Текст книги "Исповедь. Сборник стихов и песен"

Исповедь
Татьяна Олива Моралес

Фотограф Борис Фомин

© Татьяна Олива Моралес, 2017

© Борис Фомин, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4474-9830-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Лазурный берег
Стихи

«Лазурный берег мирно спал…»

 
Лазурный берег мирно спал
Под шепот волн… Надменных скал
Вдали терялись очертанья,
И ночи свежее дыханье
Морской прибой ловить устал…
 
 
Седеющие облака в ленивом танце исчезали…
Послушно кроны ветра ждали…
 
 
Вдруг,
Словно открывая бал,
Волшебным светом оживая,
Любуясь в гладь морей – зеркал,
Луна взошла на пьедестал!..
 

«Тебе, я знаю, поутру…»

 
Тебе, я знаю, поутру
Бывает хорошо и странно,
И синий леc глядит, туманно
Лелея сонную листву,
И колыбель из нежных грез
Качает летнюю прохладу.
Меня здесь нет,
И все, что надо, —
Порвать последнюю струну.
 

«В неге лунной, в неге томной…»

 
В неге лунной, в неге томной
Спряталась котенком лень,
Но когда захлопнешь дверь,
Стану злою я и сонной…
 
 
Одиночество одно
Соткано из ста ошибок,
Счастье на несчастье – зыбко,
И любить всегда грешно.
 

«Фантазий радостный огонь…»

 
Фантазий радостный огонь,
Полет пленительный и тонкий
Струну души заденет робко.
Крылатый Ангел неземной,
 
 
Лети со мной еще немного
В бесчисленном стеченье… Мрак
Отступит вмиг, на миг, и так
Мы станем вновь угодны Богу…
 

«Сегодня, как в последний раз…»

 
Сегодня, как в последний раз,
Молюсь, и каюсь, и ревную,
По жизни, видно, не миную
Твоих я азиатских глаз,
 
 
Cебе прощенья не куплю,
Твоим несчастьям не поверив,
Виною жалкою измерю,
Любовью грешной искуплю.
 

«В твоих глазах мое застыло детство…»

 
В твоих глазах мое застыло детство,
И странная любовь, что света не несла,
Была тобою, вне добра и зла,
Жила в сомненьях, где-то по соседству
 
 
С чужой виной и робкою обидой
На мир бесчисленных страданий и оков,
На обреченность ветреных грехов,
В родстве с моею паматью разбитой.
 

«Что-то позабыл ты в сентябре…»

 
Что-то позабыл ты в сентябре…
Одинокий свет тоску навеял,
Гроздьями рябины заалели
В лучезарно-сказочной заре.
 
 
Что-то ты оставил в сентябре…
Семицветно озарились дали!
Позлати ж мне ручку – погадаю,
Чем заплачут ивы во дворе…
 

«Зовут меня Анна, Анна…»

 
Зовут меня Анна, Анна.
Люди придумали имя.
Всадник со мною по кругу
И кони его лихие.
 
 
В ночь унесется ветер,
Будет резвиться в замке
Из янтаря и света,
Из перламутра и камня.
 

Галина Уланова

 
В больничном парке утро… Вдоль аллеи,
Мысочек в сторону, по раненой листве,
Уланова ступала в сентябре,
По-королевски скромностью владея.
 
 
И из окна ребенком наблюдала
Я, затаив дыхание, дивясь
Покою статному во взгляде серых глаз,
и тоже покорить весь мир мечтала.
 

«Париж, Париж!..»

 
Париж, Париж!
Безумный сладкий город
Моей мечты, заносчивых грехов…
Загадочною нитью светлых снов
Далек ты мне, губителен и дорог…
На набережной музыкой звучат,
Легко по переулочкам порхая,
Как будто мысли вслух мои читая,
Напевы под шарманочный мотив…
 

«Снежная Королева – девочка Ночь…»

 
Снежная Королева – девочка Ночь…
Грустно на скрипке Лунного Света
Песенку-шансонетку 20-го века
В сон подбирает шарманщика дочь…
 
 
Пьяный Париж светлым бисером вышит,
Ветрено-нежно играет в любовь…
И, чуть картавя мелодию снов,
Шалый Рассвет напевает на крышах…
 

Роттердам

 
Лодки дремлют у причалов,
По гранитной мостовой
В вечную страну тюльпанов
Возвращается покой…
 
 
Северный бессонный ветер
Поднимает якоря,
С новой силой завывая,
Растревожит флигеля…
 
 
Жемчугом звезда растает
Трех великих городов,
В переливах оживая
Морем света, сказкой снов.
 

«Больничная койка – спокойствия рай…»

 
Больничная койка – спокойствия рай,
О том, что мне плохо, не надо, не знай,
Мне снятся тревожные сны по ночам,
Что вся моя жизнь – начало начал…
 
 
Что в трезвости мысли и святости дня
Забудешь, как звали когда-то меня,
Не вспомнишь, как кудри вились на ветру…
Горячкой рассвет в кабацком дыму.
 
 
Чтоб совестью душу – навек пополам,
Виной режет свет по усталым глазам…
Больничная койка, спокойствия рай,
О том, что мне плохо, не надо, не знай…
 

«Сюда я больше не войду…»

 
Сюда я больше не войду
И не увижу сонной тени,
Ни в ком уже свое спасенье
Искать не стану поутру.
 
 
Не отмолчать, не изменить,
Чужим несчастьем не измерить,
Лишь ошибаясь, вновь проверить,
Что тонкая порвется нить.
 
 
Не отмолчать, не изменить…
 

«Мир был тонким, миг был кратким…»

 
Мир был тонким, миг был кратким,
Я придумала любовь…
И поверила б украдкой
В то, что я вернулась вновь.
 
 
Но, увы, венок желаний —
Из пустых и грешных фраз,
Совершенству мирозданья
Дела не было до нас.
 
 
Ты, в свою игру поверив,
В изголовье свечи ставь,
Приходя, не стой у двери —
Долюби меня, оставь
 
 
В сказке плохенькой и робкой,
В страхе бедном и пустом,
В саване из боли тонкой,
Не прикрытую грехом.
 

«Блуждает время по пятам…»

 
Блуждает время по пятам
Сквозь позабытые страницы
И памяти разбитый хлам
Под одиночеством на лицах.
 
 
Хочу поверить в тишину
И в мимолетности печалей.
Театр – Свет,
Сюда едва ли
Я лишь случайно загляну.
 
 
На сцене мир идет ко дну,
Но рампы любят новизну…
 

«Ветреный и нервный странник…»

 
Ветреный и нервный странник,
Неудавшийся роман,
Сердца временный избранник
Зол и, как обычно, пьян.
 
 
Беззаботно и устало
Прожигает время жизнь,
Вера неохотно, вяло
Тянется все дальше вниз.
 
 
И, как водится обычно,
В судьбах нищих и больных
Глуше боль и ближе днище,
Грех бесчувствия на них.
 

«Берег усталый, неправильно хмурый…»

 
Берег усталый, неправильно хмурый,
Вера устала – натянуты струны.
Оберег, где ты, мой тайный, забыт?
Слабой рукой зажимается гриф,
Струны больные,
Им страшно и тесно,
Я ни жена, ни вдова, ни невеста.
Вечер холодный мне душу знобит,
Больше не в свете душа и болит.
 

Когда придет еще весна

 
Меня просили отгадать,
Когда придет еще весна.
Так хватит ныть, хорош страдать,
Ведь не предвидится конца.
Великий пост пройдет,
И там откроется опять земля,
Ложь, с ложью переспав, уйдет,
Пойду своей дорогой я.
 

«Вечность в круг, и одиноко время…»

 
Вечность в круг, и одиноко время,
Бесполезный мысли перезвон.
Боль чужая и поруки бремя,
Под луной застывший сердца стон.
 
 
Жизнь листает ветхие страницы,
Зависть гложет злобную толпу,
Память снами и чужие лица
Я никак запомнить не могу.
 
 
Верой вера и седая правда,
От беды до ликованья – шаг.
Оступись – и попадешь во мрак,
Отступись – и пустота в награду.
 

«Здесь между строк чужая грусть не суть…»

 
Здесь между строк чужая грусть не суть
И одиночество сокрыто странной верой.
Иные мысли здесь в себе несут
Чуть выше солнца, высоко и бренно.
 
 
В горах есть правда, и тумана сон,
И неотступное величие покоя.
Волна спасет от неземного зноя,
А гладь озер что серебристый лен.
 

Шкатулка

 
Все позабытое, странное
В старой шкатулке из бисера.
Вышита память желания
Ниточкой серебристою,
 
 
И янтарем, и жемчугом,
И малахитом, и мрамором,
Делать с которыми нечего,
Мыслями, снами странными…
 

«Вновь со мной играет снами время…»

 
Вновь со мной играет снами время,
Сон не сон, а стон совсем не стон.
Неуверенно и тихо веря,
Вкруг степей и гор, седых лесов.
 
 
Неизвестность начатой страницы
И вдали преграды без преград.
Удивленные и злые лица
Так смешно и мило говорят…
 

«Медные всадники с грустными лицами…»

 
Медные всадники с грустными лицами
В свете грозы,
За глухими зарницами,
В свете холодной росы.
 
 
Может и вправду
Такое случиться —
Не обязуясь,
Любить и влюбиться
В лунно-безбрежную ночь.
 
 
Не помогая, кому-то помочь,
Не сочиняя любовь на страницах,
В пасмурном времени прочь,
Ввысь по окрашенным болью страницам,
 
 
Не разбежавшись, от берега взмыть
К звездам, где светом срисована нить
Жизни, и смерти, и вечности в лицах.
Тихо, спокойно парить.
 

«Первый снег и усталый покой…»