Текст книги "Новогодняя коллекция детектива"

– Что это значит? – потребовала объяснений Лада. – Это его почерк? Ты точно знаешь?

Маша кивнула. Александра перечитывала записочку, шевеля губами от усердия.

– Господи, он жив! – сказала она, поднимая глаза. – Мань, он жив!

Она даже взмокла от волнения.

– Как она к тебе попала, эта записка? – спросила Лада, забирая у Александры листок.

– Я пошла с ведром к мусоропроводу, – монотонно начала Маша. – Пошла потому, что услышала, как соседи вышли с собакой. Я целый день носа высунуть не смела, а тут услышала их и пошла. Пока я там ковырялась с мусоропроводом, какой-то мужик мимо прошел, я не обратила внимания. Марат прыгал как ненормальный. Марат – это соседская собака. Я к своей двери подхожу, а в ящике что-то лежит. Вот… записка…

– Ты точно помнишь, что, когда ты выходила, записки не было?

– Точно, Лад, – устало сказала Маша. – Конечно, точно. Да и какое это имеет значение? Я вытащила письмо, поняла, что оно от Вани, но искать того мужика не побежала, хотя он только что прошел вверх, следовательно, был еще в подъезде. Я перепугалась… И перепугалась еще больше, когда прочитала это письмо…

– А те, вчерашние… они, выходит, знали, что ты его получишь или уже получила… – пробормотала потрясенная Александра. – И предупреждали…

Лада деловито изучала тетрадный листок. Зачем-то она его понюхала и даже попробовала на зуб.

– Мань, у тебя есть еще какие-нибудь записки Вешнепольского? – спросила она, выплюнув катышек бумаги.

– Есть, – сказала Маша. – Он здесь сто раз какие-то тексты писал.

– Неси! – приказала Лада. – И какую-нибудь лупу или очки.

– Какую тебе еще лупу! – возмутилась Маша. – Тоже нашлась мисс Марпл. Я тебе говорю без всякой лупы – это Ваня писал. И мы должны решить, что делать дальше.

– Вот сейчас возьмем лупу и решим, – безапелляционно заявила Лада.

Александра прекрасно ее понимала.

Им было очень страшно. И еще страшнее оттого, что предстояло принять решение, от которого, возможно, зависела жизнь Ивана Вешнепольского, знаменитого журналиста, лучшего друга Александры Потаповой и возлюбленного Маши Вершининой.

Совершенно неожиданно для себя они попали в эпицентр каких-то непонятных и опасных событий, и теперь нужно было смотреть во все стороны, остерегаясь нападения, ждать подвоха, принимать ответственные решения, соблюдать конспирацию и ни в коем случае не ошибиться. Колоссальная ответственность! И не на кого ее переложить, не с кем ее разделить. Не было рядом с ними сильных и храбрых мужчин, говорящих низкими голосами: «Я все улажу!» Уладить все предстояло им самим. Вот только непонятно, как именно можно хоть что-нибудь уладить…

Поэтому Ладка разглядывала записку и собиралась сличать почерки, Александра все повторяла про себя: слава богу, что он жив, а Маша ходила по комнате с сухим иезуитским блеском в глазах и, кажется, понимала далеко не все, что ей говорили.

Пока Ладка подковыривала столовым ножом край старой складной лупы, которая никак не хотела открываться, Александра снова взяла записку в руки.

– Маш, а что это за карман? – спросила она, оглядываясь на подругу. – Вот тут написано: «…в моем кармане, где беспорядок – ты меня еще постоянно за него ругала…»

– Понятия не имею, – ответила Маша и опять принялась ходить из угла в угол. Отросшие волосы мешали ей, и она нетерпеливо заправляла их за уши. – Честное слово, Сань. Я целый день над этим думаю, ничего понять не могу. Что за карман? Что за пакет? Что за адрес?

– Мань, свари кофе, – приказала Лада, справившаяся наконец с лупой. – Сань, давай письмо. Ну-с, приступим!

Кофе сварился как раз к тому моменту, как Лада со стуком сложила лупу и сказала задумчиво:

– Пациент скорее жив, чем мертв. Вроде его почерк. А может, и не его…

– Не помогла лупа? – язвительно осведомилась Маша.

– Черт разберет эту лупу, – сказала Лада. – Вроде бы все похоже…

– …и не похоже… – докончила за нее Маша жалобным голосом и водрузила в центр стола сахарницу. Шел первый час ночи.

– Кстати, ты зря иронизируешь, Мань, – сказала Лада, наливая всем кофе. – Если это подложная записка, то, даже если мы найдем этот пакет и куда-то его отправим, это будет означать, что мы действуем на руку врагу, только и всего.

– Ага, а вчерашние бандиты? Зачем они меня пугали, если это подложная записка? – выпалила Маша – очевидно, она давно уже над этим раздумывала. – Пугать меня есть резон только в том случае, если записка настоящая и пакет существует, и они боятся, что я его куда-нибудь отнесу.

– А может, они тебя для того и пугали, чтобы ты так подумала, – высказала предположение Лада. – Чтобы ты решила, что записка подлинная, нашла бы этот пакет и собственными руками навредила Вешнепольскому. Есть и другой вариант: ты находишь пакет, а они его у тебя отнимают. На улице. Им даже искать не придется, ты им его сама принесешь.

– Следующего раза я не переживу, – мрачно сказала Маша.

– Интересно, что там может быть, в этом пакете? Документы? Деньги? – не унималась Лада.

– Много денег в карман не положишь, – заметила Маша, продолжая ходить по комнате. – Документы, впрочем, тоже…

– Сядь, Мань, – попросила Александра. – Не мельтеши.

Маша боком присела к столу, зажав коленями худые безвольные руки.

– Значит, будем исходить из того, что записка настоящая, – задумчиво проговорила Лада. – Хотя до конца я в этом не уверена.

– Не уверена! – возмутилась Маша. – Может, тебе еще одну лупу принести?

– Давайте думать, девочки, – прекратила их спор Александра. – Мы должны найти пакет и кому-то его передать, а мы даже не знаем, где он может быть и как он выглядит. И не знаем, сколько у нас времени. Может, его уже совсем нет.

Они в молчании попили кофе. Грязный тетрадный листок лежал перед ними на столе.

– Ну, адрес или имя, очевидно, есть в пакете. Найдем пакет – узнаем, кому он адресован, – сказала Лада. – Но что это за карман? Где всегда беспорядок?

– Я не знаю! – в отчаянии воскликнула Маша. – Даже предположить не могу!

– У тебя есть его вещи? – спросила Александра.

– Да нет почти. Куртка и два свитера. Первым делом я посмотрела в карманах куртки. Там ничего нет. В свитерах нет карманов, но я и свитеры перетряхнула… – Маша чуть не плакала. – Это все совсем не то. Про что-то другое он пишет…

– Давай еще раз посмотрим, – предложила деятельная Лада. – Вдруг ты проглядела?

С видом праведника, по несправедливости обреченного на вечные муки в аду, Маша потащилась в другую комнату. Лада пошла за ней, а Александра снова стала читать записку.

– Мань! – крикнула она. – А за какой беспорядок ты его ругала?

– Не знаю, – отозвалась Маша, появляясь на пороге. – Ни за какой. Я вообще его никогда не ругала. Я его люблю…

– Это мы знаем, – пробормотала Александра. – А почему пакет японский? Что за японский пакет?

– И про пакет не знаю, – повторила Маша с выражением глубокого отчаяния. – Он мне доверился, попросил помочь, а я даже не могу взять в толк, о чем он пишет…

И она заплакала.

Александра не утешала ее, прекрасно понимая, что утешить ее нечем. Нужно постараться понять, о чем идет речь в записке, и тогда прояснится хоть что-то.

Пришла из соседней комнаты Лада и сказала невесело:

– Ничего. Ни в карманах, ни за подкладкой, ни даже в свитерах. Ни-че-го.

– Что же это за японский пакет? – бормотала Александра. – Может, от фотографий? Мань, ты не помнишь никаких пакетов от фотографий? Они вроде бывают японские…

– Нет у меня никаких японских фотографий, – всхлипывая, с трудом выговорила Маша. – И своих фотографий он мне не показывал. Я видела только ту, что висит у него в кабинете, где он с папой римским. Когда мы только познакомились, он приносил мне ее, хотел похвастаться. Я тогда решила, что он больной… – И Маша засмеялась сквозь слезы.

– А в квартире у него ты была? – сердито спросила Лада. Она всегда сердилась, когда чего-то не понимала или переживала слишком сильно…

– У него дом за городом, а не квартира, – сказала Маша. – Была, конечно. У меня даже ключи есть, хотя я никогда туда без него не ездила.

– Беспорядок… – пробормотала Александра. – Беспорядок… Кавардак, хаос, свалка, помойка, месиво, бардак…

– Ты чего, Сань? – с тревогой спросила Маша. – Ты о чем?

– Не мешай, – приказала Александра и даже глаза закрыла. – Я пытаюсь придумать, чем можно заменить слово «беспорядок». Что-то такое, мне кажется…

– Что? – шепотом спросила Лада.

– Сейчас, еще раз… Беспорядок, бардак, свалка, помойка, куча, мусор… Ах черт! – Она легла щекой на прохладную поверхность стола. Прямо перед ее носом было Ванькино письмо и пепельница с дымящейся сигаретой.

Что-то ускользало от нее, что-то такое, о чем она уже догадалась, но только никак не могла ухватить это, осознать… Нечто подобное с ней уже было. Совсем недавно в каком-то важном разговоре она точно так же пыталась выловить что-то очень существенное – то ли слово, то ли фразу, царапнувшую сознание, – и ничего у нее не получилось.

А сейчас?

Девицы сидели по обе стороны от нее, не смея дохнуть.

– Беспорядок, – снова забормотала она. – Грязь, мусор, помойка, свалка, бардак… Ах черт!..

Внезапно что-то прояснилось у нее в голове, будто расступился туман и горная вершина, только что казавшаяся неопределенным, расплывчатым пятном, обозначилась отчетливо и ясно.

Александра открыла глаза и выпрямилась.

– Что? – шепотом спросила Лада. – Что ты придумала?

– Бардачок, – торжественно и скромно, с осознанием собственной победы произнесла Александра. – Бардачок в машине. Мань, вспомни, был у вас разговор про бардачок?

– Бардачок?.. – растерянно переспросила Маша. – Кажется, был когда-то… И вроде действительно я ругалась, потому что он сунул туда ключи от дома и потом никак не мог найти. Мы выгребли оттуда всю помойку, и на самом дне оказались ключи…

– Вот! – заорала Александра. – Вот оно! Пакет в машине, в бардачке! Понимаете, тупицы?! Где его машина?

– Саня, ты гениальнейшая из женщин! – одобрительно завопила Лада. – Настоящий мастер работы со словом. Где его машина, Мань?

– В гараже, на даче, – сказала Маша. Происходящее она воспринимала с некоторым опозданием и недоверием.

– Ключи есть?

– Есть, кажется. – Маша оглянулась по сторонам, как бы в поисках ключей. – Они все на одной связке… Там и от гаража, наверное…

– Вот кто истинная мисс Марпл! – вновь провозгласила импульсивная Лада, но Александра, окрыленная своей победой, на грубую лесть не поддалась.

– Маш, а у него одна машина? – спросила она, подумав.

– У него «десятка», не очень новая, и «Тойота», недавно купленная. Джип. Он все мечтал, что купит джип и поедет со мной в какую-то псковскую деревню карасей ловить и в бане париться…

– Только не рыдай, – предупредила Лада.

– Вот тебе и японский пакет, – заключила Александра. – То, что мы ищем, в бардачке, в «Тойоте». Если я не ошибаюсь, «Тойота» – это японская машина?

– Господи, как здесь пусто, – пробормотала Лада, сворачивая на проселок. Ее очаровательная ярко-красная «Хонда», очень похожая на нее саму, обиженно ревела, преодолевая раскисшую от вчерашнего снега дорогу. Кое-где стояли уже застывшие глубокие лужи, от которых капризная красавица «Хонда» шарахалась в испуге.

– Ваня говорит, асфальт на следующий год положат, – с заднего сиденья подала голос Маша. – Только он не хочет. Говорит, понаедут толпы «новых русских», будут по поселку носиться как полоумные…

– Это уж точно, – подтвердила Лада. – У Васятки на Рублевке знаете что творится? Просто конец света, а не зона отдыха.

Они старательно пытались болтать всю дорогу от Москвы до Ильинки, но у них это не очень получалось.

– Далеко еще, Мань? – спросила Лада, переваливаясь через очередную лужу.

– Нет, почти приехали, – глядя в окно, сказала Маша. – Вот сейчас направо и все время прямо. С правой стороны высоченный желтый забор.

– Жалко, что вчерашний снег растаял, – прокашлявшись, сказала Александра. Она сидела на переднем сиденье, стискивая на коленях рюкзачок, с которым никак не хотела расстаться.

– Почему? – спросила Маша.

– А помнишь, в фильме «Место встречи изменить нельзя»? Они там по снегу проверяли, подъезжал кто к булочной или нет…

– Заткнись, дура, – велела Лада. – Здесь тебе не «Место встречи…».

– Тормози, Ладка, приехали, – спохватилась Маша. – Вот он, желтый забор. А вон дом за забором. – Они смотрели на дом из машины, и выходить им не хотелось. – А вон с правой стороны гаражи с железными воротами.

– Они автоматически открываются? – спросила Лада и решительно отстегнула ремень.

– Пульт, конечно, есть, – подтвердила Маша, – но я не знаю, где он. Придется в дверь заходить, с участка.

Они немного помолчали.

Ночью все это казалось интересным приключением. И было не так страшно. Окрыленные победой над Ваниной запиской, они, конечно же, решили, что утром поедут на дачу, заберут из машины этот проклятый пакет, и дело с концом. А там – судьба покажет.

Александра позвонила Филиппу и тонким голосом соврала, что должна срочно ехать в «Останкино». Неискушенный в ее вранье, Филипп сразу же поверил и сказал, что тогда он не будет ее ждать и они увидятся вечером.

– А как же ты без телефона? – робко спросила она.

– Обойдусь, – сказал он равнодушно. – Только отключи его, чтобы не вводить никого в заблуждение.

Почему-то Александру это обидело, как если бы, уезжая на курорт, он оставил дома обручальное кольцо. Конечно, глупо обижаться на Филиппа, ночью притащившегося с ней к Мане и добросовестно поверившего в ее ложь о работе. Да и кроме того, он же… он же чужой человек. Потому на него нельзя обижаться.

– Мань, а нам обязательно отсюда заходить? – осторожно спросила Лада. – Нет калиточки поменьше?

– Есть, – объяснила Маша. – С той стороны дома. Правда, оттуда в гараж не заедешь. Но мы вроде и не собираемся заезжать, верно?

Да, ночью им все представлялось совсем по-иному. Не так, как сейчас. Открывшаяся их взору картина казалась таинственной и даже зловещей.

Пустынная поселковая улица. Ни звука.

Слышно только, как кричат в хмуром небе замерзшие галки и негромко, интеллигентно гудит отопитель «Хонды». За высоченным забором с резными фигурками просвечивают голые, сиротские ветви деревьев, а глубже, за деревьями, высится молчаливый необитаемый дом.

И им предстоит открыть дверь в это спящее царство, войти в него и даже пробыть там некоторое время. Ужас! Лучше убраться отсюда и позвонить на Петровку.

– Ваня написал не на Петровку, – хмуро проговорила Маша. – Хотите, я одна схожу, а вы меня в машине подождете?

– Хотим, – заявила Лада, открывая дверь. – Давай доставай ключи, у меня мороз по коже дерет, я тут долго стоять не могу.

«Хонда» легкомысленно свистнула, докладывая, что она заперла себя на все замки и будет верно ждать возвращения хозяйки.

– Ах ты, моя умница, – обернувшись, сказала ей Лада.

На улице сильно похолодало, и хрупкий снежный наст лежал на жухлой, порыжелой траве. Он приятно хрустел под ногами, и на нем оставались четкие темные следы.

Калитка отворилась совершенно бесшумно, хотя Александра заранее решила, что она непременно должна заскрипеть.

– В дом не пойдем, – напомнила идущая в хвосте Лада. – Вдруг там менты камер каких-нибудь понаставили.

Они гуськом пошли по дорожке. Для того чтобы попасть в гараж, нужно было обойти дом справа и вдоль забора дойти до приземистого симпатичного строения из желтого кирпича, в котором Вешнепольский держал свои машины.

– Тихо как… – сказала Александра.

– Тут вообще замечательно, – отозвалась Маша, оглядываясь. Глаза у нее блестели. – Ваня говорит, детей мы будем растить здесь, а в школу возить в Москву.

– Вы их родите сначала, – буркнула Лада, – а уж потом повезете… Ты точно знаешь, какие ключи от гаража, а какие от машин?

– Точно, точно, – с досадой отмахнулась Маша, – сто раз уже говорила.

Подойдя к затейливой железной дверце, похожей на ту, что была за очагом в каморке у папы Карло, Маша стала возиться с ключами.

– Ванька-то какой затейник, – удивилась Александра. – Я и не знала… Забор у него со зверями, дверь с орнаментом…

– А в доме как красиво! – подхватила Маша, вставляя ключ. – Приезжайте, девчонки. Вот он вернется, и приезжайте. Будем пить шампанское, смотреть старые фильмы и валяться на диванах.

Дверь в темную глубину гаража тоже открылась беззвучно. Оттуда сразу потянуло холодом и специфическим приятным запахом машин. Маша боязливо оглянулась и сказала:

– Свет с правой стороны. Сейчас я зажгу…

Яркий желтый свет залил громадное выстуженное и почти пустое помещение. У гофрированных железных ворот дремал синий джип, а чуть поглубже сверкала полированными дельфиньими боками «десятка».

Александра шагнула внутрь, следом за ней протиснулась Лада.

– Мань, давай ключи от «Тойоты». Я лучше тебя открою. Ты не знаешь, он сигнализацию включает, когда машины в гараже?

– Вроде да, – сказала Маша.

– Вроде или да? – потребовала Лада, забирая у Маши ключи. – А то сейчас разорется на весь поселок…

– Открывай, – нервничая, прошипела Александра.

Машина доверчиво подмигнула фонарями, что-то невнятно произнесла, щелкнули замки.

– Открылась… – почему-то с удивлением прошептала Лада. – Кто полезет? Ты, Мань?

Маша осторожно приблизилась к джипу и потянула на себя дверь пассажирского сиденья.

– Я сейчас, – бормотала она, – я очень быстро…

Она нагнулась, заглядывая внутрь. Александра замерла, вытягивая шею.

– Черт! – вскрикнула вдруг Маша и отшатнулась, будто наткнулась вдруг на ядовитую змею. – Черт возьми!

Александра все поняла прежде, чем Маша успела объяснить, в чем дело.

Содержимое бардачка было выворочено и валялось на сиденье и на полу. Обшивка кресел и дверей распорота, из них во все стороны торчали клочья белого поролона. Коврики сбиты. С мясом выдрано зеркало заднего вида. Джип, такой благополучный и надежный снаружи, был совершенно искалечен внутри.

– Закрывай, Лада! – крикнула Маша. – Закрывай быстрее!

Она захлопнула дверцу и понеслась к «десятке», на ходу доставая из сумочки фонарь, который они все-таки догадались прихватить с собой. Добежав до машины, Маша трясущимися руками вытащила фонарь и быстро посветила внутрь.

Александра и Лада были уже у затейливой дверцы. Маша выключила фонарь и через секунду стояла рядом.

– Ну что? – спросила Лада.

– Все то же самое, – тяжело дыша, ответила Маша. – Бежим!

На улице оказалось светлее, чем думала Александра. Она выскочила первой и, пропустив девиц, навалилась на дверь, как будто за ними гнался людоед. Маша быстро и точно, с одного попадания, вставила ключ, замок повернулся, закрываясь, и они стремглав помчались по дорожке, огибающей дом, прямо к спасительной машине…

Наблюдатель был не слишком добросовестным. Кроме того, ему почти сразу надоело слоняться вокруг явно пустого дома, в который никто и не собирался приезжать. Он замерз, промочил ноги и мечтал не то чтобы согреться, а хотя бы покурить и переобуться. В машине у него были сигареты и сухие носки, и он с легким сердцем решил, что ничего не случится, если он на десять минут отойдет от этого проклятого дома.

– Ты чего?! – вытаращил глаза его напарник, когда он дернул запертую дверь машины. Легко ему таращиться, когда он целый день продремал в теплом и сухом салоне, слушая кассету, на которой квакали грудастые девчонки, уверенные, что они поют.

– Носки переодеть, – мрачно сказал наблюдатель. – Заболею, к фигам…

Он вернулся к дому не через десять минут, а через двенадцать. «Вот козлы, – вяло сердился он на своих нанимателей. – Заказали пустой дом сторожить. Однозначно, козлы, блин…»

И вдруг краем глаза он неожиданно уловил какое-то движение на безмолвном участке. Совершенно уверенный, что за забор забежала очередная выброшенная дачниками собака, он не спеша повернулся и… остолбенел – там кто-то бежал, явно не собака. Это были люди, довольно много, – с перепугу он сразу не углядел, сколько именно. Они удалялись от него к другой стороне участка, а он даже не представлял, что ему делать.

Он был недобросовестный, не слишком умный и слишком молодой наблюдатель. Конечно, из его головы моментально вылетели все инструкции, которые ему давали, отправляя «на точку». Да он их почти и не слушал. Только думал, что все вокруг козлы…

Он еще раз растерянно посмотрел на людей с другой стороны забора, трясущейся от волнения рукой дернул «молнию» куртки и достал из-за пояса пистолет.

Никаких звуков Александра не услышала. Она просто бежала по мокрой садовой дорожке, зная, что спасение уже близко. Сквозь неплотные доски забора виднелся красный блестящий бок верной «Хонды». Что-то неожиданно и сильно дернуло ее за сумку. Не останавливаясь, она рванула ее на себя, и вдруг прямо перед носом увидела, как на мокром гравии дорожки появилась маленькая продолговатая ямка, потом вторая, потом еще одна…

– Пригнитесь! – не своим голосом закричала Лада. Или это была Маша?

В нас стреляют, поняла Александра, – совсем как в кино про бандитов. Вот до чего дошло.

Очень уж все обыденно. Тысячу раз видано и слышано – с экрана, конечно. Она даже не испугалась.

Калитка распахнулась и закрылась, с силой бабахнуло пружиной. Александра рванула переднюю дверь «Хонды» и услышала, как с другой стороны участка, визжа тормозами, к забору подлетела машина. Едва она, головой вперед, воткнулась в сиденье, Лада рванула с места. «Хонда» взревела, из-под бешено крутящихся колес полетела грязь. Александра оказалась наконец в сидячем положении, и желтый забор Ваниного дома стал стремительно удаляться в боковых зеркалах.

– Догонят, – сквозь зубы сказала Маша.

– Не догонят, – выкручивая руль, отрезала Лада. – У них машина с другой стороны, а у нас уже шоссе близко…

Колесо попало в выбоину, иностранная машина в испуге присела, задев за что-то днищем.

– Ну, давай, – просила ее Лада, – давай, ты же можешь… Не дай пропасть, маленькая…

Александра оглянулась. Бешено мчащийся назад переулок был необитаем. Не сбрасывая газа, Лада свернула влево – так резко, что машину занесло, потом вправо, и еще метров через пятьдесят они оказались на асфальте.

«Как это Ладка помнит, куда ехать?» – в удивлении подумала Александра.

– Ну все, хрен теперь догоните, – продолжала бормотать Лада. – На асфальте мы – сила, правда, девочка? Покажем козлам вонючим, какие мы с тобой быстрые, да, девочка?

Отчаянно сигналя и подрезая всех подряд, она вылетела сразу на середину многополосного шоссе и еще прибавила газу.

– Ладка, разобьемся… – прошептала Александра.

– До ГАИ, – словно отдала приказ Лада, не отрываясь от дороги, – до первого ГАИ едем так, а потом притормозим…

Гаишную будку они прошли на скорости девяносто и сразу за ней свернули на МКАД.

– Объедем кружок, – сказала Лада уже обычным, будничным голосом. – Никогда тебя не продам. – Она наклонилась и поцеловала «Хонду» в руль. – Ни за что. Ты моя хорошая!..

Потом она выпрямилась и в зеркало заднего вида осмотрела свой экипаж.

– Все живы? – поинтересовалась она. – Дайте мне сигарету.

– Я так и не поняла, чего мы побежали-то? – наверное, в двадцатый раз спрашивала Маша.

– С перепугу, – тоже в двадцатый раз хмуро отвечала Александра. – Ну, умны мы, конечно, очень, надо сказать…

– Я бы еще добавила – не по годам умны, – подхватила Лада.

Они не спеша ехали по средней полосе и, не переставая, курили. В машине висел плотный сизый туман, но окна они не открывали.

– Значит, нас ждали, – сказала Маша задумчиво.

– А может, и не нас, – возразила Александра. – Просто следили, и все.

– Ага, а стрельба? Зачем в нас стрелять, в идиоток? – спросила Лада.

– Ну, на нас же не написано, что мы идиотки, – рассудительно заметила Маша. – Они, может, думали, что мы не идиотки, а как раз очень умные.

– Были бы умные, догадались бы хоть кого-нибудь снаружи оставить, – буркнула Лада. – Для смеху. А мы, как стадо баранов, поперлись в гараж, потом рванули бежать…

– Не баранов, а баранок, – поправила Александра. – И не как стадо, а как сиамские близнецы, неразрывно связанные общей пуповиной.

– Мозги у нас связаны общей пуповиной, – заявила Ладка. – Ведь чуть не застрелили! Это сдохнуть от смеха можно… Охранник, наверное, был какой-то недоделанный.

– В общем, хочу я вам сказать, дамы, как нас называет мой муж Филипп Бовэ, – начала Александра, – вляпались мы в какой-то черный криминал, и как из него выбираться, я, например, не представляю.

– Это Вешнепольский ваш нас втравил, – буркнула Лада.

– Прекрати! – тут же взвилась Маша. – Тебя насильно никто не тащил. Сидела бы у Васятки на даче, смотрела телевизор…

– Ладно тебе, Мань, – примирительно сказала Александра. – Самое плохое, что мы так ничего и не сделали. Ясно, что пакета нет, кто-то забрал его раньше нас.

Лада посигналила грузовику и перестроилась в правый ряд.

– Нет, – задумчиво проговорила она, – они уверены, что пакет у тебя. Иначе не стали бы предупреждать, чтобы ты никуда не ходила и никому не звонила.

– Да кто эти «они»? – с раздражением спросила Александра. Этот вопрос мучил ее со вчерашней ночи. – И сколько их? Мы ж ни черта не знаем. Кто в этом задействован, в чьих интересах идет игра, как Ванькин плен связан с этим пакетом?

– Может, на Петровку пойдем? – предложила Лада. – Или в отдел по борьбе с терроризмом? Никто не знает, есть такой?

– И что мы там скажем? – спросила Маша. – Что Вешнепольский, которого «ищут пожарные, ищет милиция», положил мне в ящик письмо, совершенно бессвязное, но мы почему-то решили, что речь в нем идет о его машине, хотя речь о машине там вовсе не идет. Ну а потом мы приперлись без разрешения на его участок, влезли в гараж, машины почему-то оказались вскрытыми и изуродованными, а затем в нас кто-то стрелял, но доказательств тому никаких нет.

– Следы на дорожке, – вяло подсказала Александра. – Я сама видела.

– Я тебя уверяю, нет там никаких следов. Как только мы скрылись, они вернулись на участок и все там привели в первозданный вид. Нет следов и не было. Да никто и искать ничего не будет!

– Поговорить бы с кем-нибудь, кто в этом хоть что-нибудь понимает, – тоскливо сказала Лада. – Плохо наше дело, бабоньки. Домой, Мань, тебе никак нельзя. После нашего сегодняшнего налета на ювелирный магазин Бергера все, кто еще сомневался в нашей причастности к криминалу, наконец-то уверились, что мы в курсе всех дел.

– Что еще за ювелирный магазин Бергера? – спросила Маша.

– Метафора, – пояснила Александра, усмехнувшись.

– Я буду Атаманша, – объявила Лада.

– Я Шурка Бульдозер, – подхватила Александра.

– А Маня у нас типичная Манька Золотая Ручка. Облигация – это как-то затасканно, а вот Ручка вполне сойдет, – закончила Лада. – Ну, роли распределены, можно валить в «малину».

И все трое захохотали.

– Вряд ли они нас разглядели, – отсмеявшись, сказала Александра. – Через забор не перелезть, а в переулок за нами никто не выскочил. И… стреляли только из одного места. Правильно? То есть вряд ли это было широкомасштабное наступление.

– Все равно нас вычислить – раз плюнуть, – заметила Лада. – С кем Маня могла пойти на «дело»? Только с нами. Мань, тебе есть куда съехать на время?

– К тете Лиде, – беспечно махнула рукой Маша. – Скажу, что воды горячей нет или отопление отключили. Она рада будет до смерти.

– А вещи? – спросила Александра.

– С вещами надо бы что-то придумать, – поддержала ее Лада. – Хотя лучше бы там вообще пока не появляться…

– Господи! – вдруг схватилась за голову Маша. – Во что же мы влипли, девочки?

– В дерьмо, – коротко сказала Лада. – И хуже всего то, что мы даже точно не знаем, в какое именно.

– Да, домой нельзя… – начиная осознавать происшедшее, зашептала Маша. – Убьют… Но кто? За что? Пакет мы не нашли, значит, может, убьют и Ваньку. Если найдут меня, в одну минуту вычислят и вас. А потому встречаться нам нельзя. Господи, как же я боюсь!

Александра неожиданно заревела. Лада посмотрела на нее и тоже зашмыгала носом. Маша достала из кармана белоснежный носовой платочек и, уткнувшись в него, присоединилась к общему хору.

Ревели они долго и старательно, оплакивая свои загубленные молодые жизни.

– Что делать-то будем? – трубно сморкаясь, спросила Лада. – Думайте давайте. Не знаю, может, Васятке рассказать?..

– Какое отношение Васяткин МИД может иметь к кавказским и околокавказским разборкам? – засомневалась Александра. – Он же у тебя не криминальный авторитет, чтобы в этом соображать. Он просто госчиновник супервысокого уровня, вот и все. Ты его напугаешь до полусмерти, еще – не дай бог! – он тебя со страху бросит, на что ты тогда жить будешь?

– Васятка бросит, найду Гриню, – отмахнулась Лада. – Это как раз не проблема. Но если не Васятка, то кто еще поможет?

– Да никто, – сказала Маша. – Об этом можно даже не думать. Никто никому не поможет. Сами вляпались, сами и вылезать будем. Ах, черт возьми, знать бы как…

Они решили, что Маша прямиком едет к тете и про квартиру в Потаповском переулке забывает до лучших времен. Что созваниваться они будут только из автоматов. Что с завтрашнего дня Маша сляжет с высокой температурой недели на три и, следовательно, в аптеке не появится. Что Лада стороной попытается навести Васятку на разговор о Вешнепольском – может быть, он слышал в своих верхах, кому понадобилось его исчезновение. Что про Ванькину записку и обстрел на участке они никому не скажут. Александра доделает фильм по его материалам. Может, что-нибудь прояснится из видеокассет. Хотя надежды мало. Самое плохое – что они не знают подоплеки дела, а пакет пропал.

– Надо искать, – мрачно сказала Александра.

– Где?! – чуть ли не с возмущением спросила Лада.

Александра вздохнула. Искать действительно было негде.

Они примолкли. Пора возвращаться в Москву и начинать жить по новым правилам. Но знать бы – по каким? Им до сих пор казалось, что все это какая-то глупая игра. Хорошо бы остановиться и сказать: «Я не играю» – и бежать куда глаза глядят, время от времени радостно подпрыгивая от ощущения собственной свободы.

Но… это не игра, и к этой мысли им еще предстоит привыкнуть.

«Бедная баба Клава, – подумала Александра с грустной усмешкой. – Кажется, на этот раз твоя непутевая внучка вляпалась по полной программе…»

Домой она приехала поздно, измученная всем пережитым, заплаканная и бледная.

– Ужасно устала, – сказала она Филиппу. – И сумку порвала.

Нужно же как-то объяснить сквозную дырку в рюкзаке, пока Филипп сам ее не обнаружил и не спросил, что случилось.

Но Филипп Бовэ не был наивным иностранцем. За свою жизнь он перевидал немало пулевых отверстий и, сунув палец в аккуратную дырочку, спросил себя, за кого принимает его дорогая супруга.

Едва за ней закрылась дверь в ванную, он вытащил телефон и набрал номер.

– Павлик, – сказал он по-русски, – ты можешь мне помочь?

– Ну? – спросила Вика. – И что дальше?

– Ничего, – бодро ответил Андрей. – Все отлично.