Текст книги "Судьба по книге перемен"

– Марина, хотите, подберём вам платье?

– Что вы, Светлана, я не ношу платьев!

– И очень напрасно! Так удобно – надел и больше ни о чём не думаешь.

Маня улыбнулась:

– Я не умею их носить.

Светлана фыркнула:

– Так научитесь же!.. Когда-то нужно начинать! А то вся жизнь пройдёт, а вы так и не узнаете, как прекрасно носить платья!

– Это точно, – пробормотала Маня. – Но мне бы какие-нибудь штаны, футболку и… курточку джинсовую.

– Ясно, – согласилась Светлана и на расставленных руках показала Мане какую-то странную штуку – Примерьте пока вот это, а мы посмотрим брюки.

– А это что? – поинтересовалась Маня, косясь на дикую дичь в руках управляющей.

Та засмеялась:

– Это как раз платье!

…Фу ты ну ты! Да не ношу я платьев!

Впрочем, сейчас она никак не хозяйка положения и просто обязана подчиниться. Управляющая спасла её от Всемирного потопа и ещё продолжает спасать!

Маня зашла за тяжёлую портьеру в примерочную, – бультерьер моментально приподнял голову и навострил и без того острые уши, но с места не двинулся, ибо обессилел всерьёз, – развязала халат и напялила дичь.

И посмотрела на себя в зеркало.

И ещё раз посмотрела на себя в другое зеркало.

И опять посмотрела – во все зеркала по очереди.

Бестолковая тряпка, не имевшая никакого вида на вешалке, на Мане оказалась изумительным нарядом!.. Длинное, почти в пол, платье было неровно скроено из разных кусков на первый взгляд совершенно не подходящих друг другу тканей – здесь в клетку, там в цветочек, тут зелёное, а дальше розовое. Высоченную и здоровенную Маню вся эта разноцветная чехарда делала словно… легче, изящнее, свободнее.

Никаких недостатков, одни достоинства – высокая грудь, длинная шея, тонкие кисти рук, а остальное всё закрыто, поди догадайся, какое оно, всё остальное!

– Дааа, – проблеяла Маня завроженно. – Сильфида.

– Что там? Покажитесь!

Маня откинула занавеску и шагнула в зал – немного царицей Тамарой, немного Еленой Прекрасной.

– Какая я молодец, – похвалила себя Светлана, разглядывая Маню. Лицо у неё было весёлым. – Ну вот! А вы говорите – не ношу платьев!

– Не-е-ет, – опять проблеяла Маня. – Теперь уже, наверное, ношу…

И они обе засмеялись.

– Главное, это одна вещь, а не три, – радостно говорила Светлана, перебирая на рейле вешалки, – и соответственно, стоит как одна, а не как три!..

Вот это было не в бровь, а в глаз – магазин из дорогих, покупать в нём наряды Маня позволяла себе не слишком часто.

…Но ведь сейчас можно, да? Она только что сдала роман, получила первую часть гонорара и даже не успела потратить на «нужды семьи», коих было множество, начиная от крыши на даче и заканчивая плиткой в ванной. Всё требовало ремонта, а стало быть, денег.

Но ведь ничего, да?..

– И лето, – продолжала Светлана так же радостно. – Вы его как раз поносите, оно лёгкое, хоть и закрытое!.. И сидит отлично, Марина! Это платье мало кому подходит, роста не хватает, а вам просто отлично! А, вот, нашла! Сверху прикиньте!

И подала Мане жилетку изумрудно-зелёного цвета.

Маня «прикинула».

– Можно я вас сфотографирую? Для инстаграма? Просто костюм, как идею! Смотрите, как всё сошлось, как соответствует друг другу!

Маня дала себя фотографировать – исключительно «как идею». Как писательница Покровская она фотографироваться не могла – влажные волосы торчат в разные стороны, щёки красные, очки то и дело запотевают, и приходится их сдёргивать.

А потом ещё покрутилась перед зеркалами.

Пожалуй, её вечер-люкс вообще не отменяется, а наоборот начинает сверкать новыми красками!

Продавщица Юля – теперь, немного прийдя в себя, Маня и её узнала, – вернулась из аптеки с пластырем и присыпкой и принялась восторгаться:

– Светлана Алексеевна, как вы ловко всё придумали! И сочетание какое правильное! Вам так хорошо, Марина! Так хорошо! И это платье! Вы в нём совсем другая! Вообще другая!

– Юля, нам ещё нужно придумать обувь! Что у нас осталось?

– Да почти ничего.

– Нам же нужно без пятки! У Марины на месте пятки… фарш какой-то. Туфли не годятся.

– Пляжные только.

– Нет, пляжные тоже не годятся. Нужно с закрытым мыском.

Маня глубоко вздохнула.

Ну, ничего же, ничего! Деньги пока есть. И если бы не дождь и не марафонский бег с Елагина острова, она бы ничего не стала себе покупать. Просто… обстоятельства так сложились. Форс-мажор.

В конце концов нашлись и туфли – чёрные лакированные тапочки с жемчужинами по бокам, красота!.. Тапочки назывались отчего-то «мюли».

Маня заплатила не дрогнув. Между прочим, бельё оказалось дороже обуви!

Управляющая выдала ей зонт с эмблемой магазина.

– Это подарок, Марина! В прошлом году мы постоянным покупателям дарили, и вот парочка ещё осталась. А ваши вещи я пришлю, только скажите куда. Чтоб мокрое не таскать!

Маня с лёгким сердцем оставила «мокрое» в магазине, прицепила Вольку на поводок, ещё раз поблагодарила и покланялась немного и, чувствуя себя совершенно счастливой, новой и… другой, села в такси.

Дождь всё шёл.

– В гостиницу «Астория», пожалуйста, – со счастливым вздохом сказала она водителю.

– А я вас узнал, – признался водитель. – Вы писательница.

– Да, – согласилась Маня. – Я писательница.

Тётя Эмилия была задушена шнуром от настольной лампы. Разбитая лампа валялась тут же, рядом с креслом.

В кабинете и гостиной всё перерыто и перевёрнуто, дверь в квартиру не заперта.

– Так кто, вы говорите, к ней приходил? – спрашивал у Мани мужик, от которого сильно несло луком и перегаром. – Вчера?

Маня соображала плохо.

Она вернулась утром на Мойку и… нашла тётю Эмилию. Позвонила в отделение, и всё дальнейшее как-то перепуталось у неё в голове.

Кажется, ещё она звонила Алексу, и он не ответил. И ещё Викусе, сестре Эмилии, тоже позвонила. Или нет?..

Потом вроде бы сидела на лестнице и баюкала на руках собаку, но тем не менее как-то оказалась в квартире, когда приехали… правоохранительные органы и всякие другие службы.

– Дамочка, как вас… – мужик заглянул в записи, – Мария Алексеевна, вы соберитесь, соберитесь! Вопросов впереди много, вы… сосредоточьтесь!

– Я сосредоточилась.

– Вы сами-то где находились? До того, как обнаружили труп?

– В «Астории».

Мужик крякнул.

Какая-то подозрительная дамочка, честное слово! Лицо знакомое, одета по последней моде, прямо как из программы «Звёздный переполох» на телеканале НТВ, собака при ней страшная. Утверждает, что сама племянница убитой, провела ночь в «Астории»! Может, она проститутка тамошняя и на неё в архиве что-нибудь да есть? Или откуда она такая, на лицо знакомая?

– А в «Астории» вы что делали?

– Ночевала. И ужинала. Нет, сначала ужинала, а потом ночевала.

– Это может кто-то подтвердить?

Дамочка подняла на него глаза:

– Персонал в гостинице. У них ещё мои вещи остались, я отдала в стирку. Вчера попала под дождь и промокла.

Неужели это было только вчера?..

– В стирку? – переспросил оперативник вкрадчиво.

Стирка – это подозрительно. Может, ей срочно понадобилось улики уничтожить? Зачем ей стирка в гостинице, если у неё здесь родная тётка при квартире и стиральной машине!

– Мария Алексеевна, вы, главное, говорите правду. – Теперь он буравил Маню глазами. – А то мы с вами завязнем.

– Я говорю правду.

– Значит, вы находитесь в отпуске и проживали на этой жилплощади у Эмилии Дмитриевны Поливановой, которая доводится вам родной тёткой. Но именно вчера отправились в «Асторию», а тётю вашу убили. Как по заказу. Так получается?

Маня кивнула. Соображала она плохо.

– Н-да. – Оперативник подёргал себя за ухо. – А что за картотека в той комнате, где вы труп нашли? Ящики какие-то!

– Это карточки тётиных клиентов.

– В смысле?

Маня посмотрела на него:

– В прямом смысле. Люди, которые обращались к ней за помощью. Её клиенты. В ноутбуке тоже есть картотека, в электронном виде.

– Да кто она есть-то, тётя ваша?!

– Экстрасенс, – выговорила Маня, и лицо у неё дрогнуло. – Очень хороший. Знаменитый даже.

Оперативник присвистнул.

Этого ещё не хватает!..

Нет, сам-то он по телевизору про этих самых экстрасенсов смотрел с удовольствием – интересно же! – но в глаза их никогда не видел и как-то не до конца верил в их существование. Уж больно странные штуки они проделывают, экстрасенсы эти!..

А тут самый настоящий экстрасенс в виде… трупа. История.

– Кто её убил? – вдруг спросила дамочка странным голосом.

– Так вот теперь нужно устанавливать!

– Почему я вчера не пришла домой? – продолжала дамочка. – Я же хотела сюда идти, к ней! И не пошла! И ещё платье это дурацкое! Если б не платье, я бы пришла! Понимаете?! И может быть, ничего бы не случилось!

Оперативник ничего не понял про платье. Огромный его опыт подсказывал, что сейчас дамочка осознает случившееся, примется рыдать и к разговору станет непригодна.

– Вы пройдите вон туда. Пройдите, пройдите! Там эксперт работает, вы ему отпечаточки сдайте свои.

– Зачем?

– Ну, затем, что нам надо! Чтоб ваши отпечатки от остальных отделить, вдруг мы какие интересные найдём, для нас ценные! Может, кто из клиентов вашей тёти судим был, сидел и уже по нашим картотекам проходит, мало ли!..

Маня взялась за голову.

– А вчера кто у нее был?

– Я не знаю. – Тут она вдруг сообразила, что знает! – Нет, подождите! Сегодня должен был прийти человек по имени Лев Граф. Так мне сказала тётя позавчера вечером!

– Это что ж за имя такое?

– Так его зовут – Лев Сергеевич Граф.

– И что же он? Приходил?

Маня покачала головой:

– Я не видела. Утром, когда я ушла, тётя была одна. Но уже одета для приёма! У неё такой специальный костюм был, она в нём работала.

– Который на ней?

– Да, – сказала Маня с трудом. – Который на ней.

– Стало быть, переодеться она не успела.

– Не успела, – повторила Маня.

…Вот сейчас начнётся, подумал оперативник. Самое время для рыданий.

Но дамочка оказалась… кремень.

Она втащила на колени собаку, которая всё время сидела у неё на ноге, навострив уши и не сводя крохотных свиных злобных глазок с оперативника, крепко обняла ее и прижалась лицом. Дамочкины очки съехали на одну сторону.

– Что же это за порода такая? – спросил оперативник, которому стало жаль Маню.

Она оторвалась от собаки, поправила очки. Лицо у неё горело нездоровым румянцем.

– Что вы хотите узнать? Спрашивайте.

В два часа дня Маня оказалась в полном одиночестве на лестничной площадке возле опечатанной тётиной квартиры.

У ноги ее стоял чемодан, при чемодане сидел Волька.

В пыльные окна светило солнце – вчерашнюю непогоду уволокло, должно быть, за море. Этажом выше играли гаммы. На подоконнике ворковали голуби. С Мойки доносились голоса зазывал: «…добро пожаловать на прогулку по рекам и каналам Санкт-Петербурга!»

Всё как всегда.

Но Маня была отделена от привычного мира невидимой стеной. Словно находилась в кинотеатре, в который попала бомба, а фильм продолжали показывать. Маня стояла среди руин и смотрела на экран, где шло весёлое кино – как ни в чём ни бывало.

И она никак не могла сообразить, что теперь делать.

Самое правильное – сейчас же уехать в Москву. Неизвестно, что там сейчас будет с Викусей, сестрой Эмилии. Возможно, её придётся спасать.

Или остаться, как просил оперативник? Он сказал, что у следователя «могут возникнуть вопросы»!

Следователь будет устанавливать, кто убил тётю Эмилию.

Мане стало трудно дышать, и она быстро опустилась на ступеньку рядом с Волькой. Пёс заглянул ей в глаза и неуверенно лизнул руку.

Уехать, конечно же, уехать!..

В Москве Алекс – самый умный, самый лучший на свете Алекс, – который уже не раз выручал её в самых трудных ситуациях.

Маня попыталась вспомнить, о чём они разговаривали, когда она позвонила, но не смогла даже сообразить, звонила ли вообще.

Если она уедет, тётя Эмилия и всё, что с ней связано, и хорошее, и плохое, и воспоминания детства, и университетские Манины каникулы, когда Эмилия безропотно принимала у себя компании бедных студентов, и все приезды на праздники, и День Военно-Морского флота, который Маня так любила, когда по сияющей летней Неве торжественно и неторопливо шли тяжёлые военные корабли – всё закончится навсегда.

Маня была в этом уверена.

Если она сейчас уедет, то в этот город больше не вернётся. Нет, она, конечно, потом приедет, но в какой-то совсем другой город.

Чужой. Посторонний.

Не тётин.

Но что же ей делать? Вернуться в квартиру нельзя – вон на двери бумажка с печатью! Да она и не сможет там находиться!

В квартире убили тётю Эмилию. В гостиной разгром, там явно что-то искали, а может быть, тётя… сопротивлялась, билась, сражалась за свою жизнь! Маня тяжело задышала.

…Не рыдать! Держать себя в руках! Если сейчас дать себе слабину – всё пропало, всё. Она, Маня, развалится на куски и больше ни на что не будет пригодна.

Волька негромко и вопросительно тявкнул. Маня погладила его по голове.

– Думай, – сказала она себе. – Думай, думай.

Нужно позвонить лучшему другу полковнику МВД Никоненко Игорю Владимировичу – он первым делом Маню обругает на чём свет стоит, зато потом подскажет что делать. Он всегда сначала ругается, а потом впрягается в Манины дела.

Нужно позвонить Катьке Митрофановой, редактору и близкому человеку. Они с мужем Володей Береговым примчатся и заберут Маню в Москву.

…Не примчатся и не заберут, потому что третьего дня уехали в Карелию, чтобы отправиться в поход. Все остальные соблазнительные места на морских курортах внезапно и безнадёжно оказались недоступны – вирус бродит по планете! Вот Митрофанова с Береговым и набили машину палатками и керогазами, посадили на заднее сиденье собаку и укатили в леса.

Может, и к лучшему?..

Катя всегда изо всех сил переживает за Маню, и сейчас принялась бы рыдать и утешать, а это последнее, что ей сейчас нужно.

А что ей нужно?

Нужно узнать, кто убил тётю Эмилию.

Это сейчас самое главное!..

На мужика-оперуполномоченного нет никакой надежды – убийство Эмилии для него просто работа, а кто его знает, хорошо он умеет её делать или плохо!

– Мы должны сами взяться за дело, вот что, – решительно сказала Маня Вольке и поднялась со ступеньки. – И не отговаривай меня!

Бультерьер пошевелил коротким хвостом – не стану, мол, отговаривать!

Оглянувшись по сторонам – никого не было в парадной, – Маня выудила из рюкзака ключи от тётиной квартиры, подумала, порылась и достала тонкую пилочку для ногтей.

Ею она подцепила бумажку с печатью и ловко отогнула ее, не разорвав. Открыла замок, втащила чемодан и Вольку. И постояла на пороге.

Самым ужасным ей показалось то, что тётина квартира совершенно изменилась!.. То есть она оставалась всё той же – из прихожей не было видно следов разгрома, – но всё же совершенно другой.

Пусто. Безжизненно.

Словно тут никто не жил уже много дней или недель.

И душно!

Маня, как только уходили тётины посетители, сразу же распахивала окна, впускала свет и воздух, а сейчас всё закрыто намертво.

– Нам нужно забрать картотеку, – сказала Маня Вольке. – Ноутбук увезли, а картотеку бросили. Нам нужно её забрать.

Маня решительно не знала, что станет делать с картотекой, кроме того, имена клиентов были большей частью зашифрованы, но ничего другого придумать не смогла.

Она осторожно, словно боясь спугнуть тишину, прошла в гостиную, постояла на пороге, глубоко вздохнула и шагнула внутрь.

Белый меловой контур на полу – там, где лежала Эмилия. Лампу – орудие убийства, – забрали с собой эксперты. Роскошный восточный ковёр сдвинут и весь затоптан. И кругом разорение, разгром!..

Что тут искали?..

Стараясь не смотреть на контур, Маня подошла к тётиному столу и выдвинула ящик. Вот и картотека.

Странное дело – последняя, самая ближняя ячейка оказалась пуста. Маня выдвинула ящик почти полностью, заглянула и даже пошарила.

Никаких карточек не было.

Кто их забрал? Оперативники или… преступник?..

Маня аккуратно вытащила оставшиеся ячейки, составила одну на другую и стала соображать, куда бы их положить, чтоб унести.

В чемодане есть объёмная сумища из музея Пегги Гуггенхайм, предназначенная для книг, Маня всегда прихватывала эту самую сумищу на всякий случай – она очень любила покупать книги и брала сразу много, – сойдёт!..

Она вышла в коридор, открыла чемодан, и тут Волька зарычал не как обычно, игриво и ласково, а злобно и настороженно.

Маня замерла.

Всё тихо.

Волька опять зарычал, и Маня вдруг расслышала какую-то возню на площадке, за дверью.

Повозится – и перестанет. Повозится – и тишина.

От страха Мане стало трудно дышать, и в голове словно помутилось. Убийца вернулся?..

Она кинулась, распахнула дверь и зажмурилась, ожидая чего угодно. Волька забрехал во весь голос.

– Что случилось?

Маня распахнула глаза.

Перед ней стояли Ольга Александровна Ветрова и девочка Марфа с розовым рюкзачком за плечами.

– Что случилось? – повторила Ольга Александровна и показала пальцем на бумажку с печатью, болтавшуюся на двери.

– Проходите, – велела Маня и облизала пересохшие от страха губы. – Только быстрее.

Они прошли, и Ольга оглянулась с недоумением.

– Эмилию убили, – мрачно сказала Маня.

– Как?!

Маня пожала плечами.

– Сеансов больше не будет.

– Да, но… как же так?!. Кто?! И зачем?!

– Я не знаю.

– Я присяду, – полувопросительно сказала Ольга и опустилась на банкетку. И одной рукой прижала к себе Марфу, которая оставалась безучастной. – Когда… это произошло?

Маня опять пожала плечами, словно где-то внутри её заклинил механизм и теперь постоянно повторял одно и то же движение.

– Вчера поздно вечером.

Ольга помолчала, а потом сказала:

– Ясно. Мы пойдём.

Теперь она была такой, как всегда – холодной и равнодушной.

Конечно! Эмилия ей никто, посторонний человек! Убили, ну, жалко, конечно, но мы теперь пойдём.

– Вы вчера сюда не заходили? – зачем-то спросила Маня.

– Нет, нам было назначено на сегодня. До свидания.

Она взяла Марфу за руку, и они ушли.

Тётя говорила что-то о том, что Марфе только-только стали помогать её сеансы! Кто теперь станет с ней возиться? Железобетонная мать найдёт какого-то другого экстрасенса?

Маня одну на другую составила деревянные ячейки в «Пегги Гуггенхайм», забрала ещё записную книжку и… любимую тётину чашку императорского фарфора, голубую, в нежную золотистую клетку.

– Я ещё вернусь, – пообещала она Эмилии, словно её дух по-прежнему был здесь, хотя от тела остался только меловой контур на полу.

На площадке первого этажа ей встретилась соседка. Именно её внучка всё время играла гаммы.

– Какое несчастье, – проговорила соседка, и глаза у неё налились слезами. – Какое страшное несчастье.

– Да, – согласилась Маня. – Несчастье.

– Так ничего и не известно?

– Нет, – ответила Маня. – Неизвестно.

– А та женщина с девочкой? Ну, которая сейчас вышла! Что говорит?

Маня посморела на соседку.

– А… что она может говорить?

– Господи, но она же была здесь вчера! Одна, без девочки! Мы встретились как раз напротив квартиры Эмилии Дмитриевны!

– С кем?!

– Да вот с этой женщиной! У которой девочка … нездорова!

– Она была здесь вчера вечером?!

– Ну, конечно. Я прекрасно её видела – точно так же, как вас сейчас!.. Мы встретились на площадке, раскланялись, и я отправилась в булочную.

– Ничего себе, – пробормотала Маня. – Она мне сказала, что вчера не приходила.

– Уверяю вас! Была, была она здесь!..

Маня ринулась вниз, волоча за собой чемодан и бультерьера, но Ольги Александровны уже и след простыл.

В «Астории» Маню поселили в тот же номер, где она ночевала, – так распорядилась всесильная Лидочка Леонтьевна, тётина подруга. Она откуда-то всё знала.

– Держись, девочка, – глубоким низким голосом сказала она Мане, она вообще говорила дивным, волшебным басом. – Ничего другого не остаётся.

– Откуда вы знаете, Лидочка?

Та махнула рукой:

– Ленинград – город маленький. Мамаша Василия, который в милиции служит, по-нынешнему в полиции, ну, который приехал на вызов, моя давняя приятельница. Когда-то я приводила её к Эмилии.

Лидочка отвела взгляд, всхлипнула, выхватила крошечный кружевной платочек и приложила к глазам.

– Ничего, ничего, – сказала она самой себе. – Справимся. Господи, она такой хороший человек, твоя тётя! За что?.. Почему?..

Маня поднялась в свою комнату на третьем этаже, аккуратно расставила на высоком круглом столике принесённые с собой ящички от картотеки, придвинула столик к окну – и всё это ей не понравилось. Неудобно!

Она составила картотеку на пол, уселась, скрестив ноги, задрала на лоб очки и стала думать.

Волька подошёл и плюхнулся так, чтобы бок прижимался к Маниной ноге.

Ольга Ветрова вчера была у тёти, можно считать это установленным фактом. Сегодня соврала, что не была.

Могла она убить? Да, вполне. Соседка сказала, что Марфы с ней не было, приходила одна.

Какие у неё могут быть мотивы?

Месть? Тётя не вылечила её дочь? Взяла с неё слишком много денег и ничего не сделала?

И самый главный вопрос – где теперь эту Ольгу искать?

Кто забрал карточки из последнего картотечного ящика? Оперуполномоченный по имени Василий и его люди? Или преступник?

Если оперуполномоченный, значит, он думает так же, как Маня, – убийцу нужно искать среди тётиных клиентов. Если преступник – значит, Маня и оперуполномоченный Василий правы и убийца находится среди тех, чьи имена были в последнем ящике.

Как теперь их восстановить?..

Маня стала перебирать карточки – они были на плотной жёлтой бумаге, с какими-то пометками, разобрать которые на первый взгляд невозможно. Например, «Змея, апрель 2015, январь 2016, гексаграмма хорошая, мужская, перемены не позже новолуния».

И что с этим делать?

Самое главное, что имена всех, кто приходил к тётке накануне убийства, были записаны в таблицу в ноутбуке, Маня собственноручно их туда вносила! И компьютер забрали!.. И последний ящик пропал, ведь там тоже могли оказаться те, кто приходил в последнее время, – если Эмилия успела внести их имена и «гексаграммы» в бумажную картотеку!..

В дверь деликатно постучали.

– Войдите! – крикнула Маня, опустила на нос очки и оглянулась. Волька зарычал, но брехать не стал.

Вошел молодой человек сказочной красоты – в форме и белоснежных перчатках.

– Лидия Леонтьевна прислала, – доложил он, косясь на Маню, которая сидела на полу в окружении картотечных ящиков и разложенных бумажек. – Вино и сыр. И немного клубники.

И выставил на круглый столик бутылку, тарелку, приборы в накрахмаленной льняной салфетке и «немного клубники».

Маня промычала нечто благодарственное и поползла по ковру к самому дальнему ящику – ей пришла в голову мысль, что начинать следует как раз с конца.

Молодой человек посторонился, сверкнули на солнце его лакированные ботинки.

– До свидания.

Маня покивала и только спустя время сообразила, что хорошо бы дать чаевые, и снова принялась за карточки.

Имена, где они были проставлены, Маня выписывала на отдельный лист, а прозвища – на другой. И даты, даты!..

Непонятным образом Эмилия одних клиентов именовала, к примеру, Леночка и Тамара Михайловна, а других «Змея», «Плут», «Писатель» и так далее. Никакой закономерности в этом не было, по крайней мере Маня ее не обнаружила.

Когда зазвонил телефон, она перешла ко второму ящику – а впереди ещё… сколько? Ещё шесть!

Звонил Алекс.

– Маня, я ничего не понял, – начал он с ходу. – Что случилось с Эмилией?!

– Её убили, – сквозь зубы пробормотала Маня. – Понимаешь, у меня были «каникулы Бонифация», а её в это время убили. И если бы я вернулась, она, может быть… сейчас… а я не вернулась, Алекс.

И зарыдала – бурно, громко, слёзы закапали на ковёр и на встревоженного Вольку.

– Тихо-тихо-тихо, – быстро и нежно проговорил Алекс. – Ты где, Манечка?

– В… в «Астории»!

– Я скоро приеду, Манечка! Ты успокойся, успокойся немножко!

– Как… как я могу?! Успокоиться?.. Понимаешь, я её видела! Видела, Алекс!.. Как она лежала с этим… шнуром…

– Понимаю, всё понимаю, Манечка.

– А позавчера мы с ней пили «Дом Периньон»! А вчера её… Алекс, так невозможно, невозможно!..

– Маня, я приеду и заберу тебя. А сейчас выпей чего-нибудь! Слышишь?

– Я… я… не… могу, – проикала Маня.

Волька лез ей в лицо, горячо дышал, слизывал со щёк слёзы. Маня то отпихивала его, то прижимала крепко-накрепко.

– Ты не сиди одна, – настойчиво продолжал Алекс в трубке, – сходи куда-нибудь, Маня! В любое место, где есть люди! В «Буквоед» на Невском, ты же его обожаешь!

– Я… схожу, Алекс.

– Прямо сейчас! Поднимайся и отправляйся.

– Хорошо, хорошо, – бормотала Маня. – Я так и сделаю.

Он вдруг сообразил, что она его не слушает.

– Маня?

Она судорожно всхлипывала.

– Маня, что такое?

– Мы должны найти убийцу! – выпалила Маня. – Только пока не знаю как.

Алекс помолчал, а потом проговорил тихо, словно вмиг обессилел:

– Ты с ума сошла…

– Алекс, я хотя бы это должна для неё сделать! У меня же никого не осталось теперь, кроме Викуси! Вообще никого!

– Маня, – заговорил Алекс сердито. Ему не понравилось, что она сказала, будто у неё никого нет, – давай договоримся так. Ты сейчас пойдёшь – гулять, выпивать, что угодно! Главное, не сиди одна. А утром я приеду, и мы всё решим.

– Как ты думаешь, может, мне позвонить господину товарищу полковнику? В смысле, Игорю Никоненко?

– Маня, подожди! Не пори горячку! Мы всё обсудим! Слышишь? Пообещай мне, что сейчас никуда звонить не будешь и расследование своё прекратишь!

Мане не хотелось его обманывать, но всё-таки соврала.

– Обещаю, – проблеяла она.

И они попрощались.

Ещё некоторое время она перебирала карточки – «Лис», «Птичка», «Клей», Игорь Валентинович, «Чума» и так далее.

Потом поднялась, охнула от боли в спине, почесала в затылке, взлохматив и без того растрепанные волосы.

За окнами, выходящими на горящий золотом Исаакиевский собор, вечерело. В сквере было полно гуляющих.

Маня пошмыгала носом. От недавних рыданий у неё горели щёки и ломило в висках.

Что там велел Алекс?

Гулять, выпивать, в книжный магазин?..

И Маня отправилась … в сигарный клуб.

Иногда с ней такое случалось – она курила сигары и чувствовала себя при этом американской писательницей из какого-нибудь фильма восьмидесятых, типа «Роман с камнем» или «Она написала убийство».

Не столько ей нравилось курить, сколько… атмосфера.

В таких местах собиралась исключительно респектабельная публика, разговаривали вполголоса, мобильные телефоны не звонили, кормили вкусно.

Клуб на Малой Морской Маня особенно любила – должно быть, потому, что в первый раз её оттуда почти что выставили.

Впервые она увидела этот клуб в путеводителе по Питеру, и он ей страшно понравился – дубовые панели, глубокие кресла уютно потёртого бархата, камины в каждой комнате, тяжёлые столы и мягкий свет, – и потом долго его искала. Десять раз пробежала мимо по Малой Морской и всё не замечала небольшой солидной вывески.

В прихожей клуба, когда она всё же его нашла, её встретил роскошный администратор в костюме-тройке. Он был прекрасен, как сам бог Аполлон и сдержан, как британский принц.

– Вы к нам пообедать? – Тон у него был прохладный.

Здоровенная Маня Поливанова в очках, в джинсах с дырками, с портфелем на широком ремне и бультерьером на буксире не внушала ему особого доверия.

В лицо её он явно не знал.

Маня, отдуваясь – всё же она бегала по Малой Морской довольно долго, – сообщила, что пришла за своей сигарой и рюмкой порто.

– К нам нельзя с собаками, – сообщили Аполлон и британский принц в одном лице. – У нас сегодня клубный день, будут владельцы, а они вообще… не приветствуют в нашем клубе гостей… в джинсах… А у вас ещё и… собака.

Маня, развеселившись, рассказала администратору, что любые владельцы каких угодно клубов будут страшно рады её видеть у себя в гостях, а собака смирная, тоже любит порто и сигары, и как тяпнет, сразу беспробудно засыпает, её никто и не заметит.

– Только порто придётся в миске подать, – закончила она речь, – и на пол поставить.

Аполлон, надо отдать ему должное, всё понял и посторонился, пропуская её внутрь.

Маня прекрасно пообедала, посидела с сигарой, понаслаждалась обстановкой, почитала английский романчик и придумала каверзу.

Назавтра она явилась в клуб при полном параде – чёрные брюки, длинный чёрный жакет, белая рубашка. Бультерьер Вольдемар был облачён в попонку в шотландскую клетку, на шее зелёный шарф с помпоном.

Она своего добилась – Аполлон обомлел на пороге, откровенно, весело и долго разглядывал парочку, а потом объявил:

– Пять баллов!

С тех пор Маня полюбила этот клуб, и там их с Волькой тоже привечали.

И она решила отправиться туда – в конце концов, даже если она заплачет, никто ничего не заметит, столы стоят так, чтобы гости не смотрели друг другу в лица и в тарелки. И там можно сидеть сколько угодно!..

Она выбрала самый дальний столик – между окном и камином, – уселась и заказала еду, хотя есть совсем не хотелось.

…Как им с тётей было вкусно есть пышные огненные котлеты и запивать их холодным «Дом Периньоном» – и это было только позавчера!

Маня выпрямила и без того прямую спину, вытянула шею и тяжело сглотнула.

Она не заплачет.

Она просидит здесь до закрытия, будет читать, выпивать и размышлять, а потом вернётся в «Асторию» ждать Алекса. Всё равно ей сегодня ни за что не заснуть, так что лучше вот так, на людях, чем маяться в полном одиночестве в номере с разложенными на ковре карточками из тётиной картотеки!

– Добрый вечер, Марина.

Маня повернулась и обомлела.

Лев по фамилии Граф – Граф Лев – стоял у неё за плечом, слегка подавшись вперёд, к ней, очень близко. Она дёрнулась, чтоб отодвинуться, наступила Вольке на лапу, тот взвизгнул, Маня вскочила, стакан с водой опрокинулся. Лужа растеклась по столу, закапало с краёв, полурастаявший лёд заскользил в разные стороны.

– Ч-чёрт, – пробормотала Маня.

– Я вас напугал? – Лев Граф нажал кнопку на небольшом устройстве в центре стола – вызвал официанта. – Если так, прошу простить. Я не нарочно.

– Откуда вы взялись?!

Лев Граф огляделся по сторонам, словно недоумевал, откуда бы он мог тут взяться.

– Э-э-э… Зашёл с Малой Морской. Тут, как мне кажется, только один вход.

Официантка ловко и незаметно ликвидировала последствия Маниной неловкости, поставила воду, лёд и стакан.

– Разрешите мне к вам присоединиться?

Если бы Маня знала, что как только он усядется за её стол, вся жизнь изменится, причем необратимо и навсегда, она выбежала бы из клуба и мчалась бегом до самой «Астории».

Но она не знала, и судьба сделала свой выбор.

Маня сообразила только, что судьба преподнесла ей сюрприз – Лев Граф и был тем самым человеком, который приходил к Эмилии вчера. Именно из-за встречи с ним тётка услала Маню в «Асторию» и не велела возвращаться и звонить – чтобы не помешать и не «сбить настройки»! Именно он мог быть последним, кто видел Эмилию живой!

Или он убийца. Такое тоже возможно.

Только вряд ли преступник на другой день после убийства станет разгуливать по сигарным клубам!

Впрочем, писательница Марина Покровская разбиралась только в выдуманных, литературных преступниках – и ничего не понимала в настоящих…