Текст книги "Дом, построенный из слов"

Я с тобой

Муж мой обладает одним из ценных качеств для семейной жизни. При любых обстоятельствах – быть на моей стороне. Порой мне кажется, что если к нему подбежит толпа разгневанных людей и закричит прямо в ухо: «Это ваша жена стоит на крыше и кидается тухлыми помидорами?», то он, не моргнув глазом, скажет «Моя! Но это я ей поручил».

Какие бы бредовые идеи не генерировала моя мозговая фабрика, профсоюз в лице супруга согласно кивает «Одобряем и поддерживаем». Нет, конечно, вздыхает, и подозреваю, что порой даже рвет зубами подушку по ночам, приговаривая: «Да что ж такое! ну не минуты покоя, ни минуты», но для меня всегда ответ один: «Я с тобой».

Это какое-то чисто русское качество, из разряда «Своих не бросаем». К стыду своему, я таким свойством обладаю в самой малой степени. У меня первым шевелится еврейский червячок, который жаждет уточнить: «А-таки шо мне за это будет?». Следом просыпается какая-то католическая совесть и заспанным голосом начинает читать мораль: «Нет, я не верю, что ты не разделишь чужие трудности». Говорит она это так же неуверенно, как жена алкоголика, повторяющая накануне выходных: «Жорик, я надеюсь, что ты не напьешься в пятницу». Конечно, в хлам. Конечно, постараюсь не разделить. По крайней мере, не поровну.

Но очень ценю тех, кто делит.

…Вот совсем недавно был один из тех трагических вечеров, когда циферблат весов наконец-то принял решение рассказать мне всю правду о моем весе. Я, оглушенная своим горем, механическим голосом повторяла: «…Плюс 2 килограмма… ошизеть…. плюс два килограмма», худой муж сказал: «Хочешь, я с тобой на диете посижу?» Понимаете, да? Ему не надо. У него все хорошо: можно утром сожрать ромовую бабу и запить кока-колой, можно заказать рульку в ресторане, можно сала рубануть. А он выбрал крапивный лист и обезжиренный творожный обмылок. Протертую тыкву вместо торта «Наполеон». Свекольный взвар вместо пива. Гречневую котлету вместо румяного стейка.

Слезы умиления.

Шесть дней. Шесть долбанных дней мы давились отварной цветной капустой, пюре из брокколи, безградусовым йогуртом. Скинули по 3 кг. На седьмой день я сказала:

– А поехали в ресторан?

– Конечно, я с тобой.

Официанты не успевали принимать у нас заказы. Посудомойки не успевали мыть за нами тарелки. Наш жор остановил лишь размер нашего кошелька.

Утром я лежала на кровати и трагическим голосом повторяла: «…Плюс 2,5 килограмма… ошизеть…. плюс два с половиной килограмма», а муж говорил: «Хочешь, я буду с тобой бегать по вечерам?»

Слезы умиления.

Рядом

Во время поездок, в дальних странах, особенно ясно ощущается схожесть людей. Можно не знать языка, не знать традиций, не понимать менталитет, но безошибочно угадать, что вот эта пожилая леди жалуется мужу на холод, а эта юная мамочка восторженно рассказывает малышу, как прекрасны его носик и глазки. Вот парочка целуется возле метро. Она, закрыв глаза, прильнула к нему всем телом, пытаясь каждой клеточкой напитаться им. Он тайком поглядывает на часы на старой башне. Мимо них пробегает стайка щебечущих девчонок – яркие, шумные, звонкие: «Он посмотрел на меня», «Нет-нет, на меня», «Не придумываете, я ему понравилась». Смех и кружение. В стороне от суеты старичок застегивает башмачки своей седовласой спутнице. Стоя на одном колене. Как и шесть десятилетий назад. Тут группа юношей соревнуется в остроумии. Взрыв хохота после каждой фразы, но работа мысли у каждого на лице: «Надо тоже скорей придумать свою шутку». Толпы туристов отличаются друг от друга ростом, цветом кожи, манерой говорить и поведением, но совершенно похожи эмоциями, чувствами, восторженными возгласами, слезами и улыбками.

Мне нравится наблюдать за людьми. И знаете, что я вам скажу? Черт его знает, почему мужчины жалуются, что им тяжело в браке с нами, с женщинами. Совершенно очевидно, что мы – идеальные спутники. И в поездках, и по жизни. Как бы весело не было с друзьями, но соперничество невидимым мячиком перепрыгивает из одних рук в другие. Как бы ни был волнителен новый роман, держать в узде свои теневые стороны страшно утомительно. Как бы ни было глубоко и наполнено одиночество, но рано или поздно придет желание доверить свои наблюдения другому человеку. Потому что людям хочется разделенности. Хочется купить горячий хлеб и разломить его пополам, наблюдая, как пар вырывается вверх вулканическим столбом, и горячая мякоть плавно ложится в ладонь. Тебе – половина, и мне – половина. Хочется заботы. Пусть даже в виде фразы «Вот ты шапку не взял? Не взял. А я не могу теперь на архитектуру эту смотреть, мне холодно. Ну и что, что сам ты не мерзнешь, а мне на тебя смотреть зябко. Зачем ты ее забыл, а?». Позволить себе побыть ворчливым, прижимистым, занудным, глупым, капризным, странным, но все равно быть для кого-то родным и близким. Хороший союз дает возможность оставаться собой, снимать социальные маски, отпускать внутренние пружины. Позволить другому встать перед тобой на одно колено. И самому тоже стоять на колене перед другим.

Не знаю где, кроме брака, это еще возможно.

Семейный узор

Помните как Царевна-Лягушка в советском мультике создавала ковер по заказу Царя-Батюшки?

Звёздочки в платочек собрала и по картине рассыпала, водицу расплескала – море получилось, корабли поплыли, птицы полетели. Красиво же!

Видится мне, что отношения – это такое же полотно, на которое каждый из пары приносит что-то свое: надежды и мечты, нежность и смех, страхи и обиды. И тараканов, конечно, тоже. У партнера свои нити и свои иглы, ему кажется, что он точно знает, как правильно, но узор общий и важно услышать другого, понять его мотив, дать раскрыться таланту. Легко и весело создавать такой ковер, когда ничто не омрачает отношения, когда еще кружишься в романтическом вальсе, когда нет проблем.

Мне кажется, что хороший партнер – тот, кто продолжает ткать даже, когда ты сам уже не можешь.

Когда болеет тело или болеет душа…

Когда нет сил или нет желаний…

Когда кажется, что мир против тебя…

Когда депрессия накрывает черным колпаком…

Когда сам уже себя ненавидишь за мысли, которые тянут в топь…

А он приносит и приносит своих золотых рыбок в ваш холст, выпуская их в ваше общее озеро. Подвязывает сломанные кусты роз. Склеивает разбитые вазы. Добавляет звезды в чернила вашей ночи. Накрывает ноги теплым пледом. И шепчет: «Поправляйся. Я пока справлюсь один».

Правила выгула и содержания

Выгуливая утром брата своего меньшего, подумала, что зря люди так скромны в своих эмоциональных проявлениях. Не всегда, конечно. Например, увидев собаку на поводке, они расплываются в улыбке, прищуривают глаза и начинают ласково говорить: «Какой хорошенький. Фьють-фьють-фьють, иди ко мне». А вот что-то я ни разу не слышала, чтобы во время семейной прогулки в парке кто-нибудь запищал: «Ой-ой-ой, смотрите, какой мужчина красивый! Просто прелесть!! Можно погладить? Он не кусается? Лапочка!» Девушки не начинают виснуть на рукаве папы со словами: «Я тоже такого хочу!!! Папочка-папулечка, можно? Я, честное слово, буду за ним ухаживать». Бабушки, сидящие на скамейки, рассматривая чужого мужа, не причмокивают, и не говорят: «Нет, ну вот такого можно домой, согласна. Небольшой, дружелюбный, веселый. Ест, наверное, хорошо. Нормальный парень». Взрослые женщины не подходят и не спрашивают деловито: «Вот я бы тоже такого хотела. Скажите, много от него волос по дому? Гадость в дом тащит? За сучками бегает?», а спутницы не отвечают им смущенно: «Ну что Вы! Он такой чистоплотный, послушный, игривый, позовешь – сразу ко мне бежит. Отличная порода».

После такой прогулки мужик домой бы приходил распушенный, гордый и довольный и не ждал бы, пока жена догадается сказать: «Какой же ты у меня сладкий! Золотко мое лохматое! Дай поцелую».

37.7

Больной мужчина в доме – это что-то совершенно невыносимое. Словно тебе опять 6 лет, и ты притащила домой котенка. И вот он стоит посреди кухни на качающихся ножках, смотрит своими тоскливыми глазками, и ты понимаешь, что если вот сейчас, в эту самую минуту он не выпьет молоко из блюдца, то он умрет. Макаешь его мордочкой в миску, слезы у тебя на глазах, а он отворачивается, всем своим видом говоря, что лучше он зачахнет, чем выпьет эту гадость. Безнадега захлестывает, и хочется закричать: «Твою мать, пей, гад», но ты таких слов еще не знаешь, и поэтому тоненьким голоском тянешь: «Ну мой маленький, мой хорошенький, радость моя, выпей, пожалуйста», – что по сути-то, конечно, одно и тоже, ибо градус отчаянья почти совпадает.

Следующая мысль – скорей схватить трубку телефона и набрать мамин рабочий номер, но тут же останавливаешься, так как мама снова начнет: «Да я тебе сразу сказала, зачем нам этот блохастый нужен?». Вздыхаешь и продолжаешь метаться по дому в поисках пипетки, чтобы впихнуть уже в него живительную амброзию. И пока ты бегаешь, он засыпает, а ты стоишь перед ним на коленях и слушаешь, дышит ли.… и глаз ему пальцами открываешь, а он в ответ бухтит: «Солнце, дай поспать… я ж болею».

Хорошо, что сейчас есть Интернет, в нем можно найти много разных болезней под любые симптомы. От самых страшных до смешных. А в детстве что? В детстве только бабушкин «справочник старорусских хворей», со всеми этими вертячками, сучьем выменем, грудницей и кондратием. Найдешь, бывало, болезнь пострашней и вздыхаешь «Беееедненький… Маленький…» и смотришь на него, смотришь.. пока не помер. И знаешь, что отдашь и бантик, и зеркальце с куколкой, и даже шарик с блестками лишь бы он сейчас выздоровел, и нос стал мокрым, и хвост трубой.

И пока ты все это думаешь, он уже кастрюлями в холодильнике гремит и ворчит недовольно: «А че жрать-то?? Тань, мы есть будем сегодня?».

«Знать, на поправку пошел» – говаривала моя бабушка. «Да не готовила я еще», – бухчу я в ответ. Значит, и меня отпустило.

Потеря

Она ушла рано утром, лишь оставив прощальную записку у двери. Буквы расплывались у него перед глазами. Он не мог в это поверить. Как? Почему? За что? Ведь ничто не предвещало разрыва! Он метался по квартире, хватая воздух ртом, задыхаясь от обиды, страха и ярости. «Ничего, проживу и без нее, – успокаивал он себя, – Даже еще лучше будет. Тоже мне потеря!».

Нескончаемо долго потянулись серые будни. В раковине стала копиться грязная посуда, в корзине – потное белье. Небритый и злой он сидел возле окна и вспоминал волшебные моменты былого счастья. Как был он глуп! Почему не ценил ее? Почему не сберег?

Однажды, на вечеринке у друга, он вновь встретился с ней. В ванной, в чужой ванной она снова прильнула к нему, заключила в свои теплые объятия, стала нежно гладить его волосы, щеки, плечи, грудь. Блаженство! Восторг! Упоение! Казалось, что слезы счастья текут по его небритому лицу. «Возвращайся домой. Я не могу без тебя» – шептал он, но она молчала.

Куда бы он не шел, где бы не находился – везде он видел ее образ. В журчании летнего ручья, в барабанном грохоте ливня, в бурлении речного потока… Он сжимал кулаки и говорил себе: «Потерпи, ты сможешь. Ждать осталось недолго. Ты справишься!».

По графику ЖКО горячую воду должны дать всего через три дня.

А у вас воду на лето уже отключали в этом году?

Рабочий кабинет

Чемодан

Когда я собираю чемодан в рабочую маркетинговую поездку, он забит всякими скрепками, флагами, скотчами, алкозельцерами, наручниками, бинтами, пилами, молотками и прочими милыми дамскими штучками. В углу багажа сиротливо ютится маленькое черное платье, губная гармошка, зубная паста и резиновый утенок для ванны. И все! На прочие личные вещи нет места, а главное не возникает желание их взять.

Клапан срывает, когда мы едем в отпуск. Наш «отдыхательный» чемодан с годами все увеличивается в размере. И если раньше в него помещались лишь предметы первой необходимости, то сейчас легко разместится небольшая тайская женщина для мужа. Ну, или половина смуглого мачо для меня. «О_о, я забыла телогрейку с бобровым воротником!» – спохватываюсь я. «Плюс 39 на улице» – мрачно говорит муж. «Ну, пожааааалуйста», – жалобно тяну я.

Опытный психиатр без труда поставил бы мне диагноз, если бы ему кто-то позволил заглянуть в мой чемодан. Какое все-таки счастье, что никто не позволит.

И пила

Вот некоторые люди, незнающие маркетинговых тонкостей, спрашивают: «Зачем тебе, Таня, в поездке пила?».

Товарищи, а как же без нее? Вот подходит к вам участник турне и говорит: «Ногу я поранил. Нет ли у тебя лейкопластыря?» А ты ему в ответ: «Нет, к сожалению, лейкопластыря нет. Вот возьми пилу». Очень это дисциплинирует.

Или, например, администратор говорит, что в гостинице кончились номера с раздельными кроватями. Ты деловито расчехляешь свою пилу, и чудесным образом номера находятся. Во время городских экскурсий можно выпилить себе прекрасный трон из подручных средств. В общем, незаменимая вещь в поездке. И ветки подрезать, и провод телевизионный убрать, который идет в соседний номер, и труп врага компактно разместить…

Тяжелая доля

Подарили мне тут на днях премию года! Коллеги скинулись и купили за 86 рублей 21 копейку одеколон «Для настоящих мужчин».

До этого я проехала за рулем по заснеженным дорогам 1330 км, посетила три охваченных предновогодним безумием города, поработала Снегуркой в 23 компаниях. И все это на трезвую голову! Я считаю, что награда нашла героя.

Побывав «настоящим мужиком» целых 5 дней я могу с полной уверенностью сказать:

– Ужас, как тяжела мужская доля!

Никаких тебе визжалок, когда тяжелая фура мчится в лобовую по встречке. Никаких слез, когда кто-то с расцарапанным самомнением обложит матом на стоянке. Никаких жалоб: «Я больше 16 часов на ногах, я устала». Никакой тебе поддержки и сочувствия. Будь мужиком – терпи!

Шаг в сторону слабости и получишь оплеуху «Да ты че, испугался что ли?».

Едем недавно в славный город Белгород. Говорю коллегам своим: «Заправиться бы». На смех меня подняли: «Да у тебя еще четверть бака!», «Оставить панику!», «Да мы на этом до Москвы и обратно доедем».

Киваю. Мужикам всяко видней.

Заправка «Газпром» на горизонте.

– Вах! – кричу я, – Какая удача! Давайте же напоим нашего железного коня!

– Фуууу, «Газпром»! Ты бы еще на «ВТК» заправилась. Ха-ха-ха! Ужас и кошмар! У тебя что написано? Хватит на 50 км бензина! Смотри скорей на навигатор. Видишь? Еще 4 заправки по пути. Жми, давай!

Подавив приступ паники, жму. 160 км в час обычно я жму, поэтому бензин тает стремительно.

На 50 км, на 45 км, на 40 км, на 30 км осталось.

– Граждане, а где же заправки?

Жестокий мужской мир ответил молчанием, оставив меня наедине с моей проблемой.

Пока я пребывала в предчувствии бедствия, количество бензина становилось все ничтожней.

– Осталось на 20 км, – сглатывая комок паники, пожаловалась я.

– Да у тебя даже лампочка не загорелась! – как и случается в дружной мужской компании, подняли меня на смех.

В эту же секунду Тойота сказала «Бзыньк!» и лампочка осветила панель управления.

– Ох! – сказали пассажиры и замолчали. Теперь уже совсем.

18 км, 16 км, 14 км, 12 км…

Монстр нефтяной промышленности России «Липецкая Топливная Компания» встретила нас одной колонкой с одним пистолетом и окошком с недовольным человеком, неопознанного пола.

– Много не заливай! Рублей на двести, а еще лучше на сто пятьдесят, – посоветовали мне «знатоки».

Уж не знаю, какое самообладание имеют настоящие мужики, но я после этой фразы в порыве гнева вполне была способна каждому по пистолету вставить сами знаете в какое место!

По 200 рублей на брата не пожалела бы.

Нет, граждане, вы как хотите, а мне в мужском мире не выжить. Мне пяти дней хватило.

В берлоге

Сезон многодневных выездных мероприятий завершен. Весь организм находится в трепетном ожидании отдыха.

Заметно округлившаяся печень пребывает в размышлениях на тему, засесть ли за мемуары, или написать статью в гламурный журнал. Пока не может определиться с названием: «Как пережить понижение градуса» или «Виски, шампанское, ликер. Сегодня – друзья, завтра – враги».

Ноги, прошедшие десятки километров по крутым горам и разноцветным пляжам, лавовым полям и гостиничным коридорам, потягиваются в сладкой неге, нашептывая друг другу: «Валяться. Расслабляться. Задираться».

Левый глаз уже почти перестал выискивать в магазинах удобную походную обувь, а с маниакальным упорством цепляется за пижамки и мохнатые тапочки с ушками. Правый же глаз по старой привычке все еще дергается при виде медленного идущего официанта.

Голос постепенно теряет армейскую тональность и поэтому соседи перестают хвататься за веник, когда я по привычке генеральским голосом ору в телефон: «Не готово? Как это не готово? Немедленно приступайте».

Растянутый страусовыми стейками и кофебрейковыми бутербродами желудок явно ушел в глобальный зажор. Сметая все, что попадается под потерявшую волю руку, он неустанно ведет нас к катастрофе. И хотя он начинает утро с клятвы: «Все! Хватит! Я в завязке!», то уже через полчаса в нем волшебным образом оказывается булка, колбаса, медовый тортик и тарелочка фиников. Произнеся же вечернюю «молитву» – «Завтра точно! Зуб даю! Больше не жру» – мы просыпаемся ночью с соленым огурцом в одной руке и вафлей со сгущенкой – в другой. Сотарельники тоже добавляют забот:

– Танюш, будешь конфетку?

– Нет, – решительно и дерзко говорит Танюшка и запихивает в рот сразу 5 штук.

Хорошо еще, что мы в Макдональдсе не подкатываем к пухлым розовощеким пацанам с просьбой: «Братишка, не доедай. Оставь кусочек».

Сердце, почки, мозги – все очень осуждают желудок, но совладать с ним не может никто.

И пока все мои любимые части тела отвыкают от бешеной гонки, я старательно приговариваю им: «Отоспимся, расслабимся, покайфуем, отвлечемся, отдохнем». Убаюканные моим голосом, они послушно кивают в такт. И лишь пятая точка тревожно озирается по сторонам, ибо знает, что для нее и без поездок найдутся приключения.

Монолог гида

Иногда мне говорят:

– Какая же все-таки у тебя легкая работа. Катаешься по всему свету, пробуешь всякие вкусняшки, знакомишься с интересными людьми, еще и зарплату за это получаешь.

Нет, к сожалению, не очень легкая. И дело даже не в ответственности и безопасности, не в долгих перелетах и бессонных ночах, не в расставаниях с домашними и не в трудностях с таможнями. Это как раз легко.

Почти так же, как впустить группу в свою душу. Увидеть красоту индивидуальности и показать её остальным. Влюбиться в их достоинства и принять недостатки. Ценить каждого в отдельности и обожать всех вместе. Ликовать от их побед и переживать из-за их поражений. Подружить тех, кто родственен духом. Развести в стороны тех, кто может стать врагом. Делать их день чуточку светлей. Наполняться восторгом открытий друг друга. Наслаждаться и Радоваться. Заботиться и Волноваться. Смеяться всеми вместе и дурачиться по одному, не боясь осуждения. Все это легко.

Трудно отпустить. Разжать объятия и сказать: «Это больше не мое». Видеть, как они забирают свои чемоданы с ленты в аэропорту и расходятся в разные стороны, с каждым шагом увеличивая расстояние. Чем шире этот круг, тем больше воронка печали, вынырнуть из которой тяжело. Можно сколько угодно себя утешать тем, что это не последняя встреча, что мы еще увидимся, но где-то в глубине души понимаешь, что это все равно будет другая группа и другой паззл отношений, что ничего повторить невозможно. Надо просто принять. Дергаешься от каждой смс-ки, крутишь в голове общие песни, вспоминаешь все приколы, пытаясь продлить власть нежных чувств. Только знаешь, что Грусть уже молча стоит у твоего левого плеча, и нет никакой возможности избежать её омута. «Расставание – маленькая смерть».

Я расстаюсь и переживаю маленькую смерть много раз в год. У меня тяжелая работа.

А по-другому я не умею.

Детская

Цветочки жизни

Если Вам повезло не меньше моего, и у вас дома живет ребенок-логик, то Вы знаете, что все достояние педагогической науки расшибается в мелкие дребезги о суровую логическую реальность. Горе тому, кто считал, что обладает даром убеждения и мастерством этической манипуляции. Жизнь найдет способ, чтобы макнуть вас и показать, как ничтожны ваши навыки.

И этот способ – Ребенок-Логик.

Видимо, мой гонор был слишком велик, поэтому у меня их два.

Мальчик и девочка.

Они вместе закатывают глаза, когда им пытаются втереть этическую чушь про «так не хорошо», «правильные дети так не поступают», «довольно стыдно так делать».

Они одновременно кричат: «Беее, ну мы же едим!», если вдруг родители заходят поцеловаться прямо на кухне.

Они понимают друг друга с полуслова, подают друг другу знаки опасности и одинаково шутят. Короче, у меня дома сговор.

Жить в этих условиях нелегко, хотя и весело.

Если Вы попытаетесь расставить ловушку по типу: «Дети, вы сейчас уберете игрушки или после еды?», то не исключено, что услышите: «Да мы вообще убирать не собирались». Перепробовав все наследие педагогической мысли, а так же методы новаторов из глянцевых журналов и убедившись в их полной смехотворности, Вы прибегаете к опыту старожилов – Угрозам. Вы кричите: «Ну-ка, быстро все убрали!», хлопаете дверью комнаты, и, обиженно топая, уходите на кухню. Некоторое время слышится возня, хихиканье, переговоры и… наступает тишина. Войдя в комнату, Вы обнаружите страшную картину.

Посреди обломков рыцарского замка, надувных утят, стрелкового оружия и роты человеков-пауков будут неподвижно лежать бездыханные тела ваших детей. Руки и ноги будут раскиданы в разные стороны, глаза закрыты, рот открыт, изо рта свисает язык.

Только жестокая мачеха заставит усопших детей размахивать веником.

– Боже мой! – причитаете Вы, – как же так случилось? Мои детки! Какое горе! Придется мне теперь убирать одной.

И начинаете подбирать с пола головы монстров и ноги пупсов.

– Я же говорила! – светясь от своей находчивости, произнесет зачинщик (в моем случае, это 20-летняя дылда) – Дай пять!

Оба встают, довольные и счастливые, отряхивают одежду от деталей «Лего», хлопают по рукам и идут заниматься своими обычными делами. Младший – изучать атомную кристаллическую решетку, а старшая – проходить уровень в AngryBirds.

А я раскладываю по полкам ниндзей и думаю: «Как всё-таки прекрасно, что все живы и здоровы!».