Текст книги "Юродивый. Преподобный Гавриил (Ургебадзе)"

Неподалеку от военного гарнизона находилась церковь во имя святителя Николая Чудотворца. Васико усердно молил Бога, чтобы Он дал ему возможность посещать храм. И его стремление к Христу было вознаграждено. Вскоре начальник части доверил Васико должность почтальона. Рядовой Ургебадзе отнесся к ней как к послушанию. По пути на почту он старался неприметно зайти в храм помолиться, а потом шел выполнять возложенные на него обязанности. Все время его видели за работой: он то носил воду, то бегал с тачкой, а когда выдавалась возможность, посещал богослужения. После знакомства Васико с настоятелем священник, убедившись в твердости веры юноши, стал тайно причащать его в алтаре Святых Христовых Таин. Он давал Васико церковные книги, которые тот читал с большой осторожностью. Как-то один из солдат заметил в его руках книгу, написанную письмом хуцури (так называемое церковное письмо), и спросил: «Что ты читаешь, что это за книга, на каком языке она написана?» Васико не растерялся и ответил: «Я немножко знаю армянский, читаю, упражняюсь в чтении».

Отслужив, Васико вернулся домой. Вскоре юношу вызвали в медицинский диспансер и стали подробно расспрашивать о его религиозной жизни; напомнили, как ему в двенадцатилетнем возрасте в видении явился некий злой дух, выясняли, не посещали ли его другие видения. Через несколько дней Васико признали психически больным, ему на этом основании была назначена пенсия инвалида второй группы и одновременно с этим запрещена работа на высоких должностях. Это было грубым правонарушением, так как по советскому законодательству человека с психическими отклонениями нельзя было призывать в армию. Такой маневр со стороны КГБ (МГБ) и партийных идеологов был совершен для того, чтобы верующий человек в случае успехов в жизни не создал опасности для коммунистической системы, продвигаясь по карьерной лестнице.

Монашество и исповедничество

С этого времени Васико сосредоточился на духовном подвиге и поселился в выстроенной им во дворе дома маленькой келье. Молодой человек не пропускал ни одного богослужения в тбилисском Сионском кафедральном соборе в честь Успения Пресвятой Богородицы[14]14
  Назван в честь священной горы Сион – символа Иерусалима. Первый храм на этом месте основан в VI веке (уничтожен арабами). Здание современного собора построено в 1817 году. В этом храме находятся такие святыни, как: гвоздь, которым распинали Господа нашего Иисуса Христа, честная глава апостола Фомы, чудотворный крест из лозы святой равноапостольной Нины, камень благодати преподобного Давида Гареджийского, мощи святого великомученика Георгия Победоносца и другие святыни. До 2004 года, когда был построен собор Самеба, в Сиони находилась патриаршая кафедра.


[Закрыть]. А так как в то время даже при патриаршем служении присутствовало лишь несколько пожилых прихожан, то появление в храме молодого Васико привлекло внимание Святейшего и Блаженнейшего Католикоса-Патриарха всея Грузии Мелхиседека III. По его благословению Васико начал работать при храме церковным сторожем, а затем псаломщиком.

Патриарх Мелхиседек жил в доме, стоявшем во дворе собора. Поэтому он часто приглашал Васико к себе и беседовал с ним. В результате этих разговоров Патриарх узнал о том, что глубоким духовным стремлением юноши является монашество. Постриг, однако, в то время был весьма опасен и требовал от готовящегося к нему терпения. В 1953 году Патриарх Мелхиседек III посвятил Васико в иподьяконы и поручил ему присматривать в Сионском соборе за порядком на святом престоле и во всем алтаре, а кроме того, следить за благочинием в храме. Он также прислуживал Патриарху во время богослужений.

После армии

В 1954 году по настойчивому требованию Патриарха Мелхиседека III правительство разрешило вернуть мощи святых мучеников Давида и Константина из музея в монастырь Моцамета[15]15
  Находится недалеко от города Кутаиси. Первый храм на этом месте возведен в VIII веке над рекой Риони. Царь Баграт III перестроил церковь в X веке. В XI столетии основан монастырь. Главный храм освящен в честь братьев Давида и Константина Мхеидзе, князей Аргветских, принявших в VIII веке мученическую кончину от рук арабского захватчика Мурвана ибн Мухаммеда и причисленных к лику святых Грузинской Православной Церкви. Их мощи покоятся в одной гробнице. Современное здание реконструировано в XIX веке.


[Закрыть], носящий их имена, и восстановить здесь церковную жизнь. В монастыре были устроены кельи и маленькая патриаршая резиденция. Сюда в конце декабря Кутаисско-Гаэнатский епископ Гавриил (Чачанидзе) привел Васико для исполнения благословения Патриарха – выполнять те же обязанности, что и в Сионском соборе.

30 января 1955 года в кутаисском Свято-Петропавловском кафедральном соборе Годердзи был рукоположен в дьяконы, а 23 февраля наместником обители Светицховели архимандритом Георгием (Дадиани) в Моцаметском монастыре пострижен в монахи с именем Гавриил[16]16
  В честь преподобного Гавриила Иверского (Святогорца) – старца-отшельника грузинского происхождения, который прошел по воде и принес на афонский берег приплывшую по морю Иверскую икону Божией Матери. Архимандрит Гавриил особо почитал чудотворный список Иверской иконы, хранящийся в монастыре Самтавро.


[Закрыть]. 27 февраля Кутаисско-Гаэнатский епископ Гавриил (Чачанидзе) возвел его в сан иеромонаха и назначил вторым священником кутаисского Свято-Петропавловского кафедрального собора, о чем сообщил в письме Патриарху. После трехмесячного служения отец Гавриил вынужден был уйти из Кутаисско-Гаэнатской епархии по причине, о которой сообщил лишь Патриарху Мелхиседеку. С января по октябрь 1956 года был запрещен в служении по причине «проявившихся признаков шизофрении», как указал епископ Кутаисско-Гаэнатский Гавриил. Святейший Патриарх перевел иеромонаха Гавриила к себе в Сионский собор. Жил он в келье в Сионской часовне.

Здесь будущий старец неоднократно подвергался клеветническим доносам от обличаемой им братии Патриарху, который приблизил ревностного молодого священника к себе. В 1960 году после его многократных просьб отца Гавриила перевели в Бетанийский монастырь, где он служил вместе со своим любимым духовным наставником отцом Георгием (Мхеидзе) и иеромонахом Василием (Пирцхалава). Один день в неделю ему поручено было совершать литургию в Патриаршем соборе Светицховели.

Иеромонах Гавриил

В то время отец Георгий был уже слаб от старости и болезней, а тридцатисемилетний отец Василий, который заботился о преподобном, был тяжело болен туберкулезом. Иеромонах Гавриил так вспоминал о нем: «Отец Василий был удивительным постником. Глядя на него, я все изумлялся, как в этом иссушенном от поста теле все еще теплится жизнь». После смерти отца Василия в 1960 году отец Гавриил остался в монастыре вдвоем со своим наставником. Жизнь молодого иеромонаха была очень тяжелой физически, но радостной духовно. Отец Гавриил вел монастырское хозяйство, состоявшее из двух коров, нескольких ульев и огорода. С благословения преподобного отца он сдавал сыр и мед, и монастырь получал независимый доход. Незначительные пожертвования делали туристы и паломники. На эти средства покупали пшеничную муку, лекарства и другие необходимые вещи.

12 сентября 1962 года в три часа пополуночи отошел ко Господу схиархимандрит Георгий-Иоанн. За два дня до его кончины отец Гавриил служил литургию в соборе Светицховели. Когда он уже был в келье и молился, то услышал голос: «Иди скорее в Бетанию!» Не чувствуя ни усталости, ни времени, он пешком отправился в путь, а по дороге купил несколько хлебов. Когда он вошел в келью своего наставника, отец Георгий поднял руки к небу и сказал: «Слава Матери Божией, что вняла моей мольбе и привела тебя сюда». Он поведал своему духовному сыну, что днем ему явился умерший в 1957 году отец Иоанн (Майсурадзе) и сказал: «Очень скоро мы будем вместе». Услышав это, отец Гавриил приник к отцу Георгию и заплакал, умоляя взять его с собой и не оставлять одного в этом неспокойном мире. Но отец Георгий ответил ему: «Сам не знаешь, Гавриил, что говоришь. Ты еще должен пройти свой путь перед Господом. Не бойся, духом я никогда тебя не оставлю».

Отец Георгий спросил отца Гавриила, может ли он терпеть упреки, клевету, поношение, брань, гонение и всякие соблазны от чуждых людей. Отец Гавриил, стоя на коленях, ответил, что с Божьей помощью и благословением духовного отца сможет. Тогда отец Георгий произнес: «Здесь нужны монашествующие». Он отломил хлеб, дал отцу Гавриилу и сказал: «Ешь, Гавриил, ты, наверно, устал». После отломил себе и сказал: «Это моя последняя трапеза». На следующий день, в праздник Усекновения честной главы святого Иоанна Крестителя, отец Гавриил по просьбе старца отслужил литургию и причастил его Святых Христовых Таин. Ближе к полуночи отец Георгий попросил отца Гавриила прочитать ему канон на разлучение души от тела. Отец Георгий был одет в полное монашеское облачение. Отец Гавриил вспоминал: «Я начал молиться, но не мог продолжать из-за слез. Тогда отец Георгий сам взял у меня Требник и начал молиться с таким настроем, словно это было торжественное архиерейское богослужение. Мне стало неудобно, я взял себя в руки и сам прочел до конца канон на разлучение души от тела. Когда я закончил молитву, отец Георгий, прикованный к постели, посадил меня у изголовья и сказал: „Именно поэтому и вымаливал я тебя у Богоматери. Хотел, чтобы ты принял мой последний вздох и благословение^“. Затем он известил меня об удивительном откровении, о котором никому не рассказывал, и приказал: „Помни, что это тайна, и никому не говори. Скрой все это в своем сердце. Знай, Гавриил, когда я уйду, тебя недолго оставят в монастыре. Монастырь опустошат, но я не оставлю Бетанию. А затем тебя ждут большие невзгоды и борьба, но не пугайся, Господь защитит и укрепит тебя, и я всегда буду с тобой“. После этого он дал мне свои четки и попросил читать молитву Иисусову вслух, так, чтобы ему было слышно. Так прошло немного времени, затем на его лице промелькнула радость, и он сказал: „Пришли мой брат и отец Иоанн. А с ними…“ Замолчал и мирно отошел, уснул сном праведных». Отпевал преподобного отца Патриарх Ефрем II. Во время молитвы у Предстоятеля потекли слезы и он сказал вслух: «Отец Георгий, когда ты предстанешь перед Господом Вседержителем, помолись за нас и помяни наши души».

Отец Гавриил в течение сорока дней ежедневно служил панихиду, а по субботам поминальную литургию по усопшему духовному отцу. Перед сороковым днем отец Гавриил написал письмо Патриарху с просьбой позволить ему после кончины духовника исповедоваться у него и получать от него духовные наставления.

Бетанийские отцы Иоанн и Георгий. Икона

В последние годы жизни отец Гавриил очень хотел, чтобы в скором времени бетанийские отцы были прославлены в лике преподобных и были обретены их святые мощи[17]17
  Святейший Синод Грузинской Православной Церкви на заседании от 18 августа 2003 года по представлению и инициативе Святейшего и Блаженнейшего Католикоса-Патриарха Илии II причислил к лику преподобноисповедников архимандрита Иоанна (Майсурадзе) и архимандрита Георгия-Иоанна (Мхеидзе), определив днем их памяти 8/21 сентября. 20 февраля 2014 года были обретены их святые мощи, которые поместили в раку и оставили в Бетанийском монастыре.


[Закрыть]. Он несколько раз говорил об этом Святейшему и Блаженнейшему Католикосу-Патриарху Илии II.

Для подтверждения святости схиархимандрита Георгия-Иоанна и архимандрита Иоанна отец Гавриил вспоминал одно необычное событие. После смерти отца Иоанна, в ночь на Пасху, отец Георгий пошел один на могилу своего любимого брата и сподвижника отца Иоанна и пропел пасхальные тропарь и кондак, а затем благовестил о Светлом Христовом Воскресении словами: «Христос Воскресе, отец Иоанн!» В ответ от отца Иоанна он услышал: «Воистину Воскресе!»

Через несколько дней после окончания сорокадневной молитвы о новопреставленном отце Георгии в монастырь нагрянули представители власти вместе с сотрудниками милиции и потребовали под страхом ареста от отца Гавриила покинуть монастырь, объясняя свое требование тем, что это исторический памятник и люди должны свободно посещать его. Патриарх Ефрем не смог переубедить безбожные власти и вынужден был перевести отца Гавриила в Тбилиси, в кафедральный собор Святой Троицы, недалеко от Кашвети – храма святого великомученика Георгия, построенного в 1910 году. Здесь иеромонах Гавриил служил в 1962–1965 годах.

В 1962 году отец Гавриил построил в своем приусадебном дворике, на месте прежней келейки, небольшую семикупольную церковь. Сестры отца Гавриила так вспоминали об этом периоде жизни брата: «С утра до ночи работал, а есть почти ничего не ел. Из-за этого мать очень беспокоилась и все просила: „Сынок, умрешь, столько работаешь, а ничего не ешь, разве можно так?“ Приносила и вино и просила: „Выпей хоть один стакан, Васико. Ты мужчина, что тут такого. Вот я женщина и иногда пью один стакан, и священники пьют, только тебе, что ли, нельзя?“ Всю церковь построил так, что, кроме него, никто даже гвоздя не забил».

Церковь состояла из пяти комнат. Первая, самая большая, – церковь-часовня, где отец Гавриил совершал священническое служение. Вторая комната, удлиненной формы, служила передней здания, она использовалась для приема людей. Здесь стояли низкий столик, где были хлеб и вода для проголодавшихся и жаждущих, и стулья, чтобы пришедшие на исповедь могли отдохнуть в ожидании своей очереди. По словам старшей сестры отца Гавриила, там была спокойная домашняя атмосфера. В направлении одного из углов комнаты была вырыта могила глубиной 1 м 40 см, в которую отец Гавриил ложился спать. Но заметить ее было невозможно, так как она была накрыта плитой из досок, на которой лежал ковер. Третья комната, без окон, размером 1,5 × 2 м, служила кельей отцу Гавриилу. В четвертой комнате иеромонах выполнял вечернее и утреннее молитвенное правило, а также читал писания святых отцов, делал оклады для икон. В пятой комнате располагался небольшой склад.

Стены его церкви сплошь были увешаны иконами, в этом проявлялась горячая любовь отца Гавриила к Богу. Монах находил их на городских свалках, куда вместе с мусором свозили многочисленные святыни. Он говорил, что «у каждой иконы есть свой ангел, поэтому их нужно почитать». В своей мастерской он тщательно очищал иконы, делал для них оклады из разных материалов (в том числе из выброшенных банок из-под рыбных консервов)[18]18
  В конце 1980-х годов отец Гавриил пожертвовал Патриарху, Святейшему и Блаженнейшему Илии II много икон в драгоценных окладах, которые вывезли из церкви отца Гавриила на трех машинах. Старец оставил себе только простые по оформлению иконы.


[Закрыть]. Даже фотографии и изображения икон из светских журналов он помещал в рамочки. Знакомому художнику отец Гавриил заказал икону Христа Спасителя во весь рост. Во время написания образа художник, по условию старца, должен был поститься и молиться, а отец Гавриил каждый рабочий день находился подле него. Когда готовую икону привезли и повесили в церкви, все присутствовавшие почувствовали приятный запах, появление которого отец Гавриил объяснил так: «Это Господь соблаговолил прийти в мою церковь».

Отец Гавриил в домовом храме, 1970 г.

Советские власти дважды разрушали этот храм, призывали содействовать этому даже Католикоса-Патриарха Ефрема II. На выраженное в категорической форме благословение Предстоятеля разобрать церковь (он находился под сильным давлением властей) отец Гавриил ответил: «Ты наш предводитель, и мы должны жить по твоему примеру. Покажи мне пример, сперва сам снеси, Католикос, свою молельню, а потом вели и мне исполнить это дело. Если послушать этих безбожных, и крест заставят снять с груди. Я не сделаю этого, как могу я собственноручно разрушить то, что сам построил во славу Бога?!» Когда Патриарх пришел к отцу Гавриилу вместе с представителями уполномоченного по делам религий с тем же повелением, отец Гавриил разобрал комнаты, где находились прихожая и столярная мастерская, но саму церковь не тронул. Через некоторое время он вновь построил прихожую, за что был отлучен Патриархом на восемь месяцев от причастия Святых Христовых Таин[19]19
  Окончание епитимии на причащение Святых Христовых Таин произошло для отца Гавриила чудесным образом. В праздник Светицховлоба (Хитона Господня и Столпа мироточивого) в кафедральном соборе Светицховели, долго молясь по окончании всенощного бдения у святилища Хитона Господня, он присел отдохнуть и уснул. Во сне он увидел следующее: «Вижу, стою у места погребения Хитона Господня, уже утро, и скоро должен прийти Патриарх. Все – священнослужители, свечники – готовятся встретить его. Слышен звон колоколов, и в храм входит Патриарх. Он сперва приложился к месту погребения Хитона Господня, а затем, как и положено, вошел в алтарь. Настала тишина, находящиеся в храме ожидают начала литургии. Вдруг в это время в храме появились сам Спаситель и Пресвятая Богородица, они подошли ко мне, повели меня через царские врата в алтарь и поставили прямо перед престолом. Потом Спаситель посмотрел на Патриарха, указал на меня рукой и повелел: „Только от него приму жертву“». Утром на литургии Патриарх, вероятно зревший подобное видение, спросил отца Гавриила, готов ли он к причащению, и когда тот утвердительно ответил, благословил его облачиться в священнические одежды и отслужить обедню.


[Закрыть]. Это был один из тяжелейших периодов жизни отца Гавриила, когда его вера подверглась крайнему испытанию – он был отвержен всеми, но должен был сохранить смирение и любовь, особенно в отношении тех людей, которые нанесли ему глубочайшую рану.

Через несколько дней рабочие под руководством секретаря райкома в присутствии начальника милиции все же разрушили храм. В этот же день старец нанял машину, привез назад разрушенное и собирался восстанавливать свою церковь. Его сестра пыталась уговорить его выждать время, чтобы утишился гнев властей, но отец Гавриил ответил: «Они сделали то, что было дозволено им Богом! Больше они ничего не смогут разрушить!» На следующий день начальник милиции и секретарь райкома друг за другом явились к отцу Гавриилу с извинениями, а секретарь райкома даже принесла ему денег на восстановление храма. Отец Гавриил денег не взял. Вскоре он восстановил храм, но сделал его меньшего размера и с одним куполом. Эта церковь сохранилась до наших дней.

Церковь, которую построил отец Гавриил. 1960-е гг.

По воспоминаниям старшей сестры старца, «часто бывало, что Гавриил закрывался там на два-три месяца, иногда даже больше, и не выходил оттуда. Мы беспокоились, не случилось ли с ним что-нибудь, и звали: „Васико, как ты?“ Он отвечал, и мы успокаивались. Однажды, когда он надолго закрылся и не ответил на наш зов, мать испугалась и дала моему старшему сыну топор, мол, взломай дверь. Как только мой сын взмахнул топором для удара, изнутри услышали строгий голос Гавриила: „Не смей!“ Мы испугались, откуда он узнал, он нас ниоткуда не мог видеть (с этой стороны у церкви нет окон). Часто, подойдя близко к стене, слышали плач. Моя мать очень беспокоилась и переживала. Говорила: „Иди посмотри, опять плачет?“ Если говорили, что плачет, обеспокоенно говорила: „Боже, дай понять, почему он плачет. От него никто ничего плохого не слышал“».

Одну из причин столь неутешного плача отца Гавриила раскрывает описанная ниже история. Однажды прихожане собора Святой Троицы, а также Сиони попросили отца Гавриила отслужить молебен Пресвятой Богородице о умножении своего народа. Отец Гавриил отслужил молебен. Вернувшись домой, он отдохнул немного, а затем встал на молитву. Уже стемнело. И вдруг его посетило видение: «Внезапно мрак, освещенный лампадой, сменился сиянием, и вижу – идут ко мне двое юношей, одетых в воинское облачение. Красивые, но со строгими лицами. Пришли, взяли меня с обеих сторон и, не промолвив ни слова, привели на просторное поле, где в отдалении был виден белый дом. Я спрашиваю: „Что происходит, куда вы меня ведете?“ – но они ничего не говорили, будто выполняли приказ. Они привели меня к белому зданию, открыли дверь, не заглядывая, впустили меня и закрыли за мной дверь. Было темно, и стояла страшная вонь. Никак не мог догадаться, что со мной происходит. Постепенно, когда глаза привыкли к этой темноте, что я увидел! Сверху, из темноты, на пол сыпались мелко нарезанные части нерожденных младенцев и перемешивались в большой выемке, которая была в середине дома. Я ужаснулся от увиденного. Осторожно отошел назад, чтобы не наступить на какую-нибудь часть, и прижался к двери. Вдруг я услышал голос снаружи: „Грядет! Грядет!“ Только сказали это, а уж Царица неба и земли строгим голосом приказывает двум всадникам, которые привели меня сюда: „Откройте дверь и приведите его сюда“. Дверь открыли, взяли и поставили меня перед Царицей. Все, многие ангелы и святые, из-за Ее грозного лица стояли поникшие, я упал на колени и горько заплакал – просил о помиловании. Я даже не хотел выяснить, почему нахожусь в таком состоянии, и только просил прощения. Она приказала встать и посмотрела на меня. Затем протянула руку к тому страшному зданию и сказала строго: „Об этом умоляешь меня, Гавриил?! Разве так умножится данный мне в удел народ?“ И, больше не желая продолжить разговор со мной, приказала всадникам вернуть меня обратно».

Старец продолжал служить в кафедральном соборе Святой Троицы. Его жизнь текла мирно до 1 мая 1965 года. В этот день, когда суббота Светлой седмицы совпала с днем солидарности трудящихся, произошло событие, которое всколыхнуло весь Советский Союз. Отец Гавриил в монашеском облачении и с крестом (утром он служил литургию в храме Кашвети) на праздничной демонстрации облил керосином (взятым у свечницы храма) и поджег портрет Ленина размером 8 х 5 м с надписью «Слава великому Ленину», водруженный на здании Совета министров. Обрамлявшие его раскалившиеся лампочки начали лопаться и издавать звук наподобие взрыва. Перед испуганными и ошеломленными партийными работниками и народом монах начал бесстрашно проповедовать: «Я это сделал, потому что нельзя боготворить человека. Там, на месте портрета Ленина, должно висеть распятие Христа. Зачем вы пишете: „Слава Ленину“, ведь такая слава не нужна человеку. Надо писать: „Слава Господу Иисусу Христу, который победил смерть и подарил нам вечную жизнь“».

Старец Гавриил. Икона

В городе была объявлена тревога первой категории. Избитый разъяренной толпой, с переломом челюсти и семнадцатью другими переломами, отец Гавриил был спасен от смерти только благодаря вмешательству 8-го полка. Он был арестован следственным отделением КГБ по статье 71 часть I «за антисоветскую пропаганду» и 12 мая доставлен в изолятор № 1 службы безопасности в районе Ортачала[20]20
  20 октября 1978 года личное дело архимандрита Гавриила было уничтожено. Подтверждающий документ выдан 14 мая 2001 года спецотделом 5-й тюрьмы.


[Закрыть]. Вот как рассказывал об этом событии сам старец: «Окружили меня солдаты, как Христа, и ведут с этажа на этаж. Поднимаюсь наверх. А я знаю, что горит правительство. Тревога у них, приехали пожарные команды. Поливают Ленина спереди и сзади… <…> И вот закончилось, и я сказал: „Господи, я иду на мучение. Я знаю, что не избегу расстрела. Вот, Христос мой, всю жизнь я мечтал пострадать за Имя Твое. И сейчас мне представился такой случай“…» Впоследствии, когда старца Гавриила просили рассказать об этом событии в его жизни, он кратко полушутя говорил несколько слов, как будто с ним приключился забавный курьез, но когда посетители уходили, признавался: «Трудно рассказать, какие ужасы там творились. Если бы не Божия помощь, никто бы не выдержал этого».

О поджоге отцом Гавриилом портрета Ленина вскоре узнали в Москве, и постановлением Верховного суда Грузии он был приговорен к безоговорочному расстрелу (следствие носило лишь формальный характер). На допросе лидеры коммунистического режима потребовали от отца Гавриила признания в том, что его поступок совершен по приказу высшего церковного руководства, а взамен обещали сохранить ему жизнь. Терпя долгие измождающие пытки, иеромонах Гавриил остался непреклонным. Следствие предложило отцу Гавриилу другой путь «спасения»: публично извиниться перед советским народом, признав, что его поступок совершён из-за тлетворного влияния религии и что теперь он образумился. Отец Гавриил остался непоколебимым и на этот раз.

На последнем допросе присутствовал занимавший в то время пост министра внутренних дел Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Он спросил у отца Гавриила, почему тот сжег портрет вождя, ведь христиане должны уважать власть. Отец Гавриил парировал: «Потому что на портрете было написано: „Слава великому Ленину!“ Вся слава принадлежит Богу, а какая слава может быть у мертвой головы! Я сжег его портрет не как правителя, а как идола!» Отца Гавриила продолжали допрашивать и пытали по несколько раз в день. После одного из допросов изможденного и молящегося отца Гавриила посетило видение – изображенная сиянием цифра 7. Он увидел в этом Божий знак, что через семь месяцев Господь возвратит его домой, и его душа сразу успокоилась. По воспоминаниям отца Гавриила, «после этого видения в тюрьме <…> воцарился страх. Если прежде на всех допросах меня били и пытали, то после этого видения, силою Господней, не решались трогать меня. Следователи тайком приходили и говорили: „Прости нас, отче, за то, что мы совершили, не гневайся и прости“».

Тем временем ситуация с отцом Гавриилом стала известна иностранной прессе. Журналы и газеты Европы и США широко распространили информацию об этом сенсационном происшествии. Такое развитие событий отразилось на политике властей – отца Гавриила из изолятора перевели в тюремную камеру. Здесь один из узников попытался его избить, но отец Гавриил перекрестился и помолился, и все сидевшие в камере вдруг стали просить у него прощения. А когда в тюрьму пришло известие, что попавший к ним священник – родной брат умершего всесоюзного вора в законе по кличке Двуглавый, арестанты прониклись особым уважением к отцу Гавриилу. Когда он молился, то вся камера вставала на молитву вместе с ним.

Как вспоминали сестры отца Гавриила: «Вся тюрьма говорила о Гаврииле. Люди, возвращавшиеся со свидания, говорили окружающим: „В тюрьме сидит какой-то удивительный отец, и вся тюрьма смотрит на него. Воры говорят: „У нас в тюрьме такой человек сидит, что и выходить из тюрьмы не хочется^“».

После нескольких месяцев заключения и пыток власти, видимо, не желая создавать ему славы мученика, смертный приговор заменили принудительным психиатрическим лечением, объявив отца Гавриила психически больным. Вот одна из иллюстраций того, как сотрудники тюрьмы воспринимали поступки, выражавшие стремление души святого к Богу. «Сижу я в комнате, – вспоминал отец Гавриил, – захотел помолиться. Вижу в углу веник. Поломал его, маленькой ниточкой перевязал и сделал крест, поставил в углу, молюсь. Надзиратель в глазок увидел это, зашел ко мне и отнял мой крест. Я рассердился, встал у стены вот так: „Я сам крест!“ А он спрашивает: „Ты что, помешался?“»

18 августа 1965 года отца Гавриила отвезли в городскую психоневрологическую больницу для экспертизы и принудительного лечения. Когда пришли санитары, чтобы побрить его и остричь, старец ответил им: «Я монах, меня стричь нельзя». Санитары возразили: «Нет, ты враг народа, мы тебя острижем!» Один из них взял машинку и подошел к отцу Гавриилу. «Я взмолился, – вспоминал старец, – „Матушка Богородица, как Тебе угодно, пускай так и будет“. Вдруг у этого человека отнялась рука. Другой санитар решил помочь: „Сейчас я его остригу!“ – нагнулся за машинкой, так и остался – разогнуться не в силах! А я остался с бородой». В психиатрической больнице старца пытали. Митрополит Фаддей (Тианетский) свидетельствовал, что однажды главврач принес молоток, большой гвоздь и стал вбивать его в колено отца Гавриила, чтобы он отрекся от Бога. Но святой устоял в вере.

В отделении отец Гавриил был помещен в маленькой палате с одним психически больным пациентом с той целью, чтобы он сам, постоянно находясь с нездоровым человеком, сошел с ума. Прогулки и свидания запретили. Советское правительство намеревалось навсегда изолировать отца Гавриила, но по его молитвам к Божией Матери и ходатайству тайного христианина, заслуженного академика в области психоневрологии Авлипия Давидовича Зурабашвили, по просьбе Патриарха Ефрема II 19 ноября 1965 года отец Гавриил был выписан из больницы и даже получил пенсию… «за поджог портрета, вождя“»! Отец Гавриил вспоминал, что пребывание в психиатрической больнице было несравнимо тяжелее тюремного заключения.

Отцу Гавриилу сохранили священнический сан, но совершать богослужения запретили. На молебнах он стоял вместе с паствой, причащался как мирянин. Его часто вызывали в КГБ, откуда он возвращался избитым, иногда до такой степени, что его отвозили домой члены семьи. Лишенный возможности священнослужения, отец Гавриил остался без средств и вынужден был столярничать. Он изготавливал красивые столы, стулья и другую мебель, от продажи которой получал небольшой доход.

Через некоторое время отец Гавриил – человек с особенно тонкой душой, преследуемый режимом и службой безопасности, должен был отказаться от привычного образа жизни и предстать перед столь любимыми им людьми безумным и отвергнутым, чтобы выявить их грехи и пробудить в них раскаяние; своими поступками отсечь себя от мира, чтобы стяжать истинную, небесную мудрость, противоречащую земному разуму. Вместо уединения он находился в общественных местах, вместо молчания он громко проповедовал, вместо запрета на употребление вина напоказ перед всеми выдавал себя за пьяницу… Это было очень тяжело для монаха и требовало полного самоотвержения и водительства Духом Святым. Иногда он ставил на плечо кувшин с выбитым дном и, идя по улице, громко говорил: «Поймите, люди, человек без любви похож вот на этот кувшин с выбитым дном. Что ни вливай в него, ничего в нем не останется и исчезнет бесследно. Поэтому возлюбите Господа Бога и ближнего, не то будет бесплодна жизнь ваша!»

Тем временем власти перестали притеснять его и членов его семьи. Втайне отец Гавриил продолжил суровые аскетические подвиги, уподобляясь столь почитаемому им преподобному Макарию Египетскому. Он принимал немного пищи однажды в сутки, вечером. Когда знакомые верующие приносили ему гостинцы, он отдавал их родственникам или нуждающимся соседям. Тайно он носил тяжелые вериги. Спал на низком стуле, или в своей келье-церкви, или в вышеупомянутой яме, напоминающей могилу. Близкие часто слышали его плач-стон к Богу об исцелении его души. Были долгие периоды, когда отец Гавриил не юродствовал, почти не выходил из кельи, общение с посетителями ограничивал только благословением и молчание нарушал лишь в случае крайней нужды пришедшего к нему человека.

Могила, в которой спал старец

В 1966 году отец Гавриил ушел из дома и начал жить на кладбищах, а для пропитания нищенствовал. Сам старец так вспоминал этот этап своей жизни: «Сменил пять патриархов, 25 лет на кладбищах спал, 15 лет в нищете провел. Когда зимой замерзал от холода, с одного бока переворачивался на другой, так как камень был более теплым. На кладбище Господь избавил меня от страха, ближний мой, и удостоверил в том, что человеку перед Богом нечего бояться, разве только греха»[21]21
  До назначения в 1971 году священником в монастырь Самтавро и семинарию отец Гавриил постоянно подвизался на кладбищах. А с 1972 года, когда его освободили от священнического служения в монастыре Самтавро и семинарии, до 1990 года – окончательного поселения в монастыре Самтавро, – короткими периодами.


[Закрыть]. «Я годы прожил, ближний мой, на кладбищах, и не помню ни одного случая неподобающего обращения со мною, там я видел великую доброту и любовь». Это был период жесточайшей борьбы отца Гавриила со своими душевными и плотскими страстями ради одной вожделенной им цели – очистить себя для всецелого служения Христу. По субботам и воскресеньям он в полном монашеском облачении молился на литургии и причащался вместе с мирянами, а потом в рубище ходил по улицам Тбилиси. Иногда по воскресеньям в многолюдных местах он громко проповедовал о Боге, спасении души и Церкви, что часто заканчивалось арестом; его поведение и речь в эти моменты были далеки от образа юродивого.

В тот день, когда Патриарх Христовым повелением восстановил отца Гавриила в праве священнослужения, после литургии он позвал его к себе и спросил, согласен ли отец Гавриил быть священником в женском монастыре Самтавро и духовником в одноименной семинарии, которая в то время находилась на территории монастыря. Отец Гавриил выразил согласие. Тогда Патриарх сказал, что ему нужно получить письменное согласие митрополита Илии (ныне Католикос-Патриарх всея Грузии), управлявшего семинарией. Отец Гавриил незамедлительно встретился с ним и подробно изложил свой разговор с Патриархом. Митрополит Илия с радостью поздравил отца Гавриила с возвращением к священнослужению и передал письмо для Патриарха, в котором выразил свое согласие с его назначением[22]22
  Это событие произошло 14 октября 1971 года.


[Закрыть].