Текст книги "Доктор Звездного флота"

Татьяна Михаль
Доктор звездного флота

Глава 1

* * *

– АГАТА —

Тяжёлый взгляд начальства ничего хорошего не предвещал.

– Громова, я тебя не отпускаю, – раздражённо повторил главврач, кивая на моё тщательно составленное заявление.

Сжала руки в кулаки, мысленно сосчитала до пяти.

– Константин Леонидович, я вас ещё полгода назад предупреждала, что намерена отправиться на МКС. Вчера мою кандидатуру утвердили. И я всё решила. Вы не переубедите меня.

– Ты явно умом тронулась, – зло выдохнул мужчина и пальцем двинул моё заявление обратно ко мне. – Зачем тебе становиться жалкой ассистенткой психа Загорского, когда тебя в скором времени степень ждёт? Агата, ты у него на побегушках будешь, ты это понимаешь? Ты блестящий хирург и добровольно летишь к человеку, с которым будешь на вторых ролях, даже на третьих!

Главврач не на шутку разошёлся. Он рывком поднялся с места, кресло откатилось назад и ударилось о стену. Мужчина подошёл к окну, поправил белый халат и заложил руки за спину.

Вздохнул, покачал головой и проговорил устало:

– Не отпущу, Агата. Скажи, где мне тебе замену найти? Таких золотых рук нет ни у кого, ты понимаешь?

Тоже поднялась с места и уверено передвинула заявление об увольнении на середину стола начальства.

– Я всё прекрасно понимаю, Константин Леонидович, но так нужно, поверьте, – произнесла ровным тоном.

Он обернулся и спросил:

– Почему ты так стремишься к Загорскому? Что ты там надеешься найти? Исследования и разработки тебе можем устроить и на Земле.

Покачала головой, коротко улыбнулась и произнесла:

– Север обладает нужными для меня знаниями. Он нужен мне… в одном деле.

– Ты про свой проект? – вскинул он брови. – Агата, ты точно умом тронулась. Тот, кто лишится конечностей, не сможет обзавестись новыми. Только протезы. Наша медицина и технологии сделали огромный шаг вперёд. Блажь всё это, ничего более. Забудь о своей затее и живи здесь и сейчас.

Скрипнула зубами, усилием воли подавила рождающееся раздражение.

– Вы вправе так думать, Константин Леонидович, – произнесла сухо. – Но Загорский, как и я, считает по-другому.

Главврач рывком провёл рукой по седым, но густым волосам, поджал губы и зло выдохнул:

– Агата, чёрт тебя возьми! Этот псих только за год сменил четыре ассистента! Четыре, Агата! Ты представляешь, сколько денег было потрачено на доставку и спуск этих «героев»? Но не это главное, ты читала интервью с ними?

– Читала.

– Ну? – потряс он руками. – Теперь эти несчастные живут с расшатанной психикой и нервным расстройством! Тебе не хватает экстрима и сильных эмоций?

Не думаю, что меня может что-то поразить сильнее, чем умершие пациенты на моём столе.

Увы, но у каждого хирурга имеется своё личное кладбище.

– Уверена, я справлюсь, – произнесла равнодушно.

Он покачал головой.

– Агата, как врач Север Загорский бесспорно гений, но сам он не отличается добрым нравом. Это жесткий, ядовитый тип. Даже бесчеловечный.

– Вы только что процитировали бывшего ассистента Загорского, – заметила невозмутимо.

Он махнула на меня рукой.

– Агата, я всегда восхищался твоим ледяным спокойствием даже в самых безнадёжных ситуациях. А о твоём упрямстве можно книгу написать, – проговорил он с улыбкой. И добавил уже с горечью: – Сейчас я ненавижу твою непробиваемую броню и неуступчивость.

– У каждого свои недостатки, – заметила философски.

Так, пора завершать этот бессмысленный разговор об одном и том же. Демонстративно посмотрела на часы и сказала:

– У меня через двадцать минут операция. Я пойду.

– Иди, – сказал главврач и опустился в кресло.

– Надеюсь, что ты действительно знаешь, что делаешь, – голос начальства был пронизан разочарованием и сожалением.

Тяжело ему меня отпускать, но придётся.

У двери остановилась, взялась за ручку и, не оборачиваясь, сказала:

– Последние полгода я натаскивала Дмитриеву и Кольского. Они справятся без меня. Можете смело на них положиться.

Он не отвечал, не комментировал. Но напряжённое молчание главврача было красноречивее любых слов.

Всё-таки обернулась и, встретившись с ясным, но грустным взглядом Константина Леонидовича, добавила:

– Как и положено, я отработаю две недели. Выложусь на двести процентов.

Он усмехнулся, кивнул и сказал:

– Ты талантливый хирург, Агата. Тебя будет сложно заменить.

Улыбнулась в ответ, покачала головой и прошептала:

– Незаменимых не существует.

И покинула кабинет начальства.

* * *

Любой хирург за всю свою жизнь убивает людей больше, чем военнослужащий в горячей точке.

Первая смерть всегда самая шокирующая.

Сначала ты не можешь поверить, что это случилось именно с тобой. Когда приходит осознание, принятие ситуации, включается сука совесть и терзает хлеще любого палача.

Примирение с самой собой происходит болезненно. Эта тяжесть навсегда остаётся с тобой.

Я уже готовилась к плановой, средней сложности операции, когда меня срочно вызвали в отделение неотложной помощи, чтобы помочь пострадавшей.

– Агата Дмитриевна, вашу операцию проведёт Кольский, срочно пройдите в реанимацию, – раздалось в моём наушнике.

В нашем деле нет места рассуждениям, метаниям, километрам вопросов. Если меня вызвали с плановой операции, значит, кто-то находится на грани.

– Иду, – ответила с тяжёлым вздохом и кивнула коллеге Никите Кольскому.

Мужчина с сочувствием посмотрел на меня и принялся готовиться к моей операции. Никаких слов, никаких сожалений. Вот так просто.

Мы, врачи никогда не желаем друг другу удачи. Примета такая. Да-да, высокие технологии, ИИ не искоренили в людях веру в различные приметы, не погребли под толстым слоя нафталина и суеверия.

Не желайте ни врачам, ни больным удачи. В принципе ничего им не желайте. Даже элементарного, как спокойной ночи, доброго утра и хорошего дежурства.

За мою тринадцатилетнюю практику все эти пожелания всегда работают наоборот.

И за годы медицинской практики у меня сильно развилась интуиция. Я спинным мозгом чувствую пациентов, которых вряд ли можно спасти.

И вот сейчас по моей спине прополз премерзкий холодок, словно мне за шиворот сунули чёртову сосульку.

– Твою ж мать, – выругалась тихо и направилась в реанимацию.

Когда вошла, то прежде чем увидеть пациента, услышала протяжный, но тихий стон.

Когда пациент кричит, значит, с ним не всё так плохо, как он пытается продемонстрировать. А вот когда скулит, хнычет и постанывает, да ещё едва слышно, то нужно со всех ног бежать и спасать его!

По мрачному выражению лиц коллег сразу поняла, что случай не просто тяжёлый. Нас ждёт настоящее дерьмо. Костлявая готова забрать свою жертву.

Медсёстры помогли мне надеть стерильные перчатки, халат, маску. Походу я спросила:

– Что у нас?

– Агата Дмитриевна, поступила молодая женщина, парашютистка. Во время очередного прыжка парашют не раскрылся.

«И она осталась жива?» – проскользнула циничная мысль.

Все чувства и эмоции отошли на второй план. Остался голый холодный расчёт.

Раз жива, значит, получила множественные переломы, разрывы почти всех органов, сосудов и вен, обязательно будет и сотрясение.

«Прекрасный» набор.

Но когда я увидела её, то на миг замешкалась.

Я многое видела, но сейчас…

Это было ужасно.

Койка, на которой лежала женщина, пропиталась кровью. Кровью залит был и пол.

Кожа на лице содрана и болталась лохмотьями. Пластика и новая кожа поправят дело.

Руки и ноги были вывернуты под неестественным углом.

Но переломы тоже можно пережить. Наниты быстро восстановят все ткани. Месяц максимум и как новая. Хуже, если бы ей оторвало конечности. Тогда только протезы.

Но вот остальное…

– Она упала на деревья. Ветки спасли её…

Спасли её… Как сказать. Скорее, они продлили её агонию.

Спортсменку парашютистку насквозь пронзило веткой дерева.

Она лежала на боку, её сотрясала мелкая дрожь. На лице пострадавшей была надета кислородная маска, установили пока одну канюлю и вливали кровь. Реаниматологи со своей стороны сделали всё возможное.

У неё был циркуляторный шок, это значит, что недостаточный кровоток приведёт к повреждению тканей организма.

– Пульс сто тридцать, давление падает, – сообщили мне данные.

Прежде чем делать прогнозы нужно изучить анатомию травмы.

Ранее у меня был один пациент, который выпал из окна и напоролся на торчащую из земли металлическую трубу. Подходящее сравнение шашлыка на шампуре. Ему повезло, труба обошла жизненно важные органы.

А сейчас, судя по всему, всё плохо.

– Ножницы, – потребовала я.

Вместе с коллегами, мы осторожно начали избавлять девушку от окровавленной одежды.

– Пакеты с кровью?

– Всё готово, док.

– Сколько прошло времени с момента трагедии? – поинтересовалась я и запомнила время на часах реанимации.

– Сорок минут. Её сразу повезли к нам.

Если бы ветка задела и повредила аорту или сердце, то она бы уже была мертва.

Пострадавшая была в сознании.

Её взгляд был красноречивее любых слов.

Когда её избавили от одежды, я хотела в голос выматериться.

Концы рёбер торчали с кусочками кожи и жира.

Она упала спиной. Острый край ветки вошёл с правой стороны спины, чуть ниже желчного.

Вышла ветка с левой стороны, прихватив и разорвав нисходящую ободочную кишку.

С каждым мучительным вдохом из рваных краёв раны толчками вытекала кровь.

Внимательно осмотрела ветку – спереди и сзади. И мне ещё сильнее захотелось выматериться.

Даже с развороченной грудной клеткой, порванной кишкой, повреждённым лёгким и артериями я бы справилась, подняла бы пациентку на ноги.

На дереве я обнаружила куски печени.

– Сканер, – потребовала я и в мою руку вложили длинный светящийся прибор.

Я подвела сканер к телу пациентки и вывела трёхмерное изображение. Оно появилось над сканером и все увидели, что её печень словно побывала в мясорубке, а вена разорвана.

– Введите ей барбитурат, – сказала я и длинно выдохнула.

Она заслужила избавиться хотя бы от боли.

Склонилась к лицу пациентки. Её рот быстро наполнялся кровью.

Взяла девушку за кончики ледяных пальцев, чуть сжала их и улыбнулась ей. Она смотрела на меня как на последнее спасение.

– Всё будет хорошо, – сказала я уверено.

Это была чистой воды ложь.

В этой жизни у неё точно ничего хорошего не будет. Что с ней станет после смерти – никто не знает. Но пусть будет всё хорошо.

Мои коллеги тоже всё поняли. Все доктора и медсёстры здесь бывалые.

– Ха… хумиаю?.. – прошептала она, задыхаясь, когда увидела, что все прекратили суетиться.

«Да, милая. Ты умираешь», – проговорила про себя.

– Сейчас боль уйдёт, потом вы уснёте. И всё будет хорошо, – произнесла мягким, успокаивающим тоном.

Сейчас я не была хирургом, просто стала женщиной, которая оказалась рядом с умирающей. Самое малое, что я могла сделать, это просто побыть рядом с ней.

Паскудно умирать в одиночестве.

Я осторожно поглаживала её пальцы.

Барбитурат начал действовать, отсекая последние минуты её жизни от адской боли. Её тело немного расслабилось, и она слабо улыбнулась.

– С… аи… бо… – выдохнула она последние свои слова.

Не знаю, за что она поблагодарила. Что я оказалась рядом с ней? Или за обезболивающее? Не знаю.

Пальцы в моей руке последний раз дрогнули.

С её губ слетел булькающий звук, глаза закатились и девушка тихо умерла.

У неё была вся жизнь впереди. Любила экстримальный спорт, драйв, жила на полную катушку и вот такой финал…

Странно, что парашют не раскрылся. Не удивлюсь, если с ним сначала кто-то «поработал». Но это уже работа для детективов и следователей.

– Дефибриллятор? – голосом полным ужаса спросил ассистент.

– Нет. Это будет бессмысленная манипуляция, – ответила ровным безэмоциональным тоном.

Все, кто был сейчас в реанимации, застыли истуканами, даже дышать перестали. Все были в ужасе, хотя понятно, что она нежилец.

Мы не успели бы и «заморозить» её, чтобы сделать пересадку печени. Время было упущено.

Мы смотрели на чудовищную рану и ветку дерева, которая пронзила её. На переломанные руки и ноги.

Теперь скончавшаяся женщина – работа для патологоанатомов.

* * *

Заканчивала я смену в прескверном настроении. Решила, что напьюсь сегодня. До потери сознания. Или лучше до потери памяти. Чтобы завтра проснулась и не помнила сегодняшнего дня. И имя своё забыла.

Определённо, нужно лететь к Загорскому и получить от него нужные мне данные. Только он поймёт мои исследования, которые великие умы в научном сообществе сочли чушью. Только он укажет на ошибки и скажет, где я промахнулась.

Будь мой проект уже рабочим, действующим, этой трагедии сегодня точно бы не произошло.

Сегодняшний день поставил окончательную и жирнейшую точку на моём решении лететь на МКС.

Когда уже шла на выход, меня окликнули.

– Громова?

Остановилась и обернулась.

Главврач.

Константин Леонидович подошёл ко мне и спросил:

– Ты в порядке?

Убрала руки в карманы куртки и пожала плечами.

– Вполне, – ответила сухо.

– Вполне, – повторил мужчина и скривился как от зубной боли. – А то я не знаю этот твой взгляд. Снаружи вся спокойная, а внутри происходит термоядерная реакция.

Он положил руку мне на плечо, чуть сжал и по-отечески сказал:

– Езжай домой, Агата. Поняла меня? Домой, а не в бар или подпольный клуб. Нечего тебе там делать. Боль и совесть всё равно не заглушишь, а хуже сделаешь однозначно.

Выгнула одну бровь. Откуда он знает про подпольный игровой клуб?

Мужчина усмехнулся, словно услышал мои мысли.

– Я о своих сотрудниках всё знаю. Езжай домой, говорю. Я серьёзно.

– Пф, – фыркнула я. – А то что, выпорите?

Он убрал руку, усмехнулся и сказал:

– Нет. Но свяжусь с Загорским и скажу ему, что ты алкоголичка и игроманка.

Моё лицо вытянулось от такого заявления.

– Это совсем не смешная шутка, – проворчала я.

– Тогда сделай, как говорю. Пожалуйста, хоть раз пошли своё упрямство на…

– Куда? – улыбнулась я.

– На Эверест! – тоже улыбнулся Константин Леонидович.

– Хорошо, – согласилась я.

Он кивнул, снова похлопал меня по плечу и ушёл в обратном направлении.

Глава 2

* * *

– АГАТА —

Я всё-таки вернулась домой, а не зарулила в злачное заведение. Приняла душ и буквально вырубилась, едва моя голова коснулась подушки. Вот что значит, стресс.

А на следующее утро в спортзале…

– Агата! Ты спятила?! – театрально воскликнула моя младшая сестрёнка Александрит, когда я ей рассказала о своём окончательном решении улететь на МКС.

Она ещё и руками потрясла над головой, выражая наивысшую степень возмущения моим выбором.

Да, наши родители назвали нас в честь минералов. Вот такие они затейники. Мама – геммолог, она знает о минералах и драгоценных камнях больше, чем кто-либо другой, а папа – ювелир.

Я демонстративно закатила глаза, и устало произнесла:

– Ты уже не первая, кто сомневается в моей разумности. И спасибо, сестрёнка, что поддержала меня.

Лекси тут же сменила гнев на милость и, утерев полотенцем пот с лица, сказала:

– Агата, просто об этом Севере много нехороших слухов ходит. Не зря он сидит на космической станции и на Землю не возвращается. Какие-то странные и страшные опыты проводит… Да все знают, что он – псих!

Сегодня меня всё бесит. И все бесят. Даже моя младшая сестрёнка вот прямо сейчас бесить начала.

Тряхнула головой и со всей силы вмазала кулаком по боксёрской груше, потом взглянула на Лекси и с усмешкой произнесла:

– Знаешь, если бы наше общество состояло только из среднестатистических, нормальных и правильных людей, не было бы никакого прогресса. Мы бы так и продолжали жить в пещерах и добывать еду палкой.

Александрит скривилась и показала мне язык.

– Да, все гении психи. И да, они одержимы навязчивыми идеями, но только они двигают мир вперёд, – добавила я.

– Сестрёнка, ты меня пугаешь, – фыркнула Лекси и, сделав страшные глаза, спросила: – Только не говори, что тоже хочешь изменить мир?

– Изменить? Не-е-ет, – рассмеялась я. – А вот дать кое-что новое и важное – да.

Сестра фыркнула и проговорила:

– Ладно, так и быть, я поддержу твой выбор. Но как маме с папой скажешь?

– Никак, – пожала я плечами. – Эту миссию я намерена возложить на тебя.

Она замерла, посмотрела на меня в упор и выдохнула:

– Вот же гадство! Агата, они меня живьём сожрут!

Я развела руками.

– Не сожрут. Пожурят немного и только. Тем более, ты же психолог. Найдёшь нужные слова…

– Я сексолог, – поправила она меня и рассмеялась. Я улыбнулась ей. Это наша шутка с самого начала карьеры Лекси.

Потом Александрит покачала головой и сдалась. Она знала, что ей эту сногсшибательную новость родители простят, мне точно нет. Поэтому сестрёнку я и позвала на утреннюю тренировку.

– И когда ты улетаешь в космос? – спросила она уже серьёзным тоном.

– Через три недели.

Сестра снова уставилась на меня как на сумасшедшую.

– Так скоро? – прошептала она в ужасе. – Но… а как же подготовка, то да сё?

Я широко ей улыбнулась, подвигала бровями и сказала:

– Когда я ездила в отпуск, то ездила не на отдых, а на проверку и обучение. Здоровье у меня отменное. Мои умения, навыки и знания в космосе только приветствуются. Короче, меня внесли в списки. Я ждала подтверждения. Или отказа.

– Вот ты тихушница, Агата, – возмутилась Лекси. – И ни слова мне не сказала! Хоть бы намекнула.

– Не могла. Вдруг бы меня не утвердили?

Она длинно вздохнула и проворчала:

– Не представляю, как ты, хирург международного уровня будешь ассистенткой какого-то психа и хама? Это тебе должны подчиняться, а не ты.

– Ничего, переживу. Мне главное показать ему свой проект, чтобы он указал на неточности или ошибки. Север Загорский гений, Лекси. Этого у него не отнять.

– Потому его и держат подальше от людей? – усмехнулась сестрёнка, но наткнувшись на мой недовольный взгляд, проговорила: – Ладно, проехали. Лети в свой космос и дай Северу отменного жару.

Александрит ударила грушу и добавила:

– Ну, или в морду дай, если хамить будет.

Усмехнулась и несильно толкнула сестру в плечо со словами:

– Лекси, я лечу навести с ним мосты, а не ссориться и выяснять, у кого яйца круче и кто умнее.

– Ты круче и умнее, – серьёзно произнесла сестрёнка. – Это бесспорно, Агата. И не говори, ничего, поняла?

– Молчу, – вздохнула я.

– Так, надоело мне молотить по груше, пошли в бассейн лучше, а? – позвала она меня.

– Решила меня утопить, чтобы я не полетела?

– Нет, решила, что тебе нужно хорошо поплавать, а то на МКС когда придётся? Там, поди, и помыться негде. И перекусить нормально не получится. Говорят на станции сомнительной свежести яства стоят огромных денег. Как думаешь, человечество потом за твой проект компенсирует тебе твои неудобства и затраты?

Я рассмеялась.

– Лекси, ты – язва.

Александрит, склонная к театральным эффектам, распалённая моим заявлением о полёте в космос, слегка сбавила тон. Именно что слегка.

– Нет, любимая сестрёнка, – усмехнулась она и обняла меня за шею, чуть не задушив. – Я, реалистка. И раз уж такое дело, давай вечером пропустим по бокальчику винца, я расскажу тебе сильные и слабые стороны мужчин. И поговорим о том, как получить от мужчины желаемое.

– Дорогая, я старше тебя на шесть лет. Уж поверь в свои тридцать пять я в курсе, как обращаться с мужчинами.

– Ага. Скальпель и пила – твои лучшие друзья.

– Между прочим, действительно, лучшие.

На этой позитивной ноте мы отправились в бассейн.

* * *

Дни до полёта в космос пролетели как один день.

Начальство меня, конечно, отпускать не желало, но выхода у них не было. Если я что-то решила, то меня уже ничем и никем не переубедить.

Александрит будет громоотводом гнева родительского, но ей можно. Ей всё простят. А когда я вернусь, мама и папа уже остынут, простят меня, что я им сама всё не сказала.

И нет, я не трусливая. Просто младшая сестра легко сможет сгладить все острые углы. А я избавила себя от длинных нравоучений и советов, как мне жить, работать и вообще, мне давно пора замуж и детей родить, потому что родители внуков хотят…

Нет уж, увольте всё это слушать. Тем более, я не сдержусь и наговорю лишнего. И как итог, родители ещё сильнее расстроятся, и я улечу в угнетённом настроении.

С такими мыслями я мчалась в космопорт на своём аэромобиле. Облетала по воздушной трассе слишком медленно летящие аэромобили.

Проверила уровень топлива, чтобы не делать остановку на заправке.

Не представляю, как люди раньше летали и ездили на том топливе – бензин, солярка, керосин. Кошмар. Даже электромобили были небезвредны, точнее, их эксплуатация.

Сжатый воздух – вот оно идеальное топливо с нулевым уровнем выбросов. Из резервуара воздух выпускается постепенно и приводит в движение поршни пневмодвигателя. Система совершенно бесшумная, выбросы в атмосферу отсутствуют.

И что самое чудесное, нет огромных финансовых вложений. Компрессорами оборудованы не только заправочные станции, но и магазины, и все-все общественные места.

Полёт аэромобилей не издаёт шумов. Воздушные трасы находятся на уровне от трёх до шести километров.

Одним словом, все счастливы и довольны.

А ведь ровно триста лет назад человечество получило серьёзный и весьма болезненный урок за свою беспечность и потребительское отношение к планете.

Загрязнение океана, тотальное потепление привели к глобальной катастрофе – уничтожению главного источника кислорода – фитопланктона.

Драгоценные металлы резко перестали быть в цене. Новой валютой для людей стали вода и кислород.

Я рада, что не родилась в те дикие времена перемен, когда люди буквально боролись за жизнь. Кислорода на всех не хватало. Чтобы приобрести «Баллон жизни» люди шли на крайние меры – преступность росла в геометрической прогрессии.

Экологи и правительства всех стран били тревогу – планета погибала. Животные и растения исчезали. Зато появились новые виды вирусов и бактерий, которые выбрались после миллиардов лет спячки в глубинах растаявших ледников. Они добавили человечеству «радости» и новых проблем.

Люди умирали вместе с планетой.

Чтобы спастись, чтобы сохранить Землю людям пришлось забыть обо всех распрях и объединиться.

Был создан Союз Единства Всех Стран (СЕВС). Он действует и по сегодняшний день. И весьма успешно.

Не представляю, каков был бы итог, если бы в то тяжёлое время каждая страна осталась бы сама за себя, сама по себе. Думаю, человека, как вид сейчас бы не существовало.

Землю очищали и восстанавливали несколько поколений. И только-только планета вздохнула полной грудью.

Но это не значит, что все довольны нынешним порядком. Много пробелов в системе, много нерешённых задач, много недовольных. Но когда было по-другому?

На воздушном мосту я свернула к парящей парковке и остановилась. С улыбкой взглянула на открывающийся отсюда вид на космопорт.

Пальцем провела по «умному браслету». Активировала своего интеллектуального голосового помощника, которого назвала «Эй!» и произнесла:

– Эй! Сделай снимок космопорта и отправь фото Лекси.

– Вас, моя прекрасная Агата задействовать в снимке? – поинтересовался Эй проникновенным мужским секси голосом.

Посмотрелась в зеркало. Сегодня я выглядела очень даже ничего. Всё-таки полёт в космос, хоть и не прогулочный, а выглядеть хотелось не просто хорошо, а идеально.

– Задействуй, – согласилась я.

– Понял, сейчас, – произнёс Эй.

Через секунду раздалось несколько щелчков.

Так как мой помощник синхронизирован со всей моей личной техникой, что меня окружает, то он может делать такие вещи, как фото с любого объекта, например, с камеры моего аэромобиля. У него камера делает обзор на триста шестьдесят градусов. Внутри салона тоже камеры есть.

– Оцените мой труд, Агата, – с сексуальной хрипотцой попросил Эй и вывел с моего браслета голограммное изображение.

– Хм. Неплохо, – проговорила я, пролистав и покрутив получившиеся изображения.

Эй снял меня в профиль. В боковое окно отлично просматривается космопорт. И отдельно ещё сделал снимки космопорта.

– Отправляй Александрит, – сказала помощнику и направила аэромобиль на трассу. Сестрёнка, когда будет сдавать меня родителям, предоставит им фотоотчёт.

– Сделано, – отчитался Эй и на этом пока его отключила.

Если оставлю, то он начнёт лезть ко мне с советами, спрашивать меня о самочувствии, напевать незатейливый мотив и всячески меня раздражать. А я люблю тишину вокруг себя и в своём сознании.

Подлетая к космопорту, снова улыбнулась.

Это было воистину потрясающее место. Идея, разум, искусство, высокие технологии переплелись в единое целое.

Наша страна и наши люди гордятся космопортом. Создала и возвела его команда русских архитекторов, проектировщиков, учёных и прочих.

Две огромных конструкции в виде цветов лотоса пронзали солнечные панели и поднимались они над огромной крышей пятиэтажного здания космопорта. Сам космопорт горделиво возвышался над рекой.

В конструкциях, где распустились цветы лотоса, и осуществляется запуск шаттлов. И это всегда потрясающее зрелище.

На реке есть остров, где была специально построена смотровая площадка. Оттуда все желающие наблюдают запуск шаттлов. Расписание можно найти в сети, или на интерактивных панелях, что находятся, чуть ли не на каждом шагу и на самой смотровой.

У здания космопорта припарковала свой транспорт и показала куаркод подлетевшему ко мне роботу. Он отсканировал его. Теперь парковка для меня будет бесплатной.

Забрала с заднего сиденья сумку с вещами и сделала глубокий вдох, потом выдох.

Меня одолевало давно забытое чувство предвкушения чуда, приключения. Безумие? А почему бы и нет?