Текст книги "На темных аллеях (сборник)"

– Я готова.

Огляделась лишний раз и легла на ковер. «Это же для здоровья…» Глаза она закрыла.

Николай ткнулся губами ей куда-то в ухо, прижал рукой грудь через свитер, а потом приступил непосредственно к делу.

…Лопаткам вскоре стало очень неудобно на полу. Откуда ни возьмись приплыли мысли о Натальином хахале. А вдруг он настолько предусмотрителен, что является сюда с раскладушкой? Затем мысли потекли в следующем направлении – как бы не проспать завтра. Ключ-то – у нее! Затем… а затем Лена открыла глаза. Да сколько это может еще длиться?! Увидев, что Лена обратила на него внимание, Николай попытался ослепительно улыбнуться. Лицо у него было красным, на лбу блестели капельки пота. Судя по его ожесточенному виду, до завершения было еще далеко.

Через пять минут он закинул свой полосатый галстук за спину. Еще через пять минут он попытался снять рубашку, не меняя исходной позиции. Тут уж Лене совсем стало невмоготу.

– Николай, вы не могли бы встать на минуту? – с робкой вежливостью спросила она. – Мне надо срочно выйти.

– Что? Ах, да… извините.

– Благодарю.

Лена выскользнула из-под его разгоряченного тела и устремилась к заветному месту – мимо стеллажей с книгами, мимо читального зала, потом по длинному коридору – в конце его находился туалет.

Ей казалось, что в желудке у нее плещутся едкие чернила. После минуты мятежных раздумий она склонилась над унитазом и исторгла в его ржавое казенное нутро весь романтический ужин.

Потом умылась и посмотрела на себя в зеркало.

– Это же для здоровья! – пропищала она кукольным голосом своему отражению. И согнулась в приступе неудержимого смеха.

Это была не истерика, это был обычный веселый смех, после которого Лена почувствовала, как вся грязь этого вечера отваливается от нее, а в душу входит благостное умиротворение. «Нет, он не Омар Шариф, и не Кларк Гейбл. Он просто резиновый фаллос из секс-шопа…»

Стараясь натянуть свитер пониже – не от застенчивости, просто в коридоре сильно сквозило, – Лена зашлепала обратно. Ее скороспелый любовник сидел в кресле в чем мать родила и листал «Технику – молодежи».

– Извините за столь поспешный уход. Так некстати… Мне нехорошо вдруг стало, – Лена изобразила голыми ногами что-то вроде книксена.

– Я понимаю, – мужественным голосом подбодрил ее Николай, хотя он ровным счетом ничего не понял, – так продолжим?

Мурашки еще не угасшего смеха пробежали у Лены по спине.

– Продолжим. Только теперь вы ложитесь на ковер. Так сказать, поменяемся местами.

Через час Лена, вполне ощутившая терапевтический эффект, выпроводила своего любовника. На завтра было назначено новое свидание – эффект эффектом, но здоровье требовало именно регулярных встреч.

Следующим утром, придя раньше всех на работу, Лена вдруг вспомнила, что остаться им с Николаем тут не удастся – то же самое собиралась сделать сегодня Наталья со своим любовником. Но из обрывков фраз, которыми они все-таки успели обменяться накануне, Лена узнала, что у Николая есть отдельная квартирка, которой он владеет единолично. Вот они туда отправятся… О том, чтобы вести его к себе домой, и речи быть не могло – дома обитали мама, папа и приехавшая на месяц из Твери тетя Нюра.

Рабочий день прошел в хлопотах и беготне, к тому же все остались без обеда – в середине дня нагрянула комиссия из центральной библиотеки и, выражаясь языком приснопамятного шансона, навела шухер.

Словом, когда в окна снова заглянули сиреневые майские сумерки, Лена чувствовала себя разбитой, но главное – ужасно голодной.

Крылова с Кузьминичной уже суетились в передней, и Наталья нервно поглядывала на Лену. Оставаться дольше было нельзя – и Лене пришлось покинуть библиотеку вслед за коллегами.

Она встала на пороге, дожидаясь Николая. Через какое-то время в библиотечную дверь принялся звонить молодой человек, разбавляя весенний воздух запахом «Барракуды». Лена спряталась за водосточную трубу, дабы не смущать Наталью. Ее собственный любовник все не появлялся.

Минут через сорок, когда ей уже до смерти надоело прятаться за трубой, да и глупо это было – в желудке у Лены урчало на всю округу, библиотекарша плюнула на все и пошла к метро.

И тут на полдороге она столкнулась с трусившим ей навстречу Николаем.

– Пардон, пардон, – запыхавшись, принялся оправдываться он.

– Никаких «пардонов»! – Лена была в гневе. – Вы опоздали на целый час!

На лицо Николая легким облачком наползла скорбь, и он грустным голосом принялся рассказывать о том, что уже собирался уходить из дома, как ему вдруг позвонили из издательства по одному чрезвычайно срочному делу, потом он бежал к метро, бежал через стройку, чтобы сократить расстояние, но стройка, как назло, оказалась вся перерыта ямами, завалена мусором и кишела целыми ордами пьяных хулиганов. А когда он наконец попал в метро, то поезд застрял в туннеле на полчаса.

Хоть Лена и оказалась несколько загипнотизированной этим драматичным рассказом (писатель, все ж таки!), но ей было очень трудно успокоиться.

– Но вчера-то вы пришли вовремя! – крикнула она.

Тогда ей был предъявлен последний аргумент – пакетик с булочками.

– Вот. Стоял в очереди. Хотел купить к чаю чего-нибудь сладенького. Я думал, мы сегодня будем пить чай.

При виде этого пакетика Ленино сердце начало потихоньку оттаивать.

– Ладно, – примирительно сказала она, – не будем ссориться. Идемте пить чай к вам домой.

– Как – ко мне? – опешил Николай. – А почему не к вам в библиотеку?

– Наша библиотека – не дом свиданий, – отрезала Лена, – сегодня там моя коллега… работает.

Николай весь перекривился от растерянности:

– Но ко мне тоже нельзя…

– Это почему же? Вы, как я поняла, живете один, в отдельной квартире.

– Да, но у меня же… у меня же страшно неубрано! – И Николай привычным размеренным голосом эпического рассказчика, словно Лена была уже не первой девушкой, которая рвалась к нему в гости, принялся живописать свое жилище старого холостяка и, одновременно, творческой личности. Причем живописал это жилище с такими подробностями и такими яркими красками, что Лену мороз по коже продрал. Николай себя не щадил – он поведал даже о своих носках, которые обычно висят у него на люстре – после чего Лена попросила прервать повествование и сказала, что действительно… не стоит идти к нему.

Николай плавно перешел к рассказу о тяжелой писательской жизни. В издательском мире кризис, опубликоваться можно только за свой счет («Вы знаете, я все свои средства потратил, чтобы издать этот сборник!»), пираты в Сети распоясались, а читатели – совсем обнаглели – скачивают книги из Интернета бесплатно.

Лена согласно вздохнула – вот-вот, и библиотеки, не дай бог, скоро закроют… Какие читатели, когда все повадились из Интернета читать?..

Они медленно брели в сторону метро. До дома было еще далеко, вожделенный ужин скрывался в неясном будущем.

– Давайте сюда свою булку, – сказала Лена, – ужасно есть хочу.

Уж в этом ей Николай не мог отказать, поспешно зашуршал пакетиком, передал угощение. Лена, особо не приглядываясь, открыла пошире рот, чтобы захватить побольше нежной сминающейся массы, пахнущей ванилью и обсыпанной сахаром – таковой в ее голодном воображении представлялась булочка, укусила, и… во рту что-то хрустнуло. Пломба! Выпала. Ленины мечты фатально не сбывались сегодня – булочка на деле оказалась засохшим куском какого-то бездарного печева. Ни тебе ванилина, ни хрустящей сахарной корочки – вообще, непонятно, как за таким несъедобным продуктом могли стоять в очереди. У Лены было такое чувство, будто рот у нее набит пенопластом. И пломбу-то, пломбу как жалко…

– Вкусно, правда? – добродушно спросил Николай. – Я выбрал самую дорогую выпечку.

– М-м-м… – первым желанием Лены было выплюнуть эту подозрительную булку, но тогда бы Николай точно обиделся – а ведь он еще нужен в оздоровительных целях. Собрав все свое мужество, Лена прожевала кусок и вместе с обломками пломбы усилием глотательных мышц затолкала его в желудок.

Вторую попытку утолить голод она не решилась предпринять, хоть Николай и смотрел на нее поощрительно. Наверное, он действительно стоял в очереди, но, судя по всему, это было бог весть как давно.

– А что мы будем делать сейчас?

– А мы уже это делаем – мы гуляем. Дышите воздухом, Леночка, любуйтесь природой. Нет ничего прекраснее теплого весеннего вечера. Молодая листва, щебетание птиц… и все такое прочее.

Лена уныло кивнула – да, дескать, я дышу. Окаменелая булка оттягивала ей руку, и положить ее было некуда – на плече у Лены болталась кокетливая маленькая сумочка – только зеркальце в нее и запихнешь, а хозяйственную она сегодня не брала, потому что как-никак на свидание собиралась…

Мимо проносились машины, оставляя за собой серые облака выхлопных газов. С другой стороны тянулась обширная свалка, по которой с мерзким карканьем прыгали несколько наглых городских ворон. Из всей природы были только кустики чертополоха, неряшливо торчавшие у обочины. Лена посмотрела на них с ненавистью – внутри у нее снова закипало возмущение. Рука, которой она держала булку, постепенно немела.

Неожиданно от кучи мусора отползла на четвереньках какая-то темная личность, своим собственным оригинальным запахом заглушая ароматы свалки.

– Подайте нищему на пропитание! – загнусила личность настырно, тычась Лене под ноги.

Удобнее повода избавиться от проклятой булки не найдешь! И опять же доброе дело – человек с голоду умирает, Николай не сможет придраться.

С улыбкой милосердия Лена протянула нищему булку.

Личность посмотрела воспаленным взором на предложенное ей пропитание, пробормотала несколько слов, очень ясно дающих понять, что она, личность, оскорблена в своих лучших чувствах, и шустро уползла обратно, на свалку.

Но Николай все-таки решил придраться.

– Это невежливо с вашей стороны, – обидчиво заметил он. – Я, может быть, старался, покупал, нес…

– Ну и дурак, что старался, – вдруг сказала Лена, – и врешь ты все – этому плесневелому сухарю сто лет в обед!

– Вы что, оскорбить меня хотите? – моментально прокис ее спутник.

– Да, хочу! – закричала она. – Потому что более убогого мужичонки, чем ты, я в жизни не видела! – тут она, конечно, покривила душой, ибо был в ее жизни еще Юрик, который… но это было уже не важно, потому что Николай повернулся и быстро пошел прочь, всем своим видом показывая, что никаких терапевтических услуг Лена от него больше не дождется.

Она несколько мгновений смотрела ему вслед, потом размахнулась и швырнула булку на кучу мусора, сбив нечаянно с ног одну из прыгавших по ней ворон. Та с душераздирающим воплем забарахталась в картофельных очистках, но после все-таки нашла в себе силы и взмыла высоко в небо.

«К черту всех… К черту это здоровье! Ну Кабанец, старая перечница! Чтоб тебе…»

Было уже довольно поздно, когда Лена пришла домой и закрылась у себя в комнате, презрев просьбы тети Нюры поесть ее, тети Нюриных, фирменных котлет.

Девушка распустила волосы, разделась и встала перед зеркалом, принялась оценивающе разглядывать себя. «А я ничего так… Даже очень!»

В зеркале отражалась Прекрасная Елена. На заднем фоне плескалось море, а по нему – бесконечной чередой тянулись парусники. Один из парусников, тот, что с алыми парусами, внезапно сбился с курса и, словно под влиянием какой-то неумолимой силы, стал приближаться к берегу, на котором стояла обнаженная красавица.

…Кстати, в этот же вечер у доктора Кабанец должно было состояться романтическое свидание, на квартире у некоего пенсионера – крепкого еще мужчины, бывшего стрелка ВОХРа. Но свидание не состоялось, поскольку на доктора Кабанец вдруг ни с того ни с сего напала сильная икота, однозначно не позволявшая заняться романтикой.

Немезида

Вера спала, и ей виделся странный сон – будто она фея. Настоящая фея с прозрачными слюдянистыми крылышками… Крылышки видно, если повернуть голову чуть в сторону.

Если опустить голову, то видно еще розовое платье с кружевными воланами, на ногах – босоножки со шпильками. Все, и платье, и туфельки – в стразах. И от ее, Вериной, кожи тоже исходит прозрачное переливающееся мерцание.

Она – летит. Так легко, так приятно скользить вместе с воздухом, точно на волнах качаешься… Внизу – травка зеленая, цветы. Музыка еще нежная, дивная откуда-то доносится. Словом, не сон, а самая настоящая сказка. Наверное, впереди Веру в ее сне ждут какие-то необыкновенные события. Может быть, она окажется в чудесном замке, полном волшебства и сокровищ, а может быть, впереди ее ждет встреча с прекрасным принцем…

Но сон девушки прервался самым жестоким образом.

– Вера! – это материн голос прогнал наваждение. – Пора вставать. В институт опоздаешь.

– А чего я там не видела… – пробормотала она. И уже громче: – Сейчас, мама! Уже иду.

В который уже раз ей снился этот чудесный сон. И вот поди ж ты, ни разу так и не удалось досмотреть его до конца…

На кухне у плиты хлопотала мать.

Утренний омлет. Утренний кофе.

– Ты вчера поздно спать легла. Часов до двух у тебя свет горел.

– Да, – скорбно вздохнула Вера, – я реферат писала.

– Написала?

– Ой, мамочка… – она сладко потянулась. – Ничего не получилось. Тема какая-то дурацкая: «Проблема положительного героя в русской литературе».

– По-моему, ничего сложного. Выбрала бы князя Мышкина и по нему скачала бы что-нибудь из Интернета.

– Мама, ну о чем ты говоришь! О князе Мышкине половина группы напишет. И вообще, это такая тоска – положительный герой.

– Возьми не Мышкина, другого.

– Кого, мама, кого?! Положительных героев нет в русской литературе. А если есть, то такие зануды. Тоска зеленая.

– Вера, ну что ты несешь! А в жизни как же тогда?

– Да в жизни все так же.

– И ты предпочла бы со злодеем общаться, нежели с приличным юношей?!

– Ма-а-ма… Конечно я предпочла бы приличного.

– Ты моя девочка! – мама звучно чмокнула дочь в лоб. – Какое же ты еще несмышленое создание… Одна в лес не ходи, слышишь? Вчера объявление видела – у нас в районе объявился маньяк. Самый настоящий!

– Мам, но нельзя же всего бояться.

– Вера! Я сказала: в лес одной – ни-ни. И не одевайся ты в яркое, к чему привлекать внимание всяких дураков и психов?

Но Вера любила яркое. А еще блестящее и переливающееся. И Вере все это шло, потому что личико у девушки было детское, невинное, длинные светлые волосы…

Вообще, одежда – Верина страсть. Была бы ее воля, она бы все деньги только на шмотки тратила – не пила, не ела бы. Останавливало Веру одно – мама на трех работах работала, хоть как-то концы с концами пыталась свести. Поэтому тратить мамины деньги вот так, безраздумно у Веры рука не поднималась. Хотя знала – маме для нее ничего не жалко… Попросит – мама даст, а сама в старье ходить будет.

Жалко маму… Вера пошла бы работать, но мама не разрешала. Надо выучиться, получить диплом… Если на подработки время тратить – из института можно вылететь. А без корочки о высшем образовании нынче и в дворники даже не берут.

…В институте доцент Яблонский, большой специалист по русской литературе, требовал со всех рефераты.

– Борис Михалыч, я завтра сдам, – пришлось поканючить Вере, дабы разжалобить принципиального Яблонского, – я его написала, честное слово, только дома на столе забыла.

– Ну что за детский сад, Полякова, – заиграл желваками Яблонский, с ненавистью оглядывая Веру. – Вы мне это второй год твердите. Не надоело? Могли бы что-нибудь поинтереснее придумать. Ну какой из вас учитель, боже мой…

– Борис Михалыч! – в голосе Веры зазвенели слезы.

– Ладно, черт с вами. Но чтобы завтра – и ни днем позже. Иначе отчислят вас, – раздраженно отмахнулся доцент. А потом выдал неожиданно: – И что ж вы все, девчонки, так бездарно одеваетесь, это же сельский гламур какой-то…

Вера возвращалась домой в некотором раздражении. Ох уж этот Яблонский… Испортил настроение, испортил вечер своим рефератом. А она собиралась с Катькой в кино, на модное нынче 3D, которое в специальных очках надо смотреть.

Ладно, чего зря расстраиваться. Кино будет завтра, а остаток этого дня придется провести в обществе князя Мышкина. Хотя, как выяснилось, уже действительно полгруппы о нем написали. Но что делать? Можно же из института вылететь, всю судьбу себе сломать. Попробуй еще найди другой вуз, где тебя на бюджетное отделение согласятся взять!

…Выйдя из метро на конечной, Вера села в автобус, который повез ее за пределы кольцевой дороги. Дорога отнимала кучу времени. Утром два часа до института, вечером два часа обратно…

Наконец, Верина остановка. Тоже конечная. Девушка вышла из автобуса. Было еще светло. С одной стороны дороги стояли сплошняком дома, а с другой – сиял золотом сентябрьский лес.

Вера встала спиной к новостройкам. (В одном из этих домов была и их с мамой малогабаритная «двушка».) Перед ней, с другой стороны дороги, был только лес, сплошной лес – и ни единого домика, ни трансформаторной будки, ни ларька – ничего такого, что было бы создано человеческими руками. Дикая природа. И эта природа неудержимо притягивала к себе Веру.

Было на редкость безлюдно. Наверное, час такой – четвертый час дня, – когда взрослые на работе, малышня еще дрыхнет, пользуясь своим законным дневным отдыхом, а с собаками гулять пока что рано.

Эх, насобирать бы листьев, расставить осенние букеты по всем комнатам… Уж так неохота Мышкиным заниматься.

Вера сделала шаг вперед, к пешеходной «зебре». Как раз горел зеленый свет. И в этот момент – вж-ж-ж! – на дикой скорости пронеслась мимо машина. Желтая, низенькая, без верха, как его… кабриолет. В машине сидели парни, один из них проорал на ходу Вере что-то оскорбительное. Из серии – куда прешь, дура!

– Сами придурки, – оскорбленно прошептала Вера вслед кабриолету. Вздохнув, перешла дорогу.

Прежде чем спуститься вниз, в небольшую ложбинку перед лесом, Вера скользнула взглядом по фонарному столбу.

Объявление. «Их разыскивает милиция». Оказывается, мама ничего не придумывала: маньяк-насильник-убийца бродит по здешним окрестностям. Приметы – на вид 30–40 лет, среднего телосложения, рост 170–175, правильные черты лица, темные волосы, черная куртка.

Гм… Ну и что ж теперь, не жить, что ли?..

Только на миг Вера оглянулась на спасительный частокол домов за спиной, а потом, подбрасывая ногами опавшую листву, сбежала в ложбину.

До чего же красиво!

– Лес словно терем расписной – лиловый, золотой, багряный… – воодушевленно бормотала она стихи из детства, прилежно собирая разноцветные листья в охапку.

«А он ничего, этот маньяк, – вдруг подумала она, – судя по приметам – совсем не старый еще и довольно симпатичный. И зачем ему надо на девиц нападать. Некоторые сами бы ему на шею бросились. Бери – не хочу. Взять, например, ту же Катьку…»

В глубине леса маячил огромный клен. О, кленовые листочки! Самые красивые.

Вера обожала кино. Мелодрамы, ужастики, приключения… Да все подряд, лишь бы трогательно и интересно было. Вот недавно они с Катькой смотрели какой-то триллер. Некий маньяк (опять же, в тему оказался фильм!) нападает на девушек, и никто не может его поймать.

И вот одна отважная девушка решается спасти город. И становится, что называется, «живцом». Одевается соответственно, ходит по всем кафе, вызывающе себя ведет… К ней, конечно, пристают, но все не те. А она пистолет даже умудрилась достать!

И однажды она понимает: вон тот парень – маньяк. Знакомится с ним. Они идут вместе, болтают. Место еще какое-то глухое, завод заброшенный или стройка… Они туда заходят. Маньяк уже ручки потирает… Но не на ту напал. Девушка исхитряется и убивает его.

Наверное, героине того фильма было очень страшно. Этот миг, когда преступник только смотрит на тебя, но еще не нападает, этот миг, когда он только тянет руки к твоей шее, но они еще не успели сомкнуться и сделать тебе больно…

Миг между жизнью и смертью. Страшное испытание, невероятное напряжение, полная концентрация мыслей и чувств! Ведь если девушка, выбравшая роль «живца», промедлит, не успеет достать из кармана пистолет и крикнуть: «Руки вверх, негодяй, теперь играем по моим правилам…» – то пиши пропало.

Но это в кино. А в жизни как? Вот смогла бы она, Вера, так рискнуть? Балансировать на грани жизни и смерти… для того, чтобы свершилось возмездие?.. «Гм. Но пистолета-то у меня нет, как у той девицы из фильма! Не голыми же руками маньяка убивать? Он мужик, сильный, а я слабая девушка, я даже приемами карате не владею!» – размышляла она.

Не сразу Вера опомнилась – кажется, она зашла слишком далеко в лес. Ладно, последний кленовый листик – и все, надо бежать домой. Мышкин ждет.

Вера наклонилась за огромным багровым листом, и внезапно ее обоняние защекотал табачный дым.

Оглянулась – и правда, стоит кто-то неподалеку, среди деревьев. Мужчина. Лет тридцати, среднего роста, черноволосый, бледный, со взглядом нервным и мрачным. Симпатичный на вид. Одет он был тоже в черное. Курит. Смотрит.

За ним, сквозь деревья, вдали, была хорошо видна автобусная остановка. Абсолютно пустая.

Вера пыталась лихорадочно вспомнить приметы того маньяка, о котором упоминалось в объявлении. Кажется, тот был тоже черноволосым… Мама! Это он. Маньяк. Главное, не спровоцировать его на нападение. Не показывать свой страх. Надо заговорить с ним. Да, точно.

– Здравствуйте, – сказала Вера, стараясь смотреть на незнакомца максимально ласково. – Какая погода сегодня хорошая, да?

Тот выпучил глаза (наверное, не ожидал, что ему попадется такая болтливая жертва), а потом промямлил неуверенно:

– Ага. Хорошая погода.

– В моем букете не хватает дубовых листьев, – сообщила огорченно Вера. – Такая незадача… Без них моя коллекция будет неполной. Видели вы тут дубы неподалеку?

Мужчина поморгал глазами, а потом ответил:

– Типа того. Показать?

Ага, он уже ее заманивает… Отказаться? Но он поймет тогда, что она догадалась, что она боится его, он нападет на нее сразу, чтобы не дать ей уйти. А что, если последовать за ним? В глубину леса, туда, где нет людей, все дальше от автобусной остановки… Вдруг ей удастся справиться с ним?

– Да. Покажите мне это местечко! – улыбнулась Вера.

Она будет покорной и глупой, как овечка. Чтобы маньяк потерял бдительность! А она стукнет его какой-нибудь деревяшкой по голове. Оглушит и обезвредит…

Они пошли рядом. Мужчина время от времени зловеще вздыхал. А девушка мечтательно поглядывала по сторонам, словно любуясь природой, а на самом деле – в поисках той самой деревяшки…

– Как вас зовут? – наконец спросил он.

– Вера.

– Вы что, совсем одиноки, Вера? – своего имени он так и не назвал.

– Смотря что считать одиночеством, – она тоже вздохнула, стараясь произвести впечатление существа слабого и несчастного, – у меня нет друзей, у меня нет молодого человека, – но я не считаю себя одинокой. Со мной мои книги, сны, видения.

«Нет друзей…» Услышала бы это Катька! Но мне же надо его сбить с толку?»

– Вы счастливы, Вера? – все тем же надрывным голосом спросил мужчина. – Вы никогда не стояли перед мучительным выбором?

– Я была бы счастлива, если б хоть одна душа в этом мире любила и понимала меня.

– Нет, вы все равно счастливы. Вы не испытывали чувства зверя, загнанного в угол.

«Точно он! – по спине у девушки побежали ручейки холодного пота. – Не надо дать ему раскрыться первому. Главное – неожиданное и оригинальное решение вопроса!»

Опавшие листья под ногами пахли тленом. Запах смерти. Солнце едва пробивалось сквозь деревья – они зашли довольно далеко. Ничего похожего на деревянную либо какую другую биту Вера по дороге не обнаружила и решила предпринять психическую атаку. В принципе, если маньяк испытает к ней сочувствие, то не станет на нее нападать (как в любимом фильме «Молчание ягнят» – Лектор же не стал убивать Клариссу, он помог ей). Ну, а потом Вера найдет способ обезвредить маньяка! И она пошла ва-банк:

– Вы не поверите, но я искала вас.

Мужчина вздрогнул, с изумлением посмотрел на нее.

– Что вы так смотрите? – решительно продолжила девушка. – Я пришла к вам. Я ваше утешение, я ваше искупление, я пришла затем, чтобы любить вас, – хорошо, хорошо, как можно больше мелодичности в голосе, нежности – в лице… – Теперь вам ничего не надо бояться. Обнимите меня. Забудьте все плохое, что было в вашей жизни. Как вас зовут?

– Ар… Артем! – сглотнув, произнес тот.

– Артем… Прекрасное имя! – вдохновенно произнесла Вера.

Неожиданно лес кончился. Они стояли перед дорогой, по которой время от времени проезжали машины. «Надо же, я его обхитрила! – удивилась Вера. – Как все просто, оказывается. Я шла по лесу с маньяком, а он даже не посмел на меня напасть. Эх, надо было в театральное поступать!»

С той стороны дороги высился многоэтажный дом, уже почти готовый ко вселению. Вокруг – кучи строительного мусора.

«Ну ладно, я-то сумела спастись, а как же остальные девушки?» – подумала Вера. И опять вспомнила тот фильм, который они недавно с Катькой смотрели.

– Артем, вы не могли бы меня проводить?

– Далеко?

– Нет, вон туда, напротив.

– Туда? Это ж вроде нежилой еще дом…

– Жилой. Просто не все жильцы еще вселились, – уверенно возразила Вера. – Проводите меня, а то страшно.

– Ладно, чего там… – пожал плечами маньяк. – Пошли.

Они перебрались через кучи строительного мусора, вошли в подъезд. Лифт не работал, естественно. Черная-черная лестница.

Они стали взбираться по ней. Вера мужественно зашагала вверх. Артему ничего не оставалось, как следовать за девушкой.

Кажется, последний этаж.

– Уф, ну все, что ли?

– Нет, не все, – непреклонным голосом произнесла Вера. – Идемте за мной, я вам кое-что покажу.

Она потащила Артема за собой. Чердак. Дверь, ведущая на крышу…

Свежий осенний ветер ударил Вере в лицо, разметал ее волосы. Они теперь с Артемом находились под самым небом. До него можно было дотянуться рукой. Во весь горизонт разливался малиновый закат.

– Красота, правда? – закричала она, подбросив свой букет из листьев. Листья подхватил ветер, унес вдаль.

– Правда, – неуверенно крикнул в ответ Артем.

Вера приблизилась к бортику, идущему по периметру крыши, посмотрела вниз. Высоко…

– Идите сюда, Артем! Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…

Тот подошел, продолжая смотреть на Веру странным взглядом.

Она подняла руки, обхватила его шею. И поцеловала. Секунду он колебался, потом ответил на ее поцелуй. «Проклятый маньяк, – подумала Вера. – Сейчас ты у меня за все расплатишься…»

Продолжая целоваться, Вера осторожно повернула маньяка. Расцепила руки, а потом резко, изо всех сил, ударила Артема в грудь.

Тот спиной стал падать, споткнулся, но успел в последний момент перевернуться, уцепиться за бортик.

– Ты что, совсем сдурела! – заорал он. – Сумасшедшая…

Мужчина упал на гудроновый настил, перекатился, потом вскочил на ноги и рванул к двери, ведущей на чердак.

Секунда – и его уже не было. Вера постояла немного на крыше, поглядела на небо. Самое интересное, страха она не чувствовала, только азарт. Оказывается, очень просто наказывать преступников. Только жаль, что ничего не получилось…

Вера вернулась домой. Примерно через час пришла мама с работы – какая-то возбужденная сегодня, взволнованная.

– Ты представляешь, Верочка… Мало у нас одного маньяка, так второй завелся! Вернее, вторая. У Алевтины Павловны сын, я ее сейчас встретила, так чуть не убили его. Какая-то девчонка… Заманила на крышу и чуть не сбросила!

– Что? – вздрогнула Вера.

– Сумасшедшая, говорю, в районе у нас появилась!

– А вдруг он сам маньяк, сын твоей Алевтины? – нахмурилась Вера. – Напал на девушку, а она ему дала отпор…

– Да какой он маньяк! – всплеснула мама руками. – Он только сегодня утром приехал из Питера. Алевтина говорит – жену хочет бросить, новую пассию себе нашел. Алевтина в шоке – там же внучка уже растет, полтора года ей! Приехал к матери, посоветоваться… Весь такой в сомнениях – уходить от жены, не уходить? Гулять отправился, а тут на него сумасшедшая напала… Представляешь, говорит ему – проводи меня…

Вера уже не слушала мать. Значит, тот парень, Артем – все-таки не маньяк, если только сегодня из Питера приехал. А маньяк орудует в их районе давно. «Хорошо, что у меня ничего не получилось, а то невинный человек пострадал бы! Хотя… какой же он невинный? Жену бросить хочет и дочку. Подлец. Подумал бы, как потом его дочь расти будет… Одна, без отца. Любовницу себе нашел! У мужчин все так просто… Он себе новую нашел, а его бывшая жена, может быть, уже на всю жизнь обречена на одиночество. Кому она нужна, с чужим ребенком?! А еще и алименты откажется платить… Принесет справку, что он безработный – а жена с дочерью от голода загибайся…»

Вера не стала ужинать, закрылась у себя в комнате.

Ей вдруг так холодно стало, тоскливо. От мысли, что нет в жизни справедливости. От того, что все беды – от мужчин. Это они преступления совершают, они своих детей бросают, они хамят и наглеют все больше…

А доцент Яблонский? Злой, жестокий дядька. Грозился отчислить Веру… И назвал ее «сельским гламуром»! Да какой он после этого доцент… гад он.

Находясь в расстроенных, смятенных чувствах, Вера так и не написала реферат.

Заснула, а во сне вновь увидела себя в образе крылатой феи. Но на этот раз сон имел продолжение. Вера опять куда-то летела, летела… И, как оказалось, не к прекрасному принцу и не к роскошному замку.

Внизу, на земле, творились беспорядки, бесчинствовали негодяи, обижали слабых и малых. А Вера, как выяснилось, была никакой не феей, а летающей мстительницей – она наказывала виновных, пуская в преступников стрелы. Кстати, если повернуть голову в сторону чуть сильнее, то за спиной можно было увидеть не только трепетание мощных, прозрачных крыльев, но заметить еще и колчан со стрелами.

…Утром девушка отправилась в институт, думая о том, что же такое придумать, чтобы ее не отчислили. «А тут все просто. Я скажу, что доцент Яблонский ко мне приставал. Его самого из института выгонят! Хотя… одного слова мало. Мне, пожалуй, могут не поверить. Надо сценку разыграть. Актриса я или не актриса? Зайду к нему на кафедру, когда никого не будет, там разденусь. Он придет, я кричать начну… Люди прибегут и увидят… Да, точно!»

Вера энергично шагала к остановке вдоль дороги. Потом услышала гудение вдали, увидела приближающуюся желтую точку. Это вчерашние придурки на желтом кабриолете.

Носятся по району на бешеной скорости, не обращая внимания на светофоры. А если кто на дорогу выскочит?

Вот как с этими негодяями бороться? Она слабая девушка, а их – несколько человек, к тому же они на машине. Не под колеса же бросаться?

А почему бы и нет? Решение пришло мгновенно. Страшно? Нет, ни капельки. Она же богиня мести, богиня справедливости, и с ней ничего не должно случиться…

Вера, полная холодной ненависти, остановилась неподалеку от пешеходного перехода. Сиреневый куст с уже начинающей облетать листвой загораживал ее. Как раз загорелся зеленый. Кабриолет с ревом приближался. Судя по всему, водитель перед светофором тормозить и не собирался.