Текст книги "Месть божьей коровки"

Глава 5

Яна прожила два дня, одни из самых счастливых в своей жизни, спокойные и умиротворенные. Ежедневно она звонила своей домоправительнице Агриппине Павловне с целью справиться о здоровье сына и о том, как они проводят каникулы. После этого с утра на полдня уезжала на работу в «Белоснежку» и возвращалась в квартиру Изольды Игоревны, как можно дольше и нервнее паркуясь у дома под пристальным взглядом охранника. Делала это специально, чтобы пощекотать ему нервы. Почему-то прикипела душой к этой квартире и к этому дому, который сначала встретил ее так неприветливо. Нравилось все: и интерьер, и сам дом, да и, что там греха таить, жильцы дома, особенно некоторые. Не портило настроения даже то, что она должна была следить и ухаживать за собачонкой с достаточно скверным характером. Томми невзлюбил ее сразу, потому что она мало напоминала хозяйку и в первый же день ее появления в квартире ему пришлось пережить нервный стресс. Томми ведь чувствовал, что Яна не готова замирать от восторга перед его неземной красотой.

– Ну, извини! – Яна пыталась с ним договориться. – Не сразу я вспомнила о тебе, и что такого? Я же не твоя хозяйка и живу без собаки, вот и произошла оказия. Теперь-то что дуться? Ты, Томми, пойми, что у тебя тоже другого выхода нет, придется смириться и провести вместе несколько дней, а то и недель. Предлагаю тебе все-таки дружить, а то хуже будет.

Томми только злобно поблескивал глазками в ее сторону и тявкал, причем лаять норовил именно тогда, когда Яна хотела побыть в тишине. Есть он отказывался, но гадил везде, где ни попадя. Когда же Яна выносила его во двор, он не делал того, что должен был делать, к тому же еще и не давался ей обратно в руки, заставляя изрядно попотеть и побегать за ним.

Семен с шишкой на лбу злорадно наблюдал за ее пробежками – наступила его очередь порадоваться. Максим постоянно звал ее в гости, а вот сама Яна несколько раз звонила в квартиру номер 15, где жил Рустем, но ей так и не открыли. И это, если честно, очень обидело и завело ее, но прорваться к странному соседу она все равно не могла.

– Так всегда и бывает, пристают те, кто тебе не интересен: а вот к кому бы ты с удовольствием пошла в гости, даже не смотрит в твою сторону, – сообщила Томми Яна, чтобы он понял, что и у нее в жизни не все так гладко.

В квартире Изольды Игоревны Яна нашла еще одну комнату неизведанного мира, словно специально предназначенную для открытия. Она была полуовальной формы, с черными стенами и ярко-бирюзовым потолком. Пол был стеклянным и подсвечивался. Посередине на некотором, тоже стеклянном, подиуме стоял круглый большой прозрачный стол, уставленный красивыми разноцветными кристаллами. По стенам висели различные амулеты и разные странные и интересные вещи. Еще на столе лежали карты, какие-то разноцветные шарики и стояли пузырьки с непонятными порошками и жидкостями. Похоже, что именно в этой комнате Изольда Игоревна проводила свои обряды, гадания и предсказания.

«Да это целая наука! Или действо? Неужели просто театральная декорация, причем не дешевая? Хотя и понятно, это же работа, и офис должен выглядеть соответственно», – подумала тогда Яна.

Немного огорчало ее то обстоятельство, что Изольда Игоревна так и не соизволила за несколько дней ни разу позвонить. Хотя бы даже поинтересоваться, как чувствует себя ее обожаемый Томми. Тогда-то Яна и вспомнила, что и сама по оплошности так и не спросила телефон, а хозяйка квартиры, кажется, начисто забыла об этом.

«Весело, а что, если мне придется долго ждать ее возвращения? Я даже не узнала, куда она уехала, вот ведь балда!» – ругала себя Яна, и совершенно справедливо.

Что же касается ее красивой и такой противной соседки Молочной, так Яне приснился забавный сон. Словно Томми нагадил у той под дверью, и актриса восприняла этот знак как «черную метку», «сглаз», «порчу» и вообще что-то очень плохое, угрожающее жизни и карьере. Она прибежала к Яне в полной панике с просьбой помочь ей снять с нее порчу и почистить ауру.

– Вы же знакомая Изольды, значит, тоже что-то можете! – с большим волнением спросила актриса.

Вот тут уж Яна во сне и оторвалась по полной программе. Как только она не издевалась над Неллей, как ее не стращала!

– Все, дорогая, на вас заговор на смерть, не иначе, нет, хуже! Полная потеря молодости, привлекательности и сексуальности!

– Ужас! – ахнула Молочная.

– Очень сильный заговор на могильной земле и, извините, какашках. Как она лежала? – спросила Яна, серьезно смотря на актрису.

– Кто? – не поняла Молочная.

– Какашка, – пояснила Яна, – это очень важно.

– Я не помню, – прошептала актриса, бледнея.

– Очень плохо, но чувствую, что наверняка крестом, центральной колбаской на север.

– Что это означает? – голос актрисы дрожал.

– Очень плохо: хана!

Молочная рухнула ей под ноги с криком и причитанием:

– Дорогая Яночка, сделайте что-нибудь! Вы же такая умница! Такая красавица! Я для вас все сделаю!

– Веет могильным холодом, – загробным голосом проговорила Яна.

– Все, что угодно!

И вот тут фантазия Яны разыгралась в полном объеме. Актриса Молочная убирала у нее квартиру, чистя свою карму, мыла окна, открывая для космического света проходы, и прислуживала Яне за столом, усмиряя свою гордыню. Ничего не помогало Молочной, так как злобный песик гадил у нее под дверью в разных формах, каждой из которой Яна с завидным постоянством находила негативное объяснение. Ей этот сон очень нравился, даже не хотелось просыпаться.

Все началось в пятницу вечером, когда в квартиру Изольды Игоревны позвонили. Яна, как и дома, не спрашивая, собственно, кого это принесло, распахнула дверь, как истинный оптимист всегда надеясь, что хороших людей значительно больше. На пороге в каком-то умопомрачительно красивом платье стояла местная стервочка, чье лицо было засвечено по всем телеканалам – актриса Нелли Молочная собственной персоной. В одной руке она держала дорогую бутылку шампанского, в другой коробку импортного шоколада.

– Можно войти? – спросила кинодива и, не дожидаясь приглашения, вошла в квартиру, проскочив между Яной и косяком двери.

Чувствовалось, что она бывала здесь неоднократно. Она прямиком направилась в гостиную к шкафу с посудой и, вытащив два фужера под шампанское, со стуком поставила их на поверхность массивного стола с резными ножками. Яна даже онемела на время от такой, с позволения сказать, раскованности молодой актрисы. Может, у них в доме все жильцы были друг другу как родственники и могли вот так вот запросто заходить к соседям, как к себе домой.

– Э… тебе не кажется… – начала она.

– Нет, не кажется! – прервала ее Нелли. – Да брось ты, Яна! У нас в доме все относятся друг к другу как к родным, так что обойдемся без церемоний, – ответила молодая актриса, – шампанское умеешь открывать?

– Нет, – ответила Яна, с интересом рассматривая, как Нелли с особым остервенением срывает бумагу с горлышка бутылки.

Ее платье ярко-лилового цвета с открытой спиной, тонкими бретельками доходило до земли и, наверное, стоило кучу денег. Длинные светлые волосы пребывали в творческом беспорядке, но Яна сразу поняла, что профессионалы несколько часов колдовали над шевелюрой, и такой «беспорядок» стоит очень дорого. Лицо Нелли, с идеальным цветом кожи, ярко, но очень искусно накрашенными глазами и блестящими пухлыми губами, было очаровательно.

– Ты со съемок? – догадалась Яна, размышляя о том, что вообще-то она не является постоянным жильцом этого дома и входить в здешнюю касту сумасшедших без комплексов до сих пор желания у нее не было.

– Со съемок, – будничным тоном ответила Нелли.

– Кино?

– Сначала кино, потом озвучка, затем съемка в рекламе туалетной воды, потом презентация… с нее я и сперла этот швейцарский шоколад, который обожаю, и мой любимый «Брют», – деловито ответила Нелли, размашистым шагом направляясь на кухню, по всей видимости, в поисках полотенца или чего-либо еще.

Яна последовала за ней, явно заинтригованная началом.

– Чего ищешь?

– А! – махнула рукой Нелли и вернулась в комнату к бутылке. – Будем открывать жутким способом.

– Это как? – испугалась Яна.

Маленькая, хрупкая и безумно привлекательная девица вцепилась в бутылку шампанского и принялась трясти ее со страшной силой.

– Сейчас газы сами выпихнут пробку! – сообщила Нелли заговорщицким шепотом.

– О боже! – отшатнулась Яна, поняв, что Нелли уже на презентации успела слегка выпить, отчего и стала такой бесстрашной.

Слова «Может, не надо?» застряли где-то глубоко в горле. Яна завороженно наблюдала, как пузыри в зеленой бутылке собираются на войну, поднимаясь мощной белой пеной. Начинался атомный взрыв, который вылился с громким, оглушающим хлопком. Пробка вылетела, словно космический корабль с Байконура, и стукнулась в потолок. В принципе струя шампанского, превращенная в белую пену, достигла вместе с пробкой того же потолка. Яна, запаниковав, кинулась с двумя фужерами за Нелли, желая, чтобы хоть часть шампанского попала в них. Гостья же напоминала пожарника с огнетушителем, которым поливала несуществующий огонь или пламя, бушующее у нее в груди. Яну умиляло то, что при всем этом безобразии молодая актриса весело смеялась и еще пыталась что-то изображать. Наконец половина пенистого напитка была благополучно вылита, а вторая половина была все-таки разлита по фужерам.

– Класс! – выдохнула Нелли.

– Ты находишь? – с недоверием спросила Яна, осматривая пятна на потолке, мокрый дорогой ламинат и совершенно испорченное платье самой Нелли.

– Платье, – указала она ей, понимая, что сейчас веселье Молочной улетучится, а начнутся стенания и слезы.

Но актриса не оправдала ее надежд и на этот раз.

– Реквизит! – махнула она рукой, не обращая никакого внимания на испорченную красоту.

– Дорогое, наверное, – продолжала сокрушаться Яна.

– С меня не вычтут, я – звезда! – хмыкнула Нелли. – А если даже и вычтут, то у меня такие гонорары, что я и не замечу! Да нет! Они не отважатся даже позвонить и напомнить мне об этом! – отмахнулась Молочная и с остервенением приступила к разделке коробки шоколадных конфет, словно оперировала больного, лежащего на столе. Причем действие происходило в фильме ужасов. – Должна же я как-то расслабиться после такого сумасшедшего рабочего дня?

Не надо было быть психологом, чтобы понять, что Нелли чем-то встревожена, если не сказать, находится на грани нервного срыва.

– Ты успокойся, давай я открою, – прервала ее старания Яна и взяла коробку в свои руки, пока Нелли не обломала все ногти, прибавив работы еще и своему мастеру по маникюру.

Яну поразила перемена, которая произошла с актрисой Молочной. Первый раз, когда Яна ее увидела, та поразила ее своей глупостью и заносчивостью. Сейчас это был совсем другой человек – простой, неглупый и без всяких понтов. Яна видела ее насквозь, словно обнаженный нерв без оберток и ненужных фантиков.

Нелли села в кресло, поджав ноги, словно маленькая девочка, нервно крутя хрустальный бокал в маленьких худых пальцах.

– Наверное, устала? – участливо спросила Яна, садясь напротив.

– Что? – вздрогнула Нелли, дав понять, что даже не слышала ее вопрос, уйдя в свои мысли. – Устала?

– Ну, съемки, кино, реклама… – пояснила Яна, отпивая шампанское и оценивая его изумительный вкус.

– А… так это же моя работа! Нет, я не устала, я люблю свою работу, больше скажу, я – форменный трудоголик, – совершенно искренне сказала Нелли, не жеманничая и не закатывая глаза: мол, я такая великая актриса, я так устала, оставьте меня, оставьте.

Яна вконец растерялась. Нелли посмотрела на нее и рассмеялась.

– Думаешь, когда я была настоящая? Тогда в гараже или сейчас?

– Примерно так, – хмыкнула Яна, понимая, что она еще и не дура.

– Я уже и сама не знаю, – с горечью в голосе сказала Нелли. – Сейчас мне хорошо, сейчас я… прости за мое поведение в гараже. Иногда мне хочется быть стервой, я вхожу в этот образ и трудно выхожу из него.

– Этот образ тебе очень удается, – заверила Яна, чем вызвала у Нелли новый приступ смеха.

Яне же собеседница нравилась все больше и больше. Почему-то она поверила – или захотела поверить, – что Нелли настоящая сейчас.

– Я играю в одном сериале очень плохую героиню. Что она там только ни делает: и отравила хорошую девочку, и соблазнила ее любимого мужа, и отняла их ребенка… Ух! Это только малая толика. А я иногда зацикливаюсь и остаюсь в образе или продолжаю жить жизнью героини, чтобы потом лучше представить ее на экране. Так и проскакивают мысли: а как бы сейчас повела себя моя Серафима? А что бы сейчас сказала или сделала Серафима? Что я могу внести еще в ее характер?

– Ты бы не увлекалась, – поежилась Яна. – Раздвоения личности не боишься?

– Мне не раздвоение грозит, а раз-де-ся-ти-ре-ние, – с трудом выговорила Нелли, поднимая бокал, – за тебя! За гостеприимную хозяйку!

– Я не хозяйка!

– А, не важно! Все равно ты мне нравишься. Мне и Изольда Игоревна нравилась, такая добродушная шарлатанка. А ты такая молодая, могла бы оказать честь и стать моей подружкой, я бы к тебе приходила и сплетничала, а то знаешь, целый день на людях, а поговорить не с кем.

Яна еще больше смутилась и уже не думала о внезапной причине появления Нелли.

– Ты забегай ко мне тоже, – сказала Нелли, – правда, я редко бываю дома, но буду рада.

– Спасибо. Ты тоже заходи. Может, все-таки снимешь платье, попробуем его застирать? Спасем? – Яна не могла оторваться от красивой материи, испорченной мокрыми пятнами.

– Выбрось из головы!

– Ты в кино в нем играла? Романтическая сцена?

– Реклама духов, – покачала головой Нелли, – чушь какая-то. Я иду по улице, захожу в какие-то магазины, в детский садик за ребенком, в таком виде прямо, прикинь? А какой-то мужик по запаху находит меня. Просто маньяк какой-то! Вроде как очень хорошие духи.

Яна улыбнулась.

– А мужчину кто играл?

– Не знаю… модель какая-то. Финальная сцена. Поцелуй. Хеппи-энд. Снято!

– А что за духи?

– А тоже не знаю. Новинка одного из каталогов косметики в следующем месяце.

– И что заставляет сниматься?

– Как ни банально – деньги! Порой за рекламный ролик получаешь больше, чем за многомесячную работу в кино. А творчества мне хватает, я люблю сниматься у талантливых, никому не известных, начинающих режиссеров, иногда даже бесплатно работаю, представь.

– С тобой интересно говорить, – ответила Яна, – а личная жизнь? Или при таком графике работы это совершенно глупый вопрос?

– Я счастливая женщина – по-своему, – ответила Нелли, улыбаясь и глядя на Яну сквозь хрусталь фужера.

– Так я и думала, рада за тебя! Конечно, молодая, красивая, талантливая, вокруг вьется целый рой, – поддержала ее Яна, отводя глаза, – все мы счастливы по-своему.

– Целый рой – это именно те слова, которые отражают истинное положение вещей. Рой ос, оводов, клопов, комаров или вурдалаков, – добавила Нелли, и Яна поняла, что она попала по больному, сама того не желая.

– Слушай, я знаю, что у тети Изольды в баре на кухне всегда имеется старое, доброе бургундское, это опять из какого-то фильма. Можно мне еще бокальчик? Не бойся, я не напьюсь, я вообще редко пью, боюсь пристраститься. Просто сейчас хочу рассказать о таких вещах, о которых уже давно никому не говорила, потому что схожу с ума и не в состоянии больше держать это в себе.

– Хорошо, сейчас принесу, – согласилась Яна. Початая бутылка вина стояла там, где и сказала гостья. Она плеснула напиток в бокалы и подала один Нелли, удивляясь, как на глазах меняется ее лицо. За считаные мгновения та словно постарела на несколько лет, сморщилась, глаза наполнились скорбью и горем. Яна, конечно, знала, что у актеров пластичные лица, но не думала, что настолько. Подстегивать Нелли к разговору она даже боялась. Та начала сама:

– Знаешь, какие кадры вокруг меня? Стилисты с нетрадиционной ориентацией, фотографы, артисты, все не прочь завязать служебный романчик, пока их жены вынашивают детей. Еще я могу переспать с режиссером, поучаствовать в оргии с продюсером. Что еще? О, много чего…

– Мне кажется, ты просто не любишь мужчин. Когда плохо к чему-то или к кому-то относишься, то и подмечаешь исключительно негативные черты, – осторожно отметила Яна.

– Просто мне есть с чем сравнить, дорогая. Говоря о том, что я счастливая, я имела в виду, что не обижена судьбой и знаю, что такое любовь. Один раз я ее испытала, я любила по-настоящему, понимаешь?

– Думаю, что да. Я любила несколько раз в жизни, – кивнула Яна, – каждый раз и по-настоящему.

– У тебя большое сердце, а мне удалось испытать это только однажды. Знаешь, почему я об этом все время думаю? В моем окружении так много людей, совершенно не умеющих любить, ну просто не способных на это! Может, они просто еще не встретили свою половину? Не знаю, но не факт, что они ее встретят. А как тебе заявление нашего осветителя о том, что он любит свою жену, и при этом они на пару посещают клуб свингеров и меняются сексуальными партнерами? Это возбуждает их, освобождает от условностей и продлевает совместный брак, – все это Нелли выпалила на едином дыхании. – Ты считаешь, это тоже любовь?

– Не знаю, – пожала плечами Яна, – сколько людей, столько вариаций. Думаю, что нет, это не настоящая любовь, но ведь это только мое мнение. Они отделили чувства от секса, решив не ревновать, но любовь ведь нельзя расчленять, как тушу убитого зверя, на какие-то составляющие части.

– Ты очень умная женщина… Не зря я к тебе пришла, – сложив руки на коленях и отставив пустой фужер в сторону, сказала актриса. – А знаешь, у меня была очень чистая, светлая, первая юношеская любовь с одноклассником. Потом мы были вместе много лет, познали прелести взрослой любви, поклялись друг другу в вечной верности. Все банально, не так ли?

– У всех она, любовь, своя, и если у вас все было так, как ты говоришь, то это трогательно, – ответила Яна, не зная, что еще сказать.

– Мы были будто созданы друг для друга! – с надрывом в голосе произнесла Нелли и погрузилась в свои мысли.

– А что произошло? Ты все время говоришь в прошедшем времени, – заметила Яна.

– Случилось? Ах да… случилось… Прости, я бываю очень странная. Я вот этими самыми ручками разрушила свое счастье, – Нелли протянула вперед свои слегка дрожащие руки с каплями шампанского, – и тоже так банально: я ему изменила так открыто, так больно… И он ушел… не простил… – Нелли замолчала, а Яна не знала, что еще спросить. Было видно, что даже говорить об этом собеседнице трудно, не спрашивать же ее о подробностях?

– А ведь ты его знаешь, – откинулась на спинку кресла актриса.

– Кого? – испугалась Яна.

– Того, кого я люблю, – тихо ответила Нелли.

– Максим?! – догадалась Яна, вспоминая, что они перекидывались взглядами, как люди, кое-что знающие друг о друге.

– Максим?! – Нелли удивилась и рассмеялась. – Нет! Я говорю о Рустеме!

Теперь уже настала очередь удивляться Яне.

– Не может быть…

– Что? Не похоже, что мы десять лет ходили рука об руку? Да, много воды утекло. Главное, что и я, и особенно он очень изменились со времен той сказки.

– Рустем не хотел, чтобы ты становилась актрисой? – предположила Яна, разливая остатки вина.

– Еще один распространенный стереотип. Знаешь, многие, с кем я встречалась, пытались поставить мне такие жесткие рамки и ограничить степень моего обнажения перед публикой. Фактически все, но не Рустем. Это удивительный человек, он никогда ни на кого не давил. Он разрешил бы мне все, если бы это принесло мне счастье. Он по-настоящему любил меня и доверял.

– Понимаю…

– А я поняла слишком поздно, – потянулась за вином Нелли. – Когда он ушел, я, понимая, что не простит, попыталась жить без него. Ударилась во все тяжкие… пыталась внушить себе, что мы очень разные, что наши дороги разошлись, что так и должно было произойти. О, как старательно я себе это внушала! Наивная… Но с каждыми новыми отношениями понимала, что оставила позади то, что должна была беречь как зеницу ока. От осознания этого я еще больше загружала себя работой и новыми бойфрендами. Я надеялась, что пройдет… Должно было пройти, чтобы я не сошла с ума! – Девушка обхватила свою голову руками, раскачиваясь в кресле, словно в какой-то молитве. – Ведь и вина расставания лежала на мне, и потом столько грязи! Это наросло… а потом этот ком покатился и задавил меня, разом выдавив и весь воздух, и все чувства, да и всю жизнь. Меня перестали вообще интересовать какие-либо мужчины, и я поняла, что жизнь положу, чтобы вернуть Рустема.

– Браво! Я бы тоже! Я тоже такая – раз уж решила, то решила! – подбодрила ее Яна.

– Самое любопытное то, что Рустем очень умен, и он понял бы все мои метания и взбалмошность и простил бы…

– Ну?! – ждала апогея Яна.

– Я не нашла того Рустема, которого знала, – тихо ответила Нелли, – он изменился.

– Я как-то не удивлена, Рустем вообще один из самых странных людей, которых я встречала, – согласилась Яна.

– Пока я пыталась выбить его из головы, он окончил технический университет, уехал в Англию по приглашению одной из известных компаний. Жил там три года, потом вернулся в Москву. Как специалист по каким-то системам наведения, я в этом не разбираюсь, он по доброй воле вместе с другими оказался в Чечне. А дальше… ранение, плен, расстрел… Подожди, сейчас объясню… Не смотри на меня так. Все это я знаю не с его слов, он на эту тему вообще не говорит. Его расстреляли вместе с другими военнопленными и, свалив в общую кучу, зарыли. Очнулся он тоже там… Мы никогда не представим того, что должен был испытать человек, погребенный заживо среди трупов товарищей! Кроме того, у Рустема было ранение в голову. Дальше госпиталь, психушка, тоже военная. И это добровольное затворничество уже много лет. Полное расстройство нервной системы и ужас перед жизнью.

– Сейчас я принесу вторую бутылку, – решительно произнесла Яна, – только оно белое…

– Без разницы, – кивнула Нелли.

Стоило Яне исполнить обещанное, Нелли продолжила:

– Я даже не прошу совета… Вот уже много лет я бьюсь об эту стену головой и всем своим тщедушным телом. Я была с ним в госпитале ровно столько, сколько Рус был в коме, потом он удалил меня от себя, отдалил… По-другому это не назовешь. Он не кричал, не обвинял, не оскорблял, он просто сделал так, чтобы я почувствовала себя лишней. Я отошла, но не ушла. Я преследую его по пятам, но, кроме двери с цифрой 15, я ничего не вижу. Когда он поселился в этом доме, я грохнула все свои гонорары и влезла в долги, так как тогда я была еще не очень знаменитой, чтобы купить здесь же квартиру. Он не общается со мной на том уровне, на котором хотела бы я. Иногда мне кажется, он словно умер…

– В каком-то смысле это так, – прошептала ошеломленная Яна.

– Я нашла его врача и поговорила с ним. То, что я узнала, напугало меня еще больше. Попав во все эти передряги, Рус заработал сильное психическое расстройство, я уже говорила.

– Знаешь, неудивительно! Я бы умерла на месте, – заступилась Яна, которая в буквальном смысле на своей шкуре испытала его странности, чуть не лишившись жизни.

– Я понимаю, это очень редкое заболевание. Такая прогрессирующая фобия, страх, который вызывает все, что угодно. Так тогда и сказал врач: страшно все, от зажженной спички до открытой форточки, от езды в транспорте до чужого чихания, от неизвестной начинки в пирожке до дуновения ветерка, который может показаться для его раненой психики торнадо. Этот процесс неуправляемый и необратимый. Бывает, люди в течение нескольких месяцев сходят с ума, умирают от разрыва сердца или кончают жизнь самоубийством от охватившего их ужаса.

– Единственный выход – запереть себя в знакомой обстановке, куда не будет добавлено ни одной новой, а следовательно, угрожающей детали? – догадалась Яна.

– Точно! Он решил жить таким странным способом, и не просто жить, а быть полезным. Компьютер – все, что у него осталось. Я была согласна даже на таких условиях быть с ним, но он не принял меня.

– А… – протянула Яна, закусив язык.

– Хочешь спросить, а зачем он такой, психически больной, нужен мне?

– Я не совсем это хотела, но…

– А, валяй! Именно это и приходит в голову моим гламурным подругам. Но я прошла долгий путь и теперь уже точно знаю, что мне надо. И он не ненормальный, он – мой самый чуткий и умный!

– Я разговаривала с ним, и у меня действительно сложилось впечатление, что я говорю с очень умным человеком. У него еще и огромное чувство юмора, – согласилась Яна. – А странности… У кого их нет?

– И я так думаю! У него просто расстройство, и это должно лечиться! Я верю в него, и я буду ждать столько, сколько потребуется. – Нелли была настроена очень решительно.

– Может, Рустем давно простил тебя, просто он не хочет быть обузой? – предположила Яна.

– Да нет. Он не хочет быть в нашем, обычном мире, – грустно улыбнулась Нелли.

– А как-то расшевелить? Напомнить? Соблазнить? – спросила Яна.

– Пробовала все, даже флирт с Максимом с целью вызвать ревность… Глухо! Стена!

– Жуткая история, – задумалась Яна, – мне так жаль тебя. Ты запуталась, наверное. Сначала доказывала, что он тебе не нужен, потом он твердо решил жить без тебя. Даже если бы ты и попросила моего совета, я бы не знала, что и сказать-то.

– Ты уже кое-что сделала, сама того не желая, – улыбнулась Нелли, и скорбь на лице несколько сгладилась.

– Что? Что я сделала? – удивилась Яна, чувствуя, что опьянела.

– Мы все так боялись за Рустема. Этот его лунатизм по ночам, эти прогулки по краю. Психотерапевт говорил, это освобождается подсознание, выходя из-под вечного страха, и упивается свободой. Повлиять на расстройство сна тоже было невозможно. Пугать его в этом состоянии нельзя, нельзя было допустить, чтобы Рустем проснулся стоящим на крыше. Ты этого не знала и сделала.

– Правда не знала, – кивнула Яна, снова переживая те жуткие моменты.

– Психотерапевт был прав, он испугался.

– А уж как я испугалась!

– Вы сразу же сорвались вниз, и если бы не волосы…

– Не продолжай, не надо! – взмолилась Яна. – Как вспомню, так вздрогну! Только чем я ему помогла? Своими волосами, которые спутались вместе с его гривой и не дали нам превратиться в лепешки? – Яна потрогала себя за голову так, на всякий случай.

– Я не об этом, – Нелли посмотрела лукаво, – я разговаривала с его домработницей. Так вот, Софья Изосимовна сказала, что впервые за много лет Рустем не ходил ночью, а просто спал. Конечно, рано еще говорить, но похоже, что от лунатизма ты его излечила. – Глаза Нелли просто сияли, так она радовалась за маленькую победу своего любимого.

– Ну, это слишком громко сказано – излечила! – зарумянилась Яна. – Просто так получилось.

– Вот все у тебя так получается! – актриса смотрела на Яну с обожанием.

– Я не понимаю, что ты от меня сейчас хочешь? – спросила Яна, догадываясь, что излияние души подошло к своему логическому завершению. – Надеюсь, ты не попросишь, чтобы я и дальше продолжала пугать Рустема и вылечивать его от его страхов таким нетрадиционным способом?

«Прямо сон в руку, – мелькнула у нее мысль. – И я как во сне. Что делать-то»?

– Нет, – рассмеялась Молочная, у которой поднималось настроение с каждой минутой. – Я ведь и к твоей родственнице обращалась за помощью.

– Какой родственнице? – испугалась Яна.

– Изольде Игоревне, – пояснила Нелли.

– Она мне не родственница, – ответила Яна.

– Но оставила на тебя свою квартиру? – удивилась актриса.

– А мне люди доверяют, – вздохнула Яна и тут же рассмеялась. – Шучу! Я дочь ее старой подруги.

– Понятно, я тоже сразу поняла, что ты человек хороший и тебе можно доверять, – вздохнула Нелли.

– Не подлизывайся! Ближе к делу!

– Вот это по-моему! – заметила Нелли. – Я ведь обратилась к Изольде Игоревне как к магу, чтобы она мне приворожила Рустема.

– И как результат? – заинтересовалась Яна, сама абсолютно не верившая в эти вещи.

– Я тоже во все это не верю, – вдруг сказала актриса, хотя Яна и не высказала своих сомнений вслух, – но я ради него иду на все. Изольда Игоревна долго что-то колдовала, а толку, конечно же, никакого. Она прикладывалась к каким-то камням, заряжалась от одного любовью, от другого страстью, от третьего еще черт знает чем. А Рустем как шарахался от меня, так и шарахается.

– Поэтому ты и назвала ее добродушной шарлатанкой? – поняла Яна.

– Да, – смутилась Нелли, – сама виновата, поверила в эту нелепость.

– А что от меня хочешь? – спросила Яна.

– Ты не поверишь, того же самого: наверное, я сошла с ума, – опустила глаза Нелли.

– Приворота?! – выкрикнула Яна.

– Его самого… Просто когда я тебя увидела, сразу поняла, что ты тоже можешь обладать сверхъестественными способностями, магической силой, и решила попробовать… Глупость, конечно, но почему не попытаться? Тогда-то я еще не знала, что вы не родственники. Выглядишь ты очень экстравагантно, ярко, нестандартно, похожа на магиню.

– Маг-гиня? – икнула Яна, разглаживая короткую розовую юбочку у себя на коленях и смущаясь еще больше. – Я, конечно, обладаю некоторыми способностями, но не думаю, что они магические. Больше скажу. Многие люди, тесно входящие со мной в контакт, почему-то плохо заканчивают. Я и сама все время попадаю в какие-то неприятные истории. Поэтому если бы я даже и была магом, то наверняка злым и черным.

– Да что ты! Ты же вся светишься добром! Какая же ты злая! Нет, я хотела обратиться к тебе как к доброй волшебнице, тьфу! То есть магине…

– Теперь-то ты знаешь, что я не имею никакого отношения к тому, чем занимается Изольда Игоревна, – ответила Яна, понимая, что крыша у Нелли едет исключительно от любви.

– Может, вместе что наколдуем? – не сдавалась Молочная. В голосе ее звучала тоска.

– Да ты с ума сошла! Ты веришь во все это?! – Яна не верила своим ушам, и вести этот разговор ей помогало только выпитое вино.

– Говорят же, что бывает, – не сдавалась Нелли.

– У рыбы икра бывает! – ответила Яна. – Я в этом не понимаю ничего. Что я тебе наколдую?

– Яночка, ну пожалуйста! Мы вместе! Пойдем в ту комнату, куда Изольда Игоревна не разрешает входить, и сделаем там чудо! Что-нибудь загадаем, попросим, да мало ли что…

Хотелось бы на этом и остановиться, отступить строчку, а то и вообще завершить повествование, потому что, ворвавшись в заповедную комнату хозяйки квартиры, девушки действительно сотворили чудо. По-другому это было не назвать. Уже потом, позже, анализируя, так сказать, процесс, Яна понимала, насколько нелепо они выглядели. Если бы в комнате присутствовали операторы программы «Самое смешное видео», то они бы умерли со смеху.

Как только Нелли оказалась в комнате с черными стенами и зеркальным потолком, ее начала бить нервная дрожь. Возможно, она вспомнила свой первый визит сюда, еще к Изольде Игоревне, не принесший никакого видимого результата. Она начала метаться по комнате, жестикулируя и крича: