Текст книги "Волшебные дары. Сборник сказок"

Звените бубенчики на моем колпаке

В нем есть мозги, чтоб корчить дурака;

А это дело требует смекалки:

Он должен точно знать, над кем он шутит,

Уметь расценивать людей и время

И, словно дикий сокол, бить с налета

По всякой встречной птице. Ремесло

Не легче, чем занятья здравоумных.

Есть мудрый смысл в дурачестве таком,

А умный часто ходит дураком

В. Шекспир

Солнце опускалось за поросшую густым лесом гору, окрашивая сначала золотыми, потом багровыми красками облака.

Музыкант смотрел в раскрытое окно, а его тонкие пальцы нежно касались струн лютни. Приятный теплый ветерок трепал длинные волосы, а бубенчики на колпаке мелодично звенели.

 
Бубенчик звенит на моем колпаке,
И пальцы касаются струн,
А счастье голубкой воркует в руке,
Ты веришь гадателю рун
 

Сегодня весело, улыбнулся своим мыслям королевский шут. Он вспомнил спор со старым Уэльским королем, которому ясно дал понять какого мнения о нем Ирландский двор.

Ардан тронул струны, и нежная прекрасная музыка полилась из-под его пальцев, он тихо напевал, помня, что король отправился в Кардиф. В столице Уэльса его ждала племянница короля Хергеста, прекрасная Гвендолен.

Сегодня, в покоях короля Лабрайдана, слушали музыку шута лишь серые мыши, да пауки, плетущие сети в углах высоких закопченных потолков.

Много тайн хранила эта голова под шутовским колпаком с бубенчиками. Ардан знал, что шутом он был, им и умрет. У него имелись кров, еда, постель, и даже красотки не прочь были заглянуть к нему в гости, не только послушать игру на лютне. Однако, темными вечерами, когда одиночество все сильнее начинало стучаться в сердце Ардана, он чувствовал себя таким несчастным. Часто вспоминая свою бедную матушку, которая так рано оставила его, он горестно вздыхал, вспоминая ее теплые трудолюбивые руки. Ардан знал, что королева, сжалившись над маленьким мальчиком, (сыном судомойки), позволила ему жить во дворце. Тем более, маленький принц и сирота Ардан были почти, ровесниками, а юному Лабрайдану нужен был приятель, с кем он мог разделить все радости и беды. А кто лучше не поймет короля, как его верный шут.

У шута не было выбора. Теперь, он не мог покидать дворец без разрешения короля.

Раньше Ардан был для него любимой игрушкой, потом стал верным слугой, не переставая надеяться, что, когда-нибудь, Лабрайдан подарит ему свободу!

Гвендолен он видел всего лишь однажды. Это была красивая девушка с темными вьющимися волосами, которые на солнце играли медью, а голубые глаза, словно озера с чистою водой цвета неба, восхищали всех. Ее нежная кожа и родинка над верхней губой так прекрасны, шут все бы отдал, чтобы сорвать с ее манящих губ поцелуй. Тем не менее, он понимал, что все останется только мечтами. Даже если прекрасная Гвендолен обратит на него внимание, он никогда не предаст короля. Верность и преданность он впитал с самого детства, когда они были еще так малы, что их шуточные бои на палках напоминали сражение воробьёв в придорожной пыли.

Ардан заснул уже глубокой ночью, разные мысли беспокоили его душу и горячее сердце. Он размышлял о своей жизни, а это не лучший способ поскорее уснуть. И вот, ранним утром, его разбудили звуки труб, оповещающих жителей города о приезде короля Лайбрайдана со своей невестой.

Шут быстро вскочил с постели и, полив на руки из кувшина, умылся. Резво спустившись по лестнице, он вышел навстречу королю, пританцовывая и кривляясь, изображая дурачка. Гвендолен, прикрыв ладошкой хорошенький ротик, весело смеялась, а Лабрайдан, бросив шуту монету, приказал ему следовать за ними в тронный зал.

– Я хочу, чтобы ты сыграл нам, шут, – улыбнулся он Ардану, – а свои веселые пляски оставь на вечер, когда у нас соберется вся знать. – Рассмеявшись, он подкинул еще «золотой». Шут, перевернувшись, словно ученая обезьянка, подхватил монету и склонил голову в поклоне.

– Идемте, король, – Гвендолен нетерпеливо потянула Лабрайдана за руку, – я так устала с дороги, что земля под ногами качается до сих пор.

– Это после долгого плавания принцесса, – улыбаясь, поклонился хранитель главной печати господин Морк, – скоро все пройдет, и вы будете легки на сегодняшнем балу, как молодая лань.

Вечером Король и Гвендолен важно проследовали в тронный зал, а их свита и придворные склонились в нижайшем поклоне, приветствуя своих господ.

Восхитительный стол поражал изобилием и изысканностью. Король, устроившись поудобнее, хлопнул в ладоши, а музыканты начали играть веселую музыку. Здесь были и бароны с баронессами, и князья соседних государств, графы и графини, и, даже персидский царь со своим наложницами. Поздравляя короля и юную Гвендолен, они поднимали золотые кубки с чудесным вином, и желали всяческих благ и процветания королевству. Ардан не сводил глаз с прекрасной принцессы, и только когда она смотрела в его сторону, быстро отводил взгляд, чтобы она не подумала ничего дурного.

Когда пир закончился, и гости устали от танцев, король приказал Ардану сыграть на лютне.

– Спой песню о прекрасных девах-лебедях, которые купаются в пруду, сбросив перья! – крикнул король. Шут взял в руки лютню и начал играть. Его пальцы перебирали струны, рождая чудесные звуки, а волшебный голос заставлял замирать сердца.

Гвендолен смотрела на короля, который губами повторял слова песни, слышимой видимо не раз и снова посмотрела на шута, не похожего теперь на дурака. Их глаза встретились, и ее словно поразило стрелой в самое сердце.

Он пел для Гвендолен, только для нее, поняв это, принцесса опустила глаза, и ее щеки покрылись румянцем.

 
Тебя как раскрытую книгу прочтет,
Советы подарит мудрец,
Но жизнь золотой за урок не возьмет
Любви ты и счастья кузнец
 

Вечером, когда гости разошлись в свои опочивальни, а молодая невеста отправилась с фрейлинами в гостевую комнату, король постучался в дверь шута.

– Не спишь, Ардан? – Он вошел, и, устало вздохнув, опустился в широкое кресло у окна.

– Доброго вечера, король, – улыбнулся шут.

– Ты сегодня великолепно играл, – начал Лабрайдан, накручивая на палец золотую цепочку, – скоро свадьба, а я даже не знаю, нужно ли мне это.

– А разве король не знает, что ему нужно? – усмехнулся шут, и в его глазах заплясали бесенята, – королю пора остепениться, и пока он молод сделать все, чтобы появилось как можно больше наследников.

– Этот брак только для того, чтобы не начинать новую битву, Ардан, ты помнишь короля Хергеста, у него на лице написана неуёмная жажда войны!

– А как же Гвендолен? Она любит вас?

– Ардан, – печально усмехнулся король, – по любви женятся только бедняки, знати очень редко доступна такая привилегия. Гвендолен хороша собой, но мое сердце принадлежит совершенно другой.

– Неужели? – улыбнулся шут, – и кто счастливица, пленившая ваше сердце?!

– Не знаю, – Лабрайдан опустил глаза, – стоит ли тебе рассказывать еще одну из моих тайн.

– Это решать вам, король, – шут уселся по-турецки на полу, – в моей голове под колпаком много тайн, поэтому одной больше, одной меньше… и, ко всему прочему, я знаю, что цена им – моя голова.

– И зазвенят бубенчики, – улыбнулся король, вспоминая стишок из далекого детства.

– На моем колпаке…

– Когда мой палач… – продолжил король.

– Отрубит голову этому болтливому шуту, – закончили они вместе и рассмеялись.

– Я слишком много выпил сегодня, – пробормотал Лабрайдан, поднимаясь с кресла, – но имени своей возлюбленной тебе не скажу.

Он повертел указательным пальцем перед носом Ардана:

– Ложись спать, шут. Завтра наступит быстро, а нам покажется, что мы только закрыли глаза. – Король улыбнулся, похлопав шута по плечу и, открыв дверь, вышел на лестницу.

Прошло несколько дней, король часто говорил с шутом о предстоящей свадьбе, ведь Ардан был его единственным бескорыстным другом, почти братом, и Лабрайдан искренне любил его.

Однако, не мог подарить ему свободу, так как не представлял на его месте другого, кому смог доверить свои секреты. Доверить тайны – означало поручить саму жизнь, а у короля она была всего лишь одна.

Ардан немного устал от веселых празднеств в честь будущей свадьбы и, чувствуя, что веки наливаются свинцом, решил отправиться в опочивальню. Захмелевший король махнул ему рукой:

– Ступай, шут, завтра повеселимся на славу!

– Хорошо, король, приятного вам отдыха. – Поклонился Ардан, приложив руку к груди, а Лабрайдан, похлопав в ладоши, приказал музыкантам сыграть новую песню.

Медленно шел Ардан по темному коридору. Свет одинокой свечи освещал его путь, пламя дрожало, бросая на стены причудливые тени. Он вспомнил Гвендолен, ее прекрасную улыбку и чистый взгляд, который мог быть только у невинной и нежной девушки. Его сердце дрогнуло от воспоминаний, и чувства тяжким грузом сдавили душу. Внезапно он услышал голоса, доносившиеся из кабинета хранителя главной печати.

Господин Морк с кем-то спорил, и ему отвечал такой знакомый голос, что сначала Ардан не поверил своим ушам. Остановившись, он почувствовал, как перехватило дыхание

– Гвендолен, вы обязаны это сделать, на кону жизнь наших королевств, и вы не должны позволить страхам разрушить планы короля Уэльса!

Ардан приблизился к двери кабинета и прислушался.

– Хорошо, сэр Морк, но если кто узнает, что короля отравила я?

– Тише, принцесса, все пройдет незаметно. Все решат, что у короля лихорадка. Вот… – в тишине повисла короткая пауза, – достаточно одной капли… вы добавите яд в бокал с вином, перед тем, как лечь на брачное ложе. На столе у Лабрайдана стоит кувшин, куда слуги всегда наливают сладкое вино. Предложите ему испить из кубка, придумайте, что сказать, вы же умная девочка…

– Король без ума от меня, – протянула Гвендолен, и шут, покрывшись испариной, понял, что он так же попал в сети ее чар, – он ни о чем не заподозрит. Однако, мне пора, сэр Морк, Лабрайдан здорово набрался, но может хватиться меня.

Услышав приближающиеся шаги, Ардан быстро направился прочь.

– Черт побери, кто-то был здесь! – воскликнул Морк. Ардан, прибавив шаг, свернул за угол, сердце стучало, как у птицы в силках. Он бегом бросился вверх по лестнице, туда, где находилась его каморка. Шут не слышал за спиной шагов разоблачения, уверенный, что остался не обнаруженным. Вероломство. Гнев закипел в нем, словно масло на жарком огне. Король должен об этом узнать!

– Кто же это мог быть? – Морк с ужасом посмотрел в прекрасное лицо принцессы, ей не было страшно, она улыбалась и, покачав головой, сказала:

– Я знаю, кто подслушал наш разговор.

Морк непонимающе свел густые брови, тень тревоги пронеслась по его лицу, но Гвендолен успокоила его:

– Это был королевский шут, я слышала звон бубенчиков на его колпаке. Хоть он шел очень тихо – маленькие мерзавцы выдали его!

– Но… он сейчас же обо всем расскажет королю, мисс Гвендолен!

– Нет, – она повертела перед носом главного хранителя печати своим ухоженным пальчиком. – Я сама решу эту проблему, разве вы не заметили, как шут влюблён в меня.

– Влюблен? – Морк не поверил своим ушам, – этот дурак шут?!

– Ну, не такой уж и дурак этот шут, сегодня он не станет говорить с Лабрайданом. Позже я сама поговорю с королем и сделаю все, чтобы он поверил мне, а не своему верному слуге.

 
Наденет коварство одежды любви,
И в дом твой зайдет не спеша.
Не видишь, что руки все в черной крови,
И проклята ложью душа
 

Ардан не мог сомкнуть глаз и долго ворочался на кровати. Он не знал, как поступить, ведь король совсем недавно рассказывал, что не испытывает к Гвендолен никаких чувств. Однако, то, что он услышал, заставило поверить в обратное.

Сейчас принцесса уверяла Морка, что Лабрайдан без ума от нее! Что же происходит?

Его мысли прервал стук в дверь, Ардан прислушиваясь, поднялся с постели и тихо приблизился к двери. Открыв замок, он увидел прекрасную Гвендолен и отступил назад.

– Здравствуй, милый шут, – улыбнулась она, – ты сегодня так прекрасно играл на лютне, что мне захотелось послушать еще. – Гвендолен коснулась его лица и увидела, как зарделись щеки шута.

– Я сыграю вам в любое время, мисс Гвендолен, – грустно улыбнулся он, – но сейчас слишком поздно…

– Мне очень хотелось увидеть тебя, Ардан, – Гвендолен смело зашла в комнату и, закрыв дверь, прижалась к ней спиной. – Если бы ты знал, милый шут, если б знал… то понял, как мне трудно бороться.

– Не понимаю вас… – она не дала договорить, закрыв его губы своим поцелуем, который обжег его сердце и разжег из маленькой искорки пожар.

– Подумай, шут, на чьей ты стороне? – улыбнулась Гвендолен, лукаво сверкнув глазами.

Затем, словно кошка, выскользнула за дверь, оставив Ардана со вкусом поцелуя на губах. Он коснулся их пальцами и, яростно отдернув руку, сжал кулаки.

– О, Боже, что она со мной сделала? – налив себе вина, шут осушил кубок одним глотком и, рухнув в кресло, провалился в сон без сновидений.

Утром его разбудили громкий лай гончих псов, и звук рожка. Ардан посмотрел в окно и увидел, как Лабрайдан со свитой отправился в лес на охоту. Шут бросил взгляд на дверь. Вчера вечером к нему вошли его судьба, его смерть и приговор. Он понял, что Гвендолен не просто племянница Уэльского короля. Она обладала могущественными чарами, и знала как покорить сердце любого. Но что задумали вероломная невеста и главный хранитель королевской печати, в чью грязную игру они играют? Зачем принцесса приходила ко мне, думал шут, вспоминая вкус ее губ. Она все так же волновала сердце и при воспоминании о ней, его бросало в жар или холодный пот. «Несмотря ни на что, я должен предупредить короля», – решил Ардан и, ополоснув лицо холодной водой, направился к двери, натягивая шутовской колпак.

Гвендолен сидела с фрейлинами в красиво-украшенном зале дворца, девушки весело щебетали и занимались различными премудростями: одни вышивали на пяльцах, другие шили, третьи читали, а остальные весело болтали с будущей королевой Ирландии.

Принцесса подняла очаровательные глаза и ласково улыбнулась шуту.

– Сыграй нам, добрый Ардан.

– Сыграй, шут!

– Ты так красиво поешь! – наперебой защебетали фрейлины, вторя своей госпоже.

Не смог отказать им шут и, взяв лютню, начал игру. Музыка, словно воды быстрой горной реки струилась сквозь пальцы, а песня рисовала образы в мыслях девушек. Только одна Гвендолен не слушала его пения, она обдумывала, как избавиться от шута, ставшим свидетелем заговора. Сегодня она поговорила с королем и поселила в его искреннем сердце сомнения. А ведь известно, сомнения, как искра от пламени приводят к пожару, если её вовремя не погасить.

Вот и сейчас Гвендолен, нежно улыбаясь, попросила Ардана пойти с ней в сад:

– Здесь так душно, что мне совершенно не хватает воздуха. Идем к озеру, там так красиво, – она поманила его взглядом и, хоть Ардан не желал ее слушать, ноги сами шли за ней. Его пальцы продолжали перебирать струны, и он осознавал, что уже не властен над собой. Околдованный, он последовал за ней к озеру, где должен был проезжать король, возвращаясь с охоты.

Опустившись на траву, Гвендолен распустила длинные волосы и начала их расчесывать костяным гребнем. Шут пел ей самые лучшие песни и не в силах был остановиться. А когда Гвендолен заметила всадников, выезжающих из леса, то дернула на груди узелок шнурка и притянула к себе завороженного Ардана. Покрыв жаркими поцелуями его лицо, она вдохнула в него запретную любовную магию, подчинив разум и сознание шута.

Его охватили страсть и жажда, помутившие рассудок. Ардан склонился над принцессой, лаская ее нежные шею и плечи, не видя, как из леса выехала свита короля.

Крик Лабрайдана разлетелся яростью, и, пришпорив коня, он понесся, словно ветер. Его лицо окрасили гнев и ненависть.

С бешенством он откинул шута в сторону. Крики и плач Гвендолен сбросили чары с Ардана. Она причитала и плакала, закрываясь руками, а он не мог понять, что явилось причиной ее слез.

– Милый Лабрайдан, я поверила вашему шуту. Он так красиво пел и играл на лютне, что я не подумала ни о чем дурном, когда он позвал меня прогуляться к озеру. – Она бросила уничтожающий и в тоже время торжествующий взгляд в сторону Ардана, – а он… Он набросился на меня, как коршун… – Разрыдавшись, Гвендолен кинулась на шею молодому королю, – если вы верите ему, то откуда у него в комнате мой портрет.

Король непонимающе посмотрел на шута, желая услышать объяснения. Ардан никак не мог понять, откуда принцесса узнала о маленьком портрете, хранившемся в его вещах, с тех пор, как он ее впервые увидел и нарисовал ее по памяти.

– Я сразу поняла, что он не просто так играет и поет для меня, Лабрайдан, – Гвендолен склонила свою голову на грудь жениха, – а вчера я услышала, как служанки говорили о том, что Ардан влюблен в будущую королеву и хранит у себя ее портрет.

– Это правда? – король, нахмурившись, взглянул на шута.

Ардан с болью посмотрел в глаза Лабрайдану. Как хитрая ведьма смогла все узнать и помутить мой рассудок своими чарами?

– Это правда, мой король, – ответил шут, не отводя глаз. – Правда в том, что я влюбился в Гвендолен и нарисовал ее портрет, однако, никогда даже в мыслях не позволил бы себе подобное… Даже вы, пару дней назад говорили, что не испытываете к ней чувств…

– Замолчи и не смей обсуждать своего короля, пёс! – вспыхнул Лабрайдан, – не хочу тебя видеть! В темницу его!!!

Сильные руки скрутили шута, выронившего из рук лютню, она упала в траву и вздрогнула порвавшейся струной.

– Мой король, выслушайте меня! – взмолился Ардан.

– Непременно. В день твоей казни! – уронил Лабрайдан и направился к своему коню.

– Лабрайдан, не пейте вино из рук жены, оно отравлено, она… – удар в лицо заставил замолчать Ардана. Небо в его глазах стало багровым, а колпак, слетев с головы, упал в траву. Стражники поволокли бесчувственного шута за собой, оставив у озера лютню с порванной струной и шутовской колпак.

 
Бубенчик звенит на моем колпаке,
Ты в душу свою загляни.
И слово твое словно шпага в руке
Терновник пробьёт на пути.
 

Этим же вечером шута казнили, вздернув на виселице, как простолюдина. Король не захотел выслушать его последнее слово. А священник, исповедующий Ардана, не стал портить свадебное веселье. Но, крепко поразмыслив, его преосвященство отправился во дворец, так как был приглашен на торжество и поведал королю о том, что рассказал ему шут.

Король не поверил словам Ардана, но задумался, зачем лгать шуту перед лицом смерти. Гвендолен тоже не могла сделать подобного зла, ведь она невинна, как дитя, рассуждал король. Печаль утраты омрачила его лицо и он задумался.

Когда гости разошлись, и король с молодой королевой остались одни, Гвендолен сбросила с себя свадебный наряд, оставшись в одной тонкой сорочке. Лабрайдан чувствовал себя самым счастливым, и, забыв обо всем, принял из рук своей возлюбленной кубок со смертью. Только он хотел сделать глоток, как услышал голос казненного шута.

– Не пей, король, в кубке яд! – Лабрайдан посмотрел в сторону, откуда доносился голос и увидел шута, стоявшего в темном углу.

На его шее висела веревка висельника, а из глаз текли слезы:

– Почему ты не пришел и не выслушал меня, король? – шептал Ардан, – Гвендолен и Морк – вероломные приспешники Уэльского короля, именно это я хотел тебе сказать, а она… околдовала нас…

Его призрак медленно растаял, а у короля сразу прояснилось в голове. Он взглянул на королеву и, улыбнувшись, поставил кубок на стол.

– Не сейчас дорогая. – Протянув руки, он привлек ее к себе, – сегодня я уже достаточно выпил.

К сожалению, он не увидел досады на лице Гвендолен и надеялся, что все это похоже на дурной сон. Как только эти мысли снова начали отпускать его, он слышал голос Ардана, повторявшего снова и снова, что вино отравлено, а его жена вероломная колдунья на службе Уэльса.

Дождавшись, пока королева уснет, Лабрайдан тихо встал с постели и на цыпочках направился к выходу, осторожно взяв серебряный кубок с отравленным вином.

Вызвав своего пажа, он приказал немедленно доставить во дворец главного алхимика магистра Кернана.

Не о такой брачной ночи мечтал молодой король и, завернувшись в плащ отороченный мехом, почувствовал дрожь во всем теле. Ему было зябко, хотя на дворе стояла теплая июльская ночь. Дождавшись алхимика, Лабрайдан вручил ему кубок и велел узнать, есть ли яд в вине. Король чувствовал свою вину, понимая, как был предан ему Ардан. Даже после своей смерти, верный шут пришел к нему на помощь. Воспоминание о несправедливом приговоре серпом ударили по сердцу Лабрайдана, слезы застряли комом в горле и, обхватив лицо руками, король сжался от горя и беззвучно заплакал.

Кернан с великим трудом узнал, что за яд был в вине, а так же сообщил о сильнейших чарах, что были наложены на короля.

– Вы должны выпить этот настой, – маг протянул ему чашу с зельем, – и не слова никому, потому что королева очень сильна в колдовстве.

– А что же делать с Арданом, неужели ничего нельзя исправить?

– Увы, что сделано, то сделано, король, – развел руками маг, – не в моей власти вернуть мертвого в мир живых.

Разоблачив лживую королеву и ее пособника Морка, король велел с почестями, достойными рыцаря, похоронить бедного шута. На восходе следующего дня кровь коварных предателей окрасила эшафот в цвет боли и гнева, что огнем пронеслись по душе Лабрайдана.

Он долго горевал и на могиле Ардана просил у него прощения. Лишь одинокая лютня с порванной струной и колпак с бубенцами напоминали королю о верном слуге, который ценой своей жизни спас короля Ирландии.

Много лет пролетело с тех пор. Король часто видел своего шута. Он казался ему в толпе прихожан в церкви, на рынке среди толпы. Он проходил мимо торговых рядов и на войне, скакал рядом с ним в седле доброго коня. Лабрайдан часто брал в свои руки лютню Ардана и играл на ней, но больше никогда не слышал той музыки, что струилась из-под пальцев его верного слуги. Бубенчики на колпаке уже больше не звенели, их покрыла плесень, и только память возвращала Лабрайдана в те времена, когда его друг был вместе с ним. Дружба. Только сейчас король понял, что так крепко связало их, и каждый раз ему было стыдно за свой гнев и опрометчивые выводы. Все это погубило Ардана, а вместе с ним умерла какая-то часть Лабрайдана. Он изменился и знал, что никогда ему не стать прежним.

Когда король снова женился, он взял в жены ту девушку, о которой так и не рассказал шуту. Она была дочкой мельника, у нее было доброе сердце и мудрость не по годам. Однажды он поведал Киарнайт о том, что случилось много лет назад, и увидел, как опечалилась его возлюбленная.

– Мне очень не хватает моего шута, – грустно улыбнулся король, и королева сказала, что есть одно средство, только вряд ли они смогут сделать это.

– Твой шут приходил призраком ко мне. Во сне он поведал, если ты отдашь самое дорогое, что у тебя есть на свете, он вернется в мир живых.

– Самое дорогое? – удивился Лабрайдан, – но, что есть самое ценное у меня – моя жизнь, власть или богатства? Нет! – Он с болью посмотрел на нее, – самое дорогое, что есть у меня это ты, любовь моя!

На рассвете нового дня они отправились к озеру. Снег падал крупными хлопьями, засыпая дорогу. Ветер больно хлестал по лицу, неся колючие льдинки. Лошади вставали на дыбы и отказывались двигаться дальше. Лабрайдан спешился и помог Киарнайт опуститься на землю.

Все силы природы воспротивились их решению и, словно не хотели пускать короля с королевой к озеру, которое уже покрылось коркой льда. Белая вьюга танцевала на обледеневшем берегу, королева поцеловала мужа и ступила на хрупкую поверхность. Она шла по тонкому льду в неизвестность. Ей не было страшно. Лабрайдан, чувствовал, что жизнь уходит из него по крупицам, как песок в песочных часах, и одиночество окутывает его душу.

– Только так ты сможешь отплатить ему за свою жизнь! – крикнула Киарнайт, обернувшись. Лед треснул, и она провалилась в ледяную воду. Лабрайдан не смог выдержать этого и бросился к ней, чувствуя, как лед ломается под ним и студеная вода обжигает холодом. Перед глазами пронеслась вся его жизнь, он чувствовал, как замирает и останавливается сердце, а холод воды, ледяным обручем сковывает тело. Мгла накрыла его своим саваном, и Лабрайдан потерял сознание.

 
Лишь вера, надежда и только любовь,
Спасет от сомнений тебя.
Смотри! – приподнял шут, смеясь свою бровь,
В танцующих тенях огня.
 

Короля разбудил знакомый голос, музыка приятно ласкала слух, а дуновение ветра, трепала волосы. Он разомкнул веки и в тумане увидел знакомое лицо. Очнувшись, король понял, что лежит в своей постели, рядом любимая Киарнайт нежно гладит его по волосам.

– Что произошло, любимая? – тихо спросил Лабрайдан, не узнавая своего голоса.

– У тебя случилась лихорадка, и ты несколько недель лежал в постели, как хорошо, что магистр Кернан так быстро вернулся из своей поездки.

– А кто играет на лютне Ардана? – Лабрайдан не мог понять, что происходит.

– Дорогой, как ты мог позабыть, так играть может только один человек, – король приподнялся на подушках и увидел сидящего возле окна шута, тихо напевающего его любимую песню. Ардан нежно касался струн, а лютня пела дрожащим голосом, вспоминая пальцы хозяина.

Лабрайдан не верил своим глазам.

– Ардан? – позвал он.

– Здравствуй мой король, – улыбнулся шут, и бубенчики весело зазвенели на его колпаке, – я рад, что теперь с вами все в порядке.

Лабрайдан не находил слов, чтобы выразить изумление и радость. Ардан продолжил игру, извлекая из лютни волшебные звуки. Его голос, так давно не звучащий во дворце, забытый залами замка, разлился по потолкам и стенам, пробежался по коридорам, заглянул в каждую дверь. Люди слушали и плакали, понимая, что в замок их короля снова вернулись любовь, радость и счастье.

 
Бубенчик звенит на моем колпаке,
И пальцы касаются струн,
А счастье голубкой воркует в руке,
Ты веришь гадателю рун.
 
 
Тебя как раскрытую книгу прочтет,
Советы подарит мудрец,
Но жизнь « золотой» за урок не возьмет
Любви ты и счастья кузнец.
 
 
Наденет коварство одежды любви,
И в дом твой зайдет не спеша.
Не видишь, что руки все в черной крови,
И проклята ложью душа.
 
 
Бубенчик звенит на моем колпаке,
Ты в душу свою загляни.
И слово твое словно шпага в руке
Терновник пробьёт на пути.
 
 
Лишь вера, надежда и только любовь,
Спасет от сомнений тебя.
Смотри! – приподнял шут, смеясь свою бровь,
В танцующих тенях огня.