это вовремя поняла и прекратила любовные отношения, – ответила Ася, – теперь мы просто друзья.

– Но ты же понимаешь, что он продолжает надеяться? – спросила подруга.

– Яна, ты знаешь, что полюбить по одному только желанию невозможно. Тебе кто-нибудь нужен, кроме твоего драгоценного Ричарда?

– Не говори глупостей, – нахмурила брови Яна.

– То-то же! С Мишкой я была честна с первой минуты. Сначала я сама себя обманывала, думала, что не испытываю к нему чувств, которые он заслуживал, из-за того, что еще не прошла боль от разрыва с Борисом. Но время шло, а любовь не приходила… Иногда я завидую вам с Диком, когда вижу такую сумасшедшую любовь и страсть, а иногда рада, что у меня не так. В принципе у меня в жизни было все: и красивые ухаживания, и романы, и обман с предательством, теперь я ищу стабильности и спокойствия в любви. На данный момент отношения с Михаилом меня устраивают, можешь считать меня эгоисткой. В конце концов, запретить приходить ему я не могу, Миша очень любит детей и успел привязаться к моим девочкам.

Яна задумчиво катала виноградинку по столу.

– Любовь спокойной не бывает. Ты или чувствуешь бешеный ритм своего сердца, или не чувствуешь.

– Я другого мнения. Иногда вижу, сидят в парке старик со старушкой на скамеечке и держатся за руки, и такой от них веет умиротворенностью и спокойствием! Вот это истинная любовь!

– До этой скамеечки они прожили лет сорок вместе и пережили страсть, бурю чувств и эмоций! А спокойствие с самого начала… здесь веет моргом, а не любовью, – ответила Яна и прикусила язык.

– Вот увидишь, я найду того, кто мне нужен, и он будет стабилен во всех отношениях. – Ася упрямо тряхнула уложенной каштановой челкой.

– Стабильный? – переспросила Яна. – Что-то сомневаюсь я, чтобы человек в белой рубашке и черном галстуке, с прилизанной прической и черными нарукавниками, по профессии бухгалтер смог бы завоевать твое сердце. Не думай, Ася, что все люди с упорядоченной жизнью ангелы, а бесшабашные люди все подлецы. Это дело темперамента! Ты же не считаешь меня недостойным человеком? А я никогда не подходила под определение – стабильная во всех отношениях! И все-таки, – Яна хитро сощурила глаза, – каким ты видишь своего избранника?

– Конечно, это будет мужчина с серьезной работой, непьющий, любящий детей, и я бы хотела, чтобы он был старше меня и мудрей. Его внешность меня не интересует, пусть будет даже некрасивым.

– Скукотища, – вздохнула Яна и уныло уставилась в окно, думая о том, что подруга ищет не мужа себе, а отца, а то и деда дочкам.

Ася усмехнулась, вспомнив тот разговор с подругой, и продолжила собирать чемодан. Она заказала своей старой приятельнице им с Яной билеты на вечерний поезд Москва – Анапа. Ася была рада, что знакомая, мужа которой она когда-то вытащила из-под следствия, постаралась и достала им билеты в купейный вагон, а не на полки у туалета в плацкартном вагоне.

– Только чтобы ехать не с мужчинами! – попросила Ася, зная, что все мужчины, едущие в южном направлении из дома, сразу вдруг становятся одинокими и любвеобильными начиная уже с поезда или самолета.

– Нет, другие два билета зарегистрированы на женские фамилии, – успокоила Асю знакомая, – сама понимаешь, брони в летний сезон мало, но для тебя всегда пожалуйста. В вашем поезде один вагон полностью зарезервировала свадьба, другой оплатили родственники, едущие на похороны деда, прожившего девяносто восемь лет и имевшего только детей двадцать человек, а уж внуков и правнуков несчетное количество!

– Отлично! – поблагодарила ее Ася.

Она с минуты на минуту ожидала прихода Михаила, которому позвонила в фирму.

Дверь открылась, и в комнату быстро вошел встревоженный широкоплечий мужчина с русыми волосами, добрыми светлыми глазами, в дорогом светлом костюме и белоснежной рубашке.

– Асенька! Что случилось? Что за срочность? Куда ты собираешься? – засыпал вопросами Асю Михаил.

– Миша, присядь. Слушай меня внимательно. Мне больше не к кому обратиться. Я должна уехать по одному очень важному делу.

– Прямо сейчас?

– Да, у меня уже есть билет.

– Куда?

– В Анапу, да это и не важно! Я должна встретить одного человека и помочь подруге, – пояснила Ася.

– Яне, что ли?

– Почему ты сразу подумал о ней? – удивилась Ася.

– Насколько я успел с ней познакомиться, ее все время надо спасать или ей помогать.

– Допустим, ей, хотя это тоже не важно. Я вызвала тебя и умоляю взять отпуск, больничный, отгулы, что угодно, и посидеть с моими детьми. Ты же их знаешь как никто другой!

– Не вопрос, – согласился Миша, – но, может, я тебе смогу быть полезен в поездке?

– Ты мне будешь очень полезен в Москве. У меня сердце будет спокойно, если я буду знать, что мои девочки с тобой, – улыбнулась ему Ася.

– А твоя поездка не опасна? – обеспокоенно спросил Миша.

– Конечно, нет. Нам необходимо только встретиться и поговорить с одним человеком, да что скрывать – с Ричардом Тимуровичем. Я думаю, что после разговора с ним мы вместе уже через минуту будем лететь обратно в Москву. – Ася предполагала реакцию Ричарда на известие о решении Яны, которое она намеревалась сообщить ему в Анапе. – Я, Миша, честное слово, ненадолго. Няня приведет девочек через час, поцелуй их за меня. Мне пора. – Ася запихнула джинсовую куртку в чемодан и резко закрыла «молнию». – Если будут какие-нибудь проблемы, звони Агриппине Павловне, она очень много знает про детей и с радостью тебе поможет.

Михаил осмотрел ее стройную фигуру в деловом костюме и туфлях на высоченных шпильках.

– Ты одета не по-дорожному.

Ася вопросительно посмотрела на свое отражение в большом зеркале, висящем в прихожей. Михаил пояснил:

– В дорогу удобно надевать обувь на низком каблуке, спортивный костюм, джинсы, брюки, а ты оделась, словно идешь на слушание дела в суд.

– Главное, как ты сама себя ощущаешь, – парировала Ася. – Мне удобно именно в такой одежде. – И, поправив отворот пиджака, она взяла чемодан, подошла к вставшему с кресла Мише, чмокнула его в щеку и сказала: – Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть.

Ася решительно прошла по коридору и хлопнула входной дверью.

«Надеюсь, это что-то да означает…» – грустно подумал Михаил, мысленно отвечая на последнюю фразу Аси и пытаясь унять учащенное сердцебиение, – так происходило всегда, когда он видел Асю.

Глава 3

Была глубокая ночь. Фонари за окном изредка освещали бледное лицо молодой женщины. Она лежала на правой полке в купе поезда, только что тронувшегося в путь по маршруту Москва – Анапа. Женщина не спала, она никогда не могла заснуть на новом месте. Говорят, что это не удается неуравновешенным, нервным и эмоциональным людям. Перед глазами проносилась вся ее жизнь. Вот она в возрасте четырех лет стоит с матерью на остановке. Холодно, дует пронизывающий февральский ветер со снегом. По щекам матери не переставая льются слезы, которые застывают ледяными дорожками на уже обветренных щеках. Своей дочке Алене она говорит, что ей просто попали колючие снежинки в глаза, но Алена догадывается, что мама плачет из-за страшного и непонятного слова «суд». Они с мамой только что вышли из большого величественного здания под красным флагом, где маму развели с отцом. Алена не понимала значения слова «развод», но догадалась, что это означало что-то очень плохое. После слова «развод» в семье Вороновых появилось еще одно неприятное слово «алименты». Мама жаловалась, что они все время опаздывают, а то и вовсе не приходят. Видя, как расстраивается мама, что нет алиментов, Алена часами просиживала у входной двери, ожидая их прихода, но никто так и не появлялся. Отца после развода Алена больше никогда не видела. Поначалу она его еще ждала и скучала, с возрастом это чувство переросло в обиду, а потом в непонимание того, как можно было так поступить с собственным ребенком. Они жили с мамой в центре Москвы в старом доме в квартире с соседями. Потом они остались в двухкомнатной квартире вдвоем. Дом давно требовал капитального ремонта. Мама после развода замкнулась, на вопросы дочери об отце отвечала неохотно и с раздражением. Она рано состарилась. Мать Алены была высокой костлявой женщиной с изможденным лицом, на котором застыло выражение вселенской скорби. Она родила Алену в тридцать два года, и дочка было единственное, что оставалось у нее и что не предавало ее. Иногда в ее серых глазах зажигались огоньки радости, когда она видела успехи дочери в музыкальной школе или ее дневник с одними пятерками. И Алена старалась учиться изо всех сил, чтобы еще раз увидеть улыбку на лице матери. У девочки развился «комплекс отличницы», она все в своей жизни старалась делать на «отлично», была страшной максималисткой. Музыка давалась Алене тяжело, но она ночами сидела и сбивала пальцы до мозолей, заучивая гаммы. Денег на пианино у них в семье не было, поэтому Алена училась на доске, расчерченной белыми и черными клавишами, а наутро на занятиях показывала свое прилежание в полном объеме. Алена никуда не ходила, свободное время, которого оставалось очень мало, проводила за чтением книг. Сама мать Алены имела лишь восьмилетнее образование, работала кладовщицей на складе, а когда дочь выросла и пошла в первый класс, она устроилась уборщицей в школу, чтобы быть поближе к ней. Алена страшно гордилась мамой, ведь у всех мамы были далеко, а она могла бегать к своей на каждой переменке, докладывать, как прошел урок, взамен получая сушку или конфетку. И это именно ее мама давала всеми любимый звонок на перемену. Пахло у матери в маленькой кладовке, называемой хозблоком, мокрыми тряпками из мешковины и принесенным обедом. Этот запах запомнился Алене с детства.

Больше всего девочка любила читать книги о приключениях, захватывающих погонях, мужественных принцах. Со временем эти книги стали необходимы Алене как воздух, потому что описываемая в них жизнь разительно отличалась от ее повседневного существования.

Алена Воронова поежилась на жестковатой полке вагона и перевернулась на другой бок. Но сон все равно не шел, в ее памяти всплывали один за другим эпизоды из ее жизни. После развода с отцом мама оформила ее на свою фамилию, а отчество дала девочке своего отца, то есть деда. Странное дело, но Алена даже не знала, как зовут и какую фамилию носит ее родной отец.

Вот она уже восьмиклассница, четырнадцатилетняя девчонка. Среднего роста, очень худая, с густыми русыми волосами и мягкими, умными карими глазами, прячущимися под стриженой челкой. Физически Алена развивалась очень плохо, всегда с завистью слушала рассказы одноклассников о море, турпоходах и детских летних лагерях. Ее мать никогда не отпускала свою дочь от себя, хотя от школы ей неоднократно предлагали путевку. Так Алена и росла в городе, словно ромашка, задавленная асфальтом, имея болезненный вид и слабые мышцы. Естественно, что она была очень слабым ребенком, в четырнадцать лет она выглядела лет на одиннадцать. Единственной проблемой в школе для нее являлись уроки по физической подготовке. Хоть Алена и старалась, но бегала хуже и медленнее всех, не могла забраться по канату и не выполняла норматив по метанию гранаты. Учительница физкультуры жалела Алену и ставила положительные оценки, не желая портить девочке отличный аттестат.

К четырнадцати годам в ее жизни произошел эпизод, перевернувший всю ее дальнейшую жизнь. В их школе появился новый учитель физкультуры, который был очень неравнодушен к девочкам. Заметив Алену, ничего не умеющую делать на снаряде, он решил помочь ей, так сказать, повысить общую физическую подготовку, которая закончилась возней на матах. Алена на всю жизнь запомнила его потное, нависшее над ней лицо и слова любви. Она, совершенно не готовая к взрослым отношениям, решила, что этот сильный и ловкий мужчина и есть ее благородный рыцарь или принц. Он в свою очередь очень удачно убедил девочку простить его за «любовный порыв» и никому ничего не говорить. После этого случая Алена стала ходить за ним как собачка, ожидая дальнейших занятий и хоть какого-то нового общения, так неожиданно ворвавшегося в ее жизнь. Но учитель Тимур избегал ее и посматривал на новые жертвы с хвостиками и косичками. После происшедшего Алена замкнулась, ничего не рассказала матери, которая ждала от нее поступков, которыми можно только гордиться. Тот случай на матах в спортивном зале Алена постаралась выкинуть из головы, так как догадывалась, что сделала что-то постыдное. У Алены начались головная боль, тошнота, недомогание. Обеспокоенная мама показала дочку врачу, который порекомендовал снизить девочке нагрузку и побольше отдыхать после учебы. Алена поправилась, но однажды ночью к ней приехала «Скорая помощь», так как девочка пожаловалась матери на страшную боль в животе. Мать Алены металась по комнатам.

– Помогите ей! Аленку уже полгода мучает больной желудок. Ей была назначена строжайшая диета, но вы ведь знаете эту молодежь, наверняка что-нибудь съела в школьной столовой!

Осматривающий Алену врач удивленно присвистнул.

– Сколько ей лет, говорите?

– Четырнадцать.

– Тогда уже легче. У вашей дочери не гастрит, у нее роды.

– Что?!

– Преждевременные роды!

С этим известием из жизни мамы Алены ушла последняя надежда на лучшее в будущем. Она больше не хотела ничего знать ни о дочери, которая так ее разочаровала, ни о внуке или внучке. Она обвинила дочку в том, что та является копией своего гулящего отца. У нее случился обширный инфаркт, и она умерла в больнице, совсем не цепляясь за жизнь, в возрасте сорока шести лет.

Судьба Алены развивалась не менее трагично. На седьмом месяце беременности Алене сделали тяжелейшую операцию, после которой она уже никогда не смогла бы рожать. Очнувшись в палате, первое, что увидела Алена, было лицо Тимура. Глаза его бегали, лицо дергалось, лоб покрылся испариной. Вообще его вид мало чем напоминал благородного принца. Увидев, что она открыла глаза, физрук, воровато оглянувшись, затараторил:

– Аленушка, детка моя, ну как же так? Я прихожу на работу, а там вся школа судачит, что ты в роддоме. Такая славная девочка, и такая неприятность! С кем же ты согрешила?

Алена с трудом разлепила бледные губы.

– Я ни с кем не грешила.

Глаза Тимура забегали еще сильней.

– Ты никому не рассказывала о… нашем порыве?

– Нет…

– Вот и славненько! Ты же любишь меня? Ты же не хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму?

Алена слабо покачала головой.

– Никому ничего не говори, и будешь умницей.

– А вы женитесь на мне? – прошептала Алена. – У нас и ребенок теперь есть… да и я вас люблю…

Тимур снисходительно улыбнулся и ответил нравоучительным тоном:

– Видишь ли, детка моя, когда ты вырастешь, ты поймешь, что не все так просто в жизни. Я тоже тебя люблю, но я женат, и у меня уже есть двое маленьких детей. А наш сын умер… очень жаль… но нет ребенка и нет ничего…

Лицо Алены и теперь, по прошествии пятнадцати лет, исказила гримаса боли. Это уже сейчас, став взрослой женщиной, она разложила все по полочкам и не винила себя. Четырнадцатилетний ребенок был просто обманут взрослым мужиком. Теперь Алена понимала, что стала жертвой изнасилования, а по физруку тюрьма плакала, причем с приличным сроком заключения. А тогда… Тогда Алену какими только не обзывали дрянными словами, самым благопристойным из которых было слово «распутница». Алена осталась сиротой, и тогда ей понадобилась помощь отца как никогда раньше, но его отыскать не удалось. Он больше не жил в Москве. Девочку хотели устроить в школу-интернат. Спасла Алену, как ни странно, очень строгая учительница русского языка и литературы Нелли Николаевна, оформив над своей ученицей опеку. Она взяла ее к себе в дом, рассорившись со всеми учителями. В то время Нелли Николаевне даже грозило исключение из партии за «организацию аморального вертепа на дому». Литераторша – женщина железной силы воли – была непреклонна. Она жила одна с двумя кошками, еще в молодости простившись с мечтой создать свою семью. Нелли Николаевна сама вечерами учила Алену, и ее подопечная экстерном за два года успешно сдала школьные экзамены. Алена знала, что до конца жизни будет благодарна этой женщине. Учительница никогда ни словом не напомнила ей о происшедшем в ее жизни. Только одну фразу она позволила себе холодным зимним вечером, закуривая сигарету:

– Мне жаль лишь одного, Аленка, что ты столько натерпелась и не стала матерью. Был бы сейчас с нами малыш… ну да ладно, не горюй, такова жизнь…

Алена в свое время, несмотря на вопросы окружающих, так и не призналась, кто являлся отцом ее умершего ребенка. Сначала покрывая его, затем не желая вспоминать прошлое. Кстати сказать, Тимур почти сразу же уволился из школы и исчез из поля зрения Алены навсегда.

Алена всячески помогала Нелли Николаевне по хозяйству, ходила по магазинам, убиралась в квартире, но все равно чувствовала себя обязанной и втайне от учительницы устроилась на работу. Она работала посудомойкой, гардеробщицей, ухаживала за престарелыми людьми от общества Красного Креста, работала помощницей воспитателя в интернате. Больше всего ее любили дети, открыв рот, они слушали Аленины рассказы. Она приносила им конфеты, помогала делать уроки и скоро поняла, что работа с детьми – ее призвание. Алена с легкостью поступила в университет на факультет биологии, по вечерам погружалась в учебу, а днем продолжала работать. Окончив университет с красным дипломом, Алена пошла работать в школу, конечно же, не в свою. Так как все в своей жизни она делала на «отлично», то и учительницей стала отменной. Несмотря на то что выглядела она зачастую моложе своих учениц и вела не самый популярный предмет, на ее уроках царила дружественная обстановка и железная дисциплина. Алена усмехнулась. «Железная леди» – так за глаза называли ее ученики, выражая этим свое уважение. Все вечера она проводила с любимой Нелли Николаевной, которая уже ушла на заслуженный отдых и страшно гордилась своей дочкой. У них всегда были теплые и доверительные отношения.

– Не знаю, что со мной было бы в интернате, – как-то сказала Алена, – вы спасли меня и стали второй матерью.

Нелли Николаевна растрогалась.

– Вон какая ты у меня выросла! На зависть всем! Меня волнует только один вопрос.

– Какой? – поинтересовалась Алена, с ужасом глядя на эскиз ленточного червя, которого ей изобразил один ученик в работе по паразитологии вместо краткого конспекта по теме.

– Почему ты не ходишь, как вся молодежь, на танцы, в какие-то компании с общими интересами… ну не знаю, почему у тебя, наконец, нет молодого человека?

– Во-первых, мне уже тридцать лет, не такая я уже и молодежь, – невозмутимо ответила Алена, заштриховывая жуткий рисунок, – во-вторых, меня никогда не тянуло на танцы.

– Я понимаю, что в университете ты была загружена выше головы, учеба, работа… но сейчас-то? Наладь личную жизнь! Неужели интересно со мной, старой кукушкой, вечера коротать?

Алена рассмеялась:

– Вы – единственный родной для меня человек!

– Ты не бойся мужчин, не все они подлецы, – продолжала гнуть свою линию учительница, – а уж твоего подонка Тимура я бы вообще к разряду мужчин не отнесла.

Алена ахнула, выронив тетрадку, которую проверяла:

– Так вы знали?! Давно?

– С самого начала и еще больше уверилась в своей правоте, когда он уволился из школы, спасая свою шкуру. Я всегда знала, что такую хорошую девочку, как ты, мог изувечить только такой скользкий тип, как физрук, – спокойно ответила Нелли Николаевна, выпуская в потолок кольца дыма.

– Почему же вы не выдали его? – спросила Алена. – Тогда все, как ненормальные, допытывались от меня правды.

– А зачем? Я берегла тебя, лишний раз не желая напоминать и травмировать. Тебя бы затаскали по судам, а ты – наивная дурочка – любила бы его и страдала. Да потом вся эта история касалась в первую очередь лишь тебя, и это было твое право – решать, выносить все на народный суд или нет.

– Спасибо вам! – с чувством поблагодарила Алена. – Вы тогда поступили правильно.

– А сейчас? Как бы ты поступила сейчас? – лукаво прищурив глаз, спросила Нелли Николаевна.

– Я бы двинула ему! Сразу бы легче стало!

– Вот это правильно! – засмеялась учительница. – А легче тебе станет, когда полюбишь по-настоящему.

Алена отвернулась к своим тетрадкам. Беда заключалась в том, что после того случая у нее была искорежена душа. Она больше так и не смогла подпустить близко к себе ни одного мужчину, так как слишком сильной болью и разочарованием кончилось для нее это сближение в детстве. Тимур убил веру Алены в благородных рыцарей.