Текст книги "Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?"

Экономика России, сдвинувшейся в сторону развивающихся стран, стала откровенно многоукладной. Сельские жители получили право выбора: 1) ограничиться приусадебным хозяйством, 2) забрать из коллективного предприятия свою земельную долю и вести личное хозяйство, сдать в аренду, продать, 3) оформить фермерское хозяйство. Первый вариант выбрали 96 % сельчан.

Согласно А. Никулину, для аграрного развития, в которое были втянуты и крестьянские хозяйства, характерно несколько направлений (Никулин 2001). После отмены крепостного права и в начале XX века шло активное окрестьянивание (формирование товарных семейных сельских хозяйств) с зачатками кооперирования. При советской власти произошло раскрестьянивание и огосударствление сельских сообществ. Сейчас мы наблюдаем – одновременно с частичным разгосударствлением – новое окрестьянивание наряду с пока еще слабо выраженной фермеризацией и формированием поместий частников или крупных корпораций.

Многоукладность экономики ярко проявляется в переходные периоды, когда рядом со старыми укладами появляются новые. Она в то же время характерна для традиционных обществ с замедленным развитием.

В начале XX века имели место четыре основных уклада: деградирующий помещичий, мелкотоварный, капиталистический и рождающийся социадиетический. Сейчас, после 70 лет социализма в аграрном секторе, тоже можно выделить четыре уклада: 1) коллективные предприятия – наследники колхозов и совхозов (производственные кооперативы, государственные предприятия, открытые и закрытые акционерные общества и другие сельскохозяйственные организации), 2) крупные агрохолдинги, включающие несколько агропредприятий, переработку сельскохозяйственной продукции, торговые предприятия и часто множество не связанных с сельским хозяйством производств, 3) мелкие индивидуальные хозяйства населения и 4) фермерские хозяйства. Переходная экономика России, сдвинувшейся в сторону развивающихся стран, стала откровенно многоукладной. Правда, агрохолдинги, хотя и представляют собой особый вид организации производства, никак не выделяются в стандартной статистической отчетности. Поскольку они, как и другие сельскохозяйственные организации, возникают на базе бывших колхозов и совхозов, их вместе с коллективными предприятиями обычно объединяют в один уклад крупных и средних предприятий.

На самом деле укладов больше, и столь жесткая классификация весьма условна. Она основана на организационно-юридических нормах и далека от самого типа хозяйства и его масштаба. Грани между хозяйствами населения, с одной стороны, и фермерами и даже колхозами, с другой, сильно размыты. Тем не менее каждый человек в зависимости от возрастных, физических, финансовых возможностей и менталитета в принципе может вписаться в тот или иной уклад. Но далеко не все зависит от человека: где-то уже или еще нет предприятия, на котором можно работать, кому-то не дают прописку или землю в том месте, где он хотел бы вести индивидуальное или фермерское хозяйство. Где-то у сельского населения уже отобрали право распоряжения земельными долями, выдав взамен акцию предприятия или небольшую сумму денег.

И все же после длительных гонений мелкое частное сельское хозяйство в 1990-х годах получило законодательные возможности для развития. Крестьяне имеют право выбора:

– ограничиться приусадебным хозяйством, работая одновременно в коллективном хозяйстве, где-то еще или не работая (независимо от возраста):

– выйти из коллективного хозяйства со своим паем (или за счет него увеличить размер своего участка до 5 га), но не оформлять свое хозяйство как фермерское предприятие. Предполагалось, что это будет переходной формой между индивидуальным хозяйством и фермерством (см. раздел 5.3):

– забрать весь земельный пай, зарегистрировать фермерское хозяйство и получить дополнительно к паю земли из фонда перераспределения или прикупить паи своих соседей.

Несмотря на столь либеральное законодательство, доля фермеров в численности сельских домохозяйств составляет 2 %. Около 2 % взяли в собственность полностью или частично земельный пай. Подавляющая часть сельского населения предпочла ограничиться своим приусадебным участком да дополнительными огородами при сохранении работы по найму.

Таким образом, в 90-х годах именно хозяйства населения, сельские и городские, из-за огромной численности оказались более мощными производителями, чем фермеры и находящиеся в кризисе крупные предприятия.

1.4
Современная роль хозяйств населения

В 50–60 годах XX века в сельской местности вообще невозможно было выжить без своего участка, так как колхозы практически не платили денег. Затем зарплаты в сельском хозяйстве стали расти, и если в 1970-х они составляли около половины того, что получали занятые на промышленных предприятиях, то к концу 1980-х почти с ними сравнялись. На зарплату люди в деревне могли приобрести телевизоры, холодильники и т. п., т. е. денег на бытовое обустройство вполне хватало. Но свое собственное хозяйство все равно надо было вести, так как в период позднего социализма все более явно обозначался дефицит продовольствия. Купить продукты в деревне было практически невозможно – магазины были пусты, продавались только крупы, хлеб, консервы и водка. Дефицит продовольствия существовал практически всюду, но в крупных городах он был менее заметен. Билеты были дешевы, деньги у людей были, и поездки в город, особенно в Москву, за маслом, колбасой и другими продуктами раз в месяц, а то и чаще стали в 1980-х годах привычными. В этих условиях свой огород, а для тех, кто жил далеко от города, и скот были необходимы.

В 1991-м году вся эта система достигла своего максимального развития, и нехватка продуктов обозначилась и в Москве. Появились очереди даже за хлебом и молоком. Все это рухнуло в одночасье в начале 1992 года, как только были отпущены фиксированные цены. Стоимость продовольствия сразу выросла в несколько раз, и на прилавках, как по мановению волшебной палочки, все появилось. Но стало недоступным, так как денег у населения не хватало. Иные причины стали определять высокую роль сельскохозяйственной деятельности населения.

Колхозы и совхозы в 1990 году давали 75 % сельскохозяйственной продукции России. Сейчас их доля уменьшилась до 38 %. Но именно на них опирается в основном наша пищевая промышленность, оставляя индивидуальным хозяйствам самообеспечение населения, а также городские, официальные и стихийные, рынки. Доля продукции фермеров, на которых возлагали большие надежды в начале реформ, по официальным данным, не поднимается выше 4 % агропроизводства.

Сильное увеличение доли хозяйств населения в агропродукции связано с кризисом крупных предприятий, рост производства в мелких хозяйствах с 1990 года не превысил 20 %. Тем не менее выход из кризиса агропредприятий не приводит к вытеснению индивидуального производства. Значит, оно имеет внутренние резервы.

Индивидуальное сельское хозяйство – самый мощный сектор мелкотоварной экономики. По объему валовой продукции он превышает любой другой сектор малого предпринимательства, даже в таких отраслях, как торговля, строительство, промышленность (Малое предпринимательство 2004:142). Доля хозяйств населения в производстве продовольствия за 1990-е годы увеличилась почти в 2,5 раза и, как уже говорилось, составила в 2003 году 58 % валового производства (см. табл. 1.3.1 в предыдущем разделе и рис. 1.4.1). Однако такое увеличение связано не столько с расширением хозяйств населения, сколько с упадком коллективных предприятий.

Рисунок 1.4.1. Доля хозяйств населения в валовой продукции, 1990 и 2003, %

Источники: Сельскохозяйственная деятельность 2003:14; Сельское хозяйство 2004: 37.

Общеэкономические реформы, которые затеяло российское правительство в начале 1990-х годов, существенно усугубили кризис колхозов и совхозов, который и без того можно было наблюдать на рубеже 1980-х и 1990-х годов (см.: Нефедова 20036:91–99). Сильно изменились внешние условия их функционирования: уже нет прежних государственных дотаций, нет госзаказа, гарантирующего сбыт продукции, независимо от ее качества, нет и постоянного дефицита продовольствия, делавшего сельское хозяйство СССР приоритетной отраслью финансирования. Зато население испытывает дефицит денег, не позволяющий аграрникам поднимать цены на продовольствие, а агропредприятия – дефицит оборотных средств, не дающий вовремя закупить дорогое горючее, удобрения, семена. Эти ножницы цен привнесли в обиход сельских руководителей страшное понятие – диспаритет, который наряду с постоянным отсутствием «живых» денег является их главной головной болью. А кредиты с накручивающимися процентами, которые они не в состоянии отдать, давно сделали многие агропредприятия недееспособными должниками, по существу банкротами. Не банкротят их только потому, что большая их часть никому не нужна, кроме местного населения с его индивидуальным хозяйством.

Об этой странной экономике, основанной на взаимосвязях крупных предприятий и мелких частных хозяйств, будет подробно рассказано в разделе 3.3.

Помимо общеэкономических произошли и институциональные изменения самих предприятий. Но они не были столь существенны, как земельные преобразования (см. предыдущий раздел). Колхозы и совхозы в 1990-х годах преобразовались в акционерные общества, товарищества, сельскохозяйственные производственные кооперативы и т. п., но большая их часть мало изменилась. Революционные преобразования в Центре вызвали непропорционально слабые сдвиги в их реализации на мезо– и микроуровнях (Заславская 2003). Руководство агропредприятий в целом оказалось не готово к реформам, недаром колхозное лобби, состоящее из руководителей крупных предприятий, все 1990-е годы было основным тормозом преобразований. Однако не верно было бы считать, что в агросекторе все плохо. Часть крупных предприятий адаптировалась к новым условиям, вырастила отсутствовавший прежде класс менеджеров. Активно идут новые процессы интеграции предприятий. Формируются агропромышленные комплексы. Тот факт, что работники получили право со своей землей выходить из предприятия, а также появление фермеров, положил конец полному монополизму крупных агропредприятий в деревне. Отношения в сельской местности меняются.

Из-за того что работники предприятий получили бумажки о собственности на земельные доли (хотя их землю, как и прежде, используют предприятия), современная статистика относит эти предприятия к частным. В результате возникла полная путаница и в статистике, и в литературе. Но как бы ни назывались и куда бы ни относились бывшие колхозы и совхозы – к государственному, кооперативному или частному сектору, это все равно предприятия, где занято в среднем 180 человек (от 50 до 1000 работников), а вся организация деятельности существенно отличается от действительно частных небольших хозяйств.

В середине 90-х годов коллективный сектор давал немногим более трети былого производства (рис. 1.4.2). Поголовье крупного рогатого скота в бывших колхозах и совхозах упало почти в 3 раза, свиней – почти в 4; в 3 раза сократилось производство молока и мяса. На этом фоне, естественно, резко выросла доля индивидуальных хозяйств населения. Однако в абсолютных масштабах рост был незначителен (за исключением отдельных продуктов – картофеля, овощей, производство которых выросло в 2–3 раза). Население резко расширило свою сельскохозяйственную деятельность лишь в самом начале кризиса, в 1991–1993 годах. На уровне 115–120 % от 1990 года производство в индивидуальных хозяйствах держалось почти все 1990-е годы.

С 1997 года производство в крупных предприятиях, хотя и с переменным успехом, начало расти (см. рис. 1.4.2). Казалось бы, с его частичным восстановлением замещающие его индивидуальные хозяйства должны были бы начать свертываться. Однако с 1999 года наряду с оживлением коллективного сектора отмечается и рост продукции индивидуальных хозяйств. Это означает, что они имеют и внутренние резервы, и в этом нам тоже предстоит разобраться в настоящей книге.

В 1990-е годы число личных подсобных хозяйств сельских жителей, несмотря на небольшой рост сельского населения благодаря миграциям из республик бывшего СССР, не увеличилось и составляло в 2003 году 16 тыс. (Сельское хозяйство 2004:94). Зато заметно возросло количество садоводческих участков (с 8,5 млн. в 1990 году до 14,5 млн.), что говорит о расширении городской страты индивидуальных хозяйств. Общая площадь землепользования граждан увеличилась за тот же период с 3,9 млн. до и,8 млн. га, что отнюдь не так много, как может показаться: по официальным данным, к 2003 году индивидуальные хозяйства занимали всего 6 % всех сельскохозяйственных земель (Сельскохозяйственная деятельность 2003:13).

Рисунок 1.4.2. Динамика производства, % к 1990 году

Источники: Сельское хозяйство 1998: 32; Основные показатели 2004а: 5.

При 73 % населения, живущего в городах, по показателю реальной структуры занятости Россия – страна аграрная. Суммарные трудозатраты агропроизводства с учетом хозяйств населения, т. е. занятость (в самом прямом смысле слова) в сельском хозяйстве России до сих пор выше, чем в промышленности.

Известно, что, несмотря на социально-психологическую дезориентацию, многие в годы реформ в связи с массовым обнищанием вынуждены были браться за несколько работ в попытках адаптироваться к новым условиям.

Официальные цифры не позволяют увидеть ситуацию с теневой и вторичной занятостью, особенно на селе. Тех, кого фактически кормит земля, в стране раза в 2 больше, чем формально занятых на ней, а порой их доля выше 60 % всех занятых в регионе (Трейвиш 1999).

Россия до сих пор – страна аграрная. В конце 1990-х годов на основной и дополнительной работах в промышленности было отработано чуть более 600 млн. человеко-часов, в сельском хозяйстве – 245 млн. (что соответствует структуре занятости по официальной статистике), но в домашнем хозяйстве на производстве сельхозпродукции люди отработали еще 420 млн. человеко-часов (Горбачева 2000). Несмотря на то что, по официальным данным, в сельском хозяйстве России занято и% экономически активного населения, суммарные трудозатраты, т. е. занятость в самом прямом смысле слова, в сельском хозяйстве России пока еще выше, чем в промышленности.

Обращение к сельскому хозяйству, особенно горожан, стало возможно и из-за уменьшения официальной занятости и общей трудовой нагрузки. Для 90-х годов характерно резкое сокращение продолжительности рабочего времени. Например, среднее число рабочих дней, отработанных в промышленности, сократилось почти на полный месяц (Капелюшников 2002). Увеличилась текучесть кадров с доминированием добровольных увольнений (3/4 выбывших), что во многом было связано с уменьшением на многих предприятиях, и особенно в бюджетной сфере, оплаты труда. В отличие от реформируемых стран Центральной Европы, где оплата труда росла, в России произошло очень сильное снижение реальной заработной платы: в 2000 году она составила 40 % от уровня 1990 года (Там же). Работа в режиме неполного рабочего дня или недели, а также вынужденные отпуска также стали средством адаптации предприятий. Уменьшилась трудовая нагрузка и на агропредприятиях, многие из которых перестали работать и/или платить зарплату.

Результаты обследования городского и сельского населения в Новосибирской области говорят о значительных затратах времени на сельское хозяйство (табл. 1.4.1). В среднем это 2,5 часа в день. Учитывая, что приведенные в таблице данные недельных затрат времени рассчитаны для года в целом, можно утверждать, что в летний период доля труда в личном подсобном хозяйстве составляет существенно большую цифру. В среднем общие затраты труда на сельское хозяйство в Новосибирских селах достигают 1000 часов в год. Это соответствует и оценкам некоторых зарубежных исследователей, которые проводили опросы в деревнях, расположенных в самых разных природных зонах (табл. 1.4.2).

Таблица 1.4.1. Структура трудовой нагрузки сельского населения в Новосибирской области в 1980-х годах и конце 1990-х годов, часов в среднесезонную неделю

Источник: Артемов 2003.

Таблица 1.4.2. Личные подсобные хозяйства сельского населения в Орловской, Псковской, Ростовской областях, середина 1990-х годов

Источник: Harm Tho Seeth, Chachnov, Surinov 1998.

Официальная статистика на основе своих выборочных опросов показывает гораздо меньшие цифры. Эти расхождения понятны, люди неохотно и путано отвечают на официальные вопросы о количестве затраченного времени – ведь собственный повседневный труд не ценится. Согласно статистике, в 2001 году в России на производство в домашнем хозяйстве продукции сельского, лесного хозяйства, охоты и рыболовства в среднем на одного жителя был затрачен 141 час. Это гораздо меньше, чем данные в таблицах 1.4.1 и 1.4.2, но нужно учитывать и различия между городом и деревней, которые текущая статистика домохозяйств не дает, а также региональные различия. Например, в нечерноземных северных Новгородской и Кировской областях, а также в республиках Поволжья было затрачено уже 230–250 человеко-часов в год. А в Бурятии – все 340 (Экономическая активность 2002: 106). Эти цифры не так уж малы. Разделите на обычный восьмичасовой рабочий день, и получится, что каждый житель России как бы потратил в год 18 полноценных дней на работу на своем огороде, а каждый трудоспособный житель – почти месяц, т. е. целый отпуск. А в Новгородской области или в Чувашии – гораздо больше месяца. Если учесть, что вся работа сдвинута на 5–6 месяцев в году, то ее напряженность будет еще нагляднее.

По данным переписи населения, в сельской местности личное подсобное хозяйство служит средством существования для трети сельских жителей, что сопоставимо с долей лиц, имеющих доход от любой другой трудовой деятельности. Роль собственной продукции в питании граждан огромна. От своего огорода и часто скотины зависят 92 % сельских жителей и 44 % горожан.

Данные последней переписи, 2002 года, показывают, что личное подсобное хозяйство как источник средств к существованию имеет в среднем по России 12,5 % всего населения (табл. 1.4.3). Однако зависимость доходов от собственного сельскохозяйственного производства в городе и деревне сильно различаются. В городе это всего 6 % населения, в сельской местности – 31,4 %, что сопоставимо с долей населения, имеющей доход от любой другой трудовой деятельности – 34 % (Источники средств 2004: 10). Еще 28 % населения имеет доходы от пенсий по возрасту и инвалидности, 20,4 % получают разного рода пособия, остальные живут на иждивении[7]7
  Кроме собственного труда и государственного обеспечения, наше население, особенно в сельской местности, практически не имеет иных доходов. Собственные сбережения, по данным переписи, после всех пертурбаций 1990-х годов имеет лишь 0,2 % сельского и 0,3 % городского населения (на наш взгляд, эти цифры все-таки занижены). Столь же малая доля населения (0,3 %) указала, что получает доход от сдачи своего имущества в наем.


[Закрыть]. Многое зависит от возраста. В возрасте от 30 до 60 лет число сельских жителей, считающих свое личное хозяйство одним из источников средств к существованию, достигает почти половины.

В старшем возрасте доля таких людей падает: к числу этих источников добавляется пенсия. Для горожан та же доля не поднимается выше 10 %, а ее максимум характерен для старшей возрастной группы, от 50 до 65 лет. Среди деревенских жителей в наиболее трудоспособном возрасте, от 30 до 50 лет, почти каждый десятый не имеет никаких источников доходов, кроме собственного огорода и скотины. Остальная четверть сельского населения считает свое сельское хозяйство вторым источником дохода – в дополнение к доходам от трудовой деятельности (12 % селян), различного рода пенсиям и пособиям (10 %) и собственным сбережениям или иждивенческому существованию (3 %).

Таблица 1.4.3. Доходы отличного подсобного хозяйства как источник средств к существованию, 2002, %

Источник: Источники средств 2004.

Таблица 1.4.4. Мнение членов домохозяйств о значимости сельскохозяйственной продукции собственного производства для обеспечения благосостояния, 2003, % от числа опрошенных

Источник: Малое предпринимательство 2004: 146 (материалы Национального обследования домохозяйств).

Перепись населения выявила гораздо большую роль продукции индивидуальных хозяйств в доходах населения, чем показывают отдельные обследования благосостояния домохозяйств. Эти расхождения видны при сравнении таблиц 1.4.3 и 1.4.4. Но главное, что поражает в последней таблице, – это огромная роль собственной продукции в питании граждан. От собственного огорода и часто скотины зависят 92 % сельских жителей и 44 % горожан.

В оценках роли подсобного хозяйства для населения в научной литературе существуют большие разногласия. Они связаны как с методиками оценок, так и с характером выборки (все это – результаты опросов). По результатам опросов Научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства, состав доходов сельских жителей следующий: продукты из своего хозяйства – 25 %, зарплата – 30 %, пенсия – 17 %, остальное – пособия, дотации и прочие доходы (Состояние 2000:65). Выходит, что значимость подворья для них почти сравнима с зарплатой и выше пенсии.

Этим данным примерно соответствуют и социологические обследования в разных регионах России. Например, в вологодском селе доходы от индивидуальных хозяйств колебались от 17 % до 50 % совокупного дохода, в среднем составляя около 1/3 (Ястребинская 1999: 69). В Саратовской области, по нашим опросам 2000 года, в периферийных районах они достигали 60–80 % доходов, однако, если вычесть натуроплату (которая является доходом от работы в колхозе), их доля будет менее 1/2. Примерно такие же оценки роли саратовских хозяйств даются и О. Фадеевой по результатам многомесячного обследования села Даниловка в той же области (Фадеева 2002).

Как бы ни расходились данные разных исследователей, почти все они отмечают, что в условиях общеэкономического кризиса и коллапса многих работодателей, роль своего хозяйства в питании и в денежных доходах населения сильно возросла. На увеличение доходов от своего сельского хозяйства указывает увеличение доли денежной помощи селян городским родственникам, которую отмечают исследователи (Артемов 2003). Да и возможность обучать и содержать своих детей в городах, что стало очень характерно для деревни, при крайне низких официальных доходах и даже их отсутствии, также говорит о большой роли своего хозяйства именно в денежных поступлениях.

Итак, роль сельскохозяйственной деятельности населения увеличилась. Она не только восполняет потери производства агропредприятий, но является источником существования для огромной массы селян и многих горожан, даже если официально эти люди заняты в других сферах. Личные подсобные хозяйства представляют собой основной тип самозанятости российского населения, часто неадекватно отражаемый статистикой.

Во многих регионах этот образ жизни является доминирующим. Все советские годы именно он и оставался (под мощным прессингом социализма, его большой планово-индустриальной экономики) самым массовым, ландшафтно-, социально-, экономически неустранимым хранителем «частного сектора», так или иначе связанных с ним ценностей и навыков. Современные хозяйства населения – его прямой постсоветский наследник.