Текст книги "Шашлык из волнистого попугайчика"

Глава 2

Пелагея Львовна скептически осматривала подругу своей знакомой Надежды, которой она опрометчиво пообещала самого лучшего жениха. В агентство «Русская матрешка» она вложила все свои материальные средства, продав в свое время и машину, и дачу, и квартиру, оставшиеся от родителей.

Она рискнула на заре перестройки и не прогадала. Желание работать совпало с дикой любовью к тому, что она делала. Еще со школы Пелагея, которую, кстати, тогда звали Таня, совала нос во все дела и была в курсе, кто в кого влюблен. Ее просто трясло, если она первой не узнавала новости, кто на кого посмотрел по-особенному и кто кого поцеловал.

Надо отметить, что к таким людям может быть двоякое отношение. Их либо ненавидят, считая самыми жуткими сплетниками в мире, либо любят и доверяют все свои душевные переживания. Таня, то есть Пелагея, относилась как раз ко второму типу.

Она была психологом от рождения, тонко чувствовала людей и в шутливой форме давала полезные любовные советы. С течением времени она поняла, что может свести людей вместе и с такой же легкостью рассорить любую пару. Ее благодарили подружки, выходившие замуж при помощи Татьяны, приглашали ее в свидетельницы, и она уже потеряла счет свадьбам, на которых была в числе первых гостей.

С возрастом при виде разбитых судеб одиноких женщин, уже похоронивших в себе все надежды, в ней родилось желание удачно пристроить их за границу, раз своих мужиков не хватает. Так возникла «Русская матрешка», и за двенадцать лет своей деятельности Пелагея устроила сотни браков, обеспечила некоторых женщин богатыми любовниками, собрала обширнейшую базу данных иностранных женихов и еще более обширную базу данных «русских матрешек». Помочь всем обратившимся было для нее делом принципа.

И вот сейчас она смотрела на худую, немного нескладную молодую женщину, без косметики, с длинным хвостом из светлых волос и строгим лицом, и понимала, что перед ней – трудная задача.

Об этом она прямо и заявила в глаза пришедшим. Пелагея вообще была женщина прямолинейная и простая.

– Я настолько безнадежна? – удивилась Мила, которая чувствовала себя раскованно из-за выпитого с горя вина в компании жены своего любовника.

– Дело не в этом. Я сейчас объясню, что я имею в виду. Вы упрямы, горды и умны. Это написано на вашем лице, и это термоядерная смесь для мужчин. Только очень умный мужчина не испугается такой женщины.

– А таких мало… – вздохнула Надя, обмахиваясь носовым платком.

– Меньше, чем хотелось бы… – уклончиво ответила Пелагея. – Несмотря на вашу внешнюю сдержанность, у вас внутри кипят страсти, так ведь?

– Я человек не без эмоций, – подтвердила Мила.

– Вот! Но внешне вы, простите, несексуальны… А мужики, это не секрет, в девяноста случаях из ста ищут хорошую сексуальную подругу. И эти их намеки на страстность, на чувственность, на большую грудь… Они не понимают, что сексуальность не в этом. Женщина с огромным бюстом и пухлыми губами может быть не темпераментнее резиновой куклы, и наоборот… Но как мы уже отметили, умны и проницательны мужчины, увы, далеко не все.

– То есть девяносто процентов отпадают? – посмотрела на свою плоскую грудь Мила.

– А ведь это много! – заерзала в кресле тоже не совсем трезвая Надежда.

– Вот именно… Боюсь, что вы очень разборчивы, тем более явно имея негативный опыт общения с мужчинами.

– Имелся такой опыт, – подтвердила Мила.

Пелагея стрельнула проницательными темными глазами.

– Женатых вам не надо, бабников не надо, с вредными привычками не надо…

– А кому это надо? – встрепенулась Надежда.

– Не поверите, но находятся желающие. Так вот, замуж не надо, чтобы лечь в постель, мужчина должен нравиться, быть сексуальным… красивым…

– И богатым! – добавила Надя.

– Вот-вот! Если бы такие были, я бы его не пропустила сама! – засмеялась Пелагея и подошла к бару. – Мартини? Шампанское? Вино? Ликер?

– Мартини! – дружно заказали подруги.

Пелагея приготовила три коктейля из мартини и грейпфрутового сока, кинув туда кусочки льда из холодильника, стоящего тут же.

– Моя вредная привычка! – пояснила она, не стесняясь, ставя бокалы перед женщинами.

– Какая?

– Алкоголь, – ответила Пелагея и махнула рукой, – с моей нервной работой я могу расслабиться или так, или жить на таблетках. Я выбрала более приятное средство, чем таблетки, – пояснила она.

– Значит, ничего не выйдет? – спросила Надя. – Я так надеялась. Потом Мила и меня бы вытащила в Италию от моего алкоголика.

– Значит, вы нацелились на итальянцев? – улыбнулась Пелагея.

– А что?

– Хороший выбор. Я сама их больше всех люблю. Кстати, ты, Надя, скорее найдешь себе мужика по своим внешним данным, чем твоя подруга.

– Я что, менее разборчива? – обиделась Надежда.

– Ты – женщина-огонь, а твоя подруга – Снежная королева.

– Ты подойдешь этим девяноста процентам, – хихикнула Камилла.

– Не надо мне озабоченных маньяков! – испугалась Надежда.

– А на твою подругу клюнут только интеллигентные снобы и престарелые эстеты, – ответила Пелагея, – она на любителя, понимаешь?

– Пусть клюют! – тряхнула рыжей копной Надежда.

– Хороши же вы! Сколько выпили? Не слышите, что я вам говорю? Ей не понравятся те, кто клюнет на ее фото, а те, кто ей может понравиться, предпочитают молодых, попроще и посексуальнее. Ферштейн? Кстати, какой язык знаешь? – спросила у Милы Пелагея, наливая по второй порции мартини.

– Английский практически в совершенстве. Год стажировалась в Англии, – вяло ответила Мила.

– Хорошо… но нехорошо для ловли итальянца экстра-класса. Лучше учить итальянский язык. – Пелагея задумалась.

– Что же, Милу не может полюбить супермен? – спросила Надежда, терявшая свою мечту переехать в солнечную Италию.

– Красавец, богач, порядочный, одинокий – и Камилла, женщина тридцати двух лет, по профессии… – вопросительно посмотрела на Милу хозяйка «Русской матрешки».

– Ветеринар.

– Ветеринарша… ну не знаю… Странная пара. Один шанс из нескольких миллионов. Если только что-то произойдет экстраординарное… Понимаете, девочки, чтобы подцепить свободного миллионера, можно быть и официанткой, но восемнадцати лет, с большим бюстом и с ногами от ушей. Можно и с менее заметной внешностью и в более зрелом возрасте, но быть близкой к нему и стать незаменимой в его жизни. Например, его секретарша, его домработница, принимающая его в любом состоянии, дающая прекрасный секс и ничего не требующая… Рано или поздно он поймет, что лучше ее не найдет. Вы ходите в такие места, где можно встретить миллионера? – спросила Пелагея.

– Нет, – честно ответила Камилла.

– Как же тогда вы встретитесь и сразите его наповал? Я не знаю, что должно произойти, чтобы вы смогли чем-то его поразить или произвести на него впечатление. Такие мужчины всегда в шоколаде, они видели таких женщин, что взять их нечем. Их не тронет даже «Мисс мира». Короче говоря, девочки, высоко планку подняли. Нельзя ругать микроскоп за то, что он не утюг, – выдала загадочную фразу Пелагея и пояснила: – Даже в обычных мужчинах надо искать достоинства и прощать недостатки.

– Как все это грустно, – вздохнула Надя, – давайте выпьем!

Женщины выпили. Мила вздохнула.

– А можно не снижать планку? Ну, не откликнется никто, и бог с ним… я не обижусь…

– Хорошо, – согласилась Пелагея, – мое дело предупредить. Сейчас составим анкету, занесем ее в компьютер и будем ждать откликов. Фотографию принесли?

– Да. – Мила достала фото из сумки.

– Сойдет… хотя и здесь у вас очень серьезное выражение лица.

– Какое уж есть, – ответила Мила.

– Давайте выпьем за хорошее начало дела, – сказала вконец окосевшая Надя.

– Давайте, – поддержали ее Пелагея с Милой.

Пелагея опустошила свой бокал и спросила у Милы:

– А ты вообще любила кого-нибудь?

– Думаю, что нет… хочу так думать, – ответила Камилла.

– А я один раз была влюблена! – мечтательно закатила глаза Пелагея.

– Как ты это поняла? – заинтересовалась Надежда.

– Это было незабываемое чувство. Его взгляд пронзил меня как молния, и у меня сразу же заболело…

– Сердце? – воскликнула Надя, слушавшая хозяйку брачного салона открыв рот.

– Вот здесь, – положила руку на область желудка Пелагея, – а внизу живота разлилось приятное тепло. Я сразу поняла, что этот мужчина – мой.

– И что потом? – спросили заинтригованные подруги.

– А! – махнула рукой Пелагея и снова потянулась к мартини. – Он был идеален, кроме одного пункта: он не был свободен, чего в принципе и следовало ожидать.

– Жаль… – вздохнула Мила.

– За несчастный случай! – подняла бокал Пелагея.

– Какой? – испугалась Надежда.

– Который должен свести Милу и миллионера-красавца и что-то сделать с его мозгами, чтобы он променял своих фотомоделей на Милу-ветеринара!

– Аминь! – подтвердила Надя.

– За Италию! – пригубила мартини Камилла.

Глава 3

Марко Тозини родился в Италии в семье крупных бизнесменов. Отец его занимался игорным бизнесом, владел сетью пятизвездочных отелей по всей Европе, салоном автомобилей эксклюзивных моделей, антикварным салоном, модельным агентством и еще черт знает чем.

Мама тоже вела свое дело, конечно, несравнимое с масштабами деятельности мужа, но зато свое, любимое и независимое от его капитала. Она содержала салон модной одежды, аксессуаров и обуви под торговой маркой «Антония». Одежда была высочайшего качества и не уступала таким знаменитым фирмам, как «Версаче».

Фирма «Антония» вышла на международный рынок, открыв свои филиалы в Париже, Лондоне, Вене и Москве. Супруги Тозини очень любили друг друга, были порядочными людьми. Огорчало их лишь то, что у них был только один ребенок.

Тридцатипятилетняя Антония Тозини рожала своего первенца очень тяжело, с большими осложнениями. Она родила крепкого, здорового сына, но больше не могла иметь детей.

Женщина пережила тяжелейшую депрессию и переключила все свое внимание, нежность и любовь на единственного ребенка. Марко не мог не радовать родителей, рос смышленым и красивым мальчиком. Живя в роскошном особняке, к услугам мальчика было все.

В пятнадцать лет Марко получил среднее образование экстерном, затем родители отправили его в Англию, в один из лучших университетов мира. Он успевал все – и учиться, и гулять.

Марко окунулся с головой в студенческую жизнь. Постоянные вечеринки, прогулки и ночные клубы. Имея огромное количество денег, он мог после сдачи экзамена арендовать самолет и полететь на несколько дней на Гавайи купаться в море и кататься на яхте, мог рвануть на один вечер в Париж или на Кубу со своей подружкой.

К двадцати годам уже не осталось ни одного злачного места, где бы не побывал Марко. Преподаватели отмечали его разнузданность, вседозволенность и некоторую наглость. Но при этом все экзамены он сдавал на «отлично».

– Когда только успевает учиться? – удивлялись преподаватели. – Половину лекций прогуляет и все равно все знает!

Изменилась жизнь Марко со смертью отца. Ему пришлось взвалить на свои плечи все его дела. Еще учась на последних курсах университета, завистники Тозини предрекали гибель их империи после смерти главы семейства. Никто не верил, что двадцатидвухлетний парень потянет семейный бизнес. Они ошиблись. Марко справился.

Мало того, он развил дело отца во всех направлениях, еще больше приумножив капитал. Марко выдержал тяжелое испытание, став мультимиллионером в столь юном возрасте. Сейчас их семья входила в пятерку самых богатых семей Италии, и это была целиком его заслуга. Конечно, кое-чем пришлось пожертвовать.

Марко пришлось забросить свой любимый спорт – с детства занимался пятиборьем и входил в сборную Италии, он неплохо играл в теннис и был хорошим яхтсменом. Все это было на какой-то период вычеркнуто из его жизни. Пришлось также распрощаться с привычной личной жизнью, потому что было элементарно не до нее.

Внешность у Марко была сногсшибательной: высокий, спортивная фигура, светлая кожа, густые темно-каштановые волосы, мужественная линия подбородка, красивый прямой нос, чувственный рот, пронзительно-жгучие глаза, ироничный взгляд. Женщины сходили по нему с ума, и Марко этим пользовался.

Кто только не побывал у него в любовницах! Девушки и женщины разных возрастов и национальностей, модели, актрисы, спортсменки и бизнес-леди. Сначала эти связи, короткие и ни к чему не обязывающие, случались из-за нехватки времени подумать о чем-то серьезном. Потом это вошло в привычку.

И вот в возрасте тридцати пяти лет Марко все еще был не женат, но всегда рядом находились красивые девушки. Он сам иногда пугался, что душой ничего не чувствует и что перестает отличать их одну от другой. По большому счету ему было все равно, кто рядом с ним. Главное, что Марко привык к тому, что все женщины из кожи вон лезли, чтобы доставить ему удовольствие, чтобы женить его на себе. Марко не возражал, чтобы они старались, но жениться, чувствуя пустоту в груди, не собирался.

Лично его все устраивало, хотя в глубине души он хотел детей и побольше, так как любил их. Его отец отдавал тридцать процентов прибыли на благотворительность, и Марко так и оставил эту затею без изменений, учредив фонд памяти своего отца. Так как его прибыль намного увеличилась, то и фонд отчислял огромные суммы на борьбу с онкологией, детским лейкозом, против СПИДа. Еще его отец питал странную любовь к России и всегда мечтал открыть свое дело в этой стране, верил, что когда-нибудь так и будет. После развала Советского Союза отец Марко часто говорил сыну:

– Скоро, Марко, мы с тобой поедем в Москву, откроем там магазин, итальянский ресторан и познаем эту удивительную страну. Знаешь, ведь если бы не русский солдат по имени Василий, не было бы сейчас ни меня, ни тебя. В годы борьбы с фашизмом именно он спас моего отца и твоего дедушку. Я даже хотел, будь у меня второй сын, назвать его красивым именем Василий, но не судьба… Может, внук будет Василий…

Марко любил и ценил отца, помнил те редкие минуты общения с отцом, которые тот мог уделить своему сыну. Поэтому, когда Марко разобрался с делами после смерти отца, он приехал в Москву и открыл магазин, вернее, два бутика с итальянской одеждой и обувью и ресторан средиземноморской кухни.

Москва встретила его приветливо. Были проведены презентации, дела сразу пошли хорошо. Марко понял, что в Москве много богатых людей и много красивых женщин. Вообще внимание русских женщин к его персоне даже пугало.

На него устроили настоящую охоту. Марко не был наивным и, конечно, понимал, что многих женщин интересуют прежде всего его счета в банках, но он был и щедрым любовником, даря своим подругам и эксклюзивные украшения, и машины, и квартиры.

– Почему русские женщины настолько дешево себя ценят? – как-то спросил Марко у очередной пассии.

– Ты не представляешь, я готова на все, чтобы выйти замуж за миллионера. Пусть даже он будет стар, противен, толст, лыс, неважно, главное – его кошелек. А ты – нереальный парень. К большим деньгам прилагается такая внешность, сексуальность, обаяние и золотой характер. С тобой я могу рассчитывать только на ночь, и это счастье…

– Выйти замуж за богатого и противного? – переспросил Марко. – Но это же терпеть человека, которого не любишь, каждый день!

– Он все время на работе, ты в салонах красоты, на Багамах и в фитнес-центрах. А в большом доме можно разойтись по комнатам, чтобы не видеть его рожу.

– А я представляю себе многочисленную семью, сидящую каждый день за большим обеденным столом, – сказал Марко.

– С тобой я могу и завтракать, и обедать, и ужинать, а тому отвратительному типу, которого приметила себе в мужья, с удовольствием организую только шикарные поминки.

– А секс?

– Сексом завлекают до свадьбы, а потом… не знаю, как у вас в Италии, но у нас, если у мужика заводится лишний рубль, у него сразу же заводится любовница. А у богатых их море. Жены закрывают глаза, мне кажется, они даже рады, что их лишний раз не трогают. Потом появляются личные тренеры и массажисты… Ну, ты понимаешь…

– Выйти замуж за богатого… – еще раз проговорил Марко, – как вы не понимаете, что это не гарантирует счастье.

– Легко тебе говорить с таким состоянием! – фыркнула тогда девица.

Марко, конечно, был потрясен таким цинизмом.

За пять лет, что он вел дела в России, он благодаря своей коммуникабельности прекрасно выучил русский язык. Он полюбил эту страну, хотя не все в ней понимал и принимал.

Марко завел много новых друзей, которые звали его на более привычный им манер – Марк. Он не возражал. Так как навсегда оставаться в России он не собирался, приобретать какое-нибудь жилье по баснословной цене он не хотел, поэтому снял в центре Москвы целый этаж гостиницы. Здесь у него были и тренажерный зал, и бассейн, и зимний сад. Обслуживали его апартаменты служащие гостиницы.

Питался Марко в своем ресторане средиземноморской кухни, если был в тот момент там, или в ресторане с очень хорошей и дорогой кухней в своем отеле, когда возвращался домой. Постельное белье, полотенца ему меняли каждый день. Рубашки, нижнее белье он ежедневно бросал в пакеты, которые уносились в прачечный комплекс отеля и возвращались ему в чистейшем и отутюженном состоянии.

Бар ежедневно пополнялся дорогими алкогольными и безалкогольными напитками. Минеральная газированная вода, которую предпочитал пить Марко, доставлялась ему из Франции. Дирекция отеля ценила своего дорогого постояльца и предоставляла ему услуги на высочайшем уровне. Марко оставлял щедрые чаевые, никогда не хамил и не оскорблял обслуживающий персонал. Горничные были все тайно влюблены в него.

В общем, жизнь Марко в России можно было бы назвать безмятежной, если бы не проблемы с его любимой, обожаемой мамой Антонией Тозини. Проблемы с ее нервной системой начались после смерти супруга. Эта волевая, красивая женщина сразу как-то надломилась и уже до конца так и не вышла из этой нескончаемой депрессии.

Настало время, когда она не смогла работать и в своем любимом детище – салоне «Антония», твердо намереваясь продать его конкурирующей фирме. Марк тогда ей это сделать не позволил, зная, что для матери это будет еще одной травмой. Так что и «Антонию» Марк взвалил на свои плечи. С течением времени нервы мамы стали еще хуже, она все тосковала и сходила с ума в одиночестве. Ее охватывал страх за единственного сына.

– Я не переживу, если с тобой что-то случится! – чуть ли не ежедневно говорила она ему.

Сколько бы Марк ни убеждал ее, что ничего страшного случиться с ним не может, вернее, опасность ему грозит не больше, чем кому-либо другому, Антонию это не успокаивало, и она продолжала тревожиться за сына.

Она не могла надолго оставлять любимый загородный дом в Италии, недалеко от которого на кладбище в семейном склепе был похоронен ее муж, и также не могла долго существовать без сына, когда он уезжал в Москву. Так Антония и моталась между двумя странами.

Для матери Марко выделил две большие комнаты с ванной комнатой на своем этаже, которые всегда ожидали ее приезда. Марк все делал, чтобы не нервировать ее, обеспечивал ей уют и комфорт. Но в одном никак не мог согласиться с матерью. Последний долгий разговор, чуть не закончившийся скандалом, был тому наглядным примером. Она нагрянула, как всегда, внезапно и сидела в номере, дожидаясь его прихода. Самолет у Тозини был свой, и перелеты всегда проходили в благоприятной обстановке. Марк вернулся поздно и на этот раз без девушки.

– Здравствуй, – кинулась к нему мать, – похудел… побледнел…

– Здравствуй, дорогая, – поцеловал ее Марк, улыбаясь, – не выдумывай, все у меня хорошо.

– Нет, мне кажется, что ты изменился. Тени под глазами.

– Просто много работы, но я к этому привык.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь? Ничего от меня не скрываешь?

– Мама, мы не виделись всего неделю! Не накручивай себя! – прошел в просторную гостиную Марк, развязывая узел галстука и располагаясь на кожаном диване.

– Устал? – ласково потрепала его по щеке Антония.

Марк поймал ее руку и поцеловал.

– Не нашел порядочную женщину, чтобы жениться? – спросила мама.

Марк закатил глаза. Старая тема.

– Мама, не начинай…

– Еще как начну! Тебе сколько лет?

– Мне некогда задумываться над этим.

– А вот мне есть когда! Мне шестьдесят пять лет! Я всегда мечтала о большой семье, ты же знаешь – у меня не получилось, так я возлагала большие надежды на тебя. Ты должен был рано жениться и родить мне много внуков! Чтобы ты не был у меня один, чтобы мне стоило ради кого жить.

– Мама, пойми: я очень люблю и уважаю тебя, но я не должен устраивать свою жизнь в угоду тебе. Я многого лишился из-за семейного бизнеса, и ты это знаешь, но моя личная жизнь – это моя личная жизнь.

– Не говори так, словно ты несчастен! – воскликнула Антония.

– Я счастлив, и не мешай моему счастью!

– Я же воспитывала тебя в любви к семье, – всхлипнула Антония, сдерживая дыхание.

– Мама, не начинай! Я хочу семью… вернее, раньше хотел, но было некогда. Твой гениальный мальчик оказался не таким уж и гениальным, и груз ответственности еще и за собственную семью мне не потянуть.

– Дорогой мой, прости! – кинулась ему на грудь Антония. – Я знаю, каково тебе пришлось. Все ждали твоего провала, а ты взлетел на олимп. Каких сил тебе это стоило! Пропади к чертовой матери весь этот бизнес и вся империя Тозини, если ты несчастлив! – заломила руки Антония.

Марк обнял мать, стараясь успокоить. Уж он-то знал, что все это напускное. Высохнут слезы, и Антония не сможет без всей этой роскоши, без прислуги, без ежедневных омолаживающих ванн с козьим молоком, без собственного самолета и огромного поместья, содержание которого Марку обходилось в кругленькую сумму. Он знал и другое: что сам бы никогда не допустил, чтобы у его матери опустилась планка жизненного уровня. Поэтому у нее будет все, что было, и даже больше.

– Сын, неужели ты никого не любишь? – спросила Антония.

– Что значит любовь? – спросил он. – Как было у вас с отцом?

– Горе мне горе! Сын в тридцать пять лет спрашивает, что такое любовь! Да это жизнь и смерть в одном флаконе! Это когда думаешь только об одном человеке, хочешь быть с ним двадцать пять часов в сутки, дышать одним воздухом, спать в одной кровати, целовать каждую клеточку его тела! Смотреть и не насмотреться, слушать и не наслушаться! – кричала Антония, возбужденно бегая по гостиной, размахивая руками.

Марк задумчиво следил за ней глазами.

– Знаешь, мам, если это действительно так, то я с уверенностью могу сказать, что я не влюблен. Более того, и никогда не был влюблен.

– А твои юношеские страсти?

– На одну ночь, – ответил Марк, – может, я не способен любить? Ну, это чувство заменено у меня чем-то другим…

– Это очень грустно слышать, сын…

– Прости, что огорчаю тебя!

– Почему на свете не осталось умных женщин? – задала риторический вопрос Антония, женщина невысокая, поджарая, с красивым, благородно состарившимся лицом.

– Почему нет? – переспросил Марк.

– Скольких красивых женщин я видела рядом с тобой, и ни одна не смогла тебя зацепить… Эх, куда делись благородные девицы?!

– Я в этом не виноват! – поднял руки Марко, смеясь.

– Смейся… смейся… может, и на моей улице будет праздник, – глубокомысленно заявила Антония, – клянусь, отолью из золота бюст невестки – женщины, на которой ты женишься!

– Ты только им об этом не говори, а то и так отбоя от желающих нет. – Глаза Марко смеялись и искрились.

– Ах ты, бабник! – покачала головой Антония. – Ладно, принимай душ, а я потом зайду пожелать тебе спокойной ночи.

– Мама, я не маленький, ты сама мне все время об этом напоминаешь.

– Не учи мать! Я соскучилась! – сказала как отрезала Антония и удалилась в свои покои.

Марк лежал на своей огромной кровати и слушал тишину. Иногда ему хотелось все бросить и удрать куда-нибудь, где он будет недоступен и по сотовой связи, и по Интернету, и уж тем более куда не доходят письма. Несколько месяцев его пугала бессонница, он никому об этом не говорил, не хотел расстраивать мать. Антония была единственная женщина, которой он дорожил в своей жизни.

Мать постучала к нему в спальню и бесшумно вошла, не дожидаясь приглашения. Она невольно залюбовалась своим сыном. На черном шелковом белье, в черной пижаме его шея, кисти рук и красивое лицо напоминали античную статую, высеченную из белого мрамора. Черные ресницы дрогнули, и Марк открыл глаза.

– Привет… – прошептал он.

Антония присела на краешек кровати и взяла его руку в свою.

– У меня к тебе есть разговор…

– Слушаю тебя.

– Я познакомилась с одной женщиной, она очень интеллигентна и умна, прекрасно говорит по-английски, мы с ней стали как подруги.

– Я рад за тебя.

– Они состоятельные люди… ну не как мы, конечно, но ведь это не главное, так ведь?

– Для чего?

Антония замялась.

Марк почувствовал подвох.

– Говори прямо, что ты хочешь.

– Ты проницателен и прямолинеен, как отец, – поджала губы Антония, но в ее устах это не прозвучало комплиментом.

– Надежда Борисовна, так зовут эту женщину, так же, как и я, одна воспитывает дочь.

Марко дернулся, словно его ударили, но цепкая рука мамы не отпустила его, и она нервно затараторила:

– Девушка – красавица, молодая, знает язык, умница, из приличной семьи. Что тебе еще надо?

– Мне? – удивился Марк. – Мне вообще ничего не надо.

– Вот и я о том же, что если ты все равно не влюблен и никогда не был влюблен, где гарантия, что когда-нибудь влюбишься? Нет ее, я имею в виду гарантию! Поэтому женись на порядочной девушке, и нарожайте мне внуков!

– Знаешь, мама, у меня даже нет сил спорить… – произнес Марк.

– А и не надо! Я уже обо всем договорилась!

– Правда? – делано удивился Марк.

– Да, Вика, так ее зовут, тебя видела, ты ей очень понравился, и она не против познакомиться, – похлопала его по руке Антония, словно ставя точку в разговоре.

– Правда? – снова спросил Марк.

– Что ты заладил? Завтра в обед вы встретитесь в нашем ресторане, ты сам все увидишь. И это очень хорошо, что у тебя нет сил спорить и сопротивляться. Спокойной ночи, Марк! – помахала ему рукой Антония и, не дожидаясь ответа, убежала из комнаты.

«Хитра… ничего не скажешь», – подумал Марк, которого мать сватала уже не в первый раз. Она скоро станет профессионалом в этом деле.